Бояджиева Мила. Возвращение мастера и Маргариты

   Развернувшиеся в дальнейшей жизни Федула события лишь укрепили эту догадку. В его лице Пальцев получил самого преданного союзника по узурпации земной власти и стяжанию материальных благ. Планы у заговорщиков были самые далеко идущие. Все складывалось отлично, но что-то мешало... Что-то непонятное, смутное настораживало обостренный нюх Альберта.
   - Интересно, кто "прогрессистов" иностранцам заложил? - проговорил он задумчиво. - Откуда у них информация о собрании в моем особняке?
   - Да тут каждый отличиться мог. Кроме тебя и меня. Мы ж их за козлов и держим. Козлов отпущения. "Ибо каждому воздастся по грехам его-о-о..." пропел батюшка. - Не впадай в умственный блуд, лучше о кандидатуре нашего вещателя подумай. Чистейший, вроде, человек нужен. Жаль, Сахаров умер.
   - Не нужен нам никакой Сахаров, - возразил Альберт, сосредотачиваясь. - Мужик должен быть вроде чистенький, но с гнильцой. Этакий новоявленный Христосик, возомнивший себя Богом. Когда потом копнут вокруг осуществленного им взрыва, должны обнаружить компру. Нечто порочащее в биографии. Тем более, что мученик и фанат отмыться уже не сможет.
   - Техническая сторона всей операции требует точнейшей отработки. Не ошибись. - Федул Степанович громко и не кстати икнул.
   - Стараюсь, ночами не сплю, для иных действий "Виагру" пью. Но и на бабе покоя нет. С банкета сбежал, тебя вызвал - наколки испугался. Шарль этот обещал повлиять на несговорчивых "прогрессистов". А они же, родимые, ни о каком Мефистовиче, ни о каких поисках клада ни сном ни духом не ведают! Назвал я де Боннару первых, что пришли в голову, дабы придать реализм игре. А заодно проверить - не жмут ли нам на психику партнеры? Ой, не пугают ли?
   Альберт опасливо покосился на экран, где разворачивалось действие очередного эротического триллера.
   - А что мы у экрана-то бдим? Порнухи не видели? - удивился Федул.
   - Перманентова и Барнаульского отслеживать будем. Господин де Боннар на них воздействовать обещал и по ТВ информировать, - хмыкнул Альберт, стесняясь уже своих страхов.
   - Прямо ночью? Пустой звон, - при упоминании о Шарле Федул снова икнул и тут, увидав взволнованное лицо скандального тележурналиста, включил звук.
   " - Мы только что получили материал, снятый на заседании Государственной Думы. Судя по всему, заседание произошло полчаса назад в неплановом, возможно даже, секретном порядке..." - с необычным трепетом объявил бесстрашный разоблачитель, удивленно таращась в монитор.
   Глава 20
   Показывали запись заседания Госдумы. С очередным предложениями по выходу из кризисной ситуации выступал министр финансов.
   Искусное юление вокруг государственных долгов и задолженностей, вокруг бастующих, голодающих и негодующих впечатляло. У докладывавшего министра было мужественное, страдальческое лицо. Смело глядя в камеру, он врал до изнеможения. Поперхнувшись на слове "инфляция", откашлялся и продолжил речь с неожиданными для себя интонациями сказителя:
   - В регионы не доходят миллионы. Госказна что черная дыра. От валютных займов мы имеем крохи и курс доллара не можем удержать...
   - Ни в склад, ни в лад! Рифму давай! - донеслось из рядов.
   К микрофону прорывался какой-то замухрышка-депутат, в котором Альберт и Федул не без удивления узнали Перманентова. С тоской смертника перед расстрелом тот оглядел зал и вдруг, вытаращив глаза от ужаса перед собственной смелостью, выкрикнул петухом:
   - Да врет он все! Они сами займы и разворовывают! Одна шайка-лейка. Перечисляю в алфавитном порядке лиц, виновных в злоупотреблении служебным положениям и крупных финансовых хищения. Значит так - А... Ародин, Алошин... Ой, чуть не упустил из сферы внимания метод физического воздействия... - Подскочив к докладчику, Перманентов нанес ему физическое оскорбление в виде бытовой пощечины. - Это рекомендовано в первую очередь.
   На сцену вынесло сразу нескольких искателей правды. Самый бойкий и драчливый, прорываясь к микрофону, вначале оттащил даму-депутата за волосы, а потом стал плескать из бутылки воду в представителей народной власти. Разнимали парламентарии споривших горячо, но кое-как все же установили порядок и призвали к ответу крупнейшего финансиста. Тот взошел на трибуну с видом человека, несущего голову на плаху. Вместо головы он положил перед собой толстобрюхий старомодный портфель, с которым в старых комедиях ходили бюрократы. Зал загалдел, полагая, что начнется демонстрация отчетной документации по разным направлениям финансирования.
   Щелкнули замки и вместо бумаг в кулаке ответственного лица появилась плотная пачка зеленых купюр в банковской упаковке. Сорвав бумажную ленту, человек широко размахнулся и метнул пачку в зал жестом сеятеля. Словно взорвавшись, она распалась на отдельные листки и дождем осыпала ряды сидевших. Сложилось впечатление, что финансист бросил новенькие сто долларовые ассигнации. Установилась тишина и полное оцепенение, как в детской игре "Замри". В этой тишине, выкрикивая суммы голосом ведущего аукцион, солидный человек продолжал вышвыривать из портфеля все новые и новые пачки.
   - Два миллиона... три... восемь...
   Бумажки вертелись, их разносило в стороны, забрасывало в задние ряды и на сцену. Через несколько секунд денежный дождь, все густея, затопил весь зал. Господа, товарищи и просто граждане стали бумажки ловить. Поднимались сотни рук, люди сквозь купюры глядели на свет и видели самые верные и правдивые водяные знаки. Тревога охватила зал. Всюду гудели слова: "баксы", "грины", слышались вскрики "провокация!" и нервный смех. Кто-то уже ползал, шаря под креслами. Многие стояли на сидениях, ловя вертлявые, капризные бумажки. Стоял нечищенными ботинками на красной обивке кресла и депутат Перманентов, но купюры не ловил, а тихо плакал, словно мальчик, водруженный на стул для рассказа гостям стихотворения и забывший слова. Последним, что запечатлел оператор, был ботинок кудрявого либерала, прижавший к ковровой дорожке руку "коммуняки" с пучком собранных хрустящих зеленых ассигнаций.
   Появился скандальный журналист с усталым лицом человека, вынужденного созерцать и осмысливать подобные вещи с утра до ночи. И зачастил скороговоркой:
   " - ...Специалисты по общественному мнению и руководство ФСБ, к которым мы обратились за комментарием происшествия, пока отказываются объяснить случившееся. Единственная версия касается экстрасенса, вернувшегося недавно в страну после зарубежных гастролей. Возможно, имел место коллективный гипноз. Министр финансов госпитализирован и проходит медицинское обследование. Сдать валюту, подобранную в ходе инцидента, присутствующие отказались. Парламентарии аргументировали тем, что честно заработанные ими в ходе заседания средства поступят в различные благотворительные фонды представляемых ими подразделений и регионов."
   - Так-так... - Пальцев выключил телевизор.
   - Угу, - икнул отец Федор и перекрестился. - Ты заметил лик Перманентова? Похоже, уговорили его наши партнеры. Сильно волнующее воздействие. Вруби-ка, сын мой, "Сад страсти".
   - Причем здесь "Сад"? Его ведет Митрофаненко.
   - А Барнаульский в числе спонсоров.
   - Программа идет в записи, - резонно возразил Пальцев. Но даже сам себя не убедил и с опаской включил ночной канал.
   Появилась заставка шоу и дикторша, интригующе сияя, сообщила, что вместо запланированной программы пойдет внеочередная - в прямом эфире из театра Эстрады, предоставившего сцену для популярного шоу ввиду особого случая.
   Случай тут же разъяснился. Представ перед публикой и камерами, полный, веселый, как дитя, человек с бритым лицом, в пижамно-полосатом фраке и парчовом белье объявил: "Сегодня вечером любимый всеми вами ведущий программы передал бразды правления в мои чистые руки. С вами Юлий Барнаульский! В гостях у "Сада страсти" наши кумиры: восхитительная мисс Зелла Упырска и мистер Ам Арелло, прибывшие из Голливуда. Вообразите себе, сколько стоит обнаженное тело одной из этих звезд, пусть даже не до конца, я бы сказал, раздетое и не в вашей постели, а всего лишь на экране. Вообразили? Если вас бросило в жар или дали о себе знать трудные дни, примите Колдрекс, прихватите пачку прокладок Кефри, две жвачки Орбит (я перечисляю, разумеется, спонсоров нашей программы) и поторопитесь к экрану, ибо мы начинаем! Вау!!!".
   Зазвучала возбуждающая воображение музыка, ансамбль бойких красоток изобразил телодвижениями чувственное зрелище. Софиты осветили высокие кресла на сцене, в которых сидела яркая брюнетка, играющая глазами, и мрачный коротышка с несексуальной внешностью отечественного бомжа. Одеты звезды были прилично. Дама - во всем, что полагается для интима, плюс длинный прозрачный халат, позволяющий это увидеть. На ее шее багровел страшным кольцом свежий рубец, очевидно - последний писк голливудских имиджмейкеров. Джентльмен был представлен в белых лосинах, по балетному обтягивающих кривые ноги и выдающиеся мужские достоинства. В свете прожекторов на алом мундире. мерцали золотые эполеты и многочисленные металлические прибамбасы. Разочарование относительно него вскоре несколько развеялось. Просмотрев предложенные ведущим правила, 5кривоногий без всяких экивоков заявил:
   - Чего тут только про бюстгальтер сказано? Хорошо живете... Без трусов! Это мое условие. Играют все.
   Ведущий изобразил одурительное изумление и обратился к залу:
   - Принимаем условия гостя, господа?
   Камеры выхватили среди сидящих в зале дорогие каждому россиянину лица. Среди них - популярной певицы, юмориста, политика, экстрасенса-целителя, прибывшего из Америки, где тот в последнее время длительно гастролировал. Публика захлопала шутке, отметив, что говорил американец, несомненно, как все они там - одесский еврей, - бойко, но с соответствующим акцентом. Не подкачала и леди.
   - Эй, май лавчик! - окликнула Юлика Барнаульского мисс Упырска. - Не коси, ты тоже в игре. Но только без всяких этих своих примочек. Понял? Она кивком головы прогнала плясуний и скомандовала: - Прибор на сцену!
   - Первоначально сообщу публике в качестве личного откровения мощные философские тезисы для повседневного пользования, - оттолкнув локтем застывшего на авансцене Барнаульского, Ам Арелло перехватил микрофон. Будете записывать или зарубить на носу? Ладно, рубить пока не буду. Значит так, россияне: игра есть игра. Страсть - это страсть. А голый человек - это совершенно голый человек. Граждане свободной от предрассудков страны должны быть совершенно свободными. Свободными до совершенного личного безобразия! Га-га-га... Долой цензуру в форме трусов и взаимной лояльности!
   И хотя многим показалось, что рыжий остряк элементарно пьян, зал заревел от восторга. На сцене появился гигантский лототрон, в который, как объяснил Ам Арелло, заложены номера зрительских мест. Тот, чей шар вытаскивает Зелла, поднимается на сцену и платит десять баксов. Итак, до двадцати участников. Дальше везунчики сражаются между собой по принципу аукциона (столик с молотком возник слева возле кресла рыжего).
   - Каждая вещь оплачивается в результате торгов. Оплатил имущество сохранил на теле. Не хватило бабок - скидывай. Тот, кто не сумеет разумно распорядиться средствами, оголеет быстрее и полнее. Пример чего, собственно, нам дает жизнь. Игра идет до последней нитки, - скороговоркой оповестил американец.
   Какое-то безумие овладело залом, словно все присутствующие только что покинули банкетный стол после обильных возлияний и стремились эмоционально разрядиться. Причем, самым необузданным образом.
   Завертелся лототрон, мисс Упырска весьма сексуально доставала шары и объявляла номера. Счастливцы под завистливыми взглядами спешили на сцену. В результате волнующего процесса жеребьевки у затейливо задрапированного задника с эмблемой "Сада страсти" в виде целующихся абстрактных голубков, вызывающих нездоровые эротические ассоциации, расположились в рядах кресел двадцать человек. Юлий Барнаульский, объявив себя добровольцем, написал на своей фрачной груди куском гостиничного мыла № 1. Среди играющих оказались представители обоего пола, разных социальных кругов и разной степени известности. Мрачного экстрасенса узнали все, а также политика и двух дам. Одна из них - мощная брюнетка, популярнейшая исполнительница кабацких песен, в шквале аплодисментов раскланялась публике. Другая, не менее заметная, как всегда, в шляпе с букетом и с настроением игривой школьницы, голосом сиплого боцмана с примесью ленинской картавости сообщила в микрофон:
   - Я намегена сгажаться до последнего. Но погтмоне забыла на камине.
   Кое-кто узнал и режиссера Тарановского, судя по цвету лица, едва справившегося с очередным приступом астмы.
   Из второго ряда поднялся и взобрался на сцену круглолицый ласковый господин, которого тоже быстро узнали. Господин долго и упорно вел по телевизору юмористическую передачу, трудно сравнимую с чем-либо по масштабам глупости. Юморист предложил купить право участия в игре. Ам Арелло пошел на уступки. Люди, попавшие на сцену, восприняли участие в шоу как возможность неожиданной рекламы и восхитительной забавы. На их лицах светилась готовность проявить свое обаяние в полном объеме. Кривоногий секс-символ Голливуда вел аукцион небрежно, грубо прерывая участников, пытавшихся острить и показать себя в выгодном свете. В результате его махинаций определилась первая пара - богатая формами брюнетка-певица и едва достающий ей до плеча режиссер Тарановский.
   - Неравные весовые категории! - встрял упитанный юморист, проявляя готовность начать раздевание вместо Арсения. Барнаульский шагнул вперед, оттесняя юмориста и указывая на вычерченный на груди номер один. Ам Арелло вернул инициативных мужчин на место и довольно нелюбезно, словно сержант на плацу с новобранцами, велел отобранной паре занять места у высоких стульчиков. В отличие от постоянного ведущего "Сада страсти", заезжий тип не утруждал себя шутками и не накачивал пикантность. Пошарив в карманах красного мундира, очевидно, заимствованного из гардероба Майкла Джексона, кривоногий достал бумажку и голосом Брежнева сообщил:
   - Значит так... Вы, товарищ мужчина, снимаете десять вещей, а вы, дама, - все.
   Вздох разочарования пронесся по залу - стало ясно, что представление - шутка. И шутка эта не удалась. Никто раздеваться не станет.
   - Я подчиняюсь, - томно опуская веки, простонала брюнетка. Тут же грянул популярный похоронный марш - очевидно, перепутали фонограмму. Но певицу это не смутило. Пританцовывая, играя телесами, она начала действовать, словно заправская стриптизерка из казацкой деревни.
   - Ну а ты чего топчешься? - рыжий нагло подступил к Тарановскому и помог ему снять галстук.
   - Только до рубашки. У меня прострел. И вообще, я не понимаю грубого юмора, - сквозь зубы, сохраняя спокойную мину, нервничал режиссер. Но его слова, как и последующий диалог, отчетливо разнеслись по залу. - Я делаю концептуальные фильмы. Интеллектуальная ирония в стиле Феллини, поняли? Меня в России хорошо знают и любят, - неуверенно поглядывая в публику, но довольно нагло, сообщил голливудскому шуту Тарановский.
   - Знаем мы... - Американец не слишком любезно освободил игрока от замшевой куртки. - Знаем, что здоровая эротика освежает большое искусство, а голая задница выглядит интеллектуальней, чем иное лицо. Извините, что плохо подумали. Не вас имел в виду. "Мыслитель" Родена, к примеру. Будь он в трениках, не произвел бы впечатления задумчивости. Га-га-га... неожиданно развеселился рыжий.
   - Но я не хочу! - слабо сопротивлялся Тарановский, неловко расстегивая брючный ремень.
   - А дама хочет. Это неуважение к даме, - Зелла Упырска, ничуть не больше американка, чем ее партнер, сосредоточила свет и внимание публики на завершавшей процесс обнажения певице.
   Лишенные сверкающих нарядов, телеса брюнетки оказались упакованными в ажурное черное белье. Такое и на экране показать не стыдно, не то что кальсоны Тарановского персикового цвета. На хилой груди пост-пост-модерниста густо вилась пегая поросль. Босые ступни стояли ребрами, как у человека, наступившего в нечистоты. Рядом, втягивая его в пляску, неистовствовала, показывая себя со всех сторон, казачка.
   - Давай, пост-сексуалист, соответствуй! - подначивал Тарановского американец. - Слышал, у вас здесь под исподним крутые концептуалисты Келвина Кляйна носят.
   - Прекратите, умоляю, это гипноз! - взмолился режиссер. - Нельзя принуждать человека к бесстыдству.
   - И снимать бесстыдные фильмы нельзя, - назидательно прогундосил Ам Арелло. - Это не интеллектуальное кино, коллега. И совсем не Феллини. Вас кто-то надул. Ваши изделия - форменное непотребство. - Протянув руку к кальсонам бедняги, он строго спросил. - Согласен? С моими словами согласен?
   - Да! Честное партийное! - просветлел Тарановский, вцепившись в резинку и дотянув ее чуть не до шеи. - Ничего такого снимать больше не буду! Ей-богу!
   Фонограмма похоронного марша неожиданно прервалась.
   - Все слышали? - пророкотал американец в зал внушительным церковным басом. - Отпустить?
   - Отпустить, отпустить! - просили сердобольные сограждане. - Он же больной.
   Собрав одежду в охапку, Тарановский торопливо покинул сцену.
   Успевшая снять бюстгальтер певица победно уселась на свой стул, но веселость ее прошла. Ярко и обыденно светили софиты, из зала раздавались смешки.
   - Вы ж этого хотели, любезнейшая? Или рассчитывали на другой эффект? Иллюзии вредны. Скромность украшает даму, особенно, если больше ее украсить нечем, - сверкнув кривым глазом, американец ощерил клык. - Ступайте на место, милая моя. И подумайте хоть чуть-чуть. Если вас это, конечно, не затруднит.
   В рядах застывших под эмблемой с голубками участников шоу наметилось движение, словно их расколдовали.
   - Я протестую! Здесь происходит массовое зомбирование! - в центр сцены выступил экстрасенс. - Не удивлюсь, если прошедшие через ваш эксперимент люди сейчас выйдут на улицу и начнут убивать. Да, убивать! На кого вы работаете? На американские спецслужбы? - Речь мрачного целителя была произнесена столь убедительно, что в зале раздался визг. Визжали спутники подопытных.
   - А ты кто такой, козел? - самым блатным образом выступил американец.
   - Известный экстрасенс. Я внушаю людям добро.
   - Вот так здесь у вас всегда и выходит - внушают добро, а получается как всегда. - К мужчине подступила и нежно его обняла державшаяся до сих пор в тени Зелла.
   - Ой, рука холодная! - вздрогнул тот. - Тебе вообще в морг пора. Вон шрам какой! Может, и голову он тебе открутил под гипнозом?
   - Отрывали по-настоящему. А вернули обратно - чудом. - Зелла улыбнулась. В уголке ее рта показалась красная пена, явилась, скатившись к подбородку, капля крови, ощерились белые, слишком острые и длинные зубы.
   - Все, все! Пиздец, баста! - вскочил, словно только проснувшись, Юлий Барнаульский. Он протер глаза и потянул у рыжего микрофон. - Пора завершать наше шоу.
   - Не базлань, жопа, и так все слышно. И, между прочим, видно. Прямая трансляция. - Американец указал на бесстыдно расстегнутые брюки ведущего и стоящие в проходе камеры. - Представление продолжается. - И микрофона не отдал.
   Ам Арелло отступил вглубь сцены, потемневшей и засветившейся фосфоресцирующей зеленью. Участники стали похожи на несвежих мертвецов, в зал потянуло болотной гнилью. В этой неприятной обстановке, озвученной уханьем сов и какими-то дикими завываниями, экстрасенс-целитель вдруг издал голодный рык и с воплем: "Вам хорошо, хорошо!" - прильнул к шее Барнаульского, впиваясь в нее зубами. То же самое случилось с юмористом: он стал жертвой Зеллы. Раздалось хлюпанье и чавканье, из зала донесся истерический хохот. Но никто не мог покинуть своих мест, пригвожденный парализующим страхом.
   - Будет. Надоели, - американец трубно высморкался с помощью двух пальцев и утерся рукавом мундира. Зажегся свет, а все участники вампировской оргии стали кланяться и делать реверансы на авансцене. Однако глаза юмориста, целителя и Юлия стеклянно застыли, лица напоминали маски из магазина ужасов.
   - Ладно, граждане. Подбиваем бабки, делаем далеко идущие выводы: врать нельзя, особенно хворым и убогим. Зарабатывать деньги низкосортным непотребством - стыдно. Особенно на людях, которые и ничего хорошего-то не видели. А воровать лично я вам никак не советую. Уяснили, господа родимые? - Ам Арелло генералом прошелся перед строем участников шоу. Засим прошу простить и откланиваюсь. Свои благодарности и аплодисменты направляйте любимцу российской публики - Юлию Барнаульскому!
   Бархатный занавес за спиной вышедших на поклон участников шоу задернулся, краснея по низу от света рампы. Физиономии в этом свете выглядели престранно - дурные рожи из предрассветного кошмара. Луч прожектора высветил лицо Барнаульского, наполнившееся большим внутренним содержанием. Кашлянув, актер сделал шаг вперед, пробежал рукой по наиболее ответственным деталям туалета и затянул с душой:
   " - Я прошу, хоть не на долго..."
   "Боль моя, ты оставь меня, - подхватил целитель, юморист, дамы, повинуясь дирижерскому взмаху голливудского секс-символа. - Облаком, синим облаком, ты улети к родному дому. Отсюда к родному до-му..."
   Хор на сцене пел не стройно, но с трепетом: "Берег мой, покажись вдали краешком, тонкой линией. Берег мой, берег ласковый, вот до тебя, родной, доплыть бы, доплыть бы хотя б когда-а-а-а то..." - вывели старательные голоса.
   - Дальше - все вместе! - скомандовал Ам Арелло, поднимая зал. Загромыхав креслами публика вставала, светлея лицами.
   "Где-то далеко, очень далеко идут грибные дожди..." - понеслось по рядам, обретая мощь "Интернационала", исполняемого участниками Первого съезда РСДРП. -"В маленьком саду у реки созрели вишни, наклонясь до земли. В памяти моей, в памяти моей теперь как в детстве светло..." - пел зал, все больше вдохновляясь. Женщины молодели, как на первом свидании, по некоторым мужественным лицам текли слезы просветления.
   - Вот это самое, не знаю, как у вас выражаются, а я обычно называю катарсис, - объявил в микрофон рыжий. - А теперь по-тихому, рядками очистим помещение... Басам подтянуться! Колоратуру погуще! Не сбивайтесь с ритма, умоляю, родимые! И душевней, душевней...
   Проследив за организованным выходом хора во все имеющиеся двери, американец изобразил для телекамеры глубокий реверанс, с каким являются на поклон лебеди в финале незабываемого балета. Где-то очень кстати прокукарекал петух и на экране телевизора, ошарашив Пальцева, появилась заставка: "Трансляция прекращена из-за прохождения спутника через космическую орбиту".
   Глядя в одеревеневшее лицо Федула, Альберт Владленович поднял телефонную трубку и набрал врезавшийся в память номер. Козлиный голос Шарля проблеял:
   - Аллё?
   - Мы согласны на ваши условия, - сказал Пальцев, слабея. - Готовьте документы контракта.
   Глава 21
   День во всех отношениях выдался неудачный, хоть и воскресный. То дождь, то снег, милиция - зверюги, наверно, получили указания из метро частных торговок гонять. Тетка Леокадия облюбовала переход на "Соколе". Ехать хоть не далеко, и то через пару часов торговли ноги гудят - артрит с детства, прогрессирующий, лишающий всяческой трудоспособности. Но деньги-то в дом приносить надо - плюс к грошовой пенсии? Как погибла в автомобиле младшая сестра с мужем, так двое ее дочек на руках одинокой и насквозь больной инвалидки и осталось. Приходится из последних сил крутиться, выстаивать тут на больных ногах со своим не ходовым товаром.
   Начала Леокадия бизнес с продажи не очень породистых котят соседской Муськи. В благодарность соседка свела ее с людьми, разводящими кошек в домашних условиях. Оказалось, что вислоухий британец идет за семьсот долларов! А если окотится четверыми? Страшные деньги. Но на вислоухих производителей надо еще заработать, ведь держать придется парочку. Для заработка Леокадия взялась распространять некондицию клубных производителей. Вначале ей улыбалась удача - одноклассники Ани и знакомые Мары разобрали уцененных британцев и американских экзотов. А потом произошел сбой. То ли корма подорожали, то ли людям совсем не до удовольствия стало, но приобретением кошачьих друзей москвичи теперь интересовались мало. Остались трое подростков кошачьей породы дома, а через год начали размножаться. К тому же Серафиме подарили клубного перса и она прикупила к нему пару. А длинношерстные кошки вышли из моды - грязи от них полно, аллергия. В результате в комнате Серафимы жили пять взрослых особей периодически обзаводящиеся потомством. Аня и Мара сносили зоопарковую вонь - лишь бы потискать теплого урчащего зверушку, пригреть на коленях какого-нибудь подхалима, ожидающего подачки в виде дорогостоящего сухого корма.
   В общем, пришлось Леокадии признать, что в бизнесе она не сильна. Но куда девать котят, не топить же?!
   Уже третье воскресенье она выносила в переход станции "Сокол" четверых подростков неизвестной кошачьей национальности, называя чисто символическую цену - все бес толку. Часов в восемь измученную торговку прогнал милиционер.
   - Чтоб тебе пусто было! - пожелала она сердитому лейтенантику, спускаясь к платформам. Это была низенькая, плотная краснолицая старуха пятидесяти трех лет. В метро Леокадия приглядывалась к попутчицам, прикидывая возраст, и думала, что если ей такую шубу и шляпу надеть, то, верно, получилось бы не хуже. А еще шампунь с формулой "PH-5" и помаду "Ревлон" применить, так и вовсе иномарку подавай. Ничего этого отродясь у Леокадии не было. Не появилось и теперь по причине бедности, болезненности и абсолютной ненужности. Не для кого рядиться, надо на похороны экономить.