Бояджиева Мила. Возвращение мастера и Маргариты

   - Сейчас вы сами все поймете, экселенц. Пришел ко мне мужик и рассказал кошмарную историю. Ну, понимаете, экселенц, человек трудной биографии. Становление личности происходило в эпоху застоя и не в официальную сторону. Отсидел парень свое совершенно по глупости - за других более сообразительных отдувался. Понял, почем фунт лиха и когда здесь капитализм начался, ударился в торговый бизнес. Крутился как заводной, завел магазинчик свой, "мерседесом" прибарахлился, семейство кормит. Но поумнел не до конца, то есть не только людям верит, но и партнерам в бизнесе. А они что, святые? Должны были прислать нашему бизнесмену партию секенд-хенда из Америки. Дорогого, качественного. Получили здесь багаж, распаковали... - Батон заметил печаль на лице шефа и поспешил утешить: Ничего страшного, экселенц! Ни грамма героина, никакой там сектантской литературы. Кальсоны, экселенц. Бельишко мужское то ли армейского, то ли тюремного производства. Бывшее в употреблении, к тому же. И вот я подумал: не повезло мужику! И многие так подумали. Многие горестно всплеснули руками. А он обрадовался! Эк, говорит, судьба мне подфартила! Нагрузил полный багажник своего "мерса" американским бельишком и двинул прямо в родные пенаты, в Матросскую тишину, не к ночи будет помянута. Роздал исподнее тамошним клиентам. Говорит, такого праздника в этом учреждении еще не было. Не поверите, экселенц, плакал, когда рассказывал! Ну Шекспир прямо какой-то или Бетховен - так просветляет! Бывают же и в здешней жизни высокие моменты. Нельзя отрицать, нельзя... А после этого дела на душевном подъеме спонсировал наш благодетель издание весьма полезной книги под названием "Как выжить в современной тюрьме".
   - Издали?
   - Лежит в холле экселенц. Двести экземпляров и три коробки с кальсонами.
   - И что ж он у тебя просил?
   - Да ничего не просил! Презент гуманитарному фонду. Это удивительный случай истинного благодеяния экселенц, в котором я принял личное участие. Батон смахнул слезу.
   - Изящный подарок. Весьма, весьма кстати! - неожиданно повеселел Роланд. - Ты вот что, милый мой, позаботься, чтобы к 17 августа всему руководству гуманитарного фонда "Музы" был доставлен подарочный комплект кальсоны и эта книга с дарственной надписью и лучшими пожеланиями. Подпись наша - неразборчивая.
   - Хорошую память о себе людям оставим, - просиял Батон.
   - А то ведь здесь о бандитах и позаботиться некому, - едва заметно подмигнул зеленым глазом Роланд. Батон, ободренный похвалой, важно прошелся по комнате.
   - Вижу, у тебя что-то еще? - Роланд кивнул в направлении черкески, висевшей совершенно не кстати на витом шнуре парчовой портьеры. В газыре торчала алая гвоздика. - Дамы?
   - Женщины, - смущенно признался Кот. - "Женщины в театре". - Он протянул экселенцу визитную карточку. - Правда, одна из них была мужчиной.
   - Что за бред! - Роланд рассмотрел карточку. - Творческое объединение. Актеры?
   - Полагаю, лучшие из них. Красивые и сильно стараются то, что другими нагажено, разгрести. Ну, помочь людям своим искусством.
   - Это как? Массовые действа на улицах и площадях?
   - Ах, экселенц, зачем же на улицах? Они собирают единомышленников работников, значит, сцены и идут туда, где они нужнее. В больницы и госпиталя к сильно раненным, которым совсем уже не до чего. И веселят их! Напоминают, что все это - жизнь, а в ней не все совсем плохо. Причем, совершенно бескорыстно. Я думаю, экселенц, это очень трогательная и поучительная история.
   - Если трогательная и бескорыстная - значит, что-то просили.
   Кот опустил глаза, сраженный проницательностью экселенца, - просили. Они видели Амарелло по телевизору и были потрясены. Говорят - он очень жизнеутверждающий и сразу понятно, что интеллигентный. То есть денег за выступление требовать не будет. У них все без денег выступают, даже мужчины.
   - Хм... Постановка вопроса у этих "Женщин", в самом деле оригинальная: отдавать бесплатно. То есть - дарить.
   - Дарить самое святое! - горячо подхватил кот. - Свое искусство... Но насчет Амарелло я отказал.
   - Полагаю, на этот раз его актерская карьера не успеет развернуться.
   - Но я все же помог! Позвонил Бермудеру и намекнул, что раненные сполна хлебнули лиха и совсем забыли в госпиталях, как выглядит вкусненькое. Он плакал от счастья и отвалил "Женщинам в театре" полгрузовика самых первосортных конфет.
   - Выходит, встречи местного населения с нашим фондом дают воспитательный эффект, - Роланд вздохнул. - Вот мы уже исправляем нравы. Искореняем пороки - попахивает святостью.
   - И ничуть, экселенц! Какая святость - обыкновенная порядочность и то - в гомеопатических дозах - капля меда в бочке дегтя. Беспорядок везде, экселенц! Скажу больше: не только на земле, но и в наших высших департаментах - страшная неразбериха. Все чертовски запуталось! - Батон присел у ног патрона, подобрав кольцом хвост. И принялся старательно вылизывать лапу, растопыривая розовые пальцы. - Я сам временами теряю голову. Скажите на милость, с чего тогда на рынке вступился за торгаша?
   - У тебя хорошее сердце, мальчик.
   - Ха! Парадокс чистейшей воды! - пройдясь лапой за ухом, кот кивнул на горящий вдоль стены девиз: "Ненависть - моя обязанность. Мщение - моя добродетель". Определите, пожалуйста, точно, кого я должен ненавидеть? Вопрос на засыпку, экселенц.
   - ЕГО врагов, - прозвучал полный смирения ответ.
   - Ага! - обрадовался Батон, поймав Роланда на узком месте. - Выходит, мы все же работаем на НЕГО!
   - Мы - центристы. Мы посередине между плюсом и минусом, между добром и злом. Мы - антикаррозийная прокладка. Состоя в воинстве Антибога, мы пользуемся его оружием, действуем его методом, то есть злом. А парадокс заключается в том, что этим самым злом мы защищаем добро! Ведь ОН добрейший и сострадательный, запрещает насилие и сопротивление, ОН увещевает страдальца подставить вторую щеку, обиженного - смириться. ОН полагает, что таким образом остановит разрушения, искоренит порок! Упрямство, потворствующее размножению зла. Ведь понимает, что ситуация нуждается во вмешательстве!.. - разгорячившись, Роланд шуганул кота и широкими шагами заходил по комнате. - Понимает же! А поскольку сам не желает пачкать руки в качестве ассенизатора, очищающего мир от нечистот, авгиевы конюшни должны разгребать мы. Вот и решай, на кого мы работаем. Роланд рухнул на диван и распорядился: - Пододвинь зеркало. Сегодняшняя прогулка в подземелье подействовала на меня угнетающе. Полемический пафос и никакого аппетита. Скажи Амарелло, что бы не хлопотал с ужином. Зелла пусть заварит мой чай. Пыльца корнишонов, цикута и побольше ирландского мха.
   - Неслабо она сегодня приложила этого хмыря! Видать, настрадалась здесь, бедолага. Такой сексапильный поцелуйчик - м-м-а! - кот чмокнул собранные щепотью пальцы. - Куда там Шарон Стоун. Клиент сразу вырубился. А вас, экселенц, я не очень понимаю - собрались Храм защищать? Грудью пошли на Пальцева: "откажись, подлец, от своих гнусных замыслов!" Это показалось мне несколько не последовательно.
   - Уходи... - поморщился Роланд. - У меня от шерсти аллергия. Как только соберешься сеять разумное, доброе, вечное, то обязательно кто-нибудь отсоветует... И морда у тебя на редкость нахальная.
   - Порода такая, - вздохнул Батон. - Как пишут в объявлениях кошачьих клубов - "детское выражение лица"! От помойников мы далеко ушли. Не те времена. - Важно переступая на задних лапах, кот двинулся к двери. Шерсть - густой набивки, плюшевая!
   - Постой. Ты вот сам, в качестве юного мстителя, как понимаешь Пальцев наш или не наш?
   - Сволочь он. Котов не любит. Никого, кроме себя.
   - А Храм - чей объект? - тоном въедливого экзаменатора загонял кота в угол экселенц.
   - Чего ж тут думать - как и все здесь - пополамный. Наживается на его горбу сволота, вроде Альбертика и Федула. И будут наживаться впредь. У... я б этих попов! - Батон изогнул спину и сделал боковую боевую стойку. Совершил пару мягких скачков по комнате и с урчанием, обмякнув и подобрев, пристроился у колен Роланда. - Но ведь с другой стороны, церковь кого-то просветляет? Просветляет, я лично видел. Нельзя отрицать. Нельзя.
   - Это с одной стороны - с людской, и с другой, то есть - с ЕГО. Поскольку Его Храм. А с третьей что, с нашей?
   - С нашей, полагаю, сие строение - объект охраняемый. Мы ведь тут зачем? Памятники истории восстанавливаем. Клад вон совсем задарма отрыли, Батон вдруг стал серьезным и обратил на экселенца почтительный взор: Можно выразить сомнения, учитель? Вот ведь получилась двусмысленная ситуация: нейтрализуя Пальцева, мы спасаем Храм, а следовательно, работаем на наших идейных противников. Не сомневаюсь, вы хорошо продумали интригу и намерены что-то предпринять для сохранения авторитета. Интересно, что именно? Простите, учитель, мою назойливость.
   Роланд усмехнулся:
   - Будем считать, что меня ловко подставили. И повздыхаем - умные там головы, в ЕГО департаменте. Сформулировали неразрешимую дилемму: либо прояви терпимость и всепрощение, что само по себе для меня отвратительно, пригрей, значит, гада на своей груди и гнусному его делу содействуй. Либо ликвидируй его и тем самым - сохрани Храм. За это маршальские погоны и орден в ЕГО департаменте, между прочим, полагается. А в нашем - пожизненное освобождение.
   - Вот я и думаю, а что нам больше всех надо? Неужели у них тут не найдется героя, способного взять благородную миссию спасения святыни на себя? Нет энтузиастов-мучеников? Вы же тогда не зря показывали нам скульптуру говорили, что делаете ставку на настоящую, вечную...То есть на то, чем одаривает ОН!
   - Ты хороший ученик, - Роланд предостерегающе поднял руку: - Но тсс! Довольно разговоров. И никаких дебатов в свите. Я рассчитываю на ваше понимание. Спасибо. А теперь ступай, мне надо ознакомиться с последней информацией.
   - Если что, я рядом, - Батон неслышно покинул гостиную.
   В засветившемся перед Роландом зеркале появился кабинет Пальцева в "Музе". Полулежа в кресле с компрессом от уха до уха, шеф смотрел "Новости" и одновременно беседовал с двумя людьми. Беседовал странно. Одним из посетителей был Бася Мунро, другим - депутат Перманентов. Даже из далекого заэкранья пахнуло невообразимым смешением аромата духов "Кензо", исходящего от окутанного шелками голубого кимано Баси и дымом папирос "Астра", пропитавшим мятый грязно-серый костюм парламентария. Удивленно тараща глаза, Пальцев категорически открещивался от соучастия в деятельности "прогрессистов" и даже с возмущением отрицал, что имеет хоть какое-то представление о генераторе. То есть изображал довольно талантливо крайнее непонимание, а точнее - приступ депрессивного психоза с частичной амнезией.
   - К Кленовскому. Все вопросы к господину Кленовскому. Я сложил с себя полномочия и по состоянию здоровья, вынужден срочно отбыть на лечение заграницу. Гибель жены, хроническая болезнь сердца, эта варварская акция на кольцевой! Да кто же тут выдержит! - он со слезами на глазах прижал руки к груди: - Поверьте, родные, в голове сплошная перестройка. К тому же... Альберт Владленович подманил посетителей и, опасливо озираясь, шепнул склонившимся: - Мне только что сугубо конфиденциально сообщили из ООН, что некая Фаина Каплан, стреляла в Ильича! - Достав смятый носовой платок, Пальцев скрыл под ним искаженное рыданиями лицо. Присутствовавший при страдальце отец Савватий, спешно выпроводил визитеров, сокрушенно бормоча:
   - Сами видите, дети мои, на Бога одна надежда. Дело дурдомом пахнет.
   Лишь только за посетителями захлопнулась дверь, Пальцев вскочил, отбросив компресс и голосом тамады, объявляющем тост юбиляра, воскликнул:
   - Запрягай коней, Федул. Мэр ждет меня!
   ...- Вот стервец! - Роланд переключил изображение в зеркале и снова разжег кальян. В стеклянном овале замелькали, побежали косые волны и вырисовалась мрачная картина: темный бункер на верхушке металлической трубы. Если не знать, то и не догадаешься, что труба с винтовой лестницей располагаются в чреве гигантской статуи, а нечто подобное бронированному ботискафу находиться у нее в голове. Светящаяся же во тьме щель амбразуры ни что иное, как приоткрытый рот легендарного баса. В щель направлен хобот стоящего на возвышении аппарата. Видны кнопки, клавиши, огоньки, бегающие на пульте. За пультом сидит мрачный головастик с разбитым лицом и дыбом стоящими рыжими патлами. Он ковыряет тестером в мудреном шлеме, оснащенном пучками проводов, антеннами и светящимися датчиками. Над рыжим, внимательно следя за процессом усовершенствования шлема, склонился другой - с ехидно-стервозной насмешкой на красивом арийском лице.
   - Готово, - рыжий отложил инструменты. Напялил шлем, прислушался. Есть сигнал!
   - Я должен убедиться, что все сделано как надо, - Осинский протянул руку к панели аппарата. - Ты правильно вывел контакты?
   - Не трогайте! Избави Бог! - защитил телом панель необычайно бледный до желтизны, с пятнами бурых ссадин на помятом лице Ласкер. И поспешно снял шлем. - Все взлетит к чертям собачим! Объясняю еще раз. Шеф сформулировал задачу так: после завтрашнего происшествия начнется серьезное расследование. В процессе дознания эксперты должны с определенностью установить, что именно включение аппарата послужило детонатором. А следовательно - взрыв произошел по вине заговорщиков-конструкторов и главного террориста Горчакова. Я сделал все. Все, что бы погубить дело своей жизни, лучшего друга, себя лично. - Он развел короткими руками. - Или теперь еще велите самоустраниться?
   - Уже ни раз внушали тебе, пытливый ты наш гений, что твоя личная безопасность гарантируется. Через тридцать минут после того, как здесь рванет, ваш самолет поднимется в воздух, синьор Паоло Эразмио, гражданин Мексики. Если не рванет - самолет поднимется без тебя, покойник. А мистеру Горчакову все равно ничего не светит. Ему из этого дела с прибылью не выпутаться. Твой же личный, шкурный интерес состоит в том, что бы он пока ничего не заподозрил. Ручаешься, что мозгляк не догадается? Не успеет смекнуть, что аппарат напрямую соединен с взрывателем? А, храбрый ты наш? блондин занес кулак. Сидящий в кресле втянул голову в плечи и прикрыл ладонями темя.
   - Ручаюсь! Если уж он согласился провести завтра сеанс, то не с целью уничтожить Храм. Макс уверен, что здесь все будет чисто. Иначе он подключаться не станет, - рыжий просительно взглянул на арийца: - А то ведь я могу поработать тут и сам. Вам ведь на самом деле не нужен никакой сеанс. Вам нужен взрыв. Я готов все устроить на высшем профессиональном уровне.
   - А вот нам ты вовсе не нужен. Нужен мотивированный злоумышленник. Досье на Горчакова получилось клевое. Не отмажется, все сходится: шизанутый фанат, свихнувшийся на собственных неудачах. Делу нужен полновесный козел отпущения.
   - Я, я - полновесный козел! - глаза Ласкера округлились и еще сильнее подались из орбит. Такое обычно происходило с ним в моменты спонтанного озарения. Лион поспешно надел шлем, включился глазок таймера.
   - Эй, что за шутки, сука! - сжал его плечо Оса.
   - Отцепись, вша. Последний раз проверить надо. Ведь сам говоришь, если система не сработает, мне крышка.
   - Можешь не сомневаться. Заметил, как аккуратно тебя вторые сутки пасем? Помочиться и то в компании ходишь. А вмазал я тебе пару раз так, от большого чувства.
   - Ша! - Лион положил руку на клавишу. - Смотри и запоминай действия: Горчаков одевает шлем, подключается, начинает думать. На десятой минуте под воздействием радиосигнала срабатывает таймер. Храм взлетает на воздух... И тишина, - спохватившись, технарь указал на овальную дверцу в камере. - Вон там аварийный люк, его запирать нельзя. Если задраиться наглухо, радиосигнал может не пройти к взрывателям. Усек? Ошибетесь - пеняйте на себя. - Ученый с вызовом посмотрел на стража и снял шлем: - Я сделал, все, что мог.
   ... Роланд поморщившись, отключил зеркало и взял дымящуюся чашку, которую поставила на сандаловый столик Зелла. Она стояла в позе ждущей распоряжений горничной из хорошего дома. И нарядная наколка в пышных волосах, и белый передник были на горничной. Но кроме этих кружевных лоскутов, да ботинок с высокой шнуровкой, ничего больше не скрывало прелестей смуглого тела.
   - Видела? Все поняла? - не взглянув в сторону чертовки, осведомился Роланд.
   - Разумеется, экселенц. Рыжего изобретателя загнали в угол, заставили подключить к аппарату взрывное устройство и лишили всякой возможности связаться с другом. Я говорила вам, экселенц, что это плохая компания.
   - Думаешь, лишили возможности? - нахмурился Роланд. - Ступай, чай отличный. - Он откинулся на подушках и мечтательно закрыл глаза. Там, в башне человек с глазами ехидного садиста не мог, конечно, разгадать хитрость рыжего коротышки. А Роланд не мог не услышать, как одев шлем, несчастный ученый послал другу SOS. Он вложил в короткое сообщение крик своей израненной совести.
   Неплохой, собственно, аппарат придумали московские друзья!
   Глава 21
   Сумерки окутали комнаты, бледно светились прямоугольники окон, по карнизам стучал дождь.
   Маргарита стояла у окна, скованная ожиданием. Час уходил за часом, все ярче светился купол Храма в лучах прожекторов и золотился большой витой крест. Стены погрузившейся во мрак комнаты, словно раздвинулись, спрятались в темноте знакомые вещи. Стало пусто и непоправимо одиноко.
   От сомнений замирала душа, а вместе с ними подступал панический страх. Кто заманил ее сюда? Почему так легко дали скрыться пленнице стражи Пальцева? А если, Максиму удалось сбежать и Оса позволил ей ускользнуть, для того, что бы устроить ему ловушку? Значит, кто-то затаился совсем рядом, подстерегая пробирающегося сюда Максима. Тогда надо готовиться к бою.
   Вспомнив о нагане командарма Жостова, Маргарита нашла кобуру и достала тяжелый кусок металла. Но как стрелять, да и есть ли там пуля? Дура, несчастная дура - больше жизни ценить свое счастье и совершенно не научиться защитить его...Зарыдав горько и отчаянно, Маргарита упала на диван в гостиной, пахнущий пылью и плесенью, заколотила кулачками по жесткому, растрескавшемуся дермантину.
   - Вернись! Вернись! Я не могу без тебя, - заклинала она, сжимая обручальное кольцо с хрустальной бусиной. - Ты же обещал, ты клялся не оставлять меня... Мне страшно и больно. Еще немного и сердце разорвется от тоски. Ты должен услышать. Ты должен найти меня, мастер...
   - Вы кого-то звали, милейшая? - раздался из темноты низкий голос. Кресло с высокой спинкой, стоявшее в углу, повернулось. В нем сидел незнакомец, вырисовываясь на блеклом прямоугольнике окна черной тенью. Маргарита онемела, не смея шелохнуться.
   - Не пугайтесь, дверь была плохо закрыта. Впрочем, она здесь совершенно не при чем. Юным дамам вредно сидеть дождливыми вечерами в одиночестве, не зажигая лампы, - гость слегка повел бровью и люстра над овальным столом налилась молочным светом - в круглых плафонах сами по себе загорелись свечи. Из приоткрытых губ Маргариты вырвался тихий протяжный вздох. Не узнать визитера было невозможно. Сумрачный плащ, звездчатые шпоры, это узкое смуглое лицо с невероятными, опасными, притягивающими глазами! Маргарита зажмурилась и замотала головой.
   - Вас что-то смущает? Полагаете, не то освещение? В самом деле, совсем не то, - истолковал ее реакцию черный господин.
   - То! - с жаром произнесла Маргарита. Ее щеки вспыхнули и в глазах, еще заплаканных, сверкающих слезами, заиграли искры, как на глади морского залива под выглянувшим из туч солнцем. - Вы не любите электричества... Она в нерешительности поднялась с дивана и встала у подоконника, как ученица, вызванная к доске: - Я узнала вас, мессир!
   - Вот как... Рассчитывал поразить. Явился лично без всякого предупреждения.
   - Я всегда ждала Азазелло!
   - Везет кому-то, - гость отбросил назад длинные, смоляные, как у индейца, волосы. - Но, простите, почему всегда и непременно названного господина?
   - Я очень долго мечтала о мести и призывала на помощь силы ада... Азазелло явился Маргарите в Александровском сквере, когда мастер пропал и ей было очень тяжело, - торопливо объяснила она, понимая, что говорит не о том.
   - Вы, кажется, излагаете эпизоды известного сочинения, - на смуглом, резко вылепленном лице появилась скучающее выражение. - Не стоит придавать слишком большое значение литературным аналогиям, когда дело касается вашей собственной жизни.
   - Но вас нельзя не узнать.
   - Нельзя дважды войти в одну реку. Во избежание путаницы называйте меня экселенц.
   - Конечно. Но книги живут и велика их власть. Каждая униженная женщина мечтает стать ведьмой. А та, которая потеряла возлюбленного, не может не надеяться на чудо. И призывает вас...- Маргарита напряглась, как струна и голос ее звенел чисто. Она ощущала себя прозрачной и хрупкой чуть дотронешься, раздастся звон и брызнут во все стороны осколки. Откуда-то явилась отчаянная смелость - кураж решительного сражения.
   - Вы ждете чудес? - гость усмехнулся. - Помилуйте, в этой области специализируюсь не я. Вы обращаетесь не по тому адресу.
   - Вы, - твердо сказала Маргарита. - Вы можете помочь. Я точно знаю.
   - Кажется, мне ясно, в чем здесь дело. Я познакомился с сочинением господина Булгакова, которое ваши уважаемые религиозные мыслители, кстати, называют "Евангелием от сатаны". Несправедливо. Я объясню почему, но прежде окажите маленькую услугу - принесите зажаренного поросенка. Он в духовке и как раз в необходимой кондиции. Весь минувший день я страдал полным отсутствием аппетита, а теперь, пожалуй, не откажусь перекусить.
   - Но там не было поросенка... - Маргарита с удивлением принюхалась к доносящемуся из кухни аромату и проглотила слюну. - Простите мои сомнения, разумеется поросенок уже ждет, покрывшись хрустящей поджаристой корочкой.
   Когда она вернулась, расположив на тяжелом с серпами и молотами по краю блюде запеченного в сметане поросенка, стол блистал. Темная церковная парча покрыла его, падая на пол тяжелыми складками, а на ней чеканным золотом сверкала сервировка. Вместо люстры высокий кованный семисвечник трепетал язычками пламени в центре стола, населив сумрак комнаты скользящими тенями. Скрылись в полумраке стены и мебель, казалось, сверкающий островок с его золотом, хрусталем и темной парчой парит в невесомости, как летучий корабль, ведомый в неизвестность черным капитаном.
   - Теперь, кажется, лучше? Извольте видеть - сноб, сибарит, привык к элементарному комфорту в приеме пищи. Спасибо за помощь. Присаживайтесь, Марго. Я не ошибся с именем? - Роланд указал на кресло рядом - прямое, с высокой резной спинкой, отсутствовавшее здесь прежде.
   Маргарита вдохновенно замотала головой, выражая тем самым свою уверенность в том, что ее собеседник не способен ошибаться и робко заметила:
   - Здесь пять приборов.
   - Мои друзья сейчас явятся. Но меня смущает ваша одежда, - прищурив левый глаз, Роланд пригляделся к даме. - Ведь это, кажется, униформа американских ковбоев под названием джинсы? Вам не придется сейчас объезжать диких мустангов и в дальнейшей перспективе тоже. Выбросьте немедля. Возьмите платье в шифоньере - мне кажется, оно должно вам подойти.
   Маргарита послушно поднялась и направилась в спальню, трепеща от волнения. Сон ли, бред ли, безумие ли помутило ее разум, но это было счастливое безумие, волшебный бред! Она ни чему не удивлялась и готова была подчиняться беспрекословно. Только в висках стучало: "случилось, случилось, это все же случилось!!!" И замирало под ложечкой, точно она падала в пустоту.
   Спальня Вари и Льва преобразилась. По обеим сторонам распахнутого трюмо горели бра, нигде не осталось и следа пыли. У зеркала, кокетливо искрясь, стояли коробочки и флаконы давно забытых названий и форм: "Белая сирень", "Красная Москва", "Кармен". Духи, одеколоны, пудра с висящими на крышках шелковыми кисточками. Маргарита обратила внимание на вишневое атласное покрывало с вышитыми попугаями и ветками белых цветов, застелившее кровать, на подушки в изголовье. За дверцами зеркального шкафа обнаружилось единственное платье - длинное, пышное, удивительное! На прозрачном как дым шифоне цвели яркие бархатные розы. Узкий лиф, торчащие рукава-фонарики и широчайшая, вся из туманных сборок юбка, свидетельствовали о вечернем предназначении туалета. Возможно, в нем посещала кремлевские банкеты Серафима Генриховна со своим начальственным мужем. Или это Варюша приготовила обнову для вечеринок театральной богемы? Зажмурившись, Маргарита нырнула в водопад струящейся ткани и платье нежно обняло ее тело, запахло и заволновалось так, словно Маргарита погрузилась в туман предрассветного майского сада. Подхватив подол, она закружилась по комнате и с разлету рухнула на кровать, наслаждаясь сладким головокружением.
   В прихожей затопали, загалдели, потянуло дымом.
   - Флигелек тушили, - плаксиво доложил мяукающий голос.
   - Невозможно работать в таких погодных условиях! Дождь хлещет, ветер зверский. Снес пламя прямо к ихнему особнячку. Неплохое было строение, памятник старины, - прогнусавил другой.
   - "Муза" сгорела, - торжественно и печально доложил третий трескучий, горестный.
   Сообразив, что гости в сборе, Маргарита торопливо прильнула к зеркалу, вглядываясь в свое заплаканное лицо. Расчесала волосы костяным гребнем, припудрила щеки и нос пуховкой, распространившей ароматное облачко персиковой пудры. Облачко омыло ее черты, они стали чистыми, строгими и торжественными.
   Не удивляясь, а только ликуя до звона в ушах, Маргарита вошла в гостиную, где увидела всех собравшихся и сразу узнала. Во-первых, господина де Боннара, напоминавший ей то Калинина, то короля из "Золушки". На этот раз он предпочел двубортный пиджак из лилового велюра с рядами блестящих пуговиц и неразборчивым геральдическим знаком у кармашка. Брюки были серебристо-серыми, все в саже и прожженных пятнах.