Страница:
Она еще утром позвонила Джеффу Дойлу и объяснила, почему не сможет прийти раньше обеда.
– Я расскажу тебе все детали при встрече. И он напомнил ей об этом обещании. Они сидели в ее офисе, и Джефф со все возрастающим удивлением слушал ее рассказ.
– О Господи, Кэт! Этот Джордж Мерфи какой-то варвар. Он ведь мог вас убить.
– Но как видишь, я жива и здорова.
– Почему бы вам не отправиться в Лос-Анджелес, как вы и собирались? Может быть, лучше уехать отсюда на несколько дней?
– Я уже позвонила Дину и отменила поездку. Улететь в Калифорнию сейчас значило бы проявить трусость. – Каково будет Патриции и Майклу, если она станет заверять их, что они в полной безопасности, а сама в это время удерет на Западное побережье. И Кэт приняла решение: вместо того чтобы спасаться бегством, она с головой погрузится в работу.
– По крайней мере, уйдите сегодня с работы пораньше, – начал уговаривать ее Джефф. – Мы потом все нагоним.
– Нет. Мне нужно быть именно здесь. Я пропустила что-нибудь важное сегодня утром? Введи меня в курс дела и давай начнем работать.
Она отвечала на телефонные звонки, надиктовала десятки писем и наметила на ближайшую неделю две съемки на местности.
– Для съемки в среду я договорился с тем же самым старым ковбоем, которого Ненси Уэбстер приглашала на пикник вместе с его пони, – сообщил ей Джефф. – Ему очень понравились детишки. Он сказал, что будет рад нам помочь в любое время, и при этом совершенно бесплатно.
– Вот здорово! Дети будут в восторге. Майклу, во всяком случае, его лошадки очень понравились.
– Кэт, то, что вы сделали для него и его матери… Джефф вдруг запнулся и продолжил только после того, как она подняла голову и испытующе взглянула на него. – Это и впрямь потрясающе, ведь вы приняли всю эту историю так близко к сердцу. – Он снова сделал паузу, будто не решаясь продолжать. – Вы думаете, у вас сердце отца Майкла?
– Не знаю и не хочу знать. Я помогла бы любой женщине и ее ребенку, оказавшимся в подобной ситуации. Мне достаточно знать, что они в безопасности и могут начать новую жизнь.
Устроив Патрицию и Майкла в специальном приюте, Шерри позвонила Кэт и сообщила, что ее подопечных сердечно встретили живущие там, такие же как они, женщины и дети.
– Патриция уже изъявила желание зарабатывать для приюта дополнительные средства: нанизывать бусы и продавать свой товар торговцу, у которого палатка на рыночной площади, – сообщила Кэт Джеффу, Со временем, приобретя некоторый опыт и немного подучившись, она, я думаю, станет настоящей мистерицей,
– Если бы не вы, у нее не было бы ни малейшего шанса. Кэт задумчиво прикусила губу
– Если бы Спарки остался жив в той катастрофе, их жизнь могли бы сложиться по другому. Возможно, они бы порвали с рокерами, узнав, что Кисмет беременна. Стали бы вместе воспитывать Майкла, любили бы его и заботились о нем. Она могла бы развивать свои способности. Мне рассказывали, что Спарки был очень умен и образован, знал и любил литературу и философию. Он мог бы стать преподавателем или начать писать книги.
– Это всего лишь фантазии, Кэт. Скорее всего, ничего подобного не случилось бы.
– Но ведь мы никогда этого не узнаем, верно? Потому что Спарки погиб.
– А кто-то другой остался жить, – мягко сказал Джефф. Кэт быстро подняла на него глаза, оторвавшись от собственных невеселых мыслей и проглотив образовавшийся в горле комок.
– Да, кто-то другой остался жить.
Чуть позже Джефф просунул голову в дверь ее офиса.
– Только что звонил мистер Уэбстер. Он хотел бы нас видеть.
– Прямо сейчас? Я по уши в бумагах.
– Он сказал, что дело не терпит отлагательств. У него есть какая-нибудь причина расстраиваться?
– А у него что, был расстроенный голос?
– Очень.
Кэт не видела Билла уже несколько дней. Когда его неулыбчивая секретарша проводила ее и Джеффа к нему в кабинет, в его манере поведения она не заметила свойственной ему сердечности.
– Прошу садиться.
Они расположились на кожаном диване, Уэбстер показал рукой на еще одного посетителя. – Знакомьтесь, это Рональд Труитт. Как вы знаете, он является обозревателем информационно-развлекательных программ газеты «Свет Сан-Антонио».
Итак, этот полный сорокалетний начинающий лысеть педантичного вида мужчина был Роном Труиттом, преследующим ее журналистом, критиком из преисподней.
Он явно страдал от никотиновой зависимости: из кармана его рубашки торчала пачка сигарет «Кэмел». Время от времени он дотрагивался до нее, как будто хотел удостовериться, что сигареты на месте и он скоро сможет ими воспользоваться.
Напустив на себя беззаботный вид, Труитт старался держаться непринужденно, но удавалось ему это, надо сказать, плохо. Его ноги ходили ходуном, а сам он, часто моргая, то и дело ерзал на своем кресле.
Кэт никак не отреагировала на Труитта. Повернувшись к Биллу, она спросила:
– Что здесь происходит?
– В качестве профессиональной любезности Труитт пришел предупредить, меня относительно того, что появится в его колонке в завтрашнем выпуске газеты. Я подумал, что и вас стоит об этом предупредить.
– Предупредить? В этом слове слышится что-то зловещее.
– К сожалению, в завтрашней колонке есть некий зловещий подтекст.
– И это касается «Детей Кэт»? – спросил Джефф.
– Совершенно верно. – Билл повернулся к журналисту, дав тому понять, что все его слушают. – Будет лучше, если вы сами обо всем расскажете, мистер Труитт. Однако надо оговориться, что все сказанное в этой комнате не для печати.
– Конечно. – Труитт сел еще прямее и стал листать совершенно не нужный ему блокнот, будто бы сверяясь со своими записями. Кэт всегда могла определить, когда в ее присутствии ломали комедию.
– Сегодня утром, ближе к полудню, мне позвонили, – начал Труитт. – Звонил человек, назвавшийся Циклопом.
– Вам звонил Циклоп?! – воскликнула Кэт.
– Так вы его знаете? – спросил Билл.
– Да. Его настоящее имя Джордж Мерфи, и его разыскивает полиция. Он сказал вам, откуда звонит?
– Нет. – Недружелюбно взглянув на Кэт, Труитт усмехнулся. – Зато он сказал, что вы попытаетесь выкрутиться и выставить его сущим злодеем.
– Но он и есть самый настоящий злодей. Этот человек виновен в таком количестве преступлений, что список их наверняка длиннее моей руки, – начиная с жестокого обращения с детьми и кончая вымогательством.
– Возможно, – согласился Труитт. – Но он утверждает, что и вы не святая.
– А я никогда и не утверждала этого, – огрызнулась Кэт. – Но дело не в этом. Разве у вас нет ничего лучше, чем писать о том, как обзывают друг друга нехорошими словами Кэт Дэлани и нюхающий кокаин рокер, которого разыскивает полиция?
– Здесь кое-что посерьезнее состязаний в обзывании друг друга нехорошими словами, – вмешался Билл. – Видите ли, Кэт… Мистер Мерфи обвинил вас в совращении малолетних.
Кэт была слишком потрясена, чтобы что-нибудь сказать. Она остолбенело уставилась на Билла, затем перевела взгляд на Труитта.
– Именно так, – подтвердил он. – Циклоп сообщил мне, что вы совращали его пасынка во время пикника, устроенного в доме мистера Уэбстера. – У него нет пасынка, – хриплым от волнения голосом сказала Кэт.
– Разве у него нет ребенка по имени Майкл? – Мать Майкла не является женой мистера Мерфи. С юридической точки зрения он не может быть отчимом мальчика.
– Что ж, в любом случае, он задал вопрос, был ли этот мальчик единственным, кого вы совратили. У вас безусловно есть возможность делать это довольно часто.
– Не могу поверить своим ушам! – Кэт даже рассмеялась, настолько нелепой показалась ей эта мысль. Но никто из сидящих в комнате не улыбался, тем более Уэбстер. – Билл, скажите же что-нибудь. Не думаете же вы, что…
– Сейчас не имеет значения, что я думаю. Она повернулась к журналисту.
– Не может быть, чтобы вы собирались это напечатать. Прежде всего, это абсолютнейшая чушь. Во-вторых, за подобные голословные обвинения вам грозит судебный иск на астрономическую сумму, и вам придется ее выплатить.
– Я получил дополнительное свидетельство в подтверждение этого заявления, – уверенным тоном возразил Труитт. Кэт снова потеряла дар речи от удивления.
– От кого? – наконец спросила она.
– Я не имею права раскрывать его имя. Мой второй свидетель предпочитает сохранять инкогнито, но, уверяю вас, он или она располагает достаточной информацией и знает, о чем говорит.
– Этот самый он или она не располагает ровным счетом никакой информацией! – крикнула Кэт. – Как вы разыскали этого вашего второго свидетеля?
– Я просто побеседовал с людьми.
– Мистер Труитт, вы делаете серьезную ошибку, – ровным голосом проговорила Кэт. – Если вы опубликуете эту колонку, это может дорого обойтись вам и вашей газете. Каждый, кто меня знает, знает и то, что я делаю все, что находится в пределах моих ограниченных возможностей, чтобы спасти детей от любых форм жестокого обращения – будь то физическое насилие, или сексуальное, психологическое, или эмоциональное. Если Джордж Мерфи желает меня в чем-то обвинить, ему следует придумать что-нибудь более правдоподобное.
– Но ведь у вас и вправду есть все возможности, чтобы завоевать доверие многих и многих детей, не так ли, мисс Дэлани? – спросил Труитт.
– Этот вопрос содержит в себе подтекст, который я с презрением отметаю, поэтому я не желаю на него отвечать.
Журналист даже сполз на край своего сиденья; сейчас он походил на акулу, которая почуяла кровь и готовится к смертельному удару.
– Почему вы отказались от блистательной карьеры звезды «мыльной оперы» и стали делать такую программу, как «Дети Кэт»?
– Потому что мне так захотелось.
– Почему? – не унимался репортер.
– Ну уж во всяком случае не для того, чтобы иметь доступ к детям и совращать их! – закричала она.
– Кэт!
– Так ведь именно к этому он и клонит, разве нет? – Ей не следовало так кричать на Джеффа. Он лишь пытался ее успокоить. Выждав некоторое время, она заговорила с Труиттом уже другим, более сдержанным тоном. – Я отказалась от своей прежней карьеры потому, что хотела оставшуюся часть своей жизни посвятить какому-нибудь значительному делу.
Он скорчил скептическую гримасу.
– Позвольте уточнить, правильно ли я вас понял. Вы отказались от огромных доходов, статуса звезды и славы ради значительно меньшей суммы денег и жалких четырех минут эфирного времени в неделю? – Он покачал головой. – Это просто-напросто не выдерживает критики. Таких бессребреников не бывает.
Кэт не собиралась пускаться в объяснения относительно своих мотивов. Они касались только ее и никого больше. Более того, она не была обязана ничего объяснять этому непрерывно курящему газетчику с подлой душонкой. Ей очень хотелось высказать ему все это прямо в лицо, но ради WWSA она выбрала более дипломатичный ответ.
– У вас нет никаких фактов, подтверждающих это а6сурдное обвинение. Циклоп – едва ли надежный источник. Он даже не умеет толком выразить свою мысль.
– Вы забыли, что у меня два источника. Второй вполне умеет выражать свои мысли, и ему можно верить.
– Один из ваших свидетелей – законченный преступник, а у другого даже не хватает смелости выйти вперед и бросить свое обвинение мне в лицо.
– У Вудворда и Бернштейна не было даже никаких свидетелей, однако процесс закончился их победой над целой администрацией, а их имена вошли в историю.
– Не могу не удержаться от напоминания, мистер Труитт, что вам еще очень далеко до мистера Вудворда или мистера Бернштейна.
Труитт в ответ лишь ухмыльнулся, захлопнул свой блокнот и встал с кресла.
– Если я упущу такой горячий материал, меня следует с позором выгнать из репортерского отдела.
– Этот материал – ложь, – заявила Кэт, – Отъявленная и наглая ложь.
– Я могу процитировать ваше мнение?
– Нет, – вмешался Уэбстер, также поднимаясь с кресла. – Напоминаю, что мы все еще беседуем неофициально. В данный момент мисс Дэлани не делает официального заявления.
– Билл, я не боюсь…
– Пожалуйста, Кэт, – оборвал он ее и снова повернулся к Труитту. – Вам сегодня же позвонят из нашего отдела по связям с общественностью. – Он проводил журналиста до двери.
Когда тот ушел, в комнате воцарилось гробовое молчание. Кэт никак не могла успокоиться. Она не сводила глаз с Билла, который прошествовал мимо нее к своему рабочему креслу и тяжело опустился в него.
– Билл, я жду объяснений, – начала она, встав со своего места. – Почему вы сидели здесь, не говоря ни слова, фактически бросив меня на съедение?! Более того, вы даже позаботились о том, чтобы у него были слушатели! Уэбстер поднял вверх обе руки.
– Сядьте, Кэт. Прошу вас, успокойтесь и прислушайтесь к доводам рассудка.
Она послушно опустилась на диван, но при этом гневно воскликнула;
– Вы что, действительно считаете меня совратительницей малолетних?!
– О Господи, конечно же, нет. Но мне приходится поступать так, как лучше для телекомпании.
– Ах для телекомпании! Лишь бы не тронули вашу компанию, а моя репутация может лететь ко всем чертям?!
Он сразу как-то сник.
– Мы не в состоянии запретить Труитту опубликовать его колонку. Все, что мы можем сейчас сделать, это задраить люки и попробовать подготовиться к той буре, которую его статья неминуемо вызовет. Я скажу, чтобы в отделе по связям с общественностью начинали собирать за вас поручительства. Вы можете начать работу над официальным заявлением.
– К черту все это! – продолжала горячиться Кэт. – Я не намерена давать опровержение столь чудовищной лжи! – Ее глаза внезапно наполнились слезами. – Как только у кого-то язык повернулся сказать, что я могу причинить вред ребенку?!
– Ваши телезрители никогда в это не поверят, Кэт, – убежденно проговорил Джефф. – Ни на секунду не поверят.
– Я тоже не думаю, что кто-нибудь способен в это поверить, – согласился с ним Билл. – Как только статья выйдет из печати, вам уже ничего не придется объяснять, потому что у этой истории не будет продолжения. Ваши почитатели воспримут все так, как есть, то есть как злобную атаку со стороны кого-то, кто держит на вас зуб. Все перемелется. Через несколько недель все об этом забудут. – Он сделал паузу, затем продолжил: – А на это время я прекращаю съемки и выход в эфир программы «Дети Кэт».
Кэт не могла поверить собственным ушам. В течение нескольких секунд она слышала только странный шум в ушах.
– Вы… не может быть, чтобы вы говорили это серьезно.
– Простите, Кэт, но таково мое решение.
– Но ведь это все равно что признать свою вину, – вскричала она. – Билл, умоляю вас, не делайте этого!
– Вы знаете, что я всецело одобряю и поддерживаю вас в вашей работе, которая крайне важна для телекомпании. Она имеет колоссальное значение для всего нашего города. И я хотел бы, чтобы она была продолжена, когда все это кончится. Я также питаю безмерное уважение к вам лично, Кэт. Мне ужасно неприятно, что приходится вас разочаровывать. Вы, конечно, рассматриваете мои действия как предательство по отношению к вам, но на самом деле это всего лишь неприятные, но – увы! – необходимые меры с моей стороны как главного исполнительного директора компании, в чьи обязанности входит следить за соблюдением интересов каждого ее служащего, в том числе и ваших. Пока эта шумиха не уляжется, я думаю, ваше лицо не должно появляться на телеэкранах, поскольку лучше избегать всякого упоминания об этой грязной истории. – Серьезное выражение его лица и соответствующий тон подчеркивали незыблемость его решения.
Несколько мгновений Кэт разглядывала пол у своих ног, потом подняла голову и встала.
– Ну что ж, Билл, я понимаю наше положение. Вы получите мое заявление об уходе до конца дня.
– Что?! – воскликнул Джефф.
– Кэт…
– Послушайте меня, вы оба. Если эта история появится на страницах печати, доброе имя передачи «Дети Кэт» окажется навеки запятнанным. Я могла бы опровергать эту чудовищную клевету до посинения, но это ничего не изменит. Людям свойственно верить в худшее. Если об этом пишут в газетах, значит, здесь есть хотя бы доля правды, верно ведь? Билл, вы только что сказали, что обязаны думать об интересах телекомпании. Что ж, а я, в таком случае, обязана учитывать интересы детей. Верит ли в это мистер Труитт или нет, но забота о детях была единственной причиной появления моей программы. И по сей день остается главной причиной.
Эти дети и так уже являются жертвами. Я не хочу, чтобы они снова страдали оттого, что у них отнимают, быть может, последнюю надежду. Если я уйду из передачи, вы можете сменить название и продолжать выпускать ее в эфир. Очень прошу вас, начинайте как можно скорее подыскивать мне замену.
ГЛАВА СОРОК СЕДЬМАЯ
– Я расскажу тебе все детали при встрече. И он напомнил ей об этом обещании. Они сидели в ее офисе, и Джефф со все возрастающим удивлением слушал ее рассказ.
– О Господи, Кэт! Этот Джордж Мерфи какой-то варвар. Он ведь мог вас убить.
– Но как видишь, я жива и здорова.
– Почему бы вам не отправиться в Лос-Анджелес, как вы и собирались? Может быть, лучше уехать отсюда на несколько дней?
– Я уже позвонила Дину и отменила поездку. Улететь в Калифорнию сейчас значило бы проявить трусость. – Каково будет Патриции и Майклу, если она станет заверять их, что они в полной безопасности, а сама в это время удерет на Западное побережье. И Кэт приняла решение: вместо того чтобы спасаться бегством, она с головой погрузится в работу.
– По крайней мере, уйдите сегодня с работы пораньше, – начал уговаривать ее Джефф. – Мы потом все нагоним.
– Нет. Мне нужно быть именно здесь. Я пропустила что-нибудь важное сегодня утром? Введи меня в курс дела и давай начнем работать.
Она отвечала на телефонные звонки, надиктовала десятки писем и наметила на ближайшую неделю две съемки на местности.
– Для съемки в среду я договорился с тем же самым старым ковбоем, которого Ненси Уэбстер приглашала на пикник вместе с его пони, – сообщил ей Джефф. – Ему очень понравились детишки. Он сказал, что будет рад нам помочь в любое время, и при этом совершенно бесплатно.
– Вот здорово! Дети будут в восторге. Майклу, во всяком случае, его лошадки очень понравились.
– Кэт, то, что вы сделали для него и его матери… Джефф вдруг запнулся и продолжил только после того, как она подняла голову и испытующе взглянула на него. – Это и впрямь потрясающе, ведь вы приняли всю эту историю так близко к сердцу. – Он снова сделал паузу, будто не решаясь продолжать. – Вы думаете, у вас сердце отца Майкла?
– Не знаю и не хочу знать. Я помогла бы любой женщине и ее ребенку, оказавшимся в подобной ситуации. Мне достаточно знать, что они в безопасности и могут начать новую жизнь.
Устроив Патрицию и Майкла в специальном приюте, Шерри позвонила Кэт и сообщила, что ее подопечных сердечно встретили живущие там, такие же как они, женщины и дети.
– Патриция уже изъявила желание зарабатывать для приюта дополнительные средства: нанизывать бусы и продавать свой товар торговцу, у которого палатка на рыночной площади, – сообщила Кэт Джеффу, Со временем, приобретя некоторый опыт и немного подучившись, она, я думаю, станет настоящей мистерицей,
– Если бы не вы, у нее не было бы ни малейшего шанса. Кэт задумчиво прикусила губу
– Если бы Спарки остался жив в той катастрофе, их жизнь могли бы сложиться по другому. Возможно, они бы порвали с рокерами, узнав, что Кисмет беременна. Стали бы вместе воспитывать Майкла, любили бы его и заботились о нем. Она могла бы развивать свои способности. Мне рассказывали, что Спарки был очень умен и образован, знал и любил литературу и философию. Он мог бы стать преподавателем или начать писать книги.
– Это всего лишь фантазии, Кэт. Скорее всего, ничего подобного не случилось бы.
– Но ведь мы никогда этого не узнаем, верно? Потому что Спарки погиб.
– А кто-то другой остался жить, – мягко сказал Джефф. Кэт быстро подняла на него глаза, оторвавшись от собственных невеселых мыслей и проглотив образовавшийся в горле комок.
– Да, кто-то другой остался жить.
Чуть позже Джефф просунул голову в дверь ее офиса.
– Только что звонил мистер Уэбстер. Он хотел бы нас видеть.
– Прямо сейчас? Я по уши в бумагах.
– Он сказал, что дело не терпит отлагательств. У него есть какая-нибудь причина расстраиваться?
– А у него что, был расстроенный голос?
– Очень.
Кэт не видела Билла уже несколько дней. Когда его неулыбчивая секретарша проводила ее и Джеффа к нему в кабинет, в его манере поведения она не заметила свойственной ему сердечности.
– Прошу садиться.
Они расположились на кожаном диване, Уэбстер показал рукой на еще одного посетителя. – Знакомьтесь, это Рональд Труитт. Как вы знаете, он является обозревателем информационно-развлекательных программ газеты «Свет Сан-Антонио».
Итак, этот полный сорокалетний начинающий лысеть педантичного вида мужчина был Роном Труиттом, преследующим ее журналистом, критиком из преисподней.
Он явно страдал от никотиновой зависимости: из кармана его рубашки торчала пачка сигарет «Кэмел». Время от времени он дотрагивался до нее, как будто хотел удостовериться, что сигареты на месте и он скоро сможет ими воспользоваться.
Напустив на себя беззаботный вид, Труитт старался держаться непринужденно, но удавалось ему это, надо сказать, плохо. Его ноги ходили ходуном, а сам он, часто моргая, то и дело ерзал на своем кресле.
Кэт никак не отреагировала на Труитта. Повернувшись к Биллу, она спросила:
– Что здесь происходит?
– В качестве профессиональной любезности Труитт пришел предупредить, меня относительно того, что появится в его колонке в завтрашнем выпуске газеты. Я подумал, что и вас стоит об этом предупредить.
– Предупредить? В этом слове слышится что-то зловещее.
– К сожалению, в завтрашней колонке есть некий зловещий подтекст.
– И это касается «Детей Кэт»? – спросил Джефф.
– Совершенно верно. – Билл повернулся к журналисту, дав тому понять, что все его слушают. – Будет лучше, если вы сами обо всем расскажете, мистер Труитт. Однако надо оговориться, что все сказанное в этой комнате не для печати.
– Конечно. – Труитт сел еще прямее и стал листать совершенно не нужный ему блокнот, будто бы сверяясь со своими записями. Кэт всегда могла определить, когда в ее присутствии ломали комедию.
– Сегодня утром, ближе к полудню, мне позвонили, – начал Труитт. – Звонил человек, назвавшийся Циклопом.
– Вам звонил Циклоп?! – воскликнула Кэт.
– Так вы его знаете? – спросил Билл.
– Да. Его настоящее имя Джордж Мерфи, и его разыскивает полиция. Он сказал вам, откуда звонит?
– Нет. – Недружелюбно взглянув на Кэт, Труитт усмехнулся. – Зато он сказал, что вы попытаетесь выкрутиться и выставить его сущим злодеем.
– Но он и есть самый настоящий злодей. Этот человек виновен в таком количестве преступлений, что список их наверняка длиннее моей руки, – начиная с жестокого обращения с детьми и кончая вымогательством.
– Возможно, – согласился Труитт. – Но он утверждает, что и вы не святая.
– А я никогда и не утверждала этого, – огрызнулась Кэт. – Но дело не в этом. Разве у вас нет ничего лучше, чем писать о том, как обзывают друг друга нехорошими словами Кэт Дэлани и нюхающий кокаин рокер, которого разыскивает полиция?
– Здесь кое-что посерьезнее состязаний в обзывании друг друга нехорошими словами, – вмешался Билл. – Видите ли, Кэт… Мистер Мерфи обвинил вас в совращении малолетних.
Кэт была слишком потрясена, чтобы что-нибудь сказать. Она остолбенело уставилась на Билла, затем перевела взгляд на Труитта.
– Именно так, – подтвердил он. – Циклоп сообщил мне, что вы совращали его пасынка во время пикника, устроенного в доме мистера Уэбстера. – У него нет пасынка, – хриплым от волнения голосом сказала Кэт.
– Разве у него нет ребенка по имени Майкл? – Мать Майкла не является женой мистера Мерфи. С юридической точки зрения он не может быть отчимом мальчика.
– Что ж, в любом случае, он задал вопрос, был ли этот мальчик единственным, кого вы совратили. У вас безусловно есть возможность делать это довольно часто.
– Не могу поверить своим ушам! – Кэт даже рассмеялась, настолько нелепой показалась ей эта мысль. Но никто из сидящих в комнате не улыбался, тем более Уэбстер. – Билл, скажите же что-нибудь. Не думаете же вы, что…
– Сейчас не имеет значения, что я думаю. Она повернулась к журналисту.
– Не может быть, чтобы вы собирались это напечатать. Прежде всего, это абсолютнейшая чушь. Во-вторых, за подобные голословные обвинения вам грозит судебный иск на астрономическую сумму, и вам придется ее выплатить.
– Я получил дополнительное свидетельство в подтверждение этого заявления, – уверенным тоном возразил Труитт. Кэт снова потеряла дар речи от удивления.
– От кого? – наконец спросила она.
– Я не имею права раскрывать его имя. Мой второй свидетель предпочитает сохранять инкогнито, но, уверяю вас, он или она располагает достаточной информацией и знает, о чем говорит.
– Этот самый он или она не располагает ровным счетом никакой информацией! – крикнула Кэт. – Как вы разыскали этого вашего второго свидетеля?
– Я просто побеседовал с людьми.
– Мистер Труитт, вы делаете серьезную ошибку, – ровным голосом проговорила Кэт. – Если вы опубликуете эту колонку, это может дорого обойтись вам и вашей газете. Каждый, кто меня знает, знает и то, что я делаю все, что находится в пределах моих ограниченных возможностей, чтобы спасти детей от любых форм жестокого обращения – будь то физическое насилие, или сексуальное, психологическое, или эмоциональное. Если Джордж Мерфи желает меня в чем-то обвинить, ему следует придумать что-нибудь более правдоподобное.
– Но ведь у вас и вправду есть все возможности, чтобы завоевать доверие многих и многих детей, не так ли, мисс Дэлани? – спросил Труитт.
– Этот вопрос содержит в себе подтекст, который я с презрением отметаю, поэтому я не желаю на него отвечать.
Журналист даже сполз на край своего сиденья; сейчас он походил на акулу, которая почуяла кровь и готовится к смертельному удару.
– Почему вы отказались от блистательной карьеры звезды «мыльной оперы» и стали делать такую программу, как «Дети Кэт»?
– Потому что мне так захотелось.
– Почему? – не унимался репортер.
– Ну уж во всяком случае не для того, чтобы иметь доступ к детям и совращать их! – закричала она.
– Кэт!
– Так ведь именно к этому он и клонит, разве нет? – Ей не следовало так кричать на Джеффа. Он лишь пытался ее успокоить. Выждав некоторое время, она заговорила с Труиттом уже другим, более сдержанным тоном. – Я отказалась от своей прежней карьеры потому, что хотела оставшуюся часть своей жизни посвятить какому-нибудь значительному делу.
Он скорчил скептическую гримасу.
– Позвольте уточнить, правильно ли я вас понял. Вы отказались от огромных доходов, статуса звезды и славы ради значительно меньшей суммы денег и жалких четырех минут эфирного времени в неделю? – Он покачал головой. – Это просто-напросто не выдерживает критики. Таких бессребреников не бывает.
Кэт не собиралась пускаться в объяснения относительно своих мотивов. Они касались только ее и никого больше. Более того, она не была обязана ничего объяснять этому непрерывно курящему газетчику с подлой душонкой. Ей очень хотелось высказать ему все это прямо в лицо, но ради WWSA она выбрала более дипломатичный ответ.
– У вас нет никаких фактов, подтверждающих это а6сурдное обвинение. Циклоп – едва ли надежный источник. Он даже не умеет толком выразить свою мысль.
– Вы забыли, что у меня два источника. Второй вполне умеет выражать свои мысли, и ему можно верить.
– Один из ваших свидетелей – законченный преступник, а у другого даже не хватает смелости выйти вперед и бросить свое обвинение мне в лицо.
– У Вудворда и Бернштейна не было даже никаких свидетелей, однако процесс закончился их победой над целой администрацией, а их имена вошли в историю.
– Не могу не удержаться от напоминания, мистер Труитт, что вам еще очень далеко до мистера Вудворда или мистера Бернштейна.
Труитт в ответ лишь ухмыльнулся, захлопнул свой блокнот и встал с кресла.
– Если я упущу такой горячий материал, меня следует с позором выгнать из репортерского отдела.
– Этот материал – ложь, – заявила Кэт, – Отъявленная и наглая ложь.
– Я могу процитировать ваше мнение?
– Нет, – вмешался Уэбстер, также поднимаясь с кресла. – Напоминаю, что мы все еще беседуем неофициально. В данный момент мисс Дэлани не делает официального заявления.
– Билл, я не боюсь…
– Пожалуйста, Кэт, – оборвал он ее и снова повернулся к Труитту. – Вам сегодня же позвонят из нашего отдела по связям с общественностью. – Он проводил журналиста до двери.
Когда тот ушел, в комнате воцарилось гробовое молчание. Кэт никак не могла успокоиться. Она не сводила глаз с Билла, который прошествовал мимо нее к своему рабочему креслу и тяжело опустился в него.
– Билл, я жду объяснений, – начала она, встав со своего места. – Почему вы сидели здесь, не говоря ни слова, фактически бросив меня на съедение?! Более того, вы даже позаботились о том, чтобы у него были слушатели! Уэбстер поднял вверх обе руки.
– Сядьте, Кэт. Прошу вас, успокойтесь и прислушайтесь к доводам рассудка.
Она послушно опустилась на диван, но при этом гневно воскликнула;
– Вы что, действительно считаете меня совратительницей малолетних?!
– О Господи, конечно же, нет. Но мне приходится поступать так, как лучше для телекомпании.
– Ах для телекомпании! Лишь бы не тронули вашу компанию, а моя репутация может лететь ко всем чертям?!
Он сразу как-то сник.
– Мы не в состоянии запретить Труитту опубликовать его колонку. Все, что мы можем сейчас сделать, это задраить люки и попробовать подготовиться к той буре, которую его статья неминуемо вызовет. Я скажу, чтобы в отделе по связям с общественностью начинали собирать за вас поручительства. Вы можете начать работу над официальным заявлением.
– К черту все это! – продолжала горячиться Кэт. – Я не намерена давать опровержение столь чудовищной лжи! – Ее глаза внезапно наполнились слезами. – Как только у кого-то язык повернулся сказать, что я могу причинить вред ребенку?!
– Ваши телезрители никогда в это не поверят, Кэт, – убежденно проговорил Джефф. – Ни на секунду не поверят.
– Я тоже не думаю, что кто-нибудь способен в это поверить, – согласился с ним Билл. – Как только статья выйдет из печати, вам уже ничего не придется объяснять, потому что у этой истории не будет продолжения. Ваши почитатели воспримут все так, как есть, то есть как злобную атаку со стороны кого-то, кто держит на вас зуб. Все перемелется. Через несколько недель все об этом забудут. – Он сделал паузу, затем продолжил: – А на это время я прекращаю съемки и выход в эфир программы «Дети Кэт».
Кэт не могла поверить собственным ушам. В течение нескольких секунд она слышала только странный шум в ушах.
– Вы… не может быть, чтобы вы говорили это серьезно.
– Простите, Кэт, но таково мое решение.
– Но ведь это все равно что признать свою вину, – вскричала она. – Билл, умоляю вас, не делайте этого!
– Вы знаете, что я всецело одобряю и поддерживаю вас в вашей работе, которая крайне важна для телекомпании. Она имеет колоссальное значение для всего нашего города. И я хотел бы, чтобы она была продолжена, когда все это кончится. Я также питаю безмерное уважение к вам лично, Кэт. Мне ужасно неприятно, что приходится вас разочаровывать. Вы, конечно, рассматриваете мои действия как предательство по отношению к вам, но на самом деле это всего лишь неприятные, но – увы! – необходимые меры с моей стороны как главного исполнительного директора компании, в чьи обязанности входит следить за соблюдением интересов каждого ее служащего, в том числе и ваших. Пока эта шумиха не уляжется, я думаю, ваше лицо не должно появляться на телеэкранах, поскольку лучше избегать всякого упоминания об этой грязной истории. – Серьезное выражение его лица и соответствующий тон подчеркивали незыблемость его решения.
Несколько мгновений Кэт разглядывала пол у своих ног, потом подняла голову и встала.
– Ну что ж, Билл, я понимаю наше положение. Вы получите мое заявление об уходе до конца дня.
– Что?! – воскликнул Джефф.
– Кэт…
– Послушайте меня, вы оба. Если эта история появится на страницах печати, доброе имя передачи «Дети Кэт» окажется навеки запятнанным. Я могла бы опровергать эту чудовищную клевету до посинения, но это ничего не изменит. Людям свойственно верить в худшее. Если об этом пишут в газетах, значит, здесь есть хотя бы доля правды, верно ведь? Билл, вы только что сказали, что обязаны думать об интересах телекомпании. Что ж, а я, в таком случае, обязана учитывать интересы детей. Верит ли в это мистер Труитт или нет, но забота о детях была единственной причиной появления моей программы. И по сей день остается главной причиной.
Эти дети и так уже являются жертвами. Я не хочу, чтобы они снова страдали оттого, что у них отнимают, быть может, последнюю надежду. Если я уйду из передачи, вы можете сменить название и продолжать выпускать ее в эфир. Очень прошу вас, начинайте как можно скорее подыскивать мне замену.
ГЛАВА СОРОК СЕДЬМАЯ
– Зачем ты пришел?
– Мне подумалось, что вам, наверное, требуются дружеская поддержка и участие. Я принес чизбургеры. – Джефф приподнял белый бумажный пакет, чтобы она могла разглядеть его через глазок.
– И в каждом из них, наверное, целая куча калорий?
– Я едва держу этот мешок.
– В таком случае… – Кэт открыла парадную дверь. Выйдя на крыльцо, она махнула кому-то рукой, затем пригласила Джеффа войти внутрь и снова заперла дверь.
– Что это вы делаете?
– Ты заметил машину, стоящую на обочине улицы чуть в стороне от моего дома? Там сидит полицейский наблюдатель. Пока Циклоп не будет схвачен, лейтенант Хансейкер установил за домом круглосуточное наблюдение.
– Хорошая идея.
– Это идея Алекса. Я-то чувствую себя как дура со всеми этими детскими играми в разбойников. – Они прошли на кухню и принялись распаковывать принесенную еду. – Сегодня днем, когда мы ходили в полицейский участок, чтобы дать свидетельские показания, Алекс убедил Хансейкера, что за моим домом необходимо установить наблюдение, – на случай, если вернется Циклоп. – Кэт положила в рот несколько ломтиков жареного картофеля. – Ммм, какая вкуснятина! – пробормотала она. – Спасибо.
– Я подумал, что вы, скорее всего, ничего не ели.
– Так и есть. Даже не представляла себе, что я так голодна.
– А где сейчас мистер Пирс?
– Откуда я знаю? Ни я за ним не слежу, ни он за мной. В голосе Кэт слышалась обида – она и вправду была обижена на Алекса. Он ни разу не позвонил ей, хотя знал, что она отказалась от поездки в Калифорнию. Кэт подозревала, что он все еще сердится на нее за то, что она позвала его на помощь, а потом предпочла ему Дина. Ей вовсе не хотелось его обидеть, но он, видимо, воспринял все именно так.
Алекс сдал ее на попечение Хансейкера, а затем умыл руки. Кэт не прочь была услышать его мнение о последних событиях, но решила не искать с ним встречи. Ему самому придется сделать следующий шаг… если таковой вообще будет иметь место.
– Я подумал, что он, возможно, поживет у вас какое-то время, – продолжал Джефф.
– Да, прошлой ночью он так и сделал. – Кэт потерла ладонью лоб, пытаясь избавиться от головной боли, которая начиналась у нее всякий раз, когда она пыталась разобраться в своих сложных взаимоотношениях с Алексом Пирсом. – Ты не будешь возражать, если мы сменим тему?
– Нисколько. У вас есть кетчуп?
– На дверце холодильника. Но не лей его слишком много. С сегодняшнего дня я безработная.
– Но ведь вы не собирались настаивать на своем уходе, правда же?
Сперва чизбургеры и жареный картофель пришлись ей по вкусу. Теперь, когда она вспомнила о том, что ее покинул Алекс и что завтра в газете появится статейка Труитта, еда показалась ей тошнотворной.
– Я в полной растерянности, Джефф, даже не знаю, что делать. Все так запуталось. – Она невесело рассмеялась. – Знаешь, сейчас я завидую тем временам, когда моей единственной проблемой было больное сердце. Теперь же моя личная жизнь рассыпалась на кусочки. Меня грозится убить рокер, которому я спутала все карты. Жадный до чужой крови журналист собирается измазать в грязи мое доброе имя, и я бессильна ему в этом помешать. – Кэт горестно вздохнула и вдруг одарила его ослепительной улыбкой. – Конечно, есть и положительные моменты: через два дня объявится маньяк-убийца и пришьет меня, тем самым избавив от всех моих неприятностей.
– Два дня? Господи Иисусе, я и не думал, что так скоро.
– Время понеслось вскачь с тех пор, как я познакомилась с Циклопом и взялась помочь Патриции и Майклу. Знаешь, эта годовщина моей трансплантации действительно приблизилась как-то неожиданно.
– А мистеру Пирсу так и не удалось разгадать, кто же все таки присылал вам эти заметки?
– Мы с ним прокручивали идею, что это мог быть Циклоп. Но, хорошенько подумав, вычеркнули его имя из списка кандидатур. Он слишком глуп.
– А как насчет Поля Рейеса? О нем что-нибудь слышно?
Кэт когда-то поделилась с Джеффом собранной Алексом информацией о трех несчастных случаях, происшедших незадолго до ее трансплантации. По ее просьбе Доил ходил в библиотеку и нашел там газетные репортажи с подробностями случившегося. В результате в их распоряжении было детальное описание процесса по делу убийцы – Рейеса.
– Алекс все еще разыскивает кого-нибудь из его родственников.
– А как насчет любовника?
– Любовника? – повторила она в недоумении. – Этого я не знаю.
– А что удалось узнать нового о той аварии на Хьюстонском шоссе, где разбилось несколько машин?
– Мне это неизвестно. Я почти забыла о ней. В комнате зазвонил телефон. Кэт, извинившись, подняла трубку.
– Алло?
– Где они?
Ее сердце совершило бешеный скачок.
– Циклоп?
Глаза Джеффа широко раскрылись. Он выпустил из рук чизбургер и так быстро вскочил со стула, что тот завалился на спинку.
– Позвать полицейского? – театральным шепотом спросил он.
Кэт отрицательно покачала головой и сделала ему рукой знак молчать. Она и так с трудом могла расслышать Циклопа сквозь раздававшийся на его конце трубки шум.
– Предупреждаю тебя, сука, лучше скажи мне, где они, слышишь?
– Они там, где вы их никогда не найдете. – Кэт говорила абсолютно спокойно, несмотря на то что ее сердце отчаянно колотилось. – Они в безопасности. Вы больше никогда не сможете причинить им зло.
– Ну, это мы еще посмотрим. Во всяком случае, я всегда смогу найти тебя, не так ли? Я знаю, где ты работаешь и где живешь. Ничего бы такого не случилось, если бы ты не влезла не в свое дело.
– На работе вы меня уже не застанете. Я больше не работаю в WWSA, причем благодаря вам.
– Это еще почему?
– Не стройте из себя недоумка! Хотя, наверное, я слишком многого от вас требую. С другой стороны, вы умнее, чем стараетесь казаться. Только изощренный и хитрый ум мог придумать такую ложь, какую вы сообщили мистеру Труитту.
– Кому-кому?!
– Обозревателю газеты «Свет Сан-Антонио».
– Обозре… кому?! О чем, черт побери, ты там толкуешь? Эй, твой телефон что, прослушивается полицией? И ты тут болтаешь всякий вздор только для того, чтобы я не бросил трубку? Проклятье!
И сразу же раздались короткие гудки.
Кэт еще какое-то время продолжала держать трубку около уха. Наконец она положила ее на место, по-прежнему задумчиво глядя на телефонный аппарат.
– Что он сказал? – спросил Джефф.
– Он… э-э…
– Он сказал вам, где находится? Кэт! Что случилось? Кэт! Ей потребовалось еще несколько секунд, чтобы сбросить с себя оцепенение и осмысленно взглянуть на Джеффа.
– Он все еще мне угрожает.
– Вы имеете в виду, что он угрожает еще чем-то, помимо совращения малолетних?
– Циклоп утверждает, что не имеет об этом ни малейшего представления. Может быть, это покажется странным, но я думаю, что он говорит правду.
Джефф недоуменно покачал головой.
– Не понимаю.
– Я тоже.
– Труитт сказал, что ему звонил Циклоп. Он не смог бы сам выдумать такое имя.
– Вряд ли он что-либо выдумал, – согласилась Кэт.
– В таком случае он что, лжет?
– Нет. Кто-то действительно звонил Труитту. И представился Циклопом.
Лицо Джеффа прояснилось: он начал понимать.
– Но это мог быть кто угодно. Вероятнее всего, тот самый человек, который послал вам все эти статейки.
– Вот именно. Этот человек вездесущ. Мне кажется, он словно живет в моем собственном теле вместе со мной. Он узнает обо всем, что со мной случается, почти одновременно со мной, включая мои отношения с Циклопом. Впрочем, возможно, я слишком тороплюсь с выводами. – Кэт прижала ладони к вискам. – Я больше не знаю, что мне делать и кого подозревать.
– Подождите, Кэт, – сочувственно произнес Джефф. – Давайте взглянем на эту историю чисто прагматически. Предположим, ваш преследователь высосал из пальца всю эту историю с совращением малолетних и позвонил Труитту. Но кто-то же подтвердил его обвинения. Труитт амбициозен и вообще противный тип, но он не произвел на меня впечатление дурака.
– На меня тоже.
– Поэтому я не думаю, чтобы он стал лезть в бутылку, не имея действительно еще одного свидетеля, подтверждающего предъявленное обвинение.
Они обсуждали это то с одной, то с другой точки зрения, пока головная боль Кэт не стала совсем уже непереносимой. Накануне ночью ей удалось поспать всего несколько часов. С тех пор как она проснулась утром, ей пришлось выдержать сначала неожиданное появление Патриции, затем неприятный разговор в кабинете Уэбстера, предательство Билла и, наконец, этот странный звонок Циклопа.
– Мне подумалось, что вам, наверное, требуются дружеская поддержка и участие. Я принес чизбургеры. – Джефф приподнял белый бумажный пакет, чтобы она могла разглядеть его через глазок.
– И в каждом из них, наверное, целая куча калорий?
– Я едва держу этот мешок.
– В таком случае… – Кэт открыла парадную дверь. Выйдя на крыльцо, она махнула кому-то рукой, затем пригласила Джеффа войти внутрь и снова заперла дверь.
– Что это вы делаете?
– Ты заметил машину, стоящую на обочине улицы чуть в стороне от моего дома? Там сидит полицейский наблюдатель. Пока Циклоп не будет схвачен, лейтенант Хансейкер установил за домом круглосуточное наблюдение.
– Хорошая идея.
– Это идея Алекса. Я-то чувствую себя как дура со всеми этими детскими играми в разбойников. – Они прошли на кухню и принялись распаковывать принесенную еду. – Сегодня днем, когда мы ходили в полицейский участок, чтобы дать свидетельские показания, Алекс убедил Хансейкера, что за моим домом необходимо установить наблюдение, – на случай, если вернется Циклоп. – Кэт положила в рот несколько ломтиков жареного картофеля. – Ммм, какая вкуснятина! – пробормотала она. – Спасибо.
– Я подумал, что вы, скорее всего, ничего не ели.
– Так и есть. Даже не представляла себе, что я так голодна.
– А где сейчас мистер Пирс?
– Откуда я знаю? Ни я за ним не слежу, ни он за мной. В голосе Кэт слышалась обида – она и вправду была обижена на Алекса. Он ни разу не позвонил ей, хотя знал, что она отказалась от поездки в Калифорнию. Кэт подозревала, что он все еще сердится на нее за то, что она позвала его на помощь, а потом предпочла ему Дина. Ей вовсе не хотелось его обидеть, но он, видимо, воспринял все именно так.
Алекс сдал ее на попечение Хансейкера, а затем умыл руки. Кэт не прочь была услышать его мнение о последних событиях, но решила не искать с ним встречи. Ему самому придется сделать следующий шаг… если таковой вообще будет иметь место.
– Я подумал, что он, возможно, поживет у вас какое-то время, – продолжал Джефф.
– Да, прошлой ночью он так и сделал. – Кэт потерла ладонью лоб, пытаясь избавиться от головной боли, которая начиналась у нее всякий раз, когда она пыталась разобраться в своих сложных взаимоотношениях с Алексом Пирсом. – Ты не будешь возражать, если мы сменим тему?
– Нисколько. У вас есть кетчуп?
– На дверце холодильника. Но не лей его слишком много. С сегодняшнего дня я безработная.
– Но ведь вы не собирались настаивать на своем уходе, правда же?
Сперва чизбургеры и жареный картофель пришлись ей по вкусу. Теперь, когда она вспомнила о том, что ее покинул Алекс и что завтра в газете появится статейка Труитта, еда показалась ей тошнотворной.
– Я в полной растерянности, Джефф, даже не знаю, что делать. Все так запуталось. – Она невесело рассмеялась. – Знаешь, сейчас я завидую тем временам, когда моей единственной проблемой было больное сердце. Теперь же моя личная жизнь рассыпалась на кусочки. Меня грозится убить рокер, которому я спутала все карты. Жадный до чужой крови журналист собирается измазать в грязи мое доброе имя, и я бессильна ему в этом помешать. – Кэт горестно вздохнула и вдруг одарила его ослепительной улыбкой. – Конечно, есть и положительные моменты: через два дня объявится маньяк-убийца и пришьет меня, тем самым избавив от всех моих неприятностей.
– Два дня? Господи Иисусе, я и не думал, что так скоро.
– Время понеслось вскачь с тех пор, как я познакомилась с Циклопом и взялась помочь Патриции и Майклу. Знаешь, эта годовщина моей трансплантации действительно приблизилась как-то неожиданно.
– А мистеру Пирсу так и не удалось разгадать, кто же все таки присылал вам эти заметки?
– Мы с ним прокручивали идею, что это мог быть Циклоп. Но, хорошенько подумав, вычеркнули его имя из списка кандидатур. Он слишком глуп.
– А как насчет Поля Рейеса? О нем что-нибудь слышно?
Кэт когда-то поделилась с Джеффом собранной Алексом информацией о трех несчастных случаях, происшедших незадолго до ее трансплантации. По ее просьбе Доил ходил в библиотеку и нашел там газетные репортажи с подробностями случившегося. В результате в их распоряжении было детальное описание процесса по делу убийцы – Рейеса.
– Алекс все еще разыскивает кого-нибудь из его родственников.
– А как насчет любовника?
– Любовника? – повторила она в недоумении. – Этого я не знаю.
– А что удалось узнать нового о той аварии на Хьюстонском шоссе, где разбилось несколько машин?
– Мне это неизвестно. Я почти забыла о ней. В комнате зазвонил телефон. Кэт, извинившись, подняла трубку.
– Алло?
– Где они?
Ее сердце совершило бешеный скачок.
– Циклоп?
Глаза Джеффа широко раскрылись. Он выпустил из рук чизбургер и так быстро вскочил со стула, что тот завалился на спинку.
– Позвать полицейского? – театральным шепотом спросил он.
Кэт отрицательно покачала головой и сделала ему рукой знак молчать. Она и так с трудом могла расслышать Циклопа сквозь раздававшийся на его конце трубки шум.
– Предупреждаю тебя, сука, лучше скажи мне, где они, слышишь?
– Они там, где вы их никогда не найдете. – Кэт говорила абсолютно спокойно, несмотря на то что ее сердце отчаянно колотилось. – Они в безопасности. Вы больше никогда не сможете причинить им зло.
– Ну, это мы еще посмотрим. Во всяком случае, я всегда смогу найти тебя, не так ли? Я знаю, где ты работаешь и где живешь. Ничего бы такого не случилось, если бы ты не влезла не в свое дело.
– На работе вы меня уже не застанете. Я больше не работаю в WWSA, причем благодаря вам.
– Это еще почему?
– Не стройте из себя недоумка! Хотя, наверное, я слишком многого от вас требую. С другой стороны, вы умнее, чем стараетесь казаться. Только изощренный и хитрый ум мог придумать такую ложь, какую вы сообщили мистеру Труитту.
– Кому-кому?!
– Обозревателю газеты «Свет Сан-Антонио».
– Обозре… кому?! О чем, черт побери, ты там толкуешь? Эй, твой телефон что, прослушивается полицией? И ты тут болтаешь всякий вздор только для того, чтобы я не бросил трубку? Проклятье!
И сразу же раздались короткие гудки.
Кэт еще какое-то время продолжала держать трубку около уха. Наконец она положила ее на место, по-прежнему задумчиво глядя на телефонный аппарат.
– Что он сказал? – спросил Джефф.
– Он… э-э…
– Он сказал вам, где находится? Кэт! Что случилось? Кэт! Ей потребовалось еще несколько секунд, чтобы сбросить с себя оцепенение и осмысленно взглянуть на Джеффа.
– Он все еще мне угрожает.
– Вы имеете в виду, что он угрожает еще чем-то, помимо совращения малолетних?
– Циклоп утверждает, что не имеет об этом ни малейшего представления. Может быть, это покажется странным, но я думаю, что он говорит правду.
Джефф недоуменно покачал головой.
– Не понимаю.
– Я тоже.
– Труитт сказал, что ему звонил Циклоп. Он не смог бы сам выдумать такое имя.
– Вряд ли он что-либо выдумал, – согласилась Кэт.
– В таком случае он что, лжет?
– Нет. Кто-то действительно звонил Труитту. И представился Циклопом.
Лицо Джеффа прояснилось: он начал понимать.
– Но это мог быть кто угодно. Вероятнее всего, тот самый человек, который послал вам все эти статейки.
– Вот именно. Этот человек вездесущ. Мне кажется, он словно живет в моем собственном теле вместе со мной. Он узнает обо всем, что со мной случается, почти одновременно со мной, включая мои отношения с Циклопом. Впрочем, возможно, я слишком тороплюсь с выводами. – Кэт прижала ладони к вискам. – Я больше не знаю, что мне делать и кого подозревать.
– Подождите, Кэт, – сочувственно произнес Джефф. – Давайте взглянем на эту историю чисто прагматически. Предположим, ваш преследователь высосал из пальца всю эту историю с совращением малолетних и позвонил Труитту. Но кто-то же подтвердил его обвинения. Труитт амбициозен и вообще противный тип, но он не произвел на меня впечатление дурака.
– На меня тоже.
– Поэтому я не думаю, чтобы он стал лезть в бутылку, не имея действительно еще одного свидетеля, подтверждающего предъявленное обвинение.
Они обсуждали это то с одной, то с другой точки зрения, пока головная боль Кэт не стала совсем уже непереносимой. Накануне ночью ей удалось поспать всего несколько часов. С тех пор как она проснулась утром, ей пришлось выдержать сначала неожиданное появление Патриции, затем неприятный разговор в кабинете Уэбстера, предательство Билла и, наконец, этот странный звонок Циклопа.