Браун Сандра. Шарада

   Кэт никуда не выходила со дня своего переезда в Сан-Антонио. На телестудии не было никого, кто мог бы привлечь ее внимание, но, даже если бы и нашелся подходящий и привлекательный мужчина, она не стала бы поощрять его ухаживания. Она была решительно против того, чтобы встречаться с кем-нибудь из сослуживцев. Если такой роман заканчивался разрывом, ситуация обычно становилась невыносимой.
   Но хотелось ли ей встречаться с Алексом Пирсом?
   Он умел хорошо выражать свои мысли и казался не лишенным ума. В доме Уолтерсов она видела его раздраженным, но теперь в его репликах проглядывало тонкое чувство юмора, чуждое ерничеству. Кэт чувствовала, что она могла бы получать удовольствие от их словесной перепалки.
   Сегодня у него был гораздо более ухоженный вид, чем когда она видела его в прошлый раз, но он все еще походил не на главных героев своих книг, а на тех, против кого они сражались. В нем было что-то опасное. Его шарм маскировал темную сторону его натуры, одновременно и путавшую, и привлекавшую Кэт.
   А в общем и целом, Пирс был очень хорош собой. И он совсем не смутился, когда незнакомая ему женщина увидела его почти раздетым, если не считать наполовину застегнутых синих джинсов. Возможно, он знал, насколько ему идет такой вид, точно так же, как и то, насколько смутил ее своей полунаготой.
   Кэт взвесила все «за» и «против» и решила, что Алекс Пирс явно принадлежит к тому типу мужчин, которых ей лучше всего избегать.
   Однако вслух она сказала:
   – Вы не могли бы подождать, пока я переоденусь?

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

   Это был совсем не тот ресторан, который выбрала бы для себя Кэт, и уж конечно она никогда не пришла бы Сюда одна. Автомобильная стоянка перед входом была заполнена грузовыми пикапами. Войдя внутрь, она явственно услышала стук бильярдных шаров, доносившийся откуда-то из глубины помещения; из музыкального автомата гремела музыка в ритме густела. Но зато эта забегаловка славилась лучшими гамбургерами и самым холодным пивом в Техасе.
   Двойной гамбургер и вправду оказался толстым и сочным. Поджав губы, Кэт поначалу отщипывала от него по маленькому кусочку, но затем, отбросив великосветские манеры, стала с наслаждением поглощать кусок за куском. Перед тем как положить в рот ломтик жареного картофеля, она окунула его в лужицу кетчупа.
   – Вы все еще не прощены за позавчерашний оскорбительный выпад против рыжеволосых женщин.
   – Не помню. Она посмотрела на него с явным неудовольствием.
   – Прекрасно помните. Вы сказали, что рыжеволосые женщины в ваших книгах всегда легкодоступны.
   – Да, это был дешевый прием, – согласился Пирс, безуспешно пытаясь принять покаянный вид.
   – К сожалению, это оказалось правдой, – продолжала Кэт. – В ваших книгах рыжеволосые девушки действительно легкодоступны. Как, впрочем, и блондинки, и брюнетки – словом, женщины всех оттенков. Через каждую страницу кто-нибудь из ваших героинь…
   – Занимается распутством.
   – Вот именно. Герои никогда не спрашивают позволения. А женщины никогда не говорят им «нет».
   – В каждом литературном произведении много вымысла.
   – В данном случае вымысла женоненавистника.
   – У Яна Флеминга это получалось. Разве Джеймс Бонд когда-нибудь спрашивал: «Можно»? И разве его когда-нибудь отвергали? – Алекс скомкал бумагу, в которую был завернут его чизбургер, вытер рот бумажной салфеткой и удобно облокотился о круглый столик, как будто готовился к серьезному разговору. – Если не считать откровенного женоненавистничества и того, что все женские персонажи раздеваются и ложатся как по команде, как вам понравились мои книги?
   Кэт ужасно не хотелось признаваться ему, что они ей очень понравились, но она чувствовала себя обязанной говорить правду. Раз ее мнение не было ему безразлично, совесть не позволяла ей уклоняться от ответа.
   – Хорошие книги, Алекс. Суровые, но правдивые. Смелые. Жестокие и одновременно реалистичные. Наиболее кровавые эпизоды я только просматривала, но они чертовски хороши. И, как мне ни тяжело об этом говорить, каждый раз, когда женщина у вас раздевается и ложится, это вытекает из логики повествования.
   – Спасибо.
   – Но…
   – Ох уж эти но. Вам надо было стать литературным критиком. Они забрасывают тебя цветами, чтобы потом отвесить здоровенный пинок.
   Кэт рассмеялась.
   – Я не собираюсь критиковать. Честно говоря, я считаю, что вы пишете великолепно.
   – Тогда в чем же «но»?
   Она немного помедлила с ответом:
   – Это печально.
   – Печально?
   – В ваших сочинениях чувствуется некая… некая… – Кэт подыскивала нужное слово. – Некая безнадежность. Они проникнуты фатализмом.
   Какое-то время он молчал, обдумывая ее слова, затем проговорил:
   – По всей вероятности, это оттого, что я сам видел в жизни очень много насилия.
   – Когда вы работали в полиции? Алекса удивило, что она знает об этом.
   – Это написано в вашей биографии на суперобложке, – пояснила Кэт.
   – Совершенно верно. – Он не спеша потягивал из своего бокала. – Знаете, преступление слишком часто оказывается выгодным. Плохие парни выигрывают. А в наше время они, кажется, стали выигрывать еще чаще. Так что если моя писанина отдает фатализмом, то дело, видимо, именно в этом.
   – Мне это бросилось в глаза, потому что я почувствовала то же самое, когда… – Кэт опять не решилась продолжить фразу. Они встречались в первый раз. Хотела ли она говорить ему все до конца?
   – Вы почувствовали то же самое, когда что? Она опустила глаза и стала теребить пальцами красную пластиковую корзинку с остатками своей еды.
   – Не знаю, известно ли вам. 06 этом писали в газетах, но я предпочитаю этого не афишировать, потому что некоторые люди начинают вести себя довольно странно, когда узнают. Право же, это совсем не так уж важно, но… – Кэт подняла голову и посмотрела ему прямо в глаза, стараясь не упустить его первоначальную реакцию. – У меня была пересадка сердца.
   Алекс моргнул, затем еще раз. И все. Конечно, нельзя было угадать, что скрывалось за бесстрастным взглядом его серых глаз.
   Через мгновение он перевел глаза на ее грудь. Она увидела, как он сглотнул слюну. Затем опять уставился ей в лицо.
   – Давно?
   – Почти четыре года назад.
   – И все в порядке?
   Кэт засмеялась, чтобы снять охватившее ее напряжение.
   – Конечно, в порядке. Вы что думаете, я собираюсь откинуть копыта и заставить вас платить по счету?
   Невозможно было предугадать, как тот или иной человек отреагирует на известие о ее пересаженном сердце. Некоторые испытывали отвращение. Они вздрагивали, передергивали плечами и не хотели больше говорить об этом. Другие воспринимали эту весть с благоговением. Они протягивали к ней руку и дотрагивались до нее, как будто она была наделена сверхъестественной силой; они обращались к ней за помощью, как к целебному источнику или статуе Девы Марии, плачущей кровавыми слезами. Кэт не могла понять, какого волшебства они от нее ждали. Были и такие, кто проявлял неуемное любопытство, задавая Кэт кучу интимных вопросов, нередко заставлявших ее краснеть.
   – У вас есть какие-нибудь ограничения? – спросил Алекс.
   – Да, – печально ответила она. – Я не могу выписывать больше двадцати платежных чеков в месяц, иначе в моем банке с меня будут взимать дополнительную плату за обслуживание.
   Алекс смущенно взглянул на нее.
   – Вы же знаете, что я имею в виду.
   Да, Кэт понимала, что он имеет в виду, но именно этого – вдаваться в подробности – ей больше всего и не хотелось.
   – Мне приходится принимать две пригоршни лекарств три раза в день. Как и всем остальным, мне полезно заниматься физкультурой и есть здоровую пищу с низким содержанием жиров и холестерина.
   Он приподнял изломанную шрамом бровь и кивнул в сторону того, что осталось от ее гамбургера и жареного картофеля.
   – Зато я отказалась от самого холодного в Техасе пива, – заявила Кэт с видом человека, уверенного в своей правоте.
   – Алкоголь – ни-ни?
   – Спиртное несовместимо с моими таблетками. А как насчет вас? Мне бросилось в глаза, что вы пили содовую, в то время как все остальные представители мужского пола в этом заведении налегают на пиво.
   Вопрос привел его в смущение, но Кэт подперла рукой щеку и продолжала не отрываясь смотреть на него, пока он не признался:
   – Спиртное плохо влияет на мои умственные способности. Несколько лет назад мы с алкоголем вступили в жестокую схватку. Сперва он послал меня в нокдаун, но я ухитрился подняться, хотя едва держался на ногах.
   – И все еще едва держитесь?
   – Не знаю. Я не настолько доверяю себе, чтобы снова на ринг.
   Казалось, Алекс ждал ее реакции, чтобы узнать, как известие о его недавних проблемах с алкоголизмом повлияет на ее мнение о нем. Кэт хотелось спросить, началось ли это после того, как он оставил работу в полиции, или как раз послужило причиной отставки. Биография на суперобложке не вдавалась в такого рода детали.
   Но она решила не углубляться в расспросы. Собственно говоря, это ее вообще не касалось, хотя она была почти уверена в том, что алкоголь сыграл свою роль в формировании темных, тайных сторон его личности, которые она успела обнаружить.
   – «Вернуться на ринг», – повторила Кэт, меняя тон разговора. – Вы знаете, мне начинает нравиться разговаривать с писателем. Диалог насыщен метафорами и аналогиями. Не говоря уже о синонимах.
   – Только не начинайте этого снова, – простонал он. Когда Алекс бросил на стол деньги в уплату счета плюс щедрые чаевые, Кэт предложила оплатить свою половину расходов.
   – Нет, – ответил он, вставая и делая ей знак идти. – Я вас пригласил. Кроме того, эту сумму у меня вычтут из налога.
   – Но ведь это был не деловой обед.
   – Как раз деловой. Я просто еще не изложил вам своих деловых предложений.
   Когда они вышли на улицу. Алекс подвел ее к мотоциклу и помог надеть шлем. Кэт перекинула ногу через сиденье, он завел двигатель, и машина с ревом тронулась в путь.
   Когда они на большой скорости отъехали от стоянки, Кэт обхватила его за талию. Алекс ездил быстро, но осторожно. Тем не менее ей почему-то вспомнилось, что Дин называл мотоциклистов не иначе как «донороциклисты».
   Это была ее единственная мысль о Дине, столь же короткая, как и их поездка, несмотря на запруженную транспортом трассу.
   Когда они подъехали к ее дому, Кэт испытала острое сожаление, что обратная дорога заняла так мало времени. Должно быть, Алекс почувствовал, что ей не хочется слезать с мотоцикла.
   – Что? – с любопытством спросил он, сняв шлем и проводя рукой по волосам.
   – Ничего, – ответила Кэт, возвращая ему свой шлем.
   – Нет, что-то есть.
   – Хочу поблагодарить вас за то, что вы так на это отреагировали. – Он озадаченно взглянул на нее. – На мое пересаженное сердце. Вы не побоялись, что я поеду сзади вас на мотоцикле. Вели машину так же быстро, как и раньше, до того как узнали о моей операции.
   – А разве не надо было?
   – Большинство людей, узнав об этом, начинают меня беречь. Они думают, что я хрупкая. Они не хотят подвергать меня риску, боясь, что я могу себе что-нибудь повредить.
   Подобное отношение очень тягостно для меня. Поэтому я ценю, что вы не обкладываете меня ватой. Спасибо.
   – На здоровье.
   Их глаза встретились: она знала, что происходит нечто важное. Ее влечение к нему было слишком сильным, чтобы им можно было пренебречь. И началось оно отнюдь не в этот вечер.
   Кэт почувствовала внутренний толчок в тот самый момент, когда Алекс открыл экранированную дверь дома Уолтерсов и их глаза впервые встретились. Еще тогда ей захотелось вдоволь насмотреться на него, но она сумела совладать с собой. Но не сейчас. Сейчас она позволила своим глазам всмотреться в его лицо.
   Подобные взгляды встречались в сценах, которые она играла в «Переходах». Они призваны были сообщить телезрителям, что данное событие повлияет на всю дальнейшую жизнь персонажа, словом, «проснись, зритель, и обрати внимание, это важно». Начиная с этого момента ничто уже не будет прежним. К восторгу телезрителей, она замечательно умела передавать это на экране, но никогда не испытывала ничего подобного сама. Только теперь.
   Алекс первым перестал играть в «гляделки» и, взяв ее за локоть, потянул в сторону дома.
   – У меня к вам просьба, – сказал он, когда они подходили к парадному крыльцу.
   – Это та самая деловая часть сегодняшнего вечера?
   – Да. Вы не могли бы помочь мне с некоторыми исследованиями для моей новой книги?
   – Помочь? Как?
   Когда они дошли до парадной двери, он повернулся к ней лицом.
   – Предавшись распутству в день первого свидания.
   – Что-о?!
   – Вы не ляжете со мной в постель сегодня ночью?
   – Нет!!!
   – Ну, вот мы и завершили деловые переговоры. Я попросил вас помочь мне с моими исследованиями. Конечно, вы сказали «нет», но это была искренняя, исходящая от сердца просьба о сотрудничестве.
   Кэт с трудом пыталась сохранить на лице хмурое выражение, которое грозило смениться улыбкой.
   – Вы думаете, финансовая инспекция сочтет это законной деловой сделкой?
   – Они редко требуют от меня углубляться в такие детали. – Мимо проехала машина, и это отвлекло его внимание. – Какая прекрасная улица. Совсем не похожа на ту, где, как мне казалось, вы должны были бы поселиться.
   – А чего вы ожидали?
   – Чего-нибудь гораздо более фешенебельного.
   – Фешенебельное осталось у меня в Малибу. А это как раз то, что я искала, переехав сюда. Засаженная деревьями улица в тихом квартале. Дом, построенный тридцать лет назад, с деревянными полами и большим парадным крыльцом. Просторный и вместе с тем уютный.
   – Дом, в котором было бы удобно жить вашей маме.
   – Да, возможно.
   Он моментально обратил внимание на ее задумчивый тон.
   – Я влез не в свое дело? Что-нибудь неприятное?
   – Ничего неприятного. Оба моих родителя умерли, когда мне было восемь лет.
   – О Господи! А что произошло? Кэт уклонилась от ответа, сделав вид, что не поняла вопроса.
   – Меня воспитывала система.
   – Приемных домов?
   – Гмм. Меня никто не удочерил, потому что я была больна.
   – Все дети болеют.
   – Но не так много. У меня была болезнь Ходжкина. Ее рано обнаружили, и я полностью вылечилась, но никто не хотел рисковать, беря в дочери тощую рыжеволосую девочку с подорванным здоровьем. – Кэт взглянула на Алекса снизу вверх. – Ну, а дальше совсем плохо. Вы уверены, что хотите дослушать до конца?
   – Я ведь еще до сих пор не сбежал.
   – Можете сделать это в любой момент, я вас не держу. – Она немного помолчала, потом глубоко вздохнула и выпалила: – Меня передавали из одного приемного дома в другой. Из-за того, что от меня часто отказывались, я изменилась. Я стала выкидывать различные фортели, что– бы на меня обратили внимание. Короче говоря, я стала наказанием Божьим.
   – Могу себе представить.
   – Я всегда отличалась от других детей, сначала потому, что была ужасно больна, затем из-за того, что у меня не было родных матери и отца. Слава Богу, мне удалось все это пережить без серьезных последствий для психики.
   – И в это могу поверить. У вас вид упорного борца. Кэт поиграла хилыми бицепсами, и он засмеялся.
   – А что послужило причиной болезни сердца?
   – Химиотерапия, которую я принимала, чтобы бороться с болезнью Ходжкина. Лекарства победили опухоль, но нанесли большой вред моему сердцу. В течение нескольких лет оно медленно умирало.
   – А вы об этом не знали?
   – Совершенно. Жила нормальной жизнью здорового человека. А в это самое время мое сердце превращалось в камень. Когда осталось совсем мало работающих мышц, я стала замечать, что быстро устаю, что у меня мало сил. Я сваливала все на то, что слишком много работаю, но никакой отдых и никакие витамины не устраняли усталость. Я пошла на обычный медосмотр, а оказалась в кабинете кардиолога. К моему огорчению, он обнаружил, что большая часть моей сердечной мышцы стала такой твердой и негибкой, как будто представляла собой настоящий камень.
   Мое сердце не могло перекачивать нужное количество крови. Оно работало меньше чем на треть своей мощности, что означало для меня необходимость трансплантации. Или неминуемую смерть.
   – Вы испугались?
   – Не столько испугалась, сколько разозлилась. Мне не особенно сладко пришлось в детстве, но я преодолела все невзгоды. Я стала телезвездой. Меня любили миллионы людей. Их распорядок жизни вертелся вокруг фильмов с моим участием. Моя жизнь была сказкой, и вдруг… это. Мне хотелось схватить Господа за воротник и крикнуть:
   «Эй, ненавижу жаловаться, но с меня уже хватит!» Думаю, Он все же получил мое мысленное послание, потому что оставил меня жить.
   – Отсюда «Дети Кэт».
   – Отсюда «Дети Кэт», – повторила она шепотом, улыбаясь с благодарностью, оттого что у него хватило интуиции связать одно о другим. Какое-то время они продолжали стоять и улыбаться. Постепенно их улыбки растаяли, но взгляды по-прежнему были устремлены друг на друга. На крыльце лежали густые тени. Столь же насыщенным было и их молчание. Мимо проехала еще одна машина, но на сей раз они не обратили на нее внимания. На руку Кэт опустился москит, и она рассеянно смахнула его прочь.
   Они стояли лицом к лицу, вглядываясь друг другу в глаза со все возрастающей напряженностью; незаметно для них самих расстояние между их телами сокращалось. Неожиданно Алекс поднял руку и легонько дотронулся до ее нежной кожи в вырезе воротника. Подушечки его пальцев начали медленный спуск от основания шеи до центра груди; он стоял и завороженно следил глазами за их движением.
   – Я ожидал нащупать шрам.
   От звука его охрипшего от волнения голоса у нее словно что-то перевернулось внутри.
   – Он исчез, но я все еще его вижу.
   – Правда?
   – Да. Хотя на самом деле его уже нет.
   – Гмм. Было больно?
   – Вы имеете в виду шрам?
   – Все вместе и его в частности.
   – Иногда было… непросто.
   – Господи, какая вы храбрая!
   – Посмотрели бы вы, какой трусихой я была в блоке интенсивной терапии. Трубки, катетеры, это постоянное чувство, что сейчас задохнешься. И, хотя меня предупредили, что меня ждет, я ударилась в панику. Это была настоящая камера пыток.
   – Могу себе представить.
   – Нет, не можете. Это надо пережить.
   – Думаю, вы абсолютно правы.
   – Единственное, что удерживало меня на плаву, это мысль о том, что у меня новое сердце. Я чувствовала, как оно бьется. Оно было таким сильным!
   – Как сейчас? – Алекс крепче прижал руку к ее груди.
   – Нет, сейчас оно бьется еще сильнее.
   Они разговаривали шепотом. Кончики его пальцев продолжали исследовать ее грудь. Кэт стеснялась своего шрама и теперь удивлялась себе, что позволяет Алексу касаться его. И вместе с тем это казалось ей вполне естественным. Его прикосновения были проявлением любопытства и одновременно нежности, а также, независимо от того, хотел он того или нет, сексуальности. Кэт просто таяла от восторга.
   Она почувствовала, как ее охватила восхитительная слабость, словно ей ввели наркоз перед началом операции. Ее нервные окончания звенели и гудели, их чувствительность резко возросла.
   Все это время глаза Алекса были прикованы к кончикам его пальцев, касавшихся ее кожи, но постепенно он вновь поднял их до уровня ее лица. Их взгляды встретились, в них явственно читалось желание. Потребность друг в друге.
   – Вы меня пригласите? – хриплым голосом спросил он.
   – Нет. Вы уйдете в бешенстве?
   – Нет. Просто разочарованным.
   Затем его губы властно сжали ее губы в поцелуе. Он заключил ее в объятия. Когда их языки соприкоснулись, он издал возбудивший ее стон. Кэт обхватила руками его затылок, ее пальцы переплелись с прядями его волос, спускавшимися на воротник.
   Они двигались в одном ритме. Столкнувшись, их тела замерли в случайно найденной позе, затем уютно прижались друг к другу. Его рука не покидали выреза ее блузки, прижатая к тому месту, где находилось сердце, учащенным пульсом стучавшее ему в ладонь.
   Другой рукой Алекс с силой прижимал ее к себе, поглаживая спину и бедра. Затем он сжал ее обтянутую джинсами попку и еще крепче притянул к себе. Его поцелуи делались все более страстными.
   Кэт запрокинула голову и судорожно вдохнула воздух.,
   – Алекс!
   – Гмм? – Он жадно целовал ее шею.
   – Мне пора идти.
   Он поднял голову и с трудом сконцентрировал взгляд на ее лице.
   – О черт. Хорошо. – Поспешным движением Алекс убрал руку от ее блузки, откинул со лба прядь волос и повернулся, чтобы уходить. Затем одним махом перепрыгнул все три ступеньки крыльца.
   В то же мгновение Кэт охватило сожаление.
   – Вы позвоните?
   Он остановился и резко обернулся.
   – А вы этого хотите?
   Кэт чувствовала себя так, как будто всеми десятью пальцами ног готовилась оттолкнуться, от самого края вышки для прыжков в воду и ей предстояло свободное падение в неизвестность, в конце которого ее ждало либо чудесное приземление, либо катастрофа. Она не узнает, что именно, пока не оторвется от доски. И, невзирая на опасность, она жаждала испытать это падение и выяснить, что ждало ее внизу.
   – Да, хочу.
   – Тогда позвоню.
   Она не сразу пришла в себя после их недавних поцелуев. Словно в полусне, Кэт бродила по дому, забывая, зачем вошла в ту или иную комнату, не умея сконцентрироваться ни на чем, кроме воспоминаний об Алексе, о его ласках и поцелуях. Она разделась, приняла душ и выпила чашку травяного чая, чтобы расслабиться и снять охватившее ее эротическое возбуждение.
   Наконец, думая, что сможет заснуть, она прошла через дом и выключила везде свет. Запирая парадную дверь, Кэт заметила утреннюю корреспонденцию, лежавшую там, где она ее оставила, на столике при входе.
   – Черт!
   Ей хотелось лечь в постель, обнять обеими руками подушку и в мечтах вновь пережить те мгновения, которые она провела с Алексом Пирсом. Но если она отложит вскрытие конвертов на завтра, то утром ей придется просматривать вдвое больше корреспонденции.
   Приняв компромиссное решение, Кэт сгребла конверты в кучу и отнесла их к себе в спальню. Быстро их рассортировала, бросив рекламные буклеты на пол, а счета на тумбочку.
   Последний из конвертов заставил ее на секунду задуматься, поскольку был девственно-белого цвета. В самом его центре в трех печатных строчках были указаны ее имя, фамилия и адрес. Штемпель был местный, но она не нашла ни штампа отправителя, ни обратного адреса.
   Заинтригованная, Кэт вскрыла конверт и вынула из него газетную вырезку величиной в одну колонку и длиной в четыре абзаца. Никакой сопроводительной записки. Никаких объяснений.
   Она быстро просмотрела заметку, затем прочла ее заново, теперь уже более тщательно и со все возрастающим интересом. Мемфис, штат Теннесси. Шестнадцатилетний юноша Джерри Уорд утонул, не сумев выбраться из своего пикапа. По всей вероятности, он потерял контроль над своей машиной на скользком от дождя мосту и упал в речку недалеко от дома. Прошло несколько часов, прежде чем удалось обнаружить его тело и разбитую машину.
   Кэт еще раз осмотрела необычный конверт, в котором была прислана эта заметка. Выходные данные не имели значения. История об этом происшествии могла появиться в любом издании страны, обыкновенная газетная начинка. Едва взглянув на нее, большинство читателей переключатся на колонку Энн Лэндерсили спортивную страницу.
   Но анонимный отправитель знал, что заметка привлечет интерес Кэт Дэлани, поскольку с юношей из Мемфиса у нее было нечто общее.
   У Джерри У орда было пересажено сердце. Всю свою жизнь, начиная с раннего детства, он боролся с болезнью сердца, затем перенес удачную операцию по трансплантации, и все это только для того, чтобы погибнуть от трагической случайности.
   От Кэт не ускользнула жестокая ирония происшедшего.
   Что, как она подозревала, и входило в намерения отправителя.

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

   Ненси Уэбстер скользнула в постель и легла рядом с мужем. Она положила руку ему на живот привычным жестом, которым обычно завершался их день. Билл накрыл ее руку своей и рассеянно погладил тыльную сторону ее ладони.
   – А сегодня о чем задумался? – мягко спросила она. Он улыбнулся.
   – О многом.
   – Например?
   – Конкретно ни о чем.
   В первые годы супружеской жизни муж обсуждал с ней все нюансы каждого рабочего дня. Они строили планы шепотом, чтобы не разбудить спавших в соседней комнате детей.
   За прошедшие годы у них появились другие дела и обязанности, нередко не позволявшие им вести эти неспешные «беседы под одеялом».
   Ненси очень не хватало этих разговоров, она тосковала по тому времени, когда Билл ценил ее мнение выше всех остальных. Он и сейчас обращался к ней за советом, но делал это уже не так часто, как раньше, до того, как добился успеха в делах.
   – Очередные данные рейтинга будут известны завтра, – заметил Билл.
   – В прошлый раз WWSA намного опережала своих конкурентов, – напомнила Ненси. – Твой главный соперник, занявший второе место, остался далеко позади. Я предсказываю, что на этот раз ты обгонишь его компанию еще больше.
   – Надеюсь, что так и будет.
   Ненси пододвинулась к мужу и положила руку ему на плечо.
   – А что еще?
   – Так, ничего. Всего понемножку.
   – Кэт Дэлани?
   Она немедленно почувствовала его реакцию. Почти незаметную – мускулы чуть-чуть напряглись, он слегка отодвинулся от нее, хотя их тела по-прежнему соприкасались, – но реакцию.