Страница:
Вопрос был в том, достаточно ли безумен парень с гнусной ухмылкой, чтобы в это поверить?
Самое важное сейчас – выиграть время, защитить мальчугана, пока не отыщется какой-нибудь способ удрать из западни, в которую превратился замок.
Робин долго бродил по роще и наконец увидел поваленное дерево с полым стволом. Он сунул в дупло корзинку с младенцем. Что и говорить, сомнительное убежище, но ничего лучшего он не нашел. Робин невольно спросил себя, что произойдет, если ребенка учуют дикие звери, выходящие на ночную охоту. Выбора не было, и Робин поклялся, что вернется так быстро, как только сможет, с одеялом и питанием. Пока было тепло, но с заходом солнца температура быстро упадет, и тогда ребенок замерзнет.
Оставив своего подопечного, Робин вышел из рощи и вернулся в дом. В буфетной он застал Декстера со стаканом коньяка в одной руке и сигаретой в другой.
– Порядок, – объявил он. – Я ее муж. Ты хоть и маленький, но не глупый. Понимаешь, о чем я?
– Понимаю, – пролепетал Робин. – Теперь каждую ночь ты будешь проводить в постели Антонии?
– Верно. Отныне я тебе скорее отец, чем брат. Время детских забав прошло. Ты должен относиться ко мне с большим уважением, чем прежде, и не противоречить. Впрочем, скоро я действительно стану отцом. Я буду орошать Антонию своим семенем несколько раз за ночь, до тех пор пока это не принесет плодов.
– Но Андрейс говорил, что у Антонии не может быть детей! – возразил Робин.
Декстер презрительно повел плечами.
– С ним – разумеется, – заметил он. – Со мной все будет иначе. Не забывай, что я – прародитель, наделенный великой миссией выведения новой породы людей.
Робин опустил голову. Декстер пил коньяк, стараясь скрывать гримасы, которые уродовали его физиономию при каждом глотке. От алкоголя его уши стали пунцовыми.
– Как ты поступил с карапузом? – сухо осведомился он.
– Бросил в лесу, – с деланной беспечностью ответил Робин. – Там его сожрут звери. Здесь должны водиться койоты. Ведь мы все еще в Калифорнии, не так ли?
Декстер задумчиво созерцал сизые кольца дыма, которые поднимались вверх от сигареты, тлеющей между его пальцами. Наверное, он не решался взять ее в рот из страха нарушить царственное величие кашлем.
– Хорошо, – бросил он рассеянно. – Я собирался размозжить ему голову о мрамор камина, но и так сойдет.
Он наклонил голову, словно прислушивался к тому, что могло доноситься со стороны рощи. Младенец, видимо, заснул, потому что не раздавалось никаких звуков.
– Ей это пришлось по нраву, – хихикнул Декстер, поудобнее устраиваясь на стуле. – Антония… Я сразу догадался, чего ей не хватало. Старая обезьяна, должно быть, давно к ней не притрагивалась. Я, как никто, знаю женщин: изучил до тонкостей их повадки по телевидению. Не пропускал ни одной мыльной оперы!
Робина охватил стыд. Он не хотел думать о том, что произошло между Декстером и Антонией… и о чем у него было лишь смутное представление. Его преследовал образ обнаженной женщины в туфельках и в жемчужном ожерелье. В особенности ее взгляд – затравленного, покоренного животного. Тогда понадобилось всего несколько минут, чтобы перед ним оказалась совсем другая, незнакомая ему Антония.
– Старикан ей надоел, – продолжал Декстер. – Она хотела от него отделаться, даже если пока этого и не сознавала. Я-то понял. Ничего, она для порядку еще немного поломается, как все женщины, чтобы набить себе цену, а потом это пройдет. Уверен, из Антонии тоже выйдет отличная производительница: у нее широкие бедра и мощная грудь кормилицы. Сегодня же дам ей выпить первую порцию эликсира. Пусть будущий сын унаследует мои научные знания, не проходя через руки профессоров. Я дам ему все сразу, а он таким же образом передаст это своим детям. – И, вскинув голову, с очевидным удовлетворением Декстер изрек: – Прекрасно! Все постепенно приходит в норму. Видишь, Робин, твои опасения были напрасны. Мы – у себя дома и скоро преобразуем здесь все в соответствии с нашими потребностями и желаниями.
32
33
Самое важное сейчас – выиграть время, защитить мальчугана, пока не отыщется какой-нибудь способ удрать из западни, в которую превратился замок.
Робин долго бродил по роще и наконец увидел поваленное дерево с полым стволом. Он сунул в дупло корзинку с младенцем. Что и говорить, сомнительное убежище, но ничего лучшего он не нашел. Робин невольно спросил себя, что произойдет, если ребенка учуют дикие звери, выходящие на ночную охоту. Выбора не было, и Робин поклялся, что вернется так быстро, как только сможет, с одеялом и питанием. Пока было тепло, но с заходом солнца температура быстро упадет, и тогда ребенок замерзнет.
Оставив своего подопечного, Робин вышел из рощи и вернулся в дом. В буфетной он застал Декстера со стаканом коньяка в одной руке и сигаретой в другой.
– Порядок, – объявил он. – Я ее муж. Ты хоть и маленький, но не глупый. Понимаешь, о чем я?
– Понимаю, – пролепетал Робин. – Теперь каждую ночь ты будешь проводить в постели Антонии?
– Верно. Отныне я тебе скорее отец, чем брат. Время детских забав прошло. Ты должен относиться ко мне с большим уважением, чем прежде, и не противоречить. Впрочем, скоро я действительно стану отцом. Я буду орошать Антонию своим семенем несколько раз за ночь, до тех пор пока это не принесет плодов.
– Но Андрейс говорил, что у Антонии не может быть детей! – возразил Робин.
Декстер презрительно повел плечами.
– С ним – разумеется, – заметил он. – Со мной все будет иначе. Не забывай, что я – прародитель, наделенный великой миссией выведения новой породы людей.
Робин опустил голову. Декстер пил коньяк, стараясь скрывать гримасы, которые уродовали его физиономию при каждом глотке. От алкоголя его уши стали пунцовыми.
– Как ты поступил с карапузом? – сухо осведомился он.
– Бросил в лесу, – с деланной беспечностью ответил Робин. – Там его сожрут звери. Здесь должны водиться койоты. Ведь мы все еще в Калифорнии, не так ли?
Декстер задумчиво созерцал сизые кольца дыма, которые поднимались вверх от сигареты, тлеющей между его пальцами. Наверное, он не решался взять ее в рот из страха нарушить царственное величие кашлем.
– Хорошо, – бросил он рассеянно. – Я собирался размозжить ему голову о мрамор камина, но и так сойдет.
Он наклонил голову, словно прислушивался к тому, что могло доноситься со стороны рощи. Младенец, видимо, заснул, потому что не раздавалось никаких звуков.
– Ей это пришлось по нраву, – хихикнул Декстер, поудобнее устраиваясь на стуле. – Антония… Я сразу догадался, чего ей не хватало. Старая обезьяна, должно быть, давно к ней не притрагивалась. Я, как никто, знаю женщин: изучил до тонкостей их повадки по телевидению. Не пропускал ни одной мыльной оперы!
Робина охватил стыд. Он не хотел думать о том, что произошло между Декстером и Антонией… и о чем у него было лишь смутное представление. Его преследовал образ обнаженной женщины в туфельках и в жемчужном ожерелье. В особенности ее взгляд – затравленного, покоренного животного. Тогда понадобилось всего несколько минут, чтобы перед ним оказалась совсем другая, незнакомая ему Антония.
– Старикан ей надоел, – продолжал Декстер. – Она хотела от него отделаться, даже если пока этого и не сознавала. Я-то понял. Ничего, она для порядку еще немного поломается, как все женщины, чтобы набить себе цену, а потом это пройдет. Уверен, из Антонии тоже выйдет отличная производительница: у нее широкие бедра и мощная грудь кормилицы. Сегодня же дам ей выпить первую порцию эликсира. Пусть будущий сын унаследует мои научные знания, не проходя через руки профессоров. Я дам ему все сразу, а он таким же образом передаст это своим детям. – И, вскинув голову, с очевидным удовлетворением Декстер изрек: – Прекрасно! Все постепенно приходит в норму. Видишь, Робин, твои опасения были напрасны. Мы – у себя дома и скоро преобразуем здесь все в соответствии с нашими потребностями и желаниями.
32
Воспользовавшись отсутствием Декстера, находившегося в королевской опочивальне, Робин собрал все необходимое для поддержания жизни младенца. Он стащил одеяла, лосьон против комариных укусов, упаковку бумажных пеленок, тальк и приготовил несколько бутылочек с молочным питанием, добавив в каждую ложку успокаивающего сиропа, найденного в шкафу детской. Снадобье предназначалось для того, чтобы обеспечить глубокий сон малышам в критический период, когда, по расхожему выражению, у них «режутся зубки». Для Робина сейчас было крайне важно, чтобы ребенок как можно больше спал. Если он будет молчать, Декстер, возможно, поверит, что он мертв.
Прихватив еще и карманный фонарик, Робин пересек парк и вошел под сень деревьев. Под их ветвями жужжали насекомые, наполняя рощу звуками таинственной, недоступной пониманию людей напряженной жизни. Как и везде в Калифорнии, к лесопаркам подводилось искусственное орошение, чтобы уберечь растительность от высыхания, отчего там устанавливался особый «болотистый» микроклимат с неприятной влажностью. Хотя Робин сделал метки, ему не сразу удалось найти пустотелое дерево, где он оставил ребенка. Вероятно, обессилев после продолжительного и безрезультатного рева, тот крепко заснул. Робин вытащил своего подопечного из корзины и с помощью карманного фонарика приступил к гигиеническим процедурам, надеясь придать ему божеский вид. Не имея туалетной бумаги, он хорошенько подтер его пучком травы и присыпал тальком, как это делала Антония: он не раз наблюдал за ней, стоя в детской возле столика для пеленания. Закончив с этим не слишком приятным занятием, Робин приступил к кормлению. Как только резиновая соска коснулась ротика младенца, он с жадностью принялся втягивать в себя содержимое бутылочки.
«Долго ли смогу я продержаться? – думал Робин. – Скоро Декстер начнет подозревать. Необходимо найти способ перелезть через стену».
С ребенком это будет трудно. Робин будет вынужден привязать его к спине, как колчан со стрелами или корзину для сбора винограда…
Когда рожок опустел, Робин стал баюкать малыша, который казался совсем обессилевшим, ибо вся его энергия ушла на плач. Сколько времени новорожденный может просуществовать в таких условиях? Робин не имел об этом ни малейшего представления. Кроме того, ежедневный рацион Нельсона придется свести к одной бутылочке, иначе Декстер обо всем догадается. Способна ли кроха вынести такие ограничения?
Перед уходом Робин распылил немного лосьона на корзину и обработал края дупла, затем собрал испачканные пеленки и бросил их подальше в кусты. Пока это было все, что он мог сделать.
По дороге Робин размышлял, что неплохо бы создать небольшой запас продуктов на всякий случай. Придя в замок, он устремился в буфетную и взял несколько банок с консервами, плитку шоколада, нарезанный ломтями хлеб и сухое молоко для младенца. Затем порылся в ящиках и собрал разную мелочь, которая могла ему пригодиться в полевых условиях: спички, нитки, перочинный нож, открывалку, моток прочной веревки, зажигалку… Сложив все в прочный мешок для мусора, он снова отправился в рощу, чтобы спрятать его в зарослях. Теперь Робин чувствовал себя увереннее. Он даже принял душ перед сном и долго лежал в темноте с открытыми глазами, уставившись в потолок и стараясь не думать о том, что могло происходить в спальне королевы, хотя это было и нелегко.
На следующее утро Антония вышла к завтраку. Ее лицо осунулось, она двигалась как во сне. Когда Декстер делал какой-нибудь жест в ее сторону, она вся сжималась, словно девочка, которая ждет, что ее вот-вот отхлещут по щекам. Впрочем, это было похоже на реальность, поскольку на правой скуле у Антонии красовался здоровенный синяк, который ей не удалось скрыть под толстым слоем макияжа. Ее губы не переставали дрожать, а в глазах блестели с трудом сдерживаемые слезы.
Робину пришлось взять на себя все обязанности по сервировке, поскольку Декстер, наряженный в мундир с золотыми нашивками, теперь важно сидел во главе стола, как и подобает настоящему хозяину. Он не сводил с Антонии покровительственного взгляда и не замечал присутствия Робина. Почти сразу Декстер начал разглагольствовать насчет несравненных достоинств передающегося универсального знания. Несколько раз он прерывал свою речь, обращаясь к Антонии, чтобы узнать ее мнение. Та на мгновение выходила из забытья и бормотала какую-то нелепицу в знак одобрения, что, по-видимому, вполне его удовлетворяло.
Как только завтрак был закончен, Декстер выразил желание прогуляться по парку и взглядом приказал Антонии подать ему руку. Она поспешила исполнить волю «супруга», и парочка двинулась по направлению к фонтану, оставив Робину гору грязной посуды.
Убрав со стола, Робин постарался как можно быстрее разделаться с грудой тарелок. Перед ним стала яснее вырисовываться перспектива новой жизни в «замке».
«Он хочет сделать из меня и лакея, и помощника в его бредовых замыслах, – рассуждал Робин. – Изредка будет меня поощрять, но самая черная работа уж точно ляжет на мои плечи».
События, произошедшие за последнюю неделю, окончательно убедили его в том, что утопия Декстера – плод его сумасшествия.
«Когда-то я ему верил, – думал Робин. – Но с этим покончено».
Царство детей… Воображаемая страна за рамками реальности, островок счастья, опухолью выросший на теле Соединенных Штатов… Какая глупость! У Робина не было никакого желания жить вот так, в изоляции от общества людей. Он и сам не знал почему, ведь во «внешнем мире» для него было мало радостного, но тем не менее… Время детских мечтаний ушло безвозвратно. Он не хотел мириться с ролью главного устроителя игр, которую собирался милостиво возложить на него Декстер, не мог стать вечным пленником этого парка. Еще меньше он представлял себя воспитателем и утешителем похищенных детей в период их «акклиматизации» в королевских владениях.
Нет, невозможно. И недопустимо… Интересно, верил ли Декстер в эту сказку или просто ломал комедию?
«Он воплощает в жизнь давнюю мечту, – пришел к выводу Робин, – но в глубине души не может не чувствовать, что такое „царство“ долго не протянет».
Когда королевская чета вернулась с прогулки, Антония в изнеможении опустилась в кресло, стоявшее на балконе, а Декстер удалился в свой кабинет, чтобы продолжить работу над знаменем, эмблемами и гербами, которые он собирался использовать, заняв свое место на троне Южной Умбрии.
В его отсутствие Робин решил поговорить с Антонией. Он испытывал к ней сложное чувство, в котором тесно переплелись отвращение, любовь и обида. Ему пришли на ум слова! блистательного Корнеля[14] о кардинале Ришелье:
– Матушка… – тихо произнес Робин, дотронувшись до ее руки. – Вы меня узнали? Я – Робин… Я прожил у вас целых восемь лет. Робин, мое имя вам о чем-нибудь напоминает?
Бессмысленный поступок, но мальчик не сумел побороть этого желания. Антония вздрогнула, ощутив прикосновение его пальцев, захлопала ресницами, только теперь заметив присутствие Робина.
– Я… я не знаю, – пробормотала она. – Вы… один из наших слуг… У меня плохая память на лица. Но вы рассказываете мне небылицы – вы не могли на меня работать восемь лет, потому что тогда вы были младенцем.
Робин понял, что настаивать бесполезно. Вдобавок ко всему он боялся, что с минуты на минуту здесь появится Декстер.
– Для того чтобы выбраться из замка, – зашептал Робин, – нужно открыть бронированные ворота. Это можно сделать с помощью электронной коробочки. Знаете вы, какие цифры нужно набрать?
Антония посмотрела на него с недоумением.
– Андрейс при мне это делал, – не отступал Робин. – Мне кажется, там было четыре цифры. Я знаю, где пульт, но мне не известна комбинация. Может быть, Андрейс где-нибудь ее записал? Вы не знаете?
Антония выпрямилась в кресле, ее лицо исказил гнев.
– Я не понимаю, о чем вы говорите, – злобно произнесла она. – Я не занимаюсь вопросами интендантства. Вы интересуетесь запасами продовольствия или числом кастрюль в буфетной? И потом, как вы смеете называть по имени принца, моего супруга? Откуда вы взялись, маленький наглец? Кто вас нанял? Терпеть не могу таких типов! Я велю вас высечь…
Голос женщины скоро перешел в крик, и осторожность подсказала Робину, что сейчас самое лучшее для него – исчезнуть. Убегая, он видел, как на балконе побагровевшая Антония продолжала размахивать руками и раскачиваться в своем кресле.
Робин нашел прибежище на кухне. Мысль, что он останется в замке вечным затворником, приводила его в смятение. Нажимать кнопки пульта наугад не имело смысла. Его знаний по математике вполне хватало, чтобы сообразить: возможные комбинации исчисляются тысячами, если не миллионами. Только случайность, абсолютно невероятная, нереальная случайность позволила бы ему попасть в яблочко с первой попытки.
Нет, если уж он хочет отсюда вырваться, придется перемахнуть через ограду с ребенком за спиной, другого способа не существует.
«Наверняка где-нибудь есть лестница, – размышлял Робин. – Но Декстер не даст мне возможности дотащить ее до стены».
Он вышел из дома с твердым намерением хорошенько обследовать гараж, но в этот момент из окна высунулся Декстер и позвал Робина к себе. Теперь, изображая высокопоставленную персону, парень жеманничал, употреблял высокопарные выражения и не расставался с кружевным носовым платком, который закладывал за обшлаг рубахи по примеру щеголей времен Людовика XIV.
Когда Робин поднимался, его одолевали дурные предчувствия. В кабинете повсюду валялись смятые листы бумаги, эскизы, на которых трудно было что-либо разобрать. Робину показалось, что перед ним наброски орденов, знаки отличия за заслуги в области литературы и искусства и вереница неизвестных геральдических фигур.
– Узурпатор не умер, – объявил Декстер, шагая взад-вперед по навощенному паркету. – Недавно во время прогулки до меня из-за кустов донесся его писк. Стало быть, дикие звери с ним не расправились. Я этим очень, очень обеспокоен.
Он направился к камину и, сделав резкий поворот, двинулся к Робину. Как видно, скрип досок под его каблуками доставлял ему удовольствие. Глядя на мальчика сверху вниз, Декстер вкрадчиво, с деланным дружелюбием, произнес:
– Робби, ты должен уладить это раз и навсегда. Писк ребенка мешает мне сосредоточиться. А ведь я занимаюсь делом чрезвычайной важности. Речь идет о символике нашей страны, ее образе, который должен внедриться в сознание народа. – Декстер сделал плавный, полный достоинства жест рукой, показывая на окно. – Правда, он не так уж громко кричит, но все же отвлекает мое внимание, – добавил он. – Думаю, узурпатор уже на последнем издыхании, но все-таки, Робби, будь так любезен, отправься в лес и сверни ему шею или придуши подушкой. Надеюсь, это не отнимет у тебя много времени.
Подойдя к Робину, Декстер запустил руку ему в волосы.
– Ведь мы друзья, не так ли? – сказал он тоном, в котором и следа не осталось от притворного благодушия. – Хорошо бы сохранить нашу дружбу, братишка. Не забывай, что нам предстоит долго жить под одной крышей. Досадно, если придется поссориться в самом начале.
Робин попятился.
– Заткни ему глотку, черт тебя побери! – зашипел Декстер. – Я не собираюсь больше ждать.
– Я… его отравлю, – предложил Робин. – Налью в рожок с молоком побольше снотворного.
– Поступай как знаешь, только чтобы наверняка.
Робин выбежал из комнаты. Под предлогом умерщвления младенца с помощью яда он мог теперь принести ему дополнительное питание. Разогрев на кухне молоко, он влил в бутылочку две ложки сиропа. Если повезет, малыш проспит до вечера. Когда Робин пересекал парк, он был почти уверен, что Декстер следит за ним из окна. Неужели он что-то заподозрил?
Под сенью деревьев Робин сразу почувствовал облегчение. Как и накануне, он наскоро переменил малышу пеленки и накормил его. Несмотря на защитный лосьон, Нельсона сильно искусали комары. Тянуть с побегом было нельзя. Либо младенец умрет от истощения, либо Декстер явится сюда и займется им лично.
После того как рожок опустел, Робин снова положил ребенка в корзину и стал тихонько качать. Сироп подействовал почти сразу. Уверенный, что младенец крепко спит, Робин выпрямился и еще раз прошел вдоль стены. Попасть на другую сторону можно было единственным способом: влезть на дерево, перебраться по нижней ветке как можно дальше от ствола и прыгнуть в пустоту, в надежде попасть на вершину стены.
«Если я промахнусь, – думал Робин, – то упаду с четырехметровой высоты с ребенком, привязанным у меня между лопаток».
При мысли, что он раздавит младенца, когда окажется на земле, Робин вздрогнул. Кроме того, с места, где он находился, невозможно было рассмотреть, оснащена ли верхняя часть ограды какими-нибудь средствами защиты: битым стеклом, гвоздями, металлическими шипами или колючей проволокой… Андрейс в том, что касалось пассивных средств защиты, был на редкость педантичен. Антония часто с гордостью говорила о хитроумных приспособлениях, обеспечивающих безопасность их владений. Раньше Робин не обращал на это внимания, однако теперь все было иначе.
Наконец он присмотрел подходящее столетнее дерево, чьи нижние ветви были способны выдержать тяжесть двоих детей. Конечно, нужно пройти по этой естественной балке как можно дальше, пока она не начнет сгибаться. Тогда можно будет прыгнуть и попробовать приземлиться на торце стены.
«Там могут быть бутылочные осколки, – подумал Робин, – и я пораню ладони».
Он вздохнул. Тревожное чувство тисками сжимало грудь. Робин слишком много времени провел в роще, нужно немедленно возвращаться.
Подходя к дому, он увидел на балконе Декстера. Парень стоял неестественно прямо, его руки были отведены за спину. Облаченный в парадный мундир, он старался держаться соответственно, но увы, обувь Андрейса оказалась ему мала и пришлось довольствоваться старыми кроссовками, которые были на нем в день побега из больницы. Столь явное смешение стилей наносило ущерб его великолепию, однако Декстер, казалось, этого не замечал.
– Ну что, – спросил он, – дело сделано?
– Да, – соврал Робин. – Мне пришлось подождать, пока он уснет. Уверен, он уже не проснется.
– Дай-то Бог, – проворчал Декстер. – Мне не хотелось бы убедиться в том, что ты пытаешься меня надуть. Я бы нашел это весьма, весьма неприятным.
Робин испугался, что его может выдать бледность, которую он ощущал. Он не умел хитрить и вряд ли успешно справлялся со своей ролью.
От страха у Робина на висках выступил пот. Отсрочка подходила к концу. Больше он не сможет поддерживать иллюзию, что младенец мертв, и Декстер его уничтожит.
– Молодец, – изрек парень. – Отправляйся готовить обед. Мне необходимо как следует подкрепиться. Сегодня вечером я обязательно сделаю Антонии ребенка. Он будет первым представителем моего многочисленного потомства, получившим чудесное наследство. Позднее, когда подрастешь и если она не будет слишком стара для деторождения, я отдам ее в твое распоряжение. Нехорошо, если все население будет происходить от одного и того же корня. Ты отлично сложен и, я надеюсь, сумеешь наградить ее парочкой полноценных зародышей. Для нее это будет большая удача.
Робин побрел в буфетную.
Благоразумнее всего было бы бежать с наступлением ночи. В то же время темнота делала операцию, необходимую для преодоления преграды, технически невыполнимой. Разве во мраке определишь расстояние? Как правильно рассчитать прыжок в таких условиях?
«Завтра утром, – принял Робин единственно возможное решение. – На рассвете, когда они будут еще в постели, перелезу через стену и помчусь в деревню. Она недалеко, я запомнил, когда мы подъезжали к замку. Интересно, сколько до нее миль? Лишь бы не вывихнуть ногу, когда буду прыгать вниз…»
Если он приземлится неудачно, сломает ногу, то не останется никакой надежды, что ему помогут. Да и кто мог оказаться поблизости? Вдоль стены шла проводка сигнализации, и вряд ли кому-нибудь придет в голову к ней приблизиться.
Он останется там навсегда, стонущий, беспомощный… пока Декстер не доберется до него и не прикончит.
Прихватив еще и карманный фонарик, Робин пересек парк и вошел под сень деревьев. Под их ветвями жужжали насекомые, наполняя рощу звуками таинственной, недоступной пониманию людей напряженной жизни. Как и везде в Калифорнии, к лесопаркам подводилось искусственное орошение, чтобы уберечь растительность от высыхания, отчего там устанавливался особый «болотистый» микроклимат с неприятной влажностью. Хотя Робин сделал метки, ему не сразу удалось найти пустотелое дерево, где он оставил ребенка. Вероятно, обессилев после продолжительного и безрезультатного рева, тот крепко заснул. Робин вытащил своего подопечного из корзины и с помощью карманного фонарика приступил к гигиеническим процедурам, надеясь придать ему божеский вид. Не имея туалетной бумаги, он хорошенько подтер его пучком травы и присыпал тальком, как это делала Антония: он не раз наблюдал за ней, стоя в детской возле столика для пеленания. Закончив с этим не слишком приятным занятием, Робин приступил к кормлению. Как только резиновая соска коснулась ротика младенца, он с жадностью принялся втягивать в себя содержимое бутылочки.
«Долго ли смогу я продержаться? – думал Робин. – Скоро Декстер начнет подозревать. Необходимо найти способ перелезть через стену».
С ребенком это будет трудно. Робин будет вынужден привязать его к спине, как колчан со стрелами или корзину для сбора винограда…
Когда рожок опустел, Робин стал баюкать малыша, который казался совсем обессилевшим, ибо вся его энергия ушла на плач. Сколько времени новорожденный может просуществовать в таких условиях? Робин не имел об этом ни малейшего представления. Кроме того, ежедневный рацион Нельсона придется свести к одной бутылочке, иначе Декстер обо всем догадается. Способна ли кроха вынести такие ограничения?
Перед уходом Робин распылил немного лосьона на корзину и обработал края дупла, затем собрал испачканные пеленки и бросил их подальше в кусты. Пока это было все, что он мог сделать.
По дороге Робин размышлял, что неплохо бы создать небольшой запас продуктов на всякий случай. Придя в замок, он устремился в буфетную и взял несколько банок с консервами, плитку шоколада, нарезанный ломтями хлеб и сухое молоко для младенца. Затем порылся в ящиках и собрал разную мелочь, которая могла ему пригодиться в полевых условиях: спички, нитки, перочинный нож, открывалку, моток прочной веревки, зажигалку… Сложив все в прочный мешок для мусора, он снова отправился в рощу, чтобы спрятать его в зарослях. Теперь Робин чувствовал себя увереннее. Он даже принял душ перед сном и долго лежал в темноте с открытыми глазами, уставившись в потолок и стараясь не думать о том, что могло происходить в спальне королевы, хотя это было и нелегко.
На следующее утро Антония вышла к завтраку. Ее лицо осунулось, она двигалась как во сне. Когда Декстер делал какой-нибудь жест в ее сторону, она вся сжималась, словно девочка, которая ждет, что ее вот-вот отхлещут по щекам. Впрочем, это было похоже на реальность, поскольку на правой скуле у Антонии красовался здоровенный синяк, который ей не удалось скрыть под толстым слоем макияжа. Ее губы не переставали дрожать, а в глазах блестели с трудом сдерживаемые слезы.
Робину пришлось взять на себя все обязанности по сервировке, поскольку Декстер, наряженный в мундир с золотыми нашивками, теперь важно сидел во главе стола, как и подобает настоящему хозяину. Он не сводил с Антонии покровительственного взгляда и не замечал присутствия Робина. Почти сразу Декстер начал разглагольствовать насчет несравненных достоинств передающегося универсального знания. Несколько раз он прерывал свою речь, обращаясь к Антонии, чтобы узнать ее мнение. Та на мгновение выходила из забытья и бормотала какую-то нелепицу в знак одобрения, что, по-видимому, вполне его удовлетворяло.
Как только завтрак был закончен, Декстер выразил желание прогуляться по парку и взглядом приказал Антонии подать ему руку. Она поспешила исполнить волю «супруга», и парочка двинулась по направлению к фонтану, оставив Робину гору грязной посуды.
Убрав со стола, Робин постарался как можно быстрее разделаться с грудой тарелок. Перед ним стала яснее вырисовываться перспектива новой жизни в «замке».
«Он хочет сделать из меня и лакея, и помощника в его бредовых замыслах, – рассуждал Робин. – Изредка будет меня поощрять, но самая черная работа уж точно ляжет на мои плечи».
События, произошедшие за последнюю неделю, окончательно убедили его в том, что утопия Декстера – плод его сумасшествия.
«Когда-то я ему верил, – думал Робин. – Но с этим покончено».
Царство детей… Воображаемая страна за рамками реальности, островок счастья, опухолью выросший на теле Соединенных Штатов… Какая глупость! У Робина не было никакого желания жить вот так, в изоляции от общества людей. Он и сам не знал почему, ведь во «внешнем мире» для него было мало радостного, но тем не менее… Время детских мечтаний ушло безвозвратно. Он не хотел мириться с ролью главного устроителя игр, которую собирался милостиво возложить на него Декстер, не мог стать вечным пленником этого парка. Еще меньше он представлял себя воспитателем и утешителем похищенных детей в период их «акклиматизации» в королевских владениях.
Нет, невозможно. И недопустимо… Интересно, верил ли Декстер в эту сказку или просто ломал комедию?
«Он воплощает в жизнь давнюю мечту, – пришел к выводу Робин, – но в глубине души не может не чувствовать, что такое „царство“ долго не протянет».
Когда королевская чета вернулась с прогулки, Антония в изнеможении опустилась в кресло, стоявшее на балконе, а Декстер удалился в свой кабинет, чтобы продолжить работу над знаменем, эмблемами и гербами, которые он собирался использовать, заняв свое место на троне Южной Умбрии.
В его отсутствие Робин решил поговорить с Антонией. Он испытывал к ней сложное чувство, в котором тесно переплелись отвращение, любовь и обида. Ему пришли на ум слова! блистательного Корнеля[14] о кардинале Ришелье:
В детстве Антония окружила Робина приторной ложью, заставила поверить в то, что он составлял смысл ее существования, а сама вопреки клятвам забыла о нем на следующий же день после того, как он исчез из замка. Она принадлежала к той же породе, что и Декстер: оба они из тех, кого раньше называли лунатиками. Антония не от мира сего и навсегда останется такой. Стоит ли на нее за это сердиться? Разумно ли негодовать на паралитика за то, что он не может добиться успеха на Олимпийских играх?
Сегодня утром знаменитый кардинал почил.
Мне слишком много сделал он добра, чтоб я посмел
злословить;
И слишком много зла, чтоб стал его превозносить.
– Матушка… – тихо произнес Робин, дотронувшись до ее руки. – Вы меня узнали? Я – Робин… Я прожил у вас целых восемь лет. Робин, мое имя вам о чем-нибудь напоминает?
Бессмысленный поступок, но мальчик не сумел побороть этого желания. Антония вздрогнула, ощутив прикосновение его пальцев, захлопала ресницами, только теперь заметив присутствие Робина.
– Я… я не знаю, – пробормотала она. – Вы… один из наших слуг… У меня плохая память на лица. Но вы рассказываете мне небылицы – вы не могли на меня работать восемь лет, потому что тогда вы были младенцем.
Робин понял, что настаивать бесполезно. Вдобавок ко всему он боялся, что с минуты на минуту здесь появится Декстер.
– Для того чтобы выбраться из замка, – зашептал Робин, – нужно открыть бронированные ворота. Это можно сделать с помощью электронной коробочки. Знаете вы, какие цифры нужно набрать?
Антония посмотрела на него с недоумением.
– Андрейс при мне это делал, – не отступал Робин. – Мне кажется, там было четыре цифры. Я знаю, где пульт, но мне не известна комбинация. Может быть, Андрейс где-нибудь ее записал? Вы не знаете?
Антония выпрямилась в кресле, ее лицо исказил гнев.
– Я не понимаю, о чем вы говорите, – злобно произнесла она. – Я не занимаюсь вопросами интендантства. Вы интересуетесь запасами продовольствия или числом кастрюль в буфетной? И потом, как вы смеете называть по имени принца, моего супруга? Откуда вы взялись, маленький наглец? Кто вас нанял? Терпеть не могу таких типов! Я велю вас высечь…
Голос женщины скоро перешел в крик, и осторожность подсказала Робину, что сейчас самое лучшее для него – исчезнуть. Убегая, он видел, как на балконе побагровевшая Антония продолжала размахивать руками и раскачиваться в своем кресле.
Робин нашел прибежище на кухне. Мысль, что он останется в замке вечным затворником, приводила его в смятение. Нажимать кнопки пульта наугад не имело смысла. Его знаний по математике вполне хватало, чтобы сообразить: возможные комбинации исчисляются тысячами, если не миллионами. Только случайность, абсолютно невероятная, нереальная случайность позволила бы ему попасть в яблочко с первой попытки.
Нет, если уж он хочет отсюда вырваться, придется перемахнуть через ограду с ребенком за спиной, другого способа не существует.
«Наверняка где-нибудь есть лестница, – размышлял Робин. – Но Декстер не даст мне возможности дотащить ее до стены».
Он вышел из дома с твердым намерением хорошенько обследовать гараж, но в этот момент из окна высунулся Декстер и позвал Робина к себе. Теперь, изображая высокопоставленную персону, парень жеманничал, употреблял высокопарные выражения и не расставался с кружевным носовым платком, который закладывал за обшлаг рубахи по примеру щеголей времен Людовика XIV.
Когда Робин поднимался, его одолевали дурные предчувствия. В кабинете повсюду валялись смятые листы бумаги, эскизы, на которых трудно было что-либо разобрать. Робину показалось, что перед ним наброски орденов, знаки отличия за заслуги в области литературы и искусства и вереница неизвестных геральдических фигур.
– Узурпатор не умер, – объявил Декстер, шагая взад-вперед по навощенному паркету. – Недавно во время прогулки до меня из-за кустов донесся его писк. Стало быть, дикие звери с ним не расправились. Я этим очень, очень обеспокоен.
Он направился к камину и, сделав резкий поворот, двинулся к Робину. Как видно, скрип досок под его каблуками доставлял ему удовольствие. Глядя на мальчика сверху вниз, Декстер вкрадчиво, с деланным дружелюбием, произнес:
– Робби, ты должен уладить это раз и навсегда. Писк ребенка мешает мне сосредоточиться. А ведь я занимаюсь делом чрезвычайной важности. Речь идет о символике нашей страны, ее образе, который должен внедриться в сознание народа. – Декстер сделал плавный, полный достоинства жест рукой, показывая на окно. – Правда, он не так уж громко кричит, но все же отвлекает мое внимание, – добавил он. – Думаю, узурпатор уже на последнем издыхании, но все-таки, Робби, будь так любезен, отправься в лес и сверни ему шею или придуши подушкой. Надеюсь, это не отнимет у тебя много времени.
Подойдя к Робину, Декстер запустил руку ему в волосы.
– Ведь мы друзья, не так ли? – сказал он тоном, в котором и следа не осталось от притворного благодушия. – Хорошо бы сохранить нашу дружбу, братишка. Не забывай, что нам предстоит долго жить под одной крышей. Досадно, если придется поссориться в самом начале.
Робин попятился.
– Заткни ему глотку, черт тебя побери! – зашипел Декстер. – Я не собираюсь больше ждать.
– Я… его отравлю, – предложил Робин. – Налью в рожок с молоком побольше снотворного.
– Поступай как знаешь, только чтобы наверняка.
Робин выбежал из комнаты. Под предлогом умерщвления младенца с помощью яда он мог теперь принести ему дополнительное питание. Разогрев на кухне молоко, он влил в бутылочку две ложки сиропа. Если повезет, малыш проспит до вечера. Когда Робин пересекал парк, он был почти уверен, что Декстер следит за ним из окна. Неужели он что-то заподозрил?
Под сенью деревьев Робин сразу почувствовал облегчение. Как и накануне, он наскоро переменил малышу пеленки и накормил его. Несмотря на защитный лосьон, Нельсона сильно искусали комары. Тянуть с побегом было нельзя. Либо младенец умрет от истощения, либо Декстер явится сюда и займется им лично.
После того как рожок опустел, Робин снова положил ребенка в корзину и стал тихонько качать. Сироп подействовал почти сразу. Уверенный, что младенец крепко спит, Робин выпрямился и еще раз прошел вдоль стены. Попасть на другую сторону можно было единственным способом: влезть на дерево, перебраться по нижней ветке как можно дальше от ствола и прыгнуть в пустоту, в надежде попасть на вершину стены.
«Если я промахнусь, – думал Робин, – то упаду с четырехметровой высоты с ребенком, привязанным у меня между лопаток».
При мысли, что он раздавит младенца, когда окажется на земле, Робин вздрогнул. Кроме того, с места, где он находился, невозможно было рассмотреть, оснащена ли верхняя часть ограды какими-нибудь средствами защиты: битым стеклом, гвоздями, металлическими шипами или колючей проволокой… Андрейс в том, что касалось пассивных средств защиты, был на редкость педантичен. Антония часто с гордостью говорила о хитроумных приспособлениях, обеспечивающих безопасность их владений. Раньше Робин не обращал на это внимания, однако теперь все было иначе.
Наконец он присмотрел подходящее столетнее дерево, чьи нижние ветви были способны выдержать тяжесть двоих детей. Конечно, нужно пройти по этой естественной балке как можно дальше, пока она не начнет сгибаться. Тогда можно будет прыгнуть и попробовать приземлиться на торце стены.
«Там могут быть бутылочные осколки, – подумал Робин, – и я пораню ладони».
Он вздохнул. Тревожное чувство тисками сжимало грудь. Робин слишком много времени провел в роще, нужно немедленно возвращаться.
Подходя к дому, он увидел на балконе Декстера. Парень стоял неестественно прямо, его руки были отведены за спину. Облаченный в парадный мундир, он старался держаться соответственно, но увы, обувь Андрейса оказалась ему мала и пришлось довольствоваться старыми кроссовками, которые были на нем в день побега из больницы. Столь явное смешение стилей наносило ущерб его великолепию, однако Декстер, казалось, этого не замечал.
– Ну что, – спросил он, – дело сделано?
– Да, – соврал Робин. – Мне пришлось подождать, пока он уснет. Уверен, он уже не проснется.
– Дай-то Бог, – проворчал Декстер. – Мне не хотелось бы убедиться в том, что ты пытаешься меня надуть. Я бы нашел это весьма, весьма неприятным.
Робин испугался, что его может выдать бледность, которую он ощущал. Он не умел хитрить и вряд ли успешно справлялся со своей ролью.
От страха у Робина на висках выступил пот. Отсрочка подходила к концу. Больше он не сможет поддерживать иллюзию, что младенец мертв, и Декстер его уничтожит.
– Молодец, – изрек парень. – Отправляйся готовить обед. Мне необходимо как следует подкрепиться. Сегодня вечером я обязательно сделаю Антонии ребенка. Он будет первым представителем моего многочисленного потомства, получившим чудесное наследство. Позднее, когда подрастешь и если она не будет слишком стара для деторождения, я отдам ее в твое распоряжение. Нехорошо, если все население будет происходить от одного и того же корня. Ты отлично сложен и, я надеюсь, сумеешь наградить ее парочкой полноценных зародышей. Для нее это будет большая удача.
Робин побрел в буфетную.
Благоразумнее всего было бы бежать с наступлением ночи. В то же время темнота делала операцию, необходимую для преодоления преграды, технически невыполнимой. Разве во мраке определишь расстояние? Как правильно рассчитать прыжок в таких условиях?
«Завтра утром, – принял Робин единственно возможное решение. – На рассвете, когда они будут еще в постели, перелезу через стену и помчусь в деревню. Она недалеко, я запомнил, когда мы подъезжали к замку. Интересно, сколько до нее миль? Лишь бы не вывихнуть ногу, когда буду прыгать вниз…»
Если он приземлится неудачно, сломает ногу, то не останется никакой надежды, что ему помогут. Да и кто мог оказаться поблизости? Вдоль стены шла проводка сигнализации, и вряд ли кому-нибудь придет в голову к ней приблизиться.
Он останется там навсегда, стонущий, беспомощный… пока Декстер не доберется до него и не прикончит.
33
В эту ночь Робину уснуть не удалось. Он больше не мог оставаться в замке, где все вызывало в нем ужас. Андрейс убит, и Антония не была уже той, которую он когда-то знал… Любой ребенок на его месте давно бы обезумел от такого вихря страшных событий, но Робин успел пройти через «воспитание» Джедеди Пакхея и выжил после отвратительного нападения Хилтона Крапшоу, найдя силы не считать себя запятнанным до конца жизни. Вокруг него все рушилось, сказочный мир его детства рассыпался в прах… а между тем он не был сломлен. И Декстеру его не одолеть. Во всяком случае, не с такой легкостью, как ему кажется.
С первыми лучами солнца Робин осторожно выскользнул из дома. Дрожа от напряжения, он пробежал через парк по росистой траве, вымочившей ему ноги по щиколотку, и, скрывшись под деревьями, устремился к месту, где находился ребенок. К счастью, тот спал, одурманенный большой дозой успокоительного. От него распространялось зловоние, но сейчас Робину было не до гигиенических процедур. С помощью толстой веревки он принялся стягивать края импровизированной колыбели, стараясь придать ей форму корзины, которую используют сборщики винограда. В результате получилось что-то вроде колчана для стрел, который Робин надел себе на спину. Ребенок тихонько постанывал, но не просыпался. Теперь предстояло самое сложное: влезть на дерево, проползти по самой толстой из нижних ветвей и прыгнуть вниз так, чтобы попасть на верхний торец стены.
Робин вспотел. Соленые капли сбегали по лбу в глаза, и он почти ничего не видел. Мальчик стал взбираться по стволу, подтягиваясь на руках. Сил у него хватало: во время пребывания в прежнем дворце Робин много тренировался, и в лазаний по деревьям ему не было равных. Но в тот момент, когда его пальцы нащупали нижнюю ветку, росшую в сторону стены, над его головой облаком взметнулись обломки коры. Сначала он не понял, что произошло, и в изумлении смотрел на обнажившийся, словно обрубленный топором ствол, из которого уже вытекал прозрачный сок. Кусочки дерева больно впились ему в ладони. Робин был настолько поглощен предстоящим делом, что не услышал первого выстрела. Второй заставил его сжаться в комок. Вокруг него, как брызги фонтана, разлетались мелкие веточки, листья и осколки коры.
– Я тебя вижу! – раздался издалека голос Декстера. – Знаю, что ты замыслил. Робин очень плохо себя ведет… Робин предает своих друзей. Если он не одумается, то будет сурово наказан.
Предупреждение было произнесено наигранно-бодрым тоном, словно Декстер выкрикивал считалку на школьном дворе во время перемены. Робин соскользнул вниз и лег на землю, спрятавшись за толстым стволом, чтобы уберечь себя и младенца от нового залпа. Где Декстер раздобыл ружье? Скорее всего нашел среди вещей Андрейса. Седоусый мужчина предусмотрел нежелательное развитие событий, подготовив все необходимое на случай возможного штурма замка. А это означало, что боеприпасов у него достаточно.
– Не прячься, – раздался гнусавый голос. – Мне отлично видно, где ты. Винтовка с оптическим прицелом, и я могу пересчитать все родинки на твоем левом ухе.
Робин догадался, что Декстер пользуется мегафоном. Вероятно, Андрейс рассматривал и перспективу ведения диалога с полицией.
– Уйти я тебе не дам! – крикнул Декстер. – Оттуда, где я нахожусь, прекрасно просматривается вся стена. Если попытаешься на нее залезть, я тебя пристрелю. Сегодня мне впервые пришлось взять в руки оружие, но оказалось, что я – прирожденный снайпер. Мне бы не хотелось продырявить тебе голову, ведь, ей-богу, я так тебя люблю! Но я не позволю тебе предавать семью. Не переходи в лагерь узурпатора… Умоляю тебя вернуться к рассудку, Робби. Нас ждут великие дела, и я рассчитываю на твою помощь. Мы – братья, и я в тебе очень нуждаюсь. Оставь свое ребячество, не заставляй меня впустую тратить время.
Робин рискнул приподнять голову, чтобы попытаться определить, где засел Декстер. Сквозь ветки он разглядел, что тот стоял на балконе третьего этажа, опираясь на каменную балюстраду и размахивая мегафоном, который держал в левой руке. В правой у парня был здоровенный карабин, поблескивающий на солнце. Робин имел лишь смутное представление о современной военной технике – он лучше разбирался в мечах, которыми были вооружены римские легионеры, однако сразу оценил размеры опасности.
– Я подожду! – бросил Декстер тоном, в котором уже не было ничего дружеского. – Посижу здесь с горой бутербродов и ледяным пивком под рукой… Но я буду начеку, дорогой братец. Ты ведь не сможешь все время лежать за деревом, не правда ли?
С первыми лучами солнца Робин осторожно выскользнул из дома. Дрожа от напряжения, он пробежал через парк по росистой траве, вымочившей ему ноги по щиколотку, и, скрывшись под деревьями, устремился к месту, где находился ребенок. К счастью, тот спал, одурманенный большой дозой успокоительного. От него распространялось зловоние, но сейчас Робину было не до гигиенических процедур. С помощью толстой веревки он принялся стягивать края импровизированной колыбели, стараясь придать ей форму корзины, которую используют сборщики винограда. В результате получилось что-то вроде колчана для стрел, который Робин надел себе на спину. Ребенок тихонько постанывал, но не просыпался. Теперь предстояло самое сложное: влезть на дерево, проползти по самой толстой из нижних ветвей и прыгнуть вниз так, чтобы попасть на верхний торец стены.
Робин вспотел. Соленые капли сбегали по лбу в глаза, и он почти ничего не видел. Мальчик стал взбираться по стволу, подтягиваясь на руках. Сил у него хватало: во время пребывания в прежнем дворце Робин много тренировался, и в лазаний по деревьям ему не было равных. Но в тот момент, когда его пальцы нащупали нижнюю ветку, росшую в сторону стены, над его головой облаком взметнулись обломки коры. Сначала он не понял, что произошло, и в изумлении смотрел на обнажившийся, словно обрубленный топором ствол, из которого уже вытекал прозрачный сок. Кусочки дерева больно впились ему в ладони. Робин был настолько поглощен предстоящим делом, что не услышал первого выстрела. Второй заставил его сжаться в комок. Вокруг него, как брызги фонтана, разлетались мелкие веточки, листья и осколки коры.
– Я тебя вижу! – раздался издалека голос Декстера. – Знаю, что ты замыслил. Робин очень плохо себя ведет… Робин предает своих друзей. Если он не одумается, то будет сурово наказан.
Предупреждение было произнесено наигранно-бодрым тоном, словно Декстер выкрикивал считалку на школьном дворе во время перемены. Робин соскользнул вниз и лег на землю, спрятавшись за толстым стволом, чтобы уберечь себя и младенца от нового залпа. Где Декстер раздобыл ружье? Скорее всего нашел среди вещей Андрейса. Седоусый мужчина предусмотрел нежелательное развитие событий, подготовив все необходимое на случай возможного штурма замка. А это означало, что боеприпасов у него достаточно.
– Не прячься, – раздался гнусавый голос. – Мне отлично видно, где ты. Винтовка с оптическим прицелом, и я могу пересчитать все родинки на твоем левом ухе.
Робин догадался, что Декстер пользуется мегафоном. Вероятно, Андрейс рассматривал и перспективу ведения диалога с полицией.
– Уйти я тебе не дам! – крикнул Декстер. – Оттуда, где я нахожусь, прекрасно просматривается вся стена. Если попытаешься на нее залезть, я тебя пристрелю. Сегодня мне впервые пришлось взять в руки оружие, но оказалось, что я – прирожденный снайпер. Мне бы не хотелось продырявить тебе голову, ведь, ей-богу, я так тебя люблю! Но я не позволю тебе предавать семью. Не переходи в лагерь узурпатора… Умоляю тебя вернуться к рассудку, Робби. Нас ждут великие дела, и я рассчитываю на твою помощь. Мы – братья, и я в тебе очень нуждаюсь. Оставь свое ребячество, не заставляй меня впустую тратить время.
Робин рискнул приподнять голову, чтобы попытаться определить, где засел Декстер. Сквозь ветки он разглядел, что тот стоял на балконе третьего этажа, опираясь на каменную балюстраду и размахивая мегафоном, который держал в левой руке. В правой у парня был здоровенный карабин, поблескивающий на солнце. Робин имел лишь смутное представление о современной военной технике – он лучше разбирался в мечах, которыми были вооружены римские легионеры, однако сразу оценил размеры опасности.
– Я подожду! – бросил Декстер тоном, в котором уже не было ничего дружеского. – Посижу здесь с горой бутербродов и ледяным пивком под рукой… Но я буду начеку, дорогой братец. Ты ведь не сможешь все время лежать за деревом, не правда ли?