Буртяк С.. Кот

стал.
- Алло!.. Аспадина Мельникаа, пожалуйста.
- Я слушаю.
- Гм... Добрий день. Эта аварит майор Уадяной, из тыща восемесят
третьеа атделениа милиции...
Майор обладал чудесным ростовско-краснодарским акцентом и бодрым, почти
радостным голосом.

В Рубинном переулке было тихо и солнечно.
Егор вышел из служебной машины, миновал желто-оранжевый пластиковый
шлагбаум и подошел к крыльцу отделения. На крыльце пучковались менты.
Егору вспомнилось первое появление Д'Артаньяна в доме господина де
Тревиля. Правда, у Дюма мушкетеры не фехтовали автоматами. Впрочем, и наши
менты ничем не фехтовали и, слава богу, не устраивали шутливых мушкетерских
боев до первой крови, а автоматы у них висели на плечах, как школьные
рюкзачки.
Егор прошел мимо подозрительных взглядов и протиснулся в стеклянные
двери. Здесь вообще было много стекла. Дежурный сидел за стеклом. Стеклянная
дверь справа была приоткрыта. Бритый наголо, до стеклянного блеска,
лейтенант хмуро посмотрел на вошедшего и спросил, что ему нужно. Грубить
лейтенант не решился - у посетителя был респектабельный вид. Выяснив
личность гостя, дежурный лично проводил его в кабинет заместителя
начальника, майора Водяного.
Майор оказался невысоким человечком плотного телосложения, с коротко
стриженными вьющимися седыми волосами, смешно оттопыренными ушами и пухлыми,
мягонькими, теплыми ручками. Он улыбался жабьей улыбкой, и было видно, что
это выражение лица вообще ему свойственно.
Майор не спешил перейти к сути. Застенчиво гримасничая, он рассказал,
что происходит от очень древнерусской фамилии и что все его предки по
мужской линии так или иначе охраняли порядок в этом болоте, а по женской...
Он мог говорить еще долго и много, активно жестикулируя, если бы Егор не
намекнул, что было какое-то дело...
- А, да... эта дела... Ну да... Виите ли. Сеодня ночью инспектор ДД
астанавил на Садоуам кальце атамабиль инастраннаа праизводства. Такой
странный, старинный, непривычный для нашеа орада, каторых не так уж и мноа.
Джип типа "Хаммер". Инспектор знал, шо эта ваша машина. Астанавил он вас,
патаму шо вы странна ехали, не саусем ровна. Астанавица вы ни пажилали...
Егор слушал бред Водяного и все время хотел его астанавить. Но речь
майора так плавно лилась и была такой плотной и непрерывной, что невольно
пришлось дослушать до конца. Хотя и не только поэтому. Похоже, прояснялась
еще одна странность. Дело в том, что утром Егор не нашел своего джипа внизу
у подъезда.
- Када вас данали и все-таки астанавили, с помащью оперрупы,
выяснилась, шо вас у машыни двое. Двое Мельникауых Егораф Ф даравичей.
Тут уж Егор не сдержался.
- Послушайте, майор, вам наверное, не совсем хорошо?..
- Да-да, мене нармальна. От ани, от ани - ихние дакументы.
И он выложил на стол паспорт и водительские права Егора.
- У аднао были от эти права, а у друоа - паспарт. Оба дакументы - ваши.
Но эти странные аспада, каторые, нада сказать, нахадилися у паследней стадии
алкаольнаа апинениа, уверяли, шо дакументы эти удаставиряют их личнасти на
усе сто працентау. Кроме тао, в их карманах, при обыске, были абнаружены еще
и от эти от паспарта.
На столе появились еще две красные книжицы. Егор посмотрел.
Мельников... Вместо имени Даниил, криво замазанного фиолетовым маркером, в
паспорте было коряво написано "Егор", в другом документе было сделано то же
самое, только замене подверглось имя Леонид. Егор закрыл ладонью верхнюю
половину лица и сильно потер пальцами веки.
- Скажите, я могу с ними увидеться?
- Да, канешна, канешна, - засуетился майор. - Привезли-та их да нас,
патаму шо ближе всео... Да и не хателась придавать, так сазать, дела
ахгласке, всяка бывает, все-таки не чужие... Наскока я панимаю.
- Да-да, не чужие...
Водяной шел по коридору чуть впереди своего гостя. Вышли в приемное
отделение. В темном аппендиксе чернела решетка "обезьянника". Егор подошел к
камере. Братья сидели на узкой лавке. Повернув головы, они виновато смотрели
на Егора.
- Брат, ты прасти нас... критинау, - старший-средний пахал взглядом
землю и почему-то говорил точно как Водяной. - Виски у тебя улетнае была, а
у нас этта... курнули, кароче... ну и... бес папутал. Не знаем, как эта
вышла...
Старший-старший после личных допросов майора говорить, похоже, вовсе не
мог, но и он промычал что-то из солидарности со средним и покивал лобастым
черепом.
Егор махнул на них рукой и пошел в кабинет к Водяному договариваться.
Когда ставший еще более любезным майор привел Егора в гараж, где стоял
его "Хаммер", Мельников не смог сдержать смеха. Весь салон машины был набит
до отказа. Там кособочились телевизор, музыкальный центр, какие-то коробки,
пакеты, посуда, и все это смягчала одежда, накомканная по щелям. А в
остальные промежутки были распиханы десятки бутылок из бара. Егор покачал
головой и полез в карман за бумажником. Естественно, бумажника не было.
Тогда майор, застенчиво улыбаясь, протянул Егору его комм и портмоне. Егор
поблагодарил, майор собрался было уйти, но тут вдруг повернулся и, глядя
Егору в глаза, произнес почти без этого своего дурацкого говора:
- А ведь я батюшку вашего хорошо знал... семь футов ему под килем... -
И, довольный произведенным эффектом, продолжил: - С моей помощью он
"Мельницу"-то сумел открыть. Я тогда в вашем районе начальником ОВД был, со
многими серьезными людями дружбу водил. М-да... А на батяню вашего вы один
из всех братьев и похожи. Такие вот пирожата...
Водяной вздохнул, махнул рукой и перешел на говор:
- Ну, всео вам добраа...
И зашлепал мелкой трусцой, как будто только что вылез из болота.

Выйдя из отделения, братья расползлись по домам, клянясь младшему в
вечной любви. Так и закончился этот идиотизм. С тех пор Егор братьев еще
долго не видел.
Ну а потом, после этой безумной истории, поскольку, как известно,
проблема одна не приходит, и появились те самые серьезные люди (или, может,
не самые, но серьезные - это уж точно). И ладно, хотели бы они миллион, так
нет - им нужно было другое. Точнее, ему.
Потому что эти "серьезные люди" выглядели во плоти как один: пожилой,
но крутой человек.

Что ж, настало время снова выпустить на арену полковника Оловянникова.
Шагом марш, дисциплинированный наш!.. Как он браво шагает, поправляя свой
излюбленный старенький френч и седой жесткий ежик волос!
История Оловянникова вкратце (телевизионным стилем чтобы не загружать
особо ленивых лишними сюжетными линиями и росписью подробностей, потому что
мало у кого в наше время хватает душевной плавности воспринимать
многоплановость бытия: всем подавай голимый экшн мордобой эрос танатос)
такова: вместо ступни у него протез, ногу оставил в армии - слишком много
свинца выпало однажды на его долю; после демобилизации Оловянникова сразу
взяли в Главное Управление Правопорядка, сошкой; но скромная должность - не
помеха для умного человека, время и старания дали результат, Оловянников
стал расти (в смысле карьеры), а тут одноногость его вообще к месту пришлась
- любимым персонажем Шефа с детства был старина Джон Сильвер.
Ну и потащили Оловянникова наверх. Вот так, не спеша хромая по
коридорам с этажа на этаж, он и сделал себе карьеру. А когда со службой
устаканилось, стал подумывать Оловянников о гнезде. Полюбил юную балерину по
имени Эльза и женился на ней, но спустя два года она сгорела при пожаре в их
загородном доме.
Эльза тогда вернулась с гастролей из Дании, поехала сразу на дачу, а
там... дом горит, машина во дворе. Поняла балерина, что Оловянников здесь,
вошла в горящий дом, вытолкала его, бесчувственного, через окно наружу, а
сама почему-то не смогла выбраться, осталась внутри.
Когда он очнулся, по пепелищу бродили пожарные и врачи, а обгоревшее
тело жены уже упаковали и собирались увозить; он потом не хотел жить, много
пил, попытался себя убить: вывел тачку на середину трассы, на спуске, сразу
после высоты, выжрал пузырь водки и лег под передним бампером - так, чтобы,
когда кто-нибудь звезданет, желательно на фуре, она аккурат на него, и...
короче, не сдох чудом, какой-то старикан на "запоре" шел километров под
тридцать, ну и успел затормозить... Долго Оловянников помнил глаза того
пенсионера.
Потом разгорелся он идеей мести (что дом умышленно подожгли и
покушались на его жизнь, даже не сомневался). Потратив год, вычислил:
виноват некто Тролин, коммерсант, которому Оловянников наступил в свое время
на хвост по долгу службы, - вычислил и убил его, Тролина этого, да так, что
не подкопаешься: вскрытие показало сердечную недостаточность, и это в
какой-то степени было правдой. Отомстив, Оловянников успокоился. Не сразу,
конечно. Все связанное с балетом, вызывало у него теперь приступы тоски.
Примерно такие же чувства стал он испытывать к опере и драме. Зато полюбил
Оловянников воду: реки, моря, озера - активный влажный отдых.
При малейшей возможности выбирался к воде. Причем чем больше ее было
рядом с местом отдыха, тем спокойнее он себя чувствовал.
Работу свою Оловянников любил и потому относился к ней неформально.
Полковник презирал хакеров, считал выродками, недостойными жить, и называл
виртуальными спидоносцами. Однако нередко сам использовал компьютерных
выродков в профессиональных интересах.
Последнее время с Оловянниковым сотрудничали один постоянный хакер,
талантливый, с громадными возможностями, и несколько сошек помельче.
Использовал их полковник для того, чтобы влезать в дела клиентов. Довольно
часто именно благодаря хакерам Оловянникову удавалось прижать своих
подопечных - крупных компьютерных преступников. Разумеется, хакеры работали
за деньги. Но получали они от Управления немного, и главными
вознаграждениями были свобода и возможность хулиганить в Сети безнаказанно.
Ну, в разумных пределах.
Оловянников был неглупым человеком и понимал, что крупные люди не
подставляются. А если такое происходит, то крайне редко, и отследить это
практически невозможно. К тому же у крупных людей всегда имеются крупные
покровители. Пока Оловянникову не удалось прищучить ни одного олигарха на
компьютерном преступлении. Однако очень хотелось. Это был единственный шанс
уйти в отставку с наполненным радостью сердцем.
Как-то случайно Оловянников наткнулся в популярной газете на статью об
успехах нефтяного туза Королева. Все чаще рядом с Королевым светился некий
Егор Мельников, странно быстро поднявшийся в бизнесе новичок. Мельников
руководил фирмой "МарКом", которая была известна Оловянникову по нескольким
мелким делам.
Полковник хорошо знал Карабана и понимал, что тот не противник, да к
тому же серьезного криминала за ним лично нет. Появление Мельникова и
какие-то их дела с Королевым на фоне новых успехов нефтевика насторожили
Оловянникова. Он не сомневался, что здесь будет чем поживиться. Оловянников
стал наблюдать и пустил по следу своего лучшего хакера Васю.

Егор больше не сомневался: в его виртуальные закрома скребется чужой.
Непрошеный гость оставил следы своих крысиных зубов и даже успел прогрызть
небольшую щелку, через которую, конечно, не разглядишь всю кладовую, но,
увидев даже ее небольшую часть, самый тупой и облезлый пасюк мог догадаться,
что зерна там хватит на самую долгую крысиную жизнь.
Мельников напрягся - этот кто-то пытался сломать защиту несколько раз.
Значит, роет целенаправленно, зная, что ищет.
Егор стал наводить справки и обнаружил интересного персонажа, одного из
тех, кого крайне интересуют не совсем законные виртуальные игры, - некоего
полковника Оловянникова.
Не стоит, да и долго рассказывать о том, как Егор вычислил хакера.
Главное - он его вычислил. Парнишка оказался молоденький, но способный.
Однако одаренность его была гораздо ниже мельниковской, и Егор без труда
нашел защиту от этого крысенка. Убить его "винт" не составляло труда.
Естественно, он побежит к хозяину. Решать проблему они будут какое-то время.
Но это всего лишь легкая передышка, дальше придется что-то придумывать. Егор
отправил пока пареньку для забавы средней тяжести вирус и стал размышлять о
хозяине.
Когда возникла опасность в лице Оловянникова, Мельников почувствовал,
настолько он привык к тому, что всю грязную работу за него делал Кот. Идея
шантажировать Карабана труднодоступными фотками, чтобы заинтересовать
Соловья, виртуальная игра с Марком, охмурение Королева... - это все Кот, сам
Мельников всего лишь играл роль талантливого ассистента и наблюдателя.
Егор растерялся и запаниковал, раздумывая, что предпринять; обращаться
к Королеву в данном случае глупо - не поможет, более того, олигарх уже сам
под колпаком, только пока этого не знает, видимо, в Управлении решили сперва
пощупать рыбешку помельче. Мельников понял, что только сам может себе
помочь.
Он стал думать, стал вспоминать свою жизнь, чтобы понять, где и когда
вел себя правильно, самостоятельно, когда и где проявил волю и чего-то через
это добился. А если точнее, он искал случай, когда вел себя как Кот -
цинично блефующее существо. Тогда он наверняка вспомнил бы то состояние и
попытался бы вернуть тот драйв - не может же быть, чтобы так вяло он жил до
Кота!
Егор долго перебирал крупные и мелкие события жизни, как перебирает
рыбак свой улов. В основном рыбешка была меленькая, попадались и совсем
жалкие экземпляры, которые надо было выпустить еще на пруду или сразу отдать
коту, а он зачем-то прихватил их с собой; когда Егор натыкался на такие -
краснел оттого, что облажался, но поправить ничего было нельзя - что
выловлено, то и шкерь.
Неожиданно он наткнулся на крупную рыбину - вспомнил безумную историю
знакомства с Бородой. Эта встреча отплыла на задворки памяти, что странно и
непонятно, поскольку более подходящий мнемо-материал трудно было найти. Егор
несколько раз после самой истории общался с Бородой, но знакомство почему-то
не вспоминал, как будто они вместе росли, с пеленок. А с пеленок они не
росли. Вместе. И это существенный факт.
Вспомнив первую встречу с Бородой, Егор не то чтобы загордился, но
подумал, что этот эпизод, пожалуй, оправдывает его рождение на свет в
мужском обличье и может помочь ему взбодриться, вернуть себе животные
проявления, которые понадобились теперь для решающей битвы за жизнь. А
история эта такая...
Вспоминает Егор Мельников. Ну, то есть представим, как он мог бы об
этом рассказать.
Мельников работал тогда художником в одной телекомпании, расписывал
задник для плохой передачи...

Глава восемнадцатая. СИНЯЯ БОРОДА

Как бы рассказ
Егора Мельникова

Был дикий холод. Мы с Юрцом, нашим оператором, вышли из офиса и
поперлись к метро. Накачались прилично, праздновали день рождения Ирки
Мравян, пили водку из глиняных кружек с такими смешными мордами - ей
подарили, - а потом, когда все разошлись, еще пиво нашли, в холодильнике
неделю стояло. Очаковское. Допили и вышли. Идем, за искусство болтаем.
- А скажи, Егорий, - говорит Юрец задушевно, - видел ли ты новую
"Лолиту"?
Я говорю:
- Это полное дерьмо.
- Да, - вздыхает Юрик, - и я не смотрел... Хотя надо бы... Сотая
версия. Юбилейная.
Дошли до метро, а там - на Сухаревке - решили еще пивка. Денег хватило
на одну бутылку. Мы ушли за палатки, туда, ближе к "Чебуречной", знаменитой
андерграундной точке прошлого века. О жизни трепались, курили. Юрка в брак
собирался, а девушка его - нет. Ну, в общем...
Потом сигареты кончились, а курить хотелось очень. Денег нет, курить
охота. Я смотрю - кучка народу неподалеку. Пошел к ним. Подхожу, смотрю:
шумят, толкаются - отдыхают. Не успел спросить, один у меня уже сигарету
стреляет. Я говорю, мол, нету, сам хотел стрельнуть.
Ну и так, слово за слово, стали общаться. Тут мне один предлагает с ним
на руках побороться, арм-рестлинг. А... нет, он не предлагал. Что-то мы с
ним зацепились и стали бороться руками; я чувствую - валю его.
Познакомились. Он был Тагир. Ну и сейчас - Тагир. Если жив.
В общем, поборолись просто, чуть-чуть, в шутку, потом он стал
предлагать бороться на шампанское. А я пьяный, и все мне по барабану.
Мелькнула, правда, мысль, что кидалы. Если бы по трезвому, я бы не стал, а
так...
Стали мы с ним бороться, а у него вдруг силы появились. Ну точно,
думаю, кидалы. Тут их как-то больше стало, окружили. Смотрю - Юрец
подтянулся, но в круг его не пускают. Чувствую, Тагир меня теснит. Тогда я
локоть упер в живот и держу руку под прямым углом. Это намертво. Тагир уже
почти висит на мне. Так и не разогнул руку. И уже я потихоньку начинаю его
перебарывать.
Тут он вырывается и кричит, что победил. Все кодло, естественно,
вписывается за него, все чернозадые. Болельщики. Юрца совсем оттеснили.
Тагир мне говорит - давай шампанское или бабки, вот он щас сходит и будем
вместе выпивать. Я отвечаю: с какого бы?.. А он, мол: я победил. Я говорю:
ничего себе победил! Это ничья, ты мне руку не до конца разогнул! Он
заводится, эти его подзуживают, я тоже чего-то там... - пьяный. Он говорит,
ты не мужик, слово не держишь, проспорил, а бутылку зажал. Таких, дескать,
наказывать надо. Достает ножик-бабочку, раскрывает веером в воздухе и
говорит: я тебя щас порежу.
Тут меня зацепило. Ах ты, думаю, козел, ты ж ни одного слова русского
нормально произнести не можешь, а выделываешься, как султан в гареме, ну
давай, попробуй-ка, тварь. В башку стукнуло, тормозов никаких. Я тогда в
длинном плаще был. И почему-то, хоть и холодно, он у меня был расстегнут.
Ну, я этому прямо в глаза смотрю, и такая злость во мне, что разорвать могу
просто руками. Но сдерживаюсь. Распахиваю плащ и делаю шаг. Вплотную. И
говорю, негромко, без интонаций:
- Ты если нож достал - бей. Но если промажешь, падла, и я жив останусь,
я тебя прямо тут, голыми руками порешу. Понял? Ну давай.
И стою молча, с распахнутым плащом, и в глаза ему смотрю со всей
ненавистью, какая во мне есть. Он сначала пытался тоже мне в глаза смотреть,
ответно, а потом вижу: стухает, начинает менжеваться, все, думаю, сдох,
хлипкий попался. Тагир... блин. Кошак ты дрипаный, а не Тагир. Смотрю, он
уже хихикает - вроде это шутки были. Засуетился, мне нож свой протягивает,
рукояткой вперед, и говорит:
- Ну ты мужик!.. Уважаю. Держи, братан, забирай себе. Типа, не
обделался.
Я на нож не смотрю - смотрю ему в глаза. Не нужен мне, говорю, нож
твой.
Он особо не настаивал. А вокруг все расслабились, закаркали, еще
минута, и можно было бы сваливать. Смотрю, Юрец рядом появился. Его все
время до этого от меня отгораживали. И вроде все уже кончилось. Но тут...
Этот момент - точно как в американском кино. Штамп для боевиков.
Появление героя. Повисает напряженная тишина, толпа медленно расступается,
от палаток светит прожектор, раньше он мужиками был закрыт... А на
ступеньках, которые между палатками, появляется силуэт и раздается голос,
как у медведя:
- Ну и чего тут происходит?
Честно говоря, я слегка обделался. А Тагир вдруг опять засуетился, но
уже по-другому - понял, что подмога пришла. Моментально забыл свой позор с
ножом, стал юлить, бегать от меня к этому, который пришел, и скулить: мол,
Арсен, я у него выиграл, а он не хочет шампанское отдавать, ну и все такое.
Этот Арсен грузно сходит со ступенек, вальяжно подходит и смотрит мне в
переносицу. И сопит. Как бык. Рожа у него - мама моя дорогая! Ну, убийца.
Маньяк. Как в каком-то кино девушка одна сказала писклявая: этот убийца -
просто маньяк! Глаза тяжелые, кепка серая, толстая такая, по самые брови,
лицо тоже серое, мясистое, небритый, а щетина аж синяя. Но наш, русский.
Тогда почему Арсен?
И вот он на меня смотрит, и я понимаю, что это кранты. А он говорит:
- Ты ему шампанское должен. Отдай.
Я начинаю что-то путано объяснять, дескать, это все брехня, ничего я
никому не должен. Вокруг галдят, шум стоит. Арсен всех раздвигает, пальцем
берет меня за карман и отводит чуть в сторону, к чугунной ажурной оградке,
которая вокруг сквера этого, ну на Сухаревке. Ладно, говорит, рассказывай.
Я совсем смутился, стал на жалкой фене... Про понятия вякнул. Он
зацепился. А ты, говорит, хочешь по понятиям побазарить? За тобой кто стоит?
У меня в мозгу компьютер чик-чик-чик - считает. Я ему выдаю через тройку
секунд, что, дескать, не могу называть имен, но намекаю, что имена эти - не
фуфло, а сам лихорадочно пытаюсь вспомнить хотя бы одного преступного
авторитета, слышал же тысячу раз от старшего-среднего. Ну не держатся такие
вещи в памяти! А громила вдруг расстегивает штаны и, продолжая говорить,
чуток отворачиватся и пускает шумную струю на эту оградку ажурную. Я
отворачиваюсь и отхожу в сторону. Он тут же реагирует, цедит сквозь зубы:
- Я с тобой разговариваю. Стой здесь.
Тут я опять разозлился, снова у меня крышу снесло, и я ему нагло так, в
его же тоне отвечаю:
- Ты, - говорю, - поссы сначала, а потом мы с тобой поговорим. Может
быть.
И ухожу в сторону. Не торопясь. Он закончил, подходит, чувствую, сейчас
убьет. И вдруг, сам не понимая, что делаю, беру я его за рукав, как он меня
недавно за карман, аккуратно, и отвожу в сторону. Что конкретно я там
говорил, не помню. Кажется, давил на национальную гордость великороссов. Но
не лебезил, это точно. Вдруг Арсен меня обрывает, уже не грубо, нормально
обрывает, скорее, прерывает и кричит пацанам (мы уже далековато с ним
отошли):
- Эй ты, как тебя... отпусти этого очкана. Слышь ты, ботаник, иди сюда.
Это про Юрца - его там опять прижали, он все порывался мне на помощь
прийти. Юрец подходит к нам. А Арсен вдруг улыбается, причем хорошо так,
по-доброму, и начинает с нами знакомиться:
- Я Арсений. Борода. Иногда меня еще Лысым называют. Меня тут все
знают. Так что если кто-что-чего... Ясно? Ладно, все, базары замяли.
Он снимает кепку, а под ней такая уютная симпатичная лысина.
- Ну че, мужики, ща ко мне, выпьем чуток. За знакомство.
Мы стали отнекиваться, но он разобиделся, как ребенок прямо. В общем,
пошли мы к нему. Палаточники так и остались там с раскрытыми хлебалами.
Пришли к Бороде, жена его уже спала - поздно, второй час ночи, -
недовольная вышла страшно. Но он на нее цыкнул, и она исчезла,
интеллигентного вида такая, в очках, на беременную Лолиту похожа. Правда,
ворчала в кухне. Я пошел покурить, Борода с Юрцом в комнате сидели, подхожу
к ней (а ее Лорой, что ли, звали) и говорю:
- Лора, вы извините, что мы поздно, так получилось...
Она на меня посмотрела через очки, как на придурка, и говорит:
- Да пошел ты... Вломились среди ночи, еще извиняется. Как вы
заколебали, алкаши, ни днем ни ночью покоя нет.
Я обомлел, а она мне сует в одну руку тарелку с селедкой, а в другую -
с винегретом.
- На, - говорит, - неси. Закусь.
Вот такая история. Борода оказался нормальным мужиком, пили мы с ним в
какой-то странной комнате, там все было старое: диван, стол, шкаф, книжная
полка с четырехтомником Набокова среди прочих книг; а вообще мне показалось,
бедно и неряшливо они живут; в одном углу стояла бейсбольная бита, я спросил
- а это, говорит, для гостей, которые пить не хотят. Потом Арсений,
посмеиваясь, показал нам карманный словарик фени, предложил достать мне
такой же (видимо, мои знания его не убедили), рассказывал про службу в Чечне
во времена Четвертой войны, про свои мытарства на "гражданке", про ментов;
потом, когда уже прилично выпили, стали так просто болтать, ни о чем, он
спрашивал, как нам водка, мы хвалили - водка и правда была ничего. Он
сказал, что может организовать оптовую партию, я побещал поговорить с
братом, может, в "Мельницу" возьмем, ну и так далее. Разошлись к утру.
Борода предлагал заходить в любое время. Вот так вот.
Да, где-то через недельку встречаю Юрца на работе, и он мне говорит:
- Знаешь, кто такой Арсений Борода?
- Знаю, мы с ним бухали.
- Очень смешно. Наш Борода - известный бандит, вор. Подозревался в
нескольких убийствах. Понял?
И глаза пучит через очки.
- Ага, понял, - говорю я и вспоминаю комнату с Набоковым и
интеллигентную жену Бороды. - Я у брата уточню - он должен знать.
И уточнил. Оказалось, что брат этого Лысого знает, живет он не на
Сухаревке, там у него "хаза чисто для отмазки, чмошная, с квартиранткой,
дальней родственницей, любит он тот район, но жить там постоянно не может -
место паленое, все мусора знают, что он оттуда, поэтому на той хате бывает
редко, но местные отморозки перед ним лебезят". Еще старший-средний
рассказал, что у Арсения три ходки и его подозревали в нескольких убийствах,
причем женщин.
- Прямо Синяя Борода, - говорю.
А брат смеется. Его, говорит, так и называли одно время, потому что все
время бухой ходил после армии. Потом завязал, а сейчас, говорят, снова пьет.
- Да, - говорю, - пьет.
Вот такие дела.
А "Лолиту" я потом еще раз смотрел. Ну, эту, китайскую. Музыка там
ничего, а вообще фуфло фильм, полный отстой.


Как бы уже не рассказ
Егора Мельникова

Это приключение тогда помогло Егору. Какое-то время он чувствовал себя
сильным. Иногда у него получалось, как тогда, с Тагиром и Бородой, отключать
часть мозга, заведующую страхом или застенчивостью, становиться зверем,
которого ведет только инстинкт, позволяющий убивать и не бояться смерти, и
он всего добивался - люди уступали ему, и, собственно, не много нужно было
прилагать усилий и слов, чтобы убедить кого-нибудь в своей правоте, а
поскольку именно от этого и зависел исход дела, Егор часто выходил
победителем - достаточно было посмотреть противнику в глаза, и что-то в нем,