Буртяк С.. Кот

что ничуть не перечеркивало ее предыдущей и будущей жизни с "золотой"
тусовкой, лондонским колледжем и каким-нибудь западным университетом (отец
настаивал на Оксфорде) в ближайшей перспективе, наоборот, зооморфность все
усиливала и обостряла, дополняла и раскрашивала в новые цвета.
Принцесса стала женщиной по-настоящему. То есть испытала почти все, что
положено женщине. Пусть и таким странным способом. Саше показалось - со
временем это ощущение только крепло, - что физический контакт тут ни при
чем, дело в какой-то особой энергии, которую Кот излучал, стараясь доставить
ей удовольствие.

Такси отпустили около парка Горького, а сами пошли на Крымский мост.
Как очутились на самом верху одной из опор, Принцесса помнила смутно.
Единственное, что из этого пути наверх отпечаталось в памяти: она
карабкается по наклонной и не слишком широкой стальной поверхности, похожей
на срез торта "Наполеон" с просветами воздуха между коржами; когда начинает
скользить обратно, будто по зимней горке во дворе, Кот ловит ее сзади и
мягко подталкивает вверх.
Вертолет-уборщик, похоже, только что упорхнул - безбашенные альпинисты
совсем не испачкались.
Они сидели на полукруглой верхушке опоры, в самой высокой точке моста,
чудом удерживаясь под порывами упругого горячего ветра. Стальные тросы,
крепко связывая проезжую часть с верхней линией перевернутой арки и спасая,
таким образом, путь через реку от прогиба и перелома, уходили вниз,
постепенно превращаясь в тонкие гудящие струны; игрушечные машинки
одиночными выстрелами и короткими трассирующими очередями проносились далеко
под ногами.
На лице Кота загорались и гасли блики подсветки: лиловый, синий,
красный, оранжевый. Отключив кислород (маленький генератор на поясе отчаянно
мигал красным глазком и попискивал, требуя, чтобы его включили, - видимо,
воздух над мостом был так себе, - но Кот не реагировал), Кот курил сигару и,
сощурившись, смотрел вдаль. Принцесса обхватила Кота руками, от талии к шее,
и так держалась, сцепив пальцы над его плечом и прижавшись щекой к груди.
Точнее, к прохладному шелку рубашки.
- Ты могла бы полететь? - спросил он вдруг.
- Нет, - ответила она без раздумий. - Мне и так-то страшно.
- Хорошо.
- Почему?
- Потому что тогда мне пришлось бы полететь за тобой. А я не умею
летать. Да и плаваю плохо.
Перед ними лежал город, до горизонта исколотый искрами света; на
юго-западе огненными кинжалами пронзали небо километровые небоскребы; на
Кутузовском сверкал золотыми главами величественный Новый Храм; на севере,
на высоте нескольких километров, едва заметно вращался исполинский диск
Телеантенны; совсем близко разноцветными пятнами блестела вода в Реке;
старенький Император, стоя под парусами, пучил металлические глаза, пытаясь
что-то разглядеть в метафизической дали - может быть, искал какого-нибудь
своего Розенбома; за спиной царя, в Центре, великанским мыльным пузырем
вздувался прозрачный защитный купол, накрывающий Кремлевский Музей.
- Когда я узнала, что закрыли вход на верхние галереи Тауэрского моста
в Лондоне, то очень расстроилась. Там реконструкция, мост сильно постарел,
почти как наш Кремль. Меняют крышу пешеходных коридоров, теперь она будет
ячеистая, прозрачная, с какими-то хитрыми водостоками; чтобы вода от дождей
стекала не наружу, а в специальные скрытые резервуары... Давно мечтала
попасть на Тауэрский мост. Интересно, туда можно так же легко вскарабкаться
ночью снаружи?..
- Главное - захотеть.
Никогда еще Принцесса не чувствовала такого восторга, такой гармонии и
такой себя; никто из ее знакомых, ни в Москве, ни тем более в Лондоне, не
вел себя столь же отвязно, как Кот; а еще она никогда не залезала так высоко
со смертельным риском для жизни. Чувства переполняли Принцессу настолько,
что она могла бы, наверное, отдаться этому Коту прямо на верху Крымского
моста. Но там даже целоваться было опасно - чуть закружится голова, и все...

Дома Саша забралась в джакузи и пережила случившееся еще раз. Заснула
она моментально, как только коснулась подушки, успев только подумать, что,
пожалуй, с этим мальчиком можно попробовать все, а наутро Принцесса поняла,
что жизнь прекрасна, как это ни банально звучит.
Некоторое время счастье не покидало Принцессу. Но когда она допивала
свой английский чай с апельсиновым джемом, будто удар тока пронзил ее
обновленное тело, словно молния из густо намалеванного неба ударила в
одинокую фигурку девушки, бегущей через мокрый луг Девоншира: Принцесса
вспомнила, что не имеет даже отдаленного представления о том, где искать
вчерашнего парня, Кот не оставил ей номера коммуникатора и, более того, не
знает сам ее координат, прощались быстро, в машине, не доезжая до дома, не
хотелось нарываться на папу, который всю Москву на уши поднял и наверняка
поувольнял телохранителей, - после того как Саша отключила свой комм, отец
не мог определить ее местоположения.
Принцесса вмиг поняла, чем наполнено все, опрокинула кружку, едва не
упала сама, выбегая из-за стола, и бросилась к ви-фону обзванивать
московских знакомых. Никто никакого Кота не знал.
Принцесса прорыдала весь день в обнимку с пачкой сигарет и плюшевым
мишкой, а вечером решила пойти в тот же клуб. Там было тихо и безнадежно, и,
естественно, не было Кота. Попыталась поговорить с барменом, но тот вылепил
такую сальную рожу, что Саша окатила его оставшимся скотчем и вышла. Тем
более что халдей ничего не знал, кроме какой-то мутни. Он сказал, что,
кажется, видел вчера Принцессу с одним перцонажем - странным парнем: то
придурком и мямлей, которого все подкалывают и достают, то бешеным и
безбашенным пофигистом, которому все по сараю, особенно последнее время.
Такой он контрастный господин, что никто в тусовке с ним тесно общаться не
хочет. Вообще-то он в "Мальчике" почти не бывает. И чего это она, дескать,
вообще за ним увязалась?.. Как его зовут?.. Да кто его знает...
Оказавшись на улице, Принцесса почувствовала себя такой несчастной, что
решила немедленно броситься под монорельс. Но монорельсы поблизости не
ходили. Тогда она позвонила одному приятелю и поехала к нему, предупредив
отца, что ночевать будет за городом у подруги. Отец поворчал, предложил
водилу-телохранителя, но Саша употребила в дело самый свой безмятежный
голосок и через двадцать минут принимала душ в Брюсовом переулке, в самом
центре Москвы. Коммуникатор она опять отключила.
Ночь не принесла ни утешения, ни сна. Принцесса поняла, что после этого
странного Кота (внешности которого девочка толком не помнила, за исключением
глаз) не может думать о других пацанах даже на уровне "механическом"; она
отвернулась к стене, отметая ласковые поползновения "золотого" дружка, и, не
обращая внимания на его обиженное курение, попыталась уснуть.
Рано утром Принцесса вернулась домой и на три дня погрузилась в
депрессию, чего с ней раньше никогда не случалось.

Глава восьмая. КОТ И КОРОЛЬ

Королев совсем не чувствовал себя олигархом, куда уж там. "Я -
уральский купец", - так он любил говорить, важно поглаживая камни продольных
и поперечных мышц живота и ухмыляясь всем своим холеным лицом.
Разумеется, никаким уральским купцом он не был. Особенно в начале
коммерческой деятельности. Когда Королев организовал совместное предприятие
с англичанами, он был скорее производителем - серийно собирал на Урале
точные приборы для нефтеперерабатывающих комбинатов.
И теперь Королев тоже не был купцом, а был одним из теневых королей
нефтяного российского рынка. Мало кто из смертных об этом догадывался, даже
партнеры, англикосы, которые давно уже превратились в рудимент (или
атавизм), не знали - тихо отрабатывали свои скромные деньги, прикрывая счета
с великобританской стороны. При этом они думали, что являются ключевыми
фигурами в деле, поскольку одна из корол вских компаний давно перестала быть
совместным предприятием и по бумагам считалась стопроцентно английской. Но
это та, с которой все началось. А главным делом Королева и основным
источником его исполинских доходов стала нефтяная империя.
В этой империи Королев был единственным властелином. Даже государству
трудновато было прибрать ее к рукам, и оно довольствовалось подачками
Королева.
Много чем занимался магнат, но, дабы не вдаваться в подробности,
давайте их обойдем. К тому же мсье Королев интересен нам как человек, а не
как пароход. Единственное, что стоит упоминания: хорошо изучив науку
политэкономию, Королев прекрасно понимал, что для получения прибавочной
стоимости, которая в денежном выражении именуется прибылью, ему необходимо
всячески развивать то, что известно как средства производства, и
поддерживать в тепле и заботе весьма специфический товар под условным
названием "рабочая сила". Поэтому все передовое, что облегчает и
облагораживает труд, тут же оказывалось у Королева на вооружении, а к людям
он относился внимательно, бережно и осторожно.
Как бы крут человек ни был, без напряга жизнь и у него не проходит.
Главной проблемой Королева вот уже три года была дочь Александра -
Принцесса, как он ее иногда называл. Причем не только он. С легкой руки
Королева и несмотря на неловкость такого прозвища - имя Саша короче и проще,
- девочку звали Принцессой много и часто.
Сама она к этому привыкла. Хотя поначалу сильно возражала, подкалывала
отца: это, дескать, пошлятина, так называют своих молоденьких любовниц
старые перцы, у которых все дряблое и "зеркальная болезнь" перешла в
хроническую форму, - к примеру, словцо "принцесса" употреблял, бывало,
бедняжечка Гумберт в адрес своей похотливой мартышки.
Королев добродушно ухмылялся - во-первых, Саша уже давно не нимфетка,
во-вторых, гумбертизм он считал распространенным проявлением психики и
физиологии зрелого мужика, более того, если бы Саша не была его дочкой...
Что же до перцев, так ничего дряблого в организме Королева не
наблюдалось, занимался он всяческим спортом (особенно уважал фехтование) и
содержал созвездие врачебных светил, а из признаков возраста обладал только
сединой, да и та его украшала; девушек же, которые влюблялись в Королева
навсегда, подружек, которые были ненамного старше, а то и моложе дочери,
Королев никогда принцессами не называл, в крайнем случае пипами или масями -
зависело от функциональных особенностей каждой конкретной особи и от доли
платонического в отношениях.
Подружек у магната хватало. А не называл он их принцессами как раз
потому, что не обладал типичными свойствами стареющего эсквайра.
Проблемы у Королева были обычные для отцов почти семнадцатилетних
принцесс, которые осознали себя женщинами лет в тринадцать-четырнадцать.
Королев понимал, что девочке надо учиться. Понимал он также, что она уже не
совсем девочка и ее тянет к мальчикам. Во-первых, - природа, во-вторых, -
росла без матери.
И вот смотрел Королев на дочку: стройненькая, с неженской, но складной
и аккуратной фигуркой, малозаметными грудками, прической неровно
постриженного и уже слегка обросшего мальчишки, с длинными обезьяньими
пальцами на руках и ногах, - смотрел Королев и думал: ну пацан, и все. И
одевается как пацан. Другой бы не понял, почему на нее мужики западают. Но
Королев помнил жену. Когда познакомились, она была точно такой. Точно. Синие
глазищи и темно-вишневые волосы. И фигура мальчишки. А ему до этого девки
нравились фигуристые, сочные. Странно. Что-то такое исходило от нее, очень
женское, сучье, от чего у Королева весь организм заходился в тихой истерике,
а руки сами тянулись... Но дело не в сексе. Едва ли не более сильным было
ощущение от близости без секса. Когда Королев прижимал к себе тонкое тело
жены, даже просто, по-братски, то почти пьянел от счастья и нежности... А
потом он все упустил... Доверял ей, считал совершенством. И пошли наркоманы
эти грязные, притоны... Набил он несколько рож, а толку... Не хотела она
возвращаться. Или не могла. Ну и... все, собственно. Сашка тогда с бабушкой
жила...
Жениться во второй раз Королев не сумел. Через некоторое время,
после... стал общаться с женщинами. Бывали похожие ощущения, но такой силы,
как с женой, - никогда. Правда, надежды он не терял.
Когда Саша призналась отцу в первом сексе, Королев в отчаянии купил ей
коробку презервативов и потребовал каждого нового друга предъявлять ему
лично. Их, кстати, было немного, это сопляки со двора Егору трепали насчет
табунов. Влюблялись в Сашу многие и провожали многие, это правда, но
взаимностью могли похвастаться единицы. Другое дело, что Принцесса иногда
делила, так сказать, ложе однократно со случайными людьми... Но это -
результат тусовочной жизни и следствие Сашиной импульсивной натуры.
Сначала Королев ревновал, а потом успокоился (все-таки разумный
цивилизованный человек) и снова напрягся, только когда всерьез подумал об
учебе дочки на Западе.
Хотя сперва Королев думал не об учебе. Саша увлекалась музыкой, и
магнат спросил однажды, не хочет ли она стать звездой эстрады: певицей. Саша
вознегодовала, демонстративно включила на полную громкость Стравинского, и
Королев отступил. А потом пожалел, потому что не отступил его заместитель,
который, как слегка замедленное зеркало, повторял движения босса.
Поп-звездой стала Айгуль. Саша на это пожала плечами и продолжала незло
издеваться над неуклюжестью и коровьим взглядом подруги. Но это поздней. А
тогда, несколько лет назад, после долгих раздумий, Королев предложил Саше
поучиться в Лондоне. Она загорелась, его это насторожило, но брать
предложение назад он не стал - тем более все же неплохо было вырвать дочь из
ее безмозглого окружения.
Надо сказать, Сашка была девочкой почти гениальной: рисовала, лепила,
играла на фортепьяно не только Моцарта, но и Сальери, читала в оригинале
Дюма и Шекспира, а историю знала лучше, чем преподаватели институтов. Все ей
давалось легко, и Королев возлагал на нее большие надежды. Правда, экономика
ее совсем не радовала, а тащилась Сашенька от подлинного искусства. Но
Королев пока об этом плотно не думал. В глубине души он был уверен, что
когда-нибудь Принцесса примет от него весь этот бизнес, созданный им лично,
вручную.
Королев рассчитывал, что западное общество настроит дочь на правильную
волну. И вот тринадцати с половиной лет Саша Королева отправилась на учебу в
независимый колледж для особо русских детей. В город Лондон, Соединенное
Королевство.
С глаз долой - из сердца вон, расстроено думал Королев, поднимаясь на
борт самолета в Международном аэропорту Льюис Кэрролл.
Но не тут-то было. Вернувшись в Москву, он заскучал, забеспокоился, о
делах думать не мог и на уикенд помчался к дочурке. Та слегка удивилась, но
сделала два-три звонка, что-то там отменила и честно погуляла с папой по
Сити, покаталась на двухъярусном красном автобусе, посетила музей Шерлока
Холмса, от которого ее тошнило с детских лет (не от музея - музей, кстати,
нормально сделан, скромно, - от Холмса, ей больше нравился патер Браун, "он
хоть думать умеет и чувствовать по-настоящему, а не только на коленках
ползает с лупой..." - так она говорила); вечером они посмотрели веберовских
"Кошек" в одном вест-эндском театре, а ночью Саша показала отцу Сохо,
подумав, что он удивится. Воскресенье провели в благообразном - уже ставшем,
как прежде, благообразным после десятилетий иммигрантского засилья -
Гайд-Парке.
Королев успокоился, улетел в Москву и стал чуть ли не ежедневно Саше
звонить, раз в два-три месяца к ней наведывался, а в каникулы увозил ее на
тропические острова. В первую же разлуку с дочкой он понял, что ближе
человека у него нет и не будет. Да не просто понял - почуял. Вот так. А
говорят, олигархи - козлы бессердечные. Ничего не козлы. Нормальные люди.
Только богатые. Вот Королев, например, оказался приличным отцом.
В бизнесе Королева все двигалось четко, по плану. Единственная головная
боль - информация. Нужно было вовремя узнавать о телодвижениях конкурентов -
крупных нефтяных компаний - и потенциальных и сущих партнеров. Всякий раз
Королев нужные сведения добывал, но с большой нервотрепкой и за обидные
деньги. А до начала наших событий вообще какие-то сбои пошли в информации.
Сведения приходили с запозданием и душком. Это стало плохо влиять на дела,
сорвалось несколько верных контрактов, серьезно уменьшились прибыли. Не то
чтобы империя Королева пошатнулась, но...
И тут произошло кое-что. Открылись новые перспективы. С появлением в
поле зрения магната странного молодого человека.

Прежде чем углубиться в подробности, еще несколько фраз о бизнесе
Королева. Несколько общих скучных фраз.
Нефть - это черное золото... Банально и глупо. Нельзя так начинать
рассказ о тоскливых вещах. Надо иначе. Торговать нефтью - занятие
неблагодарное... Интересно, почему это оно неблагодарное, если Королев
благодаря ему стал одним из богатейших пацанов Земношарья?! Попробуем проще
и человечнее.
Когда Королев начинал в молодости простым геологическим разведчиком, он
не задумывался о том, что нефть - это обалденные "бабки". Королев ездил в
экспедиции, пел у костра на гитаре старые, но вечные песенки про осень,
дождь, снег, город золотой и группу крови на рукаве, целовал как бы
застенчивых девушек-солнышек в розовые щечки за елками в дикой тайге,
простужался, чесался от комаров, пил самогон, спал в средневековых
брезентовых палатках и был счастлив если не физически, то душой.
Но это все - бахрома. Главное: Королев видел сквозь землю. Не в прямом
смысле, не подумайте лишнего. Особый нюх у него был на нефть. Он всегда
точно знал, где она есть, паскуда. И находил в самых неожиданных местах
золотце свое черномазое. Сначала показывал, на карты наносил. А потом
повзрослел и показывать перестал, жадничал немножко. Отмечал, конечно, но на
собственной карте, секретной.
Королеву к тому времени исполнилось лет двадцать шесть. Уволился он из
геологов-разведчиков, понастроил нефтяных вышек на Урале да в Сибири - через
подставные госпредприятия. Набрав на Западе кредитов. Умудрившись набрать. И
рассовав взятки кому следовало. У нас. Чтоб не трогали. А официально открыл
СП - производство точных приборов для нефтяной промышленности. Скорее, в
качестве отмазки. Хотя приборы действительно были, какой-то кулибин работал
на Королева в Перми.
Главной жилой стала нефть. Много нефти. Очень много. Так и покатилось.
Королев торговал левой нефтью, а деньги складывал в Европе. Много отдавал
большим государственным чиновникам, но это не мешало ему постепенно
становиться одним из крутейших людей по эту сторону эклиптики.

Никакие катаклизмы российской политической жизни в принципе не могли
повлиять на дела Королева. Единственное, что беспокоило, слегка, - западный
рынок нефтепродуктов. А точнее, информация. Олигарх стал получать ее, как
уже было сказано, чуть подпорченной, лежалой. И нужно было Королеву, по
идее, увольнять весь информационно-аналитический отдел, втуне ядствующий его
хлеб. Он бы и уволил, но, так получилось, отвлекся, вернулся однажды домой и
обнаружил Принцессу в крайне заплаканном виде.
Сашка тихо материлась сквозь зубы и поскуливала в своей комнате. Первая
мысль Королева была о беременности. Потом - о зубной боли. Но когда дочь
рассказала, он понял, что дело где-то посередине - речь шла о несчастной
любви. Он пытался шутить:
- Да ладно, дочка, вспомни этого... Дэна, ну, того патлатого байкера.
Ты собиралась с ним в кругосветный... м-м-м... трип на "Харлее". Причем на
"Харлее", который должен был купить ему я, потому что у его "Урала",
гнившего на даче под Истрой, не было колеса!..
- Во-первых, мы хотели не "Харлей", а "Хонду Золотое Крыло". Скромную.
Даже без автопилота. А во-вторых, ты ни фига не сечешь, папа! Дэн был
бескорыстный. С ним не срослось, потому что... Неважно... Сейчас все совсем
по-другому. У него серые волосы, серая одежда, только глаза желтые... Но
это, по-моему, линзы. Он такой...
- Ага, весь серый. И зовут, соответственно, Серый... Что?!.. Желтые
линзы?!..
- Блин! Папа!..
- Ну, хорошо... Как его зовут?
- Не знаю.
- Та-ак.
- Да нет, он представился...
- Все-таки представился. А я думал, и так обошлось.
- Я больше вообще ничего не скажу! - отвернулась Принцесса.
- Ну, не сердись, не сердись. Я слушаю.
- Если бы мне не нужна была твоя помощь, я бы...
- Хорошо, хорошо, я все понял. Нормально: об отце вспоминаем, только
когда "папа, спасай".
- Ну пап...
- Рассказывай, горе...
- Он сказал, что его зовут Кот.
- Так, еще бандитов нам не хватало.
- Не бандит. В том-то и дело. Было бы слишком просто. Пап, узнай, кто
он и как его найти, а?..
- Сашенька, да как же я узнаю? Нет ни фамилии, ни имени, ни фотографии.
Ты думаешь, я бог?
- А ты думаешь, нет? Папка, ну попробуй, пожалуйста... А то мне скоро
уезжать... Я же там зачахну, среди басурманов.
- Всегда знаешь, чем старика взять. Принцесса!.. Помоги-ка...
Запонку...
- Старик... Тоже мне. Сколько твоей последней полинке лет?
- Ее зовут Марфа.
- Ого! Хотя это без разницы. Все твои подружки - полинки. Все
манекенщицы и фотомодели. Даже если они марфы и феклы.
- Марфа - стилист.
- Ну да. Вот и я про то. Единство стиля. Классика жанра.
- Сань, ты однако...
- Ну пап, не обижайся, шучу я. Так что, узнаешь?
- Где он бывает?
- В "Мальчике".
- Ага. В кислотном клубе.
- Он не кислотный. Дай галстук перевяжу.
- Сань, я попробую. Но ничего не обещаю. Ну все-все... Спасибо.
- Подожди... Ты никогда ничего не обещаешь, но всегда все делаешь. Вот
теперь клево. Двойной узел. Видишь?.. На узле, снизу, второй слой
выглядывает. Тебе очень идет.
- Кто ж тебя так льстить-то научил?
- Тяжкое детство на улице, дэд.
- Насчет деда - ты это брось. Рано. Все, Принцесса, я уехал. Постараюсь
что-нибудь узнать. Пока.
После этого разговора Саше стало полегче, как всегда после разговоров с
отцом.
Узнать ни шиша не удалось. То есть удалось, но не то. В Москве нашлись
всего три Кота: бригадир крылатских боевиков, один бомж с Арбата, он же
бывший художник-концептуал, и еще "мальчик по вызову" из конторы
"культурного отдыха", да и то с последним ошибочка вышла, потому как не
"Кот", а "Хот", что отражает - он пояснил - его редкий в наше гиблое время
профессиональный тонус. Все фотографии Саша отвергла. Все мимо. Впервые
колоссальные связи Королева родили мышь. Вместо Кота.
Принцесса еще несколько раз ездила в "Мальчик", но безрезультатно...
Близилось время учиться. Сашенька готовилась отбыть в Лондон с двумя
обидами: легкой - на папу и страшной - на остальной мир.
Королев уже видел расставание: он обещает, она обреченно кивает, он
целует, она уходит, он мрачно уезжает из "Шереметьева-3" в лимузине с
закрытыми стеклами. Так и случилось бы, наверное, - это в кино люди легко
преодолевают препятствия... И кончилась бы эта история, как следует не
начавшись, - он закрутился бы и забыл, она попереживала бы и снова
влюбилась... Если бы за несколько дней до отъезда Принцессы не случилось
кое-что важное.

В середине рабочего дня, около тринадцати ноль-ноль, в офис Королева
явился молодой человек от некоего Егора Ф. Мельникова. У посетителя были
пепельные волосы, серая стильная одежда и ярко-желтые линзы в глазах. Как он
пробрался через секьюрити и референтские кордоны - неясно; раскрасневшаяся
секретарша из приемной рассказала потом, что его "не было не было а потом
вдруг появился словно из компьютера выпрыгнул и сказал что известный в
стране журналист а лицо у него и правда знакомое где-то вроде видела
симпатичный такой..." (В этом месте Королев, слушая сбивчивый рассказ,
хмыкнул и многозначительно повел бровью, посмотрев с новым интересом на свою
секретаршу.) Странный посетитель из приемной прямиком прошел в кабинет и
признался, что вынужден был прибегнуть к маленькой хитрости, на самом деле
он не корреспондент "одной известной газеты", а дело, собственно, в том, что
господин Мельников может помочь господину Королеву в его небольших, но
досадных затруднениях с информацией.
Неизвестно, откуда взялись эти распечатки, но на стол перед Королевым
легла копия свежеподписанного контракта между двумя крупнейшими нефтяными
компаниями. О контракте никто посторонний не знал, информация была закрытой
наглухо. Потому что тот, кто будет в курсе заранее, сможет заработать
столько!.. Итак. Гость предложил Королеву проверить информацию на деле и
обещал через день-два наведаться снова. Олигарх заподозрил было козни
злодеев, но, будучи мужиком рисковым (а еще интуитивно чувствуя, что
парнишка этот не врет), все продумал и приказал одних акций купить, других
продать (немного) - и выиграл. И моментально пожалел, что не сыграл
по-крупному.
На следующий день Королев ждал вчерашнего посетителя с самого утра.
Гость не пришел. Королев приказал узнать, что за гусь Егор Мельников.
Сыскари разыскали нескольких стариков, алканавтов, работяг, какого-то
безработного художника, совсем пацана... Королев решил, что настоящее имя
таинственного благодетеля от него скрыли.

Прошло несколько дней. До Сашиного отъезда оставалось совсем ничего.
Принцесса не могла сидеть дома. С утра она бродила по городу и мечтала
случайно встретить Кота на улице, а вечерами ездила потанцевать в
"Мальчик-с-пальчик", чтобы хоть как-то отвлечься.