Бушин Владимир. Эоловы арфы

   - Господа! Помните, в ваших руках судьба всей армии и всей пфальцской революции. Пока мы действуем в точности как Кошут, но, если вы завтра не сдержите неприятеля, нас могут смять и сбросить в Рейн.
   Офицеры встали. Виллих попрощался легким кивком головы, Энгельс не сделал даже этого, и они вышли.
   С рассветом - это было уже 19 июня - отступающая армия двинулась к Рейну. Она шла через деревню Вёрт, где солдаты отряда Виллиха чуть свет принялись оборудовать оборонительные позиции. В одних рубахах, а то и голые по пояс, они делали флеши, прокладывали рвы, возводили насыпи. Виллих и Энгельс гнули спины вместе со всеми. Работенка была не из легких. Работали напряженно, почти молча. А мимо катилось пестрое, бесформенное войско - сотня за сотней, тысяча за тысячей. И работающие, и отступающие старались не смотреть друг на друга.
   Когда проезжал сам главнокомандующий, он подозвал Виллиха и отдал устное распоряжение: если противник появится тотчас вслед за отступающими, то сражаться до последнего солдата, стараясь задержать его; если же он не появится сразу, то ждать час после того, как отступающие пройдут, тогда можно сняться с позиции; мост после себя следует развести.
   ...Позиции были уже готовы, отступающие прошли, миновал час, а противник и не думал показываться. Выждав еще полчаса, Виллих дал команду к отходу.
   От Вёрта до Книлингенского моста каких-нибудь три километра. Виллих и Энгельс, ехавшие верхом, раньше других увидели мост. Армия уже прошла. Мост был свободен. Но на том берегу у самого моста суетились человек десять - двенадцать.
   - Что они делают? - с тревожным недоумением спросил Виллих.
   - Черт их знает! Может быть, готовятся взорвать?
   И вдруг они поняли: разводят мост!
   - Канальи! - прохрипел Виллих и хлестнул лошадь. Она рванулась, отбрасывая за собой комья земли.
   Энгельс хлопнул по шее своего коня и дал поводья. Конь сразу пошел ходко и легко, настигая Виллиха. Шагов за восемьдесят до моста всадники поравнялись. Виллих был бледен и, казалось, ничего не видел вокруг, кроме кучки людей на том берегу. Бешенство прерывало дыхание и у Энгельса. "Сволочи! - крутилось у него в голове. - Перебрались за нашими спинами на тот берег, а нас оставляют на съедение пруссакам!"
   Копыта обеих лошадей одновременно грохнули о доски моста, и в этот момент мост стал расходиться. Лошадь Виллиха испугалась дрогнувшей под ногами опоры и остановилась, затанцевала на месте. Виллих хлестал ее что есть мочи плетью, но она не шла вперед. Лошадь же Энгельса, допустив лишь мгновенный сбой в галопе, продолжала лететь вперед. Энгельс увидел, что между створами моста уже образовался зазор, но он не остановился, а, наоборот, лишь подбодрил лошадь шенкелями. Люди на том берегу видели и всадников на мосту, и, очевидно, уже весь отряд, приближающийся к реке. Там, должно быть, произошло замешательство, развод замедлился. Но все же крылья моста расходились.
   Энгельс еще не изучил свою лошадь, не знал, умеет ли она брать препятствия, но выхода не было: пруссаки могут появиться в любой момент, прижмут отряд к берегу и уничтожат. И он пошел на риск!.. Грохот копыт... Мелькание досок... Все растущая полынья развода... Только бы не упустить момент прыжка... "Вперед! Вперед!" Скорее сердцем, чем мускулами, ощутив, что лошадь оторвалась от опоры, Энгельс в тот же миг перенес всю тяжесть тела на стремена. Внизу мелькнула вода. А-а-а-ап!.. Снова грохот, снова мелькание досок. "Ах ты какая молодец!" Но тут же Энгельс забыл о лошади, всем существом устремись к бешено приближавшимся людям. Он вырвал из-за пояса правой рукой пистолет. В группе людей, разводивших мост, два-три человека метнулись прочь, выкрикивая неразборчивые слова. Остальные замерли, насторожились. Энгельс вихрем подлетел к ним, резко осадил коня.
   - Вы что делаете? Кто разрешил? Не видите разве, что на том берегу свои? Кто старший?
   Люди молчали, ошеломленные внезапным наскоком. Почти все, кроме троих с ружьями, были вооружены косами.
   - Я командир, - наконец нехотя проговорил один волонтер, как видно, крестьянин. - Нам приказали ждать час, а потом развести, мы и разводим.
   - Немедленно соединить! Вы видите, - Энгельс махнул рукой с пистолетом в сторону левого берега, - отряд подходит к реке.
   Люди переминались с ноги на ногу.
   - А кто вы такой? - угрюмо спросил командир.
   - Я начальник штаба отряда Виллиха. Слышали такой отряд?
   - Слышали, но...
   - Без разговоров! Немедленно соединить!
   - Но у нас приказ...
   - Вот тебе приказ! - Энгельс угрожающе потряс пистолетом. - Если вы тотчас не соедините мост, я уложу тебя на месте, как предателя революции. За дело!
   - Бешеный какой-то, - проворчал командир, отворачиваясь. - С такого станется... Давай, ребята!
   Люди двинулись к разводному механизму, налегли, и через несколько минут крылья моста начали сходиться. Они приближались друг к другу с выматывающей душу медлительностью. Энгельс смотрел то на них, то на отряд, головная часть которого уже подошла к мосту. Когда крылья наконец сошлись, он облегченно, всей грудью, вздохнул, вытер потный лоб и благодарно похлопал по шее лошадь.
   Виллих вступил на правый берег последним. Не слезая с коня, он обнял Энгельса и сказал:
   - Будь в моей власти, я дал бы тебе сейчас боевую медаль. Во всяком случае, можешь считать себя спасителем отряда, и я у тебя в долгу.
   - Медали - утеха для солдат и генералов, - махнул рукой Энгельс.
   Подошел давешний командир группы:
   - Что делать с мостом?
   - Как что? Немедленно разводить! - Виллих ударил хлыстом по сапогу. И чтобы живо! Пусть вам помогут наши люди.
   Теперь работа пошла веселее, и вскоре крылья начали снова расходиться.
   - Если хочешь знать, - сказал, улыбаясь и похлопывая лошадь, Энгельс, - настоящий спаситель не я, а она. Ты видел, как она ловко перемахнула развод?
   - Еще бы! Я готов был спасать тебя в волнах Рейна...
   - О! Теперь я знаю, как ее назвать! - воскликнул Энгельс.
   - Кого?
   - Да мою лошадку. Она же до сих пор без имени. Так и назову ее Реттерин - Спасительница. А коротко - Рет.
   Виллих засмеялся.
   Наконец мост развели. И буквально минут через пять после этого на берегу показались пруссаки - вначале конный разъезд, потом стрелки. Было видно, как в досаде они метались по берегу, но сделать ничего не могли. Рейн в этом месте раскинулся широко, а других мостов поблизости не было.
   На прощание пальнув три раза из пушек по раздосадованным пруссакам, отряд Виллиха двинулся в глубь правобережья, к баденской столице Карлсруэ.
   ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
   Да, опять Карлсруэ. Еще не прошло и четырех недель, как Энгельс с Марксом были здесь, и вот теперь снова.
   За это время произошло много важных событий, кое-что случилось и в Бадене. Энгельсу было, например, известно, что недели через две после того, как Маркс и он посетили Карлсруэ, а может быть, в известной мере и в результате их посещения, там возник так называемый "Клуб решительного прогресса". Его создали сравнительно более радикальные представители мелкобуржуазной демократии во главе со Струве, которых Брентано все больше теснил в своем правительстве, усиливая в то же время правые элементы. Члены "Клуба" - некоторые из них, в частности сам Струве, присутствовали на том памятном обеде - осуждали Брентано за его капитулянтскую бездеятельность, требовали от него левого сдвига в составе правительства и даже распространения революции за пределы Бадена. Брентано отверг все притязания оппозиции. Тогда шестого июня "Клуб" попытался организовать вооруженную антиправительственную демонстрацию. Однако и тут Брентано одержал верх: его поддержали гражданское ополчение и регулярные части. До кровопролития дело не дошло, и без этого демонстрация была разогнана, а "Клуб" закрыт. Словом, все как и должно быть в мире тех, кто создает пародию на "Войну мышей и лягушек".
   Какие же еще произошли перемены за это время в Бадене и его столице?..
   Виллих и Энгельс думали, что догонят свою армию в Карлсруэ, но они ошиблись - это случилось раньше. Оказалось, что Брентано не впустил отступающие союзные войска в свою столицу, а предоставил им размещаться в окрестных деревнях.
   - Ну, с нами у него этот фокус не пройдет! - зло сверкнул глазами Виллих. - Пусть он размещает в деревнях того, кто бежит от неприятеля, а мы заслужили кое-чего получше.
   - Да и не только в этом дело, - отозвался Энгельс. - Присутствие в столице такого надежного революционного отряда, как наш, сейчас было бы весьма желательно.
   Однако у въезда в город отряд был встречен сильным вооруженным заслоном: в столицу не пускали. Офицер, командовавший заслоном, достал из кармана бумагу, что-то поискал в ней и сказал:
   - Отряд Виллиха? Прекрасно! Вам для размещения и отдыха предназначена деревня Дакслаиден. О, это настоящий рай!
   - Рай? - угрюмо переспросил Виллих. - А где он находится?
   - Всего в каком-нибудь часе ходьбы отсюда прямо на запад, по той же дороге, по которой вы шли, только под конец надо взять чуть левее.
   - Одним словом, Виллих, - тут же заключил Энгельс, - рай для нашего отряда находится подальше от столицы и поближе к неприятелю. Так решил Брентано.
   Но делать было нечего, пришлось вести уставший отряд обратно, на запад. Солдаты чертыхались, ворчали, но шли. Однако через час пути добрели не до деревни Даксланден, а только до поворота к ней. Вся дорога потребовала более полутора часов.
   В деревню входили, когда уже начинало смеркаться. Все население высыпало из домов и молча, настороженно смотрело на устало шагающих волонтеров. На лицах многих крестьян застыла нескрываемая враждебность.
   - Да, рай, - ни к кому не обращаясь, проговорил Энгельс. - Только в раю и можно увидеть такие ангельские физиономии.
   Стали размещаться по домам. Хозяева предоставляли для солдат самые худшие помещения, многие даже не дали соломы, и спать усталым людям предстояло на голом полу. О том, чтобы поесть за счет крестьян, не могло быть и речи, подкреплялись тем, что у кого нашлось. К тому же еще выяснилось, что из четырех колодцев в деревне исправны только два, два других кто-то засыпал, а ведь надо было не только самим умыться и напиться, вода нужна была и для лошадей.
   Увидя все это, Виллих сказал Энгельсу, чтобы он написал письмо Брентапо, в котором немедленно потребовал бы другие, более достойные отряда квартиры. Энгельс составил письмо в весьма энергичных выражениях. Кончалось оно предупреждением, что если требование не будет выполнено, то завтра утром отряд прибудет в столицу и расквартируется там по своему усмотрению. Виллих подписал письмо и тотчас отправил его варочным. Ждать ответа, конечно, не стали, занялись размещением.
   Кое-что из того, что отряду сейчас не хватало, можно было взять в принудительном порядке, но Виллих на это не решился. И, вероятно, правильно сделал: ведь это была первая встреча пфальцской армии с населением союзного Бадена, и надо было сделать все, чтобы встреча не превратилась в ссору.
   Уставшие, голодные, злые, многие на голом полу, уснули в эту ночь волонтеры отряда.
   Нарочный, посланный с письмом к Брентано, часа через два вернулся без ответа. Ответ не пришел и утром.
   В девять часов отряд был построен.
   - Что ж, - сказал Энгельс Виллиху, - пора осуществить наше намерение.
   - Пора! - ответил Виллих и подал команду к выступлению.
   Едва отряд прошагал с полкилометра, как впереди показалась тройка, во весь опор мчащаяся навстречу. Она приблизилась, остановилась, и из богатой коляски вышел сам господин премьер-министр в сопровождении офицера.
   Виллих и Энгельс спешились. Брентано торопливо подошел к ним.
   - Господа! Здравствуйте! Мне только сегодня утром передали ваше письмо, и я тотчас помчался к вам...
   - Это совсем необязательно, - сказал Виллих, отвечая на приветствие. - Вам достаточно было распорядиться, чтобы нам предоставили нужные квартиры.
   - Но куда вы направляетесь теперь? - с плохо скрытой тревогой спросил Брентано.
   - Мы направляемся, господин премьер-министр, как и писали вам, в Карлсруэ.
   - Но, господа, это невозможно. Совершенно исключается!
   - Мы участвовали в боях, понесли потери и устали, - мрачнея от слова к слову, сказал Виллих. - К тому же и эту ночь мы, по вашей милости, почти не спали. Мы голодны. Нам требуется хороший отдых. Мы должны привести в порядок свое боевое снаряжение.
   - Господа! Слава вашего отряда у всех на устах, и я не допущу, чтобы такой отряд был размещен плохо.
   - Вы уже допустили, - отрезал Виллих.
   - Это недоразумение! Есть прекрасная деревня Дурлах, не так далеко отсюда, там вы и расположитесь.
   - Нет, господин Брентано, мы идем в столицу.
   - Столица уже приютила пять тысяч пфальцев. Жители и без того чрезмерно обременены постоем. Нам просто негде разместить еще несколько сот человек. Войдите в мое положение!
   - Мы люди скромные, без претензий, - усмехнулся Виллих. - Если не можете разместить нас в домах, предоставьте нам несколько дворцов сбежавших аристократов, ведь они пустуют.
   - Да, дворцы пустуют, но они же заперты, на них висят замки!
   - Ах, вот оно что! В дни революции для блага союзной армии вы не решаетесь сбить несколько замочков, аккуратно навешенных хозяевами. Хороши революционеры! Нет, господин Брентано, я вижу, что присутствие нашего отряда в Карлсруэ просто необходимо.
   - Господин Энгельс! - В глазах Брентано металось отчаяние. - Что же молчите вы? Мы с вами старые... - Он хотел сказать "старые друзья", но вовремя осекся. - Мы же не так давно беседовали с вами. Скажите свое слово. Объясните господину Виллиху абсурдность его затеи.
   Энгельс немного помолчал, потом неторопливо проговорил:
   - Господин премьер, когда я увидел вас выходящим из кареты, я подумал, что вы приехали взять пошлину за наш вчерашний проход по Книлингенскому мосту.
   Брентано вспыхнул, повернулся и пошел к карете, офицер поспешил за ним. Виллих и Энгельс сели на лошадей. Когда они обгоняли карету, премьер крикнул им на прощание из окошка:
   - Учтите, вас все равно не впустят в столицу. Силой не впустят!
   - Посмотрим! - крикнул Виллих.
   Действительно, когда через час подошли к городу, вчерашний заслон оказался в полной готовности, чтобы силой не пустить отряд в город. Весь расчет, как видно, состоял в надежде на нерешительность волонтеров. Но Виллих спокойно и твердо сказал командиру заслона:
   - Лейтенант, даю вам пять минут на размышление. - Он посмотрел на часы. - Если через пять минут вы не уберете с нашей дороги своих воителей, я разворачиваю отряд к бою. Понятно? Все!
   Лейтенант пытался что-то объяснить, Виллих не стал его слушать, повернулся и пошел к солдатам.
   Через пять минут путь был открыт. Отряд вошел в город. Оказалось, Брентано лгал, когда говорил, что столица приютила пять тысяч пфальцских войск. Город был почти свободен от солдат. Основная масса войска по-прежнему размещалась в окрестностях столицы, а не в ней самой. Поэтому найти квартиры для постоя отряду Виллиха не составило большого труда. Для этого были выбраны две соседние улицы в северной части города.
   Первый день пребывания отряда в Карлсруэ ушел на то, чтобы пополнить вооружение, починить обувь и одежду. При этом произошла новая стычка с Брентано. Он довольно легко согласился на выдачу некоторого количества шинельного сукна для отряда, но об оружии ничего не хотел и слышать. Разговор происходил в его премьерском кабинете. Виллих и Энгельс сидели в креслах, а Брентано от волнения даже встал за своим роскошным письменным столом.
   - Поймите же, господа, я не могу вам дать ни одного ружья, ни одного карабина, ни одной сабли - у меня их просто нет!
   - А если мы подскажем, где их можно раздобыть? - спокойно спросил Виллих.
   - Можно раздобыть? - Премьер недоуменно пожал плечами. - Что вы имеете в виду? Уж не хотите ли вы, чтобы я пополнил ваше вооружение за счет какого-нибудь другого отряда?
   - Нет, мы знаем совсем иной источник, - так же спокойно сказал Виллих.
   - Другой? Боже милостивый, где он, этот источник? Скажите скорее! Я первый побегу туда, чтобы взять себе пистолет и саблю.
   - Этот источник, - спокойствие Виллиха перешло в неумолимую жесткость, - во дворце бежавшего герцога Леопольда.
   Брентано как от внезапного удара опустился в кресло.
   - Господа! - Он сделал попытку весело засмеяться, но у него ничего не вышло. - Это же всего-навсего коллекция. Любительская коллекция! Как можно всерьез говорить о таком источнике вооружения?
   - В сей любительской коллекции, - вступил в разговор Энгельс, несколько десятков пистонных ружей, огромное количество сабель и палашей. Мы уже выяснили это.
   Брентано растерянно переводил взгляд с одного посетителя на другого.
   - Мне хорошо иззестна ваша обстоятельность, господин Энгельс, сказал он наконец с оттенком иронии, - но, как образованный человек, вы должны понимать, что коллекция... как бы выразиться? - это в некотором смысле реликвия, историческая ценность...
   - Вы еще скажите "святыня", - резко бросил Энгельс.
   - Если угодно, да...
   - Мы уже видели, как рьяно вы охраняете иные святыни. Дворцы бежавших аристократов пустуют, а солдаты союзной армии ютятся по деревенским избам. Теперь вы встаете на защиту еще одной святыни. Уж не в этом ли вы видите свою главную обязанность в восстании?
   Брентано хотел что-то возразить, но Виллих не дал ему сказать:
   - Господин премьер-министр, мы просим вас дать распоряжение, чтобы наших людей пустили во дворец великого герцога. Напишите записку начальнику охраны или выдайте пропуск.
   Брентано снова вскочил:
   - Никаких распоряжений подобного рода я писать не стану и пропуска не дам! Я не могу допустить подобного беззакония и хаоса!
   - Во дворце герцога пылится оружие, а солдаты революционной армии вооружены косами. Это, по-вашему, законно? - Энгельс негодующе откинулся на спинку кресла.
   Виллих опять упредил ответ Брентано:
   - Господин премьер-министр, если вы не дадите нужного разрешения, то мы прямо отсюда направляемся в свой отряд и ведем его на штурм дворца.
   - Вы хотите братоубийства, кровопролития? - Брентано воздел над головой руки.
   - Мы хотим оружия.
   - Вы ничего не получите. Ничего! Нет, нет и нет!
   Виллих и Энгельс встали и, ни слова не говоря, вышли. Брентано заметался по кабинету. Их молчаливый уход напугал его, кажется, больше, чем угрозы.
   Опасаясь, как бы немедленный штурм дворца и в самом деле не повлек за собой ненужные жертвы и не осложнил отношения между армией Пфальца и баденским правительством, Виллих и Энгельс разработали довольно хитрый план.
   На другой день, когда Брентано, думая, что они спасовали и отказались от своего намерения, уже торжествовал победу, Виллих и Энгельс вывели свой отряд на Дворцовую площадь. Брентано, которому об этом немедленно сообщили, тотчас направил к Виллиху своего посланца с требованием дать объяснения. Энгельс от имени Виллиха написал записку, в которой говорилось, что отряд вышел на учения и с этой целью предпримет учебный штурм некоторых жилых кварталов поблизости от Дворцовой площади. И действительно, несколько часов кряду отряд атаковал то один, то другой квартал. При этом волонтеры, выполняя полученное накануне указание, старались производить как можно больше шума: стреляли холостыми патронами в воздух, истошно кричали, бряцали оружием. Заранее рассчитанный эффект был достигнут полностью. Столичные обыватели, с одной стороны, ужасно возмущались военными маневрами в центре города, с другой - были напуганы, и все поняли - а раньше других это понял Брентано, - что отряд Виллиха не остановится перед действительным штурмом дворца. Поэтому, когда вечером того же дня безансонская рота появилась у дворцовой ограды и ее командир передал начальнику охраны решение Виллиха и Энгельса о реквизиции оружия герцога, то роте сразу было выдано двадцать пистонных ружей: на сей счет уже имелось соответствующее заблаговременное распоряжение премьер-министра. Цель маневров была достигнута!
   Из других событий за короткое время пребывания отряда в Карлсруэ следует упомянуть о его пополнении новыми бойцами. Некоторым из них особенно радовался Энгельс, ибо это были рабочие, которых он знал по восстанию в Эльберфельде.
   ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
   20 июня вечером было получено известие, что прусские войска перешли Рейн и вступили в Баден. Это произошло не у Книлингена, как ожидали, а гораздо севернее, у Гермерсгейма. Сообщалось, что противник уже занял Грабен и даже Брухзаль, то есть углубился в баденскую территорию километров на двадцать. Отряд Виллиха получил приказ немедленно двинуться навстречу врагу, чтобы задержать его или хотя бы замедлить продвижение.
   Было почти совсем темно, когда отряд выступил. Солдаты ворчали: им даже не дали поужинать. Часа через полтора хорошего марша, уже в полной темноте, вошли в деревню. Неожиданно оказалось, что здесь располагается баденский пехотный батальон. Отдав распоряжение накормить отряд ужином, Виллих пригласил командира батальона Клемента и устроил короткий военный совет.
   Как лучше других знающий обстановку, первым говорил Клемент. По его словам, выдвинутые вперед сторожевые посты противника находились примерно в часе ходьбы отсюда. А далее на север, в Карлсдорфе, располагались основные силы, насчитывающие не менее четырех тысяч солдат.
   Выслушав все это и помолчав несколько минут в раздумье над картой, Виллих решительно сказал:
   - Объединив наши силы, мы должны немедленно выступить. Скрытно подойдем к Карлсдорфу и перед рассветом ударим бо нему, пользуясь преимуществами внезапности и темноты. В случае успеха - а ничего, кроме успеха, нам не остается, - повернем на юго-восток и ворвемся в Брухзаль. Что вы скажете, господа?
   - Я полностью поддерживаю. Это смелый план, - сказал Энгельс.
   Клемент помолчал и вместо ответа задал вопрос:
   - Как велики ваши силы, господин Виллих?
   - Около семисот бойцов при двух пушках.
   - При двух пушках, - то ли переспросил, то ли просто повторил Клемент. - Значит, семьсот против четырех тысяч?
   - Да еще ваш батальон, - вставил Энгельс.
   - Увы, господа, считайте это как вам угодно, но мой батальон не имеет никакого боевого опыта, никакой выучки, и принять участие в таком трудном деле, как ночной марш и ночной бой, он не сможет, он будет для вас только помехой.
   Виллих и Энгельс понимали, что Клемент говорит правду. По опыту с отрядом Шиммельпфеннига им было известно, что в иных случаях союзник действительно может оказаться лишь обузой, но Виллих, однако, сказал:
   - Наш отряд тоже ни разу не вел ночного боя, но надо же когда-то начинать!
   - Не лучше ли начать при несколько ином соотношении сил? - Клемент развел руки над картой, как бы намекая на обилие всяких иных возможностей и вариантов.
   - Вы говорите так, словно речь идет о выборе места, времени и условий, на которых мы хотели бы сыграть с пруссаками партию в шахматы. Виллих начинал злиться. - Дайте, мол, нам фору - слона или ладью, тогда мы с вами сыграем. Идет война, а не игра, и у нас нет другого выбора, кроме как драться.
   - Дело еще и в том, что в этой войне, - Энгельс положил растопыренную ладонь на карту Бадена и Пфальца, - мы не можем рассчитывать на иное, более выгодное для нас, численное соотношение сил, чем теперь.
   - Да, - с нарочитым вызовом сказал Виллих, - войска противника гораздо лучше обучены, его младшие офицеры опытнее наших, но все-таки мы уже выдержали более неравные бои, и, как видите, отряд существует и готов к действию.
   - Все так, господа, все так, - пожимал плечами Клемент, - но я хочу быть понятым правильно...
   Совет длился недолго. Было решено, что отряд Виллиха тотчас выступает в направлении Шпёк, Нейтхарт, Карлсдорф и далее - на Брухзаль, а на рассвете батальон Клемента поддержит левый фланг наступающих ударом через Фридрихсталь.
   - Не через этот Фридрихсталь, - шутя, но с недоброй ноткой в голосе проговорил Энгельс и ткнул пальцем в правый обрез карты: там близ реки Неккар, на территории Вюртемберга, виднелся кружок с надписью "Фридрихсталь", - а через этот. - Энгельс указал на кружок в середине карты с такой же надписью.
   - Особая озабоченность человека, носящего имя Фридрих, Фридрихсталями мне понятна, - невесело отшутился Клемент.
   Через четверть часа отряд Виллиха двинулся дальше.
   Шагов на сто вперед выслали маленький авангард из десяти студентов. За авангардом следовала первая колонна, ее возглавляли шесть баденских драгун, прикомандированных к отряду для связи. Эту колонну составляли три роты. На некотором расстоянии от нее две пятиконные упряжки везли орудия. За пушками шла вторая колонна - еще три роты. Замыкала шествие небольшая группа стрелков.
   Двигались молча, соблюдая полную тишину. Было приказано: если появится неприятель, не стрелять, а ударить в штыки.
   Лошадь Энгельса, красавица Рет, что-то захромала, он поручил ее заботам одного волонтера безансонской роты, а сам шел во главе первой колонны рядом с драгунами.
   Довольно скоро, через полчаса или немногим больше, впереди показались огни. Видимо, это были сторожевые костры пруссаков в Шпёке. Виллих приказал отряду остановиться. Движение продолжал только маленький авангард. Минут через пятнадцать после того, как он скрылся в темноте, оттуда, со стороны Шпёка, вдруг послышались выстрелы, ударил набат и вспыхнул большой яркий огонь: значит, авангард обнаружен и сторожевой пост подает условленный сигнал основным силам. Судя по яркости и неистовству пламени, горел заранее приготовленный стог соломы. Было видно, как в его свете мечутся и исчезают во тьме фигуры солдат.