Страница:
После некоторого раздумья госпожа Ван ответила:
— Барышня Дайюй себе на уме. А Баоюй простодушен и не умеет скрывать своих чувств. Он как дитя малое. Вряд ли стоит их разлучать, они сразу обо всем догадаются. Еще древние говорили: «Когда юноша становится взрослым, его надо женить. Когда взрослой становится девушка, ее следует выдать замуж». Так не поженить ли нам их?
— Настойчивость Дайюй заслуживает похвалы, — нахмурившись, произнесла матушка Цзя, — но именно поэтому она не пара Баоюю. Да и здоровьем слаба, долго не проживет. Баочай — вот невеста для Баоюя!
— Мы все тоже так думаем, почтенная госпожа, — отозвалась госпожа Ван. — Но в таком случае и барышню Линь Дайюй нужно просватать. Можно ли поручиться, что она не таит к Баоюю любовных чувств? И если узнает, что Баоюй помолвлен с Баочай, ничего хорошего ждать не приходится.
— Согласна, — произнесла матушка Цзя. — Женим Баоюя, а потом и ее выдадим замуж. Прежде всего надо заботиться о своих детях. Главное, чтобы Дайюй до времени ничего не знала.
— Слышали? — обратилась Фэнцзе к служанкам. — Ни слова о том, что второго господина Баоюя собираются женить! Проболтаетесь — спуску не дам!
— Девочка моя, — сказала Фэнцзе матушка Цзя, — из-за болезни ты не следишь за тем, что происходит в саду. Советую тебе быть повнимательнее! Я имею в виду не только нынешний случай, а и все остальное. К примеру, в минувшем году прислуга пьянствовала, играла в азартные игры! Надо построже держать людей! Тебя они не смеют ослушаться.
С этого дня Фэнцзе часто появлялась в саду. Однажды неподалеку от острова Водяных каштанов она приметила старуху, что-то бубнившую себе под нос.
Фэнцзе неслышно приблизилась к ней. Старуха увидела Фэнцзе, когда та была уже совсем рядом, и поспешила поклониться.
— Ты что бормочешь? — спросила Фэнцзе.
— Госпожи мне велели присматривать за цветами и фруктами, — отвечала старуха. — Уж я так старалась, так старалась, а тут заявилась служанка барышни Син Сюянь и меня воровкой обозвала!
— За что же это? — удивилась Фэнцзе.
— Вчера я взяла с собой мою Хэйер, пусть, думаю, здесь поиграет, — стала объяснять старуха, — а девочка забрела ненароком в дом барышни Син Сюянь. Я увела Хэйер оттуда. А нынче утром услышала от служанок, будто у барышни Син Сюянь что-то пропало. Спрашиваю, что пропало, а они отвечают: тебе, воровке, лучше знать!
— Ну пусть даже они обвинили тебя, стоит ли так сердиться? — проговорила Фэнцзе.
— Ведь сад этот не служанкам принадлежит — господам, — возразила старуха. — С какой же стати эти девчонки нас обзывают? Не они нам велели за садом присматривать, а госпожи!
— Не ворчи! — разозлилась Фэнцзе и плюнула старухе в лицо. — Вам велено здесь присматривать, и если У барышни что-то пропало, с кого же спрашивать, если не с вас?! Ишь разболталась! Позвать сюда жену Линь Чжисяо, пусть прогонит старуху!
Девочка-служанка бросилась было исполнять приказание, но тут появилась Син Сюянь и с улыбкой сказала:
— Ничего особенного не случилось. Да и дело прошлое.
— Не вмешивайся, — возразила Фэнцзе. — Как бы то ни было, нечего позволять этим бабам язык распускать!
Старуха пала на колени, моля о прощении, и Син Сюянь, пожалев ее, пригласила Фэнцзе к себе, чтобы упросить не наказывать женщину.
— Знаю я этих старух, — не унималась Фэнцзе. — Никого не признают, одну меня боятся!
Син Сюянь всячески ее успокаивала, заявила даже, что во всем виновата ее служанка.
— Ладно, — бросила Фэнцзе старухе. — Ради барышни Син прощаю тебя.
Женщина поднялась с колен и низко поклонилась.
— Что же у тебя пропало? — спросила Фэнцзе у Син Сюянь, когда старуха ушла.
— Ничего особенного — старая красная кофта, — отвечала Сюянь. — Я велела служанке поискать, а она не нашла и по глупости пошла спрашивать об этом старуху. Ну та и обиделась. Служанку я отругала, и больше не стоит упоминать о таком пустяке.
Фэнцзе оглядела комнату, окинула взглядом Син Сюянь: на девушке был сильно поношенный ватный халат, вряд ли защищавший от холода. Одеяла на кане лежали совсем тонкие, а вещи, подаренные Син Сюянь матушкой Цзя, были аккуратно сложены на столе — Сюянь, видно, ими не пользовалась.
Проникшись к девушке еще большей симпатией и уважением, Фэнцзе сказала:
— Кофта, конечно, не такая уж ценность, но в ней тебе было бы теплее. Прикажи служанкам ее разыскать! Эти девчонки совсем обнаглели!
Вернувшись к себе, Фэнцзе велела Пинъэр достать телогрейку, крытую красным заморским крепом, дымчато-зеленую шелковую куртку, подбитую мехом, бирюзового цвета юбку, расшитую бисером, синюю курму на беличьем меху и отнести все это Син Сюянь.
Несмотря на то что Фэнцзе быстро уняла старуху, на душе у девушки было неспокойно, и она думала: «Никого из сестер прислуга не осмеливается оговаривать, только меня, несчастную. И, как нарочно, это случилось при Фэнцзе!»
Сюянь чуть не плакала, когда появилась Фэнъэр с подарками от Фэнцзе, и ни за что не хотела их принимать.
— Госпожа наказывала все это вам передать, — говорила Фэнъэр, — а покажется вам одежда старой, она пришлет новую.
— Поблагодари госпожу за заботу, — отвечала Сюянь, — и скажи, что я не смею принять столько вещей взамен пропавшей кофты. Унеси все обратно и поблагодари госпожу! Ее внимание мне дороже всяких подарков!
Пришлось Фэнъэр взять узел с одеждой и отнести обратно.
Через некоторое время Фэнъэр снова явилась, но теперь уже вместе с Пинъэр. Сюянь выбежала навстречу, предложила сесть.
— Наша госпожа говорит, — промолвила Пинъэр, — что вы нас чуждаетесь!
— Не чуждаюсь я, просто неловко мне брать подарки, — отвечала Син Сюянь.
— Госпожа просила принять, иначе она подумает, что вы либо сердитесь на нее, либо пренебрегаете ее вниманием. Да и нам достанется.
Сюянь, краснея, улыбнулась:
— В таком случае не смею отказываться.
Она угостила девушек чаем.
Выйдя от Сюянь, служанки встретили по дороге старуху из семьи Сюэ. Старуха им поклонилась.
— Ты куда идешь? — спросила Пинъэр.
— Наша госпожа послала меня справиться о здоровье всех почтенных госпож, их невесток и барышень, — отвечала старуха. — Я только что была у вашей госпожи и справлялась о вас, но госпожа сказала, что вы ушли в сад. Вы сейчас от барышни Син?
— Как ты догадалась? — улыбнулась Пинъэр.
— Слышала, что ваша госпожа и вы совершили доброе дело, поистине достойное благодарности, — ответила женщина.
— Пойдем к нам, посидим, — улыбаясь, предложила Пинъэр.
— В другой раз, — ответила женщина. — Дел много!
Пинъэр, возвратившись домой, рассказала Фэнцзе о своем разговоре с Сюянь. Но речи об этом мы вести не будем.
В доме матушки Сюэ и без того хватало неприятностей из-за Цзиньгуй, а тут еще вернулась из дворца Жунго служанка и рассказала, как тяжело живется Син Сюянь. Тетушка Сюэ и Баочай даже прослезились.
— Чего только не приходится терпеть Сюянь из-за истории со старшим братом, — сказала Баочай. — Мы даже не можем взять ее к себе. Спасибо сестре Фэнцзе за ее доброту. Сюянь принадлежит к нашей семье и нам тоже нельзя ее забывать!
Вошел Сюэ Кэ и сказал:
— С какими же подлецами якшался мой старший брат! Ни одного порядочного человека! Хоть бы кто-нибудь из них проявил беспокойство! Только и знают, что шляться сюда да разнюхивать, как у Сюэ Паня дела, не удастся ли что-нибудь урвать. Мне надоело их гонять, теперь велю привратникам даже не докладывать, если кто-нибудь из этих негодяев явится!
— Что, опять Цзян Юйхань с дружками? — спросила тетушка Сюэ.
— Нет, другие, Цзян Юйхань не приходил, — отвечал Сюэ Кэ.
Тетушка Сюэ расстроилась.
— Мне кажется, нет у меня больше сына. Пусть даже его помилуют. Ты хоть и племянник, а станешь настоящим человеком, будешь мне всю жизнь опорой. Невеста твоя не из богатых, ее родители на тебя надеются, на твой ум и способности, считают, что ты в состоянии прокормить жену. Но если барышня Син окажется такой же дрянью… — Она указала на комнаты, где жила Цзиньгуй, и продолжала: — Ладно, не надо об этом. Уверена, что невеста твоя скромная и честная девушка, стойко переносит лишения и богатство ее не ослепит. Скорее бы у нас все уладилось и мы могли отпраздновать твою свадьбу!
— Прежде всего вам следовало бы побеспокоиться о сестрице Баоцинь, ведь она до сих пор не переехала в дом мужа, — возразил Сюэ Кэ. — А обо мне не думайте, не так уж это важно.
Поговорив еще немного с тетушкой, Сюэ Кэ возвратился к себе и стал думать о том, как тяжело живется Син Сюянь в семье Цзя, как она одинока и обездолена. Он давно был знаком с этой девушкой, и она ему нравилась — не только своей красотой, но и добрым характером. У него было много общего с Сюянь. «Небо не всегда справедливо к людям, — размышлял Сюэ Кэ. — Цзиньгуй и ей подобных наделяет богатством и в то же время несносным характером, а таким, как Сюянь, посылает страдания. А Янь-ван, видимо, распоряжается человеческими судьбами по настроению».
Печальные мысли навеяли вдохновение, и Сюэ Кэ захотелось выразить свою грусть в стихах. Но времени было мало, и он наспех набросал такие строки:
— А! Пусть видят! Наклею на стену и сам иногда буду от скуки читать.
Сюэ Кэ снова перечел стихи, они показались ему плохими, и он сунул листок в книгу.
«На нашу семью без конца валятся несчастья, — думал он. — Когда же, наконец, я смогу устроить свою жизнь? Ведь из-за меня страдает беззащитная девушка!»
Его размышления были прерваны появлением Баочань. Она вошла, толкнув ногой дверь, и, хихикая, поставила на стол короб. Сюэ Кэ быстро вскочил и предложил девушке сесть.
— Моя госпожа посылает вам фрукты и чайник вина, — сказала Баочань.
— Передай твоей госпоже от меня благодарность, — улыбнулся Сюэ Кэ. — Только зачем она утруждает тебя, вместо того чтобы послать девочку-служанку?
— Это не важно, — ответила Баочань. — Мы люди свои, к чему церемонии? Право же, старший господин Сюэ Пань доставил вам немало хлопот, и госпожа давно хотела вас отблагодарить, но боялась, как бы вы не истолковали это превратно. Сами знаете, в доме у нас все как будто живут в согласии, а в душе ненавидят друг друга. Фрукты и вино — сущие пустяки, но кто знает, не вызовет ли это кривотолков? Поэтому моя госпожа и велела мне отнести их вам собственноручно.
Баочань пристально поглядела на Сюэ Кэ и продолжала с улыбкой:
— Надеюсь, второй господин, вы никому об этом не скажете? Мы, служанки, люди маленькие, и нам все равно, кому прислуживать — старшему господину или вам.
От природы прямодушный и честный, Сюэ Кэ был к тому же молод и простодушен и очень удивился, что Цзиньгуй и Баочань проявили о нем такую заботу. Но упоминание о Сюэ Пане рассеяло возникшее было подозрение, и он произнес:
— Фрукты оставьте, а вино унесите! Я редко пью. Только если заставляют, и то всего один кубок. Неужели вы с госпожой об этом не знаете?
— В другом случае я сделала бы так, как вы говорите, — ответила Баочань, — а сейчас не могу. Вы же знаете мою госпожу! Она не поверит, что вы не пьете, скажет, я не сумела уговорить вас.
Пришлось Сюэ Кэ оставить и фрукты и вино.
Уже у дверей Баочань обернулась и, лукаво улыбнувшись, указала пальцем в сторону внутренних покоев:
— Пожалуй, она и сама придет вас благодарить!..
Не понимая намека, Сюэ Кэ смущенно ответил:
— Лучше вы за меня поблагодарите свою госпожу! Сейчас холодно, простудиться можно. Да и к чему все эти церемонии, ведь она мне золовка.
Баочань, хихикая, выскользнула за дверь.
Сюэ Кэ сначала решил, что Цзиньгуй перед ним в долгу из-за истории с Сюэ Панем, и в благодарность прислала фрукты и вино. Но потом стал сомневаться. На что намекала Баочань? Неужели жена старшего брата способна на бесчестный поступок? Или же Баочань, говоря о госпоже, имела в виду себя? Но ведь она наложница старшего брата… Тут мысли его снова вернулись к Цзиньгуй. Она не желает вести себя как подобает порядочной женщине, не знает удержу в любовных утехах, наряжается, воображая себя красавицей. Вот и сейчас в голове у нее дурные мысли. А может быть, она не поладила с сестрицей Баоцинь и придумала этот коварный план, чтобы ей отомстить?
Молодого человека охватила тревога. В этот момент под окном раздался смешок. Сюэ Кэ испуганно вздрогнул.
Если хотите узнать, кто стоял под окном, прочтите следующую главу.
Глава девяносто первая
Итак, под окном Сюэ Кэ кто-то рассмеялся, молодой человек вздрогнул от неожиданности и в голове мелькнула мысль: «Это Баочань или Цзиньгуй. Не буду откликаться!»
Он долго прислушивался, но стояла тишина.
Не решаясь прикоснуться к вину и фруктам, он запер дверь и собрался лечь спать, как вдруг зашуршала бумага на окне. А надо вам сказать, что Баочань смутила покой Сюэ Кэ, и сердце его неистово заколотилось. Что же делать? Он снова прислушался — нигде ни звука. «Померещилось», — подумал Сюэ Кэ, овладев собой, сел к лампе, протянул руку к блюду с фруктами, взял один и повертел в руке, внимательно разглядывая. Вдруг он заметил, что бумага на окне увлажнилась, и, подойдя ближе, услышал, как кто-то на нее снаружи шумно подул. Сюэ Кэ отпрянул назад, а под окном раздался смешок. Сюэ Кэ быстро погасил лампу и лег в постель, стараясь не дышать.
— Почему вы не отведали вина и фруктов, второй господин? — послышался за окном тихий голос.
Сюэ Кэ показалось, что это Баочань, и он притворился спящим. Наступило молчание, но вскоре снова раздался голос, в нем звучали нотки досады:
— И откуда только берутся в Поднебесной такие жалкие людишки?!
Нет, это не Баочань, скорее Цзиньгуй. Ясно, что они действуют заодно. До пятой стражи не мог Сюэ Кэ уснуть, все ворочался на постели. А едва рассвело, послышался стук в дверь.
— Кто там? — спросил Сюэ Кэ.
Ответа не последовало.
Сюэ Кэ открыл дверь. Перед ним стояла Баочань, неприбранная, в плотно облегающей кофте, перехваченной зеленым поясом, в темно-красных узких штанах и красных туфлях с узорами.
Баочань нарочно не стала приводить себя в порядок и поспешила к Сюэ Кэ пораньше, чтобы незамеченной унести блюдо с фруктами. Стоило Сюэ Кэ увидеть девушку, томную, в живописном наряде, как сердце его дрогнуло, и он улыбнулся:
— Что это вы в такую рань встали?
Баочань залилась румянцем, но ничего не ответила, собрала фрукты, сложила на блюдо и унесла.
Сюэ Кэ понял, что Баочань обижена за вчерашнее, и подумал: «Ну и пусть! По крайней мере приставать больше не будет».
Придя немного в себя, он умылся и решил день-другой посидеть дома. Отдохнуть и не показываться на глаза друзьям Сюэ Паня, которые не давали ему покоя. Пронюхав, что всеми делами теперь ведает Сюэ Кэ, человек молодой и неискушенный, они решили извлечь из этого выгоду. То добивались всяких мелких поручений, связанных с делом Сюэ Паня, то составляли бумаги, заводили знакомства с письмоводителями из ямыня, обещая их подкупить. Некоторые советовали Сюэ Кэ воспользоваться деньгами Сюэ Паня, шли на прямое вымогательство, на клевету.
Сюэ Кэ всячески избегал встреч с этими проходимцами, но обострять с ними отношения не решался, предпочел укрыться дома и ждать решения вышестоящих инстанций. Однако рассказывать об этом подробно мы не будем.
Между тем Цзиньгуй с нетерпением ждала Баочань, которую послала к Сюэ Кэ с вином и фруктами. Баочань вернулась и рассказала все, как было. Цзиньгуй поняла, что затея ее не удалась, и расстроилась. Однако виду не подала — чего доброго, Баочань станет над ней насмехаться — и переменила тему разговора. Но от намерения своего отказываться не собиралась.
Баочань чувствовала, что Сюэ Пань вряд ли вернется домой и надо как-то устраивать свою жизнь, но от Цзиньгуй свои планы скрывала. Неспроста вызвалась она пойти к Сюэ Кэ, это был прекрасный случай прибрать его к рукам. Соперничества госпожи Баочань не боялась. Однако завлечь в сети Сюэ Кэ оказалось не так-то легко, и Баочань действовала осторожно, в то же время подзадоривая Цзиньгуй быть настойчивее.
Сюэ Кэ своей робостью несколько разочаровал Баочань, и она решила ничего не предпринимать, пока не выяснит намерений Цзиньгуй.
Когда Баочань поняла, что Цзиньгуй готова отказаться от своей затеи, ей ничего не оставалось, как отправиться спать.
Но сон не шел к ней. Всю ночь она думала и, наконец, нашла выход: она встанет пораньше, пойдет к Сюэ Кэ неприбранная, в вызывающем наряде, притворится обиженной и совершенно равнодушной. Если Сюэ Кэ пожалеет о случившемся, значит, как говорится, он «повернул лодку к берегу» и теперь у нее в руках.
Однако Сюэ Кэ и не думал раскаиваться и вел себя так же, как накануне вечером, не поддаваясь соблазну. Тут Баочань рассердилась не на шутку, собрала фрукты и ушла, а вино оставила в качестве предлога, чтобы снова зайти.
Едва Баочань вернулась, как Цзиньгуй спросила:
— Ты никого не встретила по пути?
— Нет, не встретила, — отвечала Баочань.
— Второй господин тебя ни о чем не спрашивал?
— Ни о чем.
Цзиньгуй тоже всю ночь не спала, пытаясь что-то придумать, и, когда выслушала Баочань, в голове мелькнула мысль: «Можно обмануть кого угодно, только не Баочань. Придется делить с ней Сюэ Кэ, тогда, по крайней мере, она не будет мешать! Тем более что ходить к нему я не могу, надо прибегать к ее услугам. Уж лучше составить общий план действий».
— Ну, что скажешь? — спросила она служанку. — Какое впечатление производит на тебя второй господин?
— Дурак дураком, — ответила Баочань. — Не оправдал он ваших надежд, госпожа! — Баочань усмехнулась. — Потому я и говорю, что дурак!
— Что значит не оправдал надежд, ну-ка, говори! — вспыхнула Цзиньгуй.
— Не притронулся к угощению, которое вы ему послали! Вот что это значит! Неблагодарный!
Она лукаво глянула на Цзиньгуй.
— Что за глупые намеки! — засмеялась Цзиньгуй. — Я послала ему угощение в знак благодарности за то, что он, сил не щадя, старается выручить нашего господина. Я сама пошла бы, но послала тебя, чтобы не вызывать лишних толков и подозрений. Не понимаю, что значат твои слова!
— Вы чересчур мнительны, госпожа! — воскликнула Баочань. — Я — ваша служанка и не могу думать иначе, чем вы! Главное — все соблюсти в тайне, чтобы не нарваться на неприятности.
Цзиньгуй смутилась и покраснела.
— Дрянная девчонка! Он, видно, самой тебе приглянулся, вот ты и прячешься за мою спину, строишь всякие планы!
— Как вы могли такое подумать! — притворившись возмущенной, вскричала Баочань. — Но от вас я все готова стерпеть. Если он нравится вам, я скажу, что надо делать. Знаете пословицу: «Крыса не откажется от куска масла»? Второй господин боится, как бы все не раскрылось. Поэтому, госпожа, торопиться не следует. Старайтесь все время быть поближе к нему, расставляйте сети там, где он и не ждет. Оказывайте ему знаки внимания, ничего в этом странного нет. Ведь он вам доводится деверем и к тому же не женат. А когда он захочет отблагодарить вас за доброту, пригласите его на угощение, мы вместе напоим его, и ему некуда будет деваться. А захочет сбежать, вы поднимете шум, скажете, будто он заигрывал с вами. Он, конечно, испугается и будет согласен на все. А откажется — значит, он не мужчина и жалеть не о чем. Что вы на это скажете, госпожа?
— Ах ты дрянь! — презрительно усмехнулась Цзиньгуй. — Не одного мужчину, видно, совратила. То-то, я смотрю, Сюэ Пань прилип к тебе!
— Что вы, госпожа! — обиженно поджав губы, отвечала Баочань. — Для вас же стараюсь, а вы не верите!
С того дня в доме наступила тишина. Цзиньгуй больше не скандалила, все ее помыслы устремлены были к Сюэ Кэ.
Через некоторое время Баочань пришла за чайником, вела себя сдержанно, и в душу Сюэ Кэ снова закралось сомнение, не ошибся ли он в этой девушке и в ее госпоже. Ведь если они против него ничего не замышляют, значит, он оскорбил их в лучших чувствах! Сюэ Кэ уже готов был раскаяться.
Два дня прошли спокойно. При встречах с Сюэ Кэ Баочань проходила, скромно потупившись. Зато Цзиньгуй буквально обжигала его взглядом, жарким, как угли в жаровне, и Сюэ Кэ становилось не по себе.
Между тем Баочай и ее мать не переставали удивляться перемене, происшедшей с Цзиньгуй. Она ни с кем не ссорилась, напротив — была сама любезность.
Не скрывая радости, тетушка Сюэ думала: «Сразу после свадьбы на девушку наверняка нашло наваждение, и это все время портило жизнь. Хорошо еще, что родственники нам помогают в несчастье с Сюэ Панем, да и у нас самих есть деньги. Может быть, удастся его спасти. И добрый знак тому — перемена в характере его жены».
Словом, тетушка Сюэ считала чудом то, что произошло с Цзиньгуй, и однажды, после обеда, пошла ее навестить, взяв с собой служанку Тунгуй.
Но едва они вошли, как услышали доносившийся из комнаты Цзиньгуй мужской голос.
— Госпожа, матушка пришла вас навестить! — громко произнесла Тунгуй, желая предупредить молодую женщину.
Тетушка Сюэ собралась войти в дом, когда вдруг заметила, что кто-то спрятался за дверь. Тетушка вздрогнула и попятилась назад.
— Входите, пожалуйста, матушка! — пригласила ее Цзиньгуй. — Садитесь, тут посторонних нет. Это мой названый брат. Живет он в деревне и не привык бывать на людях. Он только сегодня приехал и не успел навестить вас и справиться о здоровье.
— Шурину моего сына незачем прятаться! — заметила тетушка Сюэ.
Цзиньгуй позвала молодого человека. Тот робея вошел и поклонился тетушке. Тетушка приветствовала его и пригласила сесть. Завязалась беседа.
— Когда вы приехали? — поинтересовалась тетушка.
Ся Сань, так звали молодого человека, стал объяснять:
— Моя названая мать объявила меня своим сыном в позапрошлом месяце — в доме у нее нет мужчин и некому присматривать за хозяйством. В столицу я приехал третьего дня и нынче утром пришел навестить старшую сестру.
Молодой человек не вызывал никаких подозрений, и тетушка Сюэ, побеседовав с ним, собралась уходить, сказав:
— Вы посидите, а мне пора! Цзиньгуй! Угости брата как следует, ведь он у нас в доме впервые!
Цзиньгуй кивнула, и тетушка Сюэ удалилась.
Тогда Цзиньгуй сказала Ся Саню:
— Не беспокойся, ты мой брат и можешь оставаться здесь совершенно открыто, второму господину не к чему будет придраться! А сейчас сбегай, пожалуйста, в лавку, я скажу тебе, что надо купить. Смотри только, чтобы тебя никто не заметил.
— Не волнуйся, все будет в порядке, — ответил Ся Сань. — Давай деньги, и я куплю все, что захочешь.
— Ладно, не болтай лишнего, — засмеялась Цзиньгуй, — а то поставишь меня в дурацкое положение!
Цзиньгуй пригласила Ся Саня вместе поужинать, потом сказала, что он должен купить, напутствовала на дорогу, и молодой человек ушел.
Теперь Ся Сань почти каждый день появлялся в доме. Даже пожилые и опытные привратники, зная, что он доводится шурином господину Сюэ Паню, пропускали его, не докладывая госпожам.
С тех пор и начались в доме всякие происшествия, но о них мы расскажем позже.
В один прекрасный день пришло письмо от Сюэ Паня, и Баочай прочла его тетушке Сюэ.
«В уездной тюрьме, — писал Сюэ Пань, — я не терплю никаких лишений, так что не беспокойтесь обо мне, матушка!
Вчера уездный письмоводитель мне сообщил, что приговор по моему делу уже вынесен в области, и я понял, что наши хлопоты не пропали даром. Разве мог я предполагать, что в округе, куда переслали дело, отменят решение суда?
К счастью, главный уездный письмоводитель оказался хорошим человеком и составил ответную бумагу, опротестовав решение окружного суда. В ответ на это из округа пришло письмо с предостережением начальнику уезда.
В окружных инстанциях заинтересовались моим делом и хотят переслать его высшему начальству. Это может для меня плохо кончиться. Так произошло, видимо, потому, что вы не заручились поддержкой окружного начальства.
Как только получите это письмо, матушка, попросите кого-нибудь походатайствовать за меня перед начальником округа! И пусть брат Сюэ Кэ поскорее приезжает! Иначе меня отправят в округ! Денег не жалейте! Прошу вас, не медлите!»
Слушая письмо, тетушка Сюэ всплакнула. Баочай и Сюэ Кэ стали утешать ее:
— Не беспокойтесь, матушка! Все образуется, не надо только медлить!..
Тетушка Сюэ не знала, как поступить, и велела Сюэ Кэ ехать не мешкая к Сюэ Паню. Она приказала собрать необходимые вещи, отвесить серебро и велела одному из приказчиков сопровождать сына.
— Барышня Дайюй себе на уме. А Баоюй простодушен и не умеет скрывать своих чувств. Он как дитя малое. Вряд ли стоит их разлучать, они сразу обо всем догадаются. Еще древние говорили: «Когда юноша становится взрослым, его надо женить. Когда взрослой становится девушка, ее следует выдать замуж». Так не поженить ли нам их?
— Настойчивость Дайюй заслуживает похвалы, — нахмурившись, произнесла матушка Цзя, — но именно поэтому она не пара Баоюю. Да и здоровьем слаба, долго не проживет. Баочай — вот невеста для Баоюя!
— Мы все тоже так думаем, почтенная госпожа, — отозвалась госпожа Ван. — Но в таком случае и барышню Линь Дайюй нужно просватать. Можно ли поручиться, что она не таит к Баоюю любовных чувств? И если узнает, что Баоюй помолвлен с Баочай, ничего хорошего ждать не приходится.
— Согласна, — произнесла матушка Цзя. — Женим Баоюя, а потом и ее выдадим замуж. Прежде всего надо заботиться о своих детях. Главное, чтобы Дайюй до времени ничего не знала.
— Слышали? — обратилась Фэнцзе к служанкам. — Ни слова о том, что второго господина Баоюя собираются женить! Проболтаетесь — спуску не дам!
— Девочка моя, — сказала Фэнцзе матушка Цзя, — из-за болезни ты не следишь за тем, что происходит в саду. Советую тебе быть повнимательнее! Я имею в виду не только нынешний случай, а и все остальное. К примеру, в минувшем году прислуга пьянствовала, играла в азартные игры! Надо построже держать людей! Тебя они не смеют ослушаться.
С этого дня Фэнцзе часто появлялась в саду. Однажды неподалеку от острова Водяных каштанов она приметила старуху, что-то бубнившую себе под нос.
Фэнцзе неслышно приблизилась к ней. Старуха увидела Фэнцзе, когда та была уже совсем рядом, и поспешила поклониться.
— Ты что бормочешь? — спросила Фэнцзе.
— Госпожи мне велели присматривать за цветами и фруктами, — отвечала старуха. — Уж я так старалась, так старалась, а тут заявилась служанка барышни Син Сюянь и меня воровкой обозвала!
— За что же это? — удивилась Фэнцзе.
— Вчера я взяла с собой мою Хэйер, пусть, думаю, здесь поиграет, — стала объяснять старуха, — а девочка забрела ненароком в дом барышни Син Сюянь. Я увела Хэйер оттуда. А нынче утром услышала от служанок, будто у барышни Син Сюянь что-то пропало. Спрашиваю, что пропало, а они отвечают: тебе, воровке, лучше знать!
— Ну пусть даже они обвинили тебя, стоит ли так сердиться? — проговорила Фэнцзе.
— Ведь сад этот не служанкам принадлежит — господам, — возразила старуха. — С какой же стати эти девчонки нас обзывают? Не они нам велели за садом присматривать, а госпожи!
— Не ворчи! — разозлилась Фэнцзе и плюнула старухе в лицо. — Вам велено здесь присматривать, и если У барышни что-то пропало, с кого же спрашивать, если не с вас?! Ишь разболталась! Позвать сюда жену Линь Чжисяо, пусть прогонит старуху!
Девочка-служанка бросилась было исполнять приказание, но тут появилась Син Сюянь и с улыбкой сказала:
— Ничего особенного не случилось. Да и дело прошлое.
— Не вмешивайся, — возразила Фэнцзе. — Как бы то ни было, нечего позволять этим бабам язык распускать!
Старуха пала на колени, моля о прощении, и Син Сюянь, пожалев ее, пригласила Фэнцзе к себе, чтобы упросить не наказывать женщину.
— Знаю я этих старух, — не унималась Фэнцзе. — Никого не признают, одну меня боятся!
Син Сюянь всячески ее успокаивала, заявила даже, что во всем виновата ее служанка.
— Ладно, — бросила Фэнцзе старухе. — Ради барышни Син прощаю тебя.
Женщина поднялась с колен и низко поклонилась.
— Что же у тебя пропало? — спросила Фэнцзе у Син Сюянь, когда старуха ушла.
— Ничего особенного — старая красная кофта, — отвечала Сюянь. — Я велела служанке поискать, а она не нашла и по глупости пошла спрашивать об этом старуху. Ну та и обиделась. Служанку я отругала, и больше не стоит упоминать о таком пустяке.
Фэнцзе оглядела комнату, окинула взглядом Син Сюянь: на девушке был сильно поношенный ватный халат, вряд ли защищавший от холода. Одеяла на кане лежали совсем тонкие, а вещи, подаренные Син Сюянь матушкой Цзя, были аккуратно сложены на столе — Сюянь, видно, ими не пользовалась.
Проникшись к девушке еще большей симпатией и уважением, Фэнцзе сказала:
— Кофта, конечно, не такая уж ценность, но в ней тебе было бы теплее. Прикажи служанкам ее разыскать! Эти девчонки совсем обнаглели!
Вернувшись к себе, Фэнцзе велела Пинъэр достать телогрейку, крытую красным заморским крепом, дымчато-зеленую шелковую куртку, подбитую мехом, бирюзового цвета юбку, расшитую бисером, синюю курму на беличьем меху и отнести все это Син Сюянь.
Несмотря на то что Фэнцзе быстро уняла старуху, на душе у девушки было неспокойно, и она думала: «Никого из сестер прислуга не осмеливается оговаривать, только меня, несчастную. И, как нарочно, это случилось при Фэнцзе!»
Сюянь чуть не плакала, когда появилась Фэнъэр с подарками от Фэнцзе, и ни за что не хотела их принимать.
— Госпожа наказывала все это вам передать, — говорила Фэнъэр, — а покажется вам одежда старой, она пришлет новую.
— Поблагодари госпожу за заботу, — отвечала Сюянь, — и скажи, что я не смею принять столько вещей взамен пропавшей кофты. Унеси все обратно и поблагодари госпожу! Ее внимание мне дороже всяких подарков!
Пришлось Фэнъэр взять узел с одеждой и отнести обратно.
Через некоторое время Фэнъэр снова явилась, но теперь уже вместе с Пинъэр. Сюянь выбежала навстречу, предложила сесть.
— Наша госпожа говорит, — промолвила Пинъэр, — что вы нас чуждаетесь!
— Не чуждаюсь я, просто неловко мне брать подарки, — отвечала Син Сюянь.
— Госпожа просила принять, иначе она подумает, что вы либо сердитесь на нее, либо пренебрегаете ее вниманием. Да и нам достанется.
Сюянь, краснея, улыбнулась:
— В таком случае не смею отказываться.
Она угостила девушек чаем.
Выйдя от Сюянь, служанки встретили по дороге старуху из семьи Сюэ. Старуха им поклонилась.
— Ты куда идешь? — спросила Пинъэр.
— Наша госпожа послала меня справиться о здоровье всех почтенных госпож, их невесток и барышень, — отвечала старуха. — Я только что была у вашей госпожи и справлялась о вас, но госпожа сказала, что вы ушли в сад. Вы сейчас от барышни Син?
— Как ты догадалась? — улыбнулась Пинъэр.
— Слышала, что ваша госпожа и вы совершили доброе дело, поистине достойное благодарности, — ответила женщина.
— Пойдем к нам, посидим, — улыбаясь, предложила Пинъэр.
— В другой раз, — ответила женщина. — Дел много!
Пинъэр, возвратившись домой, рассказала Фэнцзе о своем разговоре с Сюянь. Но речи об этом мы вести не будем.
В доме матушки Сюэ и без того хватало неприятностей из-за Цзиньгуй, а тут еще вернулась из дворца Жунго служанка и рассказала, как тяжело живется Син Сюянь. Тетушка Сюэ и Баочай даже прослезились.
— Чего только не приходится терпеть Сюянь из-за истории со старшим братом, — сказала Баочай. — Мы даже не можем взять ее к себе. Спасибо сестре Фэнцзе за ее доброту. Сюянь принадлежит к нашей семье и нам тоже нельзя ее забывать!
Вошел Сюэ Кэ и сказал:
— С какими же подлецами якшался мой старший брат! Ни одного порядочного человека! Хоть бы кто-нибудь из них проявил беспокойство! Только и знают, что шляться сюда да разнюхивать, как у Сюэ Паня дела, не удастся ли что-нибудь урвать. Мне надоело их гонять, теперь велю привратникам даже не докладывать, если кто-нибудь из этих негодяев явится!
— Что, опять Цзян Юйхань с дружками? — спросила тетушка Сюэ.
— Нет, другие, Цзян Юйхань не приходил, — отвечал Сюэ Кэ.
Тетушка Сюэ расстроилась.
— Мне кажется, нет у меня больше сына. Пусть даже его помилуют. Ты хоть и племянник, а станешь настоящим человеком, будешь мне всю жизнь опорой. Невеста твоя не из богатых, ее родители на тебя надеются, на твой ум и способности, считают, что ты в состоянии прокормить жену. Но если барышня Син окажется такой же дрянью… — Она указала на комнаты, где жила Цзиньгуй, и продолжала: — Ладно, не надо об этом. Уверена, что невеста твоя скромная и честная девушка, стойко переносит лишения и богатство ее не ослепит. Скорее бы у нас все уладилось и мы могли отпраздновать твою свадьбу!
— Прежде всего вам следовало бы побеспокоиться о сестрице Баоцинь, ведь она до сих пор не переехала в дом мужа, — возразил Сюэ Кэ. — А обо мне не думайте, не так уж это важно.
Поговорив еще немного с тетушкой, Сюэ Кэ возвратился к себе и стал думать о том, как тяжело живется Син Сюянь в семье Цзя, как она одинока и обездолена. Он давно был знаком с этой девушкой, и она ему нравилась — не только своей красотой, но и добрым характером. У него было много общего с Сюянь. «Небо не всегда справедливо к людям, — размышлял Сюэ Кэ. — Цзиньгуй и ей подобных наделяет богатством и в то же время несносным характером, а таким, как Сюянь, посылает страдания. А Янь-ван, видимо, распоряжается человеческими судьбами по настроению».
Печальные мысли навеяли вдохновение, и Сюэ Кэ захотелось выразить свою грусть в стихах. Но времени было мало, и он наспех набросал такие строки:
Прочел стихотворение и хотел наклеить на стену, но постеснялся — вдруг станут смеяться? Затем прочел его вслух и воскликнул:
И дракон, потерявший воду,
Уподобится рыбе сухой[32].
Наши чувства разбиты разлукой,
Одинок я в жилище своем.
Оказавшись в грязи невольно,
Я объят гнетущей тоской, —
Где то время, когда довольством
Общий наш наполнится дом?
— А! Пусть видят! Наклею на стену и сам иногда буду от скуки читать.
Сюэ Кэ снова перечел стихи, они показались ему плохими, и он сунул листок в книгу.
«На нашу семью без конца валятся несчастья, — думал он. — Когда же, наконец, я смогу устроить свою жизнь? Ведь из-за меня страдает беззащитная девушка!»
Его размышления были прерваны появлением Баочань. Она вошла, толкнув ногой дверь, и, хихикая, поставила на стол короб. Сюэ Кэ быстро вскочил и предложил девушке сесть.
— Моя госпожа посылает вам фрукты и чайник вина, — сказала Баочань.
— Передай твоей госпоже от меня благодарность, — улыбнулся Сюэ Кэ. — Только зачем она утруждает тебя, вместо того чтобы послать девочку-служанку?
— Это не важно, — ответила Баочань. — Мы люди свои, к чему церемонии? Право же, старший господин Сюэ Пань доставил вам немало хлопот, и госпожа давно хотела вас отблагодарить, но боялась, как бы вы не истолковали это превратно. Сами знаете, в доме у нас все как будто живут в согласии, а в душе ненавидят друг друга. Фрукты и вино — сущие пустяки, но кто знает, не вызовет ли это кривотолков? Поэтому моя госпожа и велела мне отнести их вам собственноручно.
Баочань пристально поглядела на Сюэ Кэ и продолжала с улыбкой:
— Надеюсь, второй господин, вы никому об этом не скажете? Мы, служанки, люди маленькие, и нам все равно, кому прислуживать — старшему господину или вам.
От природы прямодушный и честный, Сюэ Кэ был к тому же молод и простодушен и очень удивился, что Цзиньгуй и Баочань проявили о нем такую заботу. Но упоминание о Сюэ Пане рассеяло возникшее было подозрение, и он произнес:
— Фрукты оставьте, а вино унесите! Я редко пью. Только если заставляют, и то всего один кубок. Неужели вы с госпожой об этом не знаете?
— В другом случае я сделала бы так, как вы говорите, — ответила Баочань, — а сейчас не могу. Вы же знаете мою госпожу! Она не поверит, что вы не пьете, скажет, я не сумела уговорить вас.
Пришлось Сюэ Кэ оставить и фрукты и вино.
Уже у дверей Баочань обернулась и, лукаво улыбнувшись, указала пальцем в сторону внутренних покоев:
— Пожалуй, она и сама придет вас благодарить!..
Не понимая намека, Сюэ Кэ смущенно ответил:
— Лучше вы за меня поблагодарите свою госпожу! Сейчас холодно, простудиться можно. Да и к чему все эти церемонии, ведь она мне золовка.
Баочань, хихикая, выскользнула за дверь.
Сюэ Кэ сначала решил, что Цзиньгуй перед ним в долгу из-за истории с Сюэ Панем, и в благодарность прислала фрукты и вино. Но потом стал сомневаться. На что намекала Баочань? Неужели жена старшего брата способна на бесчестный поступок? Или же Баочань, говоря о госпоже, имела в виду себя? Но ведь она наложница старшего брата… Тут мысли его снова вернулись к Цзиньгуй. Она не желает вести себя как подобает порядочной женщине, не знает удержу в любовных утехах, наряжается, воображая себя красавицей. Вот и сейчас в голове у нее дурные мысли. А может быть, она не поладила с сестрицей Баоцинь и придумала этот коварный план, чтобы ей отомстить?
Молодого человека охватила тревога. В этот момент под окном раздался смешок. Сюэ Кэ испуганно вздрогнул.
Если хотите узнать, кто стоял под окном, прочтите следующую главу.
Глава девяносто первая
Баочань, поощряя разврат, пытается обольстить молодого человека;
Баоюй, запутавшись в сетях сомнений, рассуждает об истинах буддийского учения
Итак, под окном Сюэ Кэ кто-то рассмеялся, молодой человек вздрогнул от неожиданности и в голове мелькнула мысль: «Это Баочань или Цзиньгуй. Не буду откликаться!»
Он долго прислушивался, но стояла тишина.
Не решаясь прикоснуться к вину и фруктам, он запер дверь и собрался лечь спать, как вдруг зашуршала бумага на окне. А надо вам сказать, что Баочань смутила покой Сюэ Кэ, и сердце его неистово заколотилось. Что же делать? Он снова прислушался — нигде ни звука. «Померещилось», — подумал Сюэ Кэ, овладев собой, сел к лампе, протянул руку к блюду с фруктами, взял один и повертел в руке, внимательно разглядывая. Вдруг он заметил, что бумага на окне увлажнилась, и, подойдя ближе, услышал, как кто-то на нее снаружи шумно подул. Сюэ Кэ отпрянул назад, а под окном раздался смешок. Сюэ Кэ быстро погасил лампу и лег в постель, стараясь не дышать.
— Почему вы не отведали вина и фруктов, второй господин? — послышался за окном тихий голос.
Сюэ Кэ показалось, что это Баочань, и он притворился спящим. Наступило молчание, но вскоре снова раздался голос, в нем звучали нотки досады:
— И откуда только берутся в Поднебесной такие жалкие людишки?!
Нет, это не Баочань, скорее Цзиньгуй. Ясно, что они действуют заодно. До пятой стражи не мог Сюэ Кэ уснуть, все ворочался на постели. А едва рассвело, послышался стук в дверь.
— Кто там? — спросил Сюэ Кэ.
Ответа не последовало.
Сюэ Кэ открыл дверь. Перед ним стояла Баочань, неприбранная, в плотно облегающей кофте, перехваченной зеленым поясом, в темно-красных узких штанах и красных туфлях с узорами.
Баочань нарочно не стала приводить себя в порядок и поспешила к Сюэ Кэ пораньше, чтобы незамеченной унести блюдо с фруктами. Стоило Сюэ Кэ увидеть девушку, томную, в живописном наряде, как сердце его дрогнуло, и он улыбнулся:
— Что это вы в такую рань встали?
Баочань залилась румянцем, но ничего не ответила, собрала фрукты, сложила на блюдо и унесла.
Сюэ Кэ понял, что Баочань обижена за вчерашнее, и подумал: «Ну и пусть! По крайней мере приставать больше не будет».
Придя немного в себя, он умылся и решил день-другой посидеть дома. Отдохнуть и не показываться на глаза друзьям Сюэ Паня, которые не давали ему покоя. Пронюхав, что всеми делами теперь ведает Сюэ Кэ, человек молодой и неискушенный, они решили извлечь из этого выгоду. То добивались всяких мелких поручений, связанных с делом Сюэ Паня, то составляли бумаги, заводили знакомства с письмоводителями из ямыня, обещая их подкупить. Некоторые советовали Сюэ Кэ воспользоваться деньгами Сюэ Паня, шли на прямое вымогательство, на клевету.
Сюэ Кэ всячески избегал встреч с этими проходимцами, но обострять с ними отношения не решался, предпочел укрыться дома и ждать решения вышестоящих инстанций. Однако рассказывать об этом подробно мы не будем.
Между тем Цзиньгуй с нетерпением ждала Баочань, которую послала к Сюэ Кэ с вином и фруктами. Баочань вернулась и рассказала все, как было. Цзиньгуй поняла, что затея ее не удалась, и расстроилась. Однако виду не подала — чего доброго, Баочань станет над ней насмехаться — и переменила тему разговора. Но от намерения своего отказываться не собиралась.
Баочань чувствовала, что Сюэ Пань вряд ли вернется домой и надо как-то устраивать свою жизнь, но от Цзиньгуй свои планы скрывала. Неспроста вызвалась она пойти к Сюэ Кэ, это был прекрасный случай прибрать его к рукам. Соперничества госпожи Баочань не боялась. Однако завлечь в сети Сюэ Кэ оказалось не так-то легко, и Баочань действовала осторожно, в то же время подзадоривая Цзиньгуй быть настойчивее.
Сюэ Кэ своей робостью несколько разочаровал Баочань, и она решила ничего не предпринимать, пока не выяснит намерений Цзиньгуй.
Когда Баочань поняла, что Цзиньгуй готова отказаться от своей затеи, ей ничего не оставалось, как отправиться спать.
Но сон не шел к ней. Всю ночь она думала и, наконец, нашла выход: она встанет пораньше, пойдет к Сюэ Кэ неприбранная, в вызывающем наряде, притворится обиженной и совершенно равнодушной. Если Сюэ Кэ пожалеет о случившемся, значит, как говорится, он «повернул лодку к берегу» и теперь у нее в руках.
Однако Сюэ Кэ и не думал раскаиваться и вел себя так же, как накануне вечером, не поддаваясь соблазну. Тут Баочань рассердилась не на шутку, собрала фрукты и ушла, а вино оставила в качестве предлога, чтобы снова зайти.
Едва Баочань вернулась, как Цзиньгуй спросила:
— Ты никого не встретила по пути?
— Нет, не встретила, — отвечала Баочань.
— Второй господин тебя ни о чем не спрашивал?
— Ни о чем.
Цзиньгуй тоже всю ночь не спала, пытаясь что-то придумать, и, когда выслушала Баочань, в голове мелькнула мысль: «Можно обмануть кого угодно, только не Баочань. Придется делить с ней Сюэ Кэ, тогда, по крайней мере, она не будет мешать! Тем более что ходить к нему я не могу, надо прибегать к ее услугам. Уж лучше составить общий план действий».
— Ну, что скажешь? — спросила она служанку. — Какое впечатление производит на тебя второй господин?
— Дурак дураком, — ответила Баочань. — Не оправдал он ваших надежд, госпожа! — Баочань усмехнулась. — Потому я и говорю, что дурак!
— Что значит не оправдал надежд, ну-ка, говори! — вспыхнула Цзиньгуй.
— Не притронулся к угощению, которое вы ему послали! Вот что это значит! Неблагодарный!
Она лукаво глянула на Цзиньгуй.
— Что за глупые намеки! — засмеялась Цзиньгуй. — Я послала ему угощение в знак благодарности за то, что он, сил не щадя, старается выручить нашего господина. Я сама пошла бы, но послала тебя, чтобы не вызывать лишних толков и подозрений. Не понимаю, что значат твои слова!
— Вы чересчур мнительны, госпожа! — воскликнула Баочань. — Я — ваша служанка и не могу думать иначе, чем вы! Главное — все соблюсти в тайне, чтобы не нарваться на неприятности.
Цзиньгуй смутилась и покраснела.
— Дрянная девчонка! Он, видно, самой тебе приглянулся, вот ты и прячешься за мою спину, строишь всякие планы!
— Как вы могли такое подумать! — притворившись возмущенной, вскричала Баочань. — Но от вас я все готова стерпеть. Если он нравится вам, я скажу, что надо делать. Знаете пословицу: «Крыса не откажется от куска масла»? Второй господин боится, как бы все не раскрылось. Поэтому, госпожа, торопиться не следует. Старайтесь все время быть поближе к нему, расставляйте сети там, где он и не ждет. Оказывайте ему знаки внимания, ничего в этом странного нет. Ведь он вам доводится деверем и к тому же не женат. А когда он захочет отблагодарить вас за доброту, пригласите его на угощение, мы вместе напоим его, и ему некуда будет деваться. А захочет сбежать, вы поднимете шум, скажете, будто он заигрывал с вами. Он, конечно, испугается и будет согласен на все. А откажется — значит, он не мужчина и жалеть не о чем. Что вы на это скажете, госпожа?
— Ах ты дрянь! — презрительно усмехнулась Цзиньгуй. — Не одного мужчину, видно, совратила. То-то, я смотрю, Сюэ Пань прилип к тебе!
— Что вы, госпожа! — обиженно поджав губы, отвечала Баочань. — Для вас же стараюсь, а вы не верите!
С того дня в доме наступила тишина. Цзиньгуй больше не скандалила, все ее помыслы устремлены были к Сюэ Кэ.
Через некоторое время Баочань пришла за чайником, вела себя сдержанно, и в душу Сюэ Кэ снова закралось сомнение, не ошибся ли он в этой девушке и в ее госпоже. Ведь если они против него ничего не замышляют, значит, он оскорбил их в лучших чувствах! Сюэ Кэ уже готов был раскаяться.
Два дня прошли спокойно. При встречах с Сюэ Кэ Баочань проходила, скромно потупившись. Зато Цзиньгуй буквально обжигала его взглядом, жарким, как угли в жаровне, и Сюэ Кэ становилось не по себе.
Между тем Баочай и ее мать не переставали удивляться перемене, происшедшей с Цзиньгуй. Она ни с кем не ссорилась, напротив — была сама любезность.
Не скрывая радости, тетушка Сюэ думала: «Сразу после свадьбы на девушку наверняка нашло наваждение, и это все время портило жизнь. Хорошо еще, что родственники нам помогают в несчастье с Сюэ Панем, да и у нас самих есть деньги. Может быть, удастся его спасти. И добрый знак тому — перемена в характере его жены».
Словом, тетушка Сюэ считала чудом то, что произошло с Цзиньгуй, и однажды, после обеда, пошла ее навестить, взяв с собой служанку Тунгуй.
Но едва они вошли, как услышали доносившийся из комнаты Цзиньгуй мужской голос.
— Госпожа, матушка пришла вас навестить! — громко произнесла Тунгуй, желая предупредить молодую женщину.
Тетушка Сюэ собралась войти в дом, когда вдруг заметила, что кто-то спрятался за дверь. Тетушка вздрогнула и попятилась назад.
— Входите, пожалуйста, матушка! — пригласила ее Цзиньгуй. — Садитесь, тут посторонних нет. Это мой названый брат. Живет он в деревне и не привык бывать на людях. Он только сегодня приехал и не успел навестить вас и справиться о здоровье.
— Шурину моего сына незачем прятаться! — заметила тетушка Сюэ.
Цзиньгуй позвала молодого человека. Тот робея вошел и поклонился тетушке. Тетушка приветствовала его и пригласила сесть. Завязалась беседа.
— Когда вы приехали? — поинтересовалась тетушка.
Ся Сань, так звали молодого человека, стал объяснять:
— Моя названая мать объявила меня своим сыном в позапрошлом месяце — в доме у нее нет мужчин и некому присматривать за хозяйством. В столицу я приехал третьего дня и нынче утром пришел навестить старшую сестру.
Молодой человек не вызывал никаких подозрений, и тетушка Сюэ, побеседовав с ним, собралась уходить, сказав:
— Вы посидите, а мне пора! Цзиньгуй! Угости брата как следует, ведь он у нас в доме впервые!
Цзиньгуй кивнула, и тетушка Сюэ удалилась.
Тогда Цзиньгуй сказала Ся Саню:
— Не беспокойся, ты мой брат и можешь оставаться здесь совершенно открыто, второму господину не к чему будет придраться! А сейчас сбегай, пожалуйста, в лавку, я скажу тебе, что надо купить. Смотри только, чтобы тебя никто не заметил.
— Не волнуйся, все будет в порядке, — ответил Ся Сань. — Давай деньги, и я куплю все, что захочешь.
— Ладно, не болтай лишнего, — засмеялась Цзиньгуй, — а то поставишь меня в дурацкое положение!
Цзиньгуй пригласила Ся Саня вместе поужинать, потом сказала, что он должен купить, напутствовала на дорогу, и молодой человек ушел.
Теперь Ся Сань почти каждый день появлялся в доме. Даже пожилые и опытные привратники, зная, что он доводится шурином господину Сюэ Паню, пропускали его, не докладывая госпожам.
С тех пор и начались в доме всякие происшествия, но о них мы расскажем позже.
В один прекрасный день пришло письмо от Сюэ Паня, и Баочай прочла его тетушке Сюэ.
«В уездной тюрьме, — писал Сюэ Пань, — я не терплю никаких лишений, так что не беспокойтесь обо мне, матушка!
Вчера уездный письмоводитель мне сообщил, что приговор по моему делу уже вынесен в области, и я понял, что наши хлопоты не пропали даром. Разве мог я предполагать, что в округе, куда переслали дело, отменят решение суда?
К счастью, главный уездный письмоводитель оказался хорошим человеком и составил ответную бумагу, опротестовав решение окружного суда. В ответ на это из округа пришло письмо с предостережением начальнику уезда.
В окружных инстанциях заинтересовались моим делом и хотят переслать его высшему начальству. Это может для меня плохо кончиться. Так произошло, видимо, потому, что вы не заручились поддержкой окружного начальства.
Как только получите это письмо, матушка, попросите кого-нибудь походатайствовать за меня перед начальником округа! И пусть брат Сюэ Кэ поскорее приезжает! Иначе меня отправят в округ! Денег не жалейте! Прошу вас, не медлите!»
Слушая письмо, тетушка Сюэ всплакнула. Баочай и Сюэ Кэ стали утешать ее:
— Не беспокойтесь, матушка! Все образуется, не надо только медлить!..
Тетушка Сюэ не знала, как поступить, и велела Сюэ Кэ ехать не мешкая к Сюэ Паню. Она приказала собрать необходимые вещи, отвесить серебро и велела одному из приказчиков сопровождать сына.