Цао Сюэцинь. Сон в красном тереме. Т. 3. Гл. LXXXI – СХХ.

   Почуяв в Баочань опасную соперницу, Цзиньгуй уже раскаивалась, что свела ее с Сюэ Панем. Выпив однажды вина, она позвала Баочань, велела приготовить отрезвляющий отвар и как бы между прочим спросила:
   — Куда это третьего дня ездил твой господин?
   — Откуда мне знать?! — огрызнулась Баочань. — Уж если он вам, госпожа, не сказал, неужели мне скажет?!
   — Какая я госпожа! — воскликнула Цзиньгуй. — У меня все отобрали, всего лишили. Того не тронь, этого не задень — у каждого находится защитник! Так что незачем мне лезть на рожон, как говорится, «ловить вшей у тигра». Даже ты, моя служанка, грубишь, обрываешь меня на полуслове, — так уж лучше придушила бы сразу! Тогда вы с Цюлин станете госпожами! А то я, будто назло, живу и живу, стою на вашем пути!
   Баочань вышла из себя и, тараща глаза на Цзиньгуй, заорала:
   — Не вам говорить, не мне слушать подобные глупости, госпожа! Ничего такого я не думала, и вы это хорошо знаете! Может, вы и боитесь кого-нибудь тронуть, только не ничтожных служанок, и нечего на нас срывать свою злость! Будто вам неизвестно, что в доме творится! Да вы это лучше меня знаете!
   Она заплакала в голос. Цзиньгуй, не владея собой, вскочила с кана и бросилась на Баочань с кулаками.
   Но Баочань переняла уловки хозяйки. Она вопила, что ее бьют, звала на помощь, хотя Цзиньгуй пальцем ее не тронула, только перевернула все вверх дном и перебила посуду.
   В это время, надобно вам сказать, тетушка Сюэ находилась в комнате Баочай и, услышав шум, приказала:
   — Сянлин, пойди взгляни, что там творится, и передай, чтобы угомонились!
   — Не надо Сянлин туда ходить, мама, — вмешалась Баочай. — Разве ей с ними справиться? Ее появление только подольет масла в огонь.
   — В таком случае я сама пойду, — заявила тетушка Сюэ.
   — Вам тоже не стоит ходить — пусть скандалят, — проговорила Баочай. — На них нет управы!
   — Нет, так не годится! — возмутилась тетушка Сюэ и, взяв с собой служанку, решительно направилась в комнату Цзиньгуй. Пришлось Баочай последовать за матерью.
   — А ты останься! — приказала она Сянлин.
   — Что у вас тут происходит? — крикнула тетушка Сюэ, подойдя к комнате Цзиньгуй. — Перевернули все вверх дном. Разве подобает так себя вести? А услышат люди, негодницы вы этакие? Ведь осудят!
   — А мне нечего бояться! — крикнула в свою очередь Цзиньгуй. — Это у вас все вверх дном, не поймешь, где хозяева, где слуги, где старшие жены, где наложницы! В нашей семье ничего подобного не было! Я не вынесу таких оскорблений!
   — Старшая сестра, — попыталась вразумить ее Баочай, — мама пришла на шум. И не придавай значения тому, что она сказала «вы», не делая различия между невесткой и служанкой. Объясни, в чем дело, и давай жить в мире, чтобы не волновать маму.
   — Вот именно! — промолвила тетушка Сюэ. — Объясни, что случилось, а потом разберемся, в чем я виновата!
   — Ах, дорогая барышня! — насмешливо воскликнула Цзиньгуй. — Ты такая мудрая, такая добродетельная! У тебя наверняка будет хороший муж, а у твоей матери хороший зять, тебе не придется жить вдовой при живом муже, как живу я. Некому за меня вступиться, все только обижают. Хитрить я не умею, говорю все прямо, так что ты уж не придирайся к словам. Даже родители меня не поучали. А до моих служанок тебе и подавно нет дела!
   Баочай и растерялась и рассердилась, к тому же ей стало обидно за мать.
   — Прошу тебя, сестра, не говори лишнего! — сдерживая закипавший в душе гнев, произнесла она. — Кто к тебе придирается? Кто обижает? Даже Цюлин я ни разу не обидела!
   Тут Цзиньгуй совсем разошлась, заколотила ногами по кану, зарыдала:
   — Где уж мне равняться с Цюлин? Я не стою даже земли, которую она топчет ногами! Она живет здесь давно, знает все твои тайны, а главное — умеет льстить. Я же приехала недавно, а льстить вообще не умею! Да что об этом толковать! Много ли в Поднебесной девушек, которым судьба даровала счастье стать гуйфэй! Я дам тебе хороший совет. Не выходи замуж за дурака, чтобы при живом муже не остаться вдовой! Пусть мой пример послужит тебе уроком!
   Тут уж тетушка Сюэ не могла сдержаться.
   — Я не защищаю свою дочь, — произнесла она, гордо выпрямившись. — Она старалась тебя успокоить, а ты ее — уколоть. Уж лучше задушила бы меня, чем ее обижать. Может, тебе от этого легче станет!
   — Мама, — сказала Баочай, — вам вредно волноваться! Мы хотели успокоить сестру, а рассердили ее еще больше и сами расстроились. Лучше уйдем, а когда сестра перестанет гневаться, поговорим с нею. И ты угомонись, хватит шуметь, — обратилась Баочай к Баочань.
   И они с тетушкой Сюэ вышли. Едва миновали двор, как увидели девочку-служанку матушки Цзя, вместе с Цюлин она шла им навстречу.
   — Ты откуда? — спросила служанку тетушка Сюэ. — Как чувствует себя старая госпожа?
   — Старая госпожа здорова, — отвечала девочка. — Она справляется о вашем здоровье и благодарит за фрукты, которые вы ей третьего дня прислали, еще она просит передать поздравления барышне Баоцинь.
   — Давно пришла? — спросила девочку Баочай.
   — Давно, — ответила та.
   Тетушка Сюэ подумала, что девочка слышала их разговор с Цзиньгуй.
   — У нас в доме только что был скандал, — краснея, произнесла она, — не умеем жить как порядочные люди! Ты, наверное, все слышала, и теперь над нами будут смеяться.
   — Что вы, госпожа! — проговорила девочка. — Есть ли дом, где, как говорится, тарелки и чашки не бьются друг о друга?! Стоит ли, госпожа, придавать значение таким пустякам!
   Девочка прошла с тетушкой Сюэ в комнату, посидела немного и ушла.
   Баочай позвала было Цюлин, чтобы дать ей кое-какие приказания, но тетушка Сюэ вдруг вскрикнула:
   — Ой, в боку закололо!
   И тут же опустилась на кан. Баочай и Цюлин испугались, не зная, что делать.
   Если вас интересует, что произошло дальше, прочтите следующую главу.

Глава восемьдесят четвертая

Проверив знания Баоюя, заводят речь о его женитьбе;

навестив заболевшую Цяоцзе, Цзя Хуань вызывает ненависть

 
   Цзиньгуй так рассердила тетушку Сюэ, что у той начались колики в боку. Баочай сразу поняла, в чем причина болезни. Не дожидаясь врача, она велела купить несколько цяней лекарственной травы гоутэн, приготовила крепкий отвар и дала матери выпить. Затем вместе с Цюлин принялась растирать больной ноги и грудь. Вскоре тетушке Сюэ полегчало.
   Надобно вам сказать, что тетушка и в самом деле была не на шутку рассержена и огорчена. Мало того что Цзиньгуй невесть что творила, так она еще незаслуженно оскорбляла Баочай, и той приходилось терпеть. Баочай не уставала успокаивать мать, и тетушка Сюэ вскоре уснула.
   Когда она проснулась, Баочай ей сказала:
   — Не принимайте близко к сердцу всякие пустяки, мама! А поправитесь, поезжайте к старой госпоже во дворец Жунго, рассейтесь! Мы с Цюлин присмотрим за домом. Надеюсь, невестка образумится.
   — Дня через два, пожалуй, съезжу, — согласилась тетушка Сюэ.
 
   Тем временем в дом пришла радость — Юаньчунь выздоровела. Придворные евнухи по повелению государыни привезли в награду деньги и подарки всем родственникам за то, что они так пеклись о Юаньчунь, навещали ее. В перечне даров было точно указано, что кому предназначается.
   Евнухов поблагодарили за оказанную милость, напоили чаем, и те уехали.
   После этого все собрались у матушки Цзя, стали шутить и смеяться, как вдруг вошла служанка и доложила:
   — Мальчики-слуги сказали, что старшего господина Цзя Шэ приглашают во дворец Нинго по важному делу.
   Цзя Шэ почтительно поклонился матушке Цзя и вышел. Тут матушка Цзя обратилась к Цзя Чжэну:
   — Совсем забыла! Наша государыня очень заботится о Баоюе и недавно о нем справлялась.
   — А Баоюй вместо благодарности ленится, не хочет учиться! — с улыбкой произнес Цзя Чжэн.
   — Но мне известно, что Баоюй сделал большие успехи в учебе, даже стал писать сочинения, — возразила матушка Цзя. — Так я и велела передать государыне.
   — Что вы, — снова улыбнулся Цзя Чжэн, — какие там успехи!
   — Вспомни, — стояла на своем матушка Цзя, — когда ты брал его с собой и велел писать стихи, разве он не справлялся? Ведь Баоюй совсем еще юный, а учиться надо постоянно, сразу всего не постигнешь. Не зря говорят: «Сколько ни съешь в один присест, не располнеешь».
   — Вы совершенно правы, — поддакнул Цзя Чжэн.
   — Раз зашел разговор о Баоюе, — промолвила матушка Цзя, — мне хотелось бы поговорить об одном деле. Не пора ли подыскать Баоюю невесту? Брак — дело всей жизни, и нужно все хорошенько обдумать. Ни родство, ни богатство не имеют значения, главное, чтобы невеста была доброй и миловидной.
   — Вы правы, матушка, — сказал Цзя Чжэн, — но так же важно, чтобы сам Баоюй вел себя достойно. Иначе он загубит жизнь будущей жены, как сорная трава — цветы. И останется лишь глубоко сожалеть об этом!
   — Говоря по справедливости, женитьба сына — дело родителей, так стоит ли мне беспокоиться? — недовольным тоном произнесла матушка Цзя. — Что говорить, Баоюй вырос у меня на глазах. Я люблю его больше других детей и, возможно, избаловала. И все же считаю, что и собой он хорош, и нрава доброго, так что вряд ли способен загубить чью-либо жизнь, как ты говоришь. Может быть, я пристрастна, но мне кажется, Баоюй по своим достоинствам намного превосходит Цзя Хуаня. Или вы с женой думаете иначе?
   Цзя Чжэн виновато улыбнулся и промолвил:
   — Вы, матушка, умудрены опытом и хорошо разбираетесь в людях. Возможно, я чересчур строг к Баоюю или же, как говорят древние, «не знаю достоинств собственного сына».
   Матушка Цзя усмехнулась.
   — Ты уже не молод, занимаешь высокую должность, пора бы набраться опыта, — промолвила она. И, в упор поглядев на госпожу Син и госпожу Ван, добавила: — У моего сына было в детстве еще больше странностей, чем у Баоюя, лишь после женитьбы он образумился. А к своему сыну строг сверх меры. Да Баоюй более обходителен с людьми, чем отец! Лучше их понимает.
   Госпожи Син и Ван с улыбкой заметили:
   — Шутить изволите, госпожа!
   Пришли девочки-служанки и тихонько доложили Юаньян, что ужин готов.
   — О чем вы там шепчетесь? — поинтересовалась матушка Цзя и, узнав, что ужин готов, распорядилась: — Пусть все идут ужинать, а со мной останутся Фэнцзе и жена Цзя Чжэня.
   Цзя Чжэн, госпожи Син и Ван стали было помогать накрывать на стол, но матушка Цзя велела им уходить.
 
   Госпожа Син отправилась к себе, пошли домой и госпожа Ван с Цзя Чжэном. По дороге Цзя Чжэн говорил жене:
   — Матушка так любит Баоюя, что он должен оправдать ее надежды, стать настоящим ученым, прославиться, а также сделать счастливой свою будущую жену.
   — Совершенно с вами согласна, — ответила госпожа Ван.
   Цзя Чжэн послал девочку-служанку передать Ли Гую:
   — Как только Баоюй вернется из школы и поест, пусть немедля идет ко мне. Я хочу с ним поговорить.
   Ли Гуй все в точности передал Баоюю, когда тот вернулся из школы, но Баоюй все же пошел навестить бабушку, после чего наспех поел и побежал к отцу.
   Войдя в кабинет, он справился о здоровье отца и молча встал в сторонке — само смирение.
   — Я давно собирался поговорить с тобой, только мешали дела, — начал Цзя Чжэн. — Ты мне как-то рассказывал, что учитель велел тебе месяц заниматься толкованием канонов, а потом приступить к сочинениям. Прошло два месяца — ты начал писать сочинения?
   — Три раза писал, — ответил Баоюй. — Но учитель сказал: «Когда как следует научишься писать сочинения, доложишь отцу, а пока не надо». Потому я и не сказал вам.
   — А на какую тему? — поинтересовался Цзя Чжэн.
   — Первая тема: «В пятнадцать лет стремлюсь учиться», вторая: «Если люди тебя не знают, не сердись на них» — и третья: «Тогда обращаются к Мо-цзы».
   — Черновики есть? — спросил Цзя Чжэн.
   — Я все переписал набело, и учитель сделал исправления, — ответил Баоюй.
   — Сочинения дома?
   — Нет, в школе.
   — Скажи, чтобы принесли, я хочу посмотреть.
   Баоюй вышел и приказал слугам:
   — Пусть Бэймин сходит в школу и принесет тетрадь с надписью «Учебные задания». Она в ящике моего стола.
   Бэймин мигом сбегал, и Баоюй почтительно вручил тетрадь отцу. Цзя Чжэн полистал ее и, увидев на одной из страниц заголовок «В пятнадцать лет стремлюсь учиться», стал читать. Первая строка, поясняющая тему, в изложении Баоюя гласила: «Мудрец всегда стремился к учению, это стремление появилось у него с самого детства». Рукой учителя Дайжу было зачеркнуто «с самого детства» и написано «с пятнадцати лет».
   — Словом «детство» ты и показал, что не понимаешь темы, — заметил Цзя Чжэн. — Ведь детство — это от рождения до шестнадцати лет. А мудрец говорит, что учиться надо всю жизнь, постоянно углубляя знания — в пятнадцать, тридцать, сорок, пятьдесят, шестьдесят и семьдесят лет. Поэтому учитель и исправил «с самого детства» на «с пятнадцати лет».
   Дойдя до зачеркнутой Цзя Дайжу фразы «Нерадивость к учению часто встречается у людей», Цзя Чжэн покачал головой и сказал:
   — Эта фраза свидетельствует не только о твоей незрелости, но и о равнодушии к знаниям, что недопустимо для истинного ученого.
   Затем шла фраза: «Мудрец стремился к знаниям в пятнадцать лет, явление поистине редкое».
   — А здесь вообще бессмыслица!
   Цзя Чжэн просмотрел исправления учителя Дайжу. Его рукой было написано: «Почти все учатся. Но мало кто со всем усердием стремится к знаниям. Даже мудрец в пятнадцатилетнем возрасте не отличается настоящим усердием».
   — Понимаешь, почему это место следовало исправить? — спросил Цзя Чжэн.
   — Понимаю.
   Цзя Чжэн стал просматривать сочинение на тему: «Если люди тебя не знают, не сердись на них».
   Здесь он сперва прочел исправления Дайжу: «Тот, кто не сердится на людей, если они чего-то не знают, всегда сохраняет хорошее настроение», пробежал глазами зачеркнутый текст и обратился к Баоюю:
   — Что это ты написал? «Тот, кто не сердится на других, и есть настоящий ученый». Первая часть фразы у Кун-цзы целиком построена на сочетании «не сердись», а вторая часть сочинения говорит о совершенном человеке. Чтобы эта часть соответствовала заданной теме, нужно было написать так, как исправил учитель. К тому же необходимо, чтобы вторая часть фразы разъясняла первую, только в этом случае не будут нарушаться правила составления таких сочинений. Тебе следовало поглубже проникнуть в смысл, заключенный в теме.
   Баоюй не смел возражать и только поддакивал.
   Цзя Чжэн снова углубился в чтение:
   — «Нет никого, кто бы не сердился на людей, если они чего-то не знают. Учитель же не сердился на людей, если кто-то чего-то не знал, и радовался, если его собеседник обладал знаниями. Как же достигнуть этого?»
   Последняя фраза «Разве это не настоящий ученый?» была написана Баоюем.
   — Здесь у тебя та же ошибка, что и в первой фразе, — заметил Цзя Чжэн. — Исправление на первый взгляд незначительное, но сразу проясняет тему.
   Третье сочинение было озаглавлено «Тогда обращаются к Мо-цзы».
   Прочитав заголовок, Цзя Чжэн немного подумал и спросил Баоюя:
   — Неужели ты дошел до этого места?
   — Учитель сказал, что Мэн-цзы более легок для понимания, — отвечал Баоюй, — и велел мне заняться сначала толкованием его сочинений. Третьего дня я полностью их закончил. А сейчас мы приступили к изучению «Изречений» Кун-цзы.
   Цзя Чжэн прочел пояснение к теме, в нем не было серьезных исправлений.
   «Говорят, будто не к кому обращаться за объяснениями, кроме Ян Хо!»
   — Вторая фраза, пожалуй, неплоха, — заметил Цзя Чжэн, читая дальше: — «Пусть даже некоторые не желали обращаться к Мо-цзы, все равно его учение распространилось почти по всей Поднебесной, и тот, кто отрицал учение Ян Хо, неизбежно обращался к Мо-цзы». Это тоже ты сам написал?
   — Сам, — ответил Баоюй.
   — Впрочем, ничего особенного в этой фразе нет, — заметил Цзя Чжэн, — на первый раз сойдет. В позапрошлом году, когда я ездил по делам государственных экзаменов, то предложил тему для сочинений из раздела «Только ученые способны на это». Экзаменующиеся оказались неспособны что-либо добавить к этому разделу и предпочли для легкости просто переписать его по памяти. Ты этот раздел читал?
   — Читал, — ответил Баоюй.
   — Так вот, напиши сочинение на эту тему, только самостоятельно, не повторяя предшественников, — велел Цзя Чжэн. — А сейчас напиши вступление к теме!
   Баоюй опустил голову и задумался. Цзя Чжэн заложил руки за спину и стоял, прислонившись к дверям. Мимо пробегал мальчик-слуга, но, увидев Цзя Чжэна, оробел и встал навытяжку.
   — Тебе чего? — спросил Цзя Чжэн.
   — К старой госпоже приехала госпожа Сюэ, — сказал мальчик, — и вторая госпожа Фэнцзе велела мне передать на кухню, чтобы приготовили угощение.
   Цзя Чжэн ничего не ответил, и мальчик побежал дальше.
 
   После того как Баочай ушла жить домой, Баоюй часто о ней думал и очень скучал. Поэтому, услыхав о приезде тетушки Сюэ, он решил, что с нею приехала Баочай, и ему так захотелось скорее освободиться, увидеть ее, что, набравшись смелости, он сказал отцу:
   — Я придумал вступление, только не знаю, понравится ли вам.
   — Говори!
   — Не обязательно стать ученым, главное — не стремиться к наживе.
   — Неплохо, — кивнул Цзя Чжэн. — Отныне, если будешь писать сочинения, четко разграничивай понятия, и лишь когда постигнешь мысль мудреца, берись за кисть. Бабушка знает, что ты у меня?
   — Знает, — ответил Баоюй.
   — Иди к ней, — сказал Цзя Чжэн.
   — Слушаюсь.
   Выйдя из кабинета и миновав ворота, Баоюй со всех ног помчался к матушке Цзя. Бэймин едва поспевал за ним, крича:
   — Не торопитесь, споткнетесь! Отец увидит!
   Но Баоюй, будто не слыша, продолжал бежать. Добежав до ворот дома матушки Цзя, он услышал доносившиеся из комнаты голоса и смех. Там были госпожа Ван, Фэнцзе и Таньчунь. Девочки-служанки отодвинули дверную занавеску и потихоньку сообщили Баоюю:
   — Ваша тетушка пожаловала.
   Баоюй справился о здоровье тетушки Сюэ, поклонился матушке Цзя.
   — Почему ты так поздно? — спросила матушка Цзя.
   Баоюй рассказал, как отец проверял его сочинения, как велел придумать вступление к сочинению на заданную тему. Матушка Цзя просияла улыбкой.
   — А где сестра Баочай? — спросил Баоюй.
   — Твоя сестра не смогла приехать, — ответила тетушка Сюэ, — они с Цюлин остались дома.
   На душе у Баоюя стало тоскливо, но сразу уйти он счел неудобным.
   В это время накрыли на стол. Матушка Цзя и тетушка Сюэ заняли места во главе стола. Затем сели Таньчунь и все остальные.
   — А Баоюй где сядет? — поинтересовалась тетушка Сюэ.
   — Рядом со мной, — отвечала матушка Цзя.
   Но Баоюй сказал:
   — Отец велел мне сразу после еды идти к нему, поэтому я поел и больше не хочу.
   — Тогда ты, Фэнцзе, садись рядом со мной, — промолвила матушка Цзя. — Твоя свекровь нынче постится, и твоих услуг ей не понадобится.
   — Да, да! Садись с бабушкой и тетей, — поддакнула госпожа Ван, — у меня пост.
   Фэнцзе поблагодарила за оказанную ей честь и, когда девочки-служанки расставили на столе кубки и разложили палочки для еды, наполнила кубки вином и заняла свое место.
   Все выпили, и матушка Цзя обратилась к тетушке Сюэ:
   — Вы, если я не ослышалась, Сянлин почему-то назвали Цюлин. И служанки ее так зовут. Что это вам ни с того ни с сего вздумалось имя ей изменить?
   Тетушка Сюэ покраснела, тяжело вздохнула.
   — Ох, почтенная госпожа, лучше не вспоминать об этом! С тех пор как мой Сюэ Пань женился на этой дерзкой девчонке, дня не проходит без скандала! Я сколько раз увещевала ее — упряма как ослица, слушать ничего не желает. Мне с ней не сладить. Пришлось махнуть рукой. Не понравилось ей имя Сянлин, взяла да и переменила на Цюлин!
   — Что же ей не понравилось? — удивилась матушка Цзя.
   — Стыдно рассказывать, — ответила тетушка. — Но перед вами, почтенная госпожа, я не стану таиться! Дело в том, что имя девочке дала Баочай, так Цзиньгуй ей назло его изменила.
   — Без всякой причины? — изумилась матушка Цзя.
   Тетушка Сюэ вытерла слезы и со вздохом ответила:
   — Неужели вы, почтенная госпожа, ничего не знаете! Эта женщина все время придирается к Баочай. Скандал разыгрался как раз в то время, когда от вас пришла служанка!
   — Да, я посылала служанку, когда узнала, что вы заболели, справиться о вашем здоровье, — промолвила матушка Цзя. — А вообще-то я посоветовала бы не обращать внимания на всякие мелочи. Сын ваш женился недавно, пройдет время, и все образуется. Баочай добрая, кроткая, а умом некоторым взрослым не уступит. Служанка рассказала, что у вас там произошло, так мы все хвалили Баочай. На сто девушек едва ли найдется одна такая! Захваливать ее я не хочу, но выйдет замуж, свекор и свекровь на нее не нарадуются, а слуги во всем будут повиноваться.
   Баоюй, искавший предлога как-нибудь улизнуть, когда речь зашла о Баочай, стал прислушиваться.
   Тетушка Сюэ между тем говорила:
   — Все это пустое. Девушка есть девушка — чего от нее ждать? А вот что сын непутевый — плохо. Того и гляди напьется, в беду попадет. Счастье еще, что господа Цзя Чжэнь и Цзя Лянь его опекают.
   — Вам, тетушка, незачем волноваться! — сказал Баоюй. — Старший брат Сюэ Пань водит дружбу с торговцами, а это люди солидные. В какую же беду он может попасть?
   — Ну, раз ты так считаешь, значит, и в самом деле можно не беспокоиться, — со смехом отвечала тетушка Сюэ.
   После ужина Баоюй попрощался с матушкой Цзя и поспешил домой, чтобы немного почитать.
   Девочки-служанки подали чай. В это время к матушке Цзя подошла Хупо и прошептала что-то на ухо.
   — Пойди посмотри, что случилось с твоей Цяоцзе, — обратилась матушка Цзя к Фэнцзе.
   — Мне только что сказала Пинъэр, что послала за вами девочку-служанку, — повернувшись к Фэнцзе, произнесла Хупо. — Цяоцзе захворала.
   — Поторопись же, — сказала матушка Цзя. — Тетушка не чужая, простит тебя.
   Фэнцзе попрощалась и вышла.
   — Я тоже сейчас приду, — проговорила вслед Фэнцзе госпожа Ван. — Дети обычно отличаются слабым здоровьем, и нечего шум поднимать, пусть лучше служанки следят за тем, чтобы кошки и собаки не тревожили девочку. Особенно часто болеют дети в богатых семьях — они изнежены.
   После ухода Фэнцзе тетушка Сюэ стала расспрашивать о Дайюй.
   — Девочка она хорошая, только очень впечатлительная, все принимает чересчур близко к сердцу, — отвечала матушка Цзя, — вот и сгубила здоровье. Умом и характером она очень похожа на Баочай, но в доброте и умении обходиться с людьми уступает ей.
   Тетушка Сюэ произнесла для приличия еще несколько фраз и стала прощаться.
   — Вам пора отдыхать, почтенная госпожа, — сказала она, — а мне — домой, ведь Баочай и Сянлин одни. Кстати, по пути мы с сестрой навестим Цяоцзе.
   — Вот и хорошо! — промолвила матушка Цзя. — Вы достаточно опытны, и девочке будут полезны ваши советы.
   Тетушка Сюэ теперь уже окончательно попрощалась и в сопровождении госпожи Ван вышла, направившись к дому Фэнцзе.
 
   Цзя Чжэн между тем остался очень доволен успехами Баоюя в учебе и отправился к друзьям поболтать. Зашла речь о Баоюе, и Ван Эрдяо, друг Цзя Чжэна, по прозвищу Цзомэй, замечательный игрок в шахматы, недавно приехавший в столицу, сказал:
   — На мой взгляд, второй господин Баоюй преуспел в науках!
   — Да разве это успехи?! — скромно отвечал Цзя Чжэн. — Он просто стал немного лучше разбираться в канонах. Что до наук, то он их пока не постиг.
   — Вы скромничаете, почтенный друг, — возразил Чжань Гуан, тоже друг Цзя Чжэна. — Не только старший брат Эрдяо, но все мы считаем, что второй господин Баоюй далеко пойдет.
   — Вы любите его сверх меры, — заметил Цзя Чжэн улыбаясь.
   — Есть у меня к вам разговор, — промолвил Ван Эрдяо, — только не сочтите меня безрассудным.
   — В чем дело? — осведомился Цзя Чжэн.
   — У моего давнишнего друга, господина Чжана, правителя округа Наньшао, есть дочь, — начал Ван Эрдяо. — Говорят, она добродетельна и красива, но до сих пор не просватана. Сыновей у господина Чжана нет, а состояние огромное. Зятя он хочет благородного происхождения и непременно выдающихся способностей. За два месяца моего пребывания здесь я успел убедиться, что второй господин Баоюй — юноша весьма достойный, не лишенный талантов, с блестящим будущим. Думаю, вы не станете возражать против такого родства! Если я переговорю с господином Чжаном — успех сватовства обеспечен.
   — Да, Баоюй в таком возрасте, что следует подумать о женитьбе, — согласился Цзя Чжэн, — старая госпожа об этом говорила не раз. Вот только почтенного господина Чжана я мало знаю.
   — Семья Чжан хорошо мне известна, — вмешался тут Чжань Гуан. — Они ведь давно состоят в родстве со старшим господином Цзя Шэ, и если хотите узнать о них поподробней, можете спросить у него.
   — Родственники Цзя Шэ? — удивился Цзя Чжэн. — Что-то не припомню таких.
   — Вы просто не знаете, почтенный друг, что эти Чжаны доводятся родственниками дядюшке Сину, брату супруги господина Цзя Шэ.
   Только сейчас Цзя Чжэн догадался, что речь идет о родственниках госпожи Син. Посидев еще немного с друзьями, он отправился во внутренние покои, намереваясь поговорить с госпожой Ван и попросить разузнать у госпожи Син о семье Чжан.
   Но госпожи Ван дома не оказалось, она с тетушкой Сюэ ушла к Фэнцзе посмотреть, что случилось с Цяоцзе, и лишь в сумерки вернулась домой.