То там, то здесь слышались призывы покарать нелюдей.
* * *
   Какие-то люди в надвинутых по самые глаза широкополых шляпах будоражили и без того негодующую толпу душераздирающими подробностями. Девицам поот-рубали головы и выставили их на шестах вдоль дороги. А самих съели.
   Другие утверждали, что головы порубили купцам, а девиц продали в рабство в Каменную пустыню.
   Известие дошло до родителей девушек. Они бросились на площадь, жаждая услышать, что все это неправда.
   – Смерть за смерть! – послышались призывы.
   Мужчины разошлись по домам, чтобы переодеться и взять оружие.
   В этот момент из толпы, грубо расталкивая почтенных жителей, вышел Клиф Уотертаун.
   Он был взбешен тем, что в его городе происходят безобразия.
   В колокол нельзя звонить без достаточных на то оснований.
   Что бы там ни случилось, Карайа Дархм не должен показываться на глаза горожанам в таком непотребном виде. Будто он простой монах.
   – Что происходит, господин Дархм? –закричал Клиф, таращась на председателя. – Кто звонил и по какому поводу? А с вами что случилось?
   Страшная догадка осенила вдруг Уотертауна. Ну конечно! Грабители унесли или уничтожили имущество Ка-райи, потому-то он итвырядился так нелепо. А теперь пришел к горожанам, чтобы покарать виновного.
   Меж тем страсти накалялись.
   –. Вот славный наш констебль Уотертаун. – Старец широко повел рукой и ткнул пальцем в Клифа. Чего можно было и не делать, потому как кто ж не знал констебля. – Он поведет вас сразить врага, который прокрался в наши дома и похитил лучших из лучших.
   Дархм чувствовал, что пора закругляться. Но он боялся, что кто-нибудь перехватит у него инициативу и все пойдет не так, как задумывалось.
   – Констебль, – печально произнес он. И в который уж раз поведал о предательстве хищных сворков.
   Вооруженная толпа под предводительством Клифа и его людей, отчаянно гомоня, вышла из города и направилась к Своркмиддлу.
   На этот раз никто не прятался за спинами друг друга. Все твердо решили разобраться с грязными сворками.
   Никто не обратил внимания на то, что Карайа, который еще несколько мгновений назад рвался в бой, стушевался, отошел в сторону, а потом и вовсе исчез.
   Навстречу негодующей толпе по дороге кто-то двигался.
   Судя по звукам, везли что-то тяжелое.
   Кое-кто из вояк сразу струхнул. Можно было предположить, что это двигались сворки, везя за собой одно из своих смертоносных ^орудий. Ну что им стоит расстрелять толпу, а потом без боя захватить Беркен.
   Констебль быстро перестроил свое небольшое войско. Времени, правда, было маловато, но он сумел достойно подготовиться к сражению с врагом.
   Однако доносившиеся до них звуки несколько озадачивали. Вот всем хорошо знакомый хриплый голос старосты виноделов взял слишком высокую ноту и сорвался на петушиный крик. Раздался громкий смех компании людей, которые неплохо повеселились.
   Войско Клифа замерло в озадаченном ожидании.
   Из-за поворота дороги показался караван. Только телег в нем стало раза в два больше. Чего там только не было – тюки с шелком, аккуратные бревнышки светящегося дерева, которое росло только на территории свор-ков, и многое другое.
   Но главное, милые девицы в сбившихся шляпках и с розовыми щечками совсем не походили на обезглавленных покойниц.
   – Какая встреча, констебль со своим войском нас встречает, какой сюрприз, – послышались нестройные голоса.
   – Что здесь происходит? – грозно насупился Клиф Уотертаун. – Почему вас не убили?
   – Типун вам на язык, – рассердился предводитель каравана, – белены объелись? Кто нас мог убить? Вооруженный отряд сворков проводил нас до самой развилки. А тут до города рукой подать. Да что происходит?
   «Их околдовали сворки, – подозрительно подумал Клиф, – опоили, а сами спрятались в телеги. В город войдут незамеченными, а потом всех и поубивают».
   Недолго думая, смелый констебль подскочил к одной из телег и проткнул огромную корзину, в которой, по его мнению, вполне свободно мог поместиться сворк.
   Раздался звон разбитого хрусталя и фарфора.
   Уотертаун открыл корзину и увидел там среди многочисленных осколков карточку с витиеватой надписью: «Констеблю славного города Беркена – Клифу Уотертауну от жителей Своркмиддла».

15

   Отряд сворков удостоверился, что караван благополучно достиг города, и незаметно скрылся.
   Франсуаз и старейшина недолго препирались, кто первым понял, какой был применен яд. Оба решили проявить благородство, однако в глубине души каждый был уверен, что сделал открытие раньше.
   Мудрому сворку было несложно стереть воспоминание из головы гостей. Те так и не узнали, что были на волосок от гибели.
* * *
   Самолюбие констебля жестоко пострадало. Неудачи буквально преследовали его по пятам.
   Последней каплей стало настойчивое требование предводителя каравана забрать подарок любезных свор-ков.
   «Жаль только, что смелый воин проявил неосторожность», – пряча улыбку в усы, прокомментировал один из горожан.
   Под веселый смех окружающих Уотертауну пришлось взвалить огромную корзину с осколками на плечи и тащить ее к себе домой.

16

   Спускался вечер. Золотой лес кутался в темное покрывало сумерек. Высоко в небе, в просветах резного орнамента ветвей и листьев, начинали загораться первые звезды.
   Райлин сидел за деревянным столом перед дверями таверны. Он держал в руках кубок и медленно потягивал медовый эль. Молодой человек выглядел безучастным. Но его уши внимательно ловили каждое слово, произнесенное поблизости.
   Вокруг стояло еще с полдюжины столов. Все они были заняты. Время от времени из-за плетеной двери таверны выходил хозяин, чтобы принести своим гостям еще чарку эля или тыквенного вина.
   Жители Беркена любили эти предзакатные часы, когда на улицах зажигаются первые фонари, а высоко в небе, словно их далекое отражение, загораются робкие еще звезды.
   Легкий ветерок набегал из Леса, принося с собой аромат цветущих растений и сладких плодов. Горожане усаживались на деревянные лавки, угощаясь некрепким вином да элем, обсуждали события прошедшего дня.
   А на сей раз у них имелось множество тем для обсуждения. Перебивая друг друга, обыватели судачили по поводу посольства в Своркмиддл, которое закончилось так неожиданно.
   Люди замолкали только затем, чтобы сделать добрый глоток из своей кружки. Создавалось впечатление, что чуть ли не весь Беркен присутствовал тогда на лесной дороге, и каждый мнил себя главным свидетелем произошедшего.
   Настроение толпы переменчиво, как симпатии ветреницы. Те, кто еще несколько часов назад призывал к жестокой расправе над сворками, теперь от всей души подсмеивались над стариком Дархмом.
   – Совсем выжил из ума, бедняга, – говорил толстый купец, устроившийся за соседним столиком. – Это ж надо, выдумал сворков в чем-то обвинять. А я вот уже одиннадцать лет как с ними дела веду. И ничего со мной не случалось.
   Сказав это, толстяк разразился снисходительным сме­хом.
   «Старый дурак», – думал Райлин.
   Молодой человек с рождения привык лицемерить. Поэтому никто из присутствующих не смог бы догадаться о его истинных чувствах.
   «Позволил посадить себя в такую калошу. И кому дал себя перехитрить? Кучке тупых сворков».
   – А вот я видел, – волновался седой человек с мозолистыми руками ремесленника, – как старикан-то этот так руками махал, когда говорить пытался… Бульк…
   Последний звук был вызван обильным глотком эля.
   – … Так махал, что кулем и свалился с экипажа. Да прямо в тину. То-то, я вам доложу, было зрелище…
   Новая придумка, не имевшая ничего общего с действительностью, воодушевила собравшихся. Каждый спешил поучаствовать в разговоре. И всяк выдумывал все новые, более яркие подробности, якобы виденные «собственными глазами».
   «Старый, безмозглый болтун, – думал Райлин. – Что он теперь станет делать? Ведь опозорился перед всем городом. Никто его теперь и слушать не станет, после такого афронта».
   Райлин ошибался. Он привык мерить жизнь эмоциями и разумом. Но старость живет по иным законам. Уважение, – которое испытывали фермеры к Карайе Дархму, было слишком велико. Человек его возраста, его положения может позволить себе и ошибки, и промахи.
   И хотя коварные планы не увенчались успехом, он не был ни повержен, ни даже поколеблен, как казалось сейчас Райлину.
   «Да и я тоже хорош, – негодовал молодой человек. – Знал же, что нельзя связываться со стариками. У него там, глядишь, и мозги давно в голове высохли. Как чер­нослив. А он все думать пытается».
   Он мрачно смотрел на людей, окружавших его. Мало-помалу маска безразличия сползала с его лица.
   «А ведь когда-то я был лидером, принимал решения. Все подчинялись мне. Мы делали то, что считали нуж­ным. А теперь? Стал лакеем у старого сумасшедшего».
   Мысли Райлина сильно отличались от тех, что владели им днем раньше. Да, предводитель очистителей по-прежнему оставался в центре событий, которые обещали изменить историю Золотого леса. Но вот героем он более не был. Ему казалось, что он попал в центр разрушительного урагана, какие иногда налетали на Лес в период дождей. Райлина бросало из стороны в сторону, хлестало по лицу, он падал – и был совершенно бессилен что-то предпринять.
   После неудачи с городом сворков Карайа Дархм еще сильнее нуждался в своем юном помощнике.
   Но молодежь слишком горяча. Она чрезмерно радуется успехам, а потерпев неудачу, впадает в отчаяние. К счастью, молодость скоро проходит. Тогда жизнь становится серой, и мало что способно по-настоящему взволновать человека.
   Райлина сейчас мог вывести из себя любой пустяк. И когда кто-то в серой неприметной одежде подошел к нему и тронул за руку, молодой человек едва не закричал от страха.
   На мгновение ему почудилось, что их планы раскрыты. Собрание лендлордов вынесло приговор, и сейчас Райлина отволокут в темницу.
   Обернувшись, молодой человек узнал подошедшего. Это был один из слуг Карайи Дархма.
   Он сунул в руку Райлину маленький свиток, коротко поклонился и исчез. Райлин непослушными пальцами развернул свиток.
   «Встретимся у городских ворот», – было написано там.
   Райлин был слишком взволнован, чтобы заметить – старик не подписался. Не нашлось на свитке и фамильной печати Дархмов, да и почерк был изменен.
   Председатель не хотел, чтобы, попав в чужие руки, этот документ мог обернуться против него.
   Наскоро допив эль и бросив на стол несколько монет, Райлин встал и направился в сторону ворот.
   «Вот ведь старый, трухлявый пень, – думал он. – Мозгов не хватило, чтобы время рассчитать. А если я не успею к закрытию ворот? Что мне, сквозь петельную
   щель пролазить?»
   Но в глубине души молодой человек радовался. Старик не забыл его, да и, похоже, от планов своих тоже не отказался.

17

   Карайа Дархм ждал своего помощника не там, где было условлено. Он не хотел, чтобы их видели вместе. К тому же председателю мало улыбалась перспектива стоять возле городской стены.
   Увидев его, люди украдкой стали бы перешептываться, вспоминая о недавнем провале. Однако главная причина все же была иной. Ему нужно было подумать.
   Карайа сидел в глубине закрытого экипажа. На дверцах кареты не было ни родового герба, ни даже украшений. Случайный прохожий не смог бы угадать, кто сидит за занавешенными окнами.
   Старик велел остановить экипаж на небольшом расстоянии от ворот, но на боковой дороге, которой редко пользовались в это время суток. Трое охранников сопровождали Дархма.
   Пальцем, затянутым в перчатку, Дархм отодвинул занавеску. Через узкую щель в оконце он мог видеть, как из ворот вышел Райлин.
   Молодой человек держал руки в карманах и нетерпеливо вытягивал шею. Тело его подрагивало от напряжения. «Если никого не увижу, – говорил весь его вид, – сразу же уйду и искать по углам не стану».
   Карайа коротко ударил в стенку кареты согнутым па­льцем. Для опытного, доверенного слуги не требовалось иного приказа. Один из охранников тронулся с места и побежал к Райлину.
   Повертев головой, молодой человек увидел крытую карету и пренебрежительно поморщился.
   Слуга побежал обратно, Райлин последовал за ним. Однако он не спешил и даже шел нарочито медленно, желая показать – раз я тебе так нужен, старик, то и подождешь,
   В другое время Карайа Дархм не оставил бы без внимания подобную непочтительность. Но мысли, сверлившие его мозг, не позволяли отвлекаться на пустяки.
   Когда Райлин подошел к экипажу, Дархм без объяснений раскрыл дверцу и пригласил его внутрь.
   – Откуда такая таинственность? – спросил молодой человек. – Еще утром вам, помнится, нравилось выступать перед толпой.
   Лицо Карайи Дархма на мгновение исказилось. Однако в его отношениях с Райлином имелся один недостаток, крайне досадный. Как бы скверно ни вел себя зарвавшийся юнец, он пока был нужен Председателю.
   С другой стороны, судьба Райлина также была решена. И ни одна его выходка не могла более ее усугубить.
   – Сегодня перед толпой будешь выступать ты, – ответил старик.
   Он, наконец, нашел способ проучить своего непочтительного ученика.
   – Да? – спросил Райлин. – Что-то мне не очень хочется.
   – Твоего желания никто не спрашивает, – отрезал старик.
   Он ударил костяшкой пальцев о передок экипажа. Карета вздрогнула и поехала. Два ящера, запряженные в нее, неторопливо брели по узкой дороге.
   Райлин хмуро посмотрел на спутника. Что старик задумал? Небось еще одну выходку, почище прежней. Да, если авторитет Карайи в глазах землевладельцев остался незыблемым, то юноше потерять уважение так же легко, как и жизнь в Каменной пустыне.
   – И с кем же я должен поговорить? – спросил Рай­лин.
   Лицо старика расколола улыбка – словно трещина пробежала по камню.
   – Со сворками, мой юный друг, – произнес он. – Со сворками.
   Услышав эти слова, Райлин в первое мгновение подумал, что ослышался. Но нет. Именно это старик и сказал. Не иначе, и вправду спятил, решил наконец Рай­лин.
   Карана Дархм с довольной улыбкой смотрел на своего спутника.
   – Ну что? – спросил он. – Не боишься?
   – Боюсь? Я? – воскликнул Райлин. – Да ни один дурак не пойдет сейчас к своркам. После того что вы натворили этим утром… Да они же нас сожрут и даже панталон не оставят.
   По лицу председателя пробежала тень. Он сам прекрасно знал, что его утренняя затея, мягко говоря, не увенчалась успехом. Однако приходилось смириться с тем, что еще какое-то время многие станут об этом напоминать.
   Однако недолго им всем петушиться. Успокоив себя этой мыслью, старик проговорил:
   – Дурак не пойдет. Но мы-то люди умные. Поэтому едем сейчас прямо в Своркмиддл.
   – Вот как приедем, так дураками и окажемся, – отвечал Райлин. Слова Дархма нисколько его не успокоили. – Что нам делать у сворков? Или еще каких подарков им припасли?
   Старик постарался изобразить на лице прозорливость и ту мудрость, которая приходит с возрастом и никогда не дает осечек. А поскольку был он опытным лицедеем, то сыграл свою роль без труда.
   – Мой юный друг, – произнес он проникновенно, – то, чему суждено произойти, обязательно произойдет…
   Он собирался продолжить в том духе, что, мол, наши планы остаются в силе и временные неудачи никак не смогут на них повлиять.
   «Совсем рехнулся старик. – Эта ужасная мысль молнией пронеслась в голове Райлина. – Решил с собой покончить, себя своркам скормить. И меня в придачу».
   С громким криком Райлин метнулся к дверце кареты, толчком распахнул ее и попытался выпрыгнуть, невзирая на опасность сломать себе шею.
   Не удалось. Карайа Дархм быстро наклонился, его пальцы сомкнулись на руке юноши. Никто не мог бы ожидать в нем такой силы. Он без труда усадил своего переполошившегося спутника обратно на сиденье.
   – Я вовсе не лишился рассудка, – недовольно произнес Дархм, – как тебе почудилось. Ничто в наших планах не изменилось. Разве только мы воплотим их в жизнь немного иначе.
   Он посмотрел в окно, чтобы убедиться – у него есть еще время для объяснений.
   – Сворки любят нас, людей, не больше, чем мы их. Далеко не все в Своркмиддле согласны с толстым, глупым Старейшиной, или как там его называют. Среди них достаточно таких, кто мечтает уничтожить людей.
   – Я это всегда знал! – воскликнул Райлин.
   – Они мечтают о том, чтобы создать в Лесу целую империю сворков. В ней и люди, и коронеты были бы только слугами.
   – Вот чудовища! – вырвалось у молодого человека.
   Как ни странно, возмущение его было искренним. И это при том, что сам он строил точно такие же планы.
   – Пойми, мой юный друг, мы нужны своркам для того, чтобы начать войну между нашими городами. Только так они смогут избавиться от глупого миролюбца-Старейшины.
   – Но ведь сворки умеют читать мысли, – забеспокоился Райлин.
   – Тем лучше, – невозмутимо отвечал старик. – Пусть думают, что перехитрили нас. Тогда станут менее осторожными.
   Райлин смотрел на старика с неподдельным восхи­щением. Не то чтобы у него возникли к Председателю теплые чувства. Последнее невозможно между такими людьми. Но молодой человек твердо решил, что, возмужав, станет в точности таким, как Карайа Дархм.
   За одним, конечно же, исключением. Он никому не станет доверять секретов закулисных интриг. Ведь хороший ученик всегда в конце убивает учителя, не так ли.
   Карета дрогнула и замерла на месте. Доверенный кучер хорошо знал, где надо остановиться. Карайа Дархм посмотрел в оконце на темнеющий вокруг Лес.
   – Вот мы и приехали, мой юный друг, – произнес он.
   Старик постарался, чтобы его голос звучал как можно более беззаботно.
   – Теперь ты можешь спокойно отправляться. Поговори со сворками, расскажи им то, о чем условились. Ступай же.
   Райлин, однако, вовсе не торопился вылезать из кареты. Он тоже наклонился к окну, и черные силуэты деревьев, возвышавшиеся подобно надгробьям на лесном кладбище, не вселили в него уверенности.
   – А разве я должен идти один? – спросил он. – Почему бы вам не пойти со мной? – Дабы подкрепить свою мысль, он добавил: – Вы умеете говорить гораздо лучше, чем я. Наверняка сможете с ходу убедить сворков.
   Старик добродушно улыбнулся.
   – Мой дорогой друг, – произнес он. – Вижу, ты так до конца и не понял всего, что я пытался объяснить тебе. Сворки умеют читать мысли. А у меня есть еще много планов, о которых им знать необязательно. Если я пойду к ним сейчас, они обо всем проведают. Разве мы этого хотим, мой мальчик?
   – А какие это планы? – с интересом спросил Райлин. Карайа Дархм покачал головой:
   – Друг мой…
   – А!
   Лицо Райлина просияло. В этот момент он сильно напоминал деревенского простака, которому прожженные мошенники объяснили секрет «прибыльного» дельца.
   Да, сколь ни хитер и ловок был молодой человек, он не мог тягаться со старым пройдохой.
   – Если я буду знать о ваших планах, – радостно произнес Райлин, – то и сворки, значит, про них проведают. Я понял!
   Карайа Дархм изобразил на лице отеческую улыбку. Как он радовался в этот момент, что его юный спутник не телепат!
   У Председателя не имелось никаких «тайных» планов, однако он весьма опасался, что таковые имеются у чешуйчатых ренегатов.
   Вдруг они решат начать войну с того, что съедят самого Карайю? Поэтому и отправляться в столь рискованное посольство молодому человеку предстояло в одиночку.
   Дархм наградил своего спутника еще одним ободряющим взглядом, и Райлин вылез из экипажа.

18

   Золотой лес встретил молодого человека пугающей тишиной. На мгновение Райлину показалось, что все ночные твари собрались возле крытого экипажа и, притаившись, только и ждут, как бы наброситься на него.
   Однако он тут же понял, что никакого безмолвия на самом деле нет. Со всех сторон, из неведомых глубин Леса, просачивались таинственные шорохи.
   Скрипели ветви высоко над головой Райлина; едва слышно шелестела листва. Раздавались и звуки, природу которых было сложно определить – уж не злобные ли сворки издавали их?
   Райлин обернулся. Словно молния, пронзило его дикое желание ринуться назад. Но экипаж, покрытый темным дубовым лаком, в свете неверных звезд казался чернее самой ночи.
   Нервы молодого человека и без того были не в лучшем состоянии. Теперь же, в окружении враждебного леса, страхи Райлина усилились.
   Черный экипаж Дархма вдруг показался ему чуть ли не страшнее ночных хищников. Был он подобен гигантскому катафалку, вышедшему из древней легенды.
   Трое охранников, стоявшие около экипажа, тоже превратились в черные силуэты – лишенные лиц, неподвижные, они пристально следили за каждым шагом Райлина.
   В это короткое мгновение страх заполнил его целиком, сдавив грудь и стеснив дыхание. Он чувствовал, как в висках тяжело стучит кровь, а в горле стало так сухо, словно он не пил несколько дней.
   И все же он двинулся вперед. Трудно сказать, что двигало юношей в этот момент. Может быть, он переборол страх и, собрав волю в кулак, приказал себе поступить так, как подобает мужчине, – храбро и уверенно.
   Возможно и другое – охвативший Райлина страх перед Лесом пересилил все остальные чувства, и он, не в силах ни думать, ни чувствовать, слепо побрел вперед, словно деревянная марионетка.
   Пожалуй, попытайся Райлин впоследствии разобраться в том, что он чувствовал в ту страшную ночь, то и сам бы не нашел ответа. Но, двигал ли им страх или, напротив, мужество, – Райлин продолжал идти.
   Сколько раз слышал он раньше слова: «тьма впереди зашевелилась». Бродячие сказители, певцы и монахи любили вставлять этот оборот в свои длинные и чаще всего невероятные истории. Райлин слушал их, но никогда не вдумывался.
   Мог ли он предполагать, что это воистину так страшно? Огромные очертания сворка, с поднятой головой и распахнутым хищным ртом, начали вырисовываться перед молодым человеком.
   Райлин редко видел сворков, да и то по большей части издали. Теперь же огромное чудовище находилось прямо перед ним. Если бы не тьма, окутывавшая все вокруг, молодой человек ни за что не подошел бы к сворку так близко.
   Но звезды давали слишком мало света. Сворк, спрятавшись среди высоких кустов, был почти незаметен. Райлин остановился. Дальше некуда было идти.
   Страх полностью парализовал его. Даже если бы сама его жизнь зависела сейчас от движения, молодой человек не смог бы сделать ни шага.
   Он так много рассказывал другим о злобном характере сворков, собирал по всему Лесу истории о том, как сворки нападают на людей, рвут на части, пожирают живьем.
   И поскольку легенд таких находилось слишком мало, то Райлин выдумывал свои, украшая их все новыми ужасающими подробностями – совсем как люди в городской таверне.
   Теперь же, увидев перед собой настоящего сворка, Райлин вспомнил эти истории.
   Страху надо учиться так же, как и всему прочему.
   Что-то огромное, страшное зашевелилось позади огромного сворка. К ужасу своему, Райлин увидел, что две другие фигуры поднимаются из темнеющих зарослей. Не в силах более владеть собой, молодой человек медленно опустился на траву.
   Первый сворк заговорил с ним. О лесные боги! Это вовсе и не было разговором. Мощный, всесокрушающий поток эмоций и образов ворвался в голову Райлина.
   Сворки, когда сами того желали, могли излагать свои мысли медленно, отливая их в слова, как кузнец отливает в форме гвозди или подкову. Но три сворка, стоявшие перед Райлином, не собирались снисходить до уровня человека.
   Ни у сказителей, ни у певцов, ни у учителей-монахов не нашлось бвт слов, чтобы описать происходящее. Черная кипящая река рождалась в мозгу лесных чудовищ.
   Этот бурлящий поток лился в сознание Райлина, затопляя его, и с каждым мгновением становился все сильнее. Молодой человек ощутил, что сворк находится внутри него.
   Два горящих глаза рассматривали его изнутри, читали его мысли, докапывались до самых сокровенных чувств.
   Это длилось не более мгновения. Однако то, что последовало дальше, было еще ужаснее. Райлин был словно сосудом для чужих мыслей.
   Вскоре он наполнился; его перепуганное сознание не могло более вмещать злобные мысли гигантского хищника.
   Все перевернулось. Океан мыслей и образов накрыл Райлина, и юноша утонул в нем. Теперь он сам находился где-то глубоко, на самом дне сознания сворка. Мир вокруг – Лес, небо над головой с неярко светящимися звездами – все это перестало существовать.
   Райлин ощутил себя крошечным, проглоченным этим мысленным океаном. Здесь не было ни желаний, ни отдельных, отчетливых мыслей, ни воспоминаний – только глухая, черная злоба окружала его.
   Райлин словно заглянул в волшебное зеркало и увидел в нем себя самого, увеличенного в тысячу раз.
   Кошмар закончился так же мгновенно, как и накатил. Все исчезло – и мысли сворка, и смутные, неясные образы. Райлин расслышал где-то в центре собственного сознания отчетливые слова:
   «Мы все поняли».
   Сворки подались назад и исчезли. Ночная темнота поглотила их. Они растаяли, и Райлину почудилось, будто твари эти и не существовали вовсе, а лишь явились из мира кошмаров, чтобы снова сгинуть в нем.
   Карана Дархм сидел в глубине крытого экипажа, и его пальцы неторопливо отбивали такт веселой танцевальной мелодии.
   «Если они сожрут парнишку, – думал старик, – то впереди достаточно времени, чтобы найти замену».