Чекалов Денис. Между двух войн

   – Лучше этого не делать, Старейшина.
   – Почему? – удивился сворк.
   – Люди – странные существа, – сказал я. – Человек всегда уверен в своей правоте. Если он обидел кого-то, то сам же и считает себя оскорбленным.
   – В этом нет смысла, – возразил сворк.
   – Верно. Но таково поведение людей. Кто-то попытался отравить ваш город. Следы ведут в Беркен, вы хотите начать поиски там. Но стоит только своркам пересечь границу города, как люди тут же обвинят вас во всех грехах.
   – Тогда что нам делать? – спросил сворк.
   – Я сам отправлюсь в Беркен и выясню, откуда взялось отравленное мясо.
   Старейшина хотел возразить, что, мол, расследование станет топтаться на месте. Ведь у эльфов нет телепатических способностей. Но потом он решил, что лучше не спорить. В конце концов, кто может понять эти существа?

6

   – Вот оно, родовое гнездо! – провозгласил я, окидывая старинную усадьбу взором, затуманенным воспоминаниями. – Как приятно вновь вернуться под своды этих деревьев.
   Франсуаз с подозрением взглянула на меня:
   – Ты, кажется, говорил, что никогда раньше здесь не был?
   – Это правда. Наши родовые имения разбросаны по всем уголкам света. Но такую трогательную фразу нельзя было не произнести. Кстати, Френки – а где здесь вход?
   Живая изгородь тянулась и тянулась перед нами, словно череда бесконечных дел, которые ты намереваешься сделать утром в понедельник, а возишься с ними до субботы.
   – Разве нас не должны встречать, – спросила девушка.
   – Кто?
   – Слуги.
   – Мы, эльфы, не признаем слуг. Слуги вечно сплетничают о своих хозяевах да таскают серебро, когда за ними не смотришь.
   Я спешился:
   – Они с готовностью отказываются от ночного сна, лишь бы вдоволь помечтать, как будут перерезать господину горло. Знаешь, кто верховодит во всех революциях? Слуги!
   С этими словами я приблизился к живой изгороди и принялся пристально ее осматривать.
   – А знаешь, Френки, карта не лжет, – сообщил я.
   – Как же!
   Франсуаз замахала у меня перед носом огромным ли­стом.
   – Жаль, что ты плохо училась в школе, – заметил я. – Ты машешь картой с такой энергией. Знай ты основы аэродинамики, смогла бы перелететь через изгородь. Как на дельтаплане. Франсуаз замерла.
   – Эродинамики? – спросила она. – Ты надо мной издеваешься?
   – Нет, – сказал я, опускаясь на колени перед изгородью. – Вот если бы я говорил о «порнодинамике», это была бы шутка.
   – Не обращайся со мной, как с дурой, – возразила девушка. – Я прекрасно знаю, что такое «дельтаплан».
   – Разумеется. По-твоему, это план, который идет сразу за «альфа» и «браво». Франсуаз хмыкнула:
   – Все же ты надо мной издеваешься. Я встал, отряхивая траву с колен:
   – Въезд был здесь, Френки. Только он зарос.
   – Им так долго не пользовались?
   – Да, год или два. Этого времени хватило, чтобы его поглотила живая изгородь. А какой-нибудь нерасторопный гоблин из службы дорог все продолжал подравнивать кусты. Если не боишься порвать шортики – то вперед.
   Я перебрался через живую изгородь и ступил на дорогу. Вернее, так было отмечено на карте, на самом же деле я оказался в густом подлеске, в котором вполне могла спрятаться парочка гиппопотамов.
   – Эй! – воскликнула Франсуаз. – А мне не поможешь?
   – Разумеется.
   Я вернулся, наклонился над живой изгородью – она была довольно низкой – и обнял девушку за талию. Затем я легко поднял ее и перенес на другую сторону.
   Франсуаз довольно зарделась – ей нравятся подобные знаки внимания.
   – Не забудь, – бросил я через плечо, – привязать куда-нибудь наших верховых ящериц и захватить багаж.
   Не волнуйся – скот здесь не крадут, у фермеров это не принято. А вот чемоданы могут распотрошить.
   Рот Франсуаз распахнулся от удивления – ведь и наши скакуны и вещи остались по другую сторону изгороди, а я уже направлялся к дому.
   – Эй! – закричала девушка. – А как же вся эта лекция про слуг?
   – Эльфы не признают слуг, – с достоинством отвечал я. – Но это не значит, что мы согласны сами делать всю грязную работу.
   – Когда ты пригласил меня на природу… – пробурчала Франсуаз, пыхтя от натуги (но я же не заставлял ее тащить все чемоданы сразу, могла бы и два раза сбегать), —…я не думала, что стану заниматься поднятием тяжестей и продираться сквозь джунгли.
   Девушка свалила все чемоданы в центре холла и уселась на них, как воин на поверженном чудовище.
   То, что окружало ее, и впрямь мало походило на родовую аристократическую усадьбу.
   Согласно традициям Золотого леса, дома здесь не строили; их выращивали из живых деревьев. За те несколько лет, что имение оставалось без присмотра, оно превратилось в настоящие заросли.
   – Не смотри, что неказисто, – заметил я. – Скоро из столицы пришлют работников – не слуг! К вечеру ты не узнаешь этого места.
   Я сложил руки на груди и погрузился в медитацию. Задача, которую предстояло решить, требовала полной сосредоточенности.
   – О чем ты думаешь? – спросила Франсуаз.
   – Перебираю в уме список дел, которые ты должна выполнить… Главное – ничего не забыть, я этого себе не прощу. И запомни – на публике ты обращаешься ко мне «сэр».

7

   – Мне показалось, ты говорил про официальный ви­зит.
   Широкая стойка бара хранила на себе следы тысячи кружек, выпитых и разлитых здесь его посетителями.
   Франсуаз устроилась за ней с видом завсегдатая, закинула ногу за ногу и с любопытством оглядывала зал.
   – Иногда, Френки, – ответил я, – подобные встречи лучше проводить вне деловой обстановки.
   Толстый трактирщик, с лысой морщинистой головой и широкими плечами, поглядывал на нас недовольно, словно в его обязанности входило отпугивать посетителей, а не привечать их.
   – Послушайте, милейший, – обратился я к нему. – Когда обычно приходит комендант Линден?
   – Когда приходит, – голос содержателя таверны гудел, как ветер в печной трубе, – тогда и приходит. Он отвернулся и стал протирать кружки.
   – Этот хам даже не спросил, что мы будем пить, – прошипела Франсуаз.
   – Мы чужаки, он не собирается нас обслуживать.
   – Вот как.
   Девушка легко вскочила на стойку, уселась на нее и плавно повернулась на крепких ягодицах.
   – Не получится, Френки, – я покачал головой. – Он же стоит спиной.
   Трактирщик озадаченно обернулся, и Франсуаз уперла носок своего сапожка прямо в его жирное горло.
   – Они всегда поворачиваются, – пояснила демонесса. – А теперь, мальчонка, есть у тебя медовый нектар?
   Подобная сценка для этого заведения явно была необычной. Впрочем, глаза хозяина полезли на лоб не от удивления. Я спрашивал себя – как у него изо рта еще не вывалился язык.
   Впрочем, наверное, и хорошо, что этого не произошло. Вряд ли кого-то могло бы порадовать подобное зрелище.
   – Не советую брать нектар, – заметил я. – Пчел здесь мало, мед паршивый. Лучше закажи кленового сока.
   – Ты слышал? – ласково проворковала девушка.
   Трактирщик был бы и рад ответить, но стройная нога Франсуаз пригвоздила его к стене. Он попытался кивнуть, но делать этого не стоило – бедняга только сильнее сжал себе же горло и едва не потерял сознание.
   – Значит, услышал!
   Франсуаз поджала ноги и пружинисто поднялась на стойке. Резким, громким шлепком она ударила хозяина ладонями по ушам.
   – Помогает от глухоты, – пояснила она и как ни в чем не бывало вновь опустилась на свой табурет.
   Если в голове у трактирщика и оставались мысли, то состояли они из разрозненных слов, сплошь непечатных. Впрочем, это не помешало ему наполнить две кружки и подать нам.
   – А говорят, что здесь живут настоящие парни, – заметила девушка, утыкаясь носом в свой сок. – Ни один из них даже не встал, чтобы помочь приятелю.
   Девушка не ошиблась. Несмотря на то что к этому времени зал таверны был почти полон, никто из посетителей не двинулся с места.
   Все, что они сделали, – это повернули лица к стойке, а потом так же молча вернули головы в прежнюю позицию.
   – Так это ж они сами так говорят, – усмехнулся я.
   Кленовый сок был выше всяких похвал; я сказал бы об этом трактирщику, но мне показалось, что он сейчас не оценит комплимент.
   – Остальные же кличут их иначе… Мне не хотелось произносить при девушке малопристойное название.
   – Пожирателями навоза? – сказала за меня Франсу­аз, делая очередной глоток. – Да, скотоводов никто не уважает – ни воины, ни торговцы… Знаешь, Майкл, – она повернулась ко мне и положила мне на колени правую ногу, – шестеро парней сбежали от меня на первом свидании. Наверное, им не нравятся мои манеры? А вот с тобой я чувствую себя свободно.
   – Скорее всего, это потому, что я не твой парень, – ответил я, возвращая ее ногу на место. – А вот и старина Джоэл. Веди себя прилично.

8

   Комендант Линден был маленького роста, с лисьим лицом и холодными, пустыми глазами, какие бывают у рыбы, слишком долго пролежавшей на лотке у торговца.
   Офицер остановился в дверях, обмениваясь приветствиями со своими знакомыми.
   – Джоэл, как и я, воевал в Лернее, – произнес я. – Получил три награды. Потом местные власти предложили ему должность коменданта, и он остался.
   – Не захотелось снимать мундира?
   – Скорее наоборот. Джоэл не был полевым командиром; он занимался тактическим планированием.
   – Так вы, эльфы, называете разведку?
   – Скорее, военную контрразведку. В мирные времена таких должностей у нас нет – всем ведает Высокий Со­вет. Вот он, подходит. Говорить буду я. Привет, Джоэл! Как у тебя дела?
   – Доброго дня в Золотом лесу, – отвечал Линден, приближаясь к нам. Так здесь принято здороваться. – Не думал, что встречу тебя здесь, Майкл, в этой глуши.
   – Это Франсуаз, моя помощница… Мы заказали по кленовому соку и собираемся выпить еще. Кстати, с тебя причитается, Джо, поэтому платишь за всех.
   – С меня? – Линден выглядел озадаченным.
   – А ты как думал? Разъезжаешь здесь на вороном коне, войсками командуешь, а как понадобилось послать кого-то, чтобы подыхать, со скуки на чертовом собрании, так выбрали меня.
   Я постучал костяшками пальцев по пустой кружке, давая знак бармену, что пора повторить.
   Несмотря на присутствие представителя власти, трактирщик не стал второй раз рисковать своим горлом, и вскоре я смог пригубить вторую порцию.
   – Значит, ты будешь ходить в парадном мундире, делать настоящее дело, а мне выпало обниматься с ордой вшивых скотоводов да обсуждать, почему редька не удалась. Нет, Джоэл, сегодня ты платишь.
   На лице Линдена промелькнула неясная улыбка – так на глубине озера можно увидеть тень от вильнувшей рыбы.
   – Значит, я плачу. Впрочем, Майкл, ты тоже сделал сегодня немало… – он помедлил, чуть-чуть, почти неуловимо для слуха, произнес: – …дел. И мне как раз надо поговорить об этом с констеблем Уотертауном. Он не пришел в восторг от грязевого купания. А вот и он… Простите меня. Попробую все загладить.
   Он отошел от стойки. Массивная фигура Уотертауна уже высилась в дальней части зала, как памятник человеческому самодовольству.
   – Кто из них выше? – спросила Франсуаз, провожая Линдена взглядом.
   Девушка успела раздобыть соломинку и теперь потягивала кленовый сок через нее.
   – Никто. Вечное соперничество между армией и полицией. К тому же Джоэл эльф, а ты сама видела, как сильно здесь любят приезжих.
   – То есть они друг друга терпеть не могут?
   – Уотертаун? Пожалуй, он недолюбливает коменданта. А Линден – эльф.
   – И что это значит?
   – У эльфов не бывает ни друзей, ни врагов… Равно как и чувств, которые могут быть с этим связаны. Франсуаз посмотрела на меня с интересом.
   – Здорово, – сказала она и, вынув соломинку, облизала ее языком. – Знаешь, Майкл, наверно, я стану тебя хвалить. Твое настроение улучшится, и ты не будешь увиливать от нашего договора.
   – А я заслужил конфетку?
   – Конечно. Возьмем твоего приятеля, Линдена. Держу пари, он все штанишки описал, так ему хотелось посидеть на этом Совете ленд-мордов.
   – Но он не имеет на это права. Он служит городу как комендант, поэтому не может представлять здесь Страну эльфов.
   – В точку, щеночек. И вот, мальчуган Линди сидит и весь исходит слюной. Как же, такое торжество, а его там не будет. "Само собой, он начинает ненавидеть тебя.
   Франсуаз пожала плечами. Мне стало интересно – так бывает у всех девушек, или только у нее это движение выходит таким сексуальным.
   Раньше я не обращал внимания.
   – Мол, явился черт-те откуда и прямиком в Совет. Тебе не с руки с Линди ссориться, а все ведь к тому идет. Тогда ты делаешь иначе: приходишь и переворачиваешь все с ног на голову и получается, что это тебе достались одни объедки. И он купился. У бедняжки от радости даже фонарики в мозгу загорелись. К Уотертауну полетел, точно к невесте в первую брачную ночь.
   Правда, разговор двух офицеров, развернувшийся вдали от нас, мало походил на встречу влюбленных.
   Уотертаун что-то энергично доказывал да так при этом размахивал кулаками, что еще немного – и принялся бы заколачивать Линдена в пол, точно гвоздь, тем более что тот был чуть ли не вдвое ниже его.
   Франсуаз проследила за моим взглядом:
   – Вот-вот. Какой же ты у меня коварный. Теперь эти двое поругаются. Первое, за что получит на орехи твой Джоэл, – он чертов эльф и пусть не устанавливает здесь свои порядки. Комендант примется защищать родную страну и минут через десять будет готов с тобой целоваться, как с братом-эльфом, встретившимся ему среди тупого местного быдла.
   – Френки, – восхищенно произнес я, – какая же ты умная. Сделала пересадку мозга?
   – Майкл, ты умеешь нахамить девушке. – Демонесса сказала это таким тоном, словно произнесла еще один комплимент. – Но не думай, что я от тебя так просто отстану.

9

   К вечеру начало холодать; мы вышли из переполненного трактира, и улица встретила нас нежными ароматами роз.
   Франсуаз зябко поежилась, ее изящные пальцы обхватили красиво очерченные плечи, окажись поблизости фотограф из порнографического журнала, он тут же начал бы щелкать камерой.
   – Холодно? – заботливо спросил я.
   – Немного.
   – Брось. Мне отлично известно, что ты притворяешься. Как-то на моих глазах ты проплыла три сотни футов подо льдом, и воду тебе, само собой, никто не подогревал.
   Франсуаз посмотрела на меня с бешенством, которое плохо вязалось с образом робкой, озябшей девушки.
   – Не напоминай мне об этом, Майкл. Я была права-Не следовало тогда нырять. Но кто же мог знать, что там есть эта чертова тропа.
   – Я знал, Френки.
   Я снял с себя парадный эльфийский камзол и набросил его на плечи красавицы. Франсуаз мечтательно потянулась:
   – Иногда ты ведешь себя как принц из сказки… Но стоит мне зазеваться, как я оказываюсь перед кучей навоза с лопатой в руках, а ты скачешь себе в закат на белом коне.
   – Такова судьба всех Золушек, Френки. Думаешь, принц женился на Синдерелле из-за того, что пару раз проскакал с ней по танцевальному залу? Нет, фея-крестная рассказала ему, как хорошо Золка умеет чистить кастрюли.
   – Но почему в сказке об этом не сказано?
   – Сказки пишут для Золушек, ежевичка. А сочиняют их принцы.
   – Странный все-таки этот человек, Линден, – заметила Франсуаз.
   Засыпающий город оставался позади, Золотой лес принял нас под шелестящие своды.
   – Почему? – спросил я.
   – Он боевой офицер. Ты сам сказал, что его трижды награждали. Но вот он здоровается с нами, говорит, удаляется, а такое ощущение, что никто к стойке и не под­ходил. Будто его просто не было.
   – Наверное, все из-за его подготовки. Он бывший контрразведчик, привык выглядеть незаметным…
   Мне не хотелось говорить о Линдене.
   Франсуаз пожала плечами, и только теперь я заметил, что обнимаю ее за талию.
   Ни дать ни взять пара юных влюбленных, которой после трех месяцев усилий удалось наконец понять, куда надевают презерватив.
   Да, флиртовать с такой девушкой опасно – и я дал себе слово, что немедленно положу этому конец.
   – Будем спать вместе? – деловито осведомилась Франсуаз.
   Ее прямота меня покоробила.
   Еще больше меня возмутило слово «разумеется», которое я изловил на лету, скомкал и выбросил через плечо.
   – Даже не знаю, что тебе и ответить, – промолвил я. – Разве все так должно происходить? Где же ухаживания, полная луна, томления влюбленных?
   – Зачем нам полная луна? Я демон, ты эльф, мы же не оборотни. А что по части томлений и ухаживаний – оставим их для неудачников.
   – Знаешь, клубничка, – произнес я. – Мне следует написать докладную записку в Даркмур.
   – Это элитная школа, где ты учился?
   – Да. Нам преподавали разные дисциплины, но ни один курс не был посвящен тому, как отделаться от сексуальных домогательств.
   Франсуаз засмеялась глубоким горловым смехом:
   – Когда мы приедем, я тебя научу, щеночек. Надеюсь, кровать в усадьбе достаточно широкая.
   – Единственная кровать, на которую ты ляжешь, сучка, – это больничная койка. И тебе долго не придется с нее вставать.
   Благонамеренный читатель, наверное, сочтет, что именно я произнес эти слова.
   Не стану спорить – в точности такого отпора заслуживала Франсуаз за свои грубые, можно даже сказать, недостойные домогательства.
   Однако, к стыду своему, должен признать, что честь вымолвить сию достойную речь выпала молодому парню, который преградил нам дорогу.
   – Чего? – удивилась Франсуаз.
   – Я сказал, – голос незнакомца понизился, но не от смущения, а в попытке прозвучать более внушительно, – нечего делать в нашем лесу эльфийским шлюхам. И тем более заходить в трактир.
   – В трактир? – еще сильнее удивилась Франсуаз. Я почесал нос:
   – Видишь ли, шоколадка. Я как-то забыл тебя предупредить. Здесь не принято, чтобы женщина появлялась в злачных местах.
   – Место бабы на кухне! – проревел парень.
   Видимо, он был еще очень юн – гораздо моложе, чем делали его загар, мускулы и вечерние сумерки. Голос его еще не установился, и он сам вздрогнул от рева, который только что изрыгнул.
   – Девка должна носить юбку, вести дом и слушаться мужа!
   Из-за стволов деревьев вышло еще пятеро парней. Я решил, что не стоит спрашивать, какого они мнения придерживаются о взаимоотношениях полов.
   – Кто это? – негромко спросила Франсуаз.
   – Не обращай внимания. Просто молодежная банда расистского толка. Называют себя «очистителями». Видишь у них татуировку в виде черепа? Сейчас им просто не с кем подраться… Расслабься. Они же на меня не нападают.
   – Что же до тебя, эльф, – обратился главарь ко мне, – то можешь убираться подобру-поздорову. Нам плевать, чем вы там у себя занимаетесь.
   – Все вы небось под каблуком у своих шлюшек, – крикнул кто-то сзади.
   – Точно! Так что ты уж и так достаточно наказан. Проваливай. А сучке этой мы сейчас преподадим… пару уроков.
   Достойные молодые люди загоготали, не оставляя ни малейших сомнений в своих грязных намерениях даже у такого благовоспитанного человека, как я.
   – Мне ужасно стыдно оказаться в одной компании с Джоэлом и Уотертауном, – негромко пробормотал я, – но не могу не сказать: мы в этом возрасте не были такими.
   – Да, – подтвердила. Франсуаз.-Иначе не дожили бы до совершеннолетия.
   – Друзья мои, – добродушно обратился я к собравшимся. – Все это недоразумение. Подумайте сами, ну как можно отправлять на кухню такую девушку? Представьте, что она там приготовит. Вот вы стали бы такое есть?
   Я посмотрел на их заводилу.
   – Какая подлость, – прошептала Франсуаз. – Я умею фехтовать, стрелять, петь, составлять корпоративные контракты. Единственное, чему я не училась, эго готовить. И ты будешь всегда тыкать меня в это носом?
   – Мы ее научим, – мрачно пообещал парень. – По-своему.
   – Ладно, скворец. – Франсуаз решительно вышла вперед. – Ты мне надоел. Пошел прочь, пока еще можешь.
   Юное дарование попыталось что-то возразить, но Франсуаз не из тех, кто любит длительные дискуссии. Она ухватила собеседника за нос двумя пальцами и резко свернула сей орган на сторону.
   Прежде чем парнишка успел поблагодарить девушку за это благодеяние, она с громким хрустом вернула ему нос на место.
   Молодой человек схватился за лицо, тщетно пытаясь определить, в какой раз ему было больнее – в первый или во второй.
   – Кто-нибудь еще хочет? – спросила Франсуаз.
   – Шлюха! – закричал кто-то из собравшихся и тут же поспешил спрятаться за спины остальных.
   Парень, которому только что вправили нос, поднял глаза. Он был сыном грубого фермера и привык к боли – но не от женщины.
   – Ведьма, – прохрипел он. – Сейчас ты получишь у меня, ведьма.

10

   Чувственные губы Франсуаз изогнулись в недоуменной гримасе.
   Будучи демонессой, она не может быть колдуньей; с тем же успехом можно единорога обозвать минотавром.
   Однако обладателю сломанного носа новая идея, очевидно, понравилась. Он обернулся к своим сотоварищам и взмахнул кулаками.
   Все они вдруг начали скандировать:
   – Ведьма! Ведьма! Ведьма!
   – Мне это не нравится, Френки, – пробормотал я.
   – Еще бы, – огрызнулась девушка. – Слушайте вы, недоумки. Если через минуту вы не провалитесь все под землю – ваши папаши уже никогда не станут дедушками.
   – Чертова колдунья! – кричали они. – Покажи ей, Келес!
   Так, без сомнения, звали главаря.
   – Френки, – заметил я, – ты слишком сложно сформулировала. Но постой…
   Я отступил назад и приложил пальцы к вискам. Мне надо было вспомнить.
   – Слишком сложно? – огрызнулась Франсуаз. – Сейчас поясню.
   Демонесса сделала шаг вперед и оказалась прямо перед главарем. И положила руки ему на плечи.
   Инстинкта самосохранения в мужчинах меньше, чем в женщинах, – его перебивает гордыня. Однако любой парень, оказавшись в подобной ситуации, автоматически дает стрекача – если, конечно, не надел с утра свинцовых трусов.
   Однако Келес ничего не замечал. Перед ним стояла красотка выше его на голову, однако парень не только не смотрел на нее, но даже обернулся к своим спутникам, продолжая кричать.
   Колено Франсуаз врезалось ему между ног.
   Удар не был настолько силен, чтобы повредить крикуну его шары, однако Франсуаз его явно не пощадила.
   Келес остался стоять, даже не пошевельнувшись.
   – Проклятая чародейка! – проревел он. Франсуаз озадаченно повернулась ко мне.
   – Майкл, – спросила она, – я что-то пропустила? Или теперь парни хранят яйца дома, в холодильнике?
   – Френки, – негромко произнес я. – Беги со всех ног.
   И в этот момент я понял, что могу по уши в нее влюбиться.
   Излюбленное развлечение Франсуаз – гладиаторские бои, причем вовсе не в роли зрительницы.
   Я отлично знал, что она может шутя распотрошить всех деревенских драчунов, даже если они сбегутся со всей округи. И ей даже не потребуется для этого оружия.
   Келес и его дружки явно напрашивались на неприятности, а Франсуаз не из тех, кто откажет в такой любезности.
   И тем не менее.
   Девушка развернулась и ринулась бежать с такой скоростью, что за ней вряд ли угнался бы верховой грифон.
   – Ведьма! – неслось по лесной тропе.
   Франсуаз пронеслась мимо меня туда, где в предзакатных сумерках темнели городские ворота. Я повернулся, чтобы последовать за ней.
   Я не боялся подставлять спину Келесу и его спод­вижникам. Я знал – опасность грозит нам не с этой стороны.
   Но было поздно.
   Франсуаз сделала еще шаг и упала, распластавшись по земле. Я остановился перед ее телом, опустив руки. Я знал, что ничем не смогу ей помочь.
   Серый туман начал подниматься из изумрудной травы. Он был таким вязким, что казалось – дотронься до него рукой, и он прилипнет к пальцам.
   Франсуаз попробовала встать на ноги.
   Каждый мускул ее прекрасного тела напрягся. В глазах сверкнула яростная решимость.
   – Что же ты не помогаешь своей шлюшке, эльф? – закричал Келес.
   Ему хотелось, чтобы его голос звучал издевательски.
   Парень мешал мне сосредоточиться, поэтому я врезал ему в челюсть. Очевидно, древняя магия Леса не давала защиты против неведьм.
   Он кувыркнулся так весело, словно мы с ним репетировали этот номер как минимум месяц.
   – Эй! – воскликнул он, приземлившись на корень дерева. – Дерись по-честному!
   Что непорядочного было в прямом хуке, он так и не объяснил. Наверное, то, что ударили именно его.
   В любом случае, Келес не вскочил на ноги и не попытался показать мне, как следует вести честный пое­динок. На всякий случай парень остался лежать.
   Я ожидал, что товарищи придут на помощь своему главарю. Но тут новое событие отвлекло их внимание – да они и сами не очень-то стремились в бой.
   Три силуэта выступили из хлопьев тумана.
   Их нечеткие очертания дрожали, как утренняя дымка. Я не мог понять, были ли то настоящие облачения, закрывавшие фигуры и лица троих неизвестных, или ядовитое марево, исходившее от земли, набросило им на плечи свою завесу.
   – Вот они! – торжествующе закричал Келес, хотя позицию, в которой он в тот момент находился, никто не смог бы назвать победной. – Духи нашего Леса! Они защищают нас от ведьм и их мерзкого колдовства.
   Франсуаз медленно поднялась на ноги. Ее прекрасное лицо горело бешенством.
   – Вы сильно пожалеете об этом, все трое, – процедила она сквозь стиснутые зубы.