Чекалов Денис. Между двух войн

19

   – Майкл, – обеспокоенно произнесла Франсуаз. – А ты знаешь, что делаешь?
   – Разумеется, мой неразумный опеночек.
   Я взглянул на золотые деревья, окружавшие нас, затем поднял раскрытую ладонь и проверил, с какой стороны дует ветер.
   Делать это было совершенно необязательно, но Фран­суаз ждала от меня чего-то многозначительного, и я не хотел ударить лицом в грязь.
   – Райлин познакомил нас с призраками Золотого леса. Правда, тебя при этом едва не распилили, но это уже мелочи. Зачем духи будут пропадать зря? Мы вызовем их и спросим, что задумали наши противники.
   Франсуаз сложила руки на груди:
   – Это слишком просто, Майкл. Все равно, что списать ответ из конца учебника. Так не бывает.
   – А почему все должно быть сложно? Ладно, Френки. Сядь где-нибудь тихонечко и не мешай. Я даже не говорю тебе «смотри и учись», потому что для тебя это слишком сложно. Просто любуйся.
   Я воздел над головой руки и провозгласил:
   – Я вызываю вас, духи Золотого леса! Где-то далеко, в лесной тишине, резко прокричала какая-то птица.
   – Они вот так просто придут и станут выполнять твои приказы? – спросила девушка.
   В ее голосе я не услышал должного восхищения.
   – Ты не веришь? – Я задумался. – Френки, твое неверие для меня – большой комплимент. И в самом деле – мои таланты так велики, что обычному человеку они могут показаться невероятными.
   Далекий шум возвестил о приближении нескольких человек.
   – Не нужно извиняться, Френки, – великодушно сказал я. – Скоро ты привыкнешь к тому, что я умею делать невозможное.
   Ветви деревьев раздвинулись – гораздо выше, чем если бы за ними стояло существо обычных размеров.
   – Майкл, – пробормотала девушка, – а тебе не кажется, что они были немного меньше?
   Над поляной зависла морда огромной твари. Голова обезьяны поднималась на длинной змеиной шее. Четыре клыка высовывались из губастого рта и доходили до самого подбородка.
   – Кто посмел вызвать меня? – пророкотало это милое существо. – Ага! Жалкие двуногие твари. Вот ужо я вами позавтракаю.
   – Это с ним ты собирался поболтать? – мрачно осведомилась Франсуаз.
   – «Я духов вызывать могу из бездны, – пробормотал я. – И я могу, и это каждый может – вопрос лишь, явятся ль они на зов». Что же, Френки, можешь считать, у меня все получилось. Правда, явился не тот дух, но это уже детали. Сейчас попробую снова.
   – Вкусные двуногие, – сообщило чудовище. – Получится сытный, калорийный завтрак. Погодите. А как же моя диета?
   – Что делать с ним, пока ты будешь пытаться снова? – спросила девушка.
   – А, черт с ней, с диетой, – произнесла тварь.
   – С ним? – я досадливо отмахнулся. – Френки. Все равно ты торчишь тут без дела. Займи его чем-нибудь. Поиграйте.
   Существо выползло на поляну. Ростом оно втрое превосходило человека; длинная шея расширялась книзу и переходила в множество толстых щупалец.
   Франсуаз выхватила катану из заплечных ножен.
   – Майкл, а почему он идет ко мне? – спросила она.
   – Это элементарно, Френки. Он же не дурак. У тебя есть оружие, у меня нет. Ты более опасна, значит, на тебя надо напасть первой.
   – А ты не носишь меча, потому что ты не дурак? – Демонесса хмыкнула. – Похоже, здесь только одна я дура.
   Тварь выпростала из клубка одно щупальце, и оно обвилось вокруг талии девушки. Франсуаз замахнулась, чтобы перерубить лапу чудовища мечом, но второй отросток прочно сжал ее правую руку.
   – Где же я допустил ошибку? – спросил я. – Наверно, в формулировке.
   – Сперва я откушу тебе голову, – сказала тварь. – Люблю свежие мозги.
   Она обвила девушку еще двумя щупальцами и начала поднимать в воздух.
   – Эй! – крикнула демонесса. – Ты не собираешься мне помочь?
   – Не мешай, Френки. У меня нет времени на твои маленькие глупости. Я стараюсь сосредоточиться.
   – Надеюсь, ты не моешь голову шампунем? – осведомилось чудовище. – От него во рту бывает мерзейший привкус. Портит все удовольствие.
   – Ты насладишься сполна, – пообещала девушка. Ее сильное тело изогнулось, и демонесса резко ударила тварь ногой по морде.
   Два клыка хрустнули и упали на траву.
   – Ты чего? – возмутился монстр, – Знаешь, сколько стоят сейчас коронки?
   – Они тебе не понадобятся, – сказала Франсуаз. Кованый каблук демонессы впечатался в лоб чудовища. Существо пошатнулось.
   – Что, бедняжка? – сочувственно осведомилась девушка. – Мысли путаются?
   Монстр поднял щупальца, чтобы обхватить ноги девушки. Но прежде чем ему это удалось, Франсуаз пнула его носком сапога в подбородок.
   Зеленая кровь хлынула из оскаленной пасти.
   – За что? – воскликнуло существо. – Я же тебе еще ничего не сделал. Вот когда съем – тогда сможешь на меня обижаться.
   Франсуаз попыталась увернуться, но чудовище оказалось быстрее. Оно спеленало девушке ноги своими отростками и задумчиво произнесло:
   – Надеюсь, ты все же не пользуешься шампунем. Вот черт – я не спросил про дезодорант. На гелевый у меня аллергия.
   – Не волнуйся, – бросила Франсуаз. – Я тебя быстро вылечу.
   Демонесса резко выгнулась всем телом. Щупальца чудовища не были короткими, но вся их длина ушла на то, чтобы спеленать красавицу.
   С влажным треском два отростка оторвались, и зеленая кровь захлестала из них на траву.
   Монстр завыл от боли и выпустил девушку.
   – Потерял что-то? – заботливо спросила Франсуаз.
   Она взмахнула мечом и единым ударом отсекла чудовищу голову. Та покатилась по земле, хлопая куском отрубленной шеи, пока не оказалась рядом с ней.
   Франсуаз поставила на нее ногу и отбросила волосы со лба.
   – Надеюсь, я тебе не слишком мешала? – осведомилась она.
   – Чертовски, – сварливо ответил я. – Не знаю даже, зачем я тебя с собой взял. От тебя столько шума и суеты. И все же я вспомнил, как надо было вызывать духов. В твоей компании это само по себе подвиг.
   Франсуаз подняла с земли одно из оторванных щупалец и стала вытирать им меч.
   – Шампунь ему мой не понравился, – процедила она. – За одно это следовало его убить.
   – Конечно, ты его не убила, – ответил я. – Это же дух Леса – его нельзя уничтожить. Просто он материализуется в другом месте. И коронки ему не нужны, все он лгал.
   – Но зачем? – Франсуаз искренне удивилась.
   – Наверное, бил на жалость. А теперь сделай усилие и помолчи хотя бы пару минут. Я снова воздел руки над головой.
   – Вызываю великих духов Золотого леса, – произнес я. – Вот видишь, – обратился я к Франсуаз. – Все дело было в формулировке. Следовало уточнить, кого именно я хочу увидеть. А так притащился какой-то мелкий хранитель, который только о еде и думает.
   – Майкл, – Франсуаз посмотрела на меня с подозрением, – я уже спрашивала, но все же – ты знаешь, что делаешь?
   – Разумеется, – сказал я, – Вызываю духов.
   – Я понимаю. Я хотела спросить – ты уверен, что получится?
   – Френки! – воскликнул я. – Ты даже не можешь нормально сформулировать вопрос, а еще пытаешься критиковать меня. Тише! Что-то происходит.
   Отрубленная голова, лежавшая на траве, дернулась. Она качнулась пару раз, потом покатилась к телу. Порванные щупальца твари задвигались, подобно двум ядовитым змеям они заскользили по земле.
   – Майкл, – произнесла девушка. – Ты не знал, что делаешь.
   Рассеченная шея твари срослась с омерзительным хлюпаньем. Оскаленная пасть снова поднялась над поляной.
   – Кто посмел вызвать меня? – заревело чудовище. – Ага! Жалкие двуногие… Постойте. Кажется, я уже это говорил.

20

   Констебль всегда считал, что несет личную ответственность за безопасность жителей Беркена. Он не мог допустить и мысли, что кто-то решится на воровство или грабеж в пределах города.
   В его доме никогда не запирались входные двери. Этим Клиф хотел продемонстрировать, что надежно охраняет покой граждан. И об этом знали все.
   Действительно, воровство и грабеж практически не имели места в Беркене. А если что и происходило, то до власть имущих, в частности Уотертауна, не доходило. Все решалось полюбовно или ударом острого клинка. Труп за городские ворота – на съедение хищникам. Никто не станет особо беспокоиться о пропавшем.
   Но было и то, о чем никто не знал. Уотертаун считал, что для здорового сна ноги нельзя перегревать, а вот голову следует держать в тепле. Потому он носил ночной колпак. Об этом никто не знал. Кроме его жены.
   В эту ночь Клиф долго ворочался, перед тем как уснуть. Неясная тревога, предчувствие беды не давали ему покоя. Наконец он забылся тяжелым сном.
   Проснулся констебль внезапно, от удушья. Казалось, что-то навалилось на лицо и не дает дышать.
   В комнате было темно. Спросонья он не сразу понял, что кто-то натянул ему колпак на лицо и чьи-то грубые руки вытаскивают его из постели.
   Сперва он даже не поверил происходящему. Подобное не могло случиться с ним, констеблем Клифом Уотер­тауном.
   – Не дергайтесь, и никто не пострадает, – сказал чей-то неприятный голос.
   – Гляди-ка, кто бы мог подумать, что он спит, как старый козел, в ночном колпаке. Ну умора.
   – Сильвия, – позвал Уотертаун жену. – Что вы сделали с моей женой?
   – Не думайте ничего плохого. Ей никто не причинит вреда. Даже несмотря на то, что она жена государственного изменника. Женщина, что с нее взять.
   – Я не могу идти в ночной рубашке. Снимите с меня колпак, я хочу видеть ваши гнусные рожи, – заревел Клиф.
   – Зачем? – вновь прозвучал насмешливый голос. – Вы государственный изменник, продавали Беркен своркам и коронетам. Вас и судить никто не будет, удавят в камере, и все.
   – Пошли. Мы сильно задержались.
   – Вы не можете так поступить с моим мужем, – неожиданно раздался твердый голос жены констебля. – Не знаю, что вы там придумали. Он офицер, вы не смеете его позорить. Немедленно позвольте ему одеться.
   – Ишь ты, как заговорила, в каземат с муженьком захотела, – загремел чей-то голос.
   – Да ладно, ребята, она дело говорит. Пусть оденется. Чтоб там ни было, неудобно офицеру в бабьей ночной рубашке и в колпаке идти. Не сбежит небось. А сбежит, у нас его жена осталась. Одевайтесь, Уотертаун.
   Весь красный от ярости, констебль вырвался из цепких рук и стянул с головы колпак.
   В комнате стояли четверо. Сильвия со слезами на глазах сидела в кресле у окна.
   Им не дали проститься, но Клиф был уверен, что жена, как только его увели, принялась рыдать.
   Уотертаун не удивился, что они пошли пешком. Идти до ратуши было недалеко. Совсем некстати вспомнилось, как он вел туда же Майкла Амбрустера. В то время он был уверен, что поступает правильно.
   Ирония судьбы или расплата за ошибки – но Клиф оказался в той же камере, в которую не так давно пытался надежно заточить эльфийского дипломата.

* * *

   – Не расстраивайтесь, мой мальчик. – Голос Джоэла Линдена звучал по-отечески. – Вы просто вынуждены передать приказ. Ну, что там они придумали.
   – Они велели арестовать вас как государственного изменника и поместить в камеру в городской ратуше. – Голос лейтенанта, который был ненамного младше коменданта, предательски дрогнул.
   Еще немного, и он бы заплакал.
   Линден задумчиво потер руки и улыбнулся.
   – Доложите Дархму, что я убит при попытке к бегству. А труп выброшен или закопан. Одним словом, убит и погребен. Мне придется на время исчезнуть. Идите спокойно, вам нечего бояться.
   Лейтенант и двое сопровождавших его молодых офи­церов покинули дом коменданта.
   – Итак, старый лис решился на серьезный шаг, – размышлял Джоэл, быстро собирая все самое необходимое для бегства. – Нужно действовать быстро.
   Карайа спокойно принял известие о мнимой смерти коменданта. Он поручил троим офицерам срочное задание – отвезти в столицу очень важный пакет. Выезжать нужно было на следующий день.
   До столицы гонцы не доехали. Недалеко от Беркена их встретили вооруженные люди и расстреляли без суда и следствия.
   Господин Карайа Дархм не прощал ни ошибок, ни предательства.

21

   – А какая у тебя была в колледже оценка по магии? – с подозрением спросила Франсуаз. – Ты вообще лекции посещал?
   Толстое щупальце рванулось вперед и нанесло демо-нессе мощный удар в корпус. Девушка покатилась по земле.
   – Разумеется, я был лучшим учеником, – ответил я. – Ты цела?
   – Я… – Франсуаз поднялась на ноги, но новый сильный удар вновь отправил ее в нокдаун.
   – А, впрочем, не важно… Как же, как же мне вспомнить?
   – Дезодорант не гелевый, – констатировало чудовище. – Этхорошо.
   – Попробую мысленно перенестись в тот день, – пробормотал я. – Как сейчас помню. Я сидел за вторым столом, передо мной устроился Билли Боб. Большой был выдумщик.
   Франсуаз поднялась снова. Щупальце, свернутое в кулак, уже неслось к ней орудийным снарядом.
   Девушка отклонилась в сторону и молниеносным движением отсекла уродливый отросток.
   – Больно же! – закричал монстр. – Слушай, а я тебя вспомнил. Это ты мне голову отрубила, да?
   – Я поотрубаю тебе все, что можно, – пообещала Франсуаз. – И буду это делать очень медленно – чтобы ты успевал считать, сколько еще лап у тебя осталось.
   – Гром и молния, Френки! – воскликнул я. – Я помню такие мелкие детали об этом дне. Если бы еще выцарапать из памяти лекцию…
   Небеса потемнели, яркая вспышка озарила поляну, и ослепительный сноп энергии ударил Франсуаз прямо по макушке.
   Прогремел гром.
   – Получается же, когда не надо, – досадливо произнес я. – А все потому, что ты меня отвлекаешь, Френки.
   – Что это было? – спросил монстр, осматривая небо. – Я же с утра радио слушал. Грозы не передавали.
   Франсуаз выпрямилась. Ее роскошные волосы дымились.
   – Майкл, – голос демонессы звучал почти спокойно, – когда не целуешься – держи язык за зубами.
   – Поскорее здесь надо заканчивать, а то еще под дождь попаду, – заволновалось чудовище. – Вечно с вами, двуногими, хлопоты.
   – Я хорошо помню эту лекцию, – пояснил я. – Если бы не твоя возня, Френки, я все бы уже припомнил. Существо деловито сказало:
   – Только ты мне лап больше не отрубай. Больно это, знаешь ли.
   – Так и должно быть, – успокоила его девушка.
   – От тебя ничего же сложного не требуется. – Монстр был недоволен поведением Френки. – Жевать я сам буду, только не дергайся.
   – Значит, лапы? – спросила Франсуаз. – Я не была уверена, но раз ты сам предложил…
   Гибкое тело демонессы рванулось вперед. Ее сверкающий меч заиграл в воздухе. Чудовище не успело даже пошевелиться, как все его щупальца повалились на траву отрубленные.
   – Надеюсь, – Франсуаз откинула волосы со лба, – тебе было так же приятно, как и мне.
   Чудовище распахнуло рот, чтобы заверещать от боли. Его огромное тело, лишенное опор, пошатнулось и рухнуло на землю.
   Трава заглушила громкие крики монстра.
   – Надеюсь, ты не ушибся? – осведомилась Франсуаз.
   Она неторопливо приблизилась к поверженному чудовищу и поставила ногу ему на шею. Существо начало метаться в агонии, но у него не было ни малейшего шанса освободиться.
   – Знаешь, – бросила девушка, – а он очень мил – когда молчит.
   Тушу монстра сотрясла последняя судорога. Его рот распахнулся, оттуда вывалился черный язык.
   – Похоже, ему больше нечего сказать, – заметила Франсуаз. – Как успехи, Майкл?
   Я неодобрительно посмотрел на нее:
   – Френки. Ты все сделала неправильно. Если бы ты позволила ему съесть себя – у меня как раз хватило бы времени подумать в тишине. Но нет, надо было поднять шум до небес. Как тебе после этого не стыдно?
   Я покачал головой:
   – Даже не хочется теперь делиться с тобой своими успехами. Ну да ладно.
   Мои руки взметнулись к небу в ритуальном жесте, однако тут я вспомнил еще об одном.
   – Здесь есть речка, Френки? Или ручеек.
   – Был поблизости, а зачем тебе?
   – Не мне, лопоушка. До того, как пойдем в город, ты должна хорошенько помыться. Я не могу показаться с тобой на людях, когда ты в таком виде.
   Франсуаз поперхнулась – мне хотелось верить, что от стыда. Воздев над собой руки, я произнес:
   – Хочу узреть пред собой духов Золотого леса.
   Пару мгновений ничего не происходило. Затем я услышал негромкий треск. Мне не сразу удалось понять, откуда он исходит, однако я очень быстро получил ответ.
   Лететь вниз пришлось не очень долго, поэтому падение оказалось почти мягким. Я поднялся на ноги. В первое мгновение могло показаться, что мы по-прежнему в лесу, и ночная мгла опустилась на нас.
   Со всех сторон насколько хватало глаз величественными колоннами вздымались деревья – но были то не стволы, а корни, уходившие далеко внутрь земли.
   В Золотом лесу никогда не было шумно – но здесь, в его подземном храме, нас окружила священная, таинственная тишина, которую человек слышит только в глубине собственной души.
   Франсуаз медленно выпрямилась, и только сейчас я заметил, что под ногами у нас вязкая, черная грязь. В тех местах, где в нее погружались корни гигантских де­ревьев, на поверхность поднимались россыпи пузырей.
   – Помнишь, что я говорил о речке? – спросил я. – Забудь. Ты даже в океане не отмоешься. Девушка прошипела:
   – А ведь ты мне солгал, Майкл. Это твое зелье для путешествий, из-за которого ты всегда такой чистенький – оно годится не только для эльфов. Я спрашивала.
   – Я сказал правду, – с достоинством отвечал я. – Не важно, на кого действует снадобье. Главное, что оно есть только у эльфов, и мы ни с кем им не делимся.
   – Я смогу тебя переубедить, – пообещала девушка. – Дай только отмыться – и найти хорошую плетку.
   Конечно же, я не слушал ее детского лепетания. Я шел вперед – туда, где меж темных корней белели три огромных кокона.
   – Вот они, – проговорил я. – Так выглядят духи Леса, когда не нападают на людей.
   Лепестки коконов растворились, и нашему взору предстали Хранители.
   – Зачем ты пришел сюда, эльф? – спросил один из них. – Или ты не видел, как небеса наказывают тех, кто тревожит наш покой?
   – У меня есть вопрос, – произнес я. – И за ответ я очень хорошо заплачу.
   Призрачные фигуры дрогнули подобно хлопьям тумана, подхваченным утренним ветром. Это означало смех.
   – К чему нам деньги, неразумный эльф? – спросил главный Хранитель. – У нас есть все, что мы можем пожелать.
   – Если я узнаю то, за чем пришел, – я позволю вам распилить ведьму.
   – Что? – взвизгнула Френки.
   – Пилить, пилить, – заговорили призраки. – Распилим, распилим ведьму. Ответь ему скорей.
   В их руках появилась пила – длинная и сверкающая, как радуга. Тогда, в темном лесу, мне показалось, что лезвие ее ловит свет сверкающих звезд; теперь я понял– оно сияет само по себе.
   – Я хочу знать – что задумали Карайа Дархм и другие заговорщики. Как они намерены захватить власть в Золотом лесу?
   – Это просто, – отвечал главный Хранитель. – Старик заключил договор со сворками – теми, что не хотят поддерживать Старейшину. Рептилии открыто нападут на людей, и тогда ничто не сможет остановить войну.
   – Следовало ждать чего-то подобного… Что же, Хранители, прощайте, мне надо спешить.
   – Постой, эльф, – проговорил призрак. – Разве ты не хочешь спросить у меня, как остановить заговорщиков?
   – Нет, – отвечал я. – Незачем спрашивать о том, что я могу узнать сам.
   – Тогда, – ответствовал дух, – мы можем перейти к делу. Распилим ведьму!
   – Майкл! – воскликнула Франсуаз. – Разве ты не собираешься их остановить?
   – Зачем? – удивился я. – Они выполнили свою часть сделки. К тому же это недолго. На сколько частей вы собираетесь ее пилить?
   – На девятнадцать.
   – Вот видишь! К тому же не забывай, что распилов будет на один меньше, чем кусков. Так что не скучай. Призрачные тени заскользили между корней.
   – Не стоит этого делать, – предупредила Франсуаз. Главный Хранитель приблизился к демонессе. Из-под ее ног начал подниматься серый туман. Девушка хмыкнула:
   – Я вас предупреждала.
   Она положила ладони на виски призрака и посмотрела ему в глаза.
   – Будет немного больно, – предупредила она и сломала Хранителю шею.
   Призрак опал вниз, как брошенное платье. Франсуаз развернулась и резанула его товарища по шее ребром ладони. Тот захлебнулся от боли и рухнул к ногам девушки.
   Последний Хранитель не мог сам удержать огромной пилы. Франсуаз легко перехватила ее и рассекла несчастного пополам.
   – Явное раздвоение личности, – бросила Франсуаз. – А теперь ответь – неужели ты бы просто так стоял и смотрел, как меня пилят на девятнадцать кусков?
   – Боже мой, Френки, – я ужаснулся. – Конечно же нет. Я ушел бы прежде, чем они начнут.

22

   Верховой ящер быстро бежал между высоких деревьев. Всадник, низко нагнувшийся над лукой седла, выглядел утомленным. И в самом деле, вот уже больше суток Тафар Дуэрбо не давал себе отдыха.
   Теперь, когда его семья находилась на пути к окраинам Леса, под надежным присмотром управляющего и слуг, землевладелец мог подумать и о своем долге лендлорда.
   Он мчался изо всех сил, ибо чувствовал – каждая минута может оказаться решающей. Каждый его шаг – верный или ошибочный – способен решить судьбу Золотого леса.
   Четверо офицеров, одетые в цвета свободного города Беркен, дежурили на городской дороге.
   Двое из них были верхом. Их товарищи держали ящеров под уздцы.
   – Едет! – негромко произнес один из офицеров.
   Двое верховых выехали на середину дороги, перегораживая всаднику путь. Тафар Дуэрбо издали заметил патруль, но не собирался останавливаться.
   Лишь поняв, что ему не объехать вставших на его пути помощников констебля, Дуэрбо осадил ящера.
   Изгородь, шедшая по обе стороны от дороги, была достаточно низкой. Но все же животное с седоком не смогло бы ее перескочить.
   – Кто вы такие? – гневно спросил Дуэрбо. Он не узнал форму города Беркена, так как сам жил в другом районе Леса. – И по какому праву не даете мне проехать?
   Землевладельцу уже порядком надоели всякие типы, что пытались преградить ему путь.
   – Мы помощники городского констебля, – отве­тил верховой офицер. – Отвечайте нам – вы Тафар Дуэрбо?
   Землевладелец не дал ему договорить, прервав его яростным криком:
   – Да, черт возьми! Да что же такое творится в нашем Лесу, если уважаемого человека…
   – Тафар Дуэрбо, предатель, один из зачинщиков мятежа лендлордов? Фермер окаменел.
   – Что за чушь вы несете? – воскликнул он. – Какие-то сутки назад я слышал подобные речи от юнцов – зеленых молокососов, которые надышались тертой белены. А теперь эти же слова повторяет представитель власти?
   – Я предлагаю вам сдаться, – невозмутимо ответил офицер.
   Услышанное оскорбление нисколько не задело его. Он никогда не любил лендлордов. И теперь ему доставляла удовольствие возможность наложить кандалы на одного из них. Гнев Тафара Дуэрбо вызывал радость в сухой душе офицера.
   «Что же, теперь и тебе придется хлебнуть лиха, богатей», – думал помощник констебля.
   Этот человек мало разбирался в политике, и движения как против сворков, так и за дружбу с ними были столь же далеки ему, как какие-нибудь события в Каменной пустыне.
   Простой служака, он выполнял свою работу и никогда не задумывался о том, доброе делает дело или дурное. Такие, как он, следуют понятиям о долге – но никогда не пытаются вникнуть, в чем именно тот состоит, помимо приказов начальства.
   Пальцы Дуэрбо сжались на эфесе меча.
   – Вы не посмеете арестовать меня, – произнес он. – Не настал еще день, когда кухаркин сын дотронется до землевладельца.
   – Советую вам сдаться, – флегматично ответил офи­цер. – Да будет вам известно, многие ваши сообщники уже арестованы.
   Неторопливо, испытывая при этом явное удовольствие, он назвал имена шести известных землевладельцев.
   – Все они сидят теперь в темнице под ратушей. Вас только не хватает. Да еще парочки. Поэтому не бурчите, уважаемый, а извольте следовать за нами.
   Поразительно, с какой быстротой люди низкого происхождения теряют и угодливость, и даже учтивость! Словно всю свою убогую жизнь, только и зная, что прислуживать барину, в глубине души ждали лишь шанса вздернуть его на первой ветке.
   Впрочем, происходящее и не было бунтом черни. Ведь офицеры выполняли приказ Карайи Дархма, главы Собрания лендлордов. Значит, формально по-прежнему оставались верны сословию землевладельцев.

* * *

   – Смотри, Майкл.
   Франсуаз резко остановила своего скакуна.
   Я проследил за направлением ее взгляда. Между деревьями виднелась дорога; несколько офицеров окружили землевладельца, в котором я без труда узнал Тафара Дуэрбо.
   – Зачем он вернулся? – пробормотал я. – Я же предупреждал его…
   Военные обернулись, услышав наше приближение.
   – Вам лучше вернуться в казармы, – заметил я. – Поиграйте на полу в солдатиков.
   – Это мятежный эльф, – проговорил один из офи­церов.-Арестуем его! Франсуаз обнажила меч.
   – С отрубленными руками это будет непросто, – предупредила она.
   – Не стоит, Френки, – остановил ее я. – Ни к чему прибегать к насилию. Эти добрые люди уйдут сами… Я прав?
   – Ты арестован, остроухий! – воскликнул один из военных.
   – Я прав, – кивнул я. – Я вызываю духов Золотого леса.
   – Нет! – воскликнула Франсуаз. – Мне надоело убивать этого придурка.
   – Кто посмел вызвать ме…? А! – раздался над нашими головами торжествующий голос. – Попались нако­нец. Только, простите, я уже позавтракал. Стало быть, на обед пойдете…