Страница:
Он покачал головой. Зубы его стучали от холода. Старуха не отпускала его.
– Моего отца звали Джин, а мать Пиа. У них были номера. Люди создали моих родителей. У них было много детей. Я, Джин, Марк – он давно умер, Зед – ты никогда не знал его. Однажды он ушел на охоту и не вернулся. Был еще Там-старший, и Грин, который ушел в Холмы. – Она еще долго говорила, перечисляя своих братьев, их детей, детей их детей... – Значит, ты говоришь, что умеешь читать и писать свое имя. Может, когда-нибудь ты вернешься в лагерь и будешь работать на полях.
– Я холмер, – запротестовал мальчик.
– Позови свою старую Элли, – сказала старуха, и мальчик подумал, что не зря говорят, что она обезумела. – Или Грина... И ты научишь говорить их, да, Клауд? – Она наклонилась и стала рисовать на земле и раскладывать камушки. – Это восходит солнце. А здесь заходит. Камушки один на другом – это дом. А вот калибаны – большие коричневые и глупые серые. А вот берег, где в темноте я видела водяной народ, раньше, когда корабли еще не прилетели. Я видела. Похож на калибана и совсем не похож. Только один. Он был большой, Клауд. В реке возле моря. Я никогда больше не видела его. Я видела много такого, о чем не могу говорить. Не могу говорить ни старикам, ни молодым.
– Я замерз, Пиа. Я замерз. Идем. Отец ждет меня.
Она сбросила с себя накидку, тщательно закутала его и встала. Она двигалась медленно. Лицо ее, иссеченное морщинами, разгладилось. Она снова провела рукой по его голове, взъерошив волосы. Движения ее были так ласковы, так непривычны для него. Затем она повернулась и пошла на север.
– Пиа! – закричал Клауд. Он схватил накидку и побежал за нею. – Пиа, ты идешь не туда! Там река. – Старики всегда таковы – забывают, где находятся и куда надо идти. – Нужно сюда!
Она остановилась, повернулась.
– Мне хотелось бы пройти в лагерь и поесть горячей пищи, посмотреть на машины. Но они построили ограды. Я не хочу идти в деревню. Там очень пахнет смертью. Лучше я пойду к реке, посмотрю, куда ушли калибаны.
– Пиа, это очень далеко. Может, не стоил тебе идти туда.
Она улыбнулась. Морщины ее странно зазмеились по лицу. Эта улыбка потрясла мальчика, поколебала весь его мир. Он вдруг понял, что никогда не знал ее.
– Я думаю, что смогу, – сказала она. – Не забывай слова, Клауд. Учись читать и писать.
И она пошла прочь. Он стоял и смотрел ей вслед, но она не позвала его с собою. Она очень старая, старше всех. Она старая, как холмы. Она сама знает, взять его с собою или нет. Она знает, как найти дорогу домой. Она знает, куда идет и как далеко ей можно идти. Она прекрасна, подумал он, хотя никогда в жизни не считал ее такой. Но теперь он смотрел ей вслед и видел, что она сухая, стройная с легким шагом, уходит от него потому, что сама захотела этого.
Он побежал обратно в деревню, рассказал все своему отцу, и тот собрал отряд молодых, чтобы они нашли старуху и привели обратно. Но они вернулись ни с чем. Пиа лучше их всех знала окрестности.
Мальчик долго плакал, вспоминая ее. Он думал о том, что она нашла калибанов, нашла тех, кого хотела увидеть.
Он думал о калибанах всю свою жизнь, рассказывал о них своим детям, когда дети появились у него. После того как Пиа ушла, калибаны вновь стали показываться вблизи поселения. Неизвестно, нашла ли Пиа калибанов, но несомненно, что они вновь пришли к людям.
– Моего отца звали Джин, а мать Пиа. У них были номера. Люди создали моих родителей. У них было много детей. Я, Джин, Марк – он давно умер, Зед – ты никогда не знал его. Однажды он ушел на охоту и не вернулся. Был еще Там-старший, и Грин, который ушел в Холмы. – Она еще долго говорила, перечисляя своих братьев, их детей, детей их детей... – Значит, ты говоришь, что умеешь читать и писать свое имя. Может, когда-нибудь ты вернешься в лагерь и будешь работать на полях.
– Я холмер, – запротестовал мальчик.
– Позови свою старую Элли, – сказала старуха, и мальчик подумал, что не зря говорят, что она обезумела. – Или Грина... И ты научишь говорить их, да, Клауд? – Она наклонилась и стала рисовать на земле и раскладывать камушки. – Это восходит солнце. А здесь заходит. Камушки один на другом – это дом. А вот калибаны – большие коричневые и глупые серые. А вот берег, где в темноте я видела водяной народ, раньше, когда корабли еще не прилетели. Я видела. Похож на калибана и совсем не похож. Только один. Он был большой, Клауд. В реке возле моря. Я никогда больше не видела его. Я видела много такого, о чем не могу говорить. Не могу говорить ни старикам, ни молодым.
– Я замерз, Пиа. Я замерз. Идем. Отец ждет меня.
Она сбросила с себя накидку, тщательно закутала его и встала. Она двигалась медленно. Лицо ее, иссеченное морщинами, разгладилось. Она снова провела рукой по его голове, взъерошив волосы. Движения ее были так ласковы, так непривычны для него. Затем она повернулась и пошла на север.
– Пиа! – закричал Клауд. Он схватил накидку и побежал за нею. – Пиа, ты идешь не туда! Там река. – Старики всегда таковы – забывают, где находятся и куда надо идти. – Нужно сюда!
Она остановилась, повернулась.
– Мне хотелось бы пройти в лагерь и поесть горячей пищи, посмотреть на машины. Но они построили ограды. Я не хочу идти в деревню. Там очень пахнет смертью. Лучше я пойду к реке, посмотрю, куда ушли калибаны.
– Пиа, это очень далеко. Может, не стоил тебе идти туда.
Она улыбнулась. Морщины ее странно зазмеились по лицу. Эта улыбка потрясла мальчика, поколебала весь его мир. Он вдруг понял, что никогда не знал ее.
– Я думаю, что смогу, – сказала она. – Не забывай слова, Клауд. Учись читать и писать.
И она пошла прочь. Он стоял и смотрел ей вслед, но она не позвала его с собою. Она очень старая, старше всех. Она старая, как холмы. Она сама знает, взять его с собою или нет. Она знает, как найти дорогу домой. Она знает, куда идет и как далеко ей можно идти. Она прекрасна, подумал он, хотя никогда в жизни не считал ее такой. Но теперь он смотрел ей вслед и видел, что она сухая, стройная с легким шагом, уходит от него потому, что сама захотела этого.
Он побежал обратно в деревню, рассказал все своему отцу, и тот собрал отряд молодых, чтобы они нашли старуху и привели обратно. Но они вернулись ни с чем. Пиа лучше их всех знала окрестности.
Мальчик долго плакал, вспоминая ее. Он думал о том, что она нашла калибанов, нашла тех, кого хотела увидеть.
Он думал о калибанах всю свою жизнь, рассказывал о них своим детям, когда дети появились у него. После того как Пиа ушла, калибаны вновь стали показываться вблизи поселения. Неизвестно, нашла ли Пиа калибанов, но несомненно, что они вновь пришли к людям.
10. Год 72, день 198
Главная База, Геена
– Ты боишься? – спросил человек.
Мальчик Дин смотрел на него, сидя на краю стола доктора в его кабинете. Он действительно боялся, но не хотел говорить это доктору Базы. Он знал, что дети приходили на Базу и учились. За это их родители имели кредит в магазине и могли получать продукты и товары.
Так было со всеми детьми, и Дин не хотел признавать, что он боится. Ему задали вопросы... Ты умеешь читать или писать? Знаешь кого-нибудь, кто умеет читать и писать? Дин не говорил ничего. У него было имя человека. Мать сказала ему об этом. Она научила его писать свое имя и читать буквы. Но он не собирался говорить об этом здесь.
– Моя мать сможет получать товары? – спросил он, решив, что из всего этого нужно извлечь пользу.
– Зависит от тебя, как ты будешь заниматься, – сказал человек с книгой и добавил: – Ты мне кажешься способным, Дин. Я думаю, что у тебя все будет хорошо.
Дин смотрел на них с подозрением.
– А теперь мы начнем занятия, позволим тебе посмотреть на машины. А когда окончится курс, тебе заплатят. Если же ты захочешь учиться дальше, мы поговорим об этом потом. Мы посмотрим, каковы у тебя будут способности.
Его поставили перед машиной, которая мигнула огнями показала ему букву А и издала звук. Затем показала Б, затем АБ. Ему показали, какие нажимать кнопки, чтобы управлять машиной, и он только изумлялся, как машина выполняет его приказы. Он сделал все, что от него хотели люди.
– Я могу читать, – сказал он вдруг, потому что внезапно он увидел себя таким, как они, управляющим умными машинами. Он вспомнил, что у него имя человека, и страшно захотел занять свое место, место среди людей. – Я человек. Я могу читать. Я всегда умел читать.
Они нахмурились, вместо того, чтобы улыбнуться. И вышли за дверь, начали переговариваться. Дин сидел возле машины, и плечи у него болели от того, что он сидел здесь так долго. Он надеялся, что не сказал ничего такого, что может испортить ему жизнь.
В комнату вошла женщина в красивом платье, и пахло от нее так, как пахло от всех людей, живущих в домах на базе. Это не был запах грязи и дыма.
– Ты останешься здесь на ночь, – сказала она. – Ты все делал хорошо, и мы хотим задать тебе еще вопросы.
Он не знал, почему, но ему понравилось, что он все делал хорошо. Но ему было всего тринадцать лет, и мать будет беспокоиться о нем. Она подумает, что с ним что-нибудь случилось.
Но База была важнее, и он остался.
Теперь вопросы были не о буквах. Теперь они расспрашивали его о нем, о том, что он считает правильным и неправильным, они расспрашивали его о таких вещах, о которых он никогда не думал и не слышал.
Они спрашивали и спрашивали его, и у него очень устала голова. В нем что-то сломалось, и он сделал то, что не делал никогда перед чужими людьми – он заплакал. И даже тогда они задавали ему вопросы. Постепенно он успокоился и отвечал им, внезапно обнаружив изменения в себе. Видимо, он стал другим потому, что захотел стать иным, чем люди из его деревни. Прошло время, и ему наконец позволили поесть и отдохнуть.
Утром, когда он проснулся – а может, это было не утро, так как в доме не было окон, его привели в комнату и посадили перед машиной. Ему казалось, что он уснул снова, а машина вводила в его мозг информацию. Она учила его, рассказывая, какие бывают миры, и что это за мир, где он живет.
Когда это закончилось, мальчик хотел идти домой. Ему сказали, что мать прислала ему еду. Она знает, где он, и знает, что с ним все хорошо. Ей объяснили, что мальчику нужно остаться здесь несколько дней.
Он ел хлеб, присланный матерью, и слезы текли по его щекам. А он даже не старался остановить их. Ему даже не было стыдно, что чужие видят его слезы. Он был уже не ребенок, хотя и не взрослый. И когда он вернется в свою деревню, он уже никогда не будет таким, каким был прежде. То, что сломалось в нем, уже никогда больше не восстановится. И что он сможет сказать в деревне? Что он видел звезды? Узнал другие миры? И что мы отличаемся от людей тем, что не учимся, ничего не знаем, потому, что наш мир мал, очень мал. И мы тоже ничтожны.
Он был спокоен на занятиях. Он учился, слушал ленты. Он делал все, что мог, надеясь, что люди сделают его новым, похожим на них. Других надежд и желаний у него не было.
– Ты очень способный, – говорили ему. – Ты умен.
Это приводило его в восторг.
Но мать заплакала, увидев его таким тихим и спокойным. Она впервые плакала перед ним. Она обняла его, сидя на кровати – а это было единственное место, где можно было сидеть в их маленьком домике, она взяла его голову в руки, вглядывалась в его глаза, пыталась понять, что с ним стало.
Она не могла понять. И это приводило ее в ужас.
– Мне дали кредит в магазине, – сказала она, всхлипнув. – Теперь мы можем купить тебе хорошую одежду.
Она стала прибирать в доме, все мыла и чистила, как будто это могло вернуть мальчика. Она мыла полы и стол, стирала одежду, выбивала матрасы. Дин помогал ей, носил воду. А любопытные соседи смотрели, что происходит.
Она закончила только тогда, когда старенький дом засверкал чистотой. Они поели вместе, стараясь быть матерью и сыном.
– Они хотели научить меня писать, – сказал мальчик, – но я уже и так умею.
– Мой дед научил меня писать, – сказала мать. – Он был человек. И мы с тобою люди. Как они.
– Они сказали, что я способный.
Мать подняла голову и встретилась с ним взглядом.
– Конечно, – сказала она.
Но он был другой. Ему было не о чем говорить с матерью. Он был одинок, так как знал много такого, чего здесь никому не мог сказать.
Он сидел за грубым столом напротив матери, ел суп и очень боялся, чтобы она не узнала, каким чужим ей он стал.
11
– Психологические тесты, – сказал шеф, – не показали никаких остатков политического сознания. У него нет симпатий к Союзу. Он просто не знает о нем. Так что от семейных привязанностей в нем ничего не осталось.
– Мать его занимает такое положение, что имеет право на двухместный дом, – сказал представитель отдела безопасности, который сидел тут же. – Она одна. Все время одна. Говорит, что отец ребенка холмер и она не знает, кто он.
– Мы много беседовали с нею. Она утверждает, что ребенок от человека, а ее отец был доктор. Она, кажется, не врет, так как выполняет в деревне какие-то медицинские обязанности. Однако от этого не разбогатела.
– Необычная женщина. Я думаю привести ее сюда и сделать некоторые тесты.
– Может, поручить ей работу в клинике? Это неплохая идея. Мы приручим ее и сына.
– Хорошо бы найти книги, – сказал шеф. – Ходят слухи, что они еще остались.
– Да, говорят, что книги у холмеров, – подтвердил сотрудник безопасности. – Если они действительно существуют.
– Мы не можем наладить контакт с холмерами. Они убегают от нас.
– Если среди холмеров есть книги и есть читающие, то материалы Союза...
– Мы делаем, что можем, – сказал глава миссии. – Нужно ускорить поиски, а то книги навсегда уйдут от нас.
– Мы знаем, какой была колония. Мы знаем, что калибаны пришли к ним. Что-то, что мы делаем, спугнуло их. Может быть, шум дюз корабля. Но колонисты потеряли контроль и ушли отсюда. Ушли в холмы. В городе остались только ази. Что-то заставило колонистов полностью покинуть город. Ази почему-то остались. Только ази. Гипотеза о перенаселении не выдерживает критики. Политические распри возможны... но маловероятны. Люди просто ушли из старого лагеря. И его заняли калибаны. Изрыли все своими туннелями. Даже многочисленные машины провалились под землю. Это все сделали калибаны.
– У нас много материалов, – сказал научный консультант. – Но картина далека от завершения. Если бы у нас были записи... а не только аномалии типа Дина...
– Мы будем и дальше концентрировать все в городе, – заметил шеф миссии. – Мы будем продолжать программу.
– Только в самом городе.
– Да. Мы не можем войти в контакт с холмерами. Мы не можем выманить их наружу из холмов.
– На этот счет есть разные мнения.
– Но я говорю вам о достигнутом между отделами консенсусе во взгляде на эту проблему. Нам не нужны враги в этом мире. Мы не имеем права применять силу.
– Наша первая цель – это город, – твердым голосом сказал шеф миссии. – А поселения холмеров – это более отдаленная перспектива.
– Калибаны...
– Нужно следить за их перемещениями. Если они начнут двигаться в нашем направлении, следует принять меры предосторожности.
– Вообще-то говоря, курганы появляются уже ближе на километр, чем в прошлом году, – заметил представитель службы безопасности.
– Килли предполагает, что это связано с циклическим характером их жизнедеятельности.
– Сейчас не будем говорить о теоретических предположениях. Мы имеем дело с конкретными существами...
– Сейчас будем заниматься только городом, – жестко сказал шеф миссии. – Мы не будем предпринимать ничего, пока не обеспечим себе абсолютную безопасность.
12. Год 89, день 203
Берег Стикса
Это люди и жители города пришли к реке с шумом, и треском сломанных веток, стуком подошв грубых ботинок о землю. Джин был поражен. Он присел за камнем, чтобы видеть все, потому что он впервые в жизни увидел такое: люди вышли из-за барьеров и пришли к Стиксу.
Они тоже заметили Джина, и кое-кто поднял винтовки и прицелился в него. Сердце Джина застыло, и он замер, не шевельнув ни одним мускулом, пока старший из прибывших не махнул рукой, приказывая опустить винтовки. Он остановил колонну.
– Ты холмер? – спросил старший.
Джин кивнул, все еще сидя на корточках. Глаза его по-прежнему следили за оружием в руках людей.
Он обнимал руками свои колени, но знал, что позади него густые заросли кустов, куда он может прыгнуть в одно мгновение, если почувствует, что опасность приближается.
– У тебя есть номер, холмер?
Джин поджал губы, он был крайне насторожен.
– У меня нет номера, человек. Я охотник. Я не торгую за вашими оградами.
Человек подошел ближе, разглядывая Джина.
– Теперь мы не за оградой. И номера не нужны. Хочешь торговать?
– Чем?
– Ты знаешь калибанов, холмер?
Джин прикрыл глаза ресницами.
– О, калибаны! Не касайтесь их, человек. Старые коричневые... Охотники не охотятся за ними.
– Мы пришли сюда учиться, – сказал другой человек. – Изучать калибанов, а не охотиться на них.
Джин рассмеялся, коротко и глухо, как смеются все холмеры.
– Старым коричневым не понравится, что их будут изучать. Вы делаете ленты, люди, и хотите с их помощью изучить калибанов? Они ушли от вас очень давно. Теперь вы хотите, чтобы они вернулись обратно? Они подкопают ваши высокие здания, они утащат вас под землю, старый человек, утащат в глубокие темные подземелья, туннели.
Кто-то дернулся вперед, но старик поднял руку и сказал:
– Он прав. Я хочу слушать его. Холмер, как тебя зовут?
– Джин. А тебя?
– Спенсер. Ты не против, если я подойду к тебе.
– Сэр... – сказал юноша с оружием. Но старик подошел к каменистому склону, и Джин подумал и позволил ему приблизиться и даже опуститься рядом с ним на корточки, как сидят все холмеры.
– Ты много знаешь о них, – сказал Спенсер.
Джин пожал плечами, но был польщен.
– Ты охотишься на них? На тебе одежда из шкур калибанов.
– Серые, – ответил Джин, поглаживая гладкую кожу. – Не коричневые.
– Какая разница?
Это был глупый вопрос. Джин изучающе посмотрел на старика. Ему понравилось это старое морщинистое лицо, красивая одежда. Кроме того, старик был толст, а это означало благосостояние. Значит, это был важный человек, и он тем не менее сидел рядом с молодым охотником. Джин ухмыльнулся и сказал:
– Отошли всех домой. Они делают слишком много шума. Я отведу тебя вверх по реке.
– Я не могу сделать этого.
– Этот шум сведет калибанов с ума. Если ты хочешь посмотреть на них, я покажу тебе.
А, старику понравилась эта идея. Джин увидел это в его глазах, бледно-голубых, чудесно-бледно-голубых. Таких глаз он не видел никогда в жизни. Старик поднялся и пошел к молодому человеку с оружием и стал что-то втолковывать ему. Тот не соглашался, и разговор становился все резче и резче.
– Вы не можете поступить так, – говорил молодой.
– Веди всех назад и доложи, что произошло.
В конце концов сошлись на том, что старик пойдет с Джином, остальные будут ждать здесь.
– Это недалеко, – сказал Джин, легко спрыгивая с камня. Его башмаки с мягкими подошвами не производили никакого шума. Джин выпрямился и кивком показал старику, в каком направлении ему надо идти.
– Доктор Спенсер, – сказал молодой. – Он не житель города. У него нет номера.
– Если бы у него был номер, – сказал Спенсер, – он не мог бы быть нам полезным в этом случае.
Молодой промолчал. Джин повел старика. Ему нравились эти люди из высоких домов, в красивой одежде. В таких домах не бывал ни один из холмеров. Ни один из охотников не имел номера, который позволил бы ему пройти через ограды и появиться на территории людей.
– Идем, – сказал он старику. – Ты дашь мне куртку, а я покажу тебе калибанов. – Он знал, что старик, вероятно, очень богат.
Старик шел с ним, тяжело ступая по земле. Флиттеры носились в воздухе, ныряя в воду и снова выскакивая из нее. Старик на ходу шумно дышал. Здесь он был совершенно беспомощен и полностью зависел от Джина.
Я могу ограбить его, подумал Джин. Ограбления нередко случались там, высоко в холмах. Но этот старик доверился ему, более молодому и сильному, знающему местность. Джин даже подумал, что старик настолько неискушен, что не знает, что существуют ограбления. Может, в их лагере такие вещи не случаются никогда.
Джин нашел калибанов именно там, где ожидал найти. Они теперь были несколько ближе, чем два года лет назад. Ариэли, виднелись всюду, насколько хватало взгляда, Да, сезон охоты будет богатым. Живности много.
– Смотри, – сказал он старику и показал. Старик остановился и ахнул, пытаясь увидеть все, но калибаны были плохо видны, так как совершенно сливались с окружающим миром.
– Они вокруг нас, – сказал Джин, старик вздрогнул, попытался достать ружье. Он резко шарахнулся от флиттера, который в этот момент пролетел совсем близко. Это заставало Джина рассмеяться. – Слушай, – сказал Джин и присел на корточки. Старик тоже сел рядом. Джин показал ему курганы, возвышающиеся среди мощных деревьев. – Здесь, над водой. Здесь всё их. И эта территория простирается очень далеко, до самой соленой воды. Они очень умны, эти калибаны.
– Я слышал, что некоторые из вас живут среди них. Могу я поговорить хоть с кем-нибудь из них?
По коже Джина пробежали мурашки. Он посмотрел туда, где все было знакомым и безопасным.
– Я тебе кое-что скажу, старый человек. Ты не должен говорить с ними. И говорить о них.
– Плохие люди?
Джин пожал плечами, не желая обсуждать этот вопрос.
– Хочешь калибана? Я могу свистнуть и вызвать его.
– Но они опасны?
Джин пожал плечами.
– Хочешь? – Он не стал дожидаться ответа, а издал низкий вибрирующий свист, зная, что после этого последует.
И почти сразу – Джин знал, что охраняющий наверняка видел их приближение – калибан высунул голову из отверстия, а за ним показались и другие.
Джин услышал позади себя шорох и, обернувшись, положил руку на винтовку, которую приготовил старик.
– Только не это. Не надо шума.
– Но они же нападут на нас.
– Только не делай шума.
– Он огромен.
Так всегда говорят дети, когда видят впервые старого коричневого.
– Ты видел достаточно, старый человек. Это все их территория.
– Но... люди... Они входят в курганы. Плохо говорить о них. Ты торгуешь с ними?
Джин едва заметно покачал головой.
– Они просто живут. Питаются рыбой.
На вершине холма калибан поднял голову, стрельнул языком.
– Пора идти, человек, – сказал Джин.
– Это он угрожает?
– Нет, просто хочет, чтобы мы ушли. – Джин что-то услышал в зарослях и схватил старика за рукав, чтобы увести его.
Но Привидение уже появилось в кустах. Человек с длинными спутанными волосами, весь в илистой грязи.
И старик отказался уходить.
– Идем, – настойчиво говорил Джин. – Идем. – Краем глаза он видел, что рябь на поверхности воды приближается к тому месту, где они находились. Старик приготовил винтовку. А вот еще один, здесь их слишком много. Нужно уходить, человек.
Он почувствовал облегчение, когда старик встал и пошел за ним. Они медленно и спокойно уходили из опасного места, но старик оглядывался назад. Он слышал плеск воды, означающий, что туда, где они только что были, кто-то приплыл.
– Они нападут на нас? – спросил он.
– Они иногда нападают, иногда – нет.
– А тот человек...
– Они волнуются, нервничают...
Старик тяжело дышал, стараясь идти быстрее.
– Что тебе нужно от калибанов? – спросил Джин.
– Нам просто любопытно. – Затем он снова оглянулся. – Нас преследуют.
Джин тоже посмотрел на реку, увидел рябь.
– Да.
– Я могу идти побыстрее.
– Не надо.
Они шли, и Джин все время прислушивался – и слышал странные звуки вокруг. А может, ему казалось...
Но звуки исчезли, когда они дошли до изгиба реки, где их ждал отряд.
Люди нервничали. Увидев их, они вскочили, и винтовки были у них в руках наготове. Рябь на поверхности воды исчезла. Видимо, тот, кто плыл за ними, нырнул в глубину.
– Вот и все, – сказал старик, подойдя к молодому. – Я получил кое-какую информацию. Можно возвращаться.
– Ты должен мне куртку, – напомнил ему Джин. Он знал что, его не обманут.
– Хоббс! – крикнул человек, и кто-то из людей снял свою куртку и протянул старику. Старик дал ее Джину. Тот долго рассматривал ее и был удовлетворен.
– Джин, я хотел бы, чтобы ты пришел в город. Я очень хочу побеседовать с тобою.
Джин сунул куртку под мышку.
– Ты не дал мне номера, человек.
– Я дам тебе специальную бумагу. Покажи ее возле ворот часовым, и тебя сразу пропустят в город. У тебя не будет никакого номера, я обещаю. Ты много знаешь, Джин. И я тебе буду хорошо платить. Ты заработаешь больше, чем просто куртку. Это хорошая сделка для тебя.
Джин остановился, раздумывая.
И затем послышался всплеск, и на берег выползло огромное тело коричневого. Калибан встал на ноги.
Кто-то выстрелил. Джин завопил: – Нет! – и побежал. Выстрелы все продолжались, круги расходилась по воде, и быстрое течение уносило их. Джин остановился и уселся на корточки. В животе у него стало холодно. Старик крикнул молодому лидеру, тот приказал, и стало тихо.
– Это был коричневый, – сказал Джин. Старик посмотрел на него, как будто бы начал что-то понимать. – Уходите, – сказал Джин. – Быстро уходите.
– Я хочу поговорить с тобой.
– Я приду к воротам. Когда сам захочу. Уходите.
– Если мы... – начал молодой.
– Идем, – сказал старик, и в его голосе послышался приказ. Люди с оружием поднялись и пошли вдоль берега. Джин смотрел им вслед, пока они не скрылись из вида. Пот выступил на всем его теле. Он смотрел на серую воду Стикса, надеясь увидеть рябь, но не видел ее.
Позади него прошелестели кусты. Он медленно повернулся по направлению к звуку.
В кустах стояли два Привидения, покрытых лохмотьями одежды. Жидкая грязь блестела на локтях и коленях. Холодные глаза смотрели на Джина, и он ощутил холодок смерти. Бежать было некуда, только к оградам людей. Деревня холмеров не спрячет его, и ему суждено умереть.
Одно Приведение подняло голову и сделало ему знак приблизиться. Джин мог бы доставить им много хлопот, оказав сопротивление, но он знал, что эти двое наверняка не одни. Скорее всего поблизости скрывается еще несколько. Они тут же придут на помощь, если возникнет необходимость. Поэтому Джин спрыгнул с камня и подошел к Привидениям.
Они расступились, давая ему проход. Холодная паника охватила его, когда он понял, что его не собираются убивать, а поведут туда, вверх по реке. Он в отчаянии посмотрел на серую воду Стикса – вдруг тот коричневый, в которого стреляли люди, покажется над водой.
Нет, он исчез. Умер, ранен – этого не узнает никто. Его мягко взяли за локоть и направили туда, куда ему следовало идти, если он надеялся выжить.
Он пошел по той самой тропе, по которой он только что вел человека. Тот, что был слева, протянул руку и снял с его пояса нож.
Он не мог понять, почему подчиняется им и спокойно идет, не боится, не пытается убежать. Однако он понимал, что здесь его ждет неминуемая смерть, а там, куда его ведут, нечто неопределенное. Может быть, даже шанс выжить. Поведение коричневых и Привидений всегда было выше понимания Джина. Они могли привести его к курганам, а затем попросту отпустить его.
Они долго шли вдоль реки, следуя ее извивам. И вот когда солнце уже опускалось к горизонту, они подошли к тому месту, до которого он дошел вместе со стариком.
Может, они будут держать его здесь, пока не выйдет старый коричневый, чтобы посмотреть на него, как это обычно делают калибаны, а затем калибан потеряет интерес к нему, и его отпустят.
Нет. Его повели к склону кургана, к темному входу. Но тут Джин рванулся и попытался убежать. Он метался в колючих кустах, стараясь защитить лицо от колючек.
Внезапно перед ним послышалось шипенье, и Джин замер, увидев перед собой громадного коричневого с раскрытой пастью. Джин замер на месте и тут же ощутил укол в щеку. Коричневый перед ним повернул голову, чтобы осмотреть его золотым глазом. А щека у Джина сразу занемела, сердце стало часто биться. Все чувства отказали ему. У него подогнулись колени, и он опустился на землю. У него совершенно не было сил. Вокруг него собрались люди, молчаливые, бесшумные. Руки повернули его на спину, так что у него теперь перед глазами было серо-синее небо и ветки кустов.
Он не умер. Он просто онемел, застыл. Поэтому его подняли и потащили ко входу в курган. Но он не был мертв, он все понимал и старался вырваться, так как ужас охватил его. Но он не мог даже шевельнуть пальцем, не мог опустить ресницы, чтобы закрыть глаза, защитить их от летящей грязи. Он не мог даже крикнуть, позвать на помощь, хотя это было бесполезно. Он был здесь один, среди этих призрачных бесшумных теней.
Главная База, Геена
– Ты боишься? – спросил человек.
Мальчик Дин смотрел на него, сидя на краю стола доктора в его кабинете. Он действительно боялся, но не хотел говорить это доктору Базы. Он знал, что дети приходили на Базу и учились. За это их родители имели кредит в магазине и могли получать продукты и товары.
Так было со всеми детьми, и Дин не хотел признавать, что он боится. Ему задали вопросы... Ты умеешь читать или писать? Знаешь кого-нибудь, кто умеет читать и писать? Дин не говорил ничего. У него было имя человека. Мать сказала ему об этом. Она научила его писать свое имя и читать буквы. Но он не собирался говорить об этом здесь.
– Моя мать сможет получать товары? – спросил он, решив, что из всего этого нужно извлечь пользу.
– Зависит от тебя, как ты будешь заниматься, – сказал человек с книгой и добавил: – Ты мне кажешься способным, Дин. Я думаю, что у тебя все будет хорошо.
Дин смотрел на них с подозрением.
– А теперь мы начнем занятия, позволим тебе посмотреть на машины. А когда окончится курс, тебе заплатят. Если же ты захочешь учиться дальше, мы поговорим об этом потом. Мы посмотрим, каковы у тебя будут способности.
Его поставили перед машиной, которая мигнула огнями показала ему букву А и издала звук. Затем показала Б, затем АБ. Ему показали, какие нажимать кнопки, чтобы управлять машиной, и он только изумлялся, как машина выполняет его приказы. Он сделал все, что от него хотели люди.
– Я могу читать, – сказал он вдруг, потому что внезапно он увидел себя таким, как они, управляющим умными машинами. Он вспомнил, что у него имя человека, и страшно захотел занять свое место, место среди людей. – Я человек. Я могу читать. Я всегда умел читать.
Они нахмурились, вместо того, чтобы улыбнуться. И вышли за дверь, начали переговариваться. Дин сидел возле машины, и плечи у него болели от того, что он сидел здесь так долго. Он надеялся, что не сказал ничего такого, что может испортить ему жизнь.
В комнату вошла женщина в красивом платье, и пахло от нее так, как пахло от всех людей, живущих в домах на базе. Это не был запах грязи и дыма.
– Ты останешься здесь на ночь, – сказала она. – Ты все делал хорошо, и мы хотим задать тебе еще вопросы.
Он не знал, почему, но ему понравилось, что он все делал хорошо. Но ему было всего тринадцать лет, и мать будет беспокоиться о нем. Она подумает, что с ним что-нибудь случилось.
Но База была важнее, и он остался.
Теперь вопросы были не о буквах. Теперь они расспрашивали его о нем, о том, что он считает правильным и неправильным, они расспрашивали его о таких вещах, о которых он никогда не думал и не слышал.
Они спрашивали и спрашивали его, и у него очень устала голова. В нем что-то сломалось, и он сделал то, что не делал никогда перед чужими людьми – он заплакал. И даже тогда они задавали ему вопросы. Постепенно он успокоился и отвечал им, внезапно обнаружив изменения в себе. Видимо, он стал другим потому, что захотел стать иным, чем люди из его деревни. Прошло время, и ему наконец позволили поесть и отдохнуть.
Утром, когда он проснулся – а может, это было не утро, так как в доме не было окон, его привели в комнату и посадили перед машиной. Ему казалось, что он уснул снова, а машина вводила в его мозг информацию. Она учила его, рассказывая, какие бывают миры, и что это за мир, где он живет.
Когда это закончилось, мальчик хотел идти домой. Ему сказали, что мать прислала ему еду. Она знает, где он, и знает, что с ним все хорошо. Ей объяснили, что мальчику нужно остаться здесь несколько дней.
Он ел хлеб, присланный матерью, и слезы текли по его щекам. А он даже не старался остановить их. Ему даже не было стыдно, что чужие видят его слезы. Он был уже не ребенок, хотя и не взрослый. И когда он вернется в свою деревню, он уже никогда не будет таким, каким был прежде. То, что сломалось в нем, уже никогда больше не восстановится. И что он сможет сказать в деревне? Что он видел звезды? Узнал другие миры? И что мы отличаемся от людей тем, что не учимся, ничего не знаем, потому, что наш мир мал, очень мал. И мы тоже ничтожны.
Он был спокоен на занятиях. Он учился, слушал ленты. Он делал все, что мог, надеясь, что люди сделают его новым, похожим на них. Других надежд и желаний у него не было.
– Ты очень способный, – говорили ему. – Ты умен.
Это приводило его в восторг.
Но мать заплакала, увидев его таким тихим и спокойным. Она впервые плакала перед ним. Она обняла его, сидя на кровати – а это было единственное место, где можно было сидеть в их маленьком домике, она взяла его голову в руки, вглядывалась в его глаза, пыталась понять, что с ним стало.
Она не могла понять. И это приводило ее в ужас.
– Мне дали кредит в магазине, – сказала она, всхлипнув. – Теперь мы можем купить тебе хорошую одежду.
Она стала прибирать в доме, все мыла и чистила, как будто это могло вернуть мальчика. Она мыла полы и стол, стирала одежду, выбивала матрасы. Дин помогал ей, носил воду. А любопытные соседи смотрели, что происходит.
Она закончила только тогда, когда старенький дом засверкал чистотой. Они поели вместе, стараясь быть матерью и сыном.
– Они хотели научить меня писать, – сказал мальчик, – но я уже и так умею.
– Мой дед научил меня писать, – сказала мать. – Он был человек. И мы с тобою люди. Как они.
– Они сказали, что я способный.
Мать подняла голову и встретилась с ним взглядом.
– Конечно, – сказала она.
Но он был другой. Ему было не о чем говорить с матерью. Он был одинок, так как знал много такого, чего здесь никому не мог сказать.
Он сидел за грубым столом напротив матери, ел суп и очень боялся, чтобы она не узнала, каким чужим ей он стал.
11
– Психологические тесты, – сказал шеф, – не показали никаких остатков политического сознания. У него нет симпатий к Союзу. Он просто не знает о нем. Так что от семейных привязанностей в нем ничего не осталось.
– Мать его занимает такое положение, что имеет право на двухместный дом, – сказал представитель отдела безопасности, который сидел тут же. – Она одна. Все время одна. Говорит, что отец ребенка холмер и она не знает, кто он.
– Мы много беседовали с нею. Она утверждает, что ребенок от человека, а ее отец был доктор. Она, кажется, не врет, так как выполняет в деревне какие-то медицинские обязанности. Однако от этого не разбогатела.
– Необычная женщина. Я думаю привести ее сюда и сделать некоторые тесты.
– Может, поручить ей работу в клинике? Это неплохая идея. Мы приручим ее и сына.
– Хорошо бы найти книги, – сказал шеф. – Ходят слухи, что они еще остались.
– Да, говорят, что книги у холмеров, – подтвердил сотрудник безопасности. – Если они действительно существуют.
– Мы не можем наладить контакт с холмерами. Они убегают от нас.
– Если среди холмеров есть книги и есть читающие, то материалы Союза...
– Мы делаем, что можем, – сказал глава миссии. – Нужно ускорить поиски, а то книги навсегда уйдут от нас.
– Мы знаем, какой была колония. Мы знаем, что калибаны пришли к ним. Что-то, что мы делаем, спугнуло их. Может быть, шум дюз корабля. Но колонисты потеряли контроль и ушли отсюда. Ушли в холмы. В городе остались только ази. Что-то заставило колонистов полностью покинуть город. Ази почему-то остались. Только ази. Гипотеза о перенаселении не выдерживает критики. Политические распри возможны... но маловероятны. Люди просто ушли из старого лагеря. И его заняли калибаны. Изрыли все своими туннелями. Даже многочисленные машины провалились под землю. Это все сделали калибаны.
– У нас много материалов, – сказал научный консультант. – Но картина далека от завершения. Если бы у нас были записи... а не только аномалии типа Дина...
– Мы будем и дальше концентрировать все в городе, – заметил шеф миссии. – Мы будем продолжать программу.
– Только в самом городе.
– Да. Мы не можем войти в контакт с холмерами. Мы не можем выманить их наружу из холмов.
– На этот счет есть разные мнения.
– Но я говорю вам о достигнутом между отделами консенсусе во взгляде на эту проблему. Нам не нужны враги в этом мире. Мы не имеем права применять силу.
– Наша первая цель – это город, – твердым голосом сказал шеф миссии. – А поселения холмеров – это более отдаленная перспектива.
– Калибаны...
– Нужно следить за их перемещениями. Если они начнут двигаться в нашем направлении, следует принять меры предосторожности.
– Вообще-то говоря, курганы появляются уже ближе на километр, чем в прошлом году, – заметил представитель службы безопасности.
– Килли предполагает, что это связано с циклическим характером их жизнедеятельности.
– Сейчас не будем говорить о теоретических предположениях. Мы имеем дело с конкретными существами...
– Сейчас будем заниматься только городом, – жестко сказал шеф миссии. – Мы не будем предпринимать ничего, пока не обеспечим себе абсолютную безопасность.
12. Год 89, день 203
Берег Стикса
Это люди и жители города пришли к реке с шумом, и треском сломанных веток, стуком подошв грубых ботинок о землю. Джин был поражен. Он присел за камнем, чтобы видеть все, потому что он впервые в жизни увидел такое: люди вышли из-за барьеров и пришли к Стиксу.
Они тоже заметили Джина, и кое-кто поднял винтовки и прицелился в него. Сердце Джина застыло, и он замер, не шевельнув ни одним мускулом, пока старший из прибывших не махнул рукой, приказывая опустить винтовки. Он остановил колонну.
– Ты холмер? – спросил старший.
Джин кивнул, все еще сидя на корточках. Глаза его по-прежнему следили за оружием в руках людей.
Он обнимал руками свои колени, но знал, что позади него густые заросли кустов, куда он может прыгнуть в одно мгновение, если почувствует, что опасность приближается.
– У тебя есть номер, холмер?
Джин поджал губы, он был крайне насторожен.
– У меня нет номера, человек. Я охотник. Я не торгую за вашими оградами.
Человек подошел ближе, разглядывая Джина.
– Теперь мы не за оградой. И номера не нужны. Хочешь торговать?
– Чем?
– Ты знаешь калибанов, холмер?
Джин прикрыл глаза ресницами.
– О, калибаны! Не касайтесь их, человек. Старые коричневые... Охотники не охотятся за ними.
– Мы пришли сюда учиться, – сказал другой человек. – Изучать калибанов, а не охотиться на них.
Джин рассмеялся, коротко и глухо, как смеются все холмеры.
– Старым коричневым не понравится, что их будут изучать. Вы делаете ленты, люди, и хотите с их помощью изучить калибанов? Они ушли от вас очень давно. Теперь вы хотите, чтобы они вернулись обратно? Они подкопают ваши высокие здания, они утащат вас под землю, старый человек, утащат в глубокие темные подземелья, туннели.
Кто-то дернулся вперед, но старик поднял руку и сказал:
– Он прав. Я хочу слушать его. Холмер, как тебя зовут?
– Джин. А тебя?
– Спенсер. Ты не против, если я подойду к тебе.
– Сэр... – сказал юноша с оружием. Но старик подошел к каменистому склону, и Джин подумал и позволил ему приблизиться и даже опуститься рядом с ним на корточки, как сидят все холмеры.
– Ты много знаешь о них, – сказал Спенсер.
Джин пожал плечами, но был польщен.
– Ты охотишься на них? На тебе одежда из шкур калибанов.
– Серые, – ответил Джин, поглаживая гладкую кожу. – Не коричневые.
– Какая разница?
Это был глупый вопрос. Джин изучающе посмотрел на старика. Ему понравилось это старое морщинистое лицо, красивая одежда. Кроме того, старик был толст, а это означало благосостояние. Значит, это был важный человек, и он тем не менее сидел рядом с молодым охотником. Джин ухмыльнулся и сказал:
– Отошли всех домой. Они делают слишком много шума. Я отведу тебя вверх по реке.
– Я не могу сделать этого.
– Этот шум сведет калибанов с ума. Если ты хочешь посмотреть на них, я покажу тебе.
А, старику понравилась эта идея. Джин увидел это в его глазах, бледно-голубых, чудесно-бледно-голубых. Таких глаз он не видел никогда в жизни. Старик поднялся и пошел к молодому человеку с оружием и стал что-то втолковывать ему. Тот не соглашался, и разговор становился все резче и резче.
– Вы не можете поступить так, – говорил молодой.
– Веди всех назад и доложи, что произошло.
В конце концов сошлись на том, что старик пойдет с Джином, остальные будут ждать здесь.
– Это недалеко, – сказал Джин, легко спрыгивая с камня. Его башмаки с мягкими подошвами не производили никакого шума. Джин выпрямился и кивком показал старику, в каком направлении ему надо идти.
– Доктор Спенсер, – сказал молодой. – Он не житель города. У него нет номера.
– Если бы у него был номер, – сказал Спенсер, – он не мог бы быть нам полезным в этом случае.
Молодой промолчал. Джин повел старика. Ему нравились эти люди из высоких домов, в красивой одежде. В таких домах не бывал ни один из холмеров. Ни один из охотников не имел номера, который позволил бы ему пройти через ограды и появиться на территории людей.
– Идем, – сказал он старику. – Ты дашь мне куртку, а я покажу тебе калибанов. – Он знал, что старик, вероятно, очень богат.
Старик шел с ним, тяжело ступая по земле. Флиттеры носились в воздухе, ныряя в воду и снова выскакивая из нее. Старик на ходу шумно дышал. Здесь он был совершенно беспомощен и полностью зависел от Джина.
Я могу ограбить его, подумал Джин. Ограбления нередко случались там, высоко в холмах. Но этот старик доверился ему, более молодому и сильному, знающему местность. Джин даже подумал, что старик настолько неискушен, что не знает, что существуют ограбления. Может, в их лагере такие вещи не случаются никогда.
Джин нашел калибанов именно там, где ожидал найти. Они теперь были несколько ближе, чем два года лет назад. Ариэли, виднелись всюду, насколько хватало взгляда, Да, сезон охоты будет богатым. Живности много.
– Смотри, – сказал он старику и показал. Старик остановился и ахнул, пытаясь увидеть все, но калибаны были плохо видны, так как совершенно сливались с окружающим миром.
– Они вокруг нас, – сказал Джин, старик вздрогнул, попытался достать ружье. Он резко шарахнулся от флиттера, который в этот момент пролетел совсем близко. Это заставало Джина рассмеяться. – Слушай, – сказал Джин и присел на корточки. Старик тоже сел рядом. Джин показал ему курганы, возвышающиеся среди мощных деревьев. – Здесь, над водой. Здесь всё их. И эта территория простирается очень далеко, до самой соленой воды. Они очень умны, эти калибаны.
– Я слышал, что некоторые из вас живут среди них. Могу я поговорить хоть с кем-нибудь из них?
По коже Джина пробежали мурашки. Он посмотрел туда, где все было знакомым и безопасным.
– Я тебе кое-что скажу, старый человек. Ты не должен говорить с ними. И говорить о них.
– Плохие люди?
Джин пожал плечами, не желая обсуждать этот вопрос.
– Хочешь калибана? Я могу свистнуть и вызвать его.
– Но они опасны?
Джин пожал плечами.
– Хочешь? – Он не стал дожидаться ответа, а издал низкий вибрирующий свист, зная, что после этого последует.
И почти сразу – Джин знал, что охраняющий наверняка видел их приближение – калибан высунул голову из отверстия, а за ним показались и другие.
Джин услышал позади себя шорох и, обернувшись, положил руку на винтовку, которую приготовил старик.
– Только не это. Не надо шума.
– Но они же нападут на нас.
– Только не делай шума.
– Он огромен.
Так всегда говорят дети, когда видят впервые старого коричневого.
– Ты видел достаточно, старый человек. Это все их территория.
– Но... люди... Они входят в курганы. Плохо говорить о них. Ты торгуешь с ними?
Джин едва заметно покачал головой.
– Они просто живут. Питаются рыбой.
На вершине холма калибан поднял голову, стрельнул языком.
– Пора идти, человек, – сказал Джин.
– Это он угрожает?
– Нет, просто хочет, чтобы мы ушли. – Джин что-то услышал в зарослях и схватил старика за рукав, чтобы увести его.
Но Привидение уже появилось в кустах. Человек с длинными спутанными волосами, весь в илистой грязи.
И старик отказался уходить.
– Идем, – настойчиво говорил Джин. – Идем. – Краем глаза он видел, что рябь на поверхности воды приближается к тому месту, где они находились. Старик приготовил винтовку. А вот еще один, здесь их слишком много. Нужно уходить, человек.
Он почувствовал облегчение, когда старик встал и пошел за ним. Они медленно и спокойно уходили из опасного места, но старик оглядывался назад. Он слышал плеск воды, означающий, что туда, где они только что были, кто-то приплыл.
– Они нападут на нас? – спросил он.
– Они иногда нападают, иногда – нет.
– А тот человек...
– Они волнуются, нервничают...
Старик тяжело дышал, стараясь идти быстрее.
– Что тебе нужно от калибанов? – спросил Джин.
– Нам просто любопытно. – Затем он снова оглянулся. – Нас преследуют.
Джин тоже посмотрел на реку, увидел рябь.
– Да.
– Я могу идти побыстрее.
– Не надо.
Они шли, и Джин все время прислушивался – и слышал странные звуки вокруг. А может, ему казалось...
Но звуки исчезли, когда они дошли до изгиба реки, где их ждал отряд.
Люди нервничали. Увидев их, они вскочили, и винтовки были у них в руках наготове. Рябь на поверхности воды исчезла. Видимо, тот, кто плыл за ними, нырнул в глубину.
– Вот и все, – сказал старик, подойдя к молодому. – Я получил кое-какую информацию. Можно возвращаться.
– Ты должен мне куртку, – напомнил ему Джин. Он знал что, его не обманут.
– Хоббс! – крикнул человек, и кто-то из людей снял свою куртку и протянул старику. Старик дал ее Джину. Тот долго рассматривал ее и был удовлетворен.
– Джин, я хотел бы, чтобы ты пришел в город. Я очень хочу побеседовать с тобою.
Джин сунул куртку под мышку.
– Ты не дал мне номера, человек.
– Я дам тебе специальную бумагу. Покажи ее возле ворот часовым, и тебя сразу пропустят в город. У тебя не будет никакого номера, я обещаю. Ты много знаешь, Джин. И я тебе буду хорошо платить. Ты заработаешь больше, чем просто куртку. Это хорошая сделка для тебя.
Джин остановился, раздумывая.
И затем послышался всплеск, и на берег выползло огромное тело коричневого. Калибан встал на ноги.
Кто-то выстрелил. Джин завопил: – Нет! – и побежал. Выстрелы все продолжались, круги расходилась по воде, и быстрое течение уносило их. Джин остановился и уселся на корточки. В животе у него стало холодно. Старик крикнул молодому лидеру, тот приказал, и стало тихо.
– Это был коричневый, – сказал Джин. Старик посмотрел на него, как будто бы начал что-то понимать. – Уходите, – сказал Джин. – Быстро уходите.
– Я хочу поговорить с тобой.
– Я приду к воротам. Когда сам захочу. Уходите.
– Если мы... – начал молодой.
– Идем, – сказал старик, и в его голосе послышался приказ. Люди с оружием поднялись и пошли вдоль берега. Джин смотрел им вслед, пока они не скрылись из вида. Пот выступил на всем его теле. Он смотрел на серую воду Стикса, надеясь увидеть рябь, но не видел ее.
Позади него прошелестели кусты. Он медленно повернулся по направлению к звуку.
В кустах стояли два Привидения, покрытых лохмотьями одежды. Жидкая грязь блестела на локтях и коленях. Холодные глаза смотрели на Джина, и он ощутил холодок смерти. Бежать было некуда, только к оградам людей. Деревня холмеров не спрячет его, и ему суждено умереть.
Одно Приведение подняло голову и сделало ему знак приблизиться. Джин мог бы доставить им много хлопот, оказав сопротивление, но он знал, что эти двое наверняка не одни. Скорее всего поблизости скрывается еще несколько. Они тут же придут на помощь, если возникнет необходимость. Поэтому Джин спрыгнул с камня и подошел к Привидениям.
Они расступились, давая ему проход. Холодная паника охватила его, когда он понял, что его не собираются убивать, а поведут туда, вверх по реке. Он в отчаянии посмотрел на серую воду Стикса – вдруг тот коричневый, в которого стреляли люди, покажется над водой.
Нет, он исчез. Умер, ранен – этого не узнает никто. Его мягко взяли за локоть и направили туда, куда ему следовало идти, если он надеялся выжить.
Он пошел по той самой тропе, по которой он только что вел человека. Тот, что был слева, протянул руку и снял с его пояса нож.
Он не мог понять, почему подчиняется им и спокойно идет, не боится, не пытается убежать. Однако он понимал, что здесь его ждет неминуемая смерть, а там, куда его ведут, нечто неопределенное. Может быть, даже шанс выжить. Поведение коричневых и Привидений всегда было выше понимания Джина. Они могли привести его к курганам, а затем попросту отпустить его.
Они долго шли вдоль реки, следуя ее извивам. И вот когда солнце уже опускалось к горизонту, они подошли к тому месту, до которого он дошел вместе со стариком.
Может, они будут держать его здесь, пока не выйдет старый коричневый, чтобы посмотреть на него, как это обычно делают калибаны, а затем калибан потеряет интерес к нему, и его отпустят.
Нет. Его повели к склону кургана, к темному входу. Но тут Джин рванулся и попытался убежать. Он метался в колючих кустах, стараясь защитить лицо от колючек.
Внезапно перед ним послышалось шипенье, и Джин замер, увидев перед собой громадного коричневого с раскрытой пастью. Джин замер на месте и тут же ощутил укол в щеку. Коричневый перед ним повернул голову, чтобы осмотреть его золотым глазом. А щека у Джина сразу занемела, сердце стало часто биться. Все чувства отказали ему. У него подогнулись колени, и он опустился на землю. У него совершенно не было сил. Вокруг него собрались люди, молчаливые, бесшумные. Руки повернули его на спину, так что у него теперь перед глазами было серо-синее небо и ветки кустов.
Он не умер. Он просто онемел, застыл. Поэтому его подняли и потащили ко входу в курган. Но он не был мертв, он все понимал и старался вырваться, так как ужас охватил его. Но он не мог даже шевельнуть пальцем, не мог опустить ресницы, чтобы закрыть глаза, защитить их от летящей грязи. Он не мог даже крикнуть, позвать на помощь, хотя это было бесполезно. Он был здесь один, среди этих призрачных бесшумных теней.