Делински Барбара. Близкая женщина

   Даника удивилась лишь однажды, когда в конце монолога Блейк сообщил, что завтра в Мэн собирается ее мать.
   – Мама едет сюда? – изумилась Даника.
   – Конечно, она же волнуется за тебя. Она не может оставить тебя одну, когда тебе так нужна ее помощь.
   – Помощь? – пробормотала Даника.
   Горькие слова едва не слетели с ее языка, но ее взгляд был не менее красноречив.
   – Послушай, Даника! Завтра я должен вернуться в Бостон. Элинор сочла, что в такой момент тебе не годится быть одной, и я с ней совершенно согласен. Она о тебе беспокоится. Когда я позвонил твоим родителям, они были просто убиты…
   Странно, но до сих пор Даника даже не думала о том, что ее родители как-то отреагируют на случившееся. Да у нее и не было никакого желания думать об этом. Впрочем, конечно, они огорчились. Они так хотели внука или внучку. Это их законное право… А как насчет нее, Даники? Разве она не хотела ребенка? Сколько лет она мечтала о нормальной семейной жизни!
   – Мне бы не хотелось, чтобы она приезжала, – неуверенно проговорила Даника.
   – Но она твоя мать, ее место здесь! Ты же не можешь ей запретить.
   Даника вдруг громко расхохоталась, она была на грани истерики.
   – Что-то поздновато в ней заговорили чувства! Раньше ей никогда не казалось, что ее место рядом с дочерью. Ей это и в голову не приходило. У них с отцом всегда находились дела поважнее.
   – Не будь неблагодарной, Даника, – сказал Блейк. – Она и твой отец сделали для тебя все необходимое, они любят тебя.
   – Это с какой стороны смотреть. Мне так не кажется.
   У Блейка затрепетали ноздри. Черты его лица словно заострились. Даника никогда прежде не видела его таким. Она и не предполагала, что может чем-то расшевелить его.
   – Ты рассуждаешь о том, о чем понятия не имеешь, – заявила она. – Странно, что материнские инстинкты проснулись в ней так поздно. А может, у нее это из-за климакса?
   – Хватит, Даника! – резко оборвал ее Блейк. Он рывком поднялся с кресла и зашагал по комнате. – Ты расстроена. Тебе нужно отдохнуть. Пойду принесу из машины чемодан и переоденусь. Может быть, у тебя исправится настроение…
   Он не мог видеть, каким, полным горечи и разочарования, взглядом проводила его Даника. Когда Блейк переоделся и вернулся, ее злость уступила место усталости. Даника чувствовала, что выжата, как лимон. Ей уже ничего не хотелось. Впрочем, доктор говорил, что у нее возможна депрессия, но со временем это пройдет. В один прекрасный день ей станет легче. В один прекрасный день…
 
   Спустя четыре дня, когда уехала Элинор Маршалл, Даника действительно вздохнула с облегчением. Поцеловав на прощание мать, которая отправилась в Коннектикут, она переоделась и вышла из дома. Конечно же, она направилась к Майклу. Об этих мгновениях она мечтала все последние дни.
   – Майкл! – позвала она, едва приблизившись к его дому. – Майкл!
   К счастью, он сразу вышел на веранду и, прищурившись на солнце, увидел ее, босиком стоящую на песке.
   – Мне казалось, она уже никогда не уедет, Майкл! Я чуть с ума не сошла, – в отчаянии крикнула Даника.
   – Не принимай близко к сердцу! – Он быстро сбежал по ступеням. – Сейчас обо всем поговорим…
   – Боже мой, Майкл! Не знаю, что это на меня нашло. Столько лет я мечтала о том, чтобы она уделила мне хоть капельку внимания, но теперь едва выдержала ее общество.
   Майкл окинул ее внимательным взглядом и не смог сдержать улыбки.
   – Что смешного? – проворчала она, недоумевая.
   – Ты смешная! Такая красивая и такая импульсивная. Такой я тебя никогда не видел.
   – Смейся, если хочешь. Но я так долго сидела взаперти, что теперь мне хочется смеяться и кричать от полноты жизни.
   – Но ты уже кричала. Даже два раза. Хочешь еще?
   Она хотела что-то возразить, но, когда взглянула на улыбающегося Майкла, зажмурилась и, набрав побольше воздуха в легкие, что было силы завизжала. После того, как утихло последнее эхо, она перевела дыхание и, опустив голову, проговорила:
   – Вот теперь мне значительно лучше.
   Майкл с нежностью смотрел на родное улыбающееся лицо. Он так скучал по ней. Несколько раз, на правах ее соседа и друга, он вежливо раскланивался с ее матерью, но ни о каком более тесном знакомстве не было и речи. Он не хотел искушать судьбу и давать повод Элинор Маршалл для беспокойства за дочь. Словом, он терпеливо ждал, пока мать Даники не сочтет свои материнские обязанности исполненными и не отбудет.
   – Ты, кажется, пришла в себя? – спросил он заботливо.
   – Пытаюсь примириться с мыслью… Мама не разрешала мне ничего делать. А ведь она никогда не отличалась хозяйственностью, слава Богу, что у нас всегда был повар… Но теперь ей снова пришлось вспомнить, как жарить цыплят и бифштексы. К тому же она кудахтала надо мной, словно наседка. Я не знала, куда мне деваться. Одно хорошо: по крайней мере, это отвлекало меня от тяжелых мыслей…
   Даника вдруг всхлипнула совсем по-детски и доверчиво прижалась к Майклу. Вот так плечом к плечу они и побрели вдоль берега. Они много говорили обо всем, перескакивали с одного на другое, перебивая друг друга и замолкая надолго. Им было легко и хорошо вместе, хотя Даника то и дело погружалась в свои мысли и только молча качала головой в ответ на вопросительные взгляды Майкла. Она доверяла ему и знала, что он понимает все. И еще с пугающей ясностью она осознала, что через две недели ей предстоит вернуться в Бостон. И это было самое трудное – возвращаться…

Глава 8

   Следующие несколько месяцев выдались нелегкими. Вернувшись в Бостон, Даника успела привыкнуть к мысли о случившемся. Доктор объяснил Данике, что по необъяснимым причинам с какого-то момента плод перестал развиваться. В конечном счете то, что случился выкидыш, было даже к лучшему – неизвестно, что могло бы произойти дальше. Даника надеялась, что с рождением ребенка наладятся отношения с Блейком… Но в глубине души не слишком в это верила.
   Несмотря на то, что брак Даники и Блейка отнюдь нельзя было назвать идеальным, их многое связывало. Конечно, это были, скорее всего, поверхностные связи – положение в обществе, приличия, удобства и тому подобное. Может быть, именно поэтому Даника так хотела иметь ребенка.
   Много раз Даника говорила себе, что выкидыш – это наказание свыше. Она была замужем за Блейком, а любила Майкла. Но что плохого в том, что ее полюбил другой мужчина? Разве грешно, когда один человек готов ради другого на все?
   Ответа на эти вопросы у нее не было. Потеря ребенка и возвращение в Бостон тяжело подействовали на Данику. Ей так не хватало Майкла. Контраст между жизнью в Мэне и в Бостоне был разительным. Не по душе ей были все эти коктейли, вечеринки, приемы…
   Блейк ничуть не изменился, разве что стал еще более закрытым и молчаливым. Даника пыталась убедить себя в том, что это из-за того, что у него дел выше головы. Она по-прежнему чувствовала себя совершенно ненужной – они ни о чем не разговаривали. Блейк никогда не заводил разговор о ребенке. Никогда не говорил он и об их доме в Мэне. Она чувствовала, что он с самого начала невзлюбил Мэн, и ради Блейка безвылазно торчала в Бостоне.
   Блейк всегда возвращался домой поздно, выжатым, как лимон. Если бывал в отъезде, то звонил ей редко. Даника приняла для себя решение пойти на работу. Каждое утро она просматривала газеты с рекламой, однако все предложения по трудоустройству даже в малой степени не соответствовали ее профессиональному уровню. Тогда она начала искать работу через знакомых – заведующего больницей, куратора музея и даже через университетского преподавателя, с которым недавно познакомилась в гостях.
   Наступил октябрь. Настроение у Даники было под стать погоде – тоскливо-осеннее. Иногда ей хотелось убежать из дома, рвануть в Мэн, закрыться в домике Майкла и ни о чем не думать хотя бы несколько дней. Но разве могла она позволить себе это! Если она недовольна собственной жизнью, то должна изменить ее своими руками, а не перекладывать свои проблемы на Майкла.
   Все изменилось совершенно неожиданно в тот день, когда Даника отправилась на благотворительную лекцию в женский клуб, которую читала Шарон Тейлор – известный экономист.
   Многих из приглашенных Даника хорошо знала и легко включилась в общую беседу. Вопросы Шарон Тейлор сыпались со всех сторон. Даника после лекции тоже подошла к Шарон, которую хорошо знала, чтобы поздороваться.
   – Отличная лекция, Шарон, – искренне сказала она.
   Шарон с удовольствием выслушала похвалу Даники и представила ее своим друзьям.
   С супругами Хэнкок Даника была знакома по прошлым мероприятиям, а пожилого джентльмена видела впервые. Это был Джеймс Хардмор Брайант, бывший министр.
   – Рада познакомиться с вами, господин министр, – сказала Даника, протягивая ему руку.
   Этот пожилой, но очень живой и доброжелательный человек сразу понравился Данике. Он знал столько удивительных историй о ныне известных людях и изумительно их рассказывал. Он надолго занял внимание Шарон и ее друзей рассказом о карьере Фрэнки Кона – известного в Бостоне человека – миллионера и владельца распространительской сети в городе «Ситисайд Дистрибьюторз»!
   Даника вспомнила, что штамп этой компании стоял на всей почте, которую получал Блейк.
   – Джеймс – мастер на подобные истории, – улыбнулась Шарон. – Он рано начал свою карьеру и теперь просто кладезь ценной информации. – Она повернулась к пожилому джентльмену. – Джеймс, вам нужно об этом написать. Пусть люди знают.
   – Что вы, – смутившись, махнул рукой Брайант, – у меня терпения не хватит. Никогда ничем подобным не занимался, да и не стану. К тому же, кому интересно читать стариковский бред? Лучше я приберегу эти истории для дружеской компании… А теперь разрешите откланяться, милые дамы и господа!
   После его ухода еще немного поговорили о тех временах, когда Джеймс Брайант работал в госдепартаменте, а потом снова переключились на экономические темы.
   Между тем, после разговора с бывшим министром перед Даникой словно забрезжил свет. Спустя два дня, неожиданно для себя, она нашла в справочнике номер телефона экс-министра, набралась храбрости и позвонила Джеймсу Брайанту домой.
   – Министр Брайант? – начала она, стараясь не растерять уверенности в себе. – Это Даника Линдсей – знакомая Шарон Тейлор. Может быть, вы меня помните. Мы встречались в женском клубе позавчера.
   – Ну конечно, я вас помню, миссис Линдсей, – последовал ответ. – Я еще не такой старый, чтобы не замечать красивых женщин. Должен признаться, вы очень похожи на мою покойную жену Диди, царство ей небесное… Прекрасная была женщина, правда, жили мы как кошка с собакой – жене не нравилось, что работа поглощает все мое время, и все-таки мы прожили вместе сорок два года… Но я опять заболтался. Ведь вы позвонили не для того, чтобы выслушивать историю моей семейной жизни, верно?
   Даника улыбнулась.
   – В общем, нет, но вы очень интересно рассказываете. В другой раз я с удовольствием послушаю. Я действительно позвонила вам не без причины… – Она перевела дыхание. – Я хотела спросить, сможете ли вы со мной встретиться. Мне бы хотелось кое-что с вами обсудить.
   – Кое-что обсудить… Звучит интригующе, – заметил он.
   – Я серьезно. Есть одна идея… К тому же я живу по соседству и могу прийти в любое удобное для вас время.
   Пожилой джентльмен подумал немного.
   – Постойте, сейчас взгляну… Мое расписание передо мной. Так… Сегодня я свободен, пожалуй, и завтра тоже. – Он хмыкнул. – Теперь, как видите, я мало кому нужен, так что назначайте время. Когда вам удобно?
   Даника приободрилась. Она уже побывала в библиотеке и, заглянув в справочники, выяснила, что Джеймс Брайант в свое время был очень влиятельным человеком и видным политическим деятелем. Это теперь он казался этаким добродушным старичком… Интересно, как он воспримет ее идею?
   – Вас устроит завтра в одиннадцать? – спросила она.
   – Договорились, буду вас ждать! До встречи, миссис Линдсей!
   – Благодарю, господин министр. До завтра.
   Она и сама ждала этой встречи с большим нетерпением. Ровно в одиннадцать она была на Бикон-стрит и звонила в дверь дома Джеймса Брайанта. А уже через пять минут сидела у него в гостиной и пила чай, который тут же принесла служанка.
   – Я бы и сам принес чай, – улыбнулся бывший министр, – но с некоторых пор мои руки стали ужасно дрожать… – Он вытянул перед собой дрожащие руки. – Современные дамы обижаются, когда не ухаживают за ними. Так что примите мои извинения, и еще прошу вас – называйте меня просто Джеймс, – неожиданно предложил он. – Меня упорно называют министром, – продолжал он, – хотя я вышел в отставку вот уже двадцать лет назад. Я понимаю, что таким образом люди хотят выказать мне свое почтение, но, поверьте, это ни к чему… Итак, – спохватился он, – что же привело вас в мою стариковскую берлогу?
   Дом Джеймса Брайанта меньше всего напоминал берлогу. Прекрасная обстановка, огромные окна, на стенах дорогие картины. Но Даника не стала возражать.
   – Я размышляла над тем, что сказал Алан Хэнкок. Он предлагал вам писать воспоминания. Вы знаете, я с ним совершенно согласна. Ваши истории – это большая ценность, нельзя, чтобы они были преданы забвению.
   – Это потому, что вы слышали только одну историю. Если я начну рассказывать, вы первая умрете от скуки. Так, по крайней мере, на них реагирует мой сын. Сразу начинает зевать – он терпеть не может, когда я ударяюсь в воспоминания.
   – Это потому, что он ваш сын, – заметила Даника. – Вы, вероятно, с ним очень близки…
   С собственным отцом у нее все обстояло наоборот. Между ними всегда стояла стена.
   – Нет, – спокойно и убежденно возразил ей Брайант. – Ему не интересна политика. Теперь, как известно, многие люди ею не интересуются… Как странно, – продолжал он, – когда я был на государственной службе, мне казалось, что вокруг меня вращается весь мир. Политика, знаете ли, ужасно затягивает. Вы просто больше думать ни о чем не можете…
   – Многие люди с вами согласятся. Те, кто интересуется политикой, – сказала Даника, взвешивая каждое свое слово. – Но история о Фрэнки Коне, которую я сама от вас слышала, вовсе не из разряда политических. Уверена, что вы знаете еще много таких историй! Вот я и хочу предложить вам сделать запись, словом, заняться не то чтобы мемуарами, но собрать все эти истории из жизни – о том, как жили в Бостоне сорок, пятьдесят, шестьдесят лет назад. Своего рода история Бостона в лицах и эпизодах.
   – Вы это серьезно? – поднял брови хозяин дома.
   Даника кивнула утвердительно.
   – Честно говоря, никогда не задумывался об этом всерьез, – сказал Брайант, – но, вижу, вы настроены серьезно. И что же, вы хотите предложить мне свое участие и помощь?
   – Вы правы, мне бы хотелось быть вам полезной в этом деле, – подтвердила она.
   – Но зачем вам это нужно? – поинтересовался он.
   Она была готова к этому вопросу.
   – Меня увлекает сама идея, вы сами произвели на меня огромное впечатление, – честно призналась Даника. – Я закончила колледж, но по специальности мне не довелось работать – я рано вышла замуж. У меня нет детей, зато есть свободное время. Я ищу что-то, что могло бы всерьез заполнить мою жизнь… А позавчера мне пришло в голову, что мы с вами могли бы собрать необходимый материал и подготовить книгу… Во всяком случае, я предлагаю вам свою заинтересованную помощь. Располагайте мной, как считаете нужным.
   Воцарилось молчание. Джеймс Брайант задумчиво смотрел на свою гостью.
   – Интересное предложение. Но с чего вы взяли, что у вас достаточно опыта и умения, чтобы… стать моим соавтором? Вы ведь сами сказали, что не работали по специальности.
   Впервые Даника увидела в добродушном старичке былого государственника – строгого и внимательного. Его тон почти не изменился, но она явственно услышала в его голосе начальственные нотки.
   – Не подумайте, что я так самонадеянна, – сказала она. – Дело в том, что мой муж и я ведем большую общественную работу. Мне приходилось общаться с влиятельными людьми, я умею с ними разговаривать и хорошо их знаю. Я с детства слышала о политике, ведь мой отец – Уильям Маршалл. Он стал сенатором, когда я была еще девочкой…
   – Что ж вы сразу об этом не сказали? – удивился экс-министр.
   – Я вообще не хотела об этом говорить, – вырвалось у нее. – Мне не нравится требовать к себе внимания потому, что я дочь сенатора… Я и сама по себе что-то значу… Почему бы нам не попробовать? Вы же ничего не теряете.
   Джеймс Брайант размышлял целую минуту.
   – А почему вы решили, что мою… или, скажем, нашу книгу станут покупать? – спросил он.
   – Но это же очевидно! Вы столько лет находились на вершине пирамиды власти, ваше имя широко известно и окружено неким романтическим ореолом. Если книга выйдет интересной и живой, то, я уверена, издатели за нее ухватятся – особенно в провинции…
   Она заранее просчитала этот ход, но других козырей у нее, увы, не было.
   Джеймс тоже понимал это. Но его увлекла уверенность Даники в успехе.
   – Итак, – спросил он, – в чем конкретно заключается ваше предложение?
   Она облегченно вздохнула.
   – Я хочу, чтобы мы немного побеседовали, а затем я попробую обратиться в издательства. Если мне удастся кого-нибудь заинтересовать, мы начнем работать по-настоящему…
   – А как именно мы будем работать? Должен признаться, у меня не хватит терпения сидеть и писать.
   Вспомнив о своей первой встрече с этим человеком, Даника сказала:
   – Вы можете просто рассказывать, а я буду задавать вопросы. Мы запишем наши разговоры на пленку, а потом приведем в порядок. Вот тут-то и пригодятся мои организаторские способности.
   – Мне кажется, вы упрощаете дело, – проговорил Брайант, приподнимая брови. – Но, признаюсь, все это звучит очень заманчиво. Вы, конечно, хотите, чтобы ваша работа была оплачена?
   Об этом она тоже подумала. В деньгах она не нуждалась, но быть самостоятельной ей не помешает. Если работа с Джеймсом Брайантом пойдет успешно, она приобретет определенные профессиональные навыки.
   – Если дело пойдет и мы сумеем заинтересовать издателей, тогда и поговорим об авансе и гонораре, – сказала она. – Я не могу судить о том, насколько финансовая сторона важна для вас. Прибыль едва ли будет большая… – Даника перевела дух. – Но, как я понимаю, для нас с вами это не главное?
   – Вы правильно понимаете, – усмехнулся он. – Вы действительно думаете, что издатели этим заинтересуются?
   Даника поняла, что она победила.
   – Я уже говорила, что мы с вами ничем не рискуем… И терять нам нечего.
 
   – Даника, ты говоришь, что ты ничего не теряешь? А как же время? На это уйдет уйма времени! – грохотал по телефону отец.
   Даника отодвинула трубку и спокойно сказала:
   – У меня есть время, папа. И у Джеймса Брайанта тоже. Мы оба никуда не спешим. Если работа растянется на год – ничего страшного. Этот материал не устареет.
   – На мой взгляд, это вообще пустая затея, – резко заявил отец.
   Чтобы сдержаться, Даника закусила губу – она дала себе слово, что ни за что не станет злиться. Еще накануне она говорила с Блейком и знала, что тот собирается звонить отцу. В глубине души она надеялась, что отец воспримет новости доброжелательно. Он и сам мог издать подобную книгу воспоминаний… Увы, напрасно надеялась.
   – Тогда зачем тебе это нужно? – раздраженно продолжал отец.
   – Папа, ну как ты не хочешь понять?..
   – Но ведь прежде тебе же не приходило в голову работать?
   – Откуда ты знаешь? Что вообще ты знаешь о моей жизни?! Впервые я почувствовала, что смогу добиться чего-то самостоятельно. У меня много свободного времени, я могу работать дома.
   – Хорошо, доченька! Не будем ссориться. Кажется, ты говорила, что нужно будет ходить к Брайанту.
   – Да. Но только иногда. Мы всегда можем договориться об удобном времени. Он живет совсем рядом.
   – Вообще-то мне не по душе, что ты будешь работать. По-моему, и Блейку тоже.
   – У Блейка, насколько я поняла, не было возражений.
   Как ни удивительно, ее муж воспринял новости довольно спокойно, во всяком случае, он не стал отговаривать Данику. Видимо, Блейк решил сначала справиться о мнении тестя.
   – Просто Блейк дипломатичный человек, – заявил отец. – Не то что я. Скажу тебе прямо: мне не нравилось, что ты сидела все лето в Мэне вместо того, чтобы быть рядом с Блейком. Ты его жена. А жена Блейка Линдсея не должна работать. И дочь Уильяма Маршалла тоже. Лучше бы позаботилась о потомстве.
   – Папа! Прошу тебя! Ты же знаешь: в том, что случилось, нет моей вины. Зачем ты делаешь мне больно?!
   Но ее отец уже не мог остановиться.
   – Говорю тебе: ты делаешь большую ошибку. Какого дьявола ты суешься туда, о чем понятия не имеешь?
   – Ты хочешь сказать, что у меня ничего не получится? – резко спросила Даника. – Что моя затея обречена на неудачу?
   – Не исключено.
   – Спасибо за моральную поддержку.
   – Ирония тебе не идет, Даника. Я же хочу тебе только хорошего.
   – Неужели, папа? А как же мое мнение? Я больше не маленькая девочка. Мне двадцать восемь лет, и у меня могут быть свои планы.
   – Твои планы – работать с этим старым пустомелей? – взорвался отец. – Как ты думаешь, сколько экземпляров тебе удастся продать?
   – Я же говорю, дело не в этом. Главное, что я хочу сделать что-то сама.
   Отец ответил не сразу.
   – Ты уверена в том, что делаешь, Даника? – спросил он потом. – Эта твоя идея работать… Может, это из-за ребенка? Тебя можно понять. Но со временем, дорогая, ты придешь в себя…
   – Я уже пришла в себя, папа, – чуть слышно проговорила она.
   – Говори разборчивее, не мямли!
   – Нет, ничего.
   Внезапно на нее навалилась усталость.
   – Послушай, – продолжал отец, – почему тебе не отложить это ненадолго. Сейчас не очень подходящее время. Живи, как жила. Занимайся тем, чем обычно занималась. Будь рядом с Блейком. Расслабься… Кто знает, может, тебе снова удастся забеременеть. В этом случае работу все равно придется прервать…
   Ну уж это чересчур, решила Даника.
   – Папа, мне пора бежать! – сказала она. – Блейк вот-вот вернется, а я еще не одета. Передай привет маме, хорошо? Целую вас!
   – Но она как раз хотела с тобой поговорить!
   – Нет, в другой раз! Я должна бежать. Я перезвоню.
 
   Но Даника торопилась напрасно. Прошло два часа, а Блейка все не было. Когда минул еще час, Даника разделась, облачилась в ночную рубашку и легла в постель. Когда вернулся Блейк, она не спала: Даника дожидалась его с одной-единственной целью – сообщить, что завтра с утра собирается отправиться в Мэн, если к восьми вечера она не вернется, пусть ужинает без нее.
 
   Ни Даника, ни Майкл ни разу не позвонили друг другу. Не сговариваясь, они оба решили, что это делать не надо. Майкл не хотел, чтобы трубку снял Блейк, а Данике не улыбалось, чтобы в конце месяца Блейк получил телефонные счета за ее переговоры с Мэном. Но главное – для обоих было непереносимо после каждого разговора говорить друг другу «до свидания».
   Майкл не ожидал увидеть Данику. Он обрадовался, смутился, говорил что-то, торопясь, потом обнял Данику и повел ее в дом. В их распоряжении был всего лишь день, и Даника хотела использовать его так, как она сама хочет.
   Майкл с интересом выслушал рассказ об идее Даники и ее возможной работе с Джеймсом Брайантом.
   – Даника, это просто чудесно!
   – Может, я действительно ненормальная, Майкл? Я ведь понятия не имею, как пишутся книги. Я, конечно, много думала об этом, но одно дело думать, а другое писать. Куда меня все это приведет? Что я делаю?
   – Ты – молодчина! Целиком тебя поддерживаю и помогу всем, что в моих силах, – Майкл назвал имена нескольких издателей, которых, по его мнению, могла заинтересовать книга. Майкл предложил немедленно позвонить им, но Даника решительно отказалась. Услугами его литературного агента она тоже не пожелала воспользоваться.
   – Сначала я хочу попробовать сама, – заявила она. – Не хочу показаться тебе неблагодарной, но…
   Он коснулся рукой ее губ.
   – Не говори ничего. Я понимаю, ты стремишься к независимости. Мне очень хочется тебе помочь, облегчить твою жизнь. Но я должен постоянно напоминать себе, что ты хочешь решать все сама. Это необходимо тебе, как воздух. Кажется, мне удалось разобраться в твоем характере?
   Даника крепко сжала руку Майкла.
   – Спасибо, что ты меня понимаешь. Ты единственный. Мне хорошо и спокойно рядом с тобой. Господи! Да что это я все только о себе?! А что с твоей книгой, Майкл? Как продвигается работа?
   – Заканчиваю. Осталось работы на пару недель.
   – Замечательно! Ты рад?
   – Еще бы. Я показывал первую часть книги издателю, и он остался доволен. Не думаю, что будут проблемы.
   – У тебя усталый вид, – заметила Даника и тронула упрямую прядь над его лбом. – Поздно ложишься?
   – Да уж. Работа идет полным ходом… Но, знаешь, я все равно не знаю, куда себя деть… Ты понимаешь это?
   Даника смущенно кивнула.
   – Мне бы хотелось приезжать сюда почаще. В Бостоне так одиноко…
   – Там столько людей вокруг.
   – Все равно – город будто пустой, всем наплевать на тебя.
   Он протянул руку и взял ее за подбородок.
   – Я тебя понимаю. Я тоже стараюсь зарыться с головой в работу, чтобы не думать об этом.