Деверо Джуд. Бархатная клятва

   — Ты не умеешь обращаться с женщинами, — схватив Джудит в объятия, обратился к брату Майлс. Он прижал к себе невестку и, приподняв ее над землей, впился ей в губы отнюдь не родственным поцелуем.
   — Ты забываешься, Майлс, — прозвучал над ними ровный голос.
   Джудит отпрянула от своего деверя и в испуге взглянула на Гевина, наблюдавшего за ними потемневшими от гнева глазами.
   Рейн и Майлс переглянулись. Впервые Гевин проявил ревность.
   — Отпусти ее, пока он не кинулся на тебя с мечом, — съязвил Рейн.
   Но Майлс не сразу последовал его совету.
   — Она стоит того, — заглянув Джудит в глаза, произнес он и осторожно опустил ее на землю.
   — До скорой встречи, — обратился Рейн к Гевину. — Надеюсь, Рождество мы встретим все вместе. Мне было бы интересно познакомиться с той шотландкой, на которой должен жениться Стивен.
   Гевин с видом собственника обнял Джудит за плечи и прижал ее к себе.
   — Увидимся на Рождество, — попрощался он. Рейн и Майлс сели на своих лошадей и поскакали прочь.
   — Ты не сердишься? — обеспокоенно спросила Джудит.
   — Нет, — вздохнул Гевин. — . Но мне не нравится, когда тебя касается другой мужчина, даже мой брат.
   Джудит набрала в грудь побольше воздуха.
   — К Рождеству должен родиться малыш, и тогда они, если приедут, смогут познакомиться с ним.
   Малыш, подумал Гевин. Не «мой малыш» и не «наш малыш», а просто — «малыш». Ему было неприятно думать об этом ребенке.
   — Пошли, пора сворачивать лагерь. Мы и так слишком задержались.
   Смахивая с ресниц слезы, Джудит побрела за ним. Они не вспоминали о ее пребывании в замке Демари и никогда не упоминали о ребенке. Должна ли она рассказать ему, что это его ребенок? Должна ли она попросить его выслушать ее, поверить ей? Она могла бы простыми расчетами доказать ему, что была беременна до своего приезда в замок Демари, но у Гевина возникли подозрения, что она спала с Демари до их свадьбы. Так и не придя ни к какому решению, Джудит скользнула в свою палатку, чтобы приказать горничным собирать вещи.
   Было уже темно, когда они расположились на ночлег. Они не спешили добраться до Лондона, поэтому путешествие было приятным. Гевин стал по-другому относиться к своей жене. Он чувствовал, что за последнее время они стали ближе друг другу. Они много беседовали. Неожиданно для себя Гевин обнаружил, что поверяет ей свои юношеские секреты, рассказывает о страхах, охвативших его после смерти отца, когда на него свалились заботы о таком огромном хозяйстве.
   Гевин сидел за столом, на котором лежал открытый гроссбух. Каждый пенс должен быть учтен и занесен в книгу. Это была утомительная работа, но у Гевина не оставалось иного выхода: управляющего свалила лихорадка и ему просто не на кого больше было положиться.
   Отпив сидра из кружки, он оглянулся на жену. Она сидела на стуле возле откинутого полога палатки. У нее на коленях лежал клубок синей пряжи, а сама Джудит вела яростную борьбу с парой спиц. Гевин видел, что каждое ее движение больше запутывает нить. — На ее прелестном личике было сосредоточенное выражение, кончик розового язычка застыл между губами. Гевин перевел взгляд на книгу. Он понимал, что Джудит пытается научиться вязать исключительно из желания доставить ему удовольствие. Ведь он не раз показывал ей, как его раздражает, когда она вмешивается в дела поместья.
   Джудит в ярости дернула нитку и что-то процедила сквозь зубы. Гевин едва не рассмеялся.
   — Джудит, — позвал он, — может, ты поможешь мне? ТЫ не против ненадолго отложить вязание? — с серьезным видом спросил он и с трудом сдержал улыбку, когда Джудит с горячей готовностью отбросила клубок и спицы. — Мы потратили слишком много денег на это путешествие, — сказал он, указывая на гроссбух. — Не могу понять почему.
   Джудит подтянула к себе книгу. Наконец-то у нее появилась возможность заняться знакомым и интересным делом. Она внимательно просмотрела колонки цифр. Внезапно ее палец замер на строчке.
   — Пять марок за хлеб! Кто же это заплатил такую огромную сумму?
   — Не знаю, — честно признался Гевин. — Я ем хлеб, а не пеку.
   — Ты ешь не хлеб, а золото! Я сейчас же этим займусь. Почему ты мне об этом раньше не сказал?
   — Потому что, дорогая женушка, я считал, что могу самостоятельно управлять собственной жизнью. Жаль мне того мужчину, который думает так же, как я.
   Джудит пристально взглянула на мужа.
   — Я найду этого пекаря! — грозно заявила она и направилась к выходу из палатки.
   — А ты не собираешься еще немного повязать? Боюсь, тебе будет нечем занять себя.
   Джудит оглянулась через плечо и, увидев лицо Гевина, поняла, что он поддразнивает ее. Она улыбнулась и бросила в него клубок.
   — Возможно, именно тебе следует заняться вязанием, — заметила она и, выразительно посмотрев на гроссбух, вышла.
   Гевин еще некоторое время сидел за столом и вертел в руках клубок. Без Джудит в палатке стало на удивление пусто. Он подошел к откинутому пологу и, прислонившись к опорному столбу, принялся наблюдать за женой. Она никогда не кричала на слуг, но каким-то неведомым ему способом ей всегда удавалось заставить их работать в несколько раз усерднее, чем раньше. Она взяла на себя заботу о продовольствии, стирке, занималась обустройством лагеря, причем выполняла свою работу с необычайной легкостью. И никогда не показывала, что устала. Вряд ли кому-нибудь пришло бы в голову, что она ухитряется одновременно делать десять дел.
   В этот момент Джудит закончила разговор с пекарем, толстым, низеньким мужичишкой. Он повернулся и пошел прочь, сокрушенно качая на ходу головой и в сердцах толкая перед собой нагруженную хлебом тележку. Гевин улыбнулся: он догадывался, что чувствует сейчас бедняга. Ведь и сам он бывал с таком же положении. Разве не он, будучи полностью уверенным в своей правоте, столько раз выходил из споров с женой побежденным? Джудит умела жонглировать словами и так морочить собеседнику голову, что тот начисто забывал, о чем идет речь.
   Гевин проследил взглядом за Джудит, направлявшейся к котлам. Она попробовала варившееся в них мясо, заговорила о чем-то с оруженосцем Гевина, сидевшим на стуле и полировавшим доспехи хозяина. Мальчик кивнул и улыбнулся ей, и Гевин догадался, что Джудит внесла очередные новшества в столь важный процесс. Но он не сомневался, что все ее нововведения будут способствовать более успешной работе. Он никогда прежде не путешествовал с таким комфортом, причем без всяких усилий со своей стороны. Он помнил времена, когда по утрам, выйдя из палатки, не раз наступал в конскую лепешку. Теперь же о подобном не могло быть и речи: вряд ли Джудит допустит, чтобы в лагере была грязь. И правда, вокруг царила идеальная Чистота.
   Джудит почувствовала на себе взгляд Гевина и, на секунду отвлекшись от ревизии курятника, улыбнулась мужу. У Гевина защемило сердце. Как она относится к нему? Так ли уж важно, что она носит ребенка от другого? Ему было известно лишь то, что он страстно желает ее.
   Он подошел к Джудит и взял ее за руку.
   — Пойдем со мной.
   — Но мне нужно…
   — Ты хочешь заниматься этим у всех на виду? — приподняв одну бровь, осведомился он. Она радостно рассмеялась.
   — Нет, отнюдь.
   Они не спеша ласкали друг друга, пока огонь страсти не поглотил их тела. Именно это и привлекало Гевина в их отношениях с Джудит. Разнообразие. Каждый раз она была другой. То спокойной и чувственной, но неистовой и требовательной. Сегодня она смеялась и дразнила его, а завтра принималась экспериментировать. Но какой бы она ни была, близость с ней доставляла ему удовольствие. Стоило только ему представить, как он дотрагивается до ее груди, и все его тело захлестывала волна возбуждения.
   Гевин сильнее прижал к себе Джудит и зарылся лицом в ее волосы. Она приникла к нему, словно стремилась раствориться в нем. Он поцеловал ее в макушку и заснул.
 
   — Вы влюбились в него, и с каждым днем ваша любовь становится все сильнее, — заявила на следующее утро Джоан, причесывавшая свою хозяйку.
   В палатке, освещенной утренним солнцем, стоял прозрачный полумрак. На Джудит было платье из мягкой зеленой шерсти. На талии она застегнула кожаный пояс. В этом незатейливом дорожном наряде, оттенявшем ее белую кожу и подчеркивавшем необычный цвет глаз, она выглядела юной и очаровательной.
   — Как я понимаю, ты имеешь в виду моего мужа.
   — О нет, — бесстрастно возразила Джоан. — Я говорю о булочнике.
   — А как ты… догадалась? — Джоан промолчала. — Это нормально, когда женщина влюблена в своего мужа?
   — Только в том случае, если он отвечает ей взаимностью. Будьте осторожны, не позволяйте этому чувству полностью завладеть вами, иначе ваше сердце разорвется от страданий, когда он изменит вам.
   — Да мы с ним почти никогда не расстаемся, — ринулась на защиту мужа Джудит.
   — Это так, но что будет, когда вы окажетесь при дворе? Вам не удастся остаться наедине с лордом Гевином. Вас будут окружать первые красавицы Англии. Там у любого мужчины глаза разбегутся.
   — Замолчи! — прикрикнула на нее Джудит. — Займись лучше моими волосами.
   — Слушаюсь, моя госпожа, — насмешливо произнесла Джоан.
   В течение всего дня Джудит размышляла над словами горничной. Неужели она действительно полюбила своего мужа? Однажды она увидела, как он обнимает другую. Тогда она рассердилась, но это чувство было вызвано тем, что он не оказывает ей должного уважения. Теперь же при мысли, что он может обнимать другую, она холодела. Ей казалось, что в ее сердце впиваются тысячи ледяных иголок.
   — Джудит, с тобой все в порядке? — спросил Гевин, подъехав к ней на своем жеребце.
   — Да… нет.
   — В чем дело?
   — Меня пугает двор короля Генриха. Там действительно… так много красивых женщин?
   Гевин посмотрел на ехавшего рядом с Джудит Стивена.
   — А ты что скажешь, братишка? Красивы ли придворные дамы?
   Стивен, не улыбнувшись, взглянул на невестку.
   — Полагаю, ты и так владеешь потрясающей красавицей, — спокойно произнес он и, развернув коня, направился к своим дружинникам.
   Джудит повернулась к Гевину.
   — Я не хотела его обидеть.
   — И вовсе он не обиделся на тебя. Стивен никому не рассказывает, но я знаю, что его пугает предстоящая женитьба. И я не виню его. Эта баба ненавидит все английское и наверняка намеревается превратить его жизнь в ад.
   Джудит кивнула и перевела взгляд на дорогу. Когда они сделали привал, чтобы пообедать, у Джудит появилась возможность ненадолго покинуть лагерь. Она обнаружила заросли малины и принялась собирать ягоды в подол платья.
   — Тебе нельзя уходить так далеко. Джудит вскрикнула от неожиданности.
   — Стивен, ты испугал меня.
   — Окажись на моем месте твой враг, тебя бы уже не было в живых или тебя бы взяли в плен. Джудит удивленно взглянула на него.
   — Ты всегда видишь все в столь мрачном свете или тебя беспокоит эта шотландка? Стивен вздохнул.
   — Неужели это так очевидно?
   — Не для меня, а для Гевина. Пойдем, посидим где-нибудь. Как ты думаешь, на нас не обидятся, если мы съедим все ягоды? Так ты встречался со своей шотландской невестой?
   — Нет, — ответил Стивен, закидывая в рот горсть ягод, — И никакая она не моя. Тебе известно, что перед смертью ее отец назначил ее вождем клана МакАрран?
   — Значит, эта женщина стала прямой наследницей? — В глазах Джудит появилось задумчивое выражение.
   — Да, — недовольно произнес Стивен.
   — Итак, ты не знаешь, как она выглядит? — продолжала свои расспросы Джудит.
   — О нет, как раз это мне известно. Уверен, она похожа на сосновую шишку: такая же крохотная, сморщенная и кожа у нее такого же цвета.
   — Она старая?
   — Ну, скажем, это молодая сосновая шишка. Это было произнесено с такой тоской в голосе, что Джудит не удержалась и рассмеялась.
   — Четыре брата — и все разные. Гевин вспыльчивый: только что он был холоден как лед, а в следующее мгновение он уже объят пламенем. Рейн словно соткан из смеха и шуток, а Майлс…
   — Не пытайся описать мне характер Майлса, — улыбнулся Стивен. — У меня сложилось впечатление, что он намеревается заселить своими детьми всю Англию.
   — А ты? Какой ты? Ты средний сын, и, как мне кажется, понять твой характер труднее всего. Стивен отвел взгляд.
   — У меня было не такое-то простое детство. Майлс и Рейн всегда были вместе, а Гевин с головой окунулся в дела поместья. Я же…
   — Ты же остался один.
   Стивен с изумлением посмотрел на невестку.
   — Ты заколдовала меня! Ты вынудила меня в двух словах рассказать тебе больше, чем кому-либо!
   — Если эта наследница будет плохо с тобой обращаться, дай мне знать, и я выцарапаю ей глаза.
   — Для начала нужно, чтобы у нее были оба глаза. Давай надеяться, что она не кривая. Они расхохотались.
   — Надо побыстрее съесть ягоды, иначе нам придется делиться. Если не ошибаюсь, к нам приближается Старший Братец.
   — Неужели ты всегда будешь проводить время в обществе мужчин? — нахмурившись, спросил Гевин.
   — Неужели ты всегда будешь выражать мне свое недовольство при встрече? — отпарировала Джудит.
   Стивен не смог сдержать веселого смеха.
   — Полагаю, мне стоит вернуться в лагерь. — Он наклонился и поцеловал Джудит в лоб, — Если тебе понадобится помощь, сестричка, дай мне знать, и я займусь кой-чьими глазами.
   Гевин схватил брата за руку.
   — Она и тебя очаровала?
   Стивен посмотрел на Джудит. Ее губы стали ярко-красными от сока ягод.
   — Да. Если она не нужна тебе…
   — Рейн уже просил меня об этом, — злобно прошипел Гевин. Стивен улыбнулся и направился к лагерю. — Почему ты ушла? — спросил Гевин, усаживаясь рядом с женой и набирая горсть ягод.
   — Завтра мы будем в Лондоне, не так ли?
   — Да. Надеюсь, тебя не пугает встреча с королем и королевой?
   — Нет, меня пугает встреча не с ними.
   — А с кем же?
   — С придворными… дамами.
   — Ты ревнуешь? — рассмеялся Гевин.
   — Не знаю.
   — Разве я могу найти время на других женщин, когда ты рядом? Ты до такой степени выматываешь меня, что я едва не падаю с лошади.
   Но его слова не вызвали улыбку на губах Джудит.
   — Я боюсь только одной женщины. Один, раз ей уже удалось поссорить нас. Не дай ей… Гевин помрачнел.
   — Не смей говорить о ней. Я хорошо к тебе отношусь, забочусь о тебе. Я не выпытываю у тебя, что произошло у Демари, ты же лезешь мне в душу.
   — Значит, эта женщина — твоя душа? — быстро спросила Джудит.
   Гевин посмотрел на жену. Ее золотистые глаза излучали тепло, кожа была нежной и казалась прозрачной. Он вспомнил, с какой страстью она отвечала на его ласки.
   — Не надо говорить об этом, — прошептал он. — Единственное, что я знаю, — что моя душа не принадлежит мне.
 
   Первое, на что обратила внимание Джудит по приезде в Лондон, была страшная вонь. Ей казалось, что в своем замке, где обитает множество людей, она познакомилась со всеми запахами, витающими в человеческом жилище, особенно в летнее время. Однако то, с чем она столкнулась в Лондоне, превзошло все ее ожидания. Вдоль улиц с каменными мостовыми по обеим сторонам тянулись открытые сточные канавы, до краев заполненные всевозможными нечистотами: от рыбьих голов и гниющих овощей до содержимого ночных горшков и объедков.
   Трех — и четырехэтажные деревянные дома с каменным первым этажом стояли настолько близко друг к другу, что солнце никогда не проникало в разделявшие их узкие переулки. Должно быть, на лице Джудит отразилось охватившее ее отвращение, потому что ехавшие рядом с ней Гевин и Стивен расхохотались.
   — Добро пожаловать в город королей, — объявил Стивен.
   Когда они въехали в стены Винчестера, вонь стала слабее, а шум тише. К ним подошел слуга, чтобы забрать лошадей.
   Как только Джудит спешилась с помощью Гевина, она тут же бросилась к повозкам с мебелью и багажом.
   — Нет, — остановил ее Гевин. — Уверен, король уже знает о нашем приезде. Он будет недоволен, если ему придется ждать. И вряд ли ему понравится, если ты займешься обустройством его дворца.
   — Мое платье в порядке? Не очень помято? В это утро Джудит уделила особое внимание своему туалету. На ней были рыжевато-коричневый шелковый фрипон и ярко-желтый бархатный модест. Длинные рукава и подол были отделаны нежнейшим русским соболем.
   — Ты выглядишь замечательно. А теперь пошли. Дай королю взглянуть на тебя.
   При мысли о том, что сейчас она встретится с королем, сердце Джудит учащенно забилось. Она тщетно пыталась справиться с охватившим ее волнением.
   Войдя в замок, Джудит едва сдержала удивленный возглас: меньше всего на свете она ожидала увидеть самый обычный зал — такой, как в любом замке. Он был полон народу: мужчины и женщины негромко беседовали, играли в шахматы и другие игры. Три женщины сидели на скамеечках возле ног красивого мужчины, игравшего на псалтерионе. И никто из присутствующих не выглядел так, как должен выглядеть король.
   Джудит пришла в крайнее изумление, когда Гевин приблизился к невзрачному мужчине средних лет с крохотными голубыми глазками и жидкими седыми волосами. У него был чрезвычайно усталый вид.
   Оправившись от шока, Джудит поспешно присела в реверансе.
   Король Генрих взял ее за руку.
   — Подойдите ближе к свету и дайте мне взглянуть на вас. Я много слышал о вашей красоте. — Будучи шести футов роста, он возвышался над нею, словно башня. — Слухи оказались верны: вы действительно красивы. Иди сюда, Бесс, — позвал король Генрих, — познакомься с леди Джудит, женой Гевина.
   Джудит повернулась и увидела довольно привлекательную женщину. По ее царственной осанке, по уверенности в себе, сквозившей в каждом ее движении, можно было безошибочно узнать в ней королеву, в то время как заурядная внешность Генриха никак не вязалась с образом короля. Доброжелательный взгляд королевы был устремлен на Джудит.
   — Ваше величество, — проговорила она и сделала реверанс.
   Елизавета протянула ей руку.
   — Графиня, — сказала она, — я рада, что вы некоторое время побудете при дворе. Вас чем-то удивили мои слова?
   Джудит тепло улыбнулась ей.
   — Просто меня никто никогда не называл «графиней». Ведь прошло так мало времени со смерти моего отца.
   — Да, это было для вас страшным потрясением, не так ли? А тот человек, кто совершил столь ужасное преступление? Что с ним?
   — Он мертв, — твердо ответила Джудит, вспомнив свое ощущение, когда меч вонзился в спину Уолтера.
   — Вы, должно быть, устали с дороги?
   — Нет, ничего подобного. Елизавета ласково улыбнулась.
   — Тогда, надеюсь, вы согласитесь пройти в мои покои и выпить со мной вина.
   — С удовольствием, ваше величество.
   — Прошу извинить меня. Генри.
   Неожиданно до Джудит дошло, что она стоит к королю спиной. Зардевшись, она резко повернулась к нему.
   — Не обращайте на меня внимания, сударыня, — рассеянно произнес король Генрих. — Уверен, Бесс сразу же завалит вас работой по подготовке свадьбы нашего старшего сына, Артура.
   Улыбнувшись королю и сделав реверанс, Джудит последовала за королевой, направлявшейся к широкой лестнице.

Глава 24

   Элис сидела перед зеркалом в просторной комнате на верхнем этаже замка. Вокруг нее были разложены яркие платья из пурпурного и зеленого атласа, красной тафты, оранжевой парчи. При выборе туалетов Элис руководствовалась единственной целью: привлечь к себе всеобщее внимание. На свадьбе Гевина она видела, в какие платья одевается Джудит Риведун, и поняла, что соперница предпочитает неброские цвета и ткани тонкой выделки. Элис же намеревалась своими сверкающими нарядами затмить жену Гевина.
   На ней был бледно-розовый фрипон, рукава которого были отделаны несколькими витками черного шнура. Полы распашной юбки и подол малинового бархатного модеста украшали цветы совершенно непонятной расцветки, разбросанные в необъятном количестве. Накинутая на плечи пелерина из итальянской парчи с пурпурными, зелеными, оранжевыми и черными зверюшками с ладонь величиной была особой гордостью Элис. Она не сомневалась, что сегодня никто не сможет сравниться с ней в роскоши туалета.
   Элис было необходимо привлечь к себе всеобщее внимание еще и потому, что сегодня ей предстояло вновь встретиться с Гевином. Она улыбнулась своему отражению в зеркале. После того, что ей пришлось пережить за время жизни с Эдмундом, она особо нуждалась в любви Гевина. Сейчас, став вдовой, она вспоминала Эдмунда без всякой ненависти. Естественно, бедняга просто ревновал ее.
   — Посмотри-ка на эту диадему! — внезапно обратилась Элис к своей горничной Иле. — Как ты думаешь, она подходит к моим глазам? Не слишком ли бледны камни? — Элис в гневе сорвала золотой обруч с головы. — Черт бы побрал этого ювелира! У него не руки, а крюки! Как можно было сделать такое уродство?
   Ила забрала у своей разгневанной госпожи украшение.
   — Этот ювелир выполняет заказы короля, он лучший во всей Англии. А диадема — лучшее, что было создано им, — недовольно фыркнула Ила. — Естественно, камни кажутся бледными: ничто не может сравниться с цветом ваших глаз.
   Элис вновь посмотрела в зеркало.
   — Ты действительно так считаешь? — немного успокоившись, спросила она.
   — Да, — искренне ответила Ила. — Ни одна женщина не способна соперничать с вами по красоте.
   — Даже эта сука Риведун? — Элис отказывалась называть Джудит по имени Гевина.
   — Конечно. Моя госпожа, уж не задумали ли вы… что-нибудь богопротивное?
   — Разве может то, что я сделаю с ней, быть противно Господу? До того как она забрала Гевина, он принадлежал мне. И он снова будет моим!
   Ила по опыту знала, что тщетно пытаться переубедить Элис, если та одержима какой-то идеей.
   — Вы помните, что вы носите траур по мужу точно так же, как она — по отцу? Элис рассмеялась.
   — Полагаю, что мы с ней испытываем одинаковые чувства к этим двум мужчинам. Я слышала, что ее отец еще более презренный тип, чем мой возлюбленный супруг.
   — Не говорите так о мертвых.
   — А ты не смей упрекать меня, иначе я отдам тебя в другой дом. — Ила уже давно перестала обращать внимание на эту угрозу. Элис всегда считала, что худшее наказание для человека — это лишить его своего общества.
   Элис встала и расправила платье. Оно словно вспыхнуло таинственным блеском, казалось, яркие краски соперничают друг с другом.
   — Как ты думаешь, он заметит меня? — затаив дыхание, спросила она.
   — А разве вас можно не заметить?
   — Ты права, — согласилась Элис. — Разве меня можно не заметить?
 
   Джудит, пораженная количеством гостей, молча стояла возле мужа. У нее создалось впечатление, что Гевин чувствует себя совершенно свободно среди этих важных господ. Его уважают, его слово имеет вес. Ей нравилось наблюдать за ним в новой обстановке. Несмотря на все их споры и ссоры, он с первого мгновения пребывания в королевском замке проявлял о ней исключительную заботу, оберегал и защищал, зная, что она не привыкла к такому скоплению людей. Он не отпускал ее от себя ни на шаг и не настаивал, чтобы она проводила время в женском обществе, догадываясь, что там она будет чувствовать себя одиноко и неуютно. Это вызывало у мужчин смех, они принимались поддразнивать Гевина, но он только добродушно улыбался, не проявляя при этом никакого смущения.
   Готовясь к ужину, на козлы установили длинные столы, музыканты настраивали свои инструменты, акробаты в последний раз репетировали свои выступления.
   — Ну как, тебе интересно? — улыбнувшись, спросил Гевин.
   — Да. Хотя здесь ужасно шумно и все суетятся.
   Гевин расхохотался.
   — Потом будет еще хуже. Скажи мне, когда тебе станет невмоготу, и мы уйдем.
   — Ты не против того, что я все время держусь подле тебя?
   — Я был бы против, если бы ты этого не делала. Мне бы не хотелось, чтобы ты чувствовала себя свободно в этом обществе. Слишком многие юноши — да и мужчины постарше — не сводят с тебя глаз.
   — Серьезно? — совершенно искренне удивилась Джудит. — Я не заметила.
   — Джудит, никогда не дразни этих мужчин. Нравы при дворе чересчур свободные, и мне бы не хотелось, чтобы твои действия, в которых ты по незнанию не усматриваешь никакого умысла, послужили основой для какой-нибудь интриги. И не уходи одна далеко. Если только, — его глаза потемнели при воспоминании об Уолтере Демари, — у тебя нет желания поощрить чьи-либо ухаживания.
   Джудит собралась было ответить ему, сказать, что она думает о его намеках, но тут к Гевину обратился какой-то граф — Джудит никак не могла запомнить их имена — Я пойду к Стивену, — предупредила она мужа и направилась в противоположный конец огромного зала, где возле стены, закрытой гобеленом, стоял ее деверь.
   На нем, как и на Гевине, был роскошный костюм из тонкой шерсти, только черный, в то время как Гевин был одет в серое. Их дублеты плотно облегали стройные торсы. Сознание, что она имеет прямое отношение к этим двум мужчинам, приводило Джудит в восторг.
   Она обратила внимание на симпатичную курносую девушку с усыпанным веснушками личиком, которая выглядывала из-за спины своего отца и во все глаза таращилась на Стивена.
   — Кажется, ты понравился ей, — заметила Джудит.
   Но Стивен даже не посмотрел на нее.
   — Да, — равнодушно согласился он. — Но мои дни сочтены, не так ли? Еще несколько недель — и мне всучат темнокожую бабу, которая будет орать на меня по каждому поводу.
   — Стивен! — рассмеялась Джудит. — Не думаю, что она так ужасна, как ты расписываешь. Женщина просто не может быть такой. Взгляни на меня. Ведь Гевин тоже ни разу не встречался со мной до свадьбы. Неужели он тоже боялся, что я окажусь уродиной?