Страница:
Внезапно Аларик ощутил щекой еле заметное дуновение ветерка.
— Вильгельм…
Тут и там раздались крики. Наконец-то подул ветер с юга. Как только начнется прилив, флот сможет покинуть устье реки и направиться в сторону Англии.
Тридцатого сентября разразился ужасный шторм. В пути Гарольда и сопровождающих его людей настигла весть, что многие из его кораблей, возвращавшихся в Лондон, разбились. Он с горечью воспринял это известие и поспешил завершить свое путешествие.
Двумя днями позже они миновали Суссекский лес и Лондонский мост. Фаллон с гордостью увидела, что весь город вышел приветствовать короля.
А спустя еще два дня прискакал гонец и сообщил, что Гарольд Гордрада и Тостиг совершили нападение на севере и сожгли город Скарборо.
Ветер повернул на запад. Корабли Вильгельма сбились с курса и в поисках спасения готовы были бросить якорь в любой бухте. Аларик слышал, как Вильгельму советовали отказаться от его затеи. Вильгельм позвал Аларика к себе.
Аларик улыбнулся.
— Что тебе мой совет? Ты намерен продолжать поход!
— Я хочу услышать твое мнение.
— Мой сеньор, мы всегда знали, что это глупая затея. — Аларик увидел, что герцог близок к тому, чтобы проявить свой грозный нрав, и указал рукой на окружавшие его корабли. Среди них было пятьдесят, которые Аларик построил на свои средства. Под его командованием находилось почти пятьсот верных ему людей. Шторм стоил Аларику двух принадлежащих ему кораблей, двадцати человек и такого же количества лошадей. — Вильгельм, я, как всегда, с тобой.
— Если я отступлю сейчас, меня перестанут уважать.
— Ты ведь знаешь, что не отступишь.
Герцог кивнул. Вокруг собралась толпа. Герцог шагнул к ним и опустился на колени.
— Да поможет нам Господь! — воскликнул он. — Я готов продолжить свое дело!
Раздались возгласы одобрения. Шторм был стихийным бедствием, с которым трудно спорить. Однако Вильгельм поклялся, что Англия принадлежит ему по праву. И ему придется это доказать.
Проснувшись ночью, Фаллон продолжала лежать, полная неясного беспокойства. Она услышала крик и в тревоге поднялась. Накинув меховое покрывало на плечи, Фаллон выбежала в зал. Она услыхала крик во второй раз. Он доносился со стороны королевских апартаментов.
Приблизившись к опочивальне отца, она с упреком посмотрела на стражника. Тот покачал головой.
— Миледи, он плохо спит. Этой ночью его беспокоит нога.
— Позовите лекаря!
— Он был здесь. Король отправил его спать.
Фаллон кивнула и вошла к отцу. Увидев на столе кувшин с водой и полотенце, она увлажнила его и приложила ко лбу отца. Тот проснулся, вздрогнул, затем, узнав дочь, улыбнулся.
— Утром я должен уехать, — сказал он.
— Ты не сможешь: ты болен.
— Я король и должен ехать.
— Ты просто упрямый старик.
— Старик! Вовсе нет! Я в расцвете сил! — Он медленно улыбнулся и с нежностью коснулся ее щеки. — Это ты упрямая и дерзкая девчонка!
— Отец, я так люблю тебя!
— А я тебя, моя красавица… Ты мне столько счастья принесла, девочка моя!
— Не надо! — Фаллон прижала палец к его губам, опасаясь, что он станет говорить о каком-нибудь нехорошем предчувствии. Он покачал головой и заверил ее, что все хорошо. Она не была уверена в атом, потому что скоро настанет утро, а Гарольд почти не спал.
Наконец отец заснул. Раздался легкий стук, и Фаллон бросилась к двери. На пороге стояли стражник, монах и отец Дамьен. Фаллон сердито посмотрела на них.
— Это Элфин, — сказал ей отец Дамьен. — Он должен повидать короля.
— Зачем? — нервно спросила она, чувствуя, что у нее пересохло в горле.
Отец Дамьен понимающе улыбнулся.
— Все в порядке, Фаллон. Позволь ему войти.
Гарольд уже проснулся и сел в постели. Элфин подошел к нему и сказал, что он прибыл из Вальтамского аббатства, которое основал сам король.
— Мне приснился наш дорогой король Эдуард. Он подошел ко мне и сказал, что ты отправишься на войну и одержишь победу и не будешь больше страдать от боли.
— Благодарю тебя за то, что пришел ко мне, Элфин, — сказал Гарольд.
Фаллон заметила мимолетную улыбку на губах отца и поняла, что он скептически отнесся к словам монаха. Однако, когда посетители ушли, Гарольд удивленно повернулся к ней.
— Фаллон, моя нога более не беспокоит меня.
— Правда?
— Правда. — Он улыбнулся. — Я не так уж стар, дитя мое. Я и в самом деле в расцвете сил… И я одержу победу!
Фаллон кивнула и подставила щеку для прощального поцелуя. Он не знал, что она отправится с ним. Она призналась Делону, что обязательно, нападут ли викинги или норманны, будет сопровождать отца. Делон снабдил ее кожаными латами, шлемом с забралом, наколенниками и короткой туникой. Она заправила волосы под шлем и никто, кроме Делона и его друзей, не признал Фаллон в этом наряде.
— Твой отец собственной рукой убьет меня за это, — сказал Делон.
Фаллон невинно взмахнула ресницами.
— Я буду осторожна, Делон. Обещаю, если дело дойдет до сражения, я спрячусь и отец меня не обнаружит. Спасибо тебе, любовь моя, за то, что помог мне! — Она поцеловала его, и он мгновенно позабыл все свои страхи и сомнения.
Они выехали из Лондона двадцатого сентября. К месту сражения, которое людям запомнится надолго, Гарольд вел свое войско на север более трех суток, покрыв почти двести миль. Фаллон основательно устала, однако сердце ее пело, потому что на всем протяжении их длинного пути во всех городах к ним присоединялись люди.
В Тадкастере, что в десяти милях южнее Йорка, она узнала о том, что англичане потерпели поражение от Тостига и Гарольда Гордрады. Дюди из Йорка и Нортумбрани под предводительством английских герцогов Моркера и Эдвина сразились с викингами в Фунтоне. Битва была жестокой и кровавой, и викинги, сидя у полевых костров, хвалились, что реки были запружены трупами саксов. Гарольд Гордрада и Тостиг не повели свое войско в Йорк, потому что намеревались развернуть там свой штаб и не хотели разрушать город.
Однако никто не приветствовал Тостига в бывшем его герцогстве. И, как сообщил королю раненый солдат, Тостиг пообещал корону Гарольду Гордраде.
— Твой дядя сошел с ума! — тихо шепнул Делон своей нареченной. Она кивнула, глядя на горестную складку, обозначившуюся на лице отца. Для него не могло быть ничего ужаснее, чем война против собственного брата.
— Говоришь, Тостиг собирается завтра взять заложников у Стэмфордского моста? — спросил Гарольд. Человек кивнул, и король распорядился тихонько проскочить в Йорк и подготовиться к встрече с захватчиками. Люди, которых Тостиг наметил в заложники, остались с Гарольдом.
Фаллон не спала в ту ночь. Она лежала рядом с Делоном, тут же расположились его ближайшие друзья, которые были посвящены в тайну и поклялись ее хранить. Все шутили, однако заметно нервничали перед предстоящей битвой, ибо к боевым топорам викингов всякий человек со здравым смыслом не мог относиться иначе как с уважением.
Наступило утро. Войско сосредоточилось у Стэмфордского моста, ожидая появления Тостига и викингов со стороны деревни Риккол, где стоял их лагерь. Фаллон, ни жива ни мертва, из укрытия наблюдала за отцом, который направился к Тостигу с предложением мира, если тот порвет с викингами. Тостиг отказался.
Позже говорили, что Тостиг узнал брата, но не подал Гарольду Гордраде знака, что это был сам король. Это был последний благородный поступок Тостига. Он не предал брата, но и не предал викингов, с которыми связал свою судьбу. Послышались леденящие душу крики. Делон подбежал к нареченной.
— Быстро! Уходи отсюда! Начинается!
Воины двинулись вперед, оглашая поле боевыми криками, которые накатывались, словно приливная волна. Им навстречу рванулась орда викингов. Рукопашная битва завязалась у моста со стороны Йорка. Лошадь Фаллон встала на дыбы и сбросила ее на землю. Фаллон перекатилась на бок, едва увернувшись от копыт других лошадей. Она сидела на земле в тот момент, когда топор раскроил череп какого-то английского тана. Фаллон впервые увидела кровь и ощутила вкус войны. В панике она подумала о том, что ее отец находится в первых рядах сражающихся, что ее дядя Леофвин и Гирт бьются рядом с ним, а Делон и его красивые молодые друзья отбивают смертельные удары стальных топоров и мечей.
Фаллон услышала стон со стороны реки и поползла туда. Она увидела молодого мужчину с распоротым бедром. Оторвав полосу от своей накидки, она быстро перевязала рану. Кто-то прыгнул на нее — викинг с безумными глазами, вынимавший из-за голенища нож. Он занес его над Фаллон, но внезапно нож выпал из его рук, а сам он рухнул на землю. Молодой мужчина, которого Фаллон только что перевязала, успел проткнуть его мечом.
Он повернулся к Фаллон и умер.
— Матерь Божья! — пробормотала Фаллон. Однако она не поддалась панике. Она шла между поверженными, кому-то, давая напиться, а кому-то перевязывая раны. Через некоторое время она встретила одного из лекарей отца, и они стали вдвоем оказывать помощь раненым. К полудню она привыкла и притерпелась к тому страшному зрелищу, которое представляло собой поле битвы. Она молча, с каким-то остервенением перевязывала людей, чтобы спасти чьи-то жизни.
— Фаллон! — Она уже давно сняла шлем и забрало. Большинство мужчин удивленно смотре ли на нее, словно на ангела милосердия. Но этот голос принадлежал ее дяде Леофвину, которым явно считал, что племяннице здесь не место.
— Дядя! — Фаллон, не обращая внимания на упрек в его глазах, протерла ему лоб тряпочкой. Она в мгновение ока освободила его от лат» туники и рубашки и обнаружила глубокую рану в бедре. Он не сводил глаз с нее, пока она перевязывала его. Взглянув, наконец, ему в лицо, она увидела, что он слегка улыбнулся.
— Девочка, отец задаст тебе порку.
— Тс-с-с, дядя. — На ее глазах появились слезы. — А мой отец…
— Гарольд был цел и невредим, когда я оставил его. Он перешел через мост. Гарольд Гордрада бросился вперед как сумасшедший и был убит стрелой, которая пронзила ему горло. — Он поморщился от боли. — А мой брат Тостиг подхватил штандарт Гордрады. Но сейчас штандарт упал. Говорят, что Тостиг тоже погиб. Викинги отступают к своим кораблям.
Дядя закрыл глаза. Фаллон снова вытерла пот с его лба. Разве не сумасшествие было причиной всего этого кошмара?
Надвигались сумерки, и Фаллон удостоверилась в том, что враг действительно в панике отступает. Река была красной от крови, и повсюду валялись тела убитых — лежащих вперемежку викингов и англичан.
— Фаллон!
Она обернулась. На сей раз это оказался ее отец. Она не испугалась его гнева, потому что была счастлива видеть его. С хриплым криком она бросилась к нему, когда он спешился, и обвила руками. Он на мгновение прижал ее к себе, затем оттолкнул.
— Фаллон! Как можно быть такой безрассудной! Тебя могли убить! Делон! Где этот юный болван?
— Нет, отец! Это была моя идея, и никого не следует за это винить! Я не могу позволить тебе уезжать одному!
— Ты женщина…
— И твоя дочь. Если бы я была твоим сыном, наверное, мне бы позволили находиться рядом.
— Но ты не сын, Фаллон! И с мужчиной что-то происходит, когда он бывает вынужден пролить кровь. Это оставляет зарубку на сердце и гложет его. Но мужчина сильнее…
— Отец, ты знаешь, что я владею оружием.
— Да, владеешь, но ты женщина. Фаллон. Я в любое время могу потерять все. Не надо, чтобы я боялся потерять еще и тебя.
— Отец, я не рисковала жизнью. Я находилась позади и была полезна здесь… Можешь спросить у лекаря. Наверное, я даже спасла несколько жизней.
Гарольд улыбнулся.
— Может быть. — Затем он снова нахмурился и потребовал у нее ответа, где она провела ночь. Когда она сказала, отец снова рассвирепел, хотя она и уверяла его, что даже рука мужчины ее не коснулась. — У меня обязательно будет разговор с Делоном. И сегодня ночью ты будешь спать под охраной в Йорке, в своей опочивальне по соседству с опочивальней отца.
Она поклонилась, подчиняясь его приказу. Ей не удалось увидеть Делона в тот день. И она не могла есть, когда англичане праздновали победу, потому что ее всюду преследовал запах крови.
Утром Фаллон находилась у отца, когда остатки разгромленного войска викингов сдались ему.
Гарольд всегда был противником кровопролития. Он с готовностью простил сыновей и родню Гарольда Гордрады, поклявшихся, что впредь они никогда не придут в Англию с мечом. Он никак их не наказал, лишь велел покинуть страну.
Слушая его, Фаллон улыбалась сквозь слезы и благодарила Бога за то, что он сохранил ей отца, а Англии — короля.
Обернувшись, Фаллон с удивлением узнала священника. Она не подозревала, что армию всюду сопровождал отец Дамьен. На его лице была глубокая печаль, когда он остановил свой взор на короле. Фаллон с тревогой подумала, что он знает о какой-то беде, подстерегающей ее отца.
Внезапно отец Дамьен повернулся к ней, словно почувствовав ее взгляд. Он довольно долго смотрел на нее, затем пришпорил лошадь и отъехал. Фаллон сделала попытку догнать его, но он смешался с воинами, и она потеряла его след. Почти целую неделю войско оставалось в Йорке. Делону и Фаллон не было позволено разговаривать друг с другом, однако Фаллон надеялась, что отцовский гнев со временем поутихнет. Она пыталась заработать у него прощение покорностью и послушанием и продолжала ухаживать за ранеными. Помогая лекарям, она много узнала о лечебных травах, о том, как прижигать и аккуратно зашивать раны, и даже о том, как сращивать поломанные кости. Ей стало известно, что отец наблюдал за ее работой и выразил по этому поводу одобрение.
Однажды она перевязывала воина с серьезной раной в виске. Она промыла рану и приложила мазь, приготовленную лекарем. Юноша открыл глаза. Они были нежно-голубые, словно весенние цветы. Он что-то прошептал, и она поняла, что он говорит на своем родном языке — норвежском.
Фаллон закусила губу, когда он закрыл глаза. Она не могла спокойно смотреть на чьи-либо страдания, будь то англичанин или враг. Этот паренек был такой же юный, как ее братья.
На Фаллон упала тень. Она подняла голову и увидела отца Дамьена.
— Твои руки исцеляют, — сказал он. Она еле заметно улыбнулась.
— Он выживет?
— Да, и станет англичанином. Он не вернется домой.
— Вы говорите так, словно вы это знаете.
Отец Дамьен пожал плечами и отвернулся. Ей не было видно его лица. Он сказал:
— Твой отец устраивает пир сегодня вечером. Будь с ним. Позаботься о том, чтобы он чувствовал себя счастливым.
Отец Дамьен ушел. Фаллон в смятении смотрела ему вслед.
Отец действительно устроил вечером пир. В зале находились молодые герцоги Моркер и Эдвин, и, по настоянию отца, Фаллон танцевала с ними. Она весело смеялась и щебетала, одновременно следя за тем, чтобы кубок Гарольда был постоянно полон и чтобы этот вечер был для него приятным.
Внезапно музыканты перестали играть. В зале повисла тревожная тишина. Сидящая рядом с Моркером Фаллон ощутила холодок ужаса.
Обходя танцующих в центре зала, к ним шел изможденный человек. Его запыленная одежда свидетельствовала, что он проделал немалый путь. Он подошел к королю и рухнул на пол.
— Воды! — воскликнула Фаллон. Она оттолкнула молодого герцога и бросилась к упавшему. Слуга принес бурдюк с водой, и она приложила его к губам мужчины, затем брызнула несколько капель ему на щеки. Он открыл глаза и безумным взглядом посмотрел вокруг.
— Мир тебе, добрый человек, в чем дело? — наклонившись, мягко спросил Гарольд. Мужчина отыскал глазами лицо короля, облизал пересохшие губы.
— Явились норманны… Вильгельм Незаконнорожденный высадился в бухте Певенси.
Глава 13
— Вильгельм…
Тут и там раздались крики. Наконец-то подул ветер с юга. Как только начнется прилив, флот сможет покинуть устье реки и направиться в сторону Англии.
Тридцатого сентября разразился ужасный шторм. В пути Гарольда и сопровождающих его людей настигла весть, что многие из его кораблей, возвращавшихся в Лондон, разбились. Он с горечью воспринял это известие и поспешил завершить свое путешествие.
Двумя днями позже они миновали Суссекский лес и Лондонский мост. Фаллон с гордостью увидела, что весь город вышел приветствовать короля.
А спустя еще два дня прискакал гонец и сообщил, что Гарольд Гордрада и Тостиг совершили нападение на севере и сожгли город Скарборо.
Ветер повернул на запад. Корабли Вильгельма сбились с курса и в поисках спасения готовы были бросить якорь в любой бухте. Аларик слышал, как Вильгельму советовали отказаться от его затеи. Вильгельм позвал Аларика к себе.
Аларик улыбнулся.
— Что тебе мой совет? Ты намерен продолжать поход!
— Я хочу услышать твое мнение.
— Мой сеньор, мы всегда знали, что это глупая затея. — Аларик увидел, что герцог близок к тому, чтобы проявить свой грозный нрав, и указал рукой на окружавшие его корабли. Среди них было пятьдесят, которые Аларик построил на свои средства. Под его командованием находилось почти пятьсот верных ему людей. Шторм стоил Аларику двух принадлежащих ему кораблей, двадцати человек и такого же количества лошадей. — Вильгельм, я, как всегда, с тобой.
— Если я отступлю сейчас, меня перестанут уважать.
— Ты ведь знаешь, что не отступишь.
Герцог кивнул. Вокруг собралась толпа. Герцог шагнул к ним и опустился на колени.
— Да поможет нам Господь! — воскликнул он. — Я готов продолжить свое дело!
Раздались возгласы одобрения. Шторм был стихийным бедствием, с которым трудно спорить. Однако Вильгельм поклялся, что Англия принадлежит ему по праву. И ему придется это доказать.
Проснувшись ночью, Фаллон продолжала лежать, полная неясного беспокойства. Она услышала крик и в тревоге поднялась. Накинув меховое покрывало на плечи, Фаллон выбежала в зал. Она услыхала крик во второй раз. Он доносился со стороны королевских апартаментов.
Приблизившись к опочивальне отца, она с упреком посмотрела на стражника. Тот покачал головой.
— Миледи, он плохо спит. Этой ночью его беспокоит нога.
— Позовите лекаря!
— Он был здесь. Король отправил его спать.
Фаллон кивнула и вошла к отцу. Увидев на столе кувшин с водой и полотенце, она увлажнила его и приложила ко лбу отца. Тот проснулся, вздрогнул, затем, узнав дочь, улыбнулся.
— Утром я должен уехать, — сказал он.
— Ты не сможешь: ты болен.
— Я король и должен ехать.
— Ты просто упрямый старик.
— Старик! Вовсе нет! Я в расцвете сил! — Он медленно улыбнулся и с нежностью коснулся ее щеки. — Это ты упрямая и дерзкая девчонка!
— Отец, я так люблю тебя!
— А я тебя, моя красавица… Ты мне столько счастья принесла, девочка моя!
— Не надо! — Фаллон прижала палец к его губам, опасаясь, что он станет говорить о каком-нибудь нехорошем предчувствии. Он покачал головой и заверил ее, что все хорошо. Она не была уверена в атом, потому что скоро настанет утро, а Гарольд почти не спал.
Наконец отец заснул. Раздался легкий стук, и Фаллон бросилась к двери. На пороге стояли стражник, монах и отец Дамьен. Фаллон сердито посмотрела на них.
— Это Элфин, — сказал ей отец Дамьен. — Он должен повидать короля.
— Зачем? — нервно спросила она, чувствуя, что у нее пересохло в горле.
Отец Дамьен понимающе улыбнулся.
— Все в порядке, Фаллон. Позволь ему войти.
Гарольд уже проснулся и сел в постели. Элфин подошел к нему и сказал, что он прибыл из Вальтамского аббатства, которое основал сам король.
— Мне приснился наш дорогой король Эдуард. Он подошел ко мне и сказал, что ты отправишься на войну и одержишь победу и не будешь больше страдать от боли.
— Благодарю тебя за то, что пришел ко мне, Элфин, — сказал Гарольд.
Фаллон заметила мимолетную улыбку на губах отца и поняла, что он скептически отнесся к словам монаха. Однако, когда посетители ушли, Гарольд удивленно повернулся к ней.
— Фаллон, моя нога более не беспокоит меня.
— Правда?
— Правда. — Он улыбнулся. — Я не так уж стар, дитя мое. Я и в самом деле в расцвете сил… И я одержу победу!
Фаллон кивнула и подставила щеку для прощального поцелуя. Он не знал, что она отправится с ним. Она призналась Делону, что обязательно, нападут ли викинги или норманны, будет сопровождать отца. Делон снабдил ее кожаными латами, шлемом с забралом, наколенниками и короткой туникой. Она заправила волосы под шлем и никто, кроме Делона и его друзей, не признал Фаллон в этом наряде.
— Твой отец собственной рукой убьет меня за это, — сказал Делон.
Фаллон невинно взмахнула ресницами.
— Я буду осторожна, Делон. Обещаю, если дело дойдет до сражения, я спрячусь и отец меня не обнаружит. Спасибо тебе, любовь моя, за то, что помог мне! — Она поцеловала его, и он мгновенно позабыл все свои страхи и сомнения.
Они выехали из Лондона двадцатого сентября. К месту сражения, которое людям запомнится надолго, Гарольд вел свое войско на север более трех суток, покрыв почти двести миль. Фаллон основательно устала, однако сердце ее пело, потому что на всем протяжении их длинного пути во всех городах к ним присоединялись люди.
В Тадкастере, что в десяти милях южнее Йорка, она узнала о том, что англичане потерпели поражение от Тостига и Гарольда Гордрады. Дюди из Йорка и Нортумбрани под предводительством английских герцогов Моркера и Эдвина сразились с викингами в Фунтоне. Битва была жестокой и кровавой, и викинги, сидя у полевых костров, хвалились, что реки были запружены трупами саксов. Гарольд Гордрада и Тостиг не повели свое войско в Йорк, потому что намеревались развернуть там свой штаб и не хотели разрушать город.
Однако никто не приветствовал Тостига в бывшем его герцогстве. И, как сообщил королю раненый солдат, Тостиг пообещал корону Гарольду Гордраде.
— Твой дядя сошел с ума! — тихо шепнул Делон своей нареченной. Она кивнула, глядя на горестную складку, обозначившуюся на лице отца. Для него не могло быть ничего ужаснее, чем война против собственного брата.
— Говоришь, Тостиг собирается завтра взять заложников у Стэмфордского моста? — спросил Гарольд. Человек кивнул, и король распорядился тихонько проскочить в Йорк и подготовиться к встрече с захватчиками. Люди, которых Тостиг наметил в заложники, остались с Гарольдом.
Фаллон не спала в ту ночь. Она лежала рядом с Делоном, тут же расположились его ближайшие друзья, которые были посвящены в тайну и поклялись ее хранить. Все шутили, однако заметно нервничали перед предстоящей битвой, ибо к боевым топорам викингов всякий человек со здравым смыслом не мог относиться иначе как с уважением.
Наступило утро. Войско сосредоточилось у Стэмфордского моста, ожидая появления Тостига и викингов со стороны деревни Риккол, где стоял их лагерь. Фаллон, ни жива ни мертва, из укрытия наблюдала за отцом, который направился к Тостигу с предложением мира, если тот порвет с викингами. Тостиг отказался.
Позже говорили, что Тостиг узнал брата, но не подал Гарольду Гордраде знака, что это был сам король. Это был последний благородный поступок Тостига. Он не предал брата, но и не предал викингов, с которыми связал свою судьбу. Послышались леденящие душу крики. Делон подбежал к нареченной.
— Быстро! Уходи отсюда! Начинается!
Воины двинулись вперед, оглашая поле боевыми криками, которые накатывались, словно приливная волна. Им навстречу рванулась орда викингов. Рукопашная битва завязалась у моста со стороны Йорка. Лошадь Фаллон встала на дыбы и сбросила ее на землю. Фаллон перекатилась на бок, едва увернувшись от копыт других лошадей. Она сидела на земле в тот момент, когда топор раскроил череп какого-то английского тана. Фаллон впервые увидела кровь и ощутила вкус войны. В панике она подумала о том, что ее отец находится в первых рядах сражающихся, что ее дядя Леофвин и Гирт бьются рядом с ним, а Делон и его красивые молодые друзья отбивают смертельные удары стальных топоров и мечей.
Фаллон услышала стон со стороны реки и поползла туда. Она увидела молодого мужчину с распоротым бедром. Оторвав полосу от своей накидки, она быстро перевязала рану. Кто-то прыгнул на нее — викинг с безумными глазами, вынимавший из-за голенища нож. Он занес его над Фаллон, но внезапно нож выпал из его рук, а сам он рухнул на землю. Молодой мужчина, которого Фаллон только что перевязала, успел проткнуть его мечом.
Он повернулся к Фаллон и умер.
— Матерь Божья! — пробормотала Фаллон. Однако она не поддалась панике. Она шла между поверженными, кому-то, давая напиться, а кому-то перевязывая раны. Через некоторое время она встретила одного из лекарей отца, и они стали вдвоем оказывать помощь раненым. К полудню она привыкла и притерпелась к тому страшному зрелищу, которое представляло собой поле битвы. Она молча, с каким-то остервенением перевязывала людей, чтобы спасти чьи-то жизни.
— Фаллон! — Она уже давно сняла шлем и забрало. Большинство мужчин удивленно смотре ли на нее, словно на ангела милосердия. Но этот голос принадлежал ее дяде Леофвину, которым явно считал, что племяннице здесь не место.
— Дядя! — Фаллон, не обращая внимания на упрек в его глазах, протерла ему лоб тряпочкой. Она в мгновение ока освободила его от лат» туники и рубашки и обнаружила глубокую рану в бедре. Он не сводил глаз с нее, пока она перевязывала его. Взглянув, наконец, ему в лицо, она увидела, что он слегка улыбнулся.
— Девочка, отец задаст тебе порку.
— Тс-с-с, дядя. — На ее глазах появились слезы. — А мой отец…
— Гарольд был цел и невредим, когда я оставил его. Он перешел через мост. Гарольд Гордрада бросился вперед как сумасшедший и был убит стрелой, которая пронзила ему горло. — Он поморщился от боли. — А мой брат Тостиг подхватил штандарт Гордрады. Но сейчас штандарт упал. Говорят, что Тостиг тоже погиб. Викинги отступают к своим кораблям.
Дядя закрыл глаза. Фаллон снова вытерла пот с его лба. Разве не сумасшествие было причиной всего этого кошмара?
Надвигались сумерки, и Фаллон удостоверилась в том, что враг действительно в панике отступает. Река была красной от крови, и повсюду валялись тела убитых — лежащих вперемежку викингов и англичан.
— Фаллон!
Она обернулась. На сей раз это оказался ее отец. Она не испугалась его гнева, потому что была счастлива видеть его. С хриплым криком она бросилась к нему, когда он спешился, и обвила руками. Он на мгновение прижал ее к себе, затем оттолкнул.
— Фаллон! Как можно быть такой безрассудной! Тебя могли убить! Делон! Где этот юный болван?
— Нет, отец! Это была моя идея, и никого не следует за это винить! Я не могу позволить тебе уезжать одному!
— Ты женщина…
— И твоя дочь. Если бы я была твоим сыном, наверное, мне бы позволили находиться рядом.
— Но ты не сын, Фаллон! И с мужчиной что-то происходит, когда он бывает вынужден пролить кровь. Это оставляет зарубку на сердце и гложет его. Но мужчина сильнее…
— Отец, ты знаешь, что я владею оружием.
— Да, владеешь, но ты женщина. Фаллон. Я в любое время могу потерять все. Не надо, чтобы я боялся потерять еще и тебя.
— Отец, я не рисковала жизнью. Я находилась позади и была полезна здесь… Можешь спросить у лекаря. Наверное, я даже спасла несколько жизней.
Гарольд улыбнулся.
— Может быть. — Затем он снова нахмурился и потребовал у нее ответа, где она провела ночь. Когда она сказала, отец снова рассвирепел, хотя она и уверяла его, что даже рука мужчины ее не коснулась. — У меня обязательно будет разговор с Делоном. И сегодня ночью ты будешь спать под охраной в Йорке, в своей опочивальне по соседству с опочивальней отца.
Она поклонилась, подчиняясь его приказу. Ей не удалось увидеть Делона в тот день. И она не могла есть, когда англичане праздновали победу, потому что ее всюду преследовал запах крови.
Утром Фаллон находилась у отца, когда остатки разгромленного войска викингов сдались ему.
Гарольд всегда был противником кровопролития. Он с готовностью простил сыновей и родню Гарольда Гордрады, поклявшихся, что впредь они никогда не придут в Англию с мечом. Он никак их не наказал, лишь велел покинуть страну.
Слушая его, Фаллон улыбалась сквозь слезы и благодарила Бога за то, что он сохранил ей отца, а Англии — короля.
Обернувшись, Фаллон с удивлением узнала священника. Она не подозревала, что армию всюду сопровождал отец Дамьен. На его лице была глубокая печаль, когда он остановил свой взор на короле. Фаллон с тревогой подумала, что он знает о какой-то беде, подстерегающей ее отца.
Внезапно отец Дамьен повернулся к ней, словно почувствовав ее взгляд. Он довольно долго смотрел на нее, затем пришпорил лошадь и отъехал. Фаллон сделала попытку догнать его, но он смешался с воинами, и она потеряла его след. Почти целую неделю войско оставалось в Йорке. Делону и Фаллон не было позволено разговаривать друг с другом, однако Фаллон надеялась, что отцовский гнев со временем поутихнет. Она пыталась заработать у него прощение покорностью и послушанием и продолжала ухаживать за ранеными. Помогая лекарям, она много узнала о лечебных травах, о том, как прижигать и аккуратно зашивать раны, и даже о том, как сращивать поломанные кости. Ей стало известно, что отец наблюдал за ее работой и выразил по этому поводу одобрение.
Однажды она перевязывала воина с серьезной раной в виске. Она промыла рану и приложила мазь, приготовленную лекарем. Юноша открыл глаза. Они были нежно-голубые, словно весенние цветы. Он что-то прошептал, и она поняла, что он говорит на своем родном языке — норвежском.
Фаллон закусила губу, когда он закрыл глаза. Она не могла спокойно смотреть на чьи-либо страдания, будь то англичанин или враг. Этот паренек был такой же юный, как ее братья.
На Фаллон упала тень. Она подняла голову и увидела отца Дамьена.
— Твои руки исцеляют, — сказал он. Она еле заметно улыбнулась.
— Он выживет?
— Да, и станет англичанином. Он не вернется домой.
— Вы говорите так, словно вы это знаете.
Отец Дамьен пожал плечами и отвернулся. Ей не было видно его лица. Он сказал:
— Твой отец устраивает пир сегодня вечером. Будь с ним. Позаботься о том, чтобы он чувствовал себя счастливым.
Отец Дамьен ушел. Фаллон в смятении смотрела ему вслед.
Отец действительно устроил вечером пир. В зале находились молодые герцоги Моркер и Эдвин, и, по настоянию отца, Фаллон танцевала с ними. Она весело смеялась и щебетала, одновременно следя за тем, чтобы кубок Гарольда был постоянно полон и чтобы этот вечер был для него приятным.
Внезапно музыканты перестали играть. В зале повисла тревожная тишина. Сидящая рядом с Моркером Фаллон ощутила холодок ужаса.
Обходя танцующих в центре зала, к ним шел изможденный человек. Его запыленная одежда свидетельствовала, что он проделал немалый путь. Он подошел к королю и рухнул на пол.
— Воды! — воскликнула Фаллон. Она оттолкнула молодого герцога и бросилась к упавшему. Слуга принес бурдюк с водой, и она приложила его к губам мужчины, затем брызнула несколько капель ему на щеки. Он открыл глаза и безумным взглядом посмотрел вокруг.
— Мир тебе, добрый человек, в чем дело? — наклонившись, мягко спросил Гарольд. Мужчина отыскал глазами лицо короля, облизал пересохшие губы.
— Явились норманны… Вильгельм Незаконнорожденный высадился в бухте Певенси.
Глава 13
Когда они приготовились ехать к югу, с побережья прибыл другой гонец. Измотанный дорогой, он сидел за столом во дворце в Йорке и рассказывал Гарольду о том, что видел и слышал. Фаллон не могла есть. Она чувствовала, что ее охватывает ужас. Она боялась норманнов всю свою жизнь и, похоже, была права.
Приехавший молодой человек по имени Дерю служил в войске ее отца в Певенси и в тот вечер стоял в дозоре. Он одним из первых заметил в море нормандский флот.
— Они высадились, а дать им отпор было некому, — рассказывал Дерю. — Норманны двинулись вглубь острова. На их пути ничто не уцелело. Они разоряли усадьбы, забивали коров, овец и свиней. Они привезли с собой лес и стали быстро строить укрепление… Герцог — очень уверенный в себе человек. Говорят, он проснулся утром на своем судне, даже не посмотрел, где другие корабли, а сразу потребовал завтрак. Корабли его шли следом и вскоре появились. Когда герцог сошел с «Моры» на английскую землю, он споткнулся и упал. Некоторые шептались, что это дурной знак, но он ничуть не смутился и сказал, что, значит, он захватит Англию не одной рукой, а сразу двумя… Место высадки его не устраивало. Он разделил надвое свое войско, и они двинулись по морю и сушей к Гастингсу. Там, в Нормандском аббатстве, находится его ставка.
Фаллон с тревогой взглянула на отца, который мрачно слушал Дерю.
— Мы должны как можно быстрее добраться до Лондона, — сказал Гарольд.
Фаллон находилась при отце, когда они двинулись на юг. Отец не простил ее и Делона за обман. Фаллон скучала по Делону. Ей недоставало его выдержки, с которой он принимал все испытания, его оптимизма.
Когда они приблизились к Лондону, Гарольд дал команду солдатам идти вперед. Он намеревался остановиться в аббатстве в Вальтхэме, где жил монах Элфин. Устало улыбнувшись, он сказал Фаллон, чтобы она ехала во дворец на острове Торни. Она отрицательно покачала головой. Король пожал плечами, понимая, что она поедет с ним.
Фаллон вошла с отцом в церковь. Гарольд направился к передней скамье, Фаллон опустилась на колени сзади. Она пыталась молиться, но ее сковывал страх. Она смотрела не отрываясь на распятие — каменный крест в серебряном окладе Его нашли зарытым на холме, и хотя никто не знал, кем он был там зарыт, кресту приписывали много чудес. Это аббатство построено как место, где должен храниться крест.
Сейчас Фаллон жаждала чуда. Она хотела, чтобы ее отец, каким бы ни был усталым и намотанным, изгнал Вильгельма из страны. Склонив голову, Фаллон возносила молитвы. Стоя на коленях, она постепенно обретала уверенность. Вильгельм был норманн, иностранный захватчик. Английский народ искренне верен ее отцу, что бы там норманны ни говорили. У Вильгельма была армия, но Гарольд имел за собой страну. Англичане не дрогнут и не покорятся. Захватчик будет изгнан.
Фаллон не заметила, как опустились сумерки, и поняла это лишь тогда, когда монахи стали зажигать свечи. Отец поднялся с колен, то же самое сделала Фаллон. И в этот момент раздался крик:
— Он шевельнулся! Свершилось чудо! Боже милостивый, пришел король — и свершилось чудо!
Фаллон не могла понять, что же случилось.
Вокруг суетились монахи и громко спорили между собой. Фаллон поспешила к отцу, который, похоже, был в таком же недоумении, как она.
Один из монахов остановился перед ее отцом.
— Ты поклонился распятию, король Гарольд. И оно в ответ поклонилось тебе, клянусь Богом!
— Бог ответил на молитвы короля! — выкрикнул один из монахов. — Победа будет за ним!
— Да будет по слову сему, — сказал Гарольд. Он повернулся вместе с Фаллон, державшей его за руку. В проходе между скамьями она заметила темную фигуру, и трепет пробежал по ее телу.
— Это всего лишь отец Дамьен, — успокоил ее отец. Она улыбнулась, но почувствовала, как тревожно забилось у нее сердце.
Выйдя из церкви, Фаллон обернулась к отцу Дамьену.
— Все говорят о чуде. А вы так печальны, как будто земля разверзлась под нами.
Он поклонился ей. Его глаза, кажется, вобрали в себя все тайны небытия.
— Да, говорят о чуде, принцесса.
— Похоже, у вас мало веры в отца.
— Я верю, что он любим Богом и что он великий человек… Могу я помочь вам сесть на лошадь?
Фаллон было не по себе под его пронзительным взглядом, и она отрицательно покачала головой.
Почти две недели она провела верхом, и ей не требовалось помощь для того, чтобы сесть на лошадь.
Спустилась ночь, но они продолжали свой путь к Лондону. Во дворце их встретил дядя Гирт и с удовольствием сообщил:
― Роберт Фитцвимарк, старый нормандский друг короля Эдуарда, недвусмысленно предупредил герцога Вильгельма, что ты только что приехал после блестящей победы над викингами. Он сказал герцогу, что ты очень силен и что ему нужно как следует позаботиться об обороне.
Фаллон сняла рукавицы и стала перед камином.
— Я подготовлю послание, — сказал Гарольд. — Я пошлю монаха из Вальтхэма и попрошу Вильгельма уйти с миром.
Несмотря на жаркое пламя в камине, Фаллон дрожала. Она знала, что Вильгельм никогда не сделает этого. Она закрыла глаза и прислонилась к стене.
Она подумала о том, что Аларик снова был в Англии, рядом с Вильгельмом. Он поведет сотни людей против ее отца. Она вспомнила холодный взгляд его серых со стальным отливом глаз и то, как он перехитрил ее в поединке. Его почитают за одного из величайших воинов во всем христианском мире. И вот он вернулся сюда.
Внезапно она ощутила тепло, которое разлилось по ее телу. Она коснулась пальцами губ, вспоминая прикосновения его рта и его взгляд на площади перед церковью, когда после ее страстных слов, обращенных к толпе, едва не совершилось насилие. Он угрожал ей в тот вечер, предупреждал ее…
Аларик враг, напомнила себе Фаллон. Скорее всего, он умрет на английской земле. Однако она продолжала чувствовать пьянящее тепло во всем теле, которое сменилось трепетом. Фаллон не знала, какие чувства она испытывала к норманну, Она, бесспорно, презирала его и его цели. Но почему, в таком случае, стоило ему коснуться ее, в ней загоралось какое-то совершенно необыкновенное пламя?
Она почувствовала угрызения совести и твердо сказала себе, что любит Делона, что, когда они поженятся, она будет благонравной и верной женой. Она не станет и думать о других мужчинах.
Что-то заставило ее взглянуть в зал. Она увидела, что за ней наблюдает отец Дамьен. Он подошел к ней и протянул руки к огню. Отблески пламени заплясали на его красивом сосредоточенном лице.
— Почему вы так смотрите на меня? — спросила Фаллон.
Некоторое время священник молчал.
— Вы сейчас думали о рыцаре, который столкнулся с толпой у церкви, когда пролетела комета, не так ли?
Она ошеломленно посмотрела на него.
— Откуда вы узнали? Похоже, вы провидец, святой отец, и я хотела бы, чтобы вы рассказали о предстоящей битве… подсказали отцу, как ее выиграть.
— Я не провидец. Иногда я предвижу, но… — Он пожал плечами и посмотрел на огонь. — Я видел дерево, которое молнией раскололо надвое. Оно должно было погибнуть, но срослось и снова зазеленело.
— Сон Исповедника, — негромко проговорила Фаллон.
Он пожал плечами.
— Я из Фенса, миледи. Мой народ совсем недавно отказался от жертвоприношений языческим богам и стал христианским. В жизни много такого, на что нет ответа, и я его не ищу. Мы живем в окружении тьмы и склоняемся перед нею, — Он выпрямился и улыбнулся Фаллон. — Прошу прощения, принцесса. Мне надо идти.
Он сделал шаг, затем остановился и повернулся к Фаллон.
— Он здесь, у нас.
— Простите, святой отец? — нахмурилась Фаллон.
— Граф Аларик здесь, на английской земле.
Она улыбнулась.
— Не требуется древнего знания, чтобы установить этот факт. Если герцог Вильгельм здесь, то здесь и Аларик.
Ее обожгли его черные глаза, когда он кивнул и негромко сказал:
— Он останется жив. Он переживет это сражение… Как и ты…
— Я не буду принимать в нем участия.
— И будете правы, миледи. — Он поклонился и ушел. Фаллон слышала, как отец говорил монаху, что он должен передать Вильгельму. Она подошла к креслу отца сзади и поцеловала Гарольда. Король рассеянно погладил ее, и она ушла спать.
Она проснулась перед рассветом в холодном поту, дрожа от страха. Ей приснилось, что она лежит на земле, а гигантская лошадь с тяжелым топотом проносится рядом, едва не задев ее копытами. Наконец их стук стихает, она решается открыть глаза — и встречается взглядом с холодными серыми глазами графа Аларика д’Анлу.
Фаллон поднялась и плеснула себе в лицо водой. Затем она тряхнула головой и заверила себя, что никогда не увидит героя своего сна. Норманны обречены потерпеть поражение и бежать, поджавши хвост, через Английский канал.
Через два дня, исполнив поручение, монах вернулся. Фаллон сидела в комнате отца и напряженно слушала. Монах передал Вильгельму слова Гарольда о том, что герцог пришел к ним без приглашения и что норманнам предлагается вернуться домой, иначе он вынужден будет напомнить ему о дружеском пакте с Вильгельмом.
Вильгельм прислал ответное послание, в котором выражал свои обиды. Фаллон с трудом сдерживала гнев. Вильгельм не только вспомнил старое обвинение в убийстве, которое тяготело над ее дедом, но и обвинил в соучастии ее отца, которому тогда было всего двенадцать лет! Вильгельм утверждал, что корона должна по праву принадлежать ему и что он готов заявить о законности своих притязаний в Англии или в Нормандии.
— Какая чушь! — воскликнула Фаллон. — Нормандский закон здесь ничего не значит, а англичане уже заявили о своем выборе.
Монах поклонился ей и сказал:
Приехавший молодой человек по имени Дерю служил в войске ее отца в Певенси и в тот вечер стоял в дозоре. Он одним из первых заметил в море нормандский флот.
— Они высадились, а дать им отпор было некому, — рассказывал Дерю. — Норманны двинулись вглубь острова. На их пути ничто не уцелело. Они разоряли усадьбы, забивали коров, овец и свиней. Они привезли с собой лес и стали быстро строить укрепление… Герцог — очень уверенный в себе человек. Говорят, он проснулся утром на своем судне, даже не посмотрел, где другие корабли, а сразу потребовал завтрак. Корабли его шли следом и вскоре появились. Когда герцог сошел с «Моры» на английскую землю, он споткнулся и упал. Некоторые шептались, что это дурной знак, но он ничуть не смутился и сказал, что, значит, он захватит Англию не одной рукой, а сразу двумя… Место высадки его не устраивало. Он разделил надвое свое войско, и они двинулись по морю и сушей к Гастингсу. Там, в Нормандском аббатстве, находится его ставка.
Фаллон с тревогой взглянула на отца, который мрачно слушал Дерю.
— Мы должны как можно быстрее добраться до Лондона, — сказал Гарольд.
Фаллон находилась при отце, когда они двинулись на юг. Отец не простил ее и Делона за обман. Фаллон скучала по Делону. Ей недоставало его выдержки, с которой он принимал все испытания, его оптимизма.
Когда они приблизились к Лондону, Гарольд дал команду солдатам идти вперед. Он намеревался остановиться в аббатстве в Вальтхэме, где жил монах Элфин. Устало улыбнувшись, он сказал Фаллон, чтобы она ехала во дворец на острове Торни. Она отрицательно покачала головой. Король пожал плечами, понимая, что она поедет с ним.
Фаллон вошла с отцом в церковь. Гарольд направился к передней скамье, Фаллон опустилась на колени сзади. Она пыталась молиться, но ее сковывал страх. Она смотрела не отрываясь на распятие — каменный крест в серебряном окладе Его нашли зарытым на холме, и хотя никто не знал, кем он был там зарыт, кресту приписывали много чудес. Это аббатство построено как место, где должен храниться крест.
Сейчас Фаллон жаждала чуда. Она хотела, чтобы ее отец, каким бы ни был усталым и намотанным, изгнал Вильгельма из страны. Склонив голову, Фаллон возносила молитвы. Стоя на коленях, она постепенно обретала уверенность. Вильгельм был норманн, иностранный захватчик. Английский народ искренне верен ее отцу, что бы там норманны ни говорили. У Вильгельма была армия, но Гарольд имел за собой страну. Англичане не дрогнут и не покорятся. Захватчик будет изгнан.
Фаллон не заметила, как опустились сумерки, и поняла это лишь тогда, когда монахи стали зажигать свечи. Отец поднялся с колен, то же самое сделала Фаллон. И в этот момент раздался крик:
— Он шевельнулся! Свершилось чудо! Боже милостивый, пришел король — и свершилось чудо!
Фаллон не могла понять, что же случилось.
Вокруг суетились монахи и громко спорили между собой. Фаллон поспешила к отцу, который, похоже, был в таком же недоумении, как она.
Один из монахов остановился перед ее отцом.
— Ты поклонился распятию, король Гарольд. И оно в ответ поклонилось тебе, клянусь Богом!
— Бог ответил на молитвы короля! — выкрикнул один из монахов. — Победа будет за ним!
— Да будет по слову сему, — сказал Гарольд. Он повернулся вместе с Фаллон, державшей его за руку. В проходе между скамьями она заметила темную фигуру, и трепет пробежал по ее телу.
— Это всего лишь отец Дамьен, — успокоил ее отец. Она улыбнулась, но почувствовала, как тревожно забилось у нее сердце.
Выйдя из церкви, Фаллон обернулась к отцу Дамьену.
— Все говорят о чуде. А вы так печальны, как будто земля разверзлась под нами.
Он поклонился ей. Его глаза, кажется, вобрали в себя все тайны небытия.
— Да, говорят о чуде, принцесса.
— Похоже, у вас мало веры в отца.
— Я верю, что он любим Богом и что он великий человек… Могу я помочь вам сесть на лошадь?
Фаллон было не по себе под его пронзительным взглядом, и она отрицательно покачала головой.
Почти две недели она провела верхом, и ей не требовалось помощь для того, чтобы сесть на лошадь.
Спустилась ночь, но они продолжали свой путь к Лондону. Во дворце их встретил дядя Гирт и с удовольствием сообщил:
― Роберт Фитцвимарк, старый нормандский друг короля Эдуарда, недвусмысленно предупредил герцога Вильгельма, что ты только что приехал после блестящей победы над викингами. Он сказал герцогу, что ты очень силен и что ему нужно как следует позаботиться об обороне.
Фаллон сняла рукавицы и стала перед камином.
— Я подготовлю послание, — сказал Гарольд. — Я пошлю монаха из Вальтхэма и попрошу Вильгельма уйти с миром.
Несмотря на жаркое пламя в камине, Фаллон дрожала. Она знала, что Вильгельм никогда не сделает этого. Она закрыла глаза и прислонилась к стене.
Она подумала о том, что Аларик снова был в Англии, рядом с Вильгельмом. Он поведет сотни людей против ее отца. Она вспомнила холодный взгляд его серых со стальным отливом глаз и то, как он перехитрил ее в поединке. Его почитают за одного из величайших воинов во всем христианском мире. И вот он вернулся сюда.
Внезапно она ощутила тепло, которое разлилось по ее телу. Она коснулась пальцами губ, вспоминая прикосновения его рта и его взгляд на площади перед церковью, когда после ее страстных слов, обращенных к толпе, едва не совершилось насилие. Он угрожал ей в тот вечер, предупреждал ее…
Аларик враг, напомнила себе Фаллон. Скорее всего, он умрет на английской земле. Однако она продолжала чувствовать пьянящее тепло во всем теле, которое сменилось трепетом. Фаллон не знала, какие чувства она испытывала к норманну, Она, бесспорно, презирала его и его цели. Но почему, в таком случае, стоило ему коснуться ее, в ней загоралось какое-то совершенно необыкновенное пламя?
Она почувствовала угрызения совести и твердо сказала себе, что любит Делона, что, когда они поженятся, она будет благонравной и верной женой. Она не станет и думать о других мужчинах.
Что-то заставило ее взглянуть в зал. Она увидела, что за ней наблюдает отец Дамьен. Он подошел к ней и протянул руки к огню. Отблески пламени заплясали на его красивом сосредоточенном лице.
— Почему вы так смотрите на меня? — спросила Фаллон.
Некоторое время священник молчал.
— Вы сейчас думали о рыцаре, который столкнулся с толпой у церкви, когда пролетела комета, не так ли?
Она ошеломленно посмотрела на него.
— Откуда вы узнали? Похоже, вы провидец, святой отец, и я хотела бы, чтобы вы рассказали о предстоящей битве… подсказали отцу, как ее выиграть.
— Я не провидец. Иногда я предвижу, но… — Он пожал плечами и посмотрел на огонь. — Я видел дерево, которое молнией раскололо надвое. Оно должно было погибнуть, но срослось и снова зазеленело.
— Сон Исповедника, — негромко проговорила Фаллон.
Он пожал плечами.
— Я из Фенса, миледи. Мой народ совсем недавно отказался от жертвоприношений языческим богам и стал христианским. В жизни много такого, на что нет ответа, и я его не ищу. Мы живем в окружении тьмы и склоняемся перед нею, — Он выпрямился и улыбнулся Фаллон. — Прошу прощения, принцесса. Мне надо идти.
Он сделал шаг, затем остановился и повернулся к Фаллон.
— Он здесь, у нас.
— Простите, святой отец? — нахмурилась Фаллон.
— Граф Аларик здесь, на английской земле.
Она улыбнулась.
— Не требуется древнего знания, чтобы установить этот факт. Если герцог Вильгельм здесь, то здесь и Аларик.
Ее обожгли его черные глаза, когда он кивнул и негромко сказал:
— Он останется жив. Он переживет это сражение… Как и ты…
— Я не буду принимать в нем участия.
— И будете правы, миледи. — Он поклонился и ушел. Фаллон слышала, как отец говорил монаху, что он должен передать Вильгельму. Она подошла к креслу отца сзади и поцеловала Гарольда. Король рассеянно погладил ее, и она ушла спать.
Она проснулась перед рассветом в холодном поту, дрожа от страха. Ей приснилось, что она лежит на земле, а гигантская лошадь с тяжелым топотом проносится рядом, едва не задев ее копытами. Наконец их стук стихает, она решается открыть глаза — и встречается взглядом с холодными серыми глазами графа Аларика д’Анлу.
Фаллон поднялась и плеснула себе в лицо водой. Затем она тряхнула головой и заверила себя, что никогда не увидит героя своего сна. Норманны обречены потерпеть поражение и бежать, поджавши хвост, через Английский канал.
Через два дня, исполнив поручение, монах вернулся. Фаллон сидела в комнате отца и напряженно слушала. Монах передал Вильгельму слова Гарольда о том, что герцог пришел к ним без приглашения и что норманнам предлагается вернуться домой, иначе он вынужден будет напомнить ему о дружеском пакте с Вильгельмом.
Вильгельм прислал ответное послание, в котором выражал свои обиды. Фаллон с трудом сдерживала гнев. Вильгельм не только вспомнил старое обвинение в убийстве, которое тяготело над ее дедом, но и обвинил в соучастии ее отца, которому тогда было всего двенадцать лет! Вильгельм утверждал, что корона должна по праву принадлежать ему и что он готов заявить о законности своих притязаний в Англии или в Нормандии.
— Какая чушь! — воскликнула Фаллон. — Нормандский закон здесь ничего не значит, а англичане уже заявили о своем выборе.
Монах поклонился ей и сказал: