Мы онемели, не зная, верить или не верить.
- Мы оправдаем, Иван Потапыч! - пискнула Катеринка.
- Так пионеры не отвечают, - сказал дядя Миша. - Ну-ка, как
полагается?
- Всегда готовы! - дружно закричали мы.
- А теперь, - продолжал дядя Миша, - идите сюда, садитесь к
столу. Если вы пойдете со мной, это будет не прогулка, а работа.
Организуем научную экспедицию по всем правилам... Начальником
экспедиции буду я. Не возражаете?.. Очень хорошо! Помощником
начальника... - он посмотрел на Геньку, и тот покраснел, - Геннадий
Фролов. Так? Биологические наблюдения и хозяйственная часть поручаются
Павлу Долгих. Санитарный надзор и медицинское обслуживание возлагаются
на Екатерину Клочко...
Я уже хотел сказать, что все интересное распределили, а что же
буду делать я, но дядя Миша догадался сам:
- Осталась еще очень важная работа, от которой зависит научная
ценность всех произведенных работ. Ученым секретарем экспедиции
назначается Николай Березин. На его обязанности - вести дневник
экспедиции и производить маршрутную съемку. Все хозяйственные работы -
варить пищу, готовить ночлег и так далее - производить поочередно. К
исполнению важных работ привлекается весь личный состав экспедиции...
Все ясно?
Все было ясно, но мы еще не верили своим ушам. У Пашки и
Катеринки, у Геньки, да, наверно, и у меня были такие блаженные лица,
что дядя Миша и все остальные засмеялись.
- Дальше, - снова заговорил дядя Миша. - Правление колхоза, идя
навстречу научным изысканиям, выделяет необходимый инвентарь: два
топора, молотки, лопату, кирку. Продовольствие также будет отпущено,
за исключением хлеба, который печется по домам и потому должен быть
взят из дому, по буханке на человека. Лучше в сухарях, чтобы не
заплесневел. Для перевозки инвентаря и научных коллекций выделяется
под вьюк одна лошадь...
- А чего же? - сказал Иван Потапович. - Конечно! У Звездочки
хомутом растерты плечи, а под вьюк она вполне подойдет. И вам легче, и
она на подножном корму скорее к уборке оправится. Только скачек на
ней, - он посмотрел на Геньку, - не устраивать!
- Скачек не будет, Иван Потапыч... Экипировка каждого члена
экспедиции: вещевой мешок, прочные штаны, желательно старые, запасная
рубашка, полотенце, ложка, кружка, нож, иголка и нитки. Каждому иметь
записную книжку или тетрадь и карандаш.
- А по-моему... - заявил Пашка, - по-моему, девчонок не брать.
- Это почему же? - спросил дядя Миша. - Катя ничем не хуже тебя,
во всяком случае птичьи гнезда не разоряет... А язык, Катя, показывать
незачем!.. Все! Теперь по домам, спать. Сбор завтра, в шесть
ноль-ноль. Будьте готовы!
- Всегда готовы! - отчеканили мы и выскочили из избы.
Я летел домой как на крыльях. Мать ничего не поняла из моего
рассказа, рассердилась и сказала, что никуда меня не пустит. Но тут
пришел отец и все рассказал, как было. Она поворчала, но уже просто
так, для порядка. Потом нарезала хлеба и положила сушить в печь,
приготовила отцовский вещевой мешок и начала латать штаны - они такие
прочные, что я даже удивился, когда зацепился за гвоздь и порвал их:
думал, сломается гвоздь, а они останутся целыми...
Я забрался на печь и решил совсем не спать, потому что куда же
это годится, если с самого начала опаздывать! Чтобы не заснуть, я
долго смотрел на лампу, но глаза начали слипаться, и мне приходилось
открывать их все шире.
- Ты чего таращишься? - спросила мать. - Спать надо.
На теплой печке бороться с дремотой было совсем невозможно, я
ничего не мог уже поделать и сразу заснул.
Я соскочил с печи весь в поту. В избе было темно, тихо, и мне
показалось, что я безнадежно опоздал. Спичек я не нашел и осторожно
полез на лавку, чтобы на ощупь определить положение стрелок на
ходиках. Едва я дотянулся до часов, как лавка покачнулась и с грохотом
повалилась на пол. Соня перепугалась, заплакала. Отец вскочил, зажег
спичку:
- Чего ты лазишь?
- Мне показалось... часы стали...
- Иди на свое место и спи!.. Не опоздаешь.
Наконец окна посерели, и в избе уже можно было различить стол и
табуретки; только стены еще оставались черными. Я тихонько оделся,
слез с печи и, схватив мешок, хотел было выскользнуть из избы, как
проснулась мать:
- Куда ты в такую рань собрался? Куры спят, а он уже приладится
уходить!
- Да ведь то куры, мам, им в экспедицию не нужно...
- Поешь, тогда пойдешь. А то вовсе не пущу!
Все в это утро делалось страшно медленно, как в кино, когда
механик нехотя вертит ручку передвижки. Мать очень долго умывалась,
причесывалась и вздыхала, потом взяла подойник и неторопливо пошла во
двор. На ходиках уже ясно было видно - четыре часа. Времени оставалось
в обрез, а отец все еще не просыпался, и мать должна чего-то варить...
Я сбегал по воду, принес дров, наколол лучину, поминутно оглядываясь
на часы. Теперь мне казалось, что они идут слишком быстро, каждым
взмахом маятника подталкивая меня к опозданию... Наконец поднялся
отец, мать приготовила завтрак. Давясь и обжигаясь, я проглотил его и
выскочил из-за стола:
- Я пошел.
- Постой! - сказал отец. - Ну-ка, покажи свой мешок... Так и
есть... Кто же так укладывает - кружку и сухари вниз, а белье сверху?
Кружка тебе горб набьет, а сухари перетрутся в крошки. Смотри, как
надо.
Он вынул все из мешка и уложил заново: мягкое и что не скоро
понадобится - вниз, а сверху кружку, сухари, ложку и все такое. Потом
полез в укладку, и, когда выпрямился, я дрогнул от восторга: в руках у
него была полевая сумка с вделанным в нее компасом!
- На, путешественник. Только гляди - я на войне сберег, береги и
ты.
В сумке лежала толстая клеенчатая тетрадь, а в маленьких
кармашках торчали очиненные карандаши. Одна стенка у сумки была
прозрачная и гладкая, как лакированная. И самое главное - был компас,
настоящий, сверкающий медью компас!..
Я надел вещевой мешок, повесил сумку через плечо.
- Смотри не озоруй... и держись как мужчина. Понятно?..
Попрощайся с матерью и беги - я вижу, у тебя ноги на месте не стоят.
Мать поцеловала меня. Я чмокнул ее куда-то за ухом, оглянулся на
часы и, охнув от ужаса - половина шестого! - вылетел из избы. Я несся
по улице, как будто за мной гнались все деревенские собаки, но
все-таки опоздал: Генька и Пашка были на месте. Их окружали ребята,
которые уже знали о том, что нас берет с собой дядя Миша. Генька был
серьезный, озабоченный, а Пашка пыхтел и отдувался - он приволок такой
мешок, что впору было нести двоим.
- Чего ты натолкал туда?
- Чего надо, то и натолкал... Мало ли что может понадобиться!
Хватились - ни у кого нет, а у меня есть!
- А тащить его как?..
Катеринка позвала нас в избу. Пашка не успел надеть мешок на
плечи и понес его в обнимку, покраснев от натуги.
- Ого! - Дядя Миша поднялся из-за стола. - Вот это снаряжение!
Вы, я вижу, готовы к походу, но прежде проведем небольшую проверку.
Садитесь.
Мы сели у стола, а ребятишки, оставшиеся на улице, прилипли к
окнам.
- Куда и зачем мы идем?
- Искать! - выпалила Катеринка.
- Что?
- Изумруды.
- А по-моему, - сказал Пашка, - чего найдем, то и наше.
- Так только вчерашний день ищут. Уточним задачу. Вот карта
нашего района. - Дядя Миша расстелил на столе большую карту. - Вот
деревня, и вот течет Тыжа.
На карте вилась тонкая голубоватая змейка, а вокруг все было
залито коричневой краской.
- Дело в том, что масштаб карты очень маленький, она стара и в
некоторых случаях неверна. Особенно доверять ей нельзя, и мы в
известной степени можем считать, что перед нами, как говорят географы,
"белое пятно", то есть: неисследованная область. Наша задача -
исследовать ее.
- Как же неисследованная, когда мы тут живем? - спросил Пашка.
- Неисследованная не значит "необитаемая". Есть места, где люди
живут очень давно, но геологически они до сих пор как следует не
изучены. Меньше же всего исследованы север и юг Сибири... Итак, наша
задача - по возможности подробно изучить неисследованные верховья
Тыжи. Для полного, всестороннего изучения нужно много специалистов. Мы
их заменить не можем, но должны сделать все, что в наших силах. Прежде
всего нужно составить карту обследуемого района, а для этого вести
топографическую съемку. Это будет делать, как мы условились, Коля...
- Я не умею, - прошептал я, подавленный непонятностью задачи.
- Ничего. Я помогу. Во-вторых, по ходу нашего маршрута мы будем
вести геологическое обследование района. Коллекционировать животных мы
не сможем, но наблюдения за животным миром обязательны, так же как и
за растительным. И еще одно: есть такая наука о вымерших животных -
палеонтология; она родная сестра геологии и первая ее помощница. Вот
почему все должны внимательно следить - не встретятся ли кости,
окаменелые остатки, отпечатки вымерших животных. Каждая такая находка
- открытие для науки... А теперь проверим снаряжение. Ну-ка,
вытряхивайте свои мешки!
Генькин и мой мешок он похвалил: все было уложено как надо. У
Катеринки оказался не солдатский, а какой-то фасонный, с карманами,
застежками и с чудным названием "рюкзак", - это мать дала ей
отцовский. Дядя Миша сказал, что вот это - самый удобный, заставил
Катеринку примерить и подтянул ремни, потому что мешок висел у нее не
на спине, а ниже пояса. Потом очередь дошла до Пашки. Он начал было
выкладывать по штучке, но так медленно, что всем надоело. Дядя Миша
перевернул мешок и вытряхнул все сразу. Чего там только не было!
Клещи, рубанок, веревки, проволока, гвозди, какие-то железки, бечевки,
кусочки кожи, катушки, пучок лошадиных волос, лески, баночки, банки...
Дядя Миша посмотрел на всю эту кучу, на Пашку, потом опять на кучу:
- Ты что же, собираешься в тайге открыть универсальный магазин?
Мы засмеялись, а Пашка покраснел и рассердился:
- Никакой не магазин!.. Тут все нужное. Вы же сами говорили, что
пойдем в неисследованную область. Значит, надо все взять.
- Да ведь под один твой мешок вьючную лошадь надо! Так ты не
делом будешь заниматься, а со своим мешком нянчиться. Вот... - он
быстро разобрал ворох, отложил в сторону сухари, одежду, кружку,
ложку, нож, тетрадь, - это с собой, а все остальное отнеси домой... А
почему ты без галстука?
- Да ведь в тайге изорвешь, замараешь...
- Замарать красный галстук можно только плохими делами. Ты
участвуешь в таком важном походе - и одет не по форме. Через пять
минут быть здесь, и в галстуке!
Пашка свалил в мешок свое имущество и убежал.
- Ну-с, товарищ ученый секретарь экспедиции, - сказал мне дядя
Миша, - ты, я вижу, хорошо снарядился - сумка, компас... Попробуем
пустить его в ход.
Мы вышли на улицу.
- На твоей обязанности - маршрутная съемка. Это значит вести счет
пройденным расстояниям, определять местоположение этапов, поворотов,
чертить карту пути. С чего нужно начать?
- Не знаю.
- Наш исходный пункт - деревня. Но это слишком обширно. Наметим
какую-либо опорную точку повиднее. Ну, например, кузницу. (Кузница
стояла почти рядом.) Куда мы пойдем дальше?
- Направо, к выгону, а там по речке...
- Направо? А как ты это "направо" изобразишь на карте? Для того
чтобы установить направление и идти по нему, нужно определить азимут.
Смотри: стрелка компаса показывает на север, а нам нужно идти на
северо-северо-восток - вон к той ели, что стоит на берегу, возле
дороги. Если провести прямую черту от той ели к центру компаса, она со
стрелкой образует угол в тридцать градусов. Это и есть наш первый
азимут. Нужно идти так, чтобы все время сохранять это направление под
углом в тридцать градусов к магнитной стрелке.
- А как мерить расстояние?
- У нас нет приборов, поэтому будем определять другим способом...
Ну-ка, иди через дорогу своим обыкновенным шагом и считай шаги.
Я перешел дорогу:
- Сорок три.
- Иди обратно и опять считай... Сколько теперь?
- Сорок два.
- Начинай сначала!.. Теперь сорок три? Будем считать, что
правильнее всего сорок три... Катя, бери ленту рулетки и беги через
дорогу... Ну вот: твои сорок три шага равняются семнадцати метрам;
значит, каждый шаг равен сорока сантиметрам. Ты будешь считать шаги от
одного приметного пункта или поворота до следующего и записывать.
Тут прибежал Пашка и уложил свои оставшиеся пожитки в мешок.
- Теперь все в порядке. Забирайте снаряжение - и к Ивану
Потаповичу.
Все деревенские ребята двинулись за нами следом.
По дороге Геннадий едва не сцепился с Васькой Щербатым. Васька с
дружками - Фимкой Рябковым и Сенькой Федотовым - стоял у своей избы и,
когда мы поравнялись с ними, сплюнул и крикнул:
- Глянь, ребята: идут ученые-крученые, в воде намоченные!..
Генька сорвался было с места, но дядя Миша поймал его за руку:
- Ты куда?
- Я ему сейчас дам!..
- Опять драться?
- Он же сам всегда задирается.
- А чего вы не ладите?
- С ним поладишь, как же!
Васька и правда никогда не упускал случая задеть кого-либо из
нас, и между нами постоянно происходили стычки. Когда-то было совсем
не так: мы учились в одном классе и жили очень дружно. Потом он долго
болел, отстал, не смог нагнать упущенное и остался на второй год в
пятом, а мы перешли в шестой. И вот с тех пор как-то так получилось,
что мы разошлись и рассорились. У него подобралась своя компания -
Фимка и Сенька: они меньше его и во всем слушаются, как атамана. И все
деревенские ребята разделились на два лагеря: одни тяготели к нам и
признавали главенство Геньки, другие стояли за Ваську. Мы их называли
"дикими", а они дразнили нас "рябчиками". Кличка совсем непонятная и
даже глупая, но мы почему-то обижались.
Вот и теперь Васька, должно быть, из зависти, что мы идем в
экспедицию, а его не берут, сморозил эту глупость про "ученых", а
дружки его засмеялись...
Иван Потапович уже ждал нас вместе с кладовщиком. Крупу, соль и
сахар, насыпанные в мешочки, уложили в большой мешок, туда же положили
котел и большой чайник. Геннадий привел из конюшни Звездочку, ее
навьючили.
- Стать смирно! - скомандовал дядя Миша. - Экспедиция готова к
походу, Иван Потапович. Разрешите отправляться?
- Счастливо! - Он пожал дяде Мише руку. - Уж ты, Михаил
Александрыч, на нас не обижайся: рад бы отпустить с тобой Захара
Васильевича, да время такое, что каждая пара рук дороже золота. И ноги
у него... того - видно, подтоптались...
- Ничего, мы своей командой тоже немало сделаем.
- Да уж команда... - Иван Потапович обернулся к нам: - Смотрите,
ребята, без баловства! Человек вас на серьезное дело берет - будьте
ему настоящими помощниками.
- Всегда готовы! - закричали мы и по сигналу дяди Миши тронулись
в путь.
Впереди всех, задрав хвост, бежал лохматый Дружок - Пашкин щенок,
потом шел я, за мной Пашка вел в поводу Звездочку, а дальше - Генька и
дядя Миша. Катеринка не могла идти спокойно. Она то забегала вперед и
крутилась под ногами, то подбегала к Звездочке, вроде чего-то
поправляла у вьюка, то шла рядом с дядей Мишей.
Так мы шли через всю деревню, и вся деревня смотрела на нас,
потому что ведь не каждый день бывает, чтобы уходила научная
экспедиция и в ней участвовали пионеры.
Васька Щербатый хотел напоследок испортить нам настроение, но у
него ничего не вышло. Он пропустил мимо себя всю процессию, а потом
крикнул вслед:
- Эй, бычки на веревочке! Идите шибче, а то я вас обгоню...
Это было уж совсем глупое бахвальство, и мы не обратили на него
внимания.
Иван Потапович, дядя Федя и Захар Васильевич проводили нас до
околицы.
Всем другим ребятам было до смерти завидно: их не берут, а берут
нас, так как они еще маленькие, а мы уже большие и можем проводить
исследования. Взрослым, наверно, тоже было завидно, только они не
показывали виду и смотрели будто просто так. Малыши сначала шли
поодаль, потом окружили нас плотным кольцом.
Пашка шел надутый от важности, дядя Миша улыбался, а Генька и
Катеринка, конечно, задавались. Только мне некогда было особенно
глазеть по сторонам и задаваться: надо было считать шаги и следить за
азимутом, чтобы он не потерялся. Конечно, можно было просто идти к
ели, что растет на берегу реки, потому что туда вела прямая дорога, но
это было бы не по-научному и не так интересно. А это совсем не просто
следить за азимутом на ходу - стрелка все время танцует и не хочет
стоять на одном месте. Потом очень мешали ребятишки: всем хотелось
узнать, почему я смотрю на сумку и что за штука компас. Но мне некогда
было отвечать на вопросы - я боялся сбиться со счету. И едва не
сбился: Катеринка подбежала ко мне и начала что-то говорить, но я
сказал, чтобы она не приставала со всякой ерундой, я и так боюсь
сбиться.
- Подумаешь! - сказала она. - Попрошу у дяди Миши, и он даст мне
немножко понести компас. У него тоже есть, и нечего задирать нос!..
Я вовсе не задирал нос, а просто был занят и потому ужасно
рассердился. И как только рассердился, так сразу и сбился со счету.
Я прямо возненавидел Катеринку и, наверно, стукнул бы ее, чтобы
она знала, но тут мы подошли к самой ели на берегу Тыжи.
- Ну, ребята, - повернулся дядя Миша к малышам, - спасибо, что
проводили. Дальше мы пойдем сами. До свиданья... Коля, засекай азимут
на излучину Тыжи.
- Дядя Миша, - сказал я, как только мы отошли от ребят, - скажите
Катеринке, чтобы она не приставала, а то сбила меня со счету, и теперь
хоть беги назад и считай заново.
- Нет, бежать, пожалуй не стоит... Мы вот что сделаем: чтобы счет
был вернее, пусть Катя тоже считает. Тогда вы сможете друг друга
проверять.
Катеринка, конечно, обрадовалась, а мне это показалось немножко
обидным: будто я и сам не сумею сосчитать! Но пусть уж лучше считает,
чем приставать со своими разговорами...
Ребята остались у ели и смотрели нам вслед, пока мы не свернули
за скалу у излучины.
За излучиной Тыжа течет почти прямо между пологими гривами,
поросшими ельником вперемежку с пихтой. Дальше возвышается огромный
бом Батырган. Наши поля кончались у излучины; орешничать, по грибы и
по ягоды мы ходили к северу и на восток от деревни, а за Батырган
никто из деревенских не ходил - места там были совсем дикие,
труднопроходимые. Это уже на самом деле начиналась неисследованная
область, которая, может быть, сулила нам необыкновенные открытия. При
мысли об этом у меня перехватывало дыхание и я ускорял шаги.
- Коля, не торопись, иди равномерно! - окликал меня дядя Миша
Он шел спокойно и даже что-то насвистывал, будто мы шли не в
экспедицию, а гулять; смотрел по сторонам, останавливался, подходил к
самой Тыже, шел по щебню и гальке и вовсе не собирался начинать
научную работу. Геннадий неотступно шел за ним по пятам и старался
делать все, как дядя Миша.
Пашка шел опустив голову и глядя под ноги, будто сокровища должны
лежать прямо под ногами и нужно только нагнуться, чтобы их поднять.
Потом у него, наверно, заболела шея или он потерял надежду что-нибудь
найти, и он уже просто глазел по сторонам. Катеринка была теперь так
занята, что ни к кому не приставала - она даже шевелила губами, считая
шаги.
Мы шли, шли... Батырган поднимался все выше, но никак не
приближался, только из синего постепенно становился зеленым. Я думал,
что мы сразу дойдем до него, но вдруг дядя Миша посмотрел на часы и
скомандовал:
- Стоп! Привал и завтрак.
- Да еще ж рано! И совсем мало прошли! - запротестовали мы.
- Сейчас двенадцать, шли мы пять часов и прошли не так уж мало.
Переутомляться нельзя: нам нужно идти и сегодня и завтра. И вообще с
начальником не спорят... Геннадий - за хворостом!.. Павел -
развьючивай лошадь!.. Катя - по воду, а Николай - кончай записи.
Дядя Миша помог Пашке развьючить Звездочку, ее пустили пастись.
Катеринка схватила чайник и убежала к реке, а я, кончив записи, пошел
помочь Геньке. Пока я собирал валежник, на привале уже запылал костер
и над ним на рогульке повис чайник. Мы быстро позавтракали, и дядя
Миша заставил нас лечь и положить ноги повыше, чтобы от них отливала
кровь - тогда быстро проходит усталость. Мы совсем не устали, но
протесты не помогли, и нам пришлось лежать.
Через час мы поднялись, навьючили Звездочку и тронулись дальше.
Батырган теперь занял почти четверть неба впереди нас. Кустарник
становился гуще, и пробираться через него было все труднее. Звездочка
то и дело цеплялась вьюком за сучья; тогда ее приходилось толкать
назад и вести в обход. Скоро на склоне Батыргана уже можно было
различить отдельные деревья, кое-где зажелтели проплешины обнаженного
камня. Тыжа, стиснутая с одной стороны Батырганом и с другой - скалой,
шумела все сильнее, сердито пенилась и клокотала...
Дядя Миша шел все время по берегу и внимательно приглядывался к
камням. Мы тоже смотрели во все глаза, но камни были как камни: серые,
желтоватые или темно-зеленого цвета.
У самой подошвы Батыргана лес расступился, и мы очутились на
невысоком пригорке, густо заросшем травой.
- Вот и место для ночевки, - сказал дядя Миша. - Снимать
амуницию, готовить костер и ночлег!
Звездочку стреножили и пустили пастись, натаскали ворох сухостоя
для костра. Катеринка села чистить картошку для супа. Дядя Миша
сказал, что погода, по-видимому, предстоит хорошая и потому строить
шалаш не будем, а сделаем навес. Он и Генька вырубили длинные лесины,
забили два кола с развилками, на них положили лесину, а к ней наклонно
прислонили другие.
Я и Пашка таскали лапник и переплетали лесины ветками, пока не
образовалась настоящая односкатная крыша. Потом мы нарубили много
лапника, уложили его под навес, и у нас получилась высокая, пышная
постель.
Катеринка повесила котел с супом над костром, а сама побежала
искать дикий лук. Уже и суп был готов, а ее все нет и нет. Дядя Миша
начал беспокоиться, как вдруг Катеринка примчалась сломя голову.
Косички у нее растрепались, она исцарапалась, запыхалась и долго
ничего не могла сказать, а потом выпалила, что нашла "ископаемое".
- Ну-у? - удивился дядя Миша. - Хорошо! Только прежде пообедаем,
а потом пойдем смотреть твое ископаемое.
Мне стало немного обидно: вот Катеринка уже сделала научное
открытие, а я должен, как пришитый, идти по маршруту и считать шаги -
много так сделаешь открытий! Мне даже есть расхотелось, хотя суп был
очень вкусный. Он, правда, отдавал дымом, но все-таки казался куда
лучше всех домашних супов.
После обеда пошли смотреть "ископаемое". Катеринка, гордая и
довольная, шла впереди. Мы пробрались через подлесок и вышли к
небольшой полянке.
У поваленной бурей трухлявой пихты лежало несколько костей и
широкий череп.
Катеринка, торжествуя, оглядела нас, и меня кольнула острая
зависть: находка была налицо.
Дядя Миша посмотрел на кости, и вдруг на него напал такой же
сильный кашель, как при первой нашей встрече. Генька все время
морщился, вертел носом и наконец не выдержал:
- Ну и воняет твое ископаемое!
И правда, от костей нестерпимо несло падалью.
- Да... - сказал дядя Миша. - Боюсь, Катя, что ты ошиблась. Это
не ископаемое, а совершенно современное животное, к тому же домашнее.
Судя по черепу, это обыкновенный теленок.
Катеринка покраснела:
- Откуда же здесь теленок? Они ведь в деревне...
- Не знаю. Как-нибудь забрел, ну... и сдох. И, должно быть, не
очень давно, если до сих пор не выветрился запах.
В кустах послышались возня, рычанье, и на лужайку вылетел Дружок.
В зубах у него торчало что-то вроде мохнатой палки. Он трепал ее из
стороны в сторону, бросал, с рычаньем отскакивал, потом снова хватал и
начинал трепать.
Пашка подбежал и вырвал у него палку. Это был чей-то пегий хвост
с пучком черных волос на конце.
- Ой, я знаю! - закричала Катеринка. - Это же тетки Егорьевны
телка! Она же недавно пропала, и у нее был такой хвост...
Мы все подтвердили, что хвост у пропавшей Лыски был точно такой.
- Очень может быть, что это и она, - согласился дядя Миша.
- А отчего она сдохла?
- Ее, наверно, задрал медведь, - предположил Генька.
Нам стало не по себе. Что, если он где-нибудь поблизости и вдруг
нападет на нас? Ну, будь еще у всех ружья - другое дело, а то на всех
одно ружье дяди Миши и то осталось в лагере.
Мы сразу притихли и поскучнели, а Пашка вдруг побежал по кругу, и
круг становился все шире. Дружок, вывалив на сторону язык, усердно
бежал следом. Дядя Миша сразу догадался:
- Молодец, Павел! Только здесь трудно найти - трава...
Но Пашка уже нашел то, что искал. Там, где он остановился, травы
не было, и на мелком песке четко отпечатались чьи-то следы.
- Вот, - сказал Пашка, придерживая Дружка, который порывался
бежать дальше. - Видите? Это он...
Таинственный след был без пятки, сдвоенный - отпечаток находил на
отпечаток - и короткий: всего каких-нибудь десять сантиметров длиной.
От овальных отпечатков пальцев вперед шли длинные, тонкие борозды
- след когтей. Несомненно, это были следы зверя, только какого?
Пашка сказал, что медвежий куда больше. Но, может, это след
медвежонка, а медведица прошла рядом по траве? Однако дядя Миша
сказал, что у медведя и у медвежонка ступня отпечатывается полностью и
они не ступают след в след. Это след зверя значительно меньшего, чем
медведь. И, хотя все это очень интересно, пора возвращаться в лагерь,
где остались без присмотра Звездочка и костер.
Нам очень не хотелось уходить, не выяснив, что за таинственный
зверь ходил возле Катеринкиного "ископаемого" теленка, но пришлось
идти.
Вернувшись, мы с Генькой немного повертелись в лагере, потом
пошли к Тыже. Генька попробовал было "печь блины", но Тыжа бурлила, и
камешки сразу же зарывались во вспененную воду.
- Знаешь, - сказал Геннадий, прислонившись к большому камню, - я
вот думаю: хорошо бы так все время...
- Мы оправдаем, Иван Потапыч! - пискнула Катеринка.
- Так пионеры не отвечают, - сказал дядя Миша. - Ну-ка, как
полагается?
- Всегда готовы! - дружно закричали мы.
- А теперь, - продолжал дядя Миша, - идите сюда, садитесь к
столу. Если вы пойдете со мной, это будет не прогулка, а работа.
Организуем научную экспедицию по всем правилам... Начальником
экспедиции буду я. Не возражаете?.. Очень хорошо! Помощником
начальника... - он посмотрел на Геньку, и тот покраснел, - Геннадий
Фролов. Так? Биологические наблюдения и хозяйственная часть поручаются
Павлу Долгих. Санитарный надзор и медицинское обслуживание возлагаются
на Екатерину Клочко...
Я уже хотел сказать, что все интересное распределили, а что же
буду делать я, но дядя Миша догадался сам:
- Осталась еще очень важная работа, от которой зависит научная
ценность всех произведенных работ. Ученым секретарем экспедиции
назначается Николай Березин. На его обязанности - вести дневник
экспедиции и производить маршрутную съемку. Все хозяйственные работы -
варить пищу, готовить ночлег и так далее - производить поочередно. К
исполнению важных работ привлекается весь личный состав экспедиции...
Все ясно?
Все было ясно, но мы еще не верили своим ушам. У Пашки и
Катеринки, у Геньки, да, наверно, и у меня были такие блаженные лица,
что дядя Миша и все остальные засмеялись.
- Дальше, - снова заговорил дядя Миша. - Правление колхоза, идя
навстречу научным изысканиям, выделяет необходимый инвентарь: два
топора, молотки, лопату, кирку. Продовольствие также будет отпущено,
за исключением хлеба, который печется по домам и потому должен быть
взят из дому, по буханке на человека. Лучше в сухарях, чтобы не
заплесневел. Для перевозки инвентаря и научных коллекций выделяется
под вьюк одна лошадь...
- А чего же? - сказал Иван Потапович. - Конечно! У Звездочки
хомутом растерты плечи, а под вьюк она вполне подойдет. И вам легче, и
она на подножном корму скорее к уборке оправится. Только скачек на
ней, - он посмотрел на Геньку, - не устраивать!
- Скачек не будет, Иван Потапыч... Экипировка каждого члена
экспедиции: вещевой мешок, прочные штаны, желательно старые, запасная
рубашка, полотенце, ложка, кружка, нож, иголка и нитки. Каждому иметь
записную книжку или тетрадь и карандаш.
- А по-моему... - заявил Пашка, - по-моему, девчонок не брать.
- Это почему же? - спросил дядя Миша. - Катя ничем не хуже тебя,
во всяком случае птичьи гнезда не разоряет... А язык, Катя, показывать
незачем!.. Все! Теперь по домам, спать. Сбор завтра, в шесть
ноль-ноль. Будьте готовы!
- Всегда готовы! - отчеканили мы и выскочили из избы.
Я летел домой как на крыльях. Мать ничего не поняла из моего
рассказа, рассердилась и сказала, что никуда меня не пустит. Но тут
пришел отец и все рассказал, как было. Она поворчала, но уже просто
так, для порядка. Потом нарезала хлеба и положила сушить в печь,
приготовила отцовский вещевой мешок и начала латать штаны - они такие
прочные, что я даже удивился, когда зацепился за гвоздь и порвал их:
думал, сломается гвоздь, а они останутся целыми...
Я забрался на печь и решил совсем не спать, потому что куда же
это годится, если с самого начала опаздывать! Чтобы не заснуть, я
долго смотрел на лампу, но глаза начали слипаться, и мне приходилось
открывать их все шире.
- Ты чего таращишься? - спросила мать. - Спать надо.
На теплой печке бороться с дремотой было совсем невозможно, я
ничего не мог уже поделать и сразу заснул.
Я соскочил с печи весь в поту. В избе было темно, тихо, и мне
показалось, что я безнадежно опоздал. Спичек я не нашел и осторожно
полез на лавку, чтобы на ощупь определить положение стрелок на
ходиках. Едва я дотянулся до часов, как лавка покачнулась и с грохотом
повалилась на пол. Соня перепугалась, заплакала. Отец вскочил, зажег
спичку:
- Чего ты лазишь?
- Мне показалось... часы стали...
- Иди на свое место и спи!.. Не опоздаешь.
Наконец окна посерели, и в избе уже можно было различить стол и
табуретки; только стены еще оставались черными. Я тихонько оделся,
слез с печи и, схватив мешок, хотел было выскользнуть из избы, как
проснулась мать:
- Куда ты в такую рань собрался? Куры спят, а он уже приладится
уходить!
- Да ведь то куры, мам, им в экспедицию не нужно...
- Поешь, тогда пойдешь. А то вовсе не пущу!
Все в это утро делалось страшно медленно, как в кино, когда
механик нехотя вертит ручку передвижки. Мать очень долго умывалась,
причесывалась и вздыхала, потом взяла подойник и неторопливо пошла во
двор. На ходиках уже ясно было видно - четыре часа. Времени оставалось
в обрез, а отец все еще не просыпался, и мать должна чего-то варить...
Я сбегал по воду, принес дров, наколол лучину, поминутно оглядываясь
на часы. Теперь мне казалось, что они идут слишком быстро, каждым
взмахом маятника подталкивая меня к опозданию... Наконец поднялся
отец, мать приготовила завтрак. Давясь и обжигаясь, я проглотил его и
выскочил из-за стола:
- Я пошел.
- Постой! - сказал отец. - Ну-ка, покажи свой мешок... Так и
есть... Кто же так укладывает - кружку и сухари вниз, а белье сверху?
Кружка тебе горб набьет, а сухари перетрутся в крошки. Смотри, как
надо.
Он вынул все из мешка и уложил заново: мягкое и что не скоро
понадобится - вниз, а сверху кружку, сухари, ложку и все такое. Потом
полез в укладку, и, когда выпрямился, я дрогнул от восторга: в руках у
него была полевая сумка с вделанным в нее компасом!
- На, путешественник. Только гляди - я на войне сберег, береги и
ты.
В сумке лежала толстая клеенчатая тетрадь, а в маленьких
кармашках торчали очиненные карандаши. Одна стенка у сумки была
прозрачная и гладкая, как лакированная. И самое главное - был компас,
настоящий, сверкающий медью компас!..
Я надел вещевой мешок, повесил сумку через плечо.
- Смотри не озоруй... и держись как мужчина. Понятно?..
Попрощайся с матерью и беги - я вижу, у тебя ноги на месте не стоят.
Мать поцеловала меня. Я чмокнул ее куда-то за ухом, оглянулся на
часы и, охнув от ужаса - половина шестого! - вылетел из избы. Я несся
по улице, как будто за мной гнались все деревенские собаки, но
все-таки опоздал: Генька и Пашка были на месте. Их окружали ребята,
которые уже знали о том, что нас берет с собой дядя Миша. Генька был
серьезный, озабоченный, а Пашка пыхтел и отдувался - он приволок такой
мешок, что впору было нести двоим.
- Чего ты натолкал туда?
- Чего надо, то и натолкал... Мало ли что может понадобиться!
Хватились - ни у кого нет, а у меня есть!
- А тащить его как?..
Катеринка позвала нас в избу. Пашка не успел надеть мешок на
плечи и понес его в обнимку, покраснев от натуги.
- Ого! - Дядя Миша поднялся из-за стола. - Вот это снаряжение!
Вы, я вижу, готовы к походу, но прежде проведем небольшую проверку.
Садитесь.
Мы сели у стола, а ребятишки, оставшиеся на улице, прилипли к
окнам.
- Куда и зачем мы идем?
- Искать! - выпалила Катеринка.
- Что?
- Изумруды.
- А по-моему, - сказал Пашка, - чего найдем, то и наше.
- Так только вчерашний день ищут. Уточним задачу. Вот карта
нашего района. - Дядя Миша расстелил на столе большую карту. - Вот
деревня, и вот течет Тыжа.
На карте вилась тонкая голубоватая змейка, а вокруг все было
залито коричневой краской.
- Дело в том, что масштаб карты очень маленький, она стара и в
некоторых случаях неверна. Особенно доверять ей нельзя, и мы в
известной степени можем считать, что перед нами, как говорят географы,
"белое пятно", то есть: неисследованная область. Наша задача -
исследовать ее.
- Как же неисследованная, когда мы тут живем? - спросил Пашка.
- Неисследованная не значит "необитаемая". Есть места, где люди
живут очень давно, но геологически они до сих пор как следует не
изучены. Меньше же всего исследованы север и юг Сибири... Итак, наша
задача - по возможности подробно изучить неисследованные верховья
Тыжи. Для полного, всестороннего изучения нужно много специалистов. Мы
их заменить не можем, но должны сделать все, что в наших силах. Прежде
всего нужно составить карту обследуемого района, а для этого вести
топографическую съемку. Это будет делать, как мы условились, Коля...
- Я не умею, - прошептал я, подавленный непонятностью задачи.
- Ничего. Я помогу. Во-вторых, по ходу нашего маршрута мы будем
вести геологическое обследование района. Коллекционировать животных мы
не сможем, но наблюдения за животным миром обязательны, так же как и
за растительным. И еще одно: есть такая наука о вымерших животных -
палеонтология; она родная сестра геологии и первая ее помощница. Вот
почему все должны внимательно следить - не встретятся ли кости,
окаменелые остатки, отпечатки вымерших животных. Каждая такая находка
- открытие для науки... А теперь проверим снаряжение. Ну-ка,
вытряхивайте свои мешки!
Генькин и мой мешок он похвалил: все было уложено как надо. У
Катеринки оказался не солдатский, а какой-то фасонный, с карманами,
застежками и с чудным названием "рюкзак", - это мать дала ей
отцовский. Дядя Миша сказал, что вот это - самый удобный, заставил
Катеринку примерить и подтянул ремни, потому что мешок висел у нее не
на спине, а ниже пояса. Потом очередь дошла до Пашки. Он начал было
выкладывать по штучке, но так медленно, что всем надоело. Дядя Миша
перевернул мешок и вытряхнул все сразу. Чего там только не было!
Клещи, рубанок, веревки, проволока, гвозди, какие-то железки, бечевки,
кусочки кожи, катушки, пучок лошадиных волос, лески, баночки, банки...
Дядя Миша посмотрел на всю эту кучу, на Пашку, потом опять на кучу:
- Ты что же, собираешься в тайге открыть универсальный магазин?
Мы засмеялись, а Пашка покраснел и рассердился:
- Никакой не магазин!.. Тут все нужное. Вы же сами говорили, что
пойдем в неисследованную область. Значит, надо все взять.
- Да ведь под один твой мешок вьючную лошадь надо! Так ты не
делом будешь заниматься, а со своим мешком нянчиться. Вот... - он
быстро разобрал ворох, отложил в сторону сухари, одежду, кружку,
ложку, нож, тетрадь, - это с собой, а все остальное отнеси домой... А
почему ты без галстука?
- Да ведь в тайге изорвешь, замараешь...
- Замарать красный галстук можно только плохими делами. Ты
участвуешь в таком важном походе - и одет не по форме. Через пять
минут быть здесь, и в галстуке!
Пашка свалил в мешок свое имущество и убежал.
- Ну-с, товарищ ученый секретарь экспедиции, - сказал мне дядя
Миша, - ты, я вижу, хорошо снарядился - сумка, компас... Попробуем
пустить его в ход.
Мы вышли на улицу.
- На твоей обязанности - маршрутная съемка. Это значит вести счет
пройденным расстояниям, определять местоположение этапов, поворотов,
чертить карту пути. С чего нужно начать?
- Не знаю.
- Наш исходный пункт - деревня. Но это слишком обширно. Наметим
какую-либо опорную точку повиднее. Ну, например, кузницу. (Кузница
стояла почти рядом.) Куда мы пойдем дальше?
- Направо, к выгону, а там по речке...
- Направо? А как ты это "направо" изобразишь на карте? Для того
чтобы установить направление и идти по нему, нужно определить азимут.
Смотри: стрелка компаса показывает на север, а нам нужно идти на
северо-северо-восток - вон к той ели, что стоит на берегу, возле
дороги. Если провести прямую черту от той ели к центру компаса, она со
стрелкой образует угол в тридцать градусов. Это и есть наш первый
азимут. Нужно идти так, чтобы все время сохранять это направление под
углом в тридцать градусов к магнитной стрелке.
- А как мерить расстояние?
- У нас нет приборов, поэтому будем определять другим способом...
Ну-ка, иди через дорогу своим обыкновенным шагом и считай шаги.
Я перешел дорогу:
- Сорок три.
- Иди обратно и опять считай... Сколько теперь?
- Сорок два.
- Начинай сначала!.. Теперь сорок три? Будем считать, что
правильнее всего сорок три... Катя, бери ленту рулетки и беги через
дорогу... Ну вот: твои сорок три шага равняются семнадцати метрам;
значит, каждый шаг равен сорока сантиметрам. Ты будешь считать шаги от
одного приметного пункта или поворота до следующего и записывать.
Тут прибежал Пашка и уложил свои оставшиеся пожитки в мешок.
- Теперь все в порядке. Забирайте снаряжение - и к Ивану
Потаповичу.
Все деревенские ребята двинулись за нами следом.
По дороге Геннадий едва не сцепился с Васькой Щербатым. Васька с
дружками - Фимкой Рябковым и Сенькой Федотовым - стоял у своей избы и,
когда мы поравнялись с ними, сплюнул и крикнул:
- Глянь, ребята: идут ученые-крученые, в воде намоченные!..
Генька сорвался было с места, но дядя Миша поймал его за руку:
- Ты куда?
- Я ему сейчас дам!..
- Опять драться?
- Он же сам всегда задирается.
- А чего вы не ладите?
- С ним поладишь, как же!
Васька и правда никогда не упускал случая задеть кого-либо из
нас, и между нами постоянно происходили стычки. Когда-то было совсем
не так: мы учились в одном классе и жили очень дружно. Потом он долго
болел, отстал, не смог нагнать упущенное и остался на второй год в
пятом, а мы перешли в шестой. И вот с тех пор как-то так получилось,
что мы разошлись и рассорились. У него подобралась своя компания -
Фимка и Сенька: они меньше его и во всем слушаются, как атамана. И все
деревенские ребята разделились на два лагеря: одни тяготели к нам и
признавали главенство Геньки, другие стояли за Ваську. Мы их называли
"дикими", а они дразнили нас "рябчиками". Кличка совсем непонятная и
даже глупая, но мы почему-то обижались.
Вот и теперь Васька, должно быть, из зависти, что мы идем в
экспедицию, а его не берут, сморозил эту глупость про "ученых", а
дружки его засмеялись...
Иван Потапович уже ждал нас вместе с кладовщиком. Крупу, соль и
сахар, насыпанные в мешочки, уложили в большой мешок, туда же положили
котел и большой чайник. Геннадий привел из конюшни Звездочку, ее
навьючили.
- Стать смирно! - скомандовал дядя Миша. - Экспедиция готова к
походу, Иван Потапович. Разрешите отправляться?
- Счастливо! - Он пожал дяде Мише руку. - Уж ты, Михаил
Александрыч, на нас не обижайся: рад бы отпустить с тобой Захара
Васильевича, да время такое, что каждая пара рук дороже золота. И ноги
у него... того - видно, подтоптались...
- Ничего, мы своей командой тоже немало сделаем.
- Да уж команда... - Иван Потапович обернулся к нам: - Смотрите,
ребята, без баловства! Человек вас на серьезное дело берет - будьте
ему настоящими помощниками.
- Всегда готовы! - закричали мы и по сигналу дяди Миши тронулись
в путь.
Впереди всех, задрав хвост, бежал лохматый Дружок - Пашкин щенок,
потом шел я, за мной Пашка вел в поводу Звездочку, а дальше - Генька и
дядя Миша. Катеринка не могла идти спокойно. Она то забегала вперед и
крутилась под ногами, то подбегала к Звездочке, вроде чего-то
поправляла у вьюка, то шла рядом с дядей Мишей.
Так мы шли через всю деревню, и вся деревня смотрела на нас,
потому что ведь не каждый день бывает, чтобы уходила научная
экспедиция и в ней участвовали пионеры.
Васька Щербатый хотел напоследок испортить нам настроение, но у
него ничего не вышло. Он пропустил мимо себя всю процессию, а потом
крикнул вслед:
- Эй, бычки на веревочке! Идите шибче, а то я вас обгоню...
Это было уж совсем глупое бахвальство, и мы не обратили на него
внимания.
Иван Потапович, дядя Федя и Захар Васильевич проводили нас до
околицы.
Всем другим ребятам было до смерти завидно: их не берут, а берут
нас, так как они еще маленькие, а мы уже большие и можем проводить
исследования. Взрослым, наверно, тоже было завидно, только они не
показывали виду и смотрели будто просто так. Малыши сначала шли
поодаль, потом окружили нас плотным кольцом.
Пашка шел надутый от важности, дядя Миша улыбался, а Генька и
Катеринка, конечно, задавались. Только мне некогда было особенно
глазеть по сторонам и задаваться: надо было считать шаги и следить за
азимутом, чтобы он не потерялся. Конечно, можно было просто идти к
ели, что растет на берегу реки, потому что туда вела прямая дорога, но
это было бы не по-научному и не так интересно. А это совсем не просто
следить за азимутом на ходу - стрелка все время танцует и не хочет
стоять на одном месте. Потом очень мешали ребятишки: всем хотелось
узнать, почему я смотрю на сумку и что за штука компас. Но мне некогда
было отвечать на вопросы - я боялся сбиться со счету. И едва не
сбился: Катеринка подбежала ко мне и начала что-то говорить, но я
сказал, чтобы она не приставала со всякой ерундой, я и так боюсь
сбиться.
- Подумаешь! - сказала она. - Попрошу у дяди Миши, и он даст мне
немножко понести компас. У него тоже есть, и нечего задирать нос!..
Я вовсе не задирал нос, а просто был занят и потому ужасно
рассердился. И как только рассердился, так сразу и сбился со счету.
Я прямо возненавидел Катеринку и, наверно, стукнул бы ее, чтобы
она знала, но тут мы подошли к самой ели на берегу Тыжи.
- Ну, ребята, - повернулся дядя Миша к малышам, - спасибо, что
проводили. Дальше мы пойдем сами. До свиданья... Коля, засекай азимут
на излучину Тыжи.
- Дядя Миша, - сказал я, как только мы отошли от ребят, - скажите
Катеринке, чтобы она не приставала, а то сбила меня со счету, и теперь
хоть беги назад и считай заново.
- Нет, бежать, пожалуй не стоит... Мы вот что сделаем: чтобы счет
был вернее, пусть Катя тоже считает. Тогда вы сможете друг друга
проверять.
Катеринка, конечно, обрадовалась, а мне это показалось немножко
обидным: будто я и сам не сумею сосчитать! Но пусть уж лучше считает,
чем приставать со своими разговорами...
Ребята остались у ели и смотрели нам вслед, пока мы не свернули
за скалу у излучины.
За излучиной Тыжа течет почти прямо между пологими гривами,
поросшими ельником вперемежку с пихтой. Дальше возвышается огромный
бом Батырган. Наши поля кончались у излучины; орешничать, по грибы и
по ягоды мы ходили к северу и на восток от деревни, а за Батырган
никто из деревенских не ходил - места там были совсем дикие,
труднопроходимые. Это уже на самом деле начиналась неисследованная
область, которая, может быть, сулила нам необыкновенные открытия. При
мысли об этом у меня перехватывало дыхание и я ускорял шаги.
- Коля, не торопись, иди равномерно! - окликал меня дядя Миша
Он шел спокойно и даже что-то насвистывал, будто мы шли не в
экспедицию, а гулять; смотрел по сторонам, останавливался, подходил к
самой Тыже, шел по щебню и гальке и вовсе не собирался начинать
научную работу. Геннадий неотступно шел за ним по пятам и старался
делать все, как дядя Миша.
Пашка шел опустив голову и глядя под ноги, будто сокровища должны
лежать прямо под ногами и нужно только нагнуться, чтобы их поднять.
Потом у него, наверно, заболела шея или он потерял надежду что-нибудь
найти, и он уже просто глазел по сторонам. Катеринка была теперь так
занята, что ни к кому не приставала - она даже шевелила губами, считая
шаги.
Мы шли, шли... Батырган поднимался все выше, но никак не
приближался, только из синего постепенно становился зеленым. Я думал,
что мы сразу дойдем до него, но вдруг дядя Миша посмотрел на часы и
скомандовал:
- Стоп! Привал и завтрак.
- Да еще ж рано! И совсем мало прошли! - запротестовали мы.
- Сейчас двенадцать, шли мы пять часов и прошли не так уж мало.
Переутомляться нельзя: нам нужно идти и сегодня и завтра. И вообще с
начальником не спорят... Геннадий - за хворостом!.. Павел -
развьючивай лошадь!.. Катя - по воду, а Николай - кончай записи.
Дядя Миша помог Пашке развьючить Звездочку, ее пустили пастись.
Катеринка схватила чайник и убежала к реке, а я, кончив записи, пошел
помочь Геньке. Пока я собирал валежник, на привале уже запылал костер
и над ним на рогульке повис чайник. Мы быстро позавтракали, и дядя
Миша заставил нас лечь и положить ноги повыше, чтобы от них отливала
кровь - тогда быстро проходит усталость. Мы совсем не устали, но
протесты не помогли, и нам пришлось лежать.
Через час мы поднялись, навьючили Звездочку и тронулись дальше.
Батырган теперь занял почти четверть неба впереди нас. Кустарник
становился гуще, и пробираться через него было все труднее. Звездочка
то и дело цеплялась вьюком за сучья; тогда ее приходилось толкать
назад и вести в обход. Скоро на склоне Батыргана уже можно было
различить отдельные деревья, кое-где зажелтели проплешины обнаженного
камня. Тыжа, стиснутая с одной стороны Батырганом и с другой - скалой,
шумела все сильнее, сердито пенилась и клокотала...
Дядя Миша шел все время по берегу и внимательно приглядывался к
камням. Мы тоже смотрели во все глаза, но камни были как камни: серые,
желтоватые или темно-зеленого цвета.
У самой подошвы Батыргана лес расступился, и мы очутились на
невысоком пригорке, густо заросшем травой.
- Вот и место для ночевки, - сказал дядя Миша. - Снимать
амуницию, готовить костер и ночлег!
Звездочку стреножили и пустили пастись, натаскали ворох сухостоя
для костра. Катеринка села чистить картошку для супа. Дядя Миша
сказал, что погода, по-видимому, предстоит хорошая и потому строить
шалаш не будем, а сделаем навес. Он и Генька вырубили длинные лесины,
забили два кола с развилками, на них положили лесину, а к ней наклонно
прислонили другие.
Я и Пашка таскали лапник и переплетали лесины ветками, пока не
образовалась настоящая односкатная крыша. Потом мы нарубили много
лапника, уложили его под навес, и у нас получилась высокая, пышная
постель.
Катеринка повесила котел с супом над костром, а сама побежала
искать дикий лук. Уже и суп был готов, а ее все нет и нет. Дядя Миша
начал беспокоиться, как вдруг Катеринка примчалась сломя голову.
Косички у нее растрепались, она исцарапалась, запыхалась и долго
ничего не могла сказать, а потом выпалила, что нашла "ископаемое".
- Ну-у? - удивился дядя Миша. - Хорошо! Только прежде пообедаем,
а потом пойдем смотреть твое ископаемое.
Мне стало немного обидно: вот Катеринка уже сделала научное
открытие, а я должен, как пришитый, идти по маршруту и считать шаги -
много так сделаешь открытий! Мне даже есть расхотелось, хотя суп был
очень вкусный. Он, правда, отдавал дымом, но все-таки казался куда
лучше всех домашних супов.
После обеда пошли смотреть "ископаемое". Катеринка, гордая и
довольная, шла впереди. Мы пробрались через подлесок и вышли к
небольшой полянке.
У поваленной бурей трухлявой пихты лежало несколько костей и
широкий череп.
Катеринка, торжествуя, оглядела нас, и меня кольнула острая
зависть: находка была налицо.
Дядя Миша посмотрел на кости, и вдруг на него напал такой же
сильный кашель, как при первой нашей встрече. Генька все время
морщился, вертел носом и наконец не выдержал:
- Ну и воняет твое ископаемое!
И правда, от костей нестерпимо несло падалью.
- Да... - сказал дядя Миша. - Боюсь, Катя, что ты ошиблась. Это
не ископаемое, а совершенно современное животное, к тому же домашнее.
Судя по черепу, это обыкновенный теленок.
Катеринка покраснела:
- Откуда же здесь теленок? Они ведь в деревне...
- Не знаю. Как-нибудь забрел, ну... и сдох. И, должно быть, не
очень давно, если до сих пор не выветрился запах.
В кустах послышались возня, рычанье, и на лужайку вылетел Дружок.
В зубах у него торчало что-то вроде мохнатой палки. Он трепал ее из
стороны в сторону, бросал, с рычаньем отскакивал, потом снова хватал и
начинал трепать.
Пашка подбежал и вырвал у него палку. Это был чей-то пегий хвост
с пучком черных волос на конце.
- Ой, я знаю! - закричала Катеринка. - Это же тетки Егорьевны
телка! Она же недавно пропала, и у нее был такой хвост...
Мы все подтвердили, что хвост у пропавшей Лыски был точно такой.
- Очень может быть, что это и она, - согласился дядя Миша.
- А отчего она сдохла?
- Ее, наверно, задрал медведь, - предположил Генька.
Нам стало не по себе. Что, если он где-нибудь поблизости и вдруг
нападет на нас? Ну, будь еще у всех ружья - другое дело, а то на всех
одно ружье дяди Миши и то осталось в лагере.
Мы сразу притихли и поскучнели, а Пашка вдруг побежал по кругу, и
круг становился все шире. Дружок, вывалив на сторону язык, усердно
бежал следом. Дядя Миша сразу догадался:
- Молодец, Павел! Только здесь трудно найти - трава...
Но Пашка уже нашел то, что искал. Там, где он остановился, травы
не было, и на мелком песке четко отпечатались чьи-то следы.
- Вот, - сказал Пашка, придерживая Дружка, который порывался
бежать дальше. - Видите? Это он...
Таинственный след был без пятки, сдвоенный - отпечаток находил на
отпечаток - и короткий: всего каких-нибудь десять сантиметров длиной.
От овальных отпечатков пальцев вперед шли длинные, тонкие борозды
- след когтей. Несомненно, это были следы зверя, только какого?
Пашка сказал, что медвежий куда больше. Но, может, это след
медвежонка, а медведица прошла рядом по траве? Однако дядя Миша
сказал, что у медведя и у медвежонка ступня отпечатывается полностью и
они не ступают след в след. Это след зверя значительно меньшего, чем
медведь. И, хотя все это очень интересно, пора возвращаться в лагерь,
где остались без присмотра Звездочка и костер.
Нам очень не хотелось уходить, не выяснив, что за таинственный
зверь ходил возле Катеринкиного "ископаемого" теленка, но пришлось
идти.
Вернувшись, мы с Генькой немного повертелись в лагере, потом
пошли к Тыже. Генька попробовал было "печь блины", но Тыжа бурлила, и
камешки сразу же зарывались во вспененную воду.
- Знаешь, - сказал Геннадий, прислонившись к большому камню, - я
вот думаю: хорошо бы так все время...