Дункан Дэйв. Будущее непределенное

   — Пожалуйста, не обделяйте себя. — Она надменно подняла бровь. — Так уж получилось, у нас есть с собой кое-какие припасы.
   Д'вард сел, не говоря ни слова, и, возможно, один Дош заметил его улыбку, совсем короткую. Когда корка вернулась к нему, он поделил ее содержимое со Рваной Губой и продолжал есть, не сводя глаз с Элиэль.
   — Прости нас за то, что мы даже за едой говорим о делах. Есть у кого-нибудь еще новости?
   — До меня дошел слух, Освободитель, — заговорил Рваная Губа. — Мне сказали, что королева Эльванайф не покидала своего дворца.
   — Я не удивлен. — Д'вард продолжал смотреть на девушку так, словно каждый кусок, который она клала в рот, был откровением. — Она не должна нас заботить. Единственный разберется с ней — возможно, через ее же придворных; так, во всяком случае, мне кажется.
   — Что завтра, господин? — спросил кто-то.
   — Завтра мы уйдем отсюда. Нельзя же и дальше терзать несчастную Джубиксби. Надеюсь, погода не закроет перевал.
   «Скорпиона в задницу!» Где, скажите, Дошу найти провиант на несколько тысяч человек, переходящих через Лоспасс? До Юргвейла по меньшей мере два дня пути, так что отправиться вперед и закупить провизию там он не может. Придется торговаться с этими джубиксбийцами на баррикадах. Они могут заломить запредельные цены за ущерб, нанесенный им толпами, но тогда он возразит, что в противном случае голодные Свободные останутся на месте. Это их убедит… Освободитель называл его имя.
   — Ты мне нужен под рукой, — сказал Освободитель, так и не сводя глаз с Элиэль. — Я хочу, чтобы казна осталась у тебя, но заниматься хозяйством мы назначим кого-нибудь другого. Есть предложения?
   Дош постарался не выказать своей радости. Быть кем-то, кто нужен, кому доверяют, с кем советуются…
   — Догтан хорошо разбирается в скоте…
   — Нет. Он тоже нужен мне здесь.
   — Тогда, может, Асфраль?
   — Возьмешь на себя заготовки и закупки, Асфраль? — спросил Д'вард, продолжая смотреть на Элиэль.
   — Я буду рада, господин.
   — Тогда я назначаю тебя Носителем Щита, если ты не против таскать его.
   — Что угодно, только не подпускайте ее близко к готовке, — засмеялась Имминол. Они давно уже были подругами, так что в ее смехе не было ничего зазорного.
   На ногу Дошу шлепнулась дождевая капля.
   Должно быть, на ногу Д'варда тоже, потому что он посмотрел на небо и нахмурился.
   — Завтра мы остановимся в Ревущей Пещере. По крайней мере там нам будет сухо. Это недолгий переход. Этим можно будет заняться с утра. Рваная Губа, когда мы будем проходить границу лесов, пригляди, чтобы каждый здоровый паломник подобрал по ветке и захватил ее с собой на дрова. Еще что-нибудь?
   — Да, Освободитель, — проговорил кто-то с сильным нагианским выговором. Догган Пастух, как старик, шатаясь, поднялся на ноги, но стоило ему встать, как он выпрямился по-военному, держа свои копье и щит как положено. — Я хочу вернуться домой.
   Значит, до этого все-таки дошло. Дош ожидал этого два последних дня, так что Д'вард не выказал удивления. Он покосился на Тьелана, но лицо того оставалось непроницаемым. Допустим, Тьелан знал об этом, а Д'вард ожидал…
   — Тогда ступай, но никогда больше не считай себя моим другом или братом.
    ЭтогоДогтан не ожидал.
   — Я знаю, что ты думаешь, — негромко продолжал Освободитель. — Не забывай, они были братьями и мне. Я первым метнул тогда копье в Гопенума. А потом ждал, когда он метнет свое в меня. Если бы я знал, сколько силы в руке у мясника, я бы повернулся и бежал без оглядки до самого Нагволла. Бурташ и Прат'ан пометили мне на ребрах места, где я должен был сделать надрезы, когда заслужил свои первые отметины доблести. Мы все были братья. Бок о бок мы сражались. Когда я пришел просить их о помощи месяц назад, они бросили все и без разговоров пошли за мной, как ты и Тьелан, пошли как брат для брата. Я предупреждал, что это будет опасно, и они только смеялись. Под Шуджуби они погибли, все, кроме вас двоих, но таков был выбор Бога, и вам нечего стыдиться. Я недооценил силу зла, так что если кого и винить… Нет, выслушай меня. История не назовет меня безупречным. А теперь ты считаешь, что твой долг вернуться с этой вестью в Соналби, чтобы остальные братья взялись за оружие, решив отомстить. На кого ты их поведешь, брат Догган? На улан, которые пролили их кровь? Но большинство их теперь здесь, с нами, пристыженные и покаявшиеся, делающие все, что в их силах, ради нашего дела. На королеву Эльванайф, отдавшую этот приказ? Я сильно сомневаюсь в том, что она еще будет сидеть на своем троне к тому времени, когда ты доберешься до братьев в Ниолвейле. На Зэца, чье зло руководило королевой? Он и есть истинное средоточие мрака, но на что ты можешь надеяться, выступив против него? Я обещал уже тебе, что он умрет, когда мы придем в Тарг. Мне нужна твоя помощь в пути, но если ты не веришь моему слову — если ты считаешь, что жители Соналби мало выстрадали, — что ж, тогда ступай. Но не жди моего благословения.
   Догган молча стоял. Он никогда не отличался особой сообразительностью.
   — Он прав, — сказал Тьелан. — Говорил же я тебе. Сядь.
   Догган сел, уронив щит и копье на землю. Он согнулся, всхлипывая. Тьелан положил руку ему на плечо.
   Некоторое время все молчали. Расстроенные, мрачные, они покончили с ужином. Дош решил, что не отказался бы на десерт от большого, сочного куска жареного мяса. От его взгляда не укрылись булки и мясо, которые поглощали Элиэль и ее пожилой друг, и он прикидывал, что еще у них там, в мешке. Впрочем, не он один смотрел на них голодным взглядом.
   Элиэль проглотила последний кусок и облизала пальцы.
   — Ну, Д'вард? — Она нервно хихикнула. — Не уединиться ли нам с тобой поболтать о старых деньках? Я могу поведать тебе о судьбе многих из тех, кто был нам близок.
   — Нет! — отрубил Д'вард и добавил что-то на этом своем странном другом языке.
   Загадочная Урсула Учитель все время молча смотрела и слушала. Она тоже не сводила глаз с Элиэль Певицы. Теперь же она кивнула и что-то ответила на том же языке. Что бы она там ни сказала, хмурое выражение ее лица служило тревожным предостережением.
   Д'вард встал и подошел к девушке, остановившись между ней и костром. Элиэль радостно подняла на него глаза и начала подниматься.
   — Сядь!
   Удивленная, она опустилась обратно.
   — Сними башмаки.
   — Что? Я ни за что не…
   —  Сними башмаки! Приказ прогремел как удар кулака по столу. Никто не смел ослушаться Освободителя, когда он так говорил. Она побледнела и повиновалась, потом снова посмотрела на него — во взгляде ее гнев мешался с обидой и стыдом.
   Это было жестоко. Это видели все: одна нога была искривлена и короче другой.
   Д'вард посмотрел на Имминол и старика, сидевших по сторонам от нее.
   — Держите ее за руки!
   Элиэль пыталась протестовать, но ее держали крепко.
   — Д'вард! Что ты…
   Освободитель поднял глаза, словно вглядываясь в небо. Он сомкнул руки над головой. Догадка о том, что сейчас произойдет, вспышкой озарила Доша за мгновение до того, как девушка закричала, пытаясь высвободиться из державших ее рук.
   Д'вард опустил руки.
   — Возблагодари Истинного Бога.
   Он повернулся и пошел на прежнее место; его облачение раздувалось от ветра. Дождь шипел в костре. Имминол и Пиол отпустили руки Элиэль. Она побледнела как мел, глядя на свои ноги.
   — Божественное чудо! — проговорила Урсула на своем чуть искаженном джоалийском. — Возблагодарим Неделимого за этот ниспосланный нам знак.
   — Аминь! — пробормотали один или два голоса. Все остальные потрясение молчали. Ноги девушки были теперь одной длины.
   — Ибо написано, — продолжала Урсула, — «увечья и болезни, даже Смерть саму заберет он от нас. Возрадуйтесь же!»
   И тут Элиэль наконец очнулась.
   — Д'вард! — взвизгнула она и вскочила на ноги. Она шагнула к нему и чуть не упала, потеряв равновесие.
   — Нет! — рявкнул Д'вард. — Не подходи ближе!
   — Но… Ты исцелил… — Она снова посмотрела на свои ноги, боясь, что все это ей только снится.
   «Странное, должно быть, у нее сейчас чувство», — подумал Дош. Когда Д'вард исцелил ему вывихнутую лодыжку, это, помнится, так потрясло его, а ведь она жила с этим увечьем всю свою жизнь. Странно было даже смотреть на это чудо со стороны. По коже его пробежали мурашки, хотя он и раньше видел, как Освободитель пользуется своими силами. А на остальных, наверное, это произвело сильнейшее впечатление.
   Урсула рассмеялась, ее смех показался ему неуместным — как если бы он прозвучал в храме.
   — Очень глупо с твоей стороны, Кисстер. Тебе стоило бы сделать это прилюдно.
   Д'вард нахмурился:
   — Это всего лишь плата за старую обиду. Тьелан, можешь срезать лишнюю кожу с ее подметки? Элиэль, я уплатил часть своего долга тебе. Теперь ступай.
   Лицо Элиэль блестело в свете костра — вряд ли только от дождя. Она заметно дрожала.
   — Д'вард, Д'вард!.. — Она нерешительно шагнула к нему.
   — Ни шагу ближе! Я рад снова видеть тебя и еще больше рад, что смог сделать то, что сделал, но сегодня ты — нежеланная гостья. Тебе придется поискать себе места снаружи. Пиол… Что скажешь, Пиол? Я глупо веду себя?
   Старик тоже побледнел. Он мотнул головой.
   Д'вард скривился, будто это признание того, что тревожило его самого, казалось ему чем-то отвратительным.
   — Рваная Губа, Догган… Проследите, чтобы Элиэль Певица и Пиол Поэт нашли себе место для ночлега, ладно? — Он не добавил: «Подальше от меня», но это было ясно и так.
   Тьелан острием своего копья оторвал подметку башмака Элиэль и молча вернул башмак ей. Дождь припустил сильнее.
   — Остальные, — сказал Д'вард, — накроются полотнищем шатра как одеялом. Это будет не слишком удобно, но нам будет куда легче, чем тем, кто спит снаружи. Если увидите маленьких детей, пригласите их сюда. Прощайте, Элиэль и Пиол. Желаю вам благополучного возвращения домой.

37

   Всю ночь дождь то начинался, то переставал, раз от раза становясь все сильнее и холоднее. Костры погасли задолго до рассвета — то ли от нехватки дров, то ли просто залитые дождем. Паломники сбивались в кучки, дрожа и бормоча проклятия погоде. Мало кто выспался в эту ночь.
   Элиэль вообще не спала. Стоило ей задремать, как что-нибудь будило ее — если не сон, так дождь, детский плач или чьи-то шаги, — а потом она вдруг проснулась окончательно, вспомнив: «Моя нога здорова!» Она больше не калека, не урод, не монстр. Теперь она может начать карьеру певицы или актрисы. Она может мечтать о Празднествах Тиона. Она может мечтать о замужестве, семье, детях. Она может думать о себе как о красавице, как о женщине, привлекательной для мужчин, как о цельной личности.
   И все это сделал Д'вард. Не Тион, не кто-то из других богов. Д'вард, проповедующий ересь. Как может она примирить это чудо с теми ужасными вещами, о которых он говорил? Как вообще сможет она теперь отличать добро от зла? Пять лет назад Д'вард обманул ее. Теперь он исполнил самое сокровенное ее желание без малейшей просьбы с ее стороны, не прося взамен ни услуг, ни одолжений, одним махом расплатившись за все, что она сделала для него когда-либо.
   Как? Кто он, Д'вард? Она думала о нем как о человеке, рожденном женщиной, но она же сама видела, как явился он в этот мир, соткавшись из пустого воздуха. Если он не смертный, значит, он или бог, или демон, но тогда с чего демону совершать такое?
   Когда серый свет нового дня забрезжил сквозь затянувшие небо хмурые тучи, толпа на холме зашевелилась. Люди дрожа поднимались на ноги и спускались к дороге, расталкивая тех, кто еще не проснулся. По сердитому ропоту, который Элиэль слышала ночью, она поняла, что большинство возвращается домой, в Ниол. Д'вард прогнал ее, отказавшись встретиться с ней наедине. Она спасла его жизнь раз, и все же он не доверяет ей! Он ясно сказал, чтобы она уходила.
   Проснулся, захлебнувшись кашлем, Пиол. Как только могут зубы стучать так громко?
   — Ты в порядке? — спросила она.
   — Если не считать ревматизма, отмороженных конечностей и воспаления легких, ничего. А как ты?
   — Умственное помрачение и моральная неустойчивость, только и всего.
   Он повернулся посмотреть на нее и усмехнулся. Его костлявая рука нашла ее руку и крепко стиснула.
   — Новая жизнь открывает двери?
   Она обняла его. Мешок костей, и холодный как рыба.
   — Не знаю, Пиол, не знаю! Объясни мне.
   Он снова закашлялся.
   — Сам рад бы. Куда мы теперь?
   Элиэль долго молчала.
   — Я хочу идти за Освободителем, — прошептала она наконец.
   — Этого я и боялся. Почему, Элиэль? Что движет тобой? Ты говорила мне, что хочешь в Джоал, но все, чего ты хочешь на самом деле, это…
   — Д'вард исцелил мою ногу.
   — Это не повод. Еще до этого…
   — Нет, повод! — Правда ли? Ее мечты изменились. Ночью, в полудреме, в ее объятиях был настоящий Д'вард, не тот неизвестный поклонник с усами, — Д'вард, такой, каким он стал сейчас, со стриженой бородой. «Скорбящая женщина, парень красивый…»
   Пиол ждал ее объяснений. Что она может сказать ему? Глупо и даже смешно думать сейчас о мести. Какую бы боль ни причинил ей Д'вард в прошлом, он расплатился сполна. Но как может она даже дружить с человеком, позволяющим себе так ужасно богохульствовать? И потом, он ведет свою армию в Юргвейл, а в Юргвейле ее ждал Тигурб'л Трактирщик. Она не говорила о нем Пиолу, но тот и сам мог бы догадаться. Ей нет никакого смысла примыкать к этому сумасшедшему, еретическому паломничеству.
   И нет причины отказываться от этого.
   — Я так и не поблагодарила Д'варда как следует.
   — Почему? Поблагодарила.
   — Ну, мне хотелось бы поговорить с ним. О старых временах. Он ведь старый друг, верно? Мне он нравится. Он славный. Давай перекусим. — Она потянулась к мешку, который клала на ночь под голову вместо подушки, но Пиол перехватил ее руку.
   — Не сейчас. Слишком много глаз и голодных ртов. Давай лучше потихоньку пойдем. Заодно и согреемся.
   Толпа тянулась по склону, разделяясь внизу на два потока. Большая часть направлялась по дороге в сторону Ниола, но неожиданно много людей поворачивало к Лоспассу. Элиэль с Пиолом шли очень медленно — он по старости, она — потому, что ей еще только предстояло заново учиться ходить. Стоило ей задуматься о чем-то другом, как она оступалась или шаталась как пьяная. Это было забавно, и один или два раза она даже расхохоталась над собой.
   Наступил день — хмурый, серый день. Что ж, впереди осень, так что в плохой погоде не было ничего удивительного, даже в Ниоле. В Наршвейле, поди, уже по колено снега. И на Лоспассе, возможно, тоже. У нее не было зимней одежды, и у Пиола тоже.
   Дорога вилась по равнине. Дождевые тучи неслись над головой. Ниолволла и большую часть Ниолслоупа видно не было. Когда болотистые чеки сменились холмистыми пастбищами, она заметила, что сзади их нагоняют Освободитель и его телохранители. Казалось, Д'вард окликает всех по имени, иногда просто проходя мимо, иногда задерживаясь на несколько минут поболтать на ходу. Потом он убыстрял шаг, а вместе с ним и его Носители Щита, и они переходили к следующей группе.
   Может, сегодня настроение у него будет лучше — объятие и поцелуй в память о прошедших днях…
   Пиол держался молодцом. Он шел медленно, но ровно; он уверял, что может поддерживать такой шаг весь день, пока его никто не торопит. Остаток своих припасов они съели на ходу.
   Отряд Д'варда нагнал их раньше, чем ожидала Элиэль. Первое, что она услышала, был голос за спиной:
   — Пиол Поэт?
   Пиол слишком берег силы, чтобы оглядываться на ходу. Он остановился и повернулся посмотреть на окликнувшего его.
   — Я Дош Посланник. Освободитель спрашивает, не поговоришь ли ты с ним немного.
   — О? — прошептал Пиол. — О! Ну да, конечно.
   — А я составлю компанию тебе, Элиэль Певица. — Маленький блондин, дружелюбно улыбаясь, подталкивал ее вперед.
   — Но почему Пиол? Почему он не хочет говорить со мной? — Она позволила увлечь себя вперед, в то время как Пиол отстал и затерялся среди телохранителей.
   — Не знаю, госпожа. Мне самому хотелось бы знать это. Он одарил тебя чудом и тут же выгнал. Я надеялся, что это ты скажешь мне почему. Может, ты Жнец?
   — Что? Конечно, нет!
   А он совсем не так молод, как казалось на первый взгляд. При свете дня видно было, что он старше ее, и его невинные голубые глаза шарили по ней взглядом — такие взгляды она ох как хорошо знала по работе у Тигурб'ла Трактирщика.
   — Я Элиэль из пророчества. Вот почему мне даровано чудо.
   — А я любопытен. Вот почему я спрашиваю об этом. Не расскажешь ли ты мне, что случилось в дни семисотых Празднеств, когда Освободитель явился в мир?
   — У тебя славная улыбка — очень привлекательная. Уж не играл ли ты на сцене?
   Он рассмеялся без тени смущения, отбросив с глаз мокрые волосы.
   — На сцене — нет. Но в жизни я играл такие роли, которые, узнай ты о них, смутили бы тебя до глубины души. — Он блеснул зубами. — Или не смутили бы?
   — Мне стоило бы дать тебе пощечину за такие слова.
   — Давай. Я ее заслужил. Д'вард показал мне истинный свет; я стараюсь переродиться, и это труднее, чем я ожидал. Прости, если я оскорбил тебя.
   — Это он приказал тебе допросить меня?
   Дош весело кивнул, поправив щит на спине.
   — Он сказал, что я найду твой рассказ интересным, если только ты поведаешь его. Я познакомился с ним вскоре после тебя, всего через два месяца, в Нагвейле.
   — О, так вот куда он убежал тогда, верно?
   — А ты не бежала бы, если бы за тобой охотился Зэц?
   Элиэль прошла не меньше сотни шагов — на своей новой ноге! — прежде чем нашла ответ на этот вопрос. Она никогда раньше не думала об этом. Она всегда думала о Покровителе Искусств как о защитнике, но еретиков он мог и не защищать.
   — Это Тион выдал его Зэцу?
   — Очень даже вероятно. Я почти всем им доверяю больше, чем Тиону.
   Она вздрогнула от подобного святотатства.
   — Ты что, лично знаком с богами?
   — Я тоже раньше считал их богами, — спокойно отвечал Дош. — До последнего времени. Я встречался с четырьмя, возможно, с пятью, — мне кажется, несколько лет я был игрушкой Тиона. У меня большой провал в памяти. Я расскажу тебе о них, если ты расскажешь мне, как Д'вард явился в мир.
   — Начинай ты.
   — Нет, ты первая.
   Дорога пошла в гору. Лес подступил к ней вплотную. Дождь сделался еще холоднее.
   Дош получил очень сжатое описание того, как Освободитель появился в Суссвейле. Элиэль оказалась ужасно хитрой чертовкой, и ему пришлось засыпать ее вопросами, чтобы понять, что же произошло там на самом деле. Он решил, что она хитра, упряма и хороша собой, но не настолько заслуживает восхищения и поклонения, как это представлялось ей самой. Он почти жалел, что завязал с прошлым, ибо у него не возникало ни малейшего сомнения в том, кто бы и кем восхищался, повстречай она старого Доша в настроении позабавиться с девочкой.
   В конце концов он решил, что она и правда не знает, каким образом Д'варду удалось бежать из Суссленда. Это оставалось пока полной загадкой, ибо Юноша не мог не знать, что Освободитель находится на его территории. Очень уж не похоже было на Тиона не обращать внимания на пригожего и к тому же невинного парня, каким тогда был Д'вард, а отпустить Освободителя с миром означало к тому же навлечь на себя гнев Зэца. Впрочем, Элиэль понятия не имела о политических интригах Пентатеона.
   Удостоверившись в том, что узнал столько, сколько хотел, Дош изложил свою историю. Он как раз описывал бегство армии из Лемодвейла, когда группа Носителей Щита обогнала их и заняла место перед ними. Следом появился и сам Д'вард. Он зашагал с другой стороны от Доша, используя его как живой барьер между собой и девушкой.
   — Д'вард! — воскликнула она. Улыбка ее была вполне убедительной. Доша она, правда, убеждала не до конца.
   — Оставайся там, пожалуйста, — приказал ей Освободитель. Он шел с откинутым капюшоном, и черные волосы его намокли и слиплись от дождя. — Почему ты не вернулась в Ниол?
   — Ты не рад видеть меня?
   — Рад, и тебя, и Пиола. Чему я не рад — так это твоему заклятию.
   —  Заклятию? — Если ее реакция и была игрой, то игрой первоклассной.
   — На тебе лежит заклятие, Элиэль. Я сам не могу сказать точно, откуда знаю это, но знаю, и мой друг Урсула согласна со мной. Она обладает большим опытом по этой части.
   — Я не понимаю, о чем ты! Что за ужасная мысль!
   Д'вард вздохнул:
   — Кто сделал это, Элиэль? Кто из твоих так называемых богов?
   Она уже чуть ли не кричала.
   — Что ты несешь! Какое еще заклятие?
   — Пиол сказал, ты жила в Юрге, значит, скорее всего это дело рук Кен'та; он, насколько я помню, еще и твой отец. Почему ты бросила работу и пришла сюда искать меня? Ответь, Элиэль, мы ведь говорим об убийстве… Ты правда хочешь убить меня?
   — Конечно, нет!
   — Ты позволишь мне поцеловать тебя?
   — Конечно… я хотела сказать, может быть. — Теперь она точно скрывала что-то.
   Д'вард вздохнул:
   — Завтра мы будем в Юргвейле. Ты можешь вернуться домой и продолжить свою карьеру.
   — Ты хочешь сказать, начатькарьеру? Разве Пиол не рассказал тебе? Я пела в борделе. Я была шлюхой, Д'вард! Как еще заработать на пропитание калеке?
   Есть и другие способы заработать на пропитание, подумал Дош, хотя он слышал, что за них хуже платят. Она снова хромала, но он не смог решить отчего — то ли по привычке, то ли оттого, что мышцы ее не привыкли к ровному шагу. Или она притворялась, чтобы вызвать жалость.
   — Меня не брали ни в одну труппу. Я голодала, Д'вард! Но теперь все это позади благодаря тебе, и ты думаешь, что я хочу убить тебя?
   Освободитель отвернулся и натянул капюшон на голову.
   — Я могу понять, почему ты могла бы хотеть этого.
   — Но я не понимаю! — воскликнула она. — Да, я чувствовала себя оскорбленной, когда ты сбежал тогда от меня, Д'вард, но ведь я была всего лишь ребенком. Теперь я взрослая женщина и лучше все понимаю. Я же не знала, что Тион выдал тебя Зэцу.
   — Ну, это я только предполагаю. Как ты считаешь, брат Дош?
   — Что, господин?
   — Могу я доверять ей?
   — Уверен, вы так и сделаете. Я бы не стал, конечно. Как можно распознать заклятие на ком-то?
   Освободитель пожал плечами:
   — Этому так просто не научишься. Я бы тоже не заметил этого, будь оно наложено по всем правилам — это еще раз доказывает, что тут приложил руку Кен'т. Чародей из него никудышный. — Он кивнул девушке. — Ты можешь дойти с нами до Юрга, Элиэль Певица. — Он быстро зашагал вперед, и Носители Щита за ним.
   — В каком борделе? — поинтересовался Дош.
   — Не твое дело! — Элиэль повернулась и захромала навстречу старику.
   Наверняка не в том, где работал Дош.
   Клиентура не та.

38

   Алиса проснулась вдруг от ужасной мысли «Где это я?» в незнакомой постели. В комнате было почти темно, только сквозь ставни пробивалось совсем немного света — именно хлопанье неплотно прикрытого ставня и разбудило ее. Погода менялась; она почувствовала, что на улице сильный ветер и, возможно, идет дождь. Непривычные цветочные запахи придавали происходящему какую-то нереальность. Кто-то громко дышал, почти храпел над самым ее ухом. В ее постели мужчина!
   Тут начала просыпаться память, давая по одному ответы на все эти вопросы. Она находилась в доме Бойдлара Скотовода на Юргслоупе, у подножия Юргволла, а мужчину, чья голова лежала с другой стороны подушки, звали Джамбо Уотсон. Крестьяне Вейлов всегда старались угодить заезжим путешественникам, а Джамбо не брезговал использовать свою харизму для того, чтобы получить все самое лучшее. В этом случае самым лучшим была пуховая кровать самого Бойдлара, ибо хотя дом у него был большой и просторный, семья его также была немалой. Джамбо, по обыкновению оставаясь джентльменом, объявил, что будет спать на полу, свернув одеяло. Алиса посоветовала ему положить свернутое одеяло между ними, добавив, что верит в его порядочность. И вот результат: она спит с мужчиной, познакомилась с которым всего неделю назад.
   Конечно, их роман с Терри протекал еще быстрее, но тому способствовали военные условия. Джамбо Уотсона уж никак не назовешь запутанным, обреченным пареньком. Джентльмен он или нет, но он забрал себе большую часть одеяла. Она осторожно потянула. Он фыркнул, но уже в следующее мгновение продолжал сопеть носом как ни в чем не бывало.
   Над головой скрипнули доски. Что-то замычало или зарычало вдалеке. Семья Бойдлара, конечно, встала с рассветом, но это никак не мешает ей самой соснуть еще часок-другой.
   Неделю назад она пряталась от всего мира в Норфолке. Теперь она странствовала по долинам другого мира верхом на драконе. И ей это нравилось! Мисс Пимм была совершенно права. Это невероятное приключение вывело Алису Пирсон из глубокой депрессии. Правда, если дождь, запах которого она ощущала в комнате, затянется — а по облакам на закате Джамбо предсказывал, что так и будет, — следующие дни окажутся совсем не такими приятными, как она ожидала. Но немного сырости ее не убьет, тогда как Норфолк скорее всего свел бы ее с ума.
   Джамбо повернулся на другой бок. Она не нашла бы лучшего провожатого или лучшего спутника, чем Джамбо. Интересно, сколько ему лет на самом деле. На вид ему около двадцати пяти, и тем не менее он рассказывал ей всякие истории про дядю Кама, которому было бы сейчас около восьмидесяти, если бы он не погиб. «Интересно, — подумала она, — выглядит ли Эдвард на свои годы?» Алиса так и заснула, пытаясь представить себе выражение его лица, когда они встретятся.