Страница:
Дош начал патрулировать вдоль края завала, держась-начеку, зорко следя за теми, кто заходил в глубь пещеры, а заодно и за своими помощниками. Его огорчило то, как легко он мог пройти совсем рядом с ними, так и оставаясь незамеченным. Конечно, многолетний опыт сделал из него первоклассного лазутчика, но и остальным полагалось бы быть не хуже.
Слишком много в пещере укромных мест, слишком много людей, слишком мало света. Даже если бы у него было достаточно дров, чтобы развести целую цепочку костров поперек всей пещеры, все равно оставалось бы слишком много темных мест. Работа, которую поручил ему Д'вард, была не просто сложной, она была почти невыполнимой.
44
45
Слишком много в пещере укромных мест, слишком много людей, слишком мало света. Даже если бы у него было достаточно дров, чтобы развести целую цепочку костров поперек всей пещеры, все равно оставалось бы слишком много темных мест. Работа, которую поручил ему Д'вард, была не просто сложной, она была почти невыполнимой.
44
— Ну и ну! — воскликнул Джамбо. — Для туземки она потрясающая актриса!
— Он сидел у маленького дымного костра в дальнем углу Ревущей Пещеры, сложив руки на коленях. Он казался совершенно спокойным, словно наблюдал за матчем в крикет на сельской лужайке.
Алиса промолчала. Он имел в виду знаменитую мисс Элиэль, заметно выросшую по сравнению с той девочкой, какой ее описывал Эдвард в семнадцатом году. К тому же росла она в чересчур подозрительных местах.
Поездка верхом на драконе — уже сама по себе довольно необычна, но эта пещера — это вообще нечто дикое! Алиса ни за что бы не поверила, что ее следующая встреча с кузеном произойдет в столь странном месте. Едва войдя, она сразу же узнала его голос, даже искаженный эхом в этом гулком пространстве, даже говоривший на незнакомом языке. Эдвард не вещал мысленно, как делал это Зэц, и все же ей часто удавалось уловить смысл его слов. Позже она увидела его издалека. Он совсем не изменился, если не считать бороды. Борода не шла ему, но, возможно, она была необходимым атрибутом той роли, которую он играл. А он неплохо справлялся. Сотни людей сгрудились у десятков мерцающих костров под голубой пеленой дыма. Все это очень напоминало Ад, тот Ад, который так наглядно описывал их дядя Роли, ну, правда, здесь никто не визжал и вообще никто не страдал. Напротив, пещера представляла собой узел, и виртуальность добавляла происходящему волнующую ауру святости. Ей отчаянно хотелось вскочить и крикнуть: «Это же просто Эдвард! Я помню его еще с тех пор, когда он расквашивал себе нос и ревел, просыпаясь от страшных снов».
Разумеется, она не стала делать этого. Никто бы ее все равно не понял. Но иметь в семье святого было решительно странным ощущением.
Женщина со щитом на спине крикнула что-то, перекрывая гул разговоров.
— А что теперь происходит? — поинтересовалась Алиса.
— Она говорит, — ухмыльнулся Джамбо, — что экспресс на Понтефракт и Лландудно отправляется с четвертой платформы.
— Я попрошу кузена, чтобы он превратил вас в соляной столп.
— На самом деле она говорит, что еда сейчас будет, что комната «для леди» там, а «для джентльменов» — вон там, и что не найдется ли добровольцев сходить за хворостом?
— Тогда сходите добровольцем, — предложила Алиса. — Разве нам не надо проверить, как там драконы? А что, если их как раз крадут?
— Тогда мы пойдем домой пешком. С ними все в порядке. Мне кажется, самое время пойти и перекинуться парой слов с нашим уважаемым Освободителем. — Джамбо легко вскочил и протянул ей руку, чтобы помочь встать, словно ей сто лет. Тем не менее она приняла ее: джентльменам приятно верить, что от них есть польза. По всей пещере люди поднимались размять ноги — тела заслонили свет костров.
— Я его больше не вижу, — сказала она.
— Я знаю, куда он пошел. Идем. Если мы потеряем друг друга в темноте, я буду ждать вас под этим зубом, идет? — Махнув в сторону самого длинного сталактита, Джамбо взял ее за руку и уверенно повел куда-то в глубь пещеры. Левой рукой он решительно расталкивал толпу, не забывая, однако, бормотать извинения. Казалось странным, что его так мало беспокоили драконы, которых оставили пастись у входа в пещеру. До этого вечера он трясся над ними, как над призовыми скакунами. Ладно, ему виднее, что делать. Он человек опытный, да и спутник славный.
Сейчас она встретится с Эдвардом. За этим она и приехала сюда. Поймет ли он, зачем она здесь? Она всю дорогу боялась этого. Теперь все по-другому. Она видела слепого, которому вернули зрение, и больного, хнычущего младенца, внезапно ожившего и начавшего смеяться. Исцеление внушением могло объяснить случай с мужчиной, но не с младенцем, и она не была уверена в том, что так уж верит во внушение. Если бы эти чудеса совершал кто-то другой, она бы ни минуты не сомневалась, что все это подстроено, а инвалиды — подсадные, помощники, заранее рассаженные среди зрителей.
Эдвард никогда бы не пошел на такое. Если уж он вершил чудеса, то настоящие. Волшебство. Конечно, мисс Пимм тоже пользовалась волшебством, и законы параллельных миров давали Эдварду в Соседстве те же силы, которыми мисс Пимм обладала на Земле. Эта пещера наверняка была узлом — Алиса ощущала чуть жутковатое покалывание виртуальности даже на расстоянии. Но как же непривычно видеть кузена, которого она знала всю свою жизнь, своего молочного брата, убедительно исполняющего роль Иисуса. А ведь он именно это и делал. Она считала себя христианкой, но ей нравилось верить в то, что она обладает терпимостью и достаточной широтой взглядов. Его представление несколько покоробило ее; впрочем, в мире, где христианства не существует, это вряд ли можно считать святотатством. Она должна избегать скоропалительных выводов. Он, несомненно, объяснит ей свои мотивы. А даже если и не объяснит, ей надо верить в него и не спрашивать.
Она вдруг ощутила прилив гордости: надо же, сколько народу он собрал в свои ряды! Мой кузен — мессия…
Она протискивалась сквозь толпу следом за Джамбо, направляясь в глубь пещеры. Вскоре путь им преградила стена каменных обломков и сосулек-сталактитов. Над головой, в местах, откуда вывалились эти глыбы, зияли пустоты. Впрочем, пещера была древней-древней, и последний обвал произошел здесь много лет — или веков — назад. Так что бояться нечего. Но все равно от страха у нее захватывало дух. Здесь почти не было света. Она никогда раньше не страдала клаустрофобией, так что зачем начинать сейчас? Ведь это только от виртуальности у нее по коже бегают мурашки, правда?
Подойдя поближе к завалу, она услышала громкие голоса. Джамбо вдруг замер, прислушиваясь. Перед стеной циклопической кладки о чем-то спорили пятеро мужчин. Трое из них были в хламидах. Эти трое что-то требовали, а двое других, один из которых держал в руках круглый щит и устрашающего вида копье, отказывали. Предметом их спора было, судя по всему, темнеющее в завале отверстие прохода.
— Что происходит? — шепотом спросила она.
— Шш! — откликнулся Джамбо. Не прошло и минуты, как трое в хламидах повернулись и, сердито бормоча что-то, поплелись обратно к остальным. Двое остались на месте.
— Похоже, — негромко проговорил Джамбо, — что наш преподобный друг не желает, чтобы его тревожили. Эти похожие на монахов парни — жрецы. Кажется, Тиона. Давайте посмотрим, сможем ли мы добиться большего.
Он снова повел ее вперед и, минуя трех раздосадованных жрецов, направился к двоим часовым.
— Они не очень-то похожи на комитет по торжественной встрече, — пробормотала Алиса.
— Они просто отгоняют всякую шваль. Они не посмеют отказать настоящей леди.
Алиса не была уверена, что похожа сейчас на настоящую леди. Несколько последних дней не улучшили ни ее прически, ни цвета лица; она была закутана в тяжелые, намокшие меха, из-за которых от нее пахло псиной. При виде ее часовые не вытянулись по стойке «смирно».
Еще на ходу Джамбо начал объяснять что-то и продолжал говорить, проходя мимо часовых… вернее, пытаясь пройти. Он был остановлен острым наконечником копья. Тон его голоса изменился, хотя в нем продолжала сквозить надменность пришельца.
Копье не шелохнулось. Второй часовой буркнул что-то в ответ.
Джамбо повторил попытку, на этот раз более мягким тоном. Не помогло. Его харизма не действовала. Эта новость явно застала его врасплох.
— Вы забыли надеть старый школьный галстук, — фыркнула Алиса и мысленно хлопнула себя по рукам за бестактность.
Джамбо смерил ее кислым взглядом.
— Меня так и подмывает превратить их обоих в тыквы.
— Эмоциональная реакция… А что, вы разве можете?
— Только в полночь. — Он снова пустился в долгие, тихие объяснения. На этот раз он добился более или менее вежливого ответа. В нем даже слышались нотки сожаления, и все же это был явный отказ.
Тут из темноты появился третий человек. Невысокий, светловолосый, он на первый взгляд показался Алисе совсем мальчиком. Потом она заметила, что на спине у него тоже висит щит. Копья у него не было, но по поведению часовых она поняла — он здесь главный.
Джамбо начал все снова, и на этот раз Алиса услышала свое собственное имя и другие: Урсула, Капитан и Джамбо. Ему приходилось упрашивать, а он не любил этого. Что-то из того, что он говорил, произвело-таки впечатление на юнца, тот рявкнул какой-то приказ, и один из часовых, у которого не было щита, повернулся и исчез в отверстии между большими валунами.
Это был какой-никакой, но успех. В результате этого в полумраке остались стоять четверо: двое бдительных и неумолимых часовых, один переминающийся с ноги на ногу в холодной ярости Джамбо и одна Алиса, отчаянно старающаяся не показать, насколько ее забавляет все происходящее.
— Куда мы пытаемся проникнуть? — спросила она.
— Хррмф! Там, за этим завалом, еще пещера. Я спал там много раз. Путники всегда выбирают ее, там уютнее. Тепло зимой и прохладно летом. Экзетер прячется именно там.
Джамбо снова замолчал. Минуты тянулись медленно-медленно. Паломники во внешней пещере затянули какую-то песню. Тональность показалась Алисе странной, но ритм был достаточно боевым, чтобы служить местным эквивалентом «Вперед, Воинство Христово». Неужели Эдвард еще не научил их школьным песням из Фэллоу?
— Есть и другие пути через этот мусор, — буркнул Джамбо.
— Терпение! — успокаивающе сказала она. — Не забывайте, он ведь знаменитость. Он не может позволить, чтобы ему докучали все время.
В проеме мелькнул свет. Из расселины показался факел, а за ним — державшая его женщина. Она остановилась, разглядывая просителей.
— Привет, Джамбо. Добрый вечер, мисс Прескотт. Меня зовут Урсула Ньютон.
— Очень приятно, — откликнулась Алиса, жмурясь от яркого света. — Собственно, я теперь миссис Пирсон. — Какая, черт возьми, разница? — Но, конечно, я все еще кузина Эдварда.
Тут полагалось бы вступить в разговор Джамбо, или миссис Ньютон сама должна была бы провести посетителей в святая святых. Вместо этого та продолжала стоять и по очереди пристально вглядываться в обоих. Алиса ощутила приступ раздражения. Она зашла так далеко, и что же, все зря?
— Капитан Смедли тоже с вами? — спросила она.
— Нет, он возвращается в Олимп. — Урсула Ньютон была мощного вида дамой в толстом шерстяном плаще местного покроя. Волосы ее были острижены необычно коротко. Держалась она с явным подозрением. — Вы простите меня, если я задам вам пару вопросов?
— Черт подери, Урсула! — не выдержал Джамбо. — Какой бес в тебя вселился?
— Благоразумие. — Она нацелила свой испытующий взгляд на Алису. — Скажите, миссис Пирсон, кто такая была Будджа?
— Кто? — Боже милостивый! — Нянька Эдварда в Ньягате.
— А Пятнашка?
— Детеныш леопарда, мы его пытались приручить как-то, без особого…
— Неверный ответ!
Мгновение Алиса, не веря в происходящее, просто смотрела на женщину. Потом спохватилась.
— О! Это еще Джулиан Смедли, он был национальным чемпионом по прыщам.
Урсула заметно расслабилась. Впрочем, улыбка ее не стала от этого намного добрее.
— Спасибо. Поймите, Освободителю приходится быть очень осторожным, а ваш приезд стал для него полной неожиданностью.
— О, так, значит, он теперь Освободитель, да? — засмеялся Джамбо. — Урсула, дорогая, так ты теперь перешла на другую сторону?
Глаза ее сузились.
— Не совсем. Я до сих пор считаю, что он сделал серьезную ошибку, начав этот крестовый поход. Что ж — что сделано, то сделано, я верю в то, что все это нужно провернуть как можно быстрее. А ты?
— И я. Мы пришли вовсе не для того, чтобы пытаться уговорить его отказаться от этого, что бы ты там ни наговорила Экзетеру. У нас для него интересные новости.
— Тогда миссис Пирсон может передать их ему. Тебя, Джамбо, он видеть не хочет.
— Я понимаю. — Что ж, он принял эту новость, как и подобает джентльмену, но даже в неверном свете факела было видно, как он покраснел.
— Передай ему мои лучшие пожелания, ладно? — Он повернулся и пошел прочь, прежде чем Алиса нашлась что сказать. Как ужасно!
Урсула сделала Алисе знак следовать за ней. Подняв факел повыше, она первой шла по узкой, полого уходящей вниз тропе. Камни придвинулись ближе, угрожающе нависая над головой, словно насмехаясь над ее клаустрофобией. Пол был неровным.
— Я приношу свои извинения за эти инквизиторские меры, — сказала Урсула не оборачиваясь. — Палата послала к нему живые бомбы замедленного действия. Ваше появление здесь было таким неожиданным, что я настояла, чтобы он принял некоторые меры предосторожности.
— И присутствие Джамбо совершенно нежелательно. — Алисе надо будет переговорить с Эдвардом на этот счет, так сказать, навести мосты. — Конечно. Это можно понять. Кстати, что это за живые бомбы с часовым механизмом? Надеюсь, у них из ушей не торчат фитили?
— Боюсь, все не так просто. Это люди, порабощенные маной, чтобы убить Освободителя. Если это вас утешит, я могу сказать, что не обнаружила никакого заклятия ни на вас, ни на Джамбо, но это ничего не значит. Только самое примитивное заклятие можно обнаружить просто так.
— Ну, уверяю вас, я действительно его кузина. Только что из Англии. Я здесь в отпуске, как бы странно это ни казалось.
Миссис Ньютон иронически фыркнула.
— Ну и выбор, однако, у вас мест для отпуска! Здесь придется протискиваться. Смотрите под ноги. — Она подняла факел выше. Тропа пошла круче вниз, и Алисе пришлось чуть отстать, остерегаясь жара факела.
Ее провожатая остановилась и обернулась.
— Почти пришли, — негромко проговорила она. — Последняя просьба: миссис Пирсон, пожалуйста, не подходите к своему кузену близко. Его телохранителям приказано останавливать любого, кто попробует прикоснуться к нему. Они могут быть не совсем вежливы.
Вся эта ерунда начинала надоедать Алисе.
— Разве живой бомбе необходимо дотрагиваться до него, чтобы убить?
— Возможно, и нет, но это самый простой путь разрядить магический заряд. Именно так действуют Жнецы Зэца. Вы сами можете даже не догадываться, что на вас наложено заклятие. — Говоря эту невероятную чушь, Урсула Ньютон оставалась абсолютно серьезной. — В вас могут заложить неодолимое желание прикоснуться к нему и потом исполнить какой-нибудь смертельный ритуал, хотя вам он и покажется совершенно невинным.
— Я буду изо всех сил стараться не распускать руки.
— Вполне разумное решение. Прошу вас, идите за мной.
Как и говорил Джамбо, в пещере было значительно теплее. Лето надолго сохранялось здесь, в недрах горы, да и виртуальность под каменными сводами ощущалась сильнее. Потом впереди забрезжил слабый свет, и Алиса поняла, что спускается в большую подземную пустоту, которую вполне можно было считать отдельной пещерой. Судя по всему, ее давно обжили; на полу валялись щепки и клочья коры. В центре размещался очаг из потемневших камней, окруженный низкими плоскими камнями для сидения. За ними виднелись охапки пожухлой листвы и бесформенные груды тыквенных бутылей и дров.
У костра сидели человек пять или шесть; в пляшущем свете костра они казались призраками. Эдвард сидел в самой середине и негромко говорил что-то внимательно слушавшим его подданным. Он казался усталым, но держался молодцом — это после такого-то представления!
При виде ее все повскакивали с мест, но она смотрела только на высокого мужчину в монашеском одеянии. Да, ей хотелось броситься и обнять его, но что же здесь зловещего? Просто нормальная реакция при встрече с единственным оставшимся в живых родственником, да еще после долгой разлуки. Ее остановили только настороженные взгляды, которые исподтишка бросали на нее эти люди.
— Алиса!
— Эдвард! Как здорово снова видеть тебя!
— И тебя тоже. Э… ты не присядешь?
Она шагнула к плоскому камню с наброшенным на него клочком шкуры. Подождав, пока она сядет, вернулись на свои места и остальные. Урсула Ньютон осталась стоять.
Все молчали. Эдвард уставился на Алису так, словно она призрак, или Чаша Святого Грааля, или сам король Георг, и у нее язык тоже отказывался шевелиться. Столько всего нужно было сказать, что оба не знали, с чего начать. Она почти физически ощущала невидимую стену недоверия между ними.
Норфолк казался ей теперь таким далеким.
Она первая справилась со своим голосом.
— Я здесь не по делу, Эдвард. Просто в отпуске. Я не несу ничьих знамен. Как забавно, ты совсем не изменился! — Вблизи борода была не так уж и страшна, да и вообще это была скорее не борода, а грубая щетина. С патриархальной бородой, как у Теннисона, он казался бы персонажем из студенческой постановки.
За спиной ее хрипло кашлянула Урсула.
— Ну, я оставлю вас, ладно?
Охрана — трое мужчин и одна женщина — не понимала по-английски. Должно быть, Урсула ушла, но Алиса даже не обернулась, чтобы посмотреть.
— Извини за все эти плащи и кинжалы, — проговорил Эдвард. — Урсула…
— Все правильно. Я не в обиде.
— Ты похудела. Как у тебя, все в порядке?
— Спасибо, замечательно. — С учетом обстоятельств, разговор их был прямо-таки банальный. Было потрясающе снова видеть его. В глазах отчаянно щипало. — А ты?
Он тоскливо улыбнулся ей через костер.
— Я так соскучился по дому! Расскажи мне про Англию…
— Он сидел у маленького дымного костра в дальнем углу Ревущей Пещеры, сложив руки на коленях. Он казался совершенно спокойным, словно наблюдал за матчем в крикет на сельской лужайке.
Алиса промолчала. Он имел в виду знаменитую мисс Элиэль, заметно выросшую по сравнению с той девочкой, какой ее описывал Эдвард в семнадцатом году. К тому же росла она в чересчур подозрительных местах.
Поездка верхом на драконе — уже сама по себе довольно необычна, но эта пещера — это вообще нечто дикое! Алиса ни за что бы не поверила, что ее следующая встреча с кузеном произойдет в столь странном месте. Едва войдя, она сразу же узнала его голос, даже искаженный эхом в этом гулком пространстве, даже говоривший на незнакомом языке. Эдвард не вещал мысленно, как делал это Зэц, и все же ей часто удавалось уловить смысл его слов. Позже она увидела его издалека. Он совсем не изменился, если не считать бороды. Борода не шла ему, но, возможно, она была необходимым атрибутом той роли, которую он играл. А он неплохо справлялся. Сотни людей сгрудились у десятков мерцающих костров под голубой пеленой дыма. Все это очень напоминало Ад, тот Ад, который так наглядно описывал их дядя Роли, ну, правда, здесь никто не визжал и вообще никто не страдал. Напротив, пещера представляла собой узел, и виртуальность добавляла происходящему волнующую ауру святости. Ей отчаянно хотелось вскочить и крикнуть: «Это же просто Эдвард! Я помню его еще с тех пор, когда он расквашивал себе нос и ревел, просыпаясь от страшных снов».
Разумеется, она не стала делать этого. Никто бы ее все равно не понял. Но иметь в семье святого было решительно странным ощущением.
Женщина со щитом на спине крикнула что-то, перекрывая гул разговоров.
— А что теперь происходит? — поинтересовалась Алиса.
— Она говорит, — ухмыльнулся Джамбо, — что экспресс на Понтефракт и Лландудно отправляется с четвертой платформы.
— Я попрошу кузена, чтобы он превратил вас в соляной столп.
— На самом деле она говорит, что еда сейчас будет, что комната «для леди» там, а «для джентльменов» — вон там, и что не найдется ли добровольцев сходить за хворостом?
— Тогда сходите добровольцем, — предложила Алиса. — Разве нам не надо проверить, как там драконы? А что, если их как раз крадут?
— Тогда мы пойдем домой пешком. С ними все в порядке. Мне кажется, самое время пойти и перекинуться парой слов с нашим уважаемым Освободителем. — Джамбо легко вскочил и протянул ей руку, чтобы помочь встать, словно ей сто лет. Тем не менее она приняла ее: джентльменам приятно верить, что от них есть польза. По всей пещере люди поднимались размять ноги — тела заслонили свет костров.
— Я его больше не вижу, — сказала она.
— Я знаю, куда он пошел. Идем. Если мы потеряем друг друга в темноте, я буду ждать вас под этим зубом, идет? — Махнув в сторону самого длинного сталактита, Джамбо взял ее за руку и уверенно повел куда-то в глубь пещеры. Левой рукой он решительно расталкивал толпу, не забывая, однако, бормотать извинения. Казалось странным, что его так мало беспокоили драконы, которых оставили пастись у входа в пещеру. До этого вечера он трясся над ними, как над призовыми скакунами. Ладно, ему виднее, что делать. Он человек опытный, да и спутник славный.
Сейчас она встретится с Эдвардом. За этим она и приехала сюда. Поймет ли он, зачем она здесь? Она всю дорогу боялась этого. Теперь все по-другому. Она видела слепого, которому вернули зрение, и больного, хнычущего младенца, внезапно ожившего и начавшего смеяться. Исцеление внушением могло объяснить случай с мужчиной, но не с младенцем, и она не была уверена в том, что так уж верит во внушение. Если бы эти чудеса совершал кто-то другой, она бы ни минуты не сомневалась, что все это подстроено, а инвалиды — подсадные, помощники, заранее рассаженные среди зрителей.
Эдвард никогда бы не пошел на такое. Если уж он вершил чудеса, то настоящие. Волшебство. Конечно, мисс Пимм тоже пользовалась волшебством, и законы параллельных миров давали Эдварду в Соседстве те же силы, которыми мисс Пимм обладала на Земле. Эта пещера наверняка была узлом — Алиса ощущала чуть жутковатое покалывание виртуальности даже на расстоянии. Но как же непривычно видеть кузена, которого она знала всю свою жизнь, своего молочного брата, убедительно исполняющего роль Иисуса. А ведь он именно это и делал. Она считала себя христианкой, но ей нравилось верить в то, что она обладает терпимостью и достаточной широтой взглядов. Его представление несколько покоробило ее; впрочем, в мире, где христианства не существует, это вряд ли можно считать святотатством. Она должна избегать скоропалительных выводов. Он, несомненно, объяснит ей свои мотивы. А даже если и не объяснит, ей надо верить в него и не спрашивать.
Она вдруг ощутила прилив гордости: надо же, сколько народу он собрал в свои ряды! Мой кузен — мессия…
Она протискивалась сквозь толпу следом за Джамбо, направляясь в глубь пещеры. Вскоре путь им преградила стена каменных обломков и сосулек-сталактитов. Над головой, в местах, откуда вывалились эти глыбы, зияли пустоты. Впрочем, пещера была древней-древней, и последний обвал произошел здесь много лет — или веков — назад. Так что бояться нечего. Но все равно от страха у нее захватывало дух. Здесь почти не было света. Она никогда раньше не страдала клаустрофобией, так что зачем начинать сейчас? Ведь это только от виртуальности у нее по коже бегают мурашки, правда?
Подойдя поближе к завалу, она услышала громкие голоса. Джамбо вдруг замер, прислушиваясь. Перед стеной циклопической кладки о чем-то спорили пятеро мужчин. Трое из них были в хламидах. Эти трое что-то требовали, а двое других, один из которых держал в руках круглый щит и устрашающего вида копье, отказывали. Предметом их спора было, судя по всему, темнеющее в завале отверстие прохода.
— Что происходит? — шепотом спросила она.
— Шш! — откликнулся Джамбо. Не прошло и минуты, как трое в хламидах повернулись и, сердито бормоча что-то, поплелись обратно к остальным. Двое остались на месте.
— Похоже, — негромко проговорил Джамбо, — что наш преподобный друг не желает, чтобы его тревожили. Эти похожие на монахов парни — жрецы. Кажется, Тиона. Давайте посмотрим, сможем ли мы добиться большего.
Он снова повел ее вперед и, минуя трех раздосадованных жрецов, направился к двоим часовым.
— Они не очень-то похожи на комитет по торжественной встрече, — пробормотала Алиса.
— Они просто отгоняют всякую шваль. Они не посмеют отказать настоящей леди.
Алиса не была уверена, что похожа сейчас на настоящую леди. Несколько последних дней не улучшили ни ее прически, ни цвета лица; она была закутана в тяжелые, намокшие меха, из-за которых от нее пахло псиной. При виде ее часовые не вытянулись по стойке «смирно».
Еще на ходу Джамбо начал объяснять что-то и продолжал говорить, проходя мимо часовых… вернее, пытаясь пройти. Он был остановлен острым наконечником копья. Тон его голоса изменился, хотя в нем продолжала сквозить надменность пришельца.
Копье не шелохнулось. Второй часовой буркнул что-то в ответ.
Джамбо повторил попытку, на этот раз более мягким тоном. Не помогло. Его харизма не действовала. Эта новость явно застала его врасплох.
— Вы забыли надеть старый школьный галстук, — фыркнула Алиса и мысленно хлопнула себя по рукам за бестактность.
Джамбо смерил ее кислым взглядом.
— Меня так и подмывает превратить их обоих в тыквы.
— Эмоциональная реакция… А что, вы разве можете?
— Только в полночь. — Он снова пустился в долгие, тихие объяснения. На этот раз он добился более или менее вежливого ответа. В нем даже слышались нотки сожаления, и все же это был явный отказ.
Тут из темноты появился третий человек. Невысокий, светловолосый, он на первый взгляд показался Алисе совсем мальчиком. Потом она заметила, что на спине у него тоже висит щит. Копья у него не было, но по поведению часовых она поняла — он здесь главный.
Джамбо начал все снова, и на этот раз Алиса услышала свое собственное имя и другие: Урсула, Капитан и Джамбо. Ему приходилось упрашивать, а он не любил этого. Что-то из того, что он говорил, произвело-таки впечатление на юнца, тот рявкнул какой-то приказ, и один из часовых, у которого не было щита, повернулся и исчез в отверстии между большими валунами.
Это был какой-никакой, но успех. В результате этого в полумраке остались стоять четверо: двое бдительных и неумолимых часовых, один переминающийся с ноги на ногу в холодной ярости Джамбо и одна Алиса, отчаянно старающаяся не показать, насколько ее забавляет все происходящее.
— Куда мы пытаемся проникнуть? — спросила она.
— Хррмф! Там, за этим завалом, еще пещера. Я спал там много раз. Путники всегда выбирают ее, там уютнее. Тепло зимой и прохладно летом. Экзетер прячется именно там.
Джамбо снова замолчал. Минуты тянулись медленно-медленно. Паломники во внешней пещере затянули какую-то песню. Тональность показалась Алисе странной, но ритм был достаточно боевым, чтобы служить местным эквивалентом «Вперед, Воинство Христово». Неужели Эдвард еще не научил их школьным песням из Фэллоу?
— Есть и другие пути через этот мусор, — буркнул Джамбо.
— Терпение! — успокаивающе сказала она. — Не забывайте, он ведь знаменитость. Он не может позволить, чтобы ему докучали все время.
В проеме мелькнул свет. Из расселины показался факел, а за ним — державшая его женщина. Она остановилась, разглядывая просителей.
— Привет, Джамбо. Добрый вечер, мисс Прескотт. Меня зовут Урсула Ньютон.
— Очень приятно, — откликнулась Алиса, жмурясь от яркого света. — Собственно, я теперь миссис Пирсон. — Какая, черт возьми, разница? — Но, конечно, я все еще кузина Эдварда.
Тут полагалось бы вступить в разговор Джамбо, или миссис Ньютон сама должна была бы провести посетителей в святая святых. Вместо этого та продолжала стоять и по очереди пристально вглядываться в обоих. Алиса ощутила приступ раздражения. Она зашла так далеко, и что же, все зря?
— Капитан Смедли тоже с вами? — спросила она.
— Нет, он возвращается в Олимп. — Урсула Ньютон была мощного вида дамой в толстом шерстяном плаще местного покроя. Волосы ее были острижены необычно коротко. Держалась она с явным подозрением. — Вы простите меня, если я задам вам пару вопросов?
— Черт подери, Урсула! — не выдержал Джамбо. — Какой бес в тебя вселился?
— Благоразумие. — Она нацелила свой испытующий взгляд на Алису. — Скажите, миссис Пирсон, кто такая была Будджа?
— Кто? — Боже милостивый! — Нянька Эдварда в Ньягате.
— А Пятнашка?
— Детеныш леопарда, мы его пытались приручить как-то, без особого…
— Неверный ответ!
Мгновение Алиса, не веря в происходящее, просто смотрела на женщину. Потом спохватилась.
— О! Это еще Джулиан Смедли, он был национальным чемпионом по прыщам.
Урсула заметно расслабилась. Впрочем, улыбка ее не стала от этого намного добрее.
— Спасибо. Поймите, Освободителю приходится быть очень осторожным, а ваш приезд стал для него полной неожиданностью.
— О, так, значит, он теперь Освободитель, да? — засмеялся Джамбо. — Урсула, дорогая, так ты теперь перешла на другую сторону?
Глаза ее сузились.
— Не совсем. Я до сих пор считаю, что он сделал серьезную ошибку, начав этот крестовый поход. Что ж — что сделано, то сделано, я верю в то, что все это нужно провернуть как можно быстрее. А ты?
— И я. Мы пришли вовсе не для того, чтобы пытаться уговорить его отказаться от этого, что бы ты там ни наговорила Экзетеру. У нас для него интересные новости.
— Тогда миссис Пирсон может передать их ему. Тебя, Джамбо, он видеть не хочет.
— Я понимаю. — Что ж, он принял эту новость, как и подобает джентльмену, но даже в неверном свете факела было видно, как он покраснел.
— Передай ему мои лучшие пожелания, ладно? — Он повернулся и пошел прочь, прежде чем Алиса нашлась что сказать. Как ужасно!
Урсула сделала Алисе знак следовать за ней. Подняв факел повыше, она первой шла по узкой, полого уходящей вниз тропе. Камни придвинулись ближе, угрожающе нависая над головой, словно насмехаясь над ее клаустрофобией. Пол был неровным.
— Я приношу свои извинения за эти инквизиторские меры, — сказала Урсула не оборачиваясь. — Палата послала к нему живые бомбы замедленного действия. Ваше появление здесь было таким неожиданным, что я настояла, чтобы он принял некоторые меры предосторожности.
— И присутствие Джамбо совершенно нежелательно. — Алисе надо будет переговорить с Эдвардом на этот счет, так сказать, навести мосты. — Конечно. Это можно понять. Кстати, что это за живые бомбы с часовым механизмом? Надеюсь, у них из ушей не торчат фитили?
— Боюсь, все не так просто. Это люди, порабощенные маной, чтобы убить Освободителя. Если это вас утешит, я могу сказать, что не обнаружила никакого заклятия ни на вас, ни на Джамбо, но это ничего не значит. Только самое примитивное заклятие можно обнаружить просто так.
— Ну, уверяю вас, я действительно его кузина. Только что из Англии. Я здесь в отпуске, как бы странно это ни казалось.
Миссис Ньютон иронически фыркнула.
— Ну и выбор, однако, у вас мест для отпуска! Здесь придется протискиваться. Смотрите под ноги. — Она подняла факел выше. Тропа пошла круче вниз, и Алисе пришлось чуть отстать, остерегаясь жара факела.
Ее провожатая остановилась и обернулась.
— Почти пришли, — негромко проговорила она. — Последняя просьба: миссис Пирсон, пожалуйста, не подходите к своему кузену близко. Его телохранителям приказано останавливать любого, кто попробует прикоснуться к нему. Они могут быть не совсем вежливы.
Вся эта ерунда начинала надоедать Алисе.
— Разве живой бомбе необходимо дотрагиваться до него, чтобы убить?
— Возможно, и нет, но это самый простой путь разрядить магический заряд. Именно так действуют Жнецы Зэца. Вы сами можете даже не догадываться, что на вас наложено заклятие. — Говоря эту невероятную чушь, Урсула Ньютон оставалась абсолютно серьезной. — В вас могут заложить неодолимое желание прикоснуться к нему и потом исполнить какой-нибудь смертельный ритуал, хотя вам он и покажется совершенно невинным.
— Я буду изо всех сил стараться не распускать руки.
— Вполне разумное решение. Прошу вас, идите за мной.
Как и говорил Джамбо, в пещере было значительно теплее. Лето надолго сохранялось здесь, в недрах горы, да и виртуальность под каменными сводами ощущалась сильнее. Потом впереди забрезжил слабый свет, и Алиса поняла, что спускается в большую подземную пустоту, которую вполне можно было считать отдельной пещерой. Судя по всему, ее давно обжили; на полу валялись щепки и клочья коры. В центре размещался очаг из потемневших камней, окруженный низкими плоскими камнями для сидения. За ними виднелись охапки пожухлой листвы и бесформенные груды тыквенных бутылей и дров.
У костра сидели человек пять или шесть; в пляшущем свете костра они казались призраками. Эдвард сидел в самой середине и негромко говорил что-то внимательно слушавшим его подданным. Он казался усталым, но держался молодцом — это после такого-то представления!
При виде ее все повскакивали с мест, но она смотрела только на высокого мужчину в монашеском одеянии. Да, ей хотелось броситься и обнять его, но что же здесь зловещего? Просто нормальная реакция при встрече с единственным оставшимся в живых родственником, да еще после долгой разлуки. Ее остановили только настороженные взгляды, которые исподтишка бросали на нее эти люди.
— Алиса!
— Эдвард! Как здорово снова видеть тебя!
— И тебя тоже. Э… ты не присядешь?
Она шагнула к плоскому камню с наброшенным на него клочком шкуры. Подождав, пока она сядет, вернулись на свои места и остальные. Урсула Ньютон осталась стоять.
Все молчали. Эдвард уставился на Алису так, словно она призрак, или Чаша Святого Грааля, или сам король Георг, и у нее язык тоже отказывался шевелиться. Столько всего нужно было сказать, что оба не знали, с чего начать. Она почти физически ощущала невидимую стену недоверия между ними.
Норфолк казался ей теперь таким далеким.
Она первая справилась со своим голосом.
— Я здесь не по делу, Эдвард. Просто в отпуске. Я не несу ничьих знамен. Как забавно, ты совсем не изменился! — Вблизи борода была не так уж и страшна, да и вообще это была скорее не борода, а грубая щетина. С патриархальной бородой, как у Теннисона, он казался бы персонажем из студенческой постановки.
За спиной ее хрипло кашлянула Урсула.
— Ну, я оставлю вас, ладно?
Охрана — трое мужчин и одна женщина — не понимала по-английски. Должно быть, Урсула ушла, но Алиса даже не обернулась, чтобы посмотреть.
— Извини за все эти плащи и кинжалы, — проговорил Эдвард. — Урсула…
— Все правильно. Я не в обиде.
— Ты похудела. Как у тебя, все в порядке?
— Спасибо, замечательно. — С учетом обстоятельств, разговор их был прямо-таки банальный. Было потрясающе снова видеть его. В глазах отчаянно щипало. — А ты?
Он тоскливо улыбнулся ей через костер.
— Я так соскучился по дому! Расскажи мне про Англию…
45
Свободные затянули новый гимн. Элиэль опять не знала слов, и потом, у нее все равно не было настроения славить Неделимого. Она до сих пор сопротивлялась мысли о том, что боги, в которых она верила всю свою жизнь, могут быть самозванцами. Костер догорал, но она уже согрелась, хоть и оставалась голодна — все свои припасы они съели еще вчера. По пещере прошел Носитель Щита, обещая, что пищу будут раздавать совсем скоро, значит, ей придется сидеть еще, съежившись, одной в толпе орущих верующих, разрываясь между убеждениями и тем, что видела сама.
Старый Пиол присел на камень рядом с ней. Она искоса посмотрела на него, не уверенная в том, хочет ли она его общества.
Он улыбнулся — перед ней сидел не наивный мечтатель, а гений, знаток человеческих сердец, способный раскрыть эти сердца и заставить их звенеть перезвоном серебряных слов.
— Говори, — сказал он. — Первое, что надо делать со сложностями, — это выстроить их по степени огорчительности.
— Они все огорчительные. — И некоторых она не может поведать даже Пиолу. — Кто такой Д'вард? Человек он или бог?
— Ты сама сказала толпе, что он чуть не умер однажды. Если ты веришь в это, ты должна верить в то, что он человек.
— Да, он был человеком тогда, — согласилась она. — Но в те дни он не разгуливал, творя чудеса… по крайней мере так, как делает это сейчас.
Пиол кивнул, терпеливо ожидая.
— Я не могу верить разом ему и Пятерым, ведь нет?
— Обоим не можешь, нет.
— Но Тион тоже исцеляет калек!
— Д'вард называет это колдовством.
— А Тион может назвать колдовством то, что делает он. Чьим словам верить?
Пиол потер седую бровь.
— Тогда подумай о других доказательствах.
Это было ясно и так, хотя она и не задумывалась об этом. На что это он намекает?
— А ты сам кому веришь?
Пиола трудно было застать врасплох. Он улыбнулся своей беззубой улыбкой.
— Скажу потом. Я не собираюсь думать за тебя.
Она состроила ему рожицу.
— Их слова уравновешивают друг друга, и их чудеса тоже. Тогда что еще может иметь значение? Ну? Какие еще доказательства у нас есть?
Возможно, он не собирался давать ей прямого ответа, но его вообще избавили от необходимости отвечать, ибо к их костру подошел Носитель Щита, собиравший деньги. Он не говорил ничего, поскольку люди в пещере продолжали петь. Мало кто нашел по нескольку монет для него; большинство только с досадой качали головой, показывая, что им нечего предложить. Элиэль тоже ничего не дала. Она носила на поясе целое состояние, но не собиралась показывать его на глазах у стольких любопытных в этой темной пещере. Носитель Щита улыбнулся и пошел дальше.
И вот еще что: Д'варда тревожила погода. Ему нужны деньги на одежду и пропитание своих последователей. У нее были деньги. Вся загвоздка в том, сможет ли она заставить себя отдать столько, даже Д'варду?
Пиол ждал.
— Что ты будешь делать завтра, Элиэль? Теперь ты можешь стать актрисой, великой актрисой. Если честно, у тебя всегда было больше сценического таланта, чем музыкального. Так что, останешься с Освободителем или пойдешь искать удачи дальше?
— В этом-то и вопрос, гусь ты старый! Не так важно то, во что я верю, — пока я решу это, годы пройдут. Что я хочу знать — так это что мне делать!
— Отлично. Уже ближе.
Она обдумала, не свернуть ли ему его старую шею. Само собой разумеется, нежно.
— А ты? Что собираешься делать ты?
— Я? О, я пойду со Свободными. Не важно, верю я Д'варду или нет, то, что он делает, — это самое потрясающее из того, что я видел за свою жизнь. Я пойду с ним в Тарг и сам увижу успех или провал пророчества. — Пиол вздохнул и сжал ее руку своими холодными пальцами. — Но я старик, мне осталось немного. На твоем месте я бы не стал делать такой выбор — это может оказаться очень опасным. Если я останусь цел, попробую записать все, что случится. — Он помолчал немного, потом усмехнулся. — Может, сделав это, я и пойму, во что я верю на самом деле, а?
Ясное дело, он знал это и сейчас, только не хотел говорить.
Конечно, в Тарге все станет понятно, но Элиэль не могла ждать так долго. Она не могла жить в такой неопределенности. Ей надо принять решение, и как можно скорее. Прямо сейчас! Идти за Д'вардом или своим путем? Д'вард советовал ей уходить. Он явно не жаждал ее общества. Это с одной стороны. Она не посмеет вернуться в Юрг, в лапы к Тигурб'лу Прыщу. Это с другой. Судя по всему, Д'вард обходил города стороной, так что скорее всего он срежет путь по Юргвенлу, направившись прямо в Мапвейл. Так рискнуть она еще могла. Или ей лучше вернуться в Ниол и поискать работы там, как и предлагал Пиол?
— Я не могу решить! — простонала она. — Какие еще доказательства ты знаешь?
— Дела, разумеется. Суди людей по поступкам, а не по словам.
— Чудеса? Колдовство?
— Что еще делают они, кроме чудес?
Элиэль вздрогнула.
— Ты имеешь в виду Зэца? Жнецов? — Она никак не могла представить себе, чтобы Д'вард посылал Жнецов убивать людей. — Дай мне хоть ниточку, Пиол!
Он вздохнул.
— Девушкам положено обращаться со своими сложностями к матерям. Боюсь только, твоя не очень-то помогла бы тебе, даже если бы еще, жила.
Элиэль поперхнулась.
— Ты ее знал? Я думала, все это было до того, как ты вступил в труппу.
— Нет. Как раз вскоре после этого. Мы две недели прочесывали весь Юрг в поисках ее — мы и все наши друзья. Мы не нашли ее нигде. Нигде! И потом она вдруг как с неба свалилась — вошла в дверь дома, где мы жили тогда.
— Уже без ума? Без ума от любви бога?
— Без ума от кого-то. Все, что она говорила с тех пор, — это: «Он меня поцеловал!»
— Он делал не только это!
— Возможно, но все, что она запомнила, — это его первый поцелуй. С тех пор и до самого дня твоего рождения она не говорила больше ничего. О чем бы мы ее ни спрашивали, чем бы ни угрожал ей твой дед, все, что она отвечала нам, было: «Он меня поцеловал!» Мечтательно так… Она не была несчастна. Она то и дело пыталась уйти и слонялась вокруг его храма, и мы, конечно, старались не пускать ее или уводили, если она все-таки ускользала из-под нашего надзора. А после того, как родилась ты, она вообще перестала говорить. Роды были не тяжелыми, но они убили ее. Нет, они ее освободили. Она ждала только твоего появления, а потом, когда дело было сделано, ее уже ничто не удерживало.
— Кен'т!
— Ну, сама она этого не говорила, да и Тронг ни за что бы не признал, что бог способен на такое.
Элиэль крепко-крепко зажмурилась, чтобы не дать выхода слезам.
— Д'вард никогда…
Она осеклась на полуслове.
Д'вард никогда бы не совершил такого чуда — или колдовства, как это ни называй. По телу ее пробежала дрожь отвращения. Кто ее мать: женщина, зачахшая из-за любви бога, или женщина, порабощенная отравленным поцелуем?
Похотливый Кен'т. Убийца Зэц. Распутная Оис с ее священным борделем. Или Гим Скульптор, чья красота завоевала ему право представлять Юношу при раздаче наград в храме Тиона? Через два года родители все еще надеялись найти его.
— Верь делам, не речам! — твердо повторил Пиол.
Если боги убивают людей или причиняют им боль, значит, это плохие боги. Она благодарно сжала его руку.
Старый Пиол присел на камень рядом с ней. Она искоса посмотрела на него, не уверенная в том, хочет ли она его общества.
Он улыбнулся — перед ней сидел не наивный мечтатель, а гений, знаток человеческих сердец, способный раскрыть эти сердца и заставить их звенеть перезвоном серебряных слов.
— Говори, — сказал он. — Первое, что надо делать со сложностями, — это выстроить их по степени огорчительности.
— Они все огорчительные. — И некоторых она не может поведать даже Пиолу. — Кто такой Д'вард? Человек он или бог?
— Ты сама сказала толпе, что он чуть не умер однажды. Если ты веришь в это, ты должна верить в то, что он человек.
— Да, он был человеком тогда, — согласилась она. — Но в те дни он не разгуливал, творя чудеса… по крайней мере так, как делает это сейчас.
Пиол кивнул, терпеливо ожидая.
— Я не могу верить разом ему и Пятерым, ведь нет?
— Обоим не можешь, нет.
— Но Тион тоже исцеляет калек!
— Д'вард называет это колдовством.
— А Тион может назвать колдовством то, что делает он. Чьим словам верить?
Пиол потер седую бровь.
— Тогда подумай о других доказательствах.
Это было ясно и так, хотя она и не задумывалась об этом. На что это он намекает?
— А ты сам кому веришь?
Пиола трудно было застать врасплох. Он улыбнулся своей беззубой улыбкой.
— Скажу потом. Я не собираюсь думать за тебя.
Она состроила ему рожицу.
— Их слова уравновешивают друг друга, и их чудеса тоже. Тогда что еще может иметь значение? Ну? Какие еще доказательства у нас есть?
Возможно, он не собирался давать ей прямого ответа, но его вообще избавили от необходимости отвечать, ибо к их костру подошел Носитель Щита, собиравший деньги. Он не говорил ничего, поскольку люди в пещере продолжали петь. Мало кто нашел по нескольку монет для него; большинство только с досадой качали головой, показывая, что им нечего предложить. Элиэль тоже ничего не дала. Она носила на поясе целое состояние, но не собиралась показывать его на глазах у стольких любопытных в этой темной пещере. Носитель Щита улыбнулся и пошел дальше.
И вот еще что: Д'варда тревожила погода. Ему нужны деньги на одежду и пропитание своих последователей. У нее были деньги. Вся загвоздка в том, сможет ли она заставить себя отдать столько, даже Д'варду?
Пиол ждал.
— Что ты будешь делать завтра, Элиэль? Теперь ты можешь стать актрисой, великой актрисой. Если честно, у тебя всегда было больше сценического таланта, чем музыкального. Так что, останешься с Освободителем или пойдешь искать удачи дальше?
— В этом-то и вопрос, гусь ты старый! Не так важно то, во что я верю, — пока я решу это, годы пройдут. Что я хочу знать — так это что мне делать!
— Отлично. Уже ближе.
Она обдумала, не свернуть ли ему его старую шею. Само собой разумеется, нежно.
— А ты? Что собираешься делать ты?
— Я? О, я пойду со Свободными. Не важно, верю я Д'варду или нет, то, что он делает, — это самое потрясающее из того, что я видел за свою жизнь. Я пойду с ним в Тарг и сам увижу успех или провал пророчества. — Пиол вздохнул и сжал ее руку своими холодными пальцами. — Но я старик, мне осталось немного. На твоем месте я бы не стал делать такой выбор — это может оказаться очень опасным. Если я останусь цел, попробую записать все, что случится. — Он помолчал немного, потом усмехнулся. — Может, сделав это, я и пойму, во что я верю на самом деле, а?
Ясное дело, он знал это и сейчас, только не хотел говорить.
Конечно, в Тарге все станет понятно, но Элиэль не могла ждать так долго. Она не могла жить в такой неопределенности. Ей надо принять решение, и как можно скорее. Прямо сейчас! Идти за Д'вардом или своим путем? Д'вард советовал ей уходить. Он явно не жаждал ее общества. Это с одной стороны. Она не посмеет вернуться в Юрг, в лапы к Тигурб'лу Прыщу. Это с другой. Судя по всему, Д'вард обходил города стороной, так что скорее всего он срежет путь по Юргвенлу, направившись прямо в Мапвейл. Так рискнуть она еще могла. Или ей лучше вернуться в Ниол и поискать работы там, как и предлагал Пиол?
— Я не могу решить! — простонала она. — Какие еще доказательства ты знаешь?
— Дела, разумеется. Суди людей по поступкам, а не по словам.
— Чудеса? Колдовство?
— Что еще делают они, кроме чудес?
Элиэль вздрогнула.
— Ты имеешь в виду Зэца? Жнецов? — Она никак не могла представить себе, чтобы Д'вард посылал Жнецов убивать людей. — Дай мне хоть ниточку, Пиол!
Он вздохнул.
— Девушкам положено обращаться со своими сложностями к матерям. Боюсь только, твоя не очень-то помогла бы тебе, даже если бы еще, жила.
Элиэль поперхнулась.
— Ты ее знал? Я думала, все это было до того, как ты вступил в труппу.
— Нет. Как раз вскоре после этого. Мы две недели прочесывали весь Юрг в поисках ее — мы и все наши друзья. Мы не нашли ее нигде. Нигде! И потом она вдруг как с неба свалилась — вошла в дверь дома, где мы жили тогда.
— Уже без ума? Без ума от любви бога?
— Без ума от кого-то. Все, что она говорила с тех пор, — это: «Он меня поцеловал!»
— Он делал не только это!
— Возможно, но все, что она запомнила, — это его первый поцелуй. С тех пор и до самого дня твоего рождения она не говорила больше ничего. О чем бы мы ее ни спрашивали, чем бы ни угрожал ей твой дед, все, что она отвечала нам, было: «Он меня поцеловал!» Мечтательно так… Она не была несчастна. Она то и дело пыталась уйти и слонялась вокруг его храма, и мы, конечно, старались не пускать ее или уводили, если она все-таки ускользала из-под нашего надзора. А после того, как родилась ты, она вообще перестала говорить. Роды были не тяжелыми, но они убили ее. Нет, они ее освободили. Она ждала только твоего появления, а потом, когда дело было сделано, ее уже ничто не удерживало.
— Кен'т!
— Ну, сама она этого не говорила, да и Тронг ни за что бы не признал, что бог способен на такое.
Элиэль крепко-крепко зажмурилась, чтобы не дать выхода слезам.
— Д'вард никогда…
Она осеклась на полуслове.
Д'вард никогда бы не совершил такого чуда — или колдовства, как это ни называй. По телу ее пробежала дрожь отвращения. Кто ее мать: женщина, зачахшая из-за любви бога, или женщина, порабощенная отравленным поцелуем?
Похотливый Кен'т. Убийца Зэц. Распутная Оис с ее священным борделем. Или Гим Скульптор, чья красота завоевала ему право представлять Юношу при раздаче наград в храме Тиона? Через два года родители все еще надеялись найти его.
— Верь делам, не речам! — твердо повторил Пиол.
Если боги убивают людей или причиняют им боль, значит, это плохие боги. Она благодарно сжала его руку.