Дункан Дэйв. Предназначение

   — Ну нет. Мастер, — заявил он, — ты выпьешь со мной эля. Мы должны с тобой повеселиться. Мореход — три кружки среднего!
   Томияно сразу сбавил тон, его нахальная улыбка исчезла.
   Показав рукой в сторону бака, Уолли пригласил:
   — Пройдем, Мастер Полини, — сказал он, — прихвати с собой и Его Высочество.

Глава 2

   Менестрели этого Мира пели множество баллад и героических песен о смелых героях и хитроумных девах, о чудовищах и колдунах, о щедрых богах и королях, но одного персонажа явно недоставало Шерлока Холмса. Замечание Уолли чуть не заставило Полини схватиться за меч. Томияно сотворил охранный знак Богини, потом расслабился, решив, что Лорд Шонсу снова взялся за свои штучки. Мальчик побледнел.
   — Нет, никакого колдовства. Мастер Полини! — успокаивающе сказал Уолли.
   — Только лишь опытный взгляд воина — так, наблюдение.
   Полини озадаченно посмотрел на своего подопечного, потом снова перевел взгляд на этого странного воина:
   — Наблюдение, милорд? Уолли улыбнулся:
   — Немногие наставники оденут Первого так хорошо. Еще реже Пятые берут Первых в подопечные, да ты и сам одет как человек высокого положения. Но пойдем дальше. Я заметил, что его лицевая метка уже зажила, а он так молод, что принять его клятву можно было бы только в виде исключения. Волосы его достаточно длинны, чтобы собрать их в хороший хвостик воина, значит, его приняли не меньше года назад, а только лишь сыновья воинов обычно становятся военными; кроме того, его отцовская метка показывает, что он сын жреца. Элементарно, Мастер Полини.
   Как правило, королевские дома основываются воинами, но королевское поприще весьма опасно. Ни один воин не смеет отказаться от вызова на поединок, тогда как жречество неприкосновенно. Сыновья королей обычно идут в жрецы.
   Полини принял эти аргументы и склонил голову в знак согласия.
   — Учись, — сказал он, поймав взгляд своего подопечного.
   Мальчик кивнул и благоговейно уставился на Седьмого.
   Доверие теперь было восстановлено. Уолли повел их прямо в дальний конец палубы, достаточно удаленный от гомона и суеты причала. Люк кормового трюма был все еще открыт, доски были сложены аккуратной стопкой, образуя подобие невысокой стенки, которая могла сойти за скамью. Но прежде чем сесть…
   — Представь его. Мастер.
   — Лорд Шонсу, позволь представить тебе моего подопечного Арганари, Первый.
   Где я мог слышать это имя, — подумал Уолли. Мальчик потянулся за своим мечом, потом вспомнил, что находится на корабле, и начал приветствие с гражданских жестов. Голос его был срывающимся, детским и до смешного немузыкальным, так что превращал утверждение в вопрос:
   — ..в любом из твоих благородных начинаний? Уолли заверил, что почтет за честь принять его услуги. Он усадил своих гостей на доски, сам же расположился на пожарной корзине за кормовыми ступенями. Из этого положения он мог наблюдать за ними, не теряя из виду сходни.
   Над ним торчали любопытные головы ребятишек. Мальчик оказался куда моложе, чем решил Уолли при первом взгляде. Уолли подумал о двух других Первых, которых он знал. Один из них, Матарро, был воином — морской крысой и во всем, кроме имени, походил на моряка. При этом он относился к своей должности очень серьезно, почитая за честь служить воином. Другим был пострел Катанджи, чьего скептического цинизма хватило бы и на человека в четыре раза его старше. Этот же парнишка не походил ни на одного из них. Он был явно возбужден мыслью, что Богиня провела его через полмира с далекого юга на север, и теперь он уже совсем недалеко от первого в веках сбора. Кроме того, он производил впечатление весьма здравомыслящего, что не соответствовало его годам.
   Посетители молча сидели на досках, дожидаясь, когда Седьмой соизволит заговорить.
   — У тебя что-то случилось. Мастер Полини? — начал Уолли. — Могу я помочь?
   — Ничего серьезного, Лорд Шонсу, но… Мне бы не хотелось говорить об этом.
   — Ну тогда я догадаюсь! — Назойливость была прерогативой Седьмых. — Вы идете из храма?
   Полини привстал, снова схватившись за меч. С трудом заставил он себя сесть, не сводя глаз с говорившего.
   Уолли успокаивающе улыбнулся:
   — Ты, конечно, прав, предполагая колдовство. Колдуны могут изменять метки на лбу, так что любой мужчина, любая женщина могут оказаться колдунами. Я, однако, нет.
   Он с беспокойством подумал, не заметили ли они эту проклятую материнскую метку, которой Бог наградил его левое веко. Это создало бы серьезные проблемы.
   — Я могу только поразмышлять на тему, что мог бы делать честный человек, оказавшийся в твоем положении.
   У Полини было лицо честного человека. Вероятно, наставником принцу выбрали достойнейшего в дворцовой гвардии — в нем чувствовался сильный характер. Парень был в хороших руках.
   — По некоторым причинам вам нужно было попасть на корабль. С вами была большая свита воинов, раз вы сопровождали принца. Богиня потребовала их на сбор, и вот вы здесь.
   Полини и Арганари согласно кивнули, не находя слов от восхищения проницательностью воина, что польстило самолюбию Уолли.
   — Ты оказался перед дилеммой — долгом перед Блаженнейшей и долгом перед принцем. Твоим решением было отправить остальных воинов на сбор, самому же попытаться вернуть мальчика домой. В такой ситуации я бы отправился в храм, прося у Нее разрешения доставить его обратно в безопасности, заверяя, что сам немедленно возвратишься после этого на сбор. Кроме того, я думаю, следовало бы пообещать привести за собой еще воинов.
   Полини взглянул на мальчика, оба при этом улыбнулись.
   — Убийственно! — провозгласил Первый.
   — Твоя проницательность соответствует твоему рангу, милорд? — спросил Арганари.
   Снова этот идиотский вопрос. К тому же речь слишком цветиста для его лет.
   Появился сам Томияно с подносом. Поставив перед каждым гостем кружку, он изогнулся в низком поклоне. Уолли заподозрил в этом какой-то подвох.
   — Пусть укрепит Она ваши руки и обострит ваши глаза! — провозгласил он, поднимая свою кружку.
   — Твои так же! — хором отозвались остальные, и все трое выпили.
   Уолли поперхнулся, задохнулся и выплюнул. Его пиво было нестерпимо соленым. Он повернулся вслед удаляющейся спине Томияно и поймал улыбки моряков, стоявших сзади, — это был ему урок не унижать достоинства капитана перед путешественниками! Уолли выплеснул пиво, сплюнул и смущенно объяснил этот спектакль присутствующим, которые снова смотрели на него озадаченно.
   — Вы знаете о том, что воинов — морских крыс учат пикироваться с воинами?
   — Я слышал об этом, — кивнул Полини. — Это оскорбительно.
   — Вовсе нет, — возразил Уолли. — Я хотел бы объяснить, почему должен простить моему другу его выходку. На палубе своего корабля этот человек занимает положение не ниже Пятого или даже Шестого, как воин.
   Глаза Пятого удивленно раскрылись:
   — Ты шутишь, милорд?
   — Совсем нет! На земле он, конечно, сразу теряет все свои привилегии, хотя не уронит своего достоинства, если пройдется пешком. Но гражданским этого рода позволено больше.
   Это объяснение потрясло воинов.
   — Я расцениваю это как предупреждение, Мастер Полини. Ну а теперь расскажите мне, что заставило вас выбрать именно этот корабль?
   Вернувшись к своим проблемам, Полини помрачнел:
   — Он показался мне более ухоженным, милорд. Уолли согласно кивнул:
   — Не хотите ли совет?
   Конечно, кто откажется выслушать Седьмого.
   — Ваша внешность весьма презентабельна. Мастер. Посреди Реки свидетелей не найдешь, а все моряки немного пираты. Почему бы вам не сменить одежду, чтобы не вводить их в искушение?
   — Благодарю за совет, — вспыхнул Полини. Тем не менее он ему, конечно, не последует. Полини не мог представить, как он появится в Пло без щегольского килта, перевязи и сапог.
   — Кроме того, вы можете смело отправляться на сбор. Большинство воинов там будут свободны. Вряд ли среди них найдутся такие, как Новичок Арганари.
   Ответом ему было молчание. Мальчик нахмурился.
   — Теперь я вижу, что неправильно выбрал корабль, милорд, — сменил тему Полини. — Очевидно, что Богине потребуются твои ценные услуги на Ее сборе. Ты ведь плывешь в Каср?
   Теперь была очередь Уолли почувствовать себя неуютно.
   — Не совсем так. Я плаваю в этих водах уже две недели с тех пор, как услышал о сборе. Бог послал попутный ветер, когда корабль вышел из Ова, но Богиня не наложила Своей руки, чтобы повернуть корабль.
   На лице Полини было написано предельное изумление. Богиня не принимает Седьмого?
   — Тем не менее мы тут неплохо проводим время, — сказал Уолли. — Где-нибудь на следующей неделе, может, и попадем в Каср.
   — В таком случае, ты изучил эти воды, милорд? — заметил мальчик, и этот вопрос прозвучал в его устах утверждением.
   Теперь Уолли понял, в чем дело, — Арганари не умел правильно выбрать нужную интонацию. Он мог бы сделаться объектом насмешек, вздумай петь молитвы, а ведь даже королевские жрецы вынуждены заниматься этим. Вот почему он присягнул как воин, а не как жрец, — все остальные роды деятельности закрыты для королевских сыновей.
   — Я ознакомился с ними, Новичок. Видишь эти горы на юге? Они называются РегиВул, и город колдунов Вул лежит где-то среди них.
   Воины посмотрели в указанную сторону поверх сверкающей воды. Над низкой линией далекого берега синели пики, дрожавшие в жарком мареве. Облако вулкана еще держалось над ними.
   — Река огибает РегиВул. Левый берег, находящийся внутри петли, занят колдунами, всего их городов семь. Туда не ступишь, не рискуя немедленно погибнуть.
   — Так это правда? — спросил Полини. — В южных горах Пло бытуют легенды о колдунах, но я не верил в них, пока не попал сюда и не услышал о сборе.
   Холийи, очень тощий моряк, с кривой усмешкой принес Уолли еще пива. Уолли поблагодарил его и смыл противный привкус во рту.
   — Да, все правда. Этот корабль побывал во всех четырнадцати городах петли, но, честно признаюсь, я прятался в каюте, когда мы были в колдовских портах.
   Полини был шокирован, хотя старался этого не показать.
   — Значит, они так опасны, как о них говорят местные?
   — Может, больше того, — заверил его Уолли. — Один из них убил человека прямо здесь, на палубе. Колдуны могут убивать на расстоянии. Им можно противопоставить только скорость, брошенный нож в этом случае — лучшее оружие, чем меч.
   Его слушатели ужаснулись бы, узнав, что он прячет в сапоге нож и тренируется с ним ежедневно.
   Он не стал также показывать им дыры, оставленные в планшире мушкетными пулями.
   — Но они ведь не невидимки? — воскликнул Арганари, отирая пиво с губ. — Местные говорят о том, что их посетили воины.
   — Уже говорят? — сказал Уолли. — Перескажи мне.
   Мальчик просиял и принялся весьма смешно исполнять балладу, хотя на жестком лице Полини явственно рисовалось сомнение.
   — В Ове, милорд. Две недели назад. Говорят, что воины с корабля атаковали банду колдунов, выдержав их громы и молнии. Они загнали их в фургон и перерезали этих нечестивцев. Вели их Седьмой и очень молодой рыжеволосый Четвертый, милорд. Нам говорили, что они могли бы захватить и саму злодейскую башню, взяв город, да только… Седьмой.., решил.., не делать этого.
   Ужас застыл на его юном лице.
   Стали слышны шум и крики с причала; белые птицы парили по ветру. На соседнем корабле пронзительно скрипела мачта.
   Седьмые вообще редки, и встречаются не чаще квадратных яиц. Они не прощают намеков на трусость. Полини замер, очевидно, гадая, какую реакцию вызовут слова его подопечного.
   — Я уверен, что у него была на то веская причина, милорд, — шепотом сказал мальчик.
   — Возможно, — бросил Уолли. Ему казалось, что в этом примитивном Мире новости не могут разлетаться быстрее голубей колдунов, большинство же из них вряд ли могло расходиться вообще. Известие о битве при Ове уже разнеслось по всей Реке, а значит, и по всему Миру — история о воинах, сразившихся с колдунами, рыжеволосом Четвертом и черноволосом Седьмом, которые отозвали своих солдат, когда победа была почти уже одержана. Это создавало новую проблему вдобавок к уже имеющимся — и про нее он не мог сказать, что она ему не нравится.
   Прервав молчание, он улыбнулся и сказал:
   — Эта история заключает в себе больше, чем досужие россказни докеров. Ему ответили хором:
   — Конечно, милорд.
   — Конечно, милорд.
   В этот момент на сходнях появился Ннанджи, увидел сборище и решительно двинулся к нему. На лице его сияла всегдашняя невозможная улыбка, которая на этот раз была даже еще шире, возможно, из-за его занятий на берегу. Он был высок, молод, долговяз и обладал невероятно рыжими, по меркам Людей, волосами. Одет он был в оранжевый килт Четвертого.
   Полини и Арганари молча переглянулись и поднялись.
   — Мастер, имею честь… — Уолли представил Ннанджи, Четвертого, подопечного и названого брата, а после соблюдения этих формальностей преподнес сюрприз Ннанджи, представив ему Первого.
   — Арганари? — Ннанджи сморщил нос, как делал всегда размышляя. — Один из великих героев носил это имя.
   — Мой предок, Адепт.
   Ннанджи принял это заявление за вопрос и озадаченно взглянул на него.
   — Основатель его королевского дома, — пояснил Уолли, направляя мысли своего подопечного в нужную сторону.
   Мальчик гордо кивнул.
   — Королевство Пло и Фекса, — сказал он. — Мой отец — святейший Арганари XIV, жрец седьмого ранга.
   Таким образом, этот Арганари старший сын. Проблемы Полини были куда более сложными, чем предполагал Уолли.
   — Он вошел во многие эпосы, — задумчиво произнес Ннанджи, — один из моих любимых начинается так…
   Где-то после двадцатой строчки Уолли положил ему на плечо руку, призывая остановиться, и предложил всем снова сесть.
   Ннанджи опустился на пятки позади Уолли и гостей.
   — Ну и, конечно, Арганари повел воинов из Ксо, — сообщил он. Потом взглянул искоса на Уолли и прибавил:
   — С топазовым мечом, четвертым мечом Чиоксина!
   Так вот почему ему было знакомо это имя!
   — Моим мечом! — воскликнул гордо Арганари.
   Ннанджи взглянул на меч мальчика и нахмурился.
   — Он не носит его, — пояснил Полини, — но это предмет гордости его дома; и когда он вступал в гильдию. Лорд Коллороно, рив дворцовой гвардии, посвятил ему этот меч. Он первый воин в династии со времен великого Арганари, так что это была весьма торжественная и грандиозная церемония.
   — Уверен, что ты постарался побыстрее забрать меч у него после ее окончания, — усмехнулся Уолли.
   Полини понимающе улыбнулся:
   — Лишь величайшие воины могут носить один из семи мечей, милорд.
   — Опиши нам четвертый, — с улыбкой сказал Ннанджи.
   Глаза мальчика гордо сверкнули:
   — На рукоятке страж — золотой василиск, держащий топаз. Василиск означает «Правосудие с милосердием», что является девизом нашего дома. На одной стороне клинка изображены воины, сражающиеся с чудовищами, на другой — девы, играющие с ними.
   — Это волшебное оружие, — подхватил Полини, радуясь возможности вставить свое слово в это замысловатое повествование. — Я проверял его — баланс, упругость — волшебные! Репутация Чиоксина хорошо подтверждается.
   Ннанджи, улыбаясь, повернулся к Уолли.
   — Что-то вроде этого? — спросил Уолли. Он обнажил свой меч и протянул его собеседникам.
   Рукоятка все это время находилась за его головой, не позволяя им как следует разглядеть оружие. Полини и Арганари задохнулись от удивления.
   — Седьмой! — закричал Арганари. — Сапфир и грифон! И рисунки совершенно такие же. Это действительно он? Я имею в виду — седьмой меч Чиоксина?
   — Возможно.
   Легендарный меч потряс воинов. Полини стал совершенно белым, а мальчик, наоборот, раскраснелся от возбуждения.
   — Но, милорд?.. — Краска еще больше залила лицо Арганари.
   — Да?
   — Шесть мечей знамениты.., но нет повестей о седьмом. Говорят, что Чиоксин отдал его Богине.
   — Так, может, история еще не окончена? — предположил Ннанджи, его ненормальная улыбка все еще крепко держалась на месте.
   Полини и Арганари задумчиво кивнули, зачарованно глядя на меч.
   — Грифон — символ королевской власти. Он значит — «Власть, осуществляемая мудро», — сказал мальчик, разглядывая стража меча.
   — Очень длинный клинок, — сказал Полини.
   — Попытаешь счастья? — спросил Уолли.
   — Конечно, нет, милорд!
   — Он отлично сохранился, — сказал мальчик странным голосом, как будто задавая вопрос. Мой меч весь в зазубринах и дырках, как будто что-то пролетело сквозь него. Ннанджи задумчиво кивнул.
   — Такую метку могла оставить колдовская молния.
   Полини и его подопечный обменялись взглядами. Потом мальчик снова принялся разглядывать меч.
   — Посмотри на поперечные штрихи, наставник. Это говорит о том, что Чиоксин был левшой. На всех его мечах, не исключая и седьмой, штриховка идет слева направо.
   — О чем это ты? — пробормотал Уолли, разглядывая то, что показывал мальчик. — Как Леонардо да Винчи? Спасибо, Новичок. Я не знал. Но ведь это не вредит ему, правда?
   Ннанджи улыбнулся.
   — Вы хотели бы знать, как я получил его, — сказал Уолли, убирая клинок в ножны. Он пожал плечами. — Законный вопрос. Мне вручил его Бог.
   Он отхлебнул пива.
   — А еще — заколку с сапфиром, и сказал, что Богиня дает мне задание.
   Теперь Полини понял, и на него это произвело сильное впечатление.
   — Ты должен стать предводителем сбора в Касре, милорд!
   — Может быть, — сказал Уолли. — Но если так, Она не торопится переносить меня туда. Может, это потому, что я должен был встретиться с вами? — Он взглянул на задумчиво кивнувшего Ннанджи.
   — С нами?
   — Я теряюсь в догадках, что может значить эта встреча, Мастер Полини. Странные вещи происходят иногда — со мной они случаются все время. Зачем мы встретились — обладатели мечей Чиоксина? Сбор может оказаться неплохой тренировкой для принца. В серьезный бой его, конечно, никто не пустит, чтобы не подвергать опасности.
   Арганари не мог скрыть своей радости.
   Но Полини покачал головой:
   — Я присягал охранять его и должен вернуть его домой. Если я не прав и Богиня хочет его — что ж, тогда мы встретимся на сборе.
   Свет погас в глазах мальчика. Принцев учат подчиняться долгу.
   — Адепт, — сказал он, — правда ли, что ты вел фургон против колдунов в Ове? Ннанджи улыбнулся.
   — Мы здорово покрошили их там! Четырнадцать убитых колдунов, — он предупреждающе взглянул на Уолли, чтобы тот не сказал «пятнадцать».
   Мальчик снял со своей головы заколку и протянул ее Ннанджи.
   — Лорду Шонсу дал его заколку Бог, — сказал он. — Возьми мою — мне не суждено попасть на сбор. Она принадлежала моему предку, тот носил ее на сборе в Ксо. Ты наденешь ее перед боем против злодеев?
   — Новичок, — строго сказал Полини, — эту заколку дал тебе твой отец. Она веками хранится в вашей семье. Ты не имеешь права отдавать ее первому встречному!
   — Но это не первый встречный! Это — герой!
   — Думаю, он прав, Новичок, — мягко сказал Уолли.
   Это, конечно, не меняло дела. Но Ннанджи, раздувшись от гордости, что его назвали героем, тоже подтвердил правоту наставника.
   Мальчик неохотно снова надел заколку.
   — Благодарим за гостеприимство, — сказал слова формального прощания Полини. — Теперь с твоего разрешения я поищу другой корабль, поменьше и без моряка-воина Шестого! — добавил он, откровенно скептически улыбаясь.
   Озадаченный и обеспокоенный Уолли позволил гостям уйти. Но тут на сходнях появилась Джия. Она по-прежнему оборачивалась, как все рабыни, в простое полотнище, но достоинства ее фигуры не могла скрыть никакая самая грубая одежда.
   Забыв на корабле об условностях Мира, Уолли протянул к ней руки, обнял и, повернувшись к гостям, сказал:
   — Джия, дорогая, это гости из твоего родного города. Мастер Полини и Его Высочество Принц Арганари.
   Воины уставились на полосу рабыни на лице Джии. Она тоже застыла, а потом упала на колени и прижалась лбом к полу.
   Первым пришел в себя Арганари. Он поднял ее и ласково сказал:
   — Я действительно вижу, что репутация Пло как родины красивейших женщин справедлива. — Это было очень любезное высказывание.
   Уолли миллион раз обругал себя за глупость.

Глава 3

   Мастер Полини быстро пошел к сходням, взяв своего подопечного за руку. Он был откровенно рад покинуть этот сумасшедший дом — «Сапфир» — с его ненормальным капитаном и непонятным Седьмым. Но когда, он оказался у сходней, Брота как раз поднималась на борт.
   Среди сухопутных воинов женщины попадаются редко. Толстых воинов вообще не бывает. Воин в пожилом возрасте, не расстающийся с мечом, — удивительное явление. Брота объединяла в себе все эти перечисленные качества. В своей необъятной красной робе, с седым хвостиком на голове и мечом за плечами, она производила неотразимый эффект. Уолли с удовольствием наблюдал за их встречей. Брота вынула меч и салютовала равному. Наверное, в лице Полини было что-то такое, что вызвало презрительную усмешку Броты. Как и ее сын-моряк, она недолюбливала сухопутные воинов.
   Полини еще не видел Маты! Эта девочка, обременявшая себя только двумя полосками ткани на теле, фехтовала получше многих мужчин.
   Уолли попросил прощения у Джии, проклиная себя за проявленную несдержанность, потом повернулся, чтобы рассказать начало истории Ннанджи, который все еще пребывал на седьмом небе оттого, что его, сына циновщика, принц назвал героем. Подошла Брота:
   — Надеюсь, мы отплываем сегодня, милорд? Уолли пожал плечами:
   — Если Богиня торопится, Она отправит нас. Ты не нашла товара?
   Брота возмущенно фыркнула:
   — Пф! Цены сумасшедшие.
   Катанджи уже прокомментировал цены в борделе. В денежных вопросах он был очень сведущим человеком. Теперь Уолли размышлял, не вызвал ли сбор роста цен на продовольствие. И на женщин. В Касре это должно сказываться заметнее, чем в Тау.
   Вообще здесь целый клубок проблем. Кто собирается оплачивать этот сбор? Возможно, большинство из прибывших — свободные мечи. Они могут повести себя достаточно буйно, и Каср превратится в опасное место для его жителей. Экономика Мира была примитивной: натуральный обмен. Полубог выразил свою милость к Уолли, вознаградив его сапфирами и объяснив это «необходимыми расходами». Возможно, это был намек на то, что Уолли должен руководить сбором. Но тогда почему его туда не пускают?
   Он бросил взгляд через портовую дорогу на ближайшие лавки торговцев.
   — Богиня часто в последнее время приводит к тебе выгодных торговцев, хозяйка, — сказал он. — Что они принесли?
   — Бычьи шкуры! — воскликнула Брота. — Отвратительная вещь! Я не хочу, чтобы мой корабль был полон вонючих шкур!
   — Шкуры? — повторил он задумчиво. Брота сразу поняла. Брота и золото обладали взаимным притяжением.
   — Шкуры? — эхом отозвалась она. Разговор приобретал оттенок монотонности.
   — Если мы придем в Каср.., если я возглавлю сбор — а это еще весьма значительное «если», — тогда, я думаю, шкуры станут там в цене.
   — Перевязи? Сапоги? — Она недоверчиво нахмурилась.
   — Нечто большее, я бы сказал.
   — Седельная кожа? Ты собираешься победить колдунов с помощью кожи, Шонсу?
   Он кивнул, улыбнувшись.
   Брота, приблизившись, внимательно посмотрела на него.
   — Колдуны выгнали из городов всех дубильщиков кож. Здесь есть какая-нибудь связь?
   — Ни малейшей.
   Брота насупилась. Потом развернулась, кликнула Мату и скатилась по сходням.
   Уолли огляделся. С радостью увидел, что Катанджи снова появился на палубе и был теперь уже не так бледен. Уолли окликнул его.
   — Получше себя чувствуешь? — спросил он. Парень одарил его невозможной смесью дерзкой и невинной улыбок.
   — Да, спасибо, милорд?
   Катанджи, в зависимости от обстоятельств, мог быть ангельски вежливым и дьявольски грубым.
   — Мне нужна твоя мудрость, Новичок, — сказал Уолли.
   — Всегда к услугам твоим и Богини, милорд, после оказания их своему денежному мешку, конечно.
   — Отлично! — сказал Уолли с заговорщической улыбкой. — Госпожа Брота собирается покупать кожи. Я хотел бы знать, сколько она заплатит за них.
   — И это все? — ухмыльнулся Катанджи, после чего кивнул и сбежал на берег. Ну, конечно, он мог бы разузнать еще и о подробностях сексуальной жизни дедушки дубильщика, если бы Уолли потребовалось.
   Уолли постоял, наблюдая, как его шпион последовал за Бротой. Воинов нигде видно не было. Потом появился Ннанджи, интересуясь, что названому брату потребовалось от его брата настоящего. Подопечный Ннанджи приносил ему массу беспокойства своими явно невоинскими склонностями, приводя своего наставника чуть ли не в отчаяние. Уолли решил ничего не объяснять, опасаясь, что его неправильно поймут.
   — Нашел ли ты Адепта Киониюйи? — поинтересовался он.
   На лице Ннанджи появилась хмурая складка.
   — Кто-то успел раньше, милорд брат. В прошлый их приход в Тау Киониюйи, будучи фактически ривом, отсутствовал на посту, оставив город на попечение сомнительного гарнизона. Это, в глазах Ннанджи, было преступлением против идеалов чести воина. Судя по тому, что вопрос дальше не обсуждался, Уолли понял, что Ннанджи ничего не забыл. В таком случае лучше было бы поговорить о делах сегодняшнего утра.