Страница:
Но Маркус не ушел. Вместо этого он вдруг оторвал руку от ее груди, но только для того, чтобы усадить Регину верхом на согнутое колено — Она слабо вскрикнула, почувствовав каменную твердость его бедра именно тем самым местом между ногами, которое сейчас наливалось горячей тяжестью.
Его губы прижались к ее обнаженной груди, терзая ее с какой-то голодной яростью. Сердце в груди Регины колотилось как сумасшедшее, без труда заглушая слабенький голосок благоразумия…
Что он был бессилен заглушить, так это музыку. Музыка бесновалась за шторками ложи, и в унисон с ней звенели литавры в голове у Регины, а потаенное местечко у нее между ног сладко ныло при каждом прикосновении Маркуса, и, чтобы утолить эту боль, она, забыв обо всем, все теснее и крепче прижималась к нему…
— Да, дорогая, вот так… — прошептал он, не отрываясь от ее груди. — Не останавливайся. Благодаря этому твое приключение будет еще несравненнее.
— Прошу тебя… перестань называть это… приключением… — Сама не замечая, что делает, Регина терлась о его бедро и не могла заставить себя остановиться. Потрясающее ощущение! И чем дальше, тем лучше… как будто она скачет верхом, только болезненное ощущение у нее между ног с каждым мгновением становилось все острее, но это была сладкая боль… так стонет арфа под чьими-то нетерпеливыми пальцами…
Внезапно раздавшийся оглушительный взрыв аплодисментов заставил ее очнуться. Регина вздрогнула… сладостный дурман, овладевший ею, вмиг рассеялся, и она пришла в себя. Тряхнув головой, она заморгала, потом с силой оттолкнула от себя Маркуса. Бесполезно. Обезумев от желания, он ничего не слышал. Вцепившись ему в волосы, она заставила его отодвинуться.
— Маркус, пора остановиться.
— Да! — прорычал он. Словно не ощущая, как она яростно дергает его за волосы, он ласкал губами ее сосок, глаза его были полузакрыты. — Сейчас, дорогая… сейчас…
— Немедленно! — твердо сказала она. — Это заканчивается первый акт.
Маркус поднял голову:
— Что-то он быстро закончился…
Честно говоря, Регина сама толком не знала, сколько времени он продолжался. Когда Маркус ласкал ее, она таяла, словно воск. И теряла всякое представление о времени.
— Свет включат с минуты на минуту. Нужно торопиться — не можем же мы выйти из этой ложи на виду у всех! Да еще вдвоем! Будет жуткий скандал! Завтра о нас станет говорить весь Лондон!
Видя, что он молчит, просто смотрит на нее пылающими жадными глазами и даже не думает выпускать ее из своих объятий, Регина сердито прошипела:
— Прошу вас! Из-за вас может погибнуть моя репутация! Его руки, сжимавшие ее талию, сразу ослабли.
— Какого дьявола! — Он даже не пытался остановить ее, когда Регина сползла с его колена. — Пропади все пропадом…
Если они не уберутся отсюда немедленно, их наверняка увидят выходящими из ложи вместе. Впрочем, ни одна уважающая себя женщина, если она дорожит своей честью, не станет бродить по театру в одиночестве, без сопровождающих.
— Пошли! — вскричала Регина, дернув Маркуса за руку, чтобы заставить его подняться на ноги. — Быстрее! Нужно уходить!
Маркус послушно встал. Но в ту же минуту овации внезапно стихли, однако музыка, как ни странно, продолжала играть.
— Это был просто конец арии, — прошептала она. — Слава Богу, у нас еще есть время.
Регина слегка раздвинула шторки ложи, лихорадочно пытаясь вспомнить либретто, которое накануне читала ей вслух Сайсели.
— Но все равно первый акт закончится с минуты на минуту. — Одернув платье, Регина чертыхнулась, проклиная себя последними словами зато, что позволила ему зайти так далеко. — Нужно выбираться отсюда, пока в фойе никого нет.
— Я, пожалуй, останусь здесь. Поверьте — если кто-то увидит меня с вами прямо сейчас, вашей репутации конец. Можете не сомневаться — достаточно только посмотреть на меня…
Регина ошеломленно уставилась на него, не понимая, о чем идет речь.
На губах виконта вспыхнула коварная усмешка.
— Женщина может скрыть свое возбуждение, дорогая. Мужчина — нет.
Краска проступила на щеках Регины. Ей вдруг припомнились откровенные и довольно бесстыдные признания замужних приятельниц, касавшиеся мужчин вообще и тех изменений в их внешности, которые происходят, когда те занимаются любовью. Регина едва подавила искушение опустить глаза.
— А вы не можете… — она неопределенно махнула рукой куда-то вниз, в ту сторону, куда избегала смотреть, — не можете… м-м-м… что-нибудь с этим сделать?
В его глазах вспыхнуло пламя.
— Могу заняться с вами любовью прямо на полу. Думаю, это поможет. Но ведь это, наверное, не совсем то, что вы имеете в виду?
— Естественно, нет! — Регина мучительно покраснела.
— Тогда нужно просто подождать. — В его голосе появилась легкая ирония. — А пока… расскажите мне об этом вашем кузене Уитморе. Уверен, это быстро… м-м-м… приведет меня в норму.
Просьба виконта застигла ее врасплох.
— Что вы хотите знать?
— Почему он преследует вас?
О Господи! Небрежно пожав плечиком, Регина отвернулась.
— Он опять сделал мне предложение. Я отказала. Снова.
— Снова?
— Как-то раз он уже предлагал мне выйти за него замуж и получил отказ. Но предпочел сделать вид, что ничего не понял.
— Вот как? И скольким же претендентам на свою руку вы уже отказали, мадам? Четырем? Пяти?
— Какая разница?
— А все-таки, Регина? Сколько же их было? И не вздумайте солгать, иначе я спрошу мисс Тремейн, а уж она точно скажет мне правду — хотя бы для того, чтобы позлить меня.
Будь он неладен со своими вопросами, сердито подумала Регина. Как прикажете ответить на это, да еще мужчине… тому, который только что едва не соблазнил ее — прямо тут, на полу ложи?!
— Одиннадцать, — недовольно буркнула она наконец. — Если считать вместе с Генри.
— Естественно, считать! Как же без Генри? Без Генри никак нельзя… Кстати, а чем вам так не приглянулся Уитмор, что вы отказали ему даже не один раз, а дважды?
Гром аплодисментов дал ей возможность не отвечать на этот щекотливый вопрос.
— Пойдемте же! Больше нельзя ждать ни минуты. Не знаю, как там у вас дела — пришли вы в норму или нет, — но нужно уходить.
— Уж вы постарались сделать так, чтобы я чувствовал себя как после ушата холодной воды, — проворчал виконт.
Регина осторожно высунула в щелку нос — посмотреть, свободна ли дорога, — и вздохнула с облегчением. В фойе не было ни души.
— Бежим! — скомандовала она, чуть ли не волоком вытаскивая Маркуса из ложи. — Скажем Сайсели и вашей сестре, что просидели весь первый акт в ложе старой леди Монтгомери. Старушка графиня давно уже впала в такой маразм, что охотно вспомнит нас, если кто-то спросит. — Регина на ходу улыбнулась. — К тому же она очень любит меня.
— Похоже, вас любят все, Регина, — проворчал виконт.
— Даже вы? Ответить Маркус не успел — завернув за угол, они нос к носу столкнулись с Генри. К тому же, как на грех, он был не один, а в сопровождении братьев. Перегородив проход, они заставили Регину и Маркуса остановиться.
— С дороги, Уитмор! — угрожающим тоном рявкнул Маркус.
Окинув взглядом сначала их обоих, а после пустой коридор позади них, Генри багрово покраснел.
— Вы все это время были в ложе Фоксмура? Вдвоем?!
— Не говори вздор! — ледяным тоном отрезала Регина. — Мы были в ложе леди Монтгомери.
— Лгунья, — мерзким голосом заявил Генри. — Ты была с этим ублюдком. Со мной ты не захотела пробыть ни одной лишней минуты! Зато позволила этому виконту Дракону…
— На вашем месте, Уитмор, я бы попридержал язык, — вмешался Маркус. — И не следует забывать, что вы говорите с дамой, у которой безупречная репутация.
— Ну, ей не долго оставаться безупречной, — осклабился Генри. — Чуть только кто-нибудь узнает об этом случае…
— Не глупи, Генри, — всполошился Ричард.
Но прежде чем кто-то успел что-то сказать или сделать, Маркус сгреб Генри за отвороты сюртука. Без особого труда подняв его сиятельство в воздух, он встряхнул его, как описавшегося щенка. Лицо Генри побледнело, по цвету сравнявшись с его пышным галстуком, ноги беспомощно болтались в футе над землей.
— Вы никому и ничего не скажете, поняли? — взревел Маркус прямо в лицо Генри, которое стало медленно наливаться кровью.
Будь они прокляты, эти мужчины и их норов! Моля Бога о том, чтобы никто не вышел в коридор, Регина повисла на руке у Маркуса:
— Лорд Дрейкер, немедленно отпустите его!
С таким же успехом она могла бы повиснуть и на перилах лестницы — Маркус и бровью не повел, словно бы и не заметил веса ее тела. Его пальцы угрожающе сжата тощую, как у цыпленка, шею Генри.
— Вы никому ничего не скажете, Уитмор! — грозно повторил он, на всякий случай еще раз встряхнув юношу. — Потому что если я услышу, что вы это сделали, я собственноручно отрежу вам язык и приколю его вам вместо галстука. Вы хорошо меня поняли?
Двое его братьев дружно ахнули. Возможно, от неожиданности, потому что все это было сказано в присутствии леди. Но, скорее, от страха — такая первобытная свирепость чувствовалась в словах виконта, что у обоих разом волосы встали дыбом.
— Маркус! — Щеки Регины пошли пятнами. — Немедленно поставьте его на пол!
— Ты меня понял, маленький подонок? — Маркус шмякнул несчастного лорда Уитмора спиной о стену. — Понял или нет?
Окончательно раздавленный Генри, бессильно сползая на пол, умудрился кое-как кивнуть, и Маркус брезгливо разжал пальцы. Генри шлепнулся на землю, как жаба. Пока братья суетились вокруг него, он с трудом поднялся на ноги, трясущимися руками поправил галстук и прохрипел:
— Вы не джентльмен, Дрейкер!
— Вы угадали! — прорычал Маркус. — Поэтому хорошенько подумайте в следующий раз, когда вам вздумается чернить репутацию какой-нибудь леди!
Нет, он точно сошел с ума, всполошилась Регина… неужели он думает, что, поступая с ее кузеном подобным образом, сможет ему помешать?! Счастье еще, что Генри такой трус, иначе дуэли бы не избежать. И хотя он скорее всего будет благоразумно держать язык за зубами насчет ее приключения с Маркусом, зато можно не сомневаться, что ему будет что рассказать об ужасных манерах и непозволительном поведении виконта Дрейкера. Представив, как он станет перемывать кости Маркусу, Регина даже застонала от злости.
Маркус с поклоном предложил ей руку:
— Идем?
Двери в ложи стали открываться. Отовсюду повалили толпы народу, и через мгновение коридоры заполнились людьми. Регине ничего не оставалось делать, как только позволить ему увести ее от разинувших рот кузенов. Пока они проталкивались сквозь густую толпу, настроение Регины упало и она совсем приуныла. Маркус просто невозможен. Надо же так все испортить! Неужели он совсем не умеет вести себя на людях? Или для него не существует никаких норм?
Но либо их не было вовсе, либо виконт предпочитал о них не вспоминать. Она никак не могла понять почему. Трудно поверить, чтобы мать еще в детстве не привила ему правил Цивилизованного поведения в обществе. Тогда почему Маркус пользуется каждым удобным случаем, чтобы их нарушить?
Невозможный человек! Просто напрашивается на то, чтобы его оскорбили! Но ведь все эти сплетни за его спиной ядовитые шпильки в его адрес и недвусмысленные оскорбления явно не оставляют его равнодушным… иначе с чего бы он так растрогался, случайно став свидетелем того, как Регина его защищает? Да, виконт был гордым человеком, но при этом вел себя так, словно ему нравится быть мальчиком для битья!
Взять хотя бы его отношение к ней… То он издевается над ней… а в следующую минуту уже целует ее… или ласкает так что вся ее кровь разом вскипает, стоит ей только вспомнит об этом. Все это так не вяжется одно с другим…
Войдя в ложу Айверсли, они тут же сообразили, что их отсутствие не прошло незамеченным: Сайсели металась из угла в угол, на лице Луизы ясно читалась тревога.
— Господи, где вы были все это время?! — бросилась к Регине Луиза. — Один из ваших кузенов явился сюда, разыскивая вас, и сказал, что вы куда-то исчезли вместе с лордом Уитмором. Потом он пробормотал что-то непонятное… о Маркусе. И мы решили, что-то случилось.
— Ваш брат был очень занят — пугал моих родственников, — безмятежным тоном объяснила Регина.
Маркус метнул на нее обиженный взгляд:
— Между прочим, я защищал вас.
— Едва не придушив при этом моего кузена?
— Он этого заслуживал! Вы забыли — он ведь собирался…
— Вздор! — резко оборвала Регина. — Если бы вы только дали мне возможность, я бы напомнила Генри, что сплетня — это оружие, которым я владею ничуть не хуже его самого. Он бы не осмелился чернить мою репутацию, зная, что я в любую минуту могу рассказать всем желающим, как отвергла его. Тем более дважды! Господи, да сделай я это, бедняга со стыда пустил бы себе пулю в лоб!
— Вы отказали лорду Уитмору?! — В глазах Луизы вспыхнул огонек любопытства. Глаза ее перебегали с Регины на брата и обратно.
— Скорее всего бедняга просто не соответствует предъявляемым леди высоким критериям, — насмешливо заметил Маркус.
— Или Регина считает, что они просто не подходят друг другу, — кинулась ей на выручку Луиза.
Маркус фыркнул:
— С чего бы это, интересно знать? У него есть все, что нужно женщине, — титул, богатство… приятные манеры.
— Ну, насколько я знаю, Регина ищет совсем другого. — Луиза бросила в сторону подруги удивленный взгляд: — Почему ты молчишь? Скажи ему сама!
— О, не обращай внимания на своего брата! — Регина почувствовала легкое раздражение. — Это у него такая игра. Ему просто нравится злить меня, вот и все.
И заставлять тревожиться сестру. За последние два дня Луизе представилось куда больше случаев усомниться в ней, чем за все время их дружбы. А все благодаря ее зловредному братцу, гореть ему в аду!
Лампы стали медленно гаснуть. Так вот почему он ведет себя так, мысленно ахнула Регина, вот почему из кожи лезет вон, чтобы заставить ее презирать его! О Боже, теперь, кажется, все становится на свои места — его вечные насмешки и оскорбления, противоречия, которые просто лезут в глаза и объяснить которые она не могла.
Стало быть, он считает ее пустой, легкомысленной и бессердечной кокеткой и хочет, чтобы Луиза тоже так думала. Потому что если ему удастся заставить сестру усомниться в характере Регины, возможно, очень скоро она станет смотреть другими глазами и на Саймона.
О-о-о… какой иезуитский ход! Так вот почему ему и в голову не приходит делать ей комплименты… Оттого-то он даже не счел нужным подстричься, чтобы понравиться ей. А она еще решила, что он действительно хочет ее!
Слезы обиды повисли у нее на ресницах. Регина яростно смахнула их, пока никто не заметил. Какая же она дура! Возможно, у него еще возникла коварная мысль выставить ее распутницей… или даже скомпрометировать ее. А она в своем ослеплении и не подумала об этом! Что ж, можно считать, что ей еще здорово повезло, что он не рассказал Генри, да и всем остальным, чем они там занимались.
Однако особого счастья она почему-то не испытывала. Ей было безумно обидно, что ее беззастенчиво использовали… причем не кто-то, а человек, умеющий делать это лучше, чем люди из светского общества, которых он так презирал.
Что ж… она получила хороший урок. Теперь с этим покончено. И если дракону придет охота полакомиться девственницей, он будет сильно разочарован, когда обнаружит, что она куда противнее на вкус, чем он ожидал.
Глава 10
Маркус понимал, что он нажил себе неприятности. Ему не следовало даже пальцем дотрагиваться до Регины, даже близко подходить к ней, а он забылся до такой степени, что позволил этой сирене завлечь его в свои сети. Он попался… иначе почему одна лишь мысль о том, что этот зловредный сопляк Уитмор погубит репутацию Регины, превратила его в разъяренного зверя? Даже такой дикарь, как он, может заранее сказать, когда он выйдет из себя. А Маркус давно решил про себя, что мужчина просто не имеет права терять голову, когда имеет дело со своим врагом, иначе он обречен на поражение.
Виконт украдкой бросил взгляд напротив, где, рассеянно глядя в окно экипажа, молча сидела Регина. Рядом с ней, с мрачным удовлетворением на лице и торжествующим блеском в глазах, примостилась ее дуэнья. Судя по всему, мисс Тремейн была просто счастлива, узнав, что между ним и его драгоценной кузиной пробежала черная кошка.
Маркус разозлился. Чума на них обеих!
Весь остаток вечера Регина подчеркнуто его не замечала — разговаривала исключительно с Луизой или с мисс Тремейн, смотрела как будто сквозь него и вообще делала вид, что он для нее не больше чем пятнышко грязи на подоле ее платья.
Ну уж нет! Он не позволит ей так и вернуться домой с надменно задранным кверху носом. Конечно, он виноват — он действительно зашел слишком далеко с этим ее кузеном… Но она же должна быть просто счастлива, что все обошлось, потому что у него чесались руки размазать этого хлюпика по стенке. Кровь бросилась ему в голову. Услышав, как маленькое убожество грозит уничтожить доброе имя Регины, Маркус пришел в такую ярость, что сам не понимал, как он не прикончил его на месте.
Он выглянул в окно. Жаль, конечно, что так произошло. Если бы в тот момент он мог думать головой, а не другим местом, которое в известные моменты заменяет мужчинам мозги, то без труда смог бы обернуть нелепые угрозы Уитмора себе на пользу. Регина была бы вынуждена выполнить свою часть сделки, да и как бы она смогла отказаться, учитывая, что Маркус мог с легкостью подтвердить каждое слово ее недоумка-кузена.
А вместо этого сам же наложил на его уста печать молчания! Дурак! И почему? Тоже рыцарь выискался! Вступился за честь своей дамы — как тот осел, который швырнул свой плащ в грязь, чтобы дать возможность такой же вот жеманнице пройти, не запачкав ног! А все потому, что, испробовав ее сладость, он был околдован настолько, что уже не вынес бы, если бы ее репутация оказалась погублена стараниями какого-то глупого мальчишки.
И вот награда — она не желает даже смотреть в его сторону. Из-за того, что он, болван этакий, не смог скрыть, как отчаянно желает ее. И теперь она собирается заставить его заплатить за это дорогой ценой.
Черта с два у нее получится.
— Вы не забыли, что завтра вечером мы идем в театр с Фоксмуром и Луизой? — жестко проговорил он. — В «Друри-Лейн» играет этот новый актер… как бишь его? Эдмунд Кин, кажется.
Луиза, сидевшая рядом с ним, радостно встрепенулась:
— Ах, как чудесно! Правда, Регина?
— Простите. — Регина демонстративно не отрывала глаз от окна. — Завтра вечером я должна быть на балу у Нангейтов. Но мы с Саймоном обязательно отыщем вас там.
Искорка гнева, вспыхнув в его душе, моментально превратилась в пылающий костер.
— Мне приглашения не прислали, — с нажимом сказал он. Черт возьми, можно подумать, она этого не знает! — А это значит, что Луиза также не поедет туда.
— Но, Маркус… — робко начала Луиза.
— Зато послезавтра мы можем отправиться кататься верхом, — примирительно сказал виконт. — Если Фоксмур свободен, конечно.
— Он, возможно, и свободен. Зато я — нет, — заявила Регина таким безукоризненно вежливым тоном, что Маркус еще больше разъярился. — Послезавтра я уже приглашена на званый вечер к своим друзьям. Но я уверена, что Саймон будет счастлив составить вам с Луизой компанию.
— Ода… — начала Луиза.
— Может, тогда на следующий день? — не сдавался Маркус. Он чувствовал, что потихоньку начинает закипать.
— Это в воскресенье? — Регина смерила его уничтожающим взглядом. — В этот день я имею обыкновение ходить в церковь.
— Какое поразительное благочестие! — хмыкнул он.
— Представьте себе! Я молюсь за души тех нечестивцев, кто погряз в грехе, — весело сказала Регина.
— За души ваших кузенов, вероятно? — съязвил он, уже едва сдерживаясь.
Регина оскорбленно поджала губы:
— Нет… за душу одного знакомого мне джентльмена. Луиза положила руку ему на плечо. Маркус, рассвирепев, стряхнул ее. В груди у него клокотал гнев.
— Ладно. Тогда как насчет понедельника? Кина в этот день еще можно будет увидеть в «Друри-Лейн». — Проклятие, он вовсе не хотел, чтобы это прозвучало как просьба. Ему противна была сама мысль о том, чтобы умолять ее… унижаться. Один раз, вчера, ей уже удалось поставить его на колени. Второй раз она этого не добьется.
— Вечер понедельника у меня уже занят. Кстати, и вторника тоже. Я приглашена в гости. — И, заметив, что Маркус открыл было рот, слащавым до противности голосом добавила: — А вечером в среду я еду на бал в «Олмак»[10]. Кстати, у вас есть абонемент? Впрочем, что это я? Нет, конечно.
Маркус коротко фыркнул.
— Я бы скорее отрубил себе правую руку, чем согласился приобрести абонемент на бал к этому стервятнику!
— Как жаль, что она вам нужна позарез… вероятно, чтобы душить других джентльменов.
— Черт побери, Регина!.. — взревел он, чувствуя, что его терпению приходит конец.
— Вообще-то, виконт, в это время года у меня обычно все расписано по минутам. Просто отбою нет от приглашений, вы понимаете? Так что даже и не знаю, когда бы смогла выкроить время, чтобы сходить куда-нибудь вчетвером. Но даю вам слово, что, вернувшись домой, непременно просмотрю свое расписание — возможно, мне удастся отыскать для вас немного времени… скажем, недельки через две. Это вас устроит? — При виде издевательской усмешки на губах Регины Маркусу захотелось схватить ее за плечи и хорошенько встряхнуть.
Так вот что она задумала! Решила наказать его за то, что он поступил «не по-джентльменски»! А как же их сделка? Или она намерена разорвать ее? Сама мысль об этом оказалась для Маркуса словно удар под дых. Он почувствовал, что злоба удушливой волной подступила к горлу. Лучше пусть подумает хорошенько, прежде чем это сделать. Регина добровольно дала согласие на то, что позволит ему открыто ухаживать за ней, разве нет? Вот и пусть теперь держит слово… или отвергнет его в присутствии его сестры — что устроило бы его даже больше.
Экипаж остановился. Лакей, соскочив на землю, стремглав бросился растворять перед ними дверь.
— Подожди меня здесь, Луиза, — поспешно обратился к сестре Маркус. — А я провожу дам в дом. Я недолго. — И выпрыгнул из кареты еще до того, как Регина успела возразить.
Он помог дамам выйти из экипажа, после чего провел их по лестнице. Регина, опиравшаяся для виду на его руку, почти не касалась его, и это почему-то бесило Маркуса сильнее всего. Брезгует даже дотрагиваться до него, словно он чумной или прокаженный, наливаясь тяжелой яростью, думал он… Как будто это не она чуть больше часа назад стонала и таяла от наслаждения под его ласками. Будь она неладна, эта кривляка!
Войдя в дом, Маркус с поклоном повернулся к кузине Регины:
— Прошу прощения, мне нужно поговорить с леди Региной наедине. Вы позволите, мисс Тремейн?
Его слова повергли несчастную компаньонку в шок.
— О… я, право, не знаю…
— Все в порядке, Сайсели, — поспешно вмешалась леди Регина. — Мне тоже нужно переговорить с виконтом. Не волнуйся — много времени это не займет.
Сделав это заявление, она повернулась и прошествовала через прихожую с той неподражаемой грацией и достоинством, которые присущи только истинным аристократкам. Маркус, грузно ступая, двинулся за ней, с болью в душе чувствуя, какой он огромный и неуклюжий… словом, настоящий дикарь.
Почему только провидению было угодно так жестоко подшутить над ним? Ведь мог же он унаследовать от Принни его природное изящество, его изысканные манеры… так нет же! Вместо этого Маркус взял от отца все самое худшее — огромный рост и большое, неповоротливое тело.
Какая ужасная несправедливость!..
Ему вдруг вспомнилось, как восхитительно смотрелась хрупкая леди Регина в объятиях худощавого лорда Уитмора — идеальная пара, двое элегантных молодых людей, слившихся в изящном поцелуе. А потом явился он… и все разрушил. Неуклюжее чудовище… ублюдок.
А его поцелуи — как они не похожи на поцелуи лорда Уитмора! Набросился на нее как дикарь… как голодный волк! Aero рост! Чтобы ласкать губами ее грудь, ему пришлось даже опуститься на одно колено…
Нет… не то чтобы она возражала! Больше того — готовность, с которой Регина отзывалась на его ласки, распалила его еще сильнее. Он внезапно вспомнил, как соблазнительно она выглядела — золотисто-светлые локоны слегка растрепались и прилипли к раскрасневшимся щекам, прическа сбилась на сторону, глаза влажно блестят… Какой мужчина бы устоял, держа в объятиях такую красотку?! Господи, да тут святой бы и то не выдержал!
Его губы прижались к ее обнаженной груди, терзая ее с какой-то голодной яростью. Сердце в груди Регины колотилось как сумасшедшее, без труда заглушая слабенький голосок благоразумия…
Что он был бессилен заглушить, так это музыку. Музыка бесновалась за шторками ложи, и в унисон с ней звенели литавры в голове у Регины, а потаенное местечко у нее между ног сладко ныло при каждом прикосновении Маркуса, и, чтобы утолить эту боль, она, забыв обо всем, все теснее и крепче прижималась к нему…
— Да, дорогая, вот так… — прошептал он, не отрываясь от ее груди. — Не останавливайся. Благодаря этому твое приключение будет еще несравненнее.
— Прошу тебя… перестань называть это… приключением… — Сама не замечая, что делает, Регина терлась о его бедро и не могла заставить себя остановиться. Потрясающее ощущение! И чем дальше, тем лучше… как будто она скачет верхом, только болезненное ощущение у нее между ног с каждым мгновением становилось все острее, но это была сладкая боль… так стонет арфа под чьими-то нетерпеливыми пальцами…
Внезапно раздавшийся оглушительный взрыв аплодисментов заставил ее очнуться. Регина вздрогнула… сладостный дурман, овладевший ею, вмиг рассеялся, и она пришла в себя. Тряхнув головой, она заморгала, потом с силой оттолкнула от себя Маркуса. Бесполезно. Обезумев от желания, он ничего не слышал. Вцепившись ему в волосы, она заставила его отодвинуться.
— Маркус, пора остановиться.
— Да! — прорычал он. Словно не ощущая, как она яростно дергает его за волосы, он ласкал губами ее сосок, глаза его были полузакрыты. — Сейчас, дорогая… сейчас…
— Немедленно! — твердо сказала она. — Это заканчивается первый акт.
Маркус поднял голову:
— Что-то он быстро закончился…
Честно говоря, Регина сама толком не знала, сколько времени он продолжался. Когда Маркус ласкал ее, она таяла, словно воск. И теряла всякое представление о времени.
— Свет включат с минуты на минуту. Нужно торопиться — не можем же мы выйти из этой ложи на виду у всех! Да еще вдвоем! Будет жуткий скандал! Завтра о нас станет говорить весь Лондон!
Видя, что он молчит, просто смотрит на нее пылающими жадными глазами и даже не думает выпускать ее из своих объятий, Регина сердито прошипела:
— Прошу вас! Из-за вас может погибнуть моя репутация! Его руки, сжимавшие ее талию, сразу ослабли.
— Какого дьявола! — Он даже не пытался остановить ее, когда Регина сползла с его колена. — Пропади все пропадом…
Если они не уберутся отсюда немедленно, их наверняка увидят выходящими из ложи вместе. Впрочем, ни одна уважающая себя женщина, если она дорожит своей честью, не станет бродить по театру в одиночестве, без сопровождающих.
— Пошли! — вскричала Регина, дернув Маркуса за руку, чтобы заставить его подняться на ноги. — Быстрее! Нужно уходить!
Маркус послушно встал. Но в ту же минуту овации внезапно стихли, однако музыка, как ни странно, продолжала играть.
— Это был просто конец арии, — прошептала она. — Слава Богу, у нас еще есть время.
Регина слегка раздвинула шторки ложи, лихорадочно пытаясь вспомнить либретто, которое накануне читала ей вслух Сайсели.
— Но все равно первый акт закончится с минуты на минуту. — Одернув платье, Регина чертыхнулась, проклиная себя последними словами зато, что позволила ему зайти так далеко. — Нужно выбираться отсюда, пока в фойе никого нет.
— Я, пожалуй, останусь здесь. Поверьте — если кто-то увидит меня с вами прямо сейчас, вашей репутации конец. Можете не сомневаться — достаточно только посмотреть на меня…
Регина ошеломленно уставилась на него, не понимая, о чем идет речь.
На губах виконта вспыхнула коварная усмешка.
— Женщина может скрыть свое возбуждение, дорогая. Мужчина — нет.
Краска проступила на щеках Регины. Ей вдруг припомнились откровенные и довольно бесстыдные признания замужних приятельниц, касавшиеся мужчин вообще и тех изменений в их внешности, которые происходят, когда те занимаются любовью. Регина едва подавила искушение опустить глаза.
— А вы не можете… — она неопределенно махнула рукой куда-то вниз, в ту сторону, куда избегала смотреть, — не можете… м-м-м… что-нибудь с этим сделать?
В его глазах вспыхнуло пламя.
— Могу заняться с вами любовью прямо на полу. Думаю, это поможет. Но ведь это, наверное, не совсем то, что вы имеете в виду?
— Естественно, нет! — Регина мучительно покраснела.
— Тогда нужно просто подождать. — В его голосе появилась легкая ирония. — А пока… расскажите мне об этом вашем кузене Уитморе. Уверен, это быстро… м-м-м… приведет меня в норму.
Просьба виконта застигла ее врасплох.
— Что вы хотите знать?
— Почему он преследует вас?
О Господи! Небрежно пожав плечиком, Регина отвернулась.
— Он опять сделал мне предложение. Я отказала. Снова.
— Снова?
— Как-то раз он уже предлагал мне выйти за него замуж и получил отказ. Но предпочел сделать вид, что ничего не понял.
— Вот как? И скольким же претендентам на свою руку вы уже отказали, мадам? Четырем? Пяти?
— Какая разница?
— А все-таки, Регина? Сколько же их было? И не вздумайте солгать, иначе я спрошу мисс Тремейн, а уж она точно скажет мне правду — хотя бы для того, чтобы позлить меня.
Будь он неладен со своими вопросами, сердито подумала Регина. Как прикажете ответить на это, да еще мужчине… тому, который только что едва не соблазнил ее — прямо тут, на полу ложи?!
— Одиннадцать, — недовольно буркнула она наконец. — Если считать вместе с Генри.
— Естественно, считать! Как же без Генри? Без Генри никак нельзя… Кстати, а чем вам так не приглянулся Уитмор, что вы отказали ему даже не один раз, а дважды?
Гром аплодисментов дал ей возможность не отвечать на этот щекотливый вопрос.
— Пойдемте же! Больше нельзя ждать ни минуты. Не знаю, как там у вас дела — пришли вы в норму или нет, — но нужно уходить.
— Уж вы постарались сделать так, чтобы я чувствовал себя как после ушата холодной воды, — проворчал виконт.
Регина осторожно высунула в щелку нос — посмотреть, свободна ли дорога, — и вздохнула с облегчением. В фойе не было ни души.
— Бежим! — скомандовала она, чуть ли не волоком вытаскивая Маркуса из ложи. — Скажем Сайсели и вашей сестре, что просидели весь первый акт в ложе старой леди Монтгомери. Старушка графиня давно уже впала в такой маразм, что охотно вспомнит нас, если кто-то спросит. — Регина на ходу улыбнулась. — К тому же она очень любит меня.
— Похоже, вас любят все, Регина, — проворчал виконт.
— Даже вы? Ответить Маркус не успел — завернув за угол, они нос к носу столкнулись с Генри. К тому же, как на грех, он был не один, а в сопровождении братьев. Перегородив проход, они заставили Регину и Маркуса остановиться.
— С дороги, Уитмор! — угрожающим тоном рявкнул Маркус.
Окинув взглядом сначала их обоих, а после пустой коридор позади них, Генри багрово покраснел.
— Вы все это время были в ложе Фоксмура? Вдвоем?!
— Не говори вздор! — ледяным тоном отрезала Регина. — Мы были в ложе леди Монтгомери.
— Лгунья, — мерзким голосом заявил Генри. — Ты была с этим ублюдком. Со мной ты не захотела пробыть ни одной лишней минуты! Зато позволила этому виконту Дракону…
— На вашем месте, Уитмор, я бы попридержал язык, — вмешался Маркус. — И не следует забывать, что вы говорите с дамой, у которой безупречная репутация.
— Ну, ей не долго оставаться безупречной, — осклабился Генри. — Чуть только кто-нибудь узнает об этом случае…
— Не глупи, Генри, — всполошился Ричард.
Но прежде чем кто-то успел что-то сказать или сделать, Маркус сгреб Генри за отвороты сюртука. Без особого труда подняв его сиятельство в воздух, он встряхнул его, как описавшегося щенка. Лицо Генри побледнело, по цвету сравнявшись с его пышным галстуком, ноги беспомощно болтались в футе над землей.
— Вы никому и ничего не скажете, поняли? — взревел Маркус прямо в лицо Генри, которое стало медленно наливаться кровью.
Будь они прокляты, эти мужчины и их норов! Моля Бога о том, чтобы никто не вышел в коридор, Регина повисла на руке у Маркуса:
— Лорд Дрейкер, немедленно отпустите его!
С таким же успехом она могла бы повиснуть и на перилах лестницы — Маркус и бровью не повел, словно бы и не заметил веса ее тела. Его пальцы угрожающе сжата тощую, как у цыпленка, шею Генри.
— Вы никому ничего не скажете, Уитмор! — грозно повторил он, на всякий случай еще раз встряхнув юношу. — Потому что если я услышу, что вы это сделали, я собственноручно отрежу вам язык и приколю его вам вместо галстука. Вы хорошо меня поняли?
Двое его братьев дружно ахнули. Возможно, от неожиданности, потому что все это было сказано в присутствии леди. Но, скорее, от страха — такая первобытная свирепость чувствовалась в словах виконта, что у обоих разом волосы встали дыбом.
— Маркус! — Щеки Регины пошли пятнами. — Немедленно поставьте его на пол!
— Ты меня понял, маленький подонок? — Маркус шмякнул несчастного лорда Уитмора спиной о стену. — Понял или нет?
Окончательно раздавленный Генри, бессильно сползая на пол, умудрился кое-как кивнуть, и Маркус брезгливо разжал пальцы. Генри шлепнулся на землю, как жаба. Пока братья суетились вокруг него, он с трудом поднялся на ноги, трясущимися руками поправил галстук и прохрипел:
— Вы не джентльмен, Дрейкер!
— Вы угадали! — прорычал Маркус. — Поэтому хорошенько подумайте в следующий раз, когда вам вздумается чернить репутацию какой-нибудь леди!
Нет, он точно сошел с ума, всполошилась Регина… неужели он думает, что, поступая с ее кузеном подобным образом, сможет ему помешать?! Счастье еще, что Генри такой трус, иначе дуэли бы не избежать. И хотя он скорее всего будет благоразумно держать язык за зубами насчет ее приключения с Маркусом, зато можно не сомневаться, что ему будет что рассказать об ужасных манерах и непозволительном поведении виконта Дрейкера. Представив, как он станет перемывать кости Маркусу, Регина даже застонала от злости.
Маркус с поклоном предложил ей руку:
— Идем?
Двери в ложи стали открываться. Отовсюду повалили толпы народу, и через мгновение коридоры заполнились людьми. Регине ничего не оставалось делать, как только позволить ему увести ее от разинувших рот кузенов. Пока они проталкивались сквозь густую толпу, настроение Регины упало и она совсем приуныла. Маркус просто невозможен. Надо же так все испортить! Неужели он совсем не умеет вести себя на людях? Или для него не существует никаких норм?
Но либо их не было вовсе, либо виконт предпочитал о них не вспоминать. Она никак не могла понять почему. Трудно поверить, чтобы мать еще в детстве не привила ему правил Цивилизованного поведения в обществе. Тогда почему Маркус пользуется каждым удобным случаем, чтобы их нарушить?
Невозможный человек! Просто напрашивается на то, чтобы его оскорбили! Но ведь все эти сплетни за его спиной ядовитые шпильки в его адрес и недвусмысленные оскорбления явно не оставляют его равнодушным… иначе с чего бы он так растрогался, случайно став свидетелем того, как Регина его защищает? Да, виконт был гордым человеком, но при этом вел себя так, словно ему нравится быть мальчиком для битья!
Взять хотя бы его отношение к ней… То он издевается над ней… а в следующую минуту уже целует ее… или ласкает так что вся ее кровь разом вскипает, стоит ей только вспомнит об этом. Все это так не вяжется одно с другим…
Войдя в ложу Айверсли, они тут же сообразили, что их отсутствие не прошло незамеченным: Сайсели металась из угла в угол, на лице Луизы ясно читалась тревога.
— Господи, где вы были все это время?! — бросилась к Регине Луиза. — Один из ваших кузенов явился сюда, разыскивая вас, и сказал, что вы куда-то исчезли вместе с лордом Уитмором. Потом он пробормотал что-то непонятное… о Маркусе. И мы решили, что-то случилось.
— Ваш брат был очень занят — пугал моих родственников, — безмятежным тоном объяснила Регина.
Маркус метнул на нее обиженный взгляд:
— Между прочим, я защищал вас.
— Едва не придушив при этом моего кузена?
— Он этого заслуживал! Вы забыли — он ведь собирался…
— Вздор! — резко оборвала Регина. — Если бы вы только дали мне возможность, я бы напомнила Генри, что сплетня — это оружие, которым я владею ничуть не хуже его самого. Он бы не осмелился чернить мою репутацию, зная, что я в любую минуту могу рассказать всем желающим, как отвергла его. Тем более дважды! Господи, да сделай я это, бедняга со стыда пустил бы себе пулю в лоб!
— Вы отказали лорду Уитмору?! — В глазах Луизы вспыхнул огонек любопытства. Глаза ее перебегали с Регины на брата и обратно.
— Скорее всего бедняга просто не соответствует предъявляемым леди высоким критериям, — насмешливо заметил Маркус.
— Или Регина считает, что они просто не подходят друг другу, — кинулась ей на выручку Луиза.
Маркус фыркнул:
— С чего бы это, интересно знать? У него есть все, что нужно женщине, — титул, богатство… приятные манеры.
— Ну, насколько я знаю, Регина ищет совсем другого. — Луиза бросила в сторону подруги удивленный взгляд: — Почему ты молчишь? Скажи ему сама!
— О, не обращай внимания на своего брата! — Регина почувствовала легкое раздражение. — Это у него такая игра. Ему просто нравится злить меня, вот и все.
И заставлять тревожиться сестру. За последние два дня Луизе представилось куда больше случаев усомниться в ней, чем за все время их дружбы. А все благодаря ее зловредному братцу, гореть ему в аду!
Лампы стали медленно гаснуть. Так вот почему он ведет себя так, мысленно ахнула Регина, вот почему из кожи лезет вон, чтобы заставить ее презирать его! О Боже, теперь, кажется, все становится на свои места — его вечные насмешки и оскорбления, противоречия, которые просто лезут в глаза и объяснить которые она не могла.
Стало быть, он считает ее пустой, легкомысленной и бессердечной кокеткой и хочет, чтобы Луиза тоже так думала. Потому что если ему удастся заставить сестру усомниться в характере Регины, возможно, очень скоро она станет смотреть другими глазами и на Саймона.
О-о-о… какой иезуитский ход! Так вот почему ему и в голову не приходит делать ей комплименты… Оттого-то он даже не счел нужным подстричься, чтобы понравиться ей. А она еще решила, что он действительно хочет ее!
Слезы обиды повисли у нее на ресницах. Регина яростно смахнула их, пока никто не заметил. Какая же она дура! Возможно, у него еще возникла коварная мысль выставить ее распутницей… или даже скомпрометировать ее. А она в своем ослеплении и не подумала об этом! Что ж, можно считать, что ей еще здорово повезло, что он не рассказал Генри, да и всем остальным, чем они там занимались.
Однако особого счастья она почему-то не испытывала. Ей было безумно обидно, что ее беззастенчиво использовали… причем не кто-то, а человек, умеющий делать это лучше, чем люди из светского общества, которых он так презирал.
Что ж… она получила хороший урок. Теперь с этим покончено. И если дракону придет охота полакомиться девственницей, он будет сильно разочарован, когда обнаружит, что она куда противнее на вкус, чем он ожидал.
Глава 10
Невоспитанный джентльмен не может быть допущен в общество.
Мисс Сайсели Тремейн. Идеальная компаньонка
Маркус понимал, что он нажил себе неприятности. Ему не следовало даже пальцем дотрагиваться до Регины, даже близко подходить к ней, а он забылся до такой степени, что позволил этой сирене завлечь его в свои сети. Он попался… иначе почему одна лишь мысль о том, что этот зловредный сопляк Уитмор погубит репутацию Регины, превратила его в разъяренного зверя? Даже такой дикарь, как он, может заранее сказать, когда он выйдет из себя. А Маркус давно решил про себя, что мужчина просто не имеет права терять голову, когда имеет дело со своим врагом, иначе он обречен на поражение.
Виконт украдкой бросил взгляд напротив, где, рассеянно глядя в окно экипажа, молча сидела Регина. Рядом с ней, с мрачным удовлетворением на лице и торжествующим блеском в глазах, примостилась ее дуэнья. Судя по всему, мисс Тремейн была просто счастлива, узнав, что между ним и его драгоценной кузиной пробежала черная кошка.
Маркус разозлился. Чума на них обеих!
Весь остаток вечера Регина подчеркнуто его не замечала — разговаривала исключительно с Луизой или с мисс Тремейн, смотрела как будто сквозь него и вообще делала вид, что он для нее не больше чем пятнышко грязи на подоле ее платья.
Ну уж нет! Он не позволит ей так и вернуться домой с надменно задранным кверху носом. Конечно, он виноват — он действительно зашел слишком далеко с этим ее кузеном… Но она же должна быть просто счастлива, что все обошлось, потому что у него чесались руки размазать этого хлюпика по стенке. Кровь бросилась ему в голову. Услышав, как маленькое убожество грозит уничтожить доброе имя Регины, Маркус пришел в такую ярость, что сам не понимал, как он не прикончил его на месте.
Он выглянул в окно. Жаль, конечно, что так произошло. Если бы в тот момент он мог думать головой, а не другим местом, которое в известные моменты заменяет мужчинам мозги, то без труда смог бы обернуть нелепые угрозы Уитмора себе на пользу. Регина была бы вынуждена выполнить свою часть сделки, да и как бы она смогла отказаться, учитывая, что Маркус мог с легкостью подтвердить каждое слово ее недоумка-кузена.
А вместо этого сам же наложил на его уста печать молчания! Дурак! И почему? Тоже рыцарь выискался! Вступился за честь своей дамы — как тот осел, который швырнул свой плащ в грязь, чтобы дать возможность такой же вот жеманнице пройти, не запачкав ног! А все потому, что, испробовав ее сладость, он был околдован настолько, что уже не вынес бы, если бы ее репутация оказалась погублена стараниями какого-то глупого мальчишки.
И вот награда — она не желает даже смотреть в его сторону. Из-за того, что он, болван этакий, не смог скрыть, как отчаянно желает ее. И теперь она собирается заставить его заплатить за это дорогой ценой.
Черта с два у нее получится.
— Вы не забыли, что завтра вечером мы идем в театр с Фоксмуром и Луизой? — жестко проговорил он. — В «Друри-Лейн» играет этот новый актер… как бишь его? Эдмунд Кин, кажется.
Луиза, сидевшая рядом с ним, радостно встрепенулась:
— Ах, как чудесно! Правда, Регина?
— Простите. — Регина демонстративно не отрывала глаз от окна. — Завтра вечером я должна быть на балу у Нангейтов. Но мы с Саймоном обязательно отыщем вас там.
Искорка гнева, вспыхнув в его душе, моментально превратилась в пылающий костер.
— Мне приглашения не прислали, — с нажимом сказал он. Черт возьми, можно подумать, она этого не знает! — А это значит, что Луиза также не поедет туда.
— Но, Маркус… — робко начала Луиза.
— Зато послезавтра мы можем отправиться кататься верхом, — примирительно сказал виконт. — Если Фоксмур свободен, конечно.
— Он, возможно, и свободен. Зато я — нет, — заявила Регина таким безукоризненно вежливым тоном, что Маркус еще больше разъярился. — Послезавтра я уже приглашена на званый вечер к своим друзьям. Но я уверена, что Саймон будет счастлив составить вам с Луизой компанию.
— Ода… — начала Луиза.
— Может, тогда на следующий день? — не сдавался Маркус. Он чувствовал, что потихоньку начинает закипать.
— Это в воскресенье? — Регина смерила его уничтожающим взглядом. — В этот день я имею обыкновение ходить в церковь.
— Какое поразительное благочестие! — хмыкнул он.
— Представьте себе! Я молюсь за души тех нечестивцев, кто погряз в грехе, — весело сказала Регина.
— За души ваших кузенов, вероятно? — съязвил он, уже едва сдерживаясь.
Регина оскорбленно поджала губы:
— Нет… за душу одного знакомого мне джентльмена. Луиза положила руку ему на плечо. Маркус, рассвирепев, стряхнул ее. В груди у него клокотал гнев.
— Ладно. Тогда как насчет понедельника? Кина в этот день еще можно будет увидеть в «Друри-Лейн». — Проклятие, он вовсе не хотел, чтобы это прозвучало как просьба. Ему противна была сама мысль о том, чтобы умолять ее… унижаться. Один раз, вчера, ей уже удалось поставить его на колени. Второй раз она этого не добьется.
— Вечер понедельника у меня уже занят. Кстати, и вторника тоже. Я приглашена в гости. — И, заметив, что Маркус открыл было рот, слащавым до противности голосом добавила: — А вечером в среду я еду на бал в «Олмак»[10]. Кстати, у вас есть абонемент? Впрочем, что это я? Нет, конечно.
Маркус коротко фыркнул.
— Я бы скорее отрубил себе правую руку, чем согласился приобрести абонемент на бал к этому стервятнику!
— Как жаль, что она вам нужна позарез… вероятно, чтобы душить других джентльменов.
— Черт побери, Регина!.. — взревел он, чувствуя, что его терпению приходит конец.
— Вообще-то, виконт, в это время года у меня обычно все расписано по минутам. Просто отбою нет от приглашений, вы понимаете? Так что даже и не знаю, когда бы смогла выкроить время, чтобы сходить куда-нибудь вчетвером. Но даю вам слово, что, вернувшись домой, непременно просмотрю свое расписание — возможно, мне удастся отыскать для вас немного времени… скажем, недельки через две. Это вас устроит? — При виде издевательской усмешки на губах Регины Маркусу захотелось схватить ее за плечи и хорошенько встряхнуть.
Так вот что она задумала! Решила наказать его за то, что он поступил «не по-джентльменски»! А как же их сделка? Или она намерена разорвать ее? Сама мысль об этом оказалась для Маркуса словно удар под дых. Он почувствовал, что злоба удушливой волной подступила к горлу. Лучше пусть подумает хорошенько, прежде чем это сделать. Регина добровольно дала согласие на то, что позволит ему открыто ухаживать за ней, разве нет? Вот и пусть теперь держит слово… или отвергнет его в присутствии его сестры — что устроило бы его даже больше.
Экипаж остановился. Лакей, соскочив на землю, стремглав бросился растворять перед ними дверь.
— Подожди меня здесь, Луиза, — поспешно обратился к сестре Маркус. — А я провожу дам в дом. Я недолго. — И выпрыгнул из кареты еще до того, как Регина успела возразить.
Он помог дамам выйти из экипажа, после чего провел их по лестнице. Регина, опиравшаяся для виду на его руку, почти не касалась его, и это почему-то бесило Маркуса сильнее всего. Брезгует даже дотрагиваться до него, словно он чумной или прокаженный, наливаясь тяжелой яростью, думал он… Как будто это не она чуть больше часа назад стонала и таяла от наслаждения под его ласками. Будь она неладна, эта кривляка!
Войдя в дом, Маркус с поклоном повернулся к кузине Регины:
— Прошу прощения, мне нужно поговорить с леди Региной наедине. Вы позволите, мисс Тремейн?
Его слова повергли несчастную компаньонку в шок.
— О… я, право, не знаю…
— Все в порядке, Сайсели, — поспешно вмешалась леди Регина. — Мне тоже нужно переговорить с виконтом. Не волнуйся — много времени это не займет.
Сделав это заявление, она повернулась и прошествовала через прихожую с той неподражаемой грацией и достоинством, которые присущи только истинным аристократкам. Маркус, грузно ступая, двинулся за ней, с болью в душе чувствуя, какой он огромный и неуклюжий… словом, настоящий дикарь.
Почему только провидению было угодно так жестоко подшутить над ним? Ведь мог же он унаследовать от Принни его природное изящество, его изысканные манеры… так нет же! Вместо этого Маркус взял от отца все самое худшее — огромный рост и большое, неповоротливое тело.
Какая ужасная несправедливость!..
Ему вдруг вспомнилось, как восхитительно смотрелась хрупкая леди Регина в объятиях худощавого лорда Уитмора — идеальная пара, двое элегантных молодых людей, слившихся в изящном поцелуе. А потом явился он… и все разрушил. Неуклюжее чудовище… ублюдок.
А его поцелуи — как они не похожи на поцелуи лорда Уитмора! Набросился на нее как дикарь… как голодный волк! Aero рост! Чтобы ласкать губами ее грудь, ему пришлось даже опуститься на одно колено…
Нет… не то чтобы она возражала! Больше того — готовность, с которой Регина отзывалась на его ласки, распалила его еще сильнее. Он внезапно вспомнил, как соблазнительно она выглядела — золотисто-светлые локоны слегка растрепались и прилипли к раскрасневшимся щекам, прическа сбилась на сторону, глаза влажно блестят… Какой мужчина бы устоял, держа в объятиях такую красотку?! Господи, да тут святой бы и то не выдержал!