Страница:
— О чем это вы, черт возьми?! Регина стала совсем пунцовой.
— Ходят слухи… что вы приковываете женщин цепью к стене донжона… ну, чтобы позабавиться с ними.
«Господи Боже мой! Надо ж такое придумать!»
— И вы в это верите?!
Регина вскинула подбородок, дерзко глядя ему в глаза:
— А почему бы и нет? Легко! Особенно учитывая, что при вашей учтивости и изысканных манерах вам, вероятно, весьма сложно найти женщину, которой вы бы смогли доставить наслаждение, — ну, если, конечно, не приковать ее цепью к стене.
На мгновение утратив самообладание, Маркус шагнул к ней. И тут же понял, что совершил большую ошибку, — он вновь ощутил соблазнительный медовый аромат туалетной воды, окутывающий Регину с головы до ног, и кровь бросилась ему в голову. К тому же, оказавшись так близко, он вдруг заметил золотистую россыпь веснушек у нее на шее — той изящной, с аристократическим изгибом шее, к которой он мечтал прижаться губа…
Стоп! С трудом заставив себя оторвать глаза от этого дивного зрелища, Маркус взглянул на нее в упор:
— Поверьте, мадам, мне не составит особого труда доставить удовольствие женщине… если я, конечно, захочу.
— Неужели? — Регина выразительно вздернула брови. — Что-то не слишком верится!
— Воля ваша, мадам. Но это не значит, что мне это не под силу.
— Шутите! Что ж… так докажите это! — с вызовом бросила она.
Перед тем как окончательно потерять самообладание, Маркус еще успел подумать, что она, вероятно, вкладывает в эти слова совершенно иной смысл, нежели он. Скорее всего эта жеманница имеет в виду слащавые комплименты, расшаркивания и прочие штучки из арсенала «всякого учтивого джентльмена». Но сейчас его это волновало меньше всего. Маркус решил, что уже достаточно натерпелся от нее — хватит с него этих кривляний, презрительных усмешек и издевательских намеков. Он покажет ей, чем рискует женщина, у которой не хватает ума оставить его в покое…
— Отлично! Что ж… раз вы настаиваете, мадам… рад служить. — И прежде чем Регина смогла воспротивиться, Маркус склонился к ней и впился губами прямо в ее соблазнительно алый рот, который всю прошлую ночь преследовал его во сне.
Регина жалобно пискнула. Потом отскочила в сторону, как ошпаренная кошка. Глаза у нее разом стали величиной с блюдца.
— Что вы делаете?!
— Вы сами предложили мне доказать, что я способен доставить удовольствие женщине.
— Но я вовсе не имела в виду подобный способ!
— Зато я имел. — Если честно, он ожидал, что Регина даст ему пощечину. Но, поскольку ее не последовало, он немного приободрился. — Видимо, я был недостаточно убедителен. Нижайше прошу прощения, мадам. И с вашего разрешения попробую снова… — Протянув руку, Маркус приподнял ей подбородок.
В глазах Регины заметался страх.
— Но это невозможно! В конце концов, — расхрабрилась она, — если вы заметили, мы не у вас в донжоне!
— Как жаль! — хмыкнул Маркус, другой рукой обхватив ее за талию. — Можно было бы воспользоваться цепью…
Регина уперлась ладошками ему в грудь.
— Вы не осмелитесь! — пропыхтела она, изо всех сил отталкивая его. — Я этого не позволю!
— Да ну? И что же вы сделаете, чтобы меня остановить? — с любопытством спросил Маркус. — Простите, но от ваших светских уловок у меня в донжоне вряд ли будет много пользы.
— Но я вовсе не собира…
Что она собиралась, так и осталось тайной, поскольку Маркус заглушил ее слова поцелуем. Он впился в ее губы с такой яростью, что Регина задохнулась. Это вышло непроизвольно — просто ему надоело слушать ее выдумки. И вдобавок осточертело думать обо всех этих болванах, оставшихся в зале. Все, о чем он мечтал, — это целовать ее.
Регина слабо затрепыхалась в его руках, толкала его кулачками в грудь, стараясь вырваться. Однако, как ни странно, ей почему-то и в голову не пришло прятать от него губы. Ее ладони по-прежнему лежали на его груди, но теперь она уже не пыталась оттолкнуть его. Это сразу придало ему сил, и Маркус, припав губами к ее рту, крепко прижал Регину к себе, сгорая от желания дать ей возможность почувствовать его… показать ей, насколько она ошибалась, считая его просто грубым животным…
Но и это было не все… Маркус мечтал о большем. Он скорее бы умер, чем признался в этом, но сейчас он отдал бы все на свете, лишь бы вобрать ее в себя… или самому ворваться в нее, стать частью ее самой, понять наконец, как ей удается одним взглядом сводить его с ума.
«Боже, помоги мне!» — промелькнуло у него в голове. Он думал, что целовать эту женщину — все равно что облобызать бесчувственную статую, с ее холодными, мраморными губами и равнодушным телом. А вместо этого ее губы оказались теплыми и дрожащими, ее тело беспомощно трепетало в его руках, с каждым мгновением все охотнее отвечая на его ласки…
Ее пальчики крепко вцепились в лацканы его сюртука, и Маркуса охватило ликование. На мгновение оторвавшись от ее губ, он властно приподнял ей подбородок и заглянул в затуманенные глаза.
— Вы все еще настаиваете на том, что я понятия не имею о том, как доставить наслаждение женщине?
Ресницы Регины слабо затрепетали. Отяжелевшие веки опустились, прикрыв глаза, в которых горело откровенное желание.
— Надо отдать вам должное, сэр, — хрипловатым, чувственным голосом проворковала она. — Вы умеете быть настойчивым…
— Вы понятия не имеете, каким упорным я могу быть. — Обхватив ладонью ее затылок, Маркус привлек ее к себе и вновь припал губами к ее рту. Но на этот раз его губы были напористее. Он заставил ее слегка приоткрыть рот, его язык жадно скользнул внутрь, и Маркус почувствовал на своих губах ее теплое, ароматное дыхание.
Боже правый, какой соблазнительный рот у этой женщины… и губы — нежные, сладкие, как у сирены! Конечно, Маркус был не настолько глуп, чтобы спросить, с чего это леди Задаваке вдруг вздумалось позволить ему целовать себя, да еще столь страстно. Отбросив в сторону эти мысли, он наслаждался каждым мгновением, а услышав ее приглушенный стон, едва не потерял голову окончательно.
Неожиданно Регина закинула руки ему за шею, притянув его к себе, и Маркус, забыв обо всем, стиснул ее еще крепче, вбирая ее в себя, сливаясь с ней, и, казалось, этому не будет конца. Он был опьянен — ведь он одержал победу, и какую! Кто еще, кроме него, мог похвастаться тем, что целовал Прекрасную даму? Кто пил с ее губ ароматный нектар… кто нетерпеливой рукой дерзко ласкал ее талию и бедра?
Только почувствовав, как она бессильно повисла в его руках, Маркус позволил себе оторваться от ее губ.
— Вот теперь я действительно настойчив… Регина с трудом перевела дыхание.
— Это уж точно, — прошептала она. Но без тени возмущения в голосе.
— Ваша правда, мадам. — Губы Маркуса скользнули по ее щеке. — А теперь вы, верно, назовете меня непочтительным. — Он проложил цепочку обжигающих поцелуев вдоль ее щеки вниз, к нежной шее, где часто и неровно, словно пойманный зверек, бился пульс, кончиком языка дерзко обвел мочку уха.
Но как только он слегка прикусил ее зубами, Регина вздрогнула и попыталась вырваться.
— Лорд Дрейкер…
— Маркус, — тихо поправил он. — Если у нас роман, ты должна звать меня Маркус.
Поколебавшись немного, она нерешительно обронила: «Маркус…» — тем чуть хрипловатым, чарующим голосом, который сводил его с ума. Что ему оставалось после этого? Только поцеловать ее снова.
Прижав Регину спиной к книжным шкафам, он наслаждался, лаская ее рот так же, как мечтал ласкать тело. Маркус до такой степени потерял голову, что готов был уже приподнять ей юбки и…
Словно почувствовав это, Регина сильно толкнула его в грудь. Раз… другой… Только после этого он с трудом оторвался от нее.
— Мы не должны этого делать, Маркус. Кто-то может войти сюда и увидеть нас…
Маркус мгновенно пришел в бешенство.
— И это не доставило бы вам удовольствия, леди, верно? — прорычал он.
— Если бы сюда вошел мой брат, едва ли это обрадовало бы и вас, — уколола она его.
Маркус мрачно усмехнулся:
— Возможно. Фоксмур наверняка потребовал бы удовлетворения, и я…
— Не смейте даже думать об этом! — вскрикнула Регина, испуганно закрыв ему ладонью рот.
На мгновение оба оцепенели. И вдруг ее тонкие пальчики пробежали по его губам с нежностью, о которой он понятия не имел. Маркус вздрогнул и со свистом втянул в себя воздух. Но, как ни странно, Регину это не напугало.
Он едва осмеливался дышать. И тут она коснулась его шрама…
— Нет, — предостерегающе пробормотал он.
В глазах Регины вспыхнуло любопытство, но она послушно убрала руку и вместо этого нежно коснулась его скулы.
— Твоя борода такая мягкая, — промурлыкала она, как Довольная кошка. — А я думала, она колется.
Эти мягкие, волнующие нотки, такие непривычные в ее голосе, заставили Маркуса окончательно смешаться.
— Волосы как волосы, что здесь, что на голове, — неловко буркнул он. Получилось довольно грубо, и Маркус даже разозлился на себя. — А колется она, только если ее сбрить. Странно, что столь элегантная светская леди не брезгует касаться мужской бороды.
В ее глазах запрыгали чертики.
— Ты можешь мне не верить, но светские леди часто делают такие вещи, о которых мужчины и понятия не имеют! Потому что считается, что леди не должны об этом знать.
— Это уж точно. — Например, светские дамы не должны позволять мужчинам так целовать себя — а она ему позволила! Что же это такое получается? Выходит, Прекрасная, но жестокая дама на самом деле обладает дьявольским темпераментом, который никто из ее слащавых поклонников просто был не способен разбудить?! Склонив голову, Маркус очень нежно стал покусывать мочку ее уха. — Ну, со мной ты можешь попробовать все, что твоей душе угодно, — прошептал он, обжигая своим дыханием ее шею. — Я буду нем как могила, клянусь…
Регина отпрянула, словно он дал ей пощечину. Лицо ее запылало.
— Я не имела в виду… — Слабо скрипнула дверь, и слова замерли у нее в горле. С силой толкнув его в грудь, Регина высвободилась из кольца его рук. И в этот момент дверь распахнулась.
В кабинет быстрым шагом вошел Айверсли. Заметив Маркуса с Региной, он словно врос в землю. Глаза его перебегали с одного смущенного и пылающего лица на другое.
— Прошу прощения, если помешал… — пробормотал он. Когда Регина спустя мгновение подняла голову, перед ними уже была знакомая виконту безупречная, чуть холодноватая и недоступная светская дама. Он едва слышно выругался. Не привиделась ли ему нежность в ее глазах, которой он упивался совсем недавно? Маркус едва удержался, чтобы не встряхнуть ее за плечи.
— Ничего страшного. — Голос ее звучал до такой степени невозмутимо, словно хозяин дома застал ее за чаепитием. — Мы просто разговаривали.
Естественно, Маркус не мог не понимать, что она права — как-никак она обязана была думать о своей репутации. Но сейчас, когда сам он едва владел собой, когда кровь еще кипела в его жилах, эта невозмутимая холодность была для него худшим из всех оскорблений.
— Да. — В голосе его слышался нескрываемый сарказм. — Леди Регина любезно объяснила мне, что она предпочитает дуэт в интимной обстановке… а не на глазах у всех.
Взгляд, который она метнула в него, обжег Маркуса, словно удар кнутом. Теперь он мог не сомневаться, что все ее равнодушие было всего лишь маской, скрывающей неистовый темперамент. В глазах Регины вспыхнуло пламя. И, словно в подтверждение его догадки, она подняла руку и ударила его по щеке. Ударила со всей силой, на которую была способна.
— Идите к дьяволу! — выпалила она. И выбежала из кабинета.
Как только шаги ее стихли в коридоре, Айверсли плотно прикрыл дверь.
— Надо признаться, ты это заслужил.
— Наверное. — Маркус потер скулу. Да, для элегантной светской дамы удар у нее что надо! И просто дьявольский темперамент. Вдруг он разъярился. — А что я такого сделал? Просто сказал все как есть.
Айверсли укоризненно покачал головой:
— Ну, любая другая женщина, на которую бы ты положил глаз, возможно, и стерпела бы и твои оскорбления, и подобные обидные намеки… но только не леди Регина! Королева лондонского све…
— Что за чушь! Чтобы я положил на нее глаз, как ты выразился! — Возмущенно фыркнув, Маркус схватил со стола бокал, в котором еще оставалось немного виски.
— Лжец! Я же видел, какими глазами ты на нее смотрел.
— Как на всякую мало-мальски привлекательную женщину! — отрезал Маркус. Схватив графин, он щедро плеснул себе виски, с неудовольствием заметив, как дрожат его руки. — Кстати, точно так же я смотрю и на твою жену! — вызывающе рявкнул он.
— Только попробуй взглянуть на нее так, и я тут же вызову тебя на дуэль, — сухо процедил Айверсли. — На леди Регину ты смотришь так, словно умираешь от желания затащить ее в постель.
Боже правый, так оно и есть!
— Какой мужчина на моем месте не захотел бы затащить в постель такую красивую женщину? — пожал плечами Маркус. Потом одним махом опрокинул бокал с виски. — Что тут странного?
— Просто будь осторожен, вот и все. Она не… э-э-э…
— Хочешь сказать, она мне не подходит? Вообще-то мы неплохо поладили… вот разве что ты немного помешал.
«А я еще оскорбил ее!» — мысленно добавил он.
Ну уж нет, он не станет клясть себя последними словами, вспоминая вырвавшуюся у него фразу… и этот беззащитный взгляд, который она бросила на него. Дамочка просто удовлетворила свое любопытство — сначала позволила пресловутому виконту Дракону поцеловать себя, а потом как ни в чем не бывало повернулась к нему спиной и надеялась, что он тоже сделает вид, будто ничего не произошло. Ей, видите ли, неловко. Будь она неладна, и все остальные женщины тоже!
— А тебе-то что тут вдруг понадобилось? — взревел он.
— Кэтрин предупредила, что ты, мол, собираешься напиться. Не думаю, что стоит это делать. Конечно, я догадываюсь, что после… м-м-м…
— Ты, по-моему, слышал, что сказала леди Регина? Ничего не было. Так что ступай к своим гостям и пошли кого-нибудь сказать, когда будет пора спускаться к обеду.
— Хорошо. — Айверсли открыл дверь. — Но послушайся моего совета: когда у тебя в следующий раз «ничего не будет» с леди Региной, все-таки запри дверь. Просто на всякий случай.
Хлопнула дверь, и из коридора донесся сдавленный смешок. Маркус злобно скрипнул зубами. Пропади они пропадом, все эти родственники, особенно те, которые обожают совать нос не в свое дело, — Луиза с ее дурацкими дуэтами, Кэтрин с ее нотациями и Айверсли с его проклятой наблюдательностью и умением делать чертовски верные выводы. Почему только все они, словно сговорившись, не желают видеть правду — что Фоксмур и эта его сестрица являются живым воплощением того, что Маркус так ненавидел в свете?!
Чего он всю жизнь избегал, как чумы. Фоксмур, этот прожженный интриган… и леди Регина…
Для нее он пока еще, признаться, не смог подобрать подходящего определения. В конце концов, снова разъярился он, кто просил ее приходить сюда объясняться с ним? Так из-за чего он терзается? Неужели она действительно корила себя, что при всех отказалась спеть с ним? Или у нее на уме было совсем другое?
Впрочем, сейчас это уже не важно. После пощечины, которую она ему дала, вряд ли она станет придерживаться условий их соглашения. Позже она, вероятно, сама скажет ему об этом, ну а он, в свою очередь, потребует, чтобы Фоксмур держался подальше от Луизы. Стало быть, победа осталась за ним.
И никаких больше поцелуев… Ни нежных прикосновений, ни объятий, ни…
Шумно засопев, виконт с силой грохнул стаканом по столу. Ну, поцелуев в любом случае не будет. Это маленькое приключение наверняка стало для леди Регины хорошим уроком. Теперь ей известно то же, что давно уже знает он сам, — что они никоим образом не подходят друг другу.
И все бы ничего… Плохо другое — что ему безумно хотелось снова ощутить сладость ее губ.
Глава 7
Мерзавец! Грубое животное! Бессердечный дьявол! Черт бы побрал ее и эти пресловутые «дуэты»! Ну, она не даст ему забыть эти его слова! Он у нее еще попляшет!
Леди Регина кипела от возмущения.
Раз он настаивает на том, что она, мол, нанесла ему публичное оскорбление, раз отказывается слушать, когда она пытается объяснить, как все было на самом деле…
что ж, она умывает руки. Пусть возвращается в свою берлогу, пусть и дальше рычит и кидается на каждого, кому вздумается заступить ему дорогу, — она и пальцем не пошевельнет, чтобы ему помешать.
Локон, выбившийся из прически, упал ей на шею, и Регина даже застонала от злости. Чему ж тут удивляться — наверняка это чудовище своими грубыми ручищами помяло или сбило набок ее новенькую, чудесную шляпку а-ля Платофф! И она почти уверена, что виконт сделал это нарочно — чтобы всякий мог убедиться, что леди Регина, запершись с ним наедине, предавалась разврату.
Юркнув в альков, где, как она убедилась, было зеркало, Регина окинула придирчивым взглядом свое отражение. Слава Богу, шляпка по-прежнему сидела безупречно, только из пучка на затылке выбился один непокорный локон. Она быстро подколола его, вернув на место, и снова посмотрелась в зеркало. Если бы не щеки, по цвету почти сливавшиеся с ее юбкой, никто в жизни бы не заподозрил, что всего несколько минут назад она предавалась совершенно возмутительной страсти в объятиях… в объятиях этого окаянного дракона!
И он еще утверждал, что знает, мол, как доставить наслаждение женщине! Ха! Он понятия об этом не имеет!
Тут взгляд Регины остановился на ее неестественно красных, чуть припухших губах, и она слегка сконфузилась. Ладно, ладно, допустим, что-то он все-таки понимает. Немного… э-э-э… ах, да пропади он пропадом, понимает, конечно, да еще как! Этот дьявол может заставить любую женщину забыть о своей репутации и вообще обо всем на свете, и случится это ровно через полминуты после того, как он, приоткрыв ей губы, проскользнет…
Да будь он проклят, этот негодяй! Почему она должна думать о нем?! Надо было сразу дать ему пощечину, еще когда он в самый первый раз прильнул губами к ее рту!
Или нет… лучше потом, когда он, грубо обхватив ее руками, прижал ее к своей широченной груди так крепко, что она едва могла дышать. И уж, во всяком случае, он просто напрашивался на это, когда, раздвинув языком ее губы, дерзко проник внутрь… Дерзко, да… но так восхитительно приятно, что она даже подумала — а что, если позволить ему. — м-м-м… продлить этот поцелуй?
Колени у нее вдруг подогнулись. Чувствуя, что все ее тело превращается в желе, Регина разозлилась сама на себя. Да что это с ней, в самом деле? А все он — это из-за него она ведет себя как какая-то шлюха без стыда и совести, позволяет ему делать с собой совершенно невозможные вещи и даже не думает протестовать!
Регина вся сжалась от стыда.
Но только потому, что его поцелуй оказался настолько упоительным, что у нее пропало всякое желание сопротивляться… До той самой минуты, когда он вновь превратился в дикаря. Регина горестно вздохнула. В этом-то вся беда, подумала она. В этом он весь — виконт Дракон. То он целует ее с пылкостью и нежностью, о которой она не смела и мечтать, и просит называть его Маркус, то, не моргнув глазом, наносит ей оскорбление.
Регина растерялась. Ну и как прикажете это понимать? Мужчины никогда не вели себя подобным образом — по крайней мере с ней. Тогда почему же он?.. И самое главное — почему она все это позволяет?
Сама испугавшись этого вопроса, вернее, оторопев, потому что ответ напрашивался сам собой, она поспешно оправила платье и шляпку, в последний раз окинула себя в зеркале придирчивым взглядом и решила, что пора вернуться к гостям. Концерт уже, вероятно, закончился, и все толпятся вокруг Луизы, поздравляя и осыпая ее комплиментами. Там же скорее всего крутится и ее брат.
Фоксмур действительно был там. Заметив Регину, он с улыбкой кинулся к ней:
— Я вижу, ты решила присоединиться к нам. Где ты была так долго? А, понимаю, — наверняка читала очередную нотацию Дрейкеру? Думала, что после того, как ты публично щелкнула его по носу, он смирится с ней охотнее, чем всегда?
— Я вовсе не щелкала его по носу! — разозлилась она. Видимо, это прозвучало громче, чем ей хотелось бы, поскольку взгляды присутствующих тут же обратились на нее. Заметив, что на них с любопытством смотрят, Регина понизила голос. — И я не собиралась читать ему нравоучений. Скажу тебе одно: когда вы с Луизой поженитесь, ты будешь обязан мне по гроб жизни — учитывая, с чем мне приходится мириться ради того, чтобы вы были вместе.
— Конечно, дорогая моя девочка. Буду вечно за тебя Бога молить! — хмыкнул он.
— И прекрати называть меня девочкой! Я уже взрослая женщина. Я терпеть не могу, когда ты так говоришь, и тебе это отлично известно! — вскипела Регина. Собственно говоря, это и было единственной причиной, по которой он продолжал ее так называть. Судя по всему, лорд Дрейкер был не одинок в своем стремлении ее дразнить.
Прежде чем Саймон успел ответить, объявили, что обед подан. Регина с трудом подавила страдальческий стон. Сказать по правде, со всеми этими событиями она напрочь позабыла об обеде. Одному Богу известно, что там припасено у виконта на этот случай!
Счастье уже, что ей не пришлось быть его соседкой по столу. Как особа, стоящая по рангу ближе всех к хозяину дома, виконт занял место по правую руку от хозяйки, тогда как леди Регину усадили рядом с лордом Айверсли, как раз напротив него.
Регина чуть заметно сжалась, каждую минуту ожидая, что ее сосед заговорит о том, чему он стал свидетелем в кабинете. Но когда прошло какое-то время, а он, судя по всему, не собирался это обсуждать, Регина возблагодарила небеса за то, что они послали ей настоящего джентльмена.
Завязался непринужденный разговор — они поговорили о его имении в Суффолке, обсудили ставшую уже притчей во языцех любовь ее отца к лошадям и жгучий интерес, который леди Айверсли проявляла к поэзии, — впрочем, эту тему Регина предпочла не обсуждать, поскольку беседа в любую минуту могла выйти за рамки тех немногих стихотворений которые она помнила наизусть.
Время от времени она бросала опасливые взгляды через стол, где по одну сторону хозяйки сидел лорд Дрейкер, а по другую — Саймон, как обладатель самого высокого среди гостей титула. Осмелится ли виконт грубить ее брату?
Неужто ему наплевать на приличия? Интересно, сможет ли он воздержаться от своих нелепых и оскорбительных выходок хотя бы во время обеда?
Он смог. Как выяснилось, он умел даже пользоваться вилкой, а не ел с ножа, как многие деревенские сквайры, не вываливал целиком себе на тарелку понравившееся ему блюдо и вопреки опасениям Регины и отчетливому запаху виски вовсе не был пьян. Собственно говоря, во время обеда виконт почти не пил — только вино, и то немного.
Единственное, что вызывало ее раздражение, — это явный интерес, проявляемый им к беседе с леди Айверсли, которую он с родственной фамильярностью называл просто по имени — Кэтрин. Регина сама не понимала, почему ее так это бесит. Но она ничего не могла с этим поделать.
Интересно, а Кэтрин он когда-нибудь привозил к себе — в этот свой знаменитый донжон? Скорее всего нет. Почему-то Регине трудно было представить себе такую поэтическую натуру, как леди Айверсли, в качестве объекта страсти необузданного виконта. В особенности когда у той есть симпатичный молодой муж, который к тому же без ума от нее. Их взаимная привязанность просто бросалась в глаза.
Лорд Айверсли внезапно замолчал. Не зная, что сказать, Регина вдруг брякнула первое, что пришло ей в голову:
— Мне показалось, что лорд Дрейкер и ваша супруга — добрые друзья, не так ли?
— Лорд Дрейкер в прошлом году доказал свою дружбу нам обоим, — сухо обронил хозяин. Потом с легкой иронией в голосе добавил: — Он ведь наш родственник, знаете ли.
— Именно поэтому вы с женой и согласились вывозить Луизу в свет? — догадалась она.
—Да. Но она такая милая, что для нас это одно удовольствие.
— Признаюсь, не ожидала, что у его сиятельства на свете есть хоть один друг. Тем более что он так редко бывает в обществе, а если и бывает…
— …то всегда дурно одет и при этом грубит направо и налево? — подсказал хозяин, видя, что она замялась.
— Ну… я бы, конечно, не решилась так сказать, но раз уж вы сами… Да, примерно это я и имела в виду. Ему очень повезло, что у него есть такой друг, как вы, — готовый мириться с его недостатками.
Лорд Айверсли задумчиво вертел вилку в руках.
— Как это случилось на ваших глазах, вы хотели сказать? Неужели мой друг сделал или сказал нечто такое, за что я обязан его отчитать?
Улыбка Регины словно подернулась инеем.
— Нет, конечно. К тому же я вполне способна самостоятельно справиться с теми, кто… ну, скажем, не умеет себя вести.
Плечи лорда Айверсли заходили ходуном от смеха.
— Готов поспорить на что угодно, что так оно и есть. Хотя, думаю, одной пощечины явно мало, чтобы надеть узду на лорда Дрейкера. Он порой бывает довольно-таки упрям.
— Неужели? — сухо пробормотала она. — Не заметила.
— Но ему в жизни пришлось нелегко, так что очень прошу — будьте с ним терпеливы. Или… простите, но, возможно, я сделал слишком поспешный вывод… вы ведь приехали вместе с ним, не так ли?
— Ходят слухи… что вы приковываете женщин цепью к стене донжона… ну, чтобы позабавиться с ними.
«Господи Боже мой! Надо ж такое придумать!»
— И вы в это верите?!
Регина вскинула подбородок, дерзко глядя ему в глаза:
— А почему бы и нет? Легко! Особенно учитывая, что при вашей учтивости и изысканных манерах вам, вероятно, весьма сложно найти женщину, которой вы бы смогли доставить наслаждение, — ну, если, конечно, не приковать ее цепью к стене.
На мгновение утратив самообладание, Маркус шагнул к ней. И тут же понял, что совершил большую ошибку, — он вновь ощутил соблазнительный медовый аромат туалетной воды, окутывающий Регину с головы до ног, и кровь бросилась ему в голову. К тому же, оказавшись так близко, он вдруг заметил золотистую россыпь веснушек у нее на шее — той изящной, с аристократическим изгибом шее, к которой он мечтал прижаться губа…
Стоп! С трудом заставив себя оторвать глаза от этого дивного зрелища, Маркус взглянул на нее в упор:
— Поверьте, мадам, мне не составит особого труда доставить удовольствие женщине… если я, конечно, захочу.
— Неужели? — Регина выразительно вздернула брови. — Что-то не слишком верится!
— Воля ваша, мадам. Но это не значит, что мне это не под силу.
— Шутите! Что ж… так докажите это! — с вызовом бросила она.
Перед тем как окончательно потерять самообладание, Маркус еще успел подумать, что она, вероятно, вкладывает в эти слова совершенно иной смысл, нежели он. Скорее всего эта жеманница имеет в виду слащавые комплименты, расшаркивания и прочие штучки из арсенала «всякого учтивого джентльмена». Но сейчас его это волновало меньше всего. Маркус решил, что уже достаточно натерпелся от нее — хватит с него этих кривляний, презрительных усмешек и издевательских намеков. Он покажет ей, чем рискует женщина, у которой не хватает ума оставить его в покое…
— Отлично! Что ж… раз вы настаиваете, мадам… рад служить. — И прежде чем Регина смогла воспротивиться, Маркус склонился к ней и впился губами прямо в ее соблазнительно алый рот, который всю прошлую ночь преследовал его во сне.
Регина жалобно пискнула. Потом отскочила в сторону, как ошпаренная кошка. Глаза у нее разом стали величиной с блюдца.
— Что вы делаете?!
— Вы сами предложили мне доказать, что я способен доставить удовольствие женщине.
— Но я вовсе не имела в виду подобный способ!
— Зато я имел. — Если честно, он ожидал, что Регина даст ему пощечину. Но, поскольку ее не последовало, он немного приободрился. — Видимо, я был недостаточно убедителен. Нижайше прошу прощения, мадам. И с вашего разрешения попробую снова… — Протянув руку, Маркус приподнял ей подбородок.
В глазах Регины заметался страх.
— Но это невозможно! В конце концов, — расхрабрилась она, — если вы заметили, мы не у вас в донжоне!
— Как жаль! — хмыкнул Маркус, другой рукой обхватив ее за талию. — Можно было бы воспользоваться цепью…
Регина уперлась ладошками ему в грудь.
— Вы не осмелитесь! — пропыхтела она, изо всех сил отталкивая его. — Я этого не позволю!
— Да ну? И что же вы сделаете, чтобы меня остановить? — с любопытством спросил Маркус. — Простите, но от ваших светских уловок у меня в донжоне вряд ли будет много пользы.
— Но я вовсе не собира…
Что она собиралась, так и осталось тайной, поскольку Маркус заглушил ее слова поцелуем. Он впился в ее губы с такой яростью, что Регина задохнулась. Это вышло непроизвольно — просто ему надоело слушать ее выдумки. И вдобавок осточертело думать обо всех этих болванах, оставшихся в зале. Все, о чем он мечтал, — это целовать ее.
Регина слабо затрепыхалась в его руках, толкала его кулачками в грудь, стараясь вырваться. Однако, как ни странно, ей почему-то и в голову не пришло прятать от него губы. Ее ладони по-прежнему лежали на его груди, но теперь она уже не пыталась оттолкнуть его. Это сразу придало ему сил, и Маркус, припав губами к ее рту, крепко прижал Регину к себе, сгорая от желания дать ей возможность почувствовать его… показать ей, насколько она ошибалась, считая его просто грубым животным…
Но и это было не все… Маркус мечтал о большем. Он скорее бы умер, чем признался в этом, но сейчас он отдал бы все на свете, лишь бы вобрать ее в себя… или самому ворваться в нее, стать частью ее самой, понять наконец, как ей удается одним взглядом сводить его с ума.
«Боже, помоги мне!» — промелькнуло у него в голове. Он думал, что целовать эту женщину — все равно что облобызать бесчувственную статую, с ее холодными, мраморными губами и равнодушным телом. А вместо этого ее губы оказались теплыми и дрожащими, ее тело беспомощно трепетало в его руках, с каждым мгновением все охотнее отвечая на его ласки…
Ее пальчики крепко вцепились в лацканы его сюртука, и Маркуса охватило ликование. На мгновение оторвавшись от ее губ, он властно приподнял ей подбородок и заглянул в затуманенные глаза.
— Вы все еще настаиваете на том, что я понятия не имею о том, как доставить наслаждение женщине?
Ресницы Регины слабо затрепетали. Отяжелевшие веки опустились, прикрыв глаза, в которых горело откровенное желание.
— Надо отдать вам должное, сэр, — хрипловатым, чувственным голосом проворковала она. — Вы умеете быть настойчивым…
— Вы понятия не имеете, каким упорным я могу быть. — Обхватив ладонью ее затылок, Маркус привлек ее к себе и вновь припал губами к ее рту. Но на этот раз его губы были напористее. Он заставил ее слегка приоткрыть рот, его язык жадно скользнул внутрь, и Маркус почувствовал на своих губах ее теплое, ароматное дыхание.
Боже правый, какой соблазнительный рот у этой женщины… и губы — нежные, сладкие, как у сирены! Конечно, Маркус был не настолько глуп, чтобы спросить, с чего это леди Задаваке вдруг вздумалось позволить ему целовать себя, да еще столь страстно. Отбросив в сторону эти мысли, он наслаждался каждым мгновением, а услышав ее приглушенный стон, едва не потерял голову окончательно.
Неожиданно Регина закинула руки ему за шею, притянув его к себе, и Маркус, забыв обо всем, стиснул ее еще крепче, вбирая ее в себя, сливаясь с ней, и, казалось, этому не будет конца. Он был опьянен — ведь он одержал победу, и какую! Кто еще, кроме него, мог похвастаться тем, что целовал Прекрасную даму? Кто пил с ее губ ароматный нектар… кто нетерпеливой рукой дерзко ласкал ее талию и бедра?
Только почувствовав, как она бессильно повисла в его руках, Маркус позволил себе оторваться от ее губ.
— Вот теперь я действительно настойчив… Регина с трудом перевела дыхание.
— Это уж точно, — прошептала она. Но без тени возмущения в голосе.
— Ваша правда, мадам. — Губы Маркуса скользнули по ее щеке. — А теперь вы, верно, назовете меня непочтительным. — Он проложил цепочку обжигающих поцелуев вдоль ее щеки вниз, к нежной шее, где часто и неровно, словно пойманный зверек, бился пульс, кончиком языка дерзко обвел мочку уха.
Но как только он слегка прикусил ее зубами, Регина вздрогнула и попыталась вырваться.
— Лорд Дрейкер…
— Маркус, — тихо поправил он. — Если у нас роман, ты должна звать меня Маркус.
Поколебавшись немного, она нерешительно обронила: «Маркус…» — тем чуть хрипловатым, чарующим голосом, который сводил его с ума. Что ему оставалось после этого? Только поцеловать ее снова.
Прижав Регину спиной к книжным шкафам, он наслаждался, лаская ее рот так же, как мечтал ласкать тело. Маркус до такой степени потерял голову, что готов был уже приподнять ей юбки и…
Словно почувствовав это, Регина сильно толкнула его в грудь. Раз… другой… Только после этого он с трудом оторвался от нее.
— Мы не должны этого делать, Маркус. Кто-то может войти сюда и увидеть нас…
Маркус мгновенно пришел в бешенство.
— И это не доставило бы вам удовольствия, леди, верно? — прорычал он.
— Если бы сюда вошел мой брат, едва ли это обрадовало бы и вас, — уколола она его.
Маркус мрачно усмехнулся:
— Возможно. Фоксмур наверняка потребовал бы удовлетворения, и я…
— Не смейте даже думать об этом! — вскрикнула Регина, испуганно закрыв ему ладонью рот.
На мгновение оба оцепенели. И вдруг ее тонкие пальчики пробежали по его губам с нежностью, о которой он понятия не имел. Маркус вздрогнул и со свистом втянул в себя воздух. Но, как ни странно, Регину это не напугало.
Он едва осмеливался дышать. И тут она коснулась его шрама…
— Нет, — предостерегающе пробормотал он.
В глазах Регины вспыхнуло любопытство, но она послушно убрала руку и вместо этого нежно коснулась его скулы.
— Твоя борода такая мягкая, — промурлыкала она, как Довольная кошка. — А я думала, она колется.
Эти мягкие, волнующие нотки, такие непривычные в ее голосе, заставили Маркуса окончательно смешаться.
— Волосы как волосы, что здесь, что на голове, — неловко буркнул он. Получилось довольно грубо, и Маркус даже разозлился на себя. — А колется она, только если ее сбрить. Странно, что столь элегантная светская леди не брезгует касаться мужской бороды.
В ее глазах запрыгали чертики.
— Ты можешь мне не верить, но светские леди часто делают такие вещи, о которых мужчины и понятия не имеют! Потому что считается, что леди не должны об этом знать.
— Это уж точно. — Например, светские дамы не должны позволять мужчинам так целовать себя — а она ему позволила! Что же это такое получается? Выходит, Прекрасная, но жестокая дама на самом деле обладает дьявольским темпераментом, который никто из ее слащавых поклонников просто был не способен разбудить?! Склонив голову, Маркус очень нежно стал покусывать мочку ее уха. — Ну, со мной ты можешь попробовать все, что твоей душе угодно, — прошептал он, обжигая своим дыханием ее шею. — Я буду нем как могила, клянусь…
Регина отпрянула, словно он дал ей пощечину. Лицо ее запылало.
— Я не имела в виду… — Слабо скрипнула дверь, и слова замерли у нее в горле. С силой толкнув его в грудь, Регина высвободилась из кольца его рук. И в этот момент дверь распахнулась.
В кабинет быстрым шагом вошел Айверсли. Заметив Маркуса с Региной, он словно врос в землю. Глаза его перебегали с одного смущенного и пылающего лица на другое.
— Прошу прощения, если помешал… — пробормотал он. Когда Регина спустя мгновение подняла голову, перед ними уже была знакомая виконту безупречная, чуть холодноватая и недоступная светская дама. Он едва слышно выругался. Не привиделась ли ему нежность в ее глазах, которой он упивался совсем недавно? Маркус едва удержался, чтобы не встряхнуть ее за плечи.
— Ничего страшного. — Голос ее звучал до такой степени невозмутимо, словно хозяин дома застал ее за чаепитием. — Мы просто разговаривали.
Естественно, Маркус не мог не понимать, что она права — как-никак она обязана была думать о своей репутации. Но сейчас, когда сам он едва владел собой, когда кровь еще кипела в его жилах, эта невозмутимая холодность была для него худшим из всех оскорблений.
— Да. — В голосе его слышался нескрываемый сарказм. — Леди Регина любезно объяснила мне, что она предпочитает дуэт в интимной обстановке… а не на глазах у всех.
Взгляд, который она метнула в него, обжег Маркуса, словно удар кнутом. Теперь он мог не сомневаться, что все ее равнодушие было всего лишь маской, скрывающей неистовый темперамент. В глазах Регины вспыхнуло пламя. И, словно в подтверждение его догадки, она подняла руку и ударила его по щеке. Ударила со всей силой, на которую была способна.
— Идите к дьяволу! — выпалила она. И выбежала из кабинета.
Как только шаги ее стихли в коридоре, Айверсли плотно прикрыл дверь.
— Надо признаться, ты это заслужил.
— Наверное. — Маркус потер скулу. Да, для элегантной светской дамы удар у нее что надо! И просто дьявольский темперамент. Вдруг он разъярился. — А что я такого сделал? Просто сказал все как есть.
Айверсли укоризненно покачал головой:
— Ну, любая другая женщина, на которую бы ты положил глаз, возможно, и стерпела бы и твои оскорбления, и подобные обидные намеки… но только не леди Регина! Королева лондонского све…
— Что за чушь! Чтобы я положил на нее глаз, как ты выразился! — Возмущенно фыркнув, Маркус схватил со стола бокал, в котором еще оставалось немного виски.
— Лжец! Я же видел, какими глазами ты на нее смотрел.
— Как на всякую мало-мальски привлекательную женщину! — отрезал Маркус. Схватив графин, он щедро плеснул себе виски, с неудовольствием заметив, как дрожат его руки. — Кстати, точно так же я смотрю и на твою жену! — вызывающе рявкнул он.
— Только попробуй взглянуть на нее так, и я тут же вызову тебя на дуэль, — сухо процедил Айверсли. — На леди Регину ты смотришь так, словно умираешь от желания затащить ее в постель.
Боже правый, так оно и есть!
— Какой мужчина на моем месте не захотел бы затащить в постель такую красивую женщину? — пожал плечами Маркус. Потом одним махом опрокинул бокал с виски. — Что тут странного?
— Просто будь осторожен, вот и все. Она не… э-э-э…
— Хочешь сказать, она мне не подходит? Вообще-то мы неплохо поладили… вот разве что ты немного помешал.
«А я еще оскорбил ее!» — мысленно добавил он.
Ну уж нет, он не станет клясть себя последними словами, вспоминая вырвавшуюся у него фразу… и этот беззащитный взгляд, который она бросила на него. Дамочка просто удовлетворила свое любопытство — сначала позволила пресловутому виконту Дракону поцеловать себя, а потом как ни в чем не бывало повернулась к нему спиной и надеялась, что он тоже сделает вид, будто ничего не произошло. Ей, видите ли, неловко. Будь она неладна, и все остальные женщины тоже!
— А тебе-то что тут вдруг понадобилось? — взревел он.
— Кэтрин предупредила, что ты, мол, собираешься напиться. Не думаю, что стоит это делать. Конечно, я догадываюсь, что после… м-м-м…
— Ты, по-моему, слышал, что сказала леди Регина? Ничего не было. Так что ступай к своим гостям и пошли кого-нибудь сказать, когда будет пора спускаться к обеду.
— Хорошо. — Айверсли открыл дверь. — Но послушайся моего совета: когда у тебя в следующий раз «ничего не будет» с леди Региной, все-таки запри дверь. Просто на всякий случай.
Хлопнула дверь, и из коридора донесся сдавленный смешок. Маркус злобно скрипнул зубами. Пропади они пропадом, все эти родственники, особенно те, которые обожают совать нос не в свое дело, — Луиза с ее дурацкими дуэтами, Кэтрин с ее нотациями и Айверсли с его проклятой наблюдательностью и умением делать чертовски верные выводы. Почему только все они, словно сговорившись, не желают видеть правду — что Фоксмур и эта его сестрица являются живым воплощением того, что Маркус так ненавидел в свете?!
Чего он всю жизнь избегал, как чумы. Фоксмур, этот прожженный интриган… и леди Регина…
Для нее он пока еще, признаться, не смог подобрать подходящего определения. В конце концов, снова разъярился он, кто просил ее приходить сюда объясняться с ним? Так из-за чего он терзается? Неужели она действительно корила себя, что при всех отказалась спеть с ним? Или у нее на уме было совсем другое?
Впрочем, сейчас это уже не важно. После пощечины, которую она ему дала, вряд ли она станет придерживаться условий их соглашения. Позже она, вероятно, сама скажет ему об этом, ну а он, в свою очередь, потребует, чтобы Фоксмур держался подальше от Луизы. Стало быть, победа осталась за ним.
И никаких больше поцелуев… Ни нежных прикосновений, ни объятий, ни…
Шумно засопев, виконт с силой грохнул стаканом по столу. Ну, поцелуев в любом случае не будет. Это маленькое приключение наверняка стало для леди Регины хорошим уроком. Теперь ей известно то же, что давно уже знает он сам, — что они никоим образом не подходят друг другу.
И все бы ничего… Плохо другое — что ему безумно хотелось снова ощутить сладость ее губ.
Глава 7
Если ваши суровые взгляды и недвусмысленные намеки не окажут необходимого действия, вы поступите правильно, призвав на помощь кого-нибудь из родственников вашей подопечной мужского пола.
Мисс Сайсели Тремейн. Идеальная компаньонка
Мерзавец! Грубое животное! Бессердечный дьявол! Черт бы побрал ее и эти пресловутые «дуэты»! Ну, она не даст ему забыть эти его слова! Он у нее еще попляшет!
Леди Регина кипела от возмущения.
Раз он настаивает на том, что она, мол, нанесла ему публичное оскорбление, раз отказывается слушать, когда она пытается объяснить, как все было на самом деле…
что ж, она умывает руки. Пусть возвращается в свою берлогу, пусть и дальше рычит и кидается на каждого, кому вздумается заступить ему дорогу, — она и пальцем не пошевельнет, чтобы ему помешать.
Локон, выбившийся из прически, упал ей на шею, и Регина даже застонала от злости. Чему ж тут удивляться — наверняка это чудовище своими грубыми ручищами помяло или сбило набок ее новенькую, чудесную шляпку а-ля Платофф! И она почти уверена, что виконт сделал это нарочно — чтобы всякий мог убедиться, что леди Регина, запершись с ним наедине, предавалась разврату.
Юркнув в альков, где, как она убедилась, было зеркало, Регина окинула придирчивым взглядом свое отражение. Слава Богу, шляпка по-прежнему сидела безупречно, только из пучка на затылке выбился один непокорный локон. Она быстро подколола его, вернув на место, и снова посмотрелась в зеркало. Если бы не щеки, по цвету почти сливавшиеся с ее юбкой, никто в жизни бы не заподозрил, что всего несколько минут назад она предавалась совершенно возмутительной страсти в объятиях… в объятиях этого окаянного дракона!
И он еще утверждал, что знает, мол, как доставить наслаждение женщине! Ха! Он понятия об этом не имеет!
Тут взгляд Регины остановился на ее неестественно красных, чуть припухших губах, и она слегка сконфузилась. Ладно, ладно, допустим, что-то он все-таки понимает. Немного… э-э-э… ах, да пропади он пропадом, понимает, конечно, да еще как! Этот дьявол может заставить любую женщину забыть о своей репутации и вообще обо всем на свете, и случится это ровно через полминуты после того, как он, приоткрыв ей губы, проскользнет…
Да будь он проклят, этот негодяй! Почему она должна думать о нем?! Надо было сразу дать ему пощечину, еще когда он в самый первый раз прильнул губами к ее рту!
Или нет… лучше потом, когда он, грубо обхватив ее руками, прижал ее к своей широченной груди так крепко, что она едва могла дышать. И уж, во всяком случае, он просто напрашивался на это, когда, раздвинув языком ее губы, дерзко проник внутрь… Дерзко, да… но так восхитительно приятно, что она даже подумала — а что, если позволить ему. — м-м-м… продлить этот поцелуй?
Колени у нее вдруг подогнулись. Чувствуя, что все ее тело превращается в желе, Регина разозлилась сама на себя. Да что это с ней, в самом деле? А все он — это из-за него она ведет себя как какая-то шлюха без стыда и совести, позволяет ему делать с собой совершенно невозможные вещи и даже не думает протестовать!
Регина вся сжалась от стыда.
Но только потому, что его поцелуй оказался настолько упоительным, что у нее пропало всякое желание сопротивляться… До той самой минуты, когда он вновь превратился в дикаря. Регина горестно вздохнула. В этом-то вся беда, подумала она. В этом он весь — виконт Дракон. То он целует ее с пылкостью и нежностью, о которой она не смела и мечтать, и просит называть его Маркус, то, не моргнув глазом, наносит ей оскорбление.
Регина растерялась. Ну и как прикажете это понимать? Мужчины никогда не вели себя подобным образом — по крайней мере с ней. Тогда почему же он?.. И самое главное — почему она все это позволяет?
Сама испугавшись этого вопроса, вернее, оторопев, потому что ответ напрашивался сам собой, она поспешно оправила платье и шляпку, в последний раз окинула себя в зеркале придирчивым взглядом и решила, что пора вернуться к гостям. Концерт уже, вероятно, закончился, и все толпятся вокруг Луизы, поздравляя и осыпая ее комплиментами. Там же скорее всего крутится и ее брат.
Фоксмур действительно был там. Заметив Регину, он с улыбкой кинулся к ней:
— Я вижу, ты решила присоединиться к нам. Где ты была так долго? А, понимаю, — наверняка читала очередную нотацию Дрейкеру? Думала, что после того, как ты публично щелкнула его по носу, он смирится с ней охотнее, чем всегда?
— Я вовсе не щелкала его по носу! — разозлилась она. Видимо, это прозвучало громче, чем ей хотелось бы, поскольку взгляды присутствующих тут же обратились на нее. Заметив, что на них с любопытством смотрят, Регина понизила голос. — И я не собиралась читать ему нравоучений. Скажу тебе одно: когда вы с Луизой поженитесь, ты будешь обязан мне по гроб жизни — учитывая, с чем мне приходится мириться ради того, чтобы вы были вместе.
— Конечно, дорогая моя девочка. Буду вечно за тебя Бога молить! — хмыкнул он.
— И прекрати называть меня девочкой! Я уже взрослая женщина. Я терпеть не могу, когда ты так говоришь, и тебе это отлично известно! — вскипела Регина. Собственно говоря, это и было единственной причиной, по которой он продолжал ее так называть. Судя по всему, лорд Дрейкер был не одинок в своем стремлении ее дразнить.
Прежде чем Саймон успел ответить, объявили, что обед подан. Регина с трудом подавила страдальческий стон. Сказать по правде, со всеми этими событиями она напрочь позабыла об обеде. Одному Богу известно, что там припасено у виконта на этот случай!
Счастье уже, что ей не пришлось быть его соседкой по столу. Как особа, стоящая по рангу ближе всех к хозяину дома, виконт занял место по правую руку от хозяйки, тогда как леди Регину усадили рядом с лордом Айверсли, как раз напротив него.
Регина чуть заметно сжалась, каждую минуту ожидая, что ее сосед заговорит о том, чему он стал свидетелем в кабинете. Но когда прошло какое-то время, а он, судя по всему, не собирался это обсуждать, Регина возблагодарила небеса за то, что они послали ей настоящего джентльмена.
Завязался непринужденный разговор — они поговорили о его имении в Суффолке, обсудили ставшую уже притчей во языцех любовь ее отца к лошадям и жгучий интерес, который леди Айверсли проявляла к поэзии, — впрочем, эту тему Регина предпочла не обсуждать, поскольку беседа в любую минуту могла выйти за рамки тех немногих стихотворений которые она помнила наизусть.
Время от времени она бросала опасливые взгляды через стол, где по одну сторону хозяйки сидел лорд Дрейкер, а по другую — Саймон, как обладатель самого высокого среди гостей титула. Осмелится ли виконт грубить ее брату?
Неужто ему наплевать на приличия? Интересно, сможет ли он воздержаться от своих нелепых и оскорбительных выходок хотя бы во время обеда?
Он смог. Как выяснилось, он умел даже пользоваться вилкой, а не ел с ножа, как многие деревенские сквайры, не вываливал целиком себе на тарелку понравившееся ему блюдо и вопреки опасениям Регины и отчетливому запаху виски вовсе не был пьян. Собственно говоря, во время обеда виконт почти не пил — только вино, и то немного.
Единственное, что вызывало ее раздражение, — это явный интерес, проявляемый им к беседе с леди Айверсли, которую он с родственной фамильярностью называл просто по имени — Кэтрин. Регина сама не понимала, почему ее так это бесит. Но она ничего не могла с этим поделать.
Интересно, а Кэтрин он когда-нибудь привозил к себе — в этот свой знаменитый донжон? Скорее всего нет. Почему-то Регине трудно было представить себе такую поэтическую натуру, как леди Айверсли, в качестве объекта страсти необузданного виконта. В особенности когда у той есть симпатичный молодой муж, который к тому же без ума от нее. Их взаимная привязанность просто бросалась в глаза.
Лорд Айверсли внезапно замолчал. Не зная, что сказать, Регина вдруг брякнула первое, что пришло ей в голову:
— Мне показалось, что лорд Дрейкер и ваша супруга — добрые друзья, не так ли?
— Лорд Дрейкер в прошлом году доказал свою дружбу нам обоим, — сухо обронил хозяин. Потом с легкой иронией в голосе добавил: — Он ведь наш родственник, знаете ли.
— Именно поэтому вы с женой и согласились вывозить Луизу в свет? — догадалась она.
—Да. Но она такая милая, что для нас это одно удовольствие.
— Признаюсь, не ожидала, что у его сиятельства на свете есть хоть один друг. Тем более что он так редко бывает в обществе, а если и бывает…
— …то всегда дурно одет и при этом грубит направо и налево? — подсказал хозяин, видя, что она замялась.
— Ну… я бы, конечно, не решилась так сказать, но раз уж вы сами… Да, примерно это я и имела в виду. Ему очень повезло, что у него есть такой друг, как вы, — готовый мириться с его недостатками.
Лорд Айверсли задумчиво вертел вилку в руках.
— Как это случилось на ваших глазах, вы хотели сказать? Неужели мой друг сделал или сказал нечто такое, за что я обязан его отчитать?
Улыбка Регины словно подернулась инеем.
— Нет, конечно. К тому же я вполне способна самостоятельно справиться с теми, кто… ну, скажем, не умеет себя вести.
Плечи лорда Айверсли заходили ходуном от смеха.
— Готов поспорить на что угодно, что так оно и есть. Хотя, думаю, одной пощечины явно мало, чтобы надеть узду на лорда Дрейкера. Он порой бывает довольно-таки упрям.
— Неужели? — сухо пробормотала она. — Не заметила.
— Но ему в жизни пришлось нелегко, так что очень прошу — будьте с ним терпеливы. Или… простите, но, возможно, я сделал слишком поспешный вывод… вы ведь приехали вместе с ним, не так ли?