Джеффрис Сабрина. Загадочный виконт

   — Но он сказал, что ты обязательно должна поехать.
   — Ах вот даже как? Ну, тогда ему, значит, известно, что нужно сделать, чтобы получить мое согласие. — Сообразив, что проговорилась, Регина смущенно покраснела и вновь потянулась за арфой.
   Саймон внимательно посмотрел на нее:
   — Интересно… Из этого напрашивается вывод, что в опере между вами что-то произошло. Что-то серьезное. Я угадал?
   Регина потянула к себе арфу.
   — Не знаю, о чем ты. — Она небрежно пожала плечами. Саймон осторожно покосился через плечо — Сайсели, вытянув шею и навострив уши, жадно ловила каждое слово.
   — Сисе, ступай одеваться. Скоро ехать. Регина присоединится к тебе через минуту.
   — Нет, я никуда не поеду, — возмутилась Регина, но ее кузина с готовностью засеменила к двери. Она никогда не осмеливалась ослушаться приказа.
   Убедившись, что она вышла из комнаты, Саймон повернулся к сестре:
   — Кстати, я сегодня видел Уитмора.
   Регину охватила паника. Ей стоило невероятных усилий сделать невозмутимое лицо.
   Вот как? — деланно равнодушным тоном спросила она.
   — Сказал, что не понимает, как это я позволяю такому человеку, как Дрейкер, бывать с тобой повсюду. Пришлось объяснить ему, что мы с тобой заключили пари…
   — Что-о-о?! — возмущенно перебила она, смерив брата уничтожающим взглядом. — Да как ты мог?! Какое ты имел право рассказывать ему об этом пари?!
   — А что такого? — обиженно надулся юный герцог. — По-моему, я оказал тебе услугу, сестренка. Он ведь спит и видит жениться на тебе, разве нет? Вот я и подумал — дай-ка сделаю доброе дело, а не то бедняга, чего доброго, сочтет, что ты решила выйти за Дрейкера, да еще передумает делать тебе предложение.
   — О Господи! К твоему сведению, Генри уже дважды просил моей руки. И оба раза я ему отказала!
   — Понятно… — задумчиво протянул Саймон. Регина ждала, что брат рассердится, но, к ее удивлению, увидела, что он улыбается. — Ну, если честно, я даже рад этому. Генри — настоящий осел. Но поскольку ты вообще предпочитаешь дураков…
   — Ничего подобного! — возмутилась Регина. И смутилась, почувствовав, что опять краснеет. Как странно, подумала она, Саймон ее родной брат… и при этом совершенно ее не понимает!
   Впрочем, вздохнула она, они ведь так мало бывают вместе. К тому времени, как она подросла, брат уже уехал учиться в Итон. А вернувшись, он большую часть времени проводил с принцем и его друзьями. Даже после того, как два года назад умер отец и Саймон стал главой семьи, брат, похоже, считал само собой разумеющимся, что сестра живет своей собственной жизнью. Он никогда не интересовался ее делами и не мешал ей жить, как ей нравится.
   Пока не мешал. До сегодняшнего дня.
   — Все равно, — отмахнулся Саймон. — Знала бы ты, как мне надоел Уитмор — зудел и зудел о том, что Дрейкер, мол, не джентльмен, что он не стоит тебя и все такое. Я насел на него, надеясь узнать побольше, но он захлопнул рот, как устрица. И мне не удалось вытянуть из него ни слова.
   Слава тебе Господи!
   — Он просто ревнует.
   Саймон выразительно вздернул бровь:
   — Я спросил Сайсели, что она думает по этому поводу, Н о она клянется, что ей ничего не известно о том, что произошло. Может, врет… или правда ничего не знает. А поскольку Сайсели никогда не обманывает, по крайней мере меня, стало быть, действительно не имеет представления. Может, ты меня просветишь?
   Смущенно отведя глаза, Регина нагнулась к арфе, делая вид, что разглядывает ее.
   — Видишь ли, Генри нанес оскорбление лорду Дрейкеру… ну и виконт, как и следовало ожидать, вышел из себя. Вот, собственно говоря, и все.
   — Все? Что-то не верится. — Саймон потянул арфу к себе. — Ладно, Уитмор сегодня тоже будет в «Олмаке». Попробую поговорить с ним еще раз. Возможно, он будет более разговорчивым, если я пообещаю ему кое-что… например, скажу, что дам свое согласие, если он решит снова сделать тебе предложение.
   Их взгляды встретились, и Регина похолодела. Своей пронзительной голубизной глаза Саймона напоминали куски арктического льда. Предательская дрожь поползла у нее по спине.
   — Ты не сделаешь этого, — •хрипло прошептала она. — Послушай, Саймон… ты ведь сам только что сказал, что он осел…
   — Верно. Я был зол как черт. И потом, подумай сама — если я поеду один, без тебя, без Сайсели и соответственно без Луизы, мне будет скучно. Ничего не поделаешь, придется убивать время в разговорах с Уитмором.
   Регина посмотрела на брата в упор. Это был шантаж. Причем очень эффективный. Она содрогнулась. Если честно, Регина не слишком верила в то, что угроза виконта разделаться с ее кузеном сможет помешать ему развязать язык — тем более если это даст ему шанс заслужить благосклонность герцога.
   — Ладно, — тяжело вздохнула она. — Так и быть. Я поеду тобой в «Олмак». Но не обещаю, что ты получишь удовольствие от моего общества.
   Саймон пожал плечами:
   — Вот уж это мне совершенно все равно. Мне нужно, чтобы ты просто была там — и все.
   Когда он повернулся и вышел за дверь, надменно вздернув подбородок, как человек, привыкший к тому, что все его желания исполняются незамедлительно, Регина едва удержалась, чтобы не показать ему язык.
   Будь он неладен, ее братец. Да и Маркус заодно: поставить ее в такое дурацкое положение! Придется ехать. Но не могла же она позволить, чтобы Саймону стало известно о стычке между Маркусом и ее кузеном! Представив, какой поднялся бы шум, Регина горестно вздохнула.
   Но часом позже, когда она вместе с остальными продиралась сквозь толпу, заполнившую холл, к лестнице, Регина уже горько пожалела о том, что позволила Саймону шантажировать ее. И почему ему пришлось уговаривать ее поехать?
   Как странно… она ведь всегда любила балы. Она обожала танцевать. И поболтать в перерывах между танцами тоже любила. И получала искреннее удовольствие, разглядывая, кто во что одет.
   И если в последние годы все это немного приелось, то лишь из-за тревоги за брата. Ей не давала покоя мысль о том, что брат женится, и, конечно, ей было не все равно, кто станет его женой. Ведь Регина жила вместе с ним. О себе она нисколько не волновалась.
   Тогда почему при виде полупустого бального зала с шестью огромными, от пола до потолка, окнами, вытянувшимися вдоль стены, словно угрюмые часовые, настроение у нее упало? Почему даже музыка сегодня навевала на нее тоску?
   . Это было нелепо — и Регина вдруг рассердилась сама на себя. Ну уж нет, решила она. Она не позволит ни Саймону, ни Маркусу, ни Генри… в общем, никому из близких ей мужчин испортить ей удовольствие от бала! Назло им всем она будет танцевать до изнеможения — пока ее держат ноги!
   Регина танцевала с мистером Маркхемом, которого в свете принято было считать весьма остроумным молодым человеком, — и не смогла бы потом повторить ни одной из его знаменитых острот. Она танцевала с лордом Брэкли — и потом долго хромала. Лорд умудрился отдавить ей обе ноги — что тоже было довольно странно, поскольку прежде ей всегда удавалось как-то за ним поспевать.
   Так незаметно пролетел целый час. Лорд Питер Уилкинс, у которого язык был без костей, подлетел к ней, приглашая на рил. К счастью, во время рила особенно не поговоришь, с облегчением вздохнула Регина. Если она сейчас услышит еще хоть один заумный комплимент, да к тому же из уст очередного напомаженного джентльмена, вознамерившегося поразить ее воображение своим остроумием, она просто завизжит от злости!
   — Глазам своим не верю! Знаете, кто сейчас вошел? — пробормотал лорд Питер, когда они, заняв свое место, ждали, когда заиграет музыка.
   — Кто? — равнодушно спросила Регина, нисколько не сомневаясь, что речь идет о ком-то из тех, до кого ей нет абсолютно никакого дела.
   — Ваш недавний поклонник. Лорд Дрейкер.
   Она застыла, словно пораженная громом. Как он оказался здесь?! Луиза ни словом не обмолвилась, что он приедет. И потом, леди-патронессы никогда бы не дали ему абонемент, даже если бы у него хватило наглости обратиться к ним с этой просьбой.
   Но даже Маркус не настолько безумен, чтобы силой проникнуть в «Олмак». Вся дрожа от страха, с гулко бьющимся сердцем, Регина покосилась через плечо — в ту сторону, куда сейчас устремились все взгляды. И онемела. Потому что шествовавший через бальный зал человек не был тем лордом Дрейкером, которого она знала.
   Этот мог быть только сыном принца — настолько царственной была его внешность и походка… особенно походка. Одет он был по самой последней моде, а безукоризненно подстриженные и уложенные черные волосы волнами обрамляли чисто выбритое смуглое лицо.
   Сердце Регины бешено забилось. Святители небесные, спасите! Он сбрил наконец свою бороду, обзавелся новой одеждой и каким-то непостижимым образом ухитрился-таки добыть приглашение в «Олмак».
   Неужели все это ради нее?! Просто потому, что она этого хотела? Или была еще какая-то, неведомая ей, причина? Она до ужаса боялась поверить в то, что он сделал это ради нее… ведь виконт уже много раз разочаровывал ее раньше.
   И все же… все же он сбрил эту свою треклятую бороду, как она и просила! И это наверняка кое-что да значило!
   Особенно если учесть, что тот шрам, о котором он ей говорил, действительно сильно уродовал его лицо, как он и предупреждал. Как ни странно, он оказался абсолютно прямым и ровным, а не рваным, как следовало ожидать, поскольку предполагалось, что виконт упал с лошади. Рубец был пугающе длинным, он тянулся от самого верхнего края скулы почти до подбородка, наискось пересекая щеку. И то, что он согласился показаться с таким лицом, да еще на балу, заставило сердце Регины заколотиться с новой силой.
   Но это было не единственное, что поразило ее при виде преображенного виконта Дрейкера. Не будь этого шрама, его можно было бы, пожалуй, считать невероятно красивым, особенно когда он был так элегантно одет. Белоснежный галстук виконта был явно завязан рукой мастера, а черный шелковый сюртук сидел на нем как влитой — только портной Бо Браммела^[12] умел творить подобные чудеса!
   И самое главное… Господи помилуй, ахнула про себя Регина, и дыхание разом застряло у нее в горле, — да ведь на нем короткие, до колен, бриджи! Ей и раньше приходило в голову, что у виконта наверняка красивые ноги, но утверждать это было трудно— учитывая те мешковатые, дурно сшитые штаны, в которых он имел обыкновение появляться. И вот теперь она могла убедиться, что была права, — туго натянутые чулки и прекрасно сидевшие бриджи обрисовывали литые мышцы бедер и мускулистые ягодицы.
   И внезапно Регине припомнилось, насколько упоительно было чувствовать, как эти сильные бедра трутся о сокровенное местечко у нее между ног…
   Поймав себя на столь непристойных мыслях, она вспыхнула от смущения. Но когда Регина, немного придя в себя, заставила оторвать взгляд от пола, то увидела, что лорд Дрейкер не спускает с нее глаз. Причем не менее откровенно, чем сама она только что таращилась на него. Впрочем, как и все остальные в зале.
   Щеки Регины опалило жаром. Но прежде чем она, овладев собой, успела ему улыбнуться, оркестр заиграл рил, и пришлось танцевать.
   Если это, конечно, можно так назвать… А как прикажете танцевать, когда голова идет кругом, а перед глазами все плывет? Если в ушах стоит звон, а мысли мечутся, словно испуганные птицы? Вопросы… вопросы… Как ему удалось пробраться сюда? Зачем он пришел? Неужели ради нее? И еще сотни других… Но ответа на них у Регины не было.
   Ее взгляд обращался к нему куда чаще, чем ей хотелось бы. Как раз сейчас он беседовал со своей сестрой и Саймоном. К большому облегчению, рил скоро закончился и лорд Питер вернул ей свободу. Снова покосившись в сторону виконта, Регина увидела, как он, взяв сестру за руку, вывел ее на середину зала, куда через минуту в сопровождении какого-то скучного юнца проследовала и она сама, — Регина напрочь забыла, что пообещала ему танец.
   За ним последовали еще два не менее тоскливых танца с такими же докучливыми партнерами, на первый из которых виконт — к огромному удивлению Регины — пригласил Сайсели, а на второй — одну вдову, прославившуюся несметным количеством любовников. Забавно — до этого дня Регина считала ее просто интересной женщиной. И только сегодня с раздражением заметила, что та, оказывается, весьма хороша собой.
   Вдовица сияла, кокетничала напропалую и вообще, судя по всему, была в полном восторге от своего кавалера. Регина с каждой минутой мрачнела все больше. Видеть это было свыше ее сил. А появление четы Айверсли окончательно испортило ей настроение. Выходит, Маркус не слишком ей доверяет. Сказал, что хочет, чтобы она сопровождала Луизу, а сам использовал это лишь как предлог, чтобы вытащить ее сюда. Теперь понятно, зачем ему это, — хотел, чтобы она стала свидетельницей его триумфа.
   Регина догадалась, для чего ему это. Маркус наверняка хотел доказать, как она ошибалась, когда обвиняла его в отсутствии хорошего воспитания. Явившись сюда одетым по последней моде, дьявольски похорошевший, с безупречными манерами — словом, аристократ до кончиков ногтей, — виконт с минуты своего появления пользовался колоссальным успехом. Все дамы буквально поедали его глазами… и это тоже наверняка было частью его замысла.
   «Ну и чудесно. Пусть развлекается!» — разозлилась Регина, решив, что скорее умрет, чем доставит ему удовольствие полюбоваться, насколько ее это раздражает. Тем более что ей вообще это безразлично. Абсолютно на все наплевать! Хотя… кого она пытается обмануть? Конечно, ей не все равно. Еще как не все равно!
   Регина так старалась показать, что ее нисколько не волнует успех, которым пользуется виконт у прекрасного пола, что даже не услышала, как заиграли вальс. И поэтому совершенно растерялась, когда вдруг заметила, что виконт оказался перед ней — высокий, невероятно элегантный, словом, совершенно неотразимый — в глазах любой другой женщины, конечно, тут же мысленно добавила она. Регина внезапно почувствовала, что ее бьет неудержимая дрожь, и от этого распалилась еще больше. Чума на его голову, зло подумала она.
   Словно решив, что с нее недостаточно, виконт, склонившись перед ней в изысканном поклоне, безупречно вежливым тоном произнес:
   — Если вы еще не обещали кому-нибудь следующий танец, могу ли я иметь честь пригласить вас?
   Безупречные манеры! Что могла ответить на это Регина? Только молча кивнуть.
   К тому времени как им удалось отыскать свободное место среди других пар, сердце у Регины колотилось так, что едва не выпрыгивало из груди. До этого дня ей еще ни разу не доводилось танцевать с виконтом, хотя она успела позволить ему немало вольностей.
   Встав напротив Регины, виконт взял ее затянутую в перчатку руку в свою, и восхитительная дрожь пробежала у нее о спине. Другой рукой виконт обхватил ее за талию и привлек к себе, оставив между ними небольшое свободное пространство, как того требовали приличия. Только тогда Регина, сделав над собой усилие, осмелилась поднять на него глаза. И тут же убедилась, что взгляд виконта не выражает ничего, кроме вежливого внимания, — опять-таки как того требовали приличия.
   Восхитительные мурашки, бегавшие у нее по спине, испуганно бросились врассыпную. Зато распиравшее Регину любопытство вмиг прорвалось наружу. Вопросы посыпались из нее горохом.
   — Что?.. Как это вам удалось?.. Когда?.. — заикалась она.
   — Только не говорите мне, что мое появление заставило Прекрасную, но жестокую даму онеметь от изумления. — Слабая улыбка мелькнула на губах виконта — теперь, когда от его усов осталось лишь воспоминание, она показалась Регине невероятно обольстительной.
   Почувствовав, гак вспыхнули ее щеки, Регина снова рассвирепела.
   — Я, признаться, обрадовалась — подумала, что вы решили вести себя как джентльмен. Но если вы намерены перейти к оскорблениям…
   — Помилуйте, какое же это оскорбление? Просто шутка. — Улыбка виконта стала шире. — Вы ведь хотели, чтобы я вел себя учтиво. О том, чтобы стать скучным, речь, по-моему, не шла.
   Как будто такое вообще возможно!
   Заиграла музыка, и виконт закружил Регину в вальсе. В каждом его движении ощущалась ленивая грация и та непринужденная уверенность, которая достигается только многолетней практикой. Еще один повод для раздумий. Она могла допустить, что виконт уверенно танцует деревенские танцы вроде рила, но вальс?! Который только что вошел в моду, совсем недавно появившись в Англии?! Даже не все завсегдатаи «Олмака» решались его танцевать.
   — Ради всего святого, объясните мне, как вы умудрились выучить вальс, сидя у себя в Каслмейне? — не выдержала Регина, после того как они сделали один круг по залу.
   — А вы не догадываетесь? — хитро прищурился он. — А кто же, по-вашему, был всегдашним партнером Луизы, когда она училась танцам? — Он прищурился. — Хотя, признаться, в Каслмейне было посвободнее.
   Только после этих его слов Регина обратила внимание, что вокруг них буквально яблоку негде упасть — всех танцующих словно магнитом тянуло к ним. Взгляды всех были прикованы к этой паре. Похоже, общество просто умирало от желания узнать, о чем же беседуют между собой эти двое — Прекрасная, но жестокая дама и виконт Дракон.
   — Все сгорают от любопытства, — усмехнулась Регина. — Впрочем, я их прекрасно понимаю. Самой до смерти интересно, что же все-таки заставило вас приехать в «Олмак».
   Хмурая улыбка тронула его губы.
   — Гадаете, что тут нужно такому деревенскому увальню, как я? Не так ли?
   Ее же собственные слова! Но в его устах они хлестнули ее по лицу, как пощечина. Регина даже растерялась немного.
   — Нет, но… видите ли, мне казалось, вы вряд ли решитесь… — Она была задета за живое. — Только не говорите мне, что выпросили для себя абонемент, унижаясь перед этими «тупоголовыми ничтожествами» — так вы, кажется, их называете?
   — Нет. Это сделал для меня один человек — если бы он рискнул появиться тут сам, это наверняка сочли бы святотатством. К счастью, мое имя и титул оказались достаточно громкими, чтобы мне прислали гостевой билет. Так что я приехал в качестве гостя Луизы.
   Что означает, прикинула про себя Регина, что виконту пришлось все-таки обратиться к одной из дам-патронесс за разрешением. Сердце ее забилось чаще — наверняка это было для него нелегким испытанием. Оставалось только решить, как этим воспользоваться.
   — Это вносит ясность в то, как вы сюда попали. Но не объясняет, зачем вам это понадобилось.
   — Вы и сами прекрасно знаете зачем. Вы бросили мне перчатку. Я ее поднял. Это ведь был вызов, не так ли?
   — Какой вызов? — безмятежным тоном спросила Регина, всем своим видом показывая, что не догадывается, о чем идет речь.
   — Я должен был доказать, что я не деревенский дурачок, не умеющий вести себя в обществе. — Виконт выразительно скосил глаза в сторону пары, бросающей на них откровенно любопытные взгляды. — Не то чтобы это было так уж важно. Я ведь уже говорил вам — я могу явиться на бал весь в золоте с головы до пят, а они все равно будут презирать меня.
   — А вы посмотрите повнимательнее на их лица, — мягко посоветовала Регина. — Где вы тут видите презрение?
   Виконт огляделся. Регина внутренне усмехнулась — она уже заранее знала, что именно он увидит. На лицах присутствующих было написано жгучее любопытство… но и только. Лишь те, кому доводилось встречаться с ним и раньше, вернее, те, кого он неоднократно оскорблял, взирали на него настороженно. Но и то в их глазах читались скорее сомнение и неуверенность, чем презрение.
   Взгляд виконта обратился к Регине, и губы его вытянулись и побелели.
   — Они все разглядывают мое лицо, — выплюнул он. — Вернее, мой шрам.
   Регина замялась. Если сделать вид, что сама она просто не заметила его, вряд ли виконт ей поверит. Лучше уж быть честной, решила она.
   — Конечно, — с невозмутимым видом кивнула Регина. — Ваш шрам просто ужасающе прекрасен.
   Брови виконта изумленно поползли вверх.
   — Вот даже как? Странно… лично я бы так не сказал…
   — Просто потому, что вы к нему привыкли, — перебила она. — Но остальные… — И с вызовом посмотрела прямо на шрам. — Он просто-таки приковывает к себе взгляд. Он бросается в глаза — как породистый жеребец на фоне водовозных кляч. Это своего рода признак породы. Он выделяет вас из толпы.
   Его руки сомкнулись на ее хрупких запястьях, словно стальные браслеты.
   — Породы?! Интересный выбор слов.
   Регина мысленно взвесила эту фразу… и ей показалось, она поняла, что имеет в виду Маркус.
   — Вы не так меня поняли. Ваш шрам очень напоминает мне… Видите ли, мне говорили, что вас сбросила лошадь, но, если честно, по рубцу этого не скажешь.
   Судя по тому, как вдруг разом окаменело его лицо, Регина угодила в самую точку.
   — А с чего вы взяли, что шрам от падения с лошади должен выглядеть как-то по-другому?
   — Видите ли, я время от времени работаю в госпитале в Челси. И мне довелось повидать немало всяких ран, причем достаточно серьезных. Так что я с первого взгляда могу отличить шрам от рваной раны, оставшийся после падения, от… А знаете, на что похож ваш шрам? На ожог. Или даже на клеймо.
   — В госпитале? Вы?! — с изрядной долей скепсиса в голосе переспросил Маркус.
   — Осторожнее, — грозно предупредила Регина. — Вы, похоже, вот-вот перейдете границу и вновь станете вести себя не по-джентльменски. Очень жаль… особенно после стольких усилий.
   Естественно, это была провокация с ее стороны, и Маркус отлично это понял — она догадалась об этом по тому, как сузились его зрачки. И принялась ждать расплаты.
   Но ее не последовало. Виконт только со свистом втянул в себя воздух и грозно засопел.
   — Может, тогда лучше сменить тему? Регина неуверенно улыбнулась:
   — Наверное…
   Если честно, она бы предпочла этого не делать — он ведь так и не признался, откуда у него это клеймо. Регина готова была поспорить на что угодно, что это ожог, но как он мог получить его?
   — Значит ли это, что вы намерены разрешить Саймону и дальше уделять внимание Луизе?
   — До тех пор, пока мне позволяется ухаживать за вами. Надеюсь, мне удалось доказать, что я умею вести себя так, чтобы потрафить даже вашим изысканным вкусам, мадам?
   Регина слегка приподняла брови:
   — Нет… пока еще нет. То, что вы оделись по последней моде и смогли сделать круг вальса, умудрившись ни разу не задеть ни моих ног, ни моих чувств, еще ничего не доказывает.
   — Да? Что ж, выходит, нужно постараться. — Пальцы виконта чуть заметно ласкали ее талию, и глупое ее сердце затрепыхалось, словно пойманная в силок птичка. — И тогда вы, быть может, вознаградите меня за мое усердие.
   — Добродетель и сознание того, что поступаешь правильно, — это ли не лучшая из наград? — чопорно заявила Регина.
   Виконт рассмеялся, и от этого низкого, рокочущего смеха ей внезапно стало нечем дышать.
   — Ну, мы же с вами говорим не о добродетели, дорогая. А о тех невыносимых требованиях, которые дамы предъявляют мужчинам как непременное условие, при котором они готовы не лишать нас своего общества. И уж если я соглашусь выполнить его, то только в надежде получить кое-что взамен. — Его лицо вдруг оказалось совсем близко. — Вы догадываетесь, что я имею в виду…
   Сердце Регины провалилось куда-то вниз и закатилось в носки бальных туфелек.
   — Я уже убедилась, что вы можете быть дерзким, виконт… Он ухмыльнулся:
   — Помнится, вы ничего не имели против моей дерзости… не так ли? — Взгляд виконта опалил ее словно огнем. — В подходящее время и в подходящем месте, разумеется.
   С трудом проглотив вставший в горле комок, Регина опустила глаза и сделала вид, что рассматривает его пышный галстук. Если он надеется, что она станет поощрять его вызывающее поведение, то зря. Но пять ночей, во время которых она лежала без сна, вспоминая его нетерпеливые руки… его дерзкие губы и… и язык, успели разжечь в ней неутолимый голод. И теперь она жаждала испытать все это снова. И мечтала о большем.
   О его поцелуях.
   О ласках.
   И о прочих, еще более нескромных вещах…
   Теперь он прижал ее к себе куда теснее, чем допускали приличия. Знакомый аромат мыла и лавровишневой воды щекотал ей ноздри. Его широкие плечи и огромный рост завораживали ее. От этого человека исходило ощущение спокойной силы… И еще в его присутствии она вдруг почувствовала себя желанной. Невероятно желанной. И от этого ей стало страшно.
   — Вы не должны держать меня так близко…
   — Наверное… — пробормотал он.
   — Пойдут разговоры.
   — Пусть их болтают.
   К счастью, вальс закончился — еще минута, и Регина безвольной куклой повисла бы у него на руках. Но пока он вел ее наместо, уверенно сжимая горячей рукой ее пальцы, одна его фраза упорно не выходила у нее из головы. «И тогда вы, быть может, вознаградите меня за усердие». Боже милостивый, при одной только мысли об этом у нее подгибались колени…
   Вероятно, именно по этой причине она не заметила приближения леди Хангейт и опомнилась, только когда противная сплетница оказалась прямо перед ней.