Страница:
После второй сонаты Регина, покосившись на лорда Дрейкера, заметила на его губах довольную улыбку — виконт явно был страшно горд успехом сестры. Вдруг у нее слегка екнуло сердце: сейчас в Маркусе не было ничего отталкивающего. Он как будто разом сбросил десяток лет и выглядел удивительно молодо.
Регина произвела в уме кое-какие подсчеты. Господи, удивилась она, да ведь ему наверняка только-только перевалило за тридцать, он всего лишь лет на семь старше ее самой! Неужели он и в самом деле решился замуровать себя в Каслмейне? Чтобы человеку в его возрасте нравилось сидеть в — этой норе, медленно покрываясь плесенью… брр! Какая глупость!
Он заметил, что она поглядывает на него, и что-то вспыхнуло в его глазах и тотчас погасло — так сверкают глаза хищника, поджидающего в темноте свою жертву. По спине Регины пополз незнакомый и странно приятный холодок. Интересно, кто это ей говорил, что музыка способна умиротворить даже дикаря? Но кто бы он ни был, ему явно не доводилось встречаться с лордом Дрейкером, обреченно вздохнула она.
Потому что лицо его, когда он смотрел на нее, напоминало самого настоящего варвара. Ни один мужчина до него никогда не осмеливался обжигать ее таким взглядом… и тем не менее, как ни удивительно, она не чувствовала себя оскорбленной. Больше того, этот взгляд даже заставил ее гадать…
Вспыхнув, она с трудом отвела глаза. Но ощущение его присутствия с каждой минутой становилось все сильнее. Довольное бормотание, которым он сопровождал игру сестры, эхом отдавалось в самой глубине ее существа. Стоило ему лишь повернуться, и хрупкое креслице жалобно скрипело, в очередной раз заставляя Регину вспомнить, какой он огромный, — широченная спина, массивные плечи… мощные бедра.
А то, что он, увлекшись, отбивал такт, барабаня пальцами по этому самому бедру, еще ухудшало дело. Потому что Регина буквально не могла оторвать от него глаз. Да и что ей было делать, когда потертая ткань бриджей, в которых он явился на вечер, едва не лопалась под напором литых мускулов, приводя ее в смятение. Она невольно представила себе, каково почувствовать прикосновение этих мускулистых бедер во время танцев. Или когда… когда тебя обнимают. Или целуют — страстно, в губы, покрывают поцелуями шею…
Регина почувствовала, как жарко вспыхнули ее щеки. Но это же полный абсурд, сурово одернула она себя: как только не стыдно думать о подобных вещах, притом когда речь идет о мужчине, которого она едва знает?! И вообще — ей бы не помешало слушать повнимательнее, тем более что Луиза поет просто очаровательно.
Наконец наступил момент, когда Луиза должна была исполнить какую-то пьесу на арфе. Повернувшись к собравшимся, она улыбнулась:
— Надеюсь, вы простите меня, если я позволю себе слегка отступить от намеченной программы. Но искушение слишком велико, и я не могу противиться ему. Наверное, вы не знаете, но один из членов моей семьи тоже обладает прекрасным голосом. Надеюсь, вы поможете мне убедить моего брата присоединиться ко мне.
Луиза захлопала в ладоши, и собравшиеся, правда, без особого энтузиазма присоединились к ней.
— Вот глупая девчонка! — с досадой прорычал лорд Дрейкер.
Регина метнула в его сторону быстрый взгляд:
— Надеюсь, у вас не хватит жестокости ее разочаровать? Он грозно посмотрел на нее, и она невольно поежилась.
— Чума на вас обеих, — проворчал Маркус. Но безропотно встал и двинулся туда, где его ждала Луиза.
Регина поудобнее устроилась в кресле, сгорая от желания узнать, действительно ли у виконта прекрасный голос или это всего лишь обычное преувеличение, столь понятное и простительное для любящей сестры. Но как только прозвучали первые аккорды и комнату заполнил глубокий, сочный баритон, на губах Регины появилась удовлетворенная улыбка. Ну, кажется, сюрпризы еще не кончились! Оказывается, даже огнедышащие драконы умеют петь! Да еще как!
Она отдала должное сообразительности Луизы — действительно, идея оказалась прекрасная. Только продемонстрировав впечатляющие таланты лорда Дрейкера, можно заставить собравшихся хоть немного смягчиться.
Кстати, и вещица, которую он исполнял, была подобрана на редкость удачно — «Последняя летняя роза». Регина мысленно зааплодировала Луизе, поздравив ее с удачной мыслью. Та заметная хрипотца, которая делала голос виконта похожим на львиный рык, когда он говорил, во время пения придавала ему глубину и неотразимую чувственность, а его суровое лицо удивительно соответствовало меланхолическому содержанию песни, где сожаление о быстро пролетевшей юности сменялось печалью от сознания неизбежности смерти.
Судя по всему, прекрасное исполнение захватило всех — лица собравшихся были преисполнены неподдельной взволнованности. Даже Регина, считавшая себя в некотором роде знатоком, когда речь шла о пении, поймала себя на том, что испытывает невольное волнение, в особенности в те моменты, когда голос виконта опускался до низких, бархатных нот, заставляя ее трепетать и напоминая о том, каким взглядом он иногда смотрел на нее…
Именно так он глядел на нее и сейчас. У Регины захватило дух. А стоило ей услышать о «краске на нежных щеках», как она почувствовала, что ее лицо заполыхало огнем. Но это еще не все. К финалу всеобщее возбуждение постигло апогея. Когда из уст виконта прозвучала последняя, преисполненная глубокой скорби фраза о тех, «кто обречен оставаться один в этой юдоли скорби», Регина едва удержалась от того, чтобы не броситься ему на шею, пообещав разделить с ним его одиночество.
Господи помилуй, подумала она, с трудом взяв себя в руки, какой невероятный талант! Судя по всему, тронута была не она одна. Не успела прозвучать последняя нота, как в комнате воцарилась звенящая тишина. А вслед за этим разразилась буря аплодисментов.
К величайшему удовольствию Регины, сам виконт, похоже, был весьма тронут таким искренним признанием его таланта. Он смущенно поклонился, пробормотал несколько слов благодарности и стал пробираться к своему месту.
Но сияющая от счастья сестра успела схватить его за руку:
— Нет-нет, не уходи. Спой еще! Виконт замотал головой:
— Вряд ли кто-нибудь захочет послушать меня еще, ангелочек. Думаю, мое место с радостью займет какая-нибудь из дам. — Взгляд Маркуса остановился на Регине. — Уверен, что леди Регина не откажется порадовать нас какой-нибудь арией.
Все захлопали, но сама Регина с гулко бьющимся сердцем могла только молча смотреть в глаза Маркусу. «Что у него на уме?» — думала она. Действительно ли ему хочется услышать, как она поет? Или он просто решил устроить очередное представление в расчете на публику?
— Да, да, — присоединилась к нему Луиза. — Попросим леди Регину спеть нам.
Вокруг захлопали с таким энтузиазмом, что она просто не могла отказаться. Впрочем, чувствуя на своем лице обжигающий взгляд виконта, она все равно не решилась бы на это.
Но стоило ей только встать и сделать несколько шагов, как Луизе пришла в голову новая идея.
— О, может быть, вам спеть дуэтом? — Мысль эта явно пришлась ей по вкусу, потому что лицо ее просияло. — Да, спойте «Для чего ты мучаешь меня?». У леди Регины как раз подходящий голос. И потом, эта мелодия моя самая любимая!
У Регины упало сердце. Большую часть модных песенок и арий она знала наизусть, но в той, о которой говорила Луиза, было более двадцати пяти четверостиший, и Регина просто не смогла их запомнить. А читать их с листа ей, видит Бог, было не по силам.
Она машинально продолжала пробираться вперед, только постаралась незаметно замедлить шаги.
— О нет, Луиза, только не эту! Прошу тебя. Как насчет арии Частити? Помнишь: «О, светлый херувим…»?
Луиза как-то странно посмотрела на Регину:
— Но ведь это же не дуэт.
— Да, да, конечно. Ну тогда, может быть… э-э-э… как насчет… — Господи, ну почему ей, как назло, ничего не идет на ум?
— Вам не нравится дуэт, выбранный моей сестрой? — холодно поинтересовался лорд Дрейкер, пока Регина лихорадочно рылась в памяти в поисках чего-нибудь подходящего. — Или тот, с кем вам предстоит петь?
В гостиной повисла зловещая тишина — в воздухе чувствовалось напряжение, как часто бывает перед грозой. Регина не на шутку струхнула.
— Нет, нет… я хочу сказать… я просто не…
— Стало быть, и то, и другое, — подвел итог виконт. И, обернувшись к залу, с едкой усмешкой бросил: — Прекрасная дама не станет петь дуэтом, поскольку она привыкла всегда быть в центре внимания. И разделить его с другим человеком, особенно с тем, кто…
— Лорд Дрейкер, для вас письмо, очень срочное, — раздался чей-то голос из глубины зала. Все головы разом повернулись к двери. Там, с вымученной улыбкой на губах, стояла леди Айверсли.
Глаза виконта сузились.
— Откуда?
— Из вашего имения. Думаю, вам будет лучше прочесть его немедленно. — Леди Айверсли с улыбкой обвела взглядом толпу гостей, по которой волной пробежал шепоток. — Но, надеюсь, это не помешает всем остальным насладиться концертом. Луиза, прошу тебя, дорогая, сыграй что-нибудь. А леди Регина не откажется спеть для нас. Правда, леди Регина?
По липу виконта было заметно, что он собирается еще что-то сказать. Но хозяйка, заметив это, тут же непререкаемым тоном добавила:
— Если вы последуете за мной, сэр, я отведу вас к нарочному.
Лорд Дрейкер под взглядом леди Айверсли скорчил недовольную гримасу, но смирился.
— Прошу прощения, — ледяным тоном пробурчал он. И широкими шагами направился к выходу, оставив Регину дрожащей от страха — так трепещет приговоренный к смерти, узнав о помиловании.
Но огромное чувство облегчения, охватившее ее, мгновенно сменилось гневом. Какого черта, какая муха его укусила?! Неужели он понятия не имеет о том, как следует вести себя в обществе? Да, надо честно признать, что ситуация выходит из-под контроля. Появление леди Айверсли пришлось как нельзя кстати. Еще бы чуть-чуть и… Но почему, почему он всегда говорит такие ужасные вещи?!
Достаточно только посмотреть на остальных гостей — все в шоке. Этот дикарь умудрился уничтожить все, чего добилась Луиза, — от прекрасного впечатления не осталось и следа. И тут уж даже леди Айверсли с ее сообразительностью ничем не могла помочь.
Но нельзя же позволить, чтобы все надежды хозяйки на удачный вечер пошли прахом?!
Подойдя к пианино, Регина шепнула Луизе на ухо:
— Ты можешь сыграть «О, светлый херувим…»?
Луиза кивнула. Потом, понизив голос, холодно прошептала:
— Прости, я не подумала, что тебе так неприятно петь дуэтом с Маркусом.
— Маркус тут ни при чем. Я не знаю слов того дуэта, вот и все.
И хотя по лицу Луизы было заметно, что она не поверила, тем не менее она промолчала. Дождавшись, когда прозвучат первые аккорды, Регина запела, но даже любимая ария была бессильна поднять ей настроение. Если уж Луиза не приняла на веру ее объяснение, то ее брат — и подавно. Да и все остальные тоже. Наверняка все уже пришли к выводу, что она намеренно нанесла ему оскорбление.
Но, если честно, вина за это лежит не только на ней одной. Маркус повинен ничуть не меньше — ведь он даже не дал ей возможности предложить спеть что-то еще.
Собственное бессилие сводило Регину с ума. Но не может же она оставить без поддержки Луизу и Саймона? А раз так, придется как-то мириться с этим наглецом. Да, может, и не все еще потеряно? Где-то в глубине души он наверняка еще помнит, что значит вести себя как джентльмен. Придется постараться пробудить все то лучшее, что еще осталось в нем. А оно, безусловно, есть, решила Регина, ни один человек не мог бы петь так, как пел виконт, если его душа мертва.
Глава 6
Шагая за Кэтрин по коридору, Маркус изо всех сил старался взять себя в руки. Это было нелегко — вслед за ним летел нежный голос леди Регины, преследуя его, словно песнь сирены… Почему он вдруг вспомнил о сирене? Может, потому, что у нее тоже такое же холодное, бесчувственное сердце?
Пропади она пропадом!
— Ну и где нарочный? — буркнул он.
Кэтрин, повернувшись, посмотрела на него в упор:
— Тебе не хуже моего известно, что никакого нарочного нет! И письма тоже! Я придумала это, пока ты окончательно не испортил Луизе настроение!
— Я?! — искренне поразился Маркус. — По-моему, ты спутала меня с этой гарпией, подругой Луизы!
— Ты обиделся, потому что она не захотела с тобой петь? А не ты ли в этом виноват, а? Весь вечер ведешь себя как грубое животное! Что же до леди Регины, так она не сделала ничего, кроме как…
— …сговорилась со своим братцем погубить Луизу. Кэтрин отшатнулась, словно он ее ударил.
— Что?!
— Знаешь, раз уж ты не в курсе, так и не мешай, хорошо? — буркнул Маркус через плечо, направляясь обратно в зал. — А теперь, если ты меня извинишь, я должен…
— Ну уж нет! — Кэтрин, расправив плечи, решительно преградила ему дорогу. — Не вздумай вернуться! В любом случае я тебе не позволю!
Словно крохотный терьер, всерьез решивший, что способен справиться с разъяренным медведем! Маркус едва удержался, чтобы не рассмеяться ей в лицо. Но ссориться с женой брата ему совсем не хотелось. А обижать ее — тем более.
— Уж не собираешься ли ты отослать меня в постель без ужина, а, Кэтрин? — хмыкнул Маркус, решив обратить все в шутку.
Она вспыхнула:
— Не глупи. Просто хочу, чтобы ты подождал тут, пока не закончится концерт. А после, за обедом, можешь, если есть охота, заняться любимым делом — говорить людям грубости. Но тогда по крайней мере твоими жертвами станут только те, кто будет сидеть рядом с тобой.
— Вот и чудесно! — рявкнул Маркус. Он ушам своим не верил — чтобы милая, кроткая Кэтрин встала на сторону леди Регины?! Быть того не может! — Тогда я до обеда посижу в кабинете Айверсли. Будем надеяться, что у него там найдется что-нибудь выпить. — Шумно фыркнув, он двинулся туда, решив, что с него достаточно.
Но Кэтрин последовала за ним.
— Если напьешься, все будет только хуже, поверь мне. Леди Регина и так уже наверняка считает тебя грубым и неотесанным мужланом. Хочешь убедить ее в том, что ты еще и пьяница?
Маркус холодно взглянул на нее:
— Я не дам и фартинга, чтобы узнать, что думает обо мне леди Задавака! Захочется мне напиться — пойду и напьюсь! Хватит меня учить! Лучше возвращайся к своим гостям, пока я не передумал, — и тогда твоим гарпиям и впрямь не поздоровится!
Кэтрин взглянула на него так, что было ясно — она едва сдерживается, чтобы не взорваться. От напряжения даже губы у нее побелели. Потом, взяв себя в руки, она надменно кивнула, расправила плечи и последовала к гостям.
А Маркус, ворвавшись в кабинет брата, прямиком направился к буфету, где стоял графин с виски. Он налил себе полный бокал, одним духом опрокинул его и замер, смакуя обжигающий вкус.
Но голос леди Регины проник за ним и сюда, в кабинет, такой же чистый и нежный, как горный хрусталь, — в противоположность низкому, бархатному голосу его сестры. Чума на этих женщин, мрачно подумал Маркус. До конца вечера еще далеко, а она уже нарушает условия их соглашения.
Вообще говоря, он должен прыгать от радости — ведь его план сработал, да еще как! Осталось совсем немного. Леди Регина уже не желает иметь с ним ничего общего. Она выставила его на посмешище, причем на глазах у Луизы, что не могло не рассердить его сестру. А именно этого он и добивался. Все вроде бы идет как надо… тогда почему он так зол?
Потому что успел заметить выражение ее лица в тот момент, когда Луиза предложила им исполнить дуэт. Причем любовный, вот смех-то! Интересно, какая муха укусила его сестричку? Неподдельный ужас, овладевший леди Региной, был так явно написан у нее на лице, что ошибиться было невозможно. Конечно, она тут же постаралась вернуть себе невозмутимость, но слишком поздно. Можно легко догадаться о ее мыслях: «Исполнить любовный дуэт с виконтом Драконом?! Святители небесные, что обо мне подумают?!» А что решат? Что у них роман, конечно. А она бы скорее умерла, чем допустила это.
Но почему ему не все равно? Ведь это ухаживание было фальшивкой от начала и до конца. Это сделка, ясная и недвусмысленная. И чем больше ее будет раздражать его присутствие, тем лучше для его планов.
За его спиной открылась дверь в библиотеку, и Маркус весь подобрался. Почему его не могут оставить в покое? Наверняка это опять его невестка — явилась проследить, чтобы он не напился.
— Ты, кажется, уже все сказала, Кэтрин, когда заставила меня уйти, — не поворачивая головы, заявил он. И нарочно, чтобы позлить ее, подлил себе виски. — Так что не трать зря времени на еще одну нотацию.
— Да уж, слушать нравоучения вы не любите, причем ничьи, — проговорил за его спиной нежный женский голос.
Сердце его разом оборвалось. Пропади все пропадом! Маркус хищно оскалился:
— А вот ваши — в первую очередь, мадам! Так что если, устраивая то маленькое представление во время концерта, вы имели целью преподать мне урок…
Подбородок леди Регины тут же полез вверх.
— И в мыслях этого не было! — Взглянув через плечо, нет ли кого в коридоре, она вошла в кабинет и плотно прикрыла за собой дверь.
— Вам не кажется, что это довольно неразумно, мадам, — оставаться со мной наедине, да еще при закрытой двери? — Маркус старался не смотреть в ее сторону… не замечать, как очаровательно пылают ее щеки, как влажно блестят ее глаза, когда она огорчена. — Что подумают люди?
— Меня это не волнует. Да и никто не видел, как я сюда вошла.
— Конечно, конечно, — хрипло хохотнул Маркус. — Вы ведь не дурочка. И не станете рисковать своей репутацией. Еще бы — некоронованная королева лондонского света! — Интересно, что бы она сказала, если бы знала, что при одном только взгляде на нее, особенно в этом полупрозрачном розовом платье, почти ничего не скрывавшем от его глаз, Маркус едва сдерживается, чтобы не схватить ее за плечи и не встряхнуть хорошенько? Чтобы не впиться в ее губы обжигающим поцелуем…
Она сделала еще несколько шагов. Теперь она была совсем близко, и Маркус весь подобрался.
— Вам мало щелкнуть меня по носу при всех, — ледяным тоном начал он. — Поэтому вы явились сюда? Решили завершить начатое…
— Мне бы и в голову не пришло это делать, — искренне заявила она.
— Нуда… конечно. — Он сделал большой глоток виски.
— Просто мне не хотелось выглядеть полной дурой, взявшись петь дуэт, которого не знаю, — невозмутимо закончила леди Регина.
Чума на нее… она что — думает, его это волнует? Впрочем, и на него тоже… потому что его это действительно тревожит, да еще как!
— Что бы вы сейчас ни сказали, мадам, вам вряд ли удастся меня убедить. Я прекрасно знаю все эти уловки!
— Черт возьми, как вы не понимаете?! Я просто пытаюсь вам объяснить…
— А тут нечего объяснять. Считайте, я уже все забыл.
— Зато я помню! — заявила она тем нежным голосом, который любого мужчину вогнал бы в дрожь. — Поверьте, милорд, я вовсе не хотела задеть ваши чувства!
Кровь ударила Маркусу в голову с такой силой, что перед глазами заклубился багровый туман.
— Не льстите себе, мадам, — я не принадлежу к числу ваших слюнявых поклонников, которые принимаются рыдать и стонать или грозятся покончить с собой, чуть только вам вздумается погрозить кому-то из них пальчиком! — прорычал он. — Плевать мне на то, что вы думаете обо мне! Ступайте к своим друзьям! Мне не интересно слушать, как вы станете прохаживаться на мой счет только потому, что я дал им возможность увидеть, что вы представляете собой на самом деле!
— Что я представляю собой?! — взорвалась Регина. Глаза ее превратились в узкие щелочки. — Послушаете, вы, тупоголовый осел! Единственное, что вам удалось продемонстрировать, — это то, чем являетесь вы сами! А именно — что не имеете ни малейшего понятия о том, как следует вести себя воспитанному человеку! Что вы грубы, неотесанны, и вас вообще нельзя пускать в общество. А то, что вы сейчас сказали обо мне, просто чушь, и всем это известно.
— Правда? Стало быть, прозвище «Прекрасная, но жестокая дама» вам дали просто так, без всяких на то оснований?
Красные пятна на ее щеках дали ему понять, что стрела угодила точно в цель. По-видимому, ему удалось нащупать ее больное место. По логике вещей это должно было бы его порадовать. Но никакого удовольствия он не ощутил.
— Можете говорить обо мне все, что вам будет угодно! — вспыхнула Регина. — Но неужели вам до такой степени наплевать, что ваше недостойное поведение бросает тень и на Луизу?! Это даже может помешать ей занять прочное положение в свете!
— Думаю, ей будет неплохо и без него!
— Вот даже как? Пусть, значит, лучше гниет в этой вашей глуши, не видя ни единой живой души… ах да, прошу прощения, совсем забыла о вас, сэр! Впрочем, вы, по-моему, готовы дни и ночи напролет копаться в своих пыльных книгах, вместо того чтобы проводить время в цивилизованном общении с нормальными людьми!
— А что в этом плохого? — возмутился Маркус и, едва не расплескав виски, махнул бокалом в сторону книжных шкафов, которыми были заставлены стены кабинета Айверсли. — Как вы можете убедиться, я не единственный, кто находит удовольствие в чтении. А если вам это удовольствие недоступно…
— Я этого не говорила, — поспешно перебила Регина, и Маркус удивленно покосился на нее. В чем дело? Почему у нее вид как у раненого зверька? — Просто жизнь кажется мне намного интереснее книжной мудрости. Нельзя же надеяться, что найдешь в книгах абсолютно все!
— А вот тут я с вами не согласен. Лично мне до сих пор удавалось отыскивать в книгах все, что нужно.
— А музыка? — не сдавалась она. — Музыку вы тоже находите в своей библиотеке?
Отставив бокал, Маркус повернулся к книжным полкам, пробежал глазами по корешкам, нашел то, что искал, вытащил пухлый том и прочел вслух:
— Но читать стихи — это не одно и то же, что слушать песню, — возразила Регина. — Я очень люблю оперу, но предпочитаю слушать ее, а не читать либретто!
— Возможно, но не всякий же может ездить в оперу, когда ему хочется! Зато всегда может открыть книгу. С губ Регины сорвался возмущенный возглас:
— А как насчет танцев, к примеру? Вы их тоже найдете в книгах? Боюсь, чтение тут вряд ли поможет.
— Неужели? — Маркус с победным видом вытащил с полки еще один пухлый том. — Да вот, к «примеру», «Подробное руководство для желающих научиться танцевать»! — Он бесцеремонно сунул книгу Регине под нос и ткнул пальцем в какую-то диаграмму: — Видите? Так что и танцы тоже можно найти в книгах!
Регина покачала головой:
— Ну, знаете ли, это уж совсем притянуто за уши! Читать, как танцевать, и танцевать — это не одно и то же!
— Конечно — потому что на самом деле это гораздо лучше! Не нужно обливаться потом в душном бальном зале, вести дурацкие разговоры и терпеть, когда тебе наступают на ноги. — Маркус смерил Регину холодным взглядом. — А самое главное — ты избавлен от необходимости находиться в обществе заносчивых дамочек, считающих, что они оказывают тебе великую честь, согласившись пройтись с тобой по залу. — «Или спеть с тобой дуэт», — мысленно добавил он, вспомнив недавнее происшествие.
Поняв намек, Регина покраснела до ушей, но у нее и в мыслях не было сдаваться.
— Возможно. Но тогда вам незнакомо наслаждение, которое испытываешь иногда, просто прикоснувшись к другому человеку. — Она подошла к нему почти вплотную, нежный аромат ее духов окутал его, и Маркус вдруг почувствовал, что ему не хватает воздуха. — Вы никогда не узнаете, что такое трепетное возбуждение, когда тебя переполняет страсть. Только не говорите мне, что вы и это можете отыскать в ваших книгах, потому что я никогда не поверю.
— Вот, значит, как? А я-то было решил, что благовоспитанная светская дама вроде вас просто не может знать, что такое «трепетное возбуждение, когда тебя переполняет страсть», — насмешливо повторил Маркус ее же собственные слова.
Краска на щеках Регина стала гуще. Теперь они стали похожи на пионы в цвету.
— Не стоит извращать мои слова. Вы прекрасно понимаете, что я имею в виду.
— Ну да… конечно. — Маркус посмотрел на нее сверху вниз, и в глазах его было такое презрение, что Регине вдруг захотелось его ударить. — Насколько я слышал, вы никогда не снисходите даже до того, чтобы позволить своим обожателям поцеловать вам руку.
— Что ж… зато я соглашаюсь с ними танцевать. А единственные женщины, которых допускаете до своей особы вы, — это служанки. Господи помилуй, представить только! Кстати, а вы, случайно, не прячете женщин у себя в донжоне?
Регина произвела в уме кое-какие подсчеты. Господи, удивилась она, да ведь ему наверняка только-только перевалило за тридцать, он всего лишь лет на семь старше ее самой! Неужели он и в самом деле решился замуровать себя в Каслмейне? Чтобы человеку в его возрасте нравилось сидеть в — этой норе, медленно покрываясь плесенью… брр! Какая глупость!
Он заметил, что она поглядывает на него, и что-то вспыхнуло в его глазах и тотчас погасло — так сверкают глаза хищника, поджидающего в темноте свою жертву. По спине Регины пополз незнакомый и странно приятный холодок. Интересно, кто это ей говорил, что музыка способна умиротворить даже дикаря? Но кто бы он ни был, ему явно не доводилось встречаться с лордом Дрейкером, обреченно вздохнула она.
Потому что лицо его, когда он смотрел на нее, напоминало самого настоящего варвара. Ни один мужчина до него никогда не осмеливался обжигать ее таким взглядом… и тем не менее, как ни удивительно, она не чувствовала себя оскорбленной. Больше того, этот взгляд даже заставил ее гадать…
Вспыхнув, она с трудом отвела глаза. Но ощущение его присутствия с каждой минутой становилось все сильнее. Довольное бормотание, которым он сопровождал игру сестры, эхом отдавалось в самой глубине ее существа. Стоило ему лишь повернуться, и хрупкое креслице жалобно скрипело, в очередной раз заставляя Регину вспомнить, какой он огромный, — широченная спина, массивные плечи… мощные бедра.
А то, что он, увлекшись, отбивал такт, барабаня пальцами по этому самому бедру, еще ухудшало дело. Потому что Регина буквально не могла оторвать от него глаз. Да и что ей было делать, когда потертая ткань бриджей, в которых он явился на вечер, едва не лопалась под напором литых мускулов, приводя ее в смятение. Она невольно представила себе, каково почувствовать прикосновение этих мускулистых бедер во время танцев. Или когда… когда тебя обнимают. Или целуют — страстно, в губы, покрывают поцелуями шею…
Регина почувствовала, как жарко вспыхнули ее щеки. Но это же полный абсурд, сурово одернула она себя: как только не стыдно думать о подобных вещах, притом когда речь идет о мужчине, которого она едва знает?! И вообще — ей бы не помешало слушать повнимательнее, тем более что Луиза поет просто очаровательно.
Наконец наступил момент, когда Луиза должна была исполнить какую-то пьесу на арфе. Повернувшись к собравшимся, она улыбнулась:
— Надеюсь, вы простите меня, если я позволю себе слегка отступить от намеченной программы. Но искушение слишком велико, и я не могу противиться ему. Наверное, вы не знаете, но один из членов моей семьи тоже обладает прекрасным голосом. Надеюсь, вы поможете мне убедить моего брата присоединиться ко мне.
Луиза захлопала в ладоши, и собравшиеся, правда, без особого энтузиазма присоединились к ней.
— Вот глупая девчонка! — с досадой прорычал лорд Дрейкер.
Регина метнула в его сторону быстрый взгляд:
— Надеюсь, у вас не хватит жестокости ее разочаровать? Он грозно посмотрел на нее, и она невольно поежилась.
— Чума на вас обеих, — проворчал Маркус. Но безропотно встал и двинулся туда, где его ждала Луиза.
Регина поудобнее устроилась в кресле, сгорая от желания узнать, действительно ли у виконта прекрасный голос или это всего лишь обычное преувеличение, столь понятное и простительное для любящей сестры. Но как только прозвучали первые аккорды и комнату заполнил глубокий, сочный баритон, на губах Регины появилась удовлетворенная улыбка. Ну, кажется, сюрпризы еще не кончились! Оказывается, даже огнедышащие драконы умеют петь! Да еще как!
Она отдала должное сообразительности Луизы — действительно, идея оказалась прекрасная. Только продемонстрировав впечатляющие таланты лорда Дрейкера, можно заставить собравшихся хоть немного смягчиться.
Кстати, и вещица, которую он исполнял, была подобрана на редкость удачно — «Последняя летняя роза». Регина мысленно зааплодировала Луизе, поздравив ее с удачной мыслью. Та заметная хрипотца, которая делала голос виконта похожим на львиный рык, когда он говорил, во время пения придавала ему глубину и неотразимую чувственность, а его суровое лицо удивительно соответствовало меланхолическому содержанию песни, где сожаление о быстро пролетевшей юности сменялось печалью от сознания неизбежности смерти.
Судя по всему, прекрасное исполнение захватило всех — лица собравшихся были преисполнены неподдельной взволнованности. Даже Регина, считавшая себя в некотором роде знатоком, когда речь шла о пении, поймала себя на том, что испытывает невольное волнение, в особенности в те моменты, когда голос виконта опускался до низких, бархатных нот, заставляя ее трепетать и напоминая о том, каким взглядом он иногда смотрел на нее…
Именно так он глядел на нее и сейчас. У Регины захватило дух. А стоило ей услышать о «краске на нежных щеках», как она почувствовала, что ее лицо заполыхало огнем. Но это еще не все. К финалу всеобщее возбуждение постигло апогея. Когда из уст виконта прозвучала последняя, преисполненная глубокой скорби фраза о тех, «кто обречен оставаться один в этой юдоли скорби», Регина едва удержалась от того, чтобы не броситься ему на шею, пообещав разделить с ним его одиночество.
Господи помилуй, подумала она, с трудом взяв себя в руки, какой невероятный талант! Судя по всему, тронута была не она одна. Не успела прозвучать последняя нота, как в комнате воцарилась звенящая тишина. А вслед за этим разразилась буря аплодисментов.
К величайшему удовольствию Регины, сам виконт, похоже, был весьма тронут таким искренним признанием его таланта. Он смущенно поклонился, пробормотал несколько слов благодарности и стал пробираться к своему месту.
Но сияющая от счастья сестра успела схватить его за руку:
— Нет-нет, не уходи. Спой еще! Виконт замотал головой:
— Вряд ли кто-нибудь захочет послушать меня еще, ангелочек. Думаю, мое место с радостью займет какая-нибудь из дам. — Взгляд Маркуса остановился на Регине. — Уверен, что леди Регина не откажется порадовать нас какой-нибудь арией.
Все захлопали, но сама Регина с гулко бьющимся сердцем могла только молча смотреть в глаза Маркусу. «Что у него на уме?» — думала она. Действительно ли ему хочется услышать, как она поет? Или он просто решил устроить очередное представление в расчете на публику?
— Да, да, — присоединилась к нему Луиза. — Попросим леди Регину спеть нам.
Вокруг захлопали с таким энтузиазмом, что она просто не могла отказаться. Впрочем, чувствуя на своем лице обжигающий взгляд виконта, она все равно не решилась бы на это.
Но стоило ей только встать и сделать несколько шагов, как Луизе пришла в голову новая идея.
— О, может быть, вам спеть дуэтом? — Мысль эта явно пришлась ей по вкусу, потому что лицо ее просияло. — Да, спойте «Для чего ты мучаешь меня?». У леди Регины как раз подходящий голос. И потом, эта мелодия моя самая любимая!
У Регины упало сердце. Большую часть модных песенок и арий она знала наизусть, но в той, о которой говорила Луиза, было более двадцати пяти четверостиший, и Регина просто не смогла их запомнить. А читать их с листа ей, видит Бог, было не по силам.
Она машинально продолжала пробираться вперед, только постаралась незаметно замедлить шаги.
— О нет, Луиза, только не эту! Прошу тебя. Как насчет арии Частити? Помнишь: «О, светлый херувим…»?
Луиза как-то странно посмотрела на Регину:
— Но ведь это же не дуэт.
— Да, да, конечно. Ну тогда, может быть… э-э-э… как насчет… — Господи, ну почему ей, как назло, ничего не идет на ум?
— Вам не нравится дуэт, выбранный моей сестрой? — холодно поинтересовался лорд Дрейкер, пока Регина лихорадочно рылась в памяти в поисках чего-нибудь подходящего. — Или тот, с кем вам предстоит петь?
В гостиной повисла зловещая тишина — в воздухе чувствовалось напряжение, как часто бывает перед грозой. Регина не на шутку струхнула.
— Нет, нет… я хочу сказать… я просто не…
— Стало быть, и то, и другое, — подвел итог виконт. И, обернувшись к залу, с едкой усмешкой бросил: — Прекрасная дама не станет петь дуэтом, поскольку она привыкла всегда быть в центре внимания. И разделить его с другим человеком, особенно с тем, кто…
— Лорд Дрейкер, для вас письмо, очень срочное, — раздался чей-то голос из глубины зала. Все головы разом повернулись к двери. Там, с вымученной улыбкой на губах, стояла леди Айверсли.
Глаза виконта сузились.
— Откуда?
— Из вашего имения. Думаю, вам будет лучше прочесть его немедленно. — Леди Айверсли с улыбкой обвела взглядом толпу гостей, по которой волной пробежал шепоток. — Но, надеюсь, это не помешает всем остальным насладиться концертом. Луиза, прошу тебя, дорогая, сыграй что-нибудь. А леди Регина не откажется спеть для нас. Правда, леди Регина?
По липу виконта было заметно, что он собирается еще что-то сказать. Но хозяйка, заметив это, тут же непререкаемым тоном добавила:
— Если вы последуете за мной, сэр, я отведу вас к нарочному.
Лорд Дрейкер под взглядом леди Айверсли скорчил недовольную гримасу, но смирился.
— Прошу прощения, — ледяным тоном пробурчал он. И широкими шагами направился к выходу, оставив Регину дрожащей от страха — так трепещет приговоренный к смерти, узнав о помиловании.
Но огромное чувство облегчения, охватившее ее, мгновенно сменилось гневом. Какого черта, какая муха его укусила?! Неужели он понятия не имеет о том, как следует вести себя в обществе? Да, надо честно признать, что ситуация выходит из-под контроля. Появление леди Айверсли пришлось как нельзя кстати. Еще бы чуть-чуть и… Но почему, почему он всегда говорит такие ужасные вещи?!
Достаточно только посмотреть на остальных гостей — все в шоке. Этот дикарь умудрился уничтожить все, чего добилась Луиза, — от прекрасного впечатления не осталось и следа. И тут уж даже леди Айверсли с ее сообразительностью ничем не могла помочь.
Но нельзя же позволить, чтобы все надежды хозяйки на удачный вечер пошли прахом?!
Подойдя к пианино, Регина шепнула Луизе на ухо:
— Ты можешь сыграть «О, светлый херувим…»?
Луиза кивнула. Потом, понизив голос, холодно прошептала:
— Прости, я не подумала, что тебе так неприятно петь дуэтом с Маркусом.
— Маркус тут ни при чем. Я не знаю слов того дуэта, вот и все.
И хотя по лицу Луизы было заметно, что она не поверила, тем не менее она промолчала. Дождавшись, когда прозвучат первые аккорды, Регина запела, но даже любимая ария была бессильна поднять ей настроение. Если уж Луиза не приняла на веру ее объяснение, то ее брат — и подавно. Да и все остальные тоже. Наверняка все уже пришли к выводу, что она намеренно нанесла ему оскорбление.
Но, если честно, вина за это лежит не только на ней одной. Маркус повинен ничуть не меньше — ведь он даже не дал ей возможности предложить спеть что-то еще.
Собственное бессилие сводило Регину с ума. Но не может же она оставить без поддержки Луизу и Саймона? А раз так, придется как-то мириться с этим наглецом. Да, может, и не все еще потеряно? Где-то в глубине души он наверняка еще помнит, что значит вести себя как джентльмен. Придется постараться пробудить все то лучшее, что еще осталось в нем. А оно, безусловно, есть, решила Регина, ни один человек не мог бы петь так, как пел виконт, если его душа мертва.
Глава 6
Дайте возможность вашей подопечной время от времени поступать, как она хочет. Это научит ее больше ценить ваши советы.
Мисс Сайсели Тремейн. Идеальная компаньонка
Шагая за Кэтрин по коридору, Маркус изо всех сил старался взять себя в руки. Это было нелегко — вслед за ним летел нежный голос леди Регины, преследуя его, словно песнь сирены… Почему он вдруг вспомнил о сирене? Может, потому, что у нее тоже такое же холодное, бесчувственное сердце?
Пропади она пропадом!
— Ну и где нарочный? — буркнул он.
Кэтрин, повернувшись, посмотрела на него в упор:
— Тебе не хуже моего известно, что никакого нарочного нет! И письма тоже! Я придумала это, пока ты окончательно не испортил Луизе настроение!
— Я?! — искренне поразился Маркус. — По-моему, ты спутала меня с этой гарпией, подругой Луизы!
— Ты обиделся, потому что она не захотела с тобой петь? А не ты ли в этом виноват, а? Весь вечер ведешь себя как грубое животное! Что же до леди Регины, так она не сделала ничего, кроме как…
— …сговорилась со своим братцем погубить Луизу. Кэтрин отшатнулась, словно он ее ударил.
— Что?!
— Знаешь, раз уж ты не в курсе, так и не мешай, хорошо? — буркнул Маркус через плечо, направляясь обратно в зал. — А теперь, если ты меня извинишь, я должен…
— Ну уж нет! — Кэтрин, расправив плечи, решительно преградила ему дорогу. — Не вздумай вернуться! В любом случае я тебе не позволю!
Словно крохотный терьер, всерьез решивший, что способен справиться с разъяренным медведем! Маркус едва удержался, чтобы не рассмеяться ей в лицо. Но ссориться с женой брата ему совсем не хотелось. А обижать ее — тем более.
— Уж не собираешься ли ты отослать меня в постель без ужина, а, Кэтрин? — хмыкнул Маркус, решив обратить все в шутку.
Она вспыхнула:
— Не глупи. Просто хочу, чтобы ты подождал тут, пока не закончится концерт. А после, за обедом, можешь, если есть охота, заняться любимым делом — говорить людям грубости. Но тогда по крайней мере твоими жертвами станут только те, кто будет сидеть рядом с тобой.
— Вот и чудесно! — рявкнул Маркус. Он ушам своим не верил — чтобы милая, кроткая Кэтрин встала на сторону леди Регины?! Быть того не может! — Тогда я до обеда посижу в кабинете Айверсли. Будем надеяться, что у него там найдется что-нибудь выпить. — Шумно фыркнув, он двинулся туда, решив, что с него достаточно.
Но Кэтрин последовала за ним.
— Если напьешься, все будет только хуже, поверь мне. Леди Регина и так уже наверняка считает тебя грубым и неотесанным мужланом. Хочешь убедить ее в том, что ты еще и пьяница?
Маркус холодно взглянул на нее:
— Я не дам и фартинга, чтобы узнать, что думает обо мне леди Задавака! Захочется мне напиться — пойду и напьюсь! Хватит меня учить! Лучше возвращайся к своим гостям, пока я не передумал, — и тогда твоим гарпиям и впрямь не поздоровится!
Кэтрин взглянула на него так, что было ясно — она едва сдерживается, чтобы не взорваться. От напряжения даже губы у нее побелели. Потом, взяв себя в руки, она надменно кивнула, расправила плечи и последовала к гостям.
А Маркус, ворвавшись в кабинет брата, прямиком направился к буфету, где стоял графин с виски. Он налил себе полный бокал, одним духом опрокинул его и замер, смакуя обжигающий вкус.
Но голос леди Регины проник за ним и сюда, в кабинет, такой же чистый и нежный, как горный хрусталь, — в противоположность низкому, бархатному голосу его сестры. Чума на этих женщин, мрачно подумал Маркус. До конца вечера еще далеко, а она уже нарушает условия их соглашения.
Вообще говоря, он должен прыгать от радости — ведь его план сработал, да еще как! Осталось совсем немного. Леди Регина уже не желает иметь с ним ничего общего. Она выставила его на посмешище, причем на глазах у Луизы, что не могло не рассердить его сестру. А именно этого он и добивался. Все вроде бы идет как надо… тогда почему он так зол?
Потому что успел заметить выражение ее лица в тот момент, когда Луиза предложила им исполнить дуэт. Причем любовный, вот смех-то! Интересно, какая муха укусила его сестричку? Неподдельный ужас, овладевший леди Региной, был так явно написан у нее на лице, что ошибиться было невозможно. Конечно, она тут же постаралась вернуть себе невозмутимость, но слишком поздно. Можно легко догадаться о ее мыслях: «Исполнить любовный дуэт с виконтом Драконом?! Святители небесные, что обо мне подумают?!» А что решат? Что у них роман, конечно. А она бы скорее умерла, чем допустила это.
Но почему ему не все равно? Ведь это ухаживание было фальшивкой от начала и до конца. Это сделка, ясная и недвусмысленная. И чем больше ее будет раздражать его присутствие, тем лучше для его планов.
За его спиной открылась дверь в библиотеку, и Маркус весь подобрался. Почему его не могут оставить в покое? Наверняка это опять его невестка — явилась проследить, чтобы он не напился.
— Ты, кажется, уже все сказала, Кэтрин, когда заставила меня уйти, — не поворачивая головы, заявил он. И нарочно, чтобы позлить ее, подлил себе виски. — Так что не трать зря времени на еще одну нотацию.
— Да уж, слушать нравоучения вы не любите, причем ничьи, — проговорил за его спиной нежный женский голос.
Сердце его разом оборвалось. Пропади все пропадом! Маркус хищно оскалился:
— А вот ваши — в первую очередь, мадам! Так что если, устраивая то маленькое представление во время концерта, вы имели целью преподать мне урок…
Подбородок леди Регины тут же полез вверх.
— И в мыслях этого не было! — Взглянув через плечо, нет ли кого в коридоре, она вошла в кабинет и плотно прикрыла за собой дверь.
— Вам не кажется, что это довольно неразумно, мадам, — оставаться со мной наедине, да еще при закрытой двери? — Маркус старался не смотреть в ее сторону… не замечать, как очаровательно пылают ее щеки, как влажно блестят ее глаза, когда она огорчена. — Что подумают люди?
— Меня это не волнует. Да и никто не видел, как я сюда вошла.
— Конечно, конечно, — хрипло хохотнул Маркус. — Вы ведь не дурочка. И не станете рисковать своей репутацией. Еще бы — некоронованная королева лондонского света! — Интересно, что бы она сказала, если бы знала, что при одном только взгляде на нее, особенно в этом полупрозрачном розовом платье, почти ничего не скрывавшем от его глаз, Маркус едва сдерживается, чтобы не схватить ее за плечи и не встряхнуть хорошенько? Чтобы не впиться в ее губы обжигающим поцелуем…
Она сделала еще несколько шагов. Теперь она была совсем близко, и Маркус весь подобрался.
— Вам мало щелкнуть меня по носу при всех, — ледяным тоном начал он. — Поэтому вы явились сюда? Решили завершить начатое…
— Мне бы и в голову не пришло это делать, — искренне заявила она.
— Нуда… конечно. — Он сделал большой глоток виски.
— Просто мне не хотелось выглядеть полной дурой, взявшись петь дуэт, которого не знаю, — невозмутимо закончила леди Регина.
Чума на нее… она что — думает, его это волнует? Впрочем, и на него тоже… потому что его это действительно тревожит, да еще как!
— Что бы вы сейчас ни сказали, мадам, вам вряд ли удастся меня убедить. Я прекрасно знаю все эти уловки!
— Черт возьми, как вы не понимаете?! Я просто пытаюсь вам объяснить…
— А тут нечего объяснять. Считайте, я уже все забыл.
— Зато я помню! — заявила она тем нежным голосом, который любого мужчину вогнал бы в дрожь. — Поверьте, милорд, я вовсе не хотела задеть ваши чувства!
Кровь ударила Маркусу в голову с такой силой, что перед глазами заклубился багровый туман.
— Не льстите себе, мадам, — я не принадлежу к числу ваших слюнявых поклонников, которые принимаются рыдать и стонать или грозятся покончить с собой, чуть только вам вздумается погрозить кому-то из них пальчиком! — прорычал он. — Плевать мне на то, что вы думаете обо мне! Ступайте к своим друзьям! Мне не интересно слушать, как вы станете прохаживаться на мой счет только потому, что я дал им возможность увидеть, что вы представляете собой на самом деле!
— Что я представляю собой?! — взорвалась Регина. Глаза ее превратились в узкие щелочки. — Послушаете, вы, тупоголовый осел! Единственное, что вам удалось продемонстрировать, — это то, чем являетесь вы сами! А именно — что не имеете ни малейшего понятия о том, как следует вести себя воспитанному человеку! Что вы грубы, неотесанны, и вас вообще нельзя пускать в общество. А то, что вы сейчас сказали обо мне, просто чушь, и всем это известно.
— Правда? Стало быть, прозвище «Прекрасная, но жестокая дама» вам дали просто так, без всяких на то оснований?
Красные пятна на ее щеках дали ему понять, что стрела угодила точно в цель. По-видимому, ему удалось нащупать ее больное место. По логике вещей это должно было бы его порадовать. Но никакого удовольствия он не ощутил.
— Можете говорить обо мне все, что вам будет угодно! — вспыхнула Регина. — Но неужели вам до такой степени наплевать, что ваше недостойное поведение бросает тень и на Луизу?! Это даже может помешать ей занять прочное положение в свете!
— Думаю, ей будет неплохо и без него!
— Вот даже как? Пусть, значит, лучше гниет в этой вашей глуши, не видя ни единой живой души… ах да, прошу прощения, совсем забыла о вас, сэр! Впрочем, вы, по-моему, готовы дни и ночи напролет копаться в своих пыльных книгах, вместо того чтобы проводить время в цивилизованном общении с нормальными людьми!
— А что в этом плохого? — возмутился Маркус и, едва не расплескав виски, махнул бокалом в сторону книжных шкафов, которыми были заставлены стены кабинета Айверсли. — Как вы можете убедиться, я не единственный, кто находит удовольствие в чтении. А если вам это удовольствие недоступно…
— Я этого не говорила, — поспешно перебила Регина, и Маркус удивленно покосился на нее. В чем дело? Почему у нее вид как у раненого зверька? — Просто жизнь кажется мне намного интереснее книжной мудрости. Нельзя же надеяться, что найдешь в книгах абсолютно все!
— А вот тут я с вами не согласен. Лично мне до сих пор удавалось отыскивать в книгах все, что нужно.
— А музыка? — не сдавалась она. — Музыку вы тоже находите в своей библиотеке?
Отставив бокал, Маркус повернулся к книжным полкам, пробежал глазами по корешкам, нашел то, что искал, вытащил пухлый том и прочел вслух:
— Вот вам стихи, которые давно положены на музыку. Наверняка вы и мелодию уже вспомнили, пока я читал.
Уже проснулись птицы,
Бьет дятел в барабан,
На желтой колеснице
Въезжает солнце к нам.
И вот твоей ресницы
Коснулся луч на миг.
Еще чисты страницы
— Но читать стихи — это не одно и то же, что слушать песню, — возразила Регина. — Я очень люблю оперу, но предпочитаю слушать ее, а не читать либретто!
— Возможно, но не всякий же может ездить в оперу, когда ему хочется! Зато всегда может открыть книгу. С губ Регины сорвался возмущенный возглас:
— А как насчет танцев, к примеру? Вы их тоже найдете в книгах? Боюсь, чтение тут вряд ли поможет.
— Неужели? — Маркус с победным видом вытащил с полки еще один пухлый том. — Да вот, к «примеру», «Подробное руководство для желающих научиться танцевать»! — Он бесцеремонно сунул книгу Регине под нос и ткнул пальцем в какую-то диаграмму: — Видите? Так что и танцы тоже можно найти в книгах!
Регина покачала головой:
— Ну, знаете ли, это уж совсем притянуто за уши! Читать, как танцевать, и танцевать — это не одно и то же!
— Конечно — потому что на самом деле это гораздо лучше! Не нужно обливаться потом в душном бальном зале, вести дурацкие разговоры и терпеть, когда тебе наступают на ноги. — Маркус смерил Регину холодным взглядом. — А самое главное — ты избавлен от необходимости находиться в обществе заносчивых дамочек, считающих, что они оказывают тебе великую честь, согласившись пройтись с тобой по залу. — «Или спеть с тобой дуэт», — мысленно добавил он, вспомнив недавнее происшествие.
Поняв намек, Регина покраснела до ушей, но у нее и в мыслях не было сдаваться.
— Возможно. Но тогда вам незнакомо наслаждение, которое испытываешь иногда, просто прикоснувшись к другому человеку. — Она подошла к нему почти вплотную, нежный аромат ее духов окутал его, и Маркус вдруг почувствовал, что ему не хватает воздуха. — Вы никогда не узнаете, что такое трепетное возбуждение, когда тебя переполняет страсть. Только не говорите мне, что вы и это можете отыскать в ваших книгах, потому что я никогда не поверю.
— Вот, значит, как? А я-то было решил, что благовоспитанная светская дама вроде вас просто не может знать, что такое «трепетное возбуждение, когда тебя переполняет страсть», — насмешливо повторил Маркус ее же собственные слова.
Краска на щеках Регина стала гуще. Теперь они стали похожи на пионы в цвету.
— Не стоит извращать мои слова. Вы прекрасно понимаете, что я имею в виду.
— Ну да… конечно. — Маркус посмотрел на нее сверху вниз, и в глазах его было такое презрение, что Регине вдруг захотелось его ударить. — Насколько я слышал, вы никогда не снисходите даже до того, чтобы позволить своим обожателям поцеловать вам руку.
— Что ж… зато я соглашаюсь с ними танцевать. А единственные женщины, которых допускаете до своей особы вы, — это служанки. Господи помилуй, представить только! Кстати, а вы, случайно, не прячете женщин у себя в донжоне?