Страница:
— Вроде тех, что можно найти в шикарном борделе? — резко спросила Регина.
— Вроде тебя, — мягко уточнил Маркус. — Всего моего состояния не хватило бы оплатить такую красавицу, как ты, потому что ты поистине бесценна.
Жаркий взгляд мужа растопил захлестнувшее ее возмущение, оставив в душе какое-то смутное беспокойство. И еще жар. И совсем уж непонятно откуда взявшийся голод.
А Маркус в это время начал раздеваться. Он делал это не спеша, и взгляд его ни на мгновение не отрывался от тела новобрачной. Сначала он стащил с себя сюртук. Потом расстегнул жилет, нарочито медленно перебирая пуговицы и с тайной усмешкой наблюдая, как тяжело вдруг задышала Регина. Внезапно она заметила, как под тонкой тканью его панталон в самом низу живота появилась какая-то выпуклость. Она росла прямо на глазах, но Маркус не спешил.
Где-то в самой глубине ее тела что-то дрогнуло… потом сжалось… и Регина почувствовала тянущую, но сладкую боль. Ей казалось, она умрет, если он немедленно не коснется ее.
А Маркус между тем развязал и стащил с себя галстук, а потом, нагнувшись над Региной, дразнящим движением провел скользким куском шелка между грудей Регины, после — вдоль ее живота и затем пощекотал сокровенное местечко у нее между ног. Регина задохнулась — треклятый шелк удесятерил томившее ее желание, не дав при этом ни малейшего удовлетворения.
Она извивалась на постели, но Маркус, пощекотав еще раз ее грудь, швырнул галстук на пол.
— Теперь я догадываюсь, почему вас прозвали Драконом, — простонала Регина. — Потому что иногда вы ведете себя просто… чудовищно!
Маркус с ленивой усмешкой принялся расстегивать рубашку.
— Да, но ведь вам все это чудовищно нравится, разве нет? Наверное, потому что удовлетворяет вашу страсть к приключениям!
— Нет, у меня… — Регина, ахнув, замолчала. Потому что в этот момент Маркус стащил с себя рубашку. Его широченная грудь заставила бы рыдать от зависти любого борца, а прикрывавшая ее броня литых мускулов не оставила бы равнодушным ни одного скульптора. — Святители небесные! — изумленно простонала она.
Усмешка Маркуса стала шире.
— Похоже, моя внешность заслужила твое одобрение?
— Ты выглядишь как… как настоящее чудовище! Быстро стащив с себя бриджи, Маркус вытянулся возле Регины, оставшись в одном нижнем белье, почти ничего не скрывавшем от ее любопытного взгляда.
— Да? Ты считаешь? Что ж, раз так, значит, я и вести себя могу соответственно, — довольно хмыкнул он, прикусив ее сосок и слегка перекатывая его во рту. Из груди Регины вырвался полустон-полувздох. — Тебе приятно? — хрипло спросил он, сладострастно посасывая его.
— О-о-о… да… — выдохнула она, вцепившись пальцами в резную спинку кровати с такой силой, что побелели костяшки пальцев. Сама мысль о том, что он может делать с ней что угодно, доводила ее до экстаза.
— Хочешь еще? — Накрыв ладонью ее грудь, Маркус проложил цепочку поцелуев от ее шеи к животу.
— Да! Да! — прошептала Регина. — Еще, Маркус! Прошу тебя!
Регина повернула голову, и ей вдруг показалось, что зловредные сирены на картине смеются над ней. Уж они бы точно не стали умолять о большем, мелькнуло у нее в голове. Но почему-то ей не было стыдно — странно, но с Маркусом она становилась невероятно испорченной и нисколько не стеснялась этого.
Регина зажмурилась, чтобы не видеть их. Но в этот момент Маркус убрал руку с ее груди, заставив ее выгнуться дугой.
— Маркус… умоляю…
И вдруг его губы прижались к ее телу в том месте, где она совершенно этого не ожидала. Что он делает?! О Господи…
Ее глаза широко раскрылись. Каким-то образом примостившись между раскинутых ног Регины, Маркус осторожно раздвинул нежные складки и опустил голову, словно намереваясь поцеловать…
— Маркус! — совершенно ошеломленная подобным бесстыдством, запротестовала Регина. Она попыталась вырваться, но он держал ее крепко.
— Лежи тихо, дорогая. — В полумраке глаза его блестели, как у зверя. — Дракон обедает.
Не отрывая от нее взгляда, он прижался губами к ее трепещущему телу… к тем самым губам в самом сокровенном местечке у нее между ногами. Регина онемела — он целовал ее с такой же точно страстью, как перед этим, но не в губы, а… а там… И вдруг, будто одного этого было мало, язык Маркуса, словно раскаленное шило, раздвинул ее плоть, и обезумевшая Регина едва не лишилась сознания.
Святители небесные, да что же это такое?! Сладкое… безумие… или что-то еще? Она едва могла дышать. Впрочем, и думать тоже. В эту минуту она вообще ничего не могла — только целиком и полностью отдаться дикому наслаждению, которое дарил ей Маркус.
Самое странное и… и упоительное, что он пустил в ход не только язык, но и зубы! Это было потрясающе! Это шокировало, но… приводило в экстаз. Может быть, дело в том, что те потаенные местечки, которых касался Маркус, не были предназначены для ласк, столь греховных и… и сладких…
— Маркус… — простонала Регина. — Это… о-о… дорогой… Его язык бесстыдно ласкал ее, и Регина выгибалась дугой, словно моля о большем. Каждое жалящее его прикосновение, каждый легкий укус заставляли ее корчиться и извиваться в его объятиях, а с губ ее срывались хриплые стоны наслаждения.
Регина почувствовала, что ее с силой несет куда-то вверх… к сияющим вершинам экстаза… и она зажмурилась, стремясь как можно скорее оказаться там, но…
Маркус с рычанием поднял голову:
— О нет, моя ненаглядная сирена! Только со мной, слышишь? Только когда я буду внутри тебя, чтобы разделить с тобой эту негу!
— Маркус! — воскликнула она, придя в раздражение, потому что в этот момент он скатился с кровати. Забыв обо всем, Регина потянулась за ним. — Куда ты?
— Хочу снять с себя это.
Маркус одним махом стащил с себя то немногое, что еще оставалось на нем, и Регина, открыв от изумления рот, испуганно вытаращила глаза. Его огромное копье горделиво воздвиглось из кущи черных густых завитков, заставив Регину моментально потерять дар речи. Эта… это… окажется внутри ее?! Но это немыслимо!
— Боже милостивый!
В глазах Маркуса сверкнул огонек.
— Я так понимаю, это приглашение? — Потом, переведя взгляд на ее руки, удивленно спросил: — А что с твоими цепями?
Регина даже не заметила, как выпустила из рук изголовье кровати.
— Я их разорвала, — хмыкнула она. Странный сдавленный смешок сорвался с его губ.
— Ай да жена у меня! Даже сталь не удержит ее!
Он уже собрался было лечь возле нее, когда пальцы Регины вдруг вцепились ему в бедро.
— Подожди!
— Не хочу! — прорычал он, стряхнув с себя ее руку. — Я уже устал ждать!
— Я хочу потрогать тебя, — попросила Регина. — И рассмотреть тебя хорошенько.
Багровый румянец окрасил щеки Маркуса.
— Нет!
— Ты-то вдоволь мной налюбовался, — строптиво пробурчала она. — Так что теперь моя очередь.
— Прямо сейчас? — растерялся Маркус.
В ответ на это Регина демонстративно подперла подбородок кулачком.
— Конечно, — проворковала она.
Маркус застонал… но даже не пытался протестовать, когда она осторожно коснулась разбухшего символа его мужского достоинства.
— Послушай, а кто-нибудь вообще объяснил тебе то, что обычно происходит между мужем и женой в первую брачную ночь? — не в силах больше терпеть, осторожно спросил он. — Тебе говорили, как это действует на мужчину?
— Мои замужние приятельницы, да и то немного. Но я все равно не представляла, что ты… что он… кхм… такой огромный.
— Все будет нормально, не волнуйся, — утешил ее Маркус. — Он… кхм… подойдет.
Регина, затаив дыхание, обвела кончиком пальца шелковистую головку, удивляясь и восхищаясь тем, как она пульсирует при каждом прикосновении. Маркус со свистом втянул в себя воздух и вздрогнул, как будто она ударила его. Регина поспешно отдернула руку.
— И что же мисс Тремейн рассказывала тебе? — сдавленным голосом вопросил он.
Регина фыркнула.
— Говорила, что ты будешь чувствовать себя скованно и поэтому делать весьма странные вещи. А я должна лежать смирно и позволить вашей милости творить все, что вы пожелаете, даже если мне будет не слишком приятно. Потому что вы мой супруг.
— Девственница поучает сирену, — насмешливо хохотнул Маркус. — Выкинь из головы все, что она говорила!
— Я так и собиралась. — Улучив момент, Регина тихонько сомкнула пальцы вокруг его копья, невольно удивившись про себя, какой он твердый… и горячий.
— Боже, спаси меня от любопытных девственниц! — прорычал Маркус, отводя ее руку в сторону. — Все, довольно!
— Но я… — запротестовала было Регина.
Он заставил ее замолчать долгим поцелуем, а сам в это время устраивался поудобнее у нее между ног. Пальцы Маркуса, осторожно раздвинув складки ее тела, нежно, но властно гладили и ласкали пухлый бугорок, пока жаркая волна желания не захлестнула ее вновь. И вдруг она сообразила, что это уже не его рука, а напрягшаяся мужская плоть нетерпеливо раздвигает складки ее тела, спеша проникнуть внутрь.
Регина в испуге оттолкнула его.
— Ты разорвешь меня надвое!
— Ни в коем случае, — пробормотал Маркус, лаская губами ее висок.
— Разорвешь! Он такой… а я… я такая.
— Тесная, да. И тугая, — подхватил Маркус, успокаивая ее, но Регина заметила, как окаменел его подбородок. — Именно так и должно быть. Но поверь мне, мужчины делают это сотни лет…
— Но не со мной! — возмутилась она.
С губ Маркуса сорвался сдавленный смешок.
— Боже правый, надеюсь, что нет!
И прежде чем она успела запротестовать, проник глубже. Однако, как ни странно, этим разговором ему удалось ненадолго отвлечь ее внимание от того, что он делал с ней, и Регине пришлось признать, что все не так страшно, как она думала.
— Вот… еще немного… — прошептал он ей на ухо. — Откройся, дорогая! Пусти меня!
Регина послушалась… и очень скоро нашла, что это вполне терпимо… и даже слегка приятно. И тут его копье наткнулось на преграду ее девственности. Она чувствовала его внутри себя, и внезапное предвкушение каких-то необыкновенных перемен заставило ее напрячься.
Маркус приподнялся на локтях, слегка отодвинувшись, чтобы увидеть лицо жены. В его глазах пылал огонь.
— Послушай, Регина… — нерешительно начал он.
— Знаю — сейчас будет больно, — перебила она. И тяжело вздохнула. — Я так понимаю, это неизбежно?
Гортанный смешок сорвался с его губ.
— Во всяком случае, другого пути я не знаю.
Стало быть, ее приятельницы не морочили ей голову. Первая часть — так сказать, интерлюдия — и впрямь была приятной. А вот то, что последует за ней… Это называли странным… ужасным… и жутко неудобным и неприятным.
Регина собралась с духом.
— Тогда давай пройдем через это поскорей! Только постарайся не убить меня, хорошо?
Маркус озадаченно нахмурился:
— Но это не будет… впрочем, какая разница? Все равно ты мне не поверишь, пока худшая часть не останется позади.
И одним резким, коротким толчком ворвался в нее.
Острая боль пронизала все ее тело до кончиков пальцев. И почти сразу же стихла — только где-то глубоко внутри, где был он, осталось неприятное, саднящее ощущение, как от свежей ссадины.
Опершись на локти, Маркус навис над ней. Лицо его напоминало маску, мускулы вздулись буграми, он тяжело и прерывисто дышал.
— Ну как — жива? — хрипло поинтересовался он.
Заранее набрав полную грудь воздуха, Регина до этой минуты не осмеливалась дышать. И только сообразив, что самое страшное позади, отважилась выдохнуть.
— Да… наверное, — робко откликнулась она.
— Вот и хорошо, — кивнул он. — Прикончить собственную жену, да еще в первую брачную ночь, — в свете такое наверняка сочли бы дурным тоном. Вряд ли бы меня после этого пустили в приличное общество.
Его шутка заставила Регину улыбнуться, хотя в душе она и была слегка разочарована тем, что расставание с девственностью прошло так быстро и, главное, болезненно. А ведь в глубине души она надеялась, что на деле все окажется намного приятнее, чем уверяли ее многоопытные приятельницы.
— С тобой все в порядке? Ты уверена? — спросил Маркус, и в голосе его она почувствовала искреннюю тревогу.
Регина слегка подвигала нижней частью тела и страшно удивилась тому, что, хотя Маркус по-прежнему оставался глубоко внутри ее, это тем не менее не доставляло ей никаких неприятных ощущений.
— Похоже, я все-таки уцелела.
— Это ненадолго, — угрожающим тоном предупредил он, — во всяком случае, если ты немедленно не прекратишь.
— Ты имеешь в виду это? — Регина вновь задвигала бедрами, и из груди Маркуса вырвался хриплый стон.
— Если ты не перестанешь, я не смогу проделать все так бережно и медленно, как мне хотелось бы.
— Что проделать? — удивилась Регина. — Я думала, уже все.
— Не надейтесь, мадам!
Хм-м… странно. Если это еще не все…
— Значит, когда я делаю так… — Регина снова поерзала, — это на тебя действует?
— Это сводит меня с ума! — выпалил Маркус. Интересно… возможно, ее приятельницы все же в чем-то ошибались. Регина теперь уже намеренно задвигала бедрами.
— Мне нравится сводить тебя с ума.
— Распутная ведьма! — Маркус отодвинулся — но лишь для того, чтобы снова ворваться в ее. И еще раз. И еще.
Как интересно! И необычно! Где-то глубоко внутри ее разгоралось пламя. Регина чуть-чуть приподняла свои бедра и выгнулась ему навстречу — и едва сдержала крик, когда Маркус тяжело и ритмично задвигался внутри ее. Острое желание пробудилось в ней с такой силой, что она почти потеряла голову.
— О-о-о… Маркус, это… ох!
— Полностью согласен с тобой, дорогая, — прохрипел он, не останавливаясь. — Так я все-таки оказался прав, признайся?
— О чем ты? — Регина пыталась сообразить, что он имеет в виду, но то, что он делал с ней, заставило ее забыть обо всем. Ее кожа стала влажной от пота, и каждый раз, как он толчком врывался в нее, это вызывало в ней новый взрыв наслаждения.
— Ты и впрямь… Прекрасная… но жестокая дама. — Его дыхание опалило ей щеку. — Прирожденная соблазнительница.
— Наверное, — прошептала она, польщенная тем, что он так думает. Возможно, она никогда не научится читать и не сможет подарить ему здоровых детей, но зато хотя бы в постели она сумеет доставить ему удовольствие. — Да, дорогой.
Движения Маркуса стали стремительными, и знакомое сладостное нетерпение внутри ее росло с каждой минутой. Не в силах справиться с собой, Регина с силой притянула его к себе, выгнувшись дугой и желая только одного — чтобы это никогда не кончалось…
Хриплый стон вырвался из груди Маркуса.
— Искусительница! — прорычал он. — Сирена.
Регина перевела взгляд на картину, откуда ей улыбались сирены.
— Да, — прошептала она, вонзив ноготки в его влажные от пота плечи. — Да.
— Моя сирена, — простонал он.
— Да… о да…
Он снова мощно ворвался в нее, пригвоздив ее тяжестью своего тела. Потом поднял голову — глаза его горели.
— Не будет никаких других драконов.
— Никогда… — прошептала она, яростно извиваясь под ним.
Просунув руку между их телами, Маркус ощупью отыскал тот крохотный бугорок, средоточие ее женственности, который с такой готовностью отзывался на его ласки.
— Только я.
— Только ты… — Сдавленный крик вырвался из груди Регины, когда он сжал его. — Обещаю…
После этого слова были уже не нужны. Он тяжелыми, мощными толчками ритмично двигался в ней, а руки его продолжали терзать ее, пока желание не захлестнуло Регину с такой силой, что она уже не помнила себя. Она сгорала в пламени того же нетерпения, которое сжигало и его самого.
— О… дорогой… о-о-о, да… да, да! — вскрикнула она, когда весь мир вокруг нее внезапно разлетелся на куски.
Со стоном выкрикнув ее имя, Маркус в последний раз ворвался в нее. И тяжело рухнул поверх жены, чувствуя, как она цепляется за его плечи и дрожь блаженства сотрясает ее тело.
Теперь он ее муж. Обратного пути нет.
И слава Богу.
Глава 19
Усталая Регина уже давно крепко спала, а Маркус все лежал без сна. Наконец-то женщина, которую он страстно желал, принадлежит ему. Раньше ему почему-то казалось, что усилия, которые ему придется приложить, чтобы она оказалась в его постели, притупят его желание. Но он ошибся. Даже сейчас, лежа рядом с ней, он снова мечтал оказаться внутри ее, разбудить ее поцелуем, ласкать ее, возбуждая в ней ответную страсть, пока она…
Нет, остановил он себя. Ей нужно отдохнуть и хоть немного прийти в себя после того, как он так яростно занимался с ней любовью. Маркус от души надеялся, что его безумное желание никак не повредило ей. Что, если его страсть напугала Регину и его молодая жена с утра пораньше сбежит в Лондон в поисках более цивилизованного общества, чем ее необузданный муж?
В попытке прогнать эти мысли, до того как они напоят ядом его кровь, Маркус осторожно уткнулся носом в шелковые волосы Регины и с наслаждением вдохнул знакомый аромат.
И мгновенно успокоился. Он почти не сомневался, что ей понравилось заниматься любовью, даже так неистово и бурно, как прошлой ночью. А когда самое неприятное осталось уже позади, Регина отдавалась ему с такой пылкостью, о которой любой мужчина может только мечтать.
Не просыпаясь, она прижалась к нему, и Маркус со вздохом заключил ее в объятия. Только тогда ему удалось наконец заснуть.
Тусклый рассвет едва начал пробиваться из-за туч, когда его разбудили звуки музыки.
Арфа!
Господи, не иначе как он умер и попал на небеса — всего одна ночь любви с Региной, и пожалуйста!
Но, слегка приоткрыв глаза, Маркус облегченно вздохнул, поняв, что он все еще у себя в Иллирии. Но откуда тогда звуки арфы? Он уже приготовился услышать ангельское пение, когда отчетливое проклятие, произнесенное женским голосом, окончательно развеяло его иллюзии.
Музыка оборвалась. Маркус сел, обвел глазами комнату и в двух шагах от себя обнаружил свою молодую жену. Сидя на стуле, она старательно подбирала какую-то мелодию и что-то бормотала себе под нос.
И при этом была абсолютно голая — в точности как в том его сне!
Его мужское достоинство моментально встрепенулось, разом пробудившись к жизни.
— Надеюсь, ты собираешься будить меня таким образом каждое утро. — Отбросив одеяло, Маркус выбрался из постели, чувствуя невероятное облегчение оттого, что все его ночные страхи оказались вздором.
Регина вздрогнула, вскинула на мужа глаза и нахмурилась:
— Если ты имеешь в виду тот твой сон, где я, обнаженная, играла тебе на арфе, то можешь сразу выбросить это из головы. К слову сказать, играть на арфе голой чертовски неудобно.
На лице у нее было написано такое искреннее возмущение, что Маркус с трудом удержался от смеха.
— Вот как? — только и спросил он, подойдя к ней.
— Эта штука исцарапала мне колени, — пожаловалась она. — А резное дерево постоянно обдирает мне плечо и…
— Ну, такого мы не допустим. — Потянув арфу на себя, Маркус поставил ее стоймя. Потом подал руку жене. — Хотя, должен признаться, зрелище просто ошеломляющее. — И, наклонившись к Регине, прижался губами к ее шее.
— Кстати, так же потрясающе еще вчера выглядел мой дорожный костюм. Вспомни, какие это имело последствия.
Хмыкнув, Маркус накрыл ладонью ее грудь.
Регина судорожно втянула в себя воздух и прижалась лицом к его руке.
Он только этого и ждал. Подхватив жену на руки, Маркус понес ее к постели.
— Что ж, ничего не поделаешь — придется как-то обойтись и без арфы, и без дорожного платья. Ты не против?
Ее ответом был поцелуй.
Немного позже, удовлетворенный и счастливый, Маркус привлек жену к себе. Она охотно свернулась калачиком у него под боком, устроившись головой на его широкой груди.
— Надеюсь, я не сделал тебе больно, дорогая, — виновато пробормотал он. — Наверное, мне следовало дать тебе время хоть немного оправиться.
— Если бы я сама не хотела того же, — лукаво усмехнулась Регина, натягивая на обоих одеяло, — стала бы я тогда чуть свет играть на арфе?! И потом, мне вовсе не больно. А если честно… — Она тихонько засмеялась.
— Что тебя так рассмешило?
— Вспомнила своих приятельниц. Вот дурочки! Слышал бы ты, какие ужасы они рассказывали о первой брачной ночи!
Едва не убедили меня, что моя собственная окажется настоящим кошмаром!
Маркус выразительно вскинул брови:
— Я так полагаю, это должно означать, что в действительности все было несколько иначе?
На губах Регины появилась улыбка настоящей сирены-соблазнительницы.
— Это было умопомрачительно, но ведь ты и сам это знаешь, самодовольный тупица!
— Ну, ты тоже удивила меня, дорогая!
— Тем, что вела себя так бесстыдно? — Регина пытливо вглядывалась в лицо мужа, стараясь догадаться, о чем он думает.
— Совершенно непристойно! — хмыкнул он.
— Похоже, ты не очень разочарован?
— А разве я обманулся в своих ожиданиях? — изумился он. — Моя жена получает огромное удовольствие, занимаясь со мной любовью! Господи, да это же прекрасно!
— Держу пари, ты говоришь так только потому, что ты скупердяй! Пожалел для жены драгоценностей, да? — насмешливо прищурилась Регина.
— Не понимаю… — растерялся Маркус.
— Все мои приятельницы в один голос твердили, что единственное, мол, приятное в супружеских отношениях — это то, что наутро муж осыпает тебя бриллиантами.
— А ты этого хочешь?
— Нет, если придется отказаться от того, чем мы только что занимались.
Улыбка тронула губы Маркуса.
— Ни в коем случае. А насчет бриллиантов… извини, дорогая, я просто не догадался купить тебе какую-нибудь безделушку в подарок.
Регина звонко рассмеялась:
— Я так и знала! Ты вообще не из тех мужчин, кто дарит женщинам драгоценности.
— Зато я преподнес тебе арфу! — обиженно нахохлился Маркус.
— Да. И она очаровательна.
— Даже при том, что ты не смогла прочесть мою дарственную надпись.
Регина застыла, вся ее веселость разом пропала, и Маркус обозвал себя последним идиотом за то, что брякнул не подумав. Но теперь, когда страсть его была утолена, он намерен был докопаться до правды и выяснить наконец, как случилось, что она осталась неграмотной.
— Послушай, так ты и в самом деле не умеешь читать? Покачав головой, она молча отвернулась.
Но Маркус, обхватив жену за талию, моментально опрокинул ее на спину и наклонился, глядя ей в глаза.
— Дорогая, для меня это не имеет никакого значения. Но я просто не понимаю, как же так — чтобы дочка герцога могла…
— = — …оказаться такой тупой? — с горечью подсказала она.
— Неграмотной, — поправил ее Маркус. Прижав жену к груди, он ласково прижался губами к ее шее. — Ты ведь очень даже неглупая — вот это меня и удивляет больше всего. Так как же получилось, что ты не смогла научиться читать?
Регина, отодвинувшись, посмотрела ему в глаза.
— Думаешь, я не старалась? — уныло пробормотала она. — Сотни, тысячи раз! Я просто из кожи лезла вон, но… у меня не получалось. — Губы у нее задрожали. — Наверное, все дело в том, что мои мозги устроены не так, как у всех.
— С чего ты это взяла? — удивился Маркус. Ответом ему был тяжелый вздох.
— Когда Сайсели только начала заниматься со мной…
— Сайсели? А я решил, что она твоя компаньонка.
— Так оно и есть. Но когда-то давно была моей учительницей. И гувернанткой.
Маркус вытаращил глаза:
— Герцог не мог позволить себе нанять для тебя гувернантку?!
— Естественно, мог, — дернула плечиком Регина. — К счастью, Сайсели его отговорила. Видишь ли, Сайсели — двоюродная сестра моего отца, она живет с нами чуть ли не с самого моего рождения. В то время умер ее отец. Особых средств у нее не было, так что ей уже тогда была уготована участь старой девы. Возможно, именно поэтому она так привязалась ко мне. Она-то и обнаружила, что у меня проблемы с чтением. Зная, как строго моя мать подходит к светскому воспитанию детей, она сделала все, чтобы убедить отца доверить мое обучение ей, — тогда ни одна живая душа никогда не узнала бы об этом моем недостатке.
— Так твои родители ничего не знали?! — поразился Маркус.
Регина покачала головой:
— Мама умерла бы, прослышав о таком позоре. А отец редко общался с детьми. Большую часть времени он занимался тем, что положено мужчинам его круга, а не семьей. Даже Саймону ничего не известно.
Маркус нахмурился:
— Так Сайсели — единственная, кто знает, что ты не умеешь читать…
— Я догадываюсь, что ты имеешь в виду. Выбрось это из головы — Сайсели честно старалась меня научить. Но проблема в том, что она показывала мне букву, а я видела совсем другое. А когда я выросла, стало еще хуже. Помню, как попросила Саймона прочесть мне одно слово — совсем простенькое, я даже выучила наизусть, как оно выглядит. Хорошо помню это, — я ждала, что он скажет «луна», а он прочитал «обед». — Глаза Регины наполнились слезами. — Оказалось, что я не способна запомнить даже одно-единственное слово!
— И ты сдалась?
Регина подняла на него глаза:
— Конечно, нет. Но иногда у меня опускались руки. И все bee я не бросила бы это, если бы не мои головные боли.
— Вроде тебя, — мягко уточнил Маркус. — Всего моего состояния не хватило бы оплатить такую красавицу, как ты, потому что ты поистине бесценна.
Жаркий взгляд мужа растопил захлестнувшее ее возмущение, оставив в душе какое-то смутное беспокойство. И еще жар. И совсем уж непонятно откуда взявшийся голод.
А Маркус в это время начал раздеваться. Он делал это не спеша, и взгляд его ни на мгновение не отрывался от тела новобрачной. Сначала он стащил с себя сюртук. Потом расстегнул жилет, нарочито медленно перебирая пуговицы и с тайной усмешкой наблюдая, как тяжело вдруг задышала Регина. Внезапно она заметила, как под тонкой тканью его панталон в самом низу живота появилась какая-то выпуклость. Она росла прямо на глазах, но Маркус не спешил.
Где-то в самой глубине ее тела что-то дрогнуло… потом сжалось… и Регина почувствовала тянущую, но сладкую боль. Ей казалось, она умрет, если он немедленно не коснется ее.
А Маркус между тем развязал и стащил с себя галстук, а потом, нагнувшись над Региной, дразнящим движением провел скользким куском шелка между грудей Регины, после — вдоль ее живота и затем пощекотал сокровенное местечко у нее между ног. Регина задохнулась — треклятый шелк удесятерил томившее ее желание, не дав при этом ни малейшего удовлетворения.
Она извивалась на постели, но Маркус, пощекотав еще раз ее грудь, швырнул галстук на пол.
— Теперь я догадываюсь, почему вас прозвали Драконом, — простонала Регина. — Потому что иногда вы ведете себя просто… чудовищно!
Маркус с ленивой усмешкой принялся расстегивать рубашку.
— Да, но ведь вам все это чудовищно нравится, разве нет? Наверное, потому что удовлетворяет вашу страсть к приключениям!
— Нет, у меня… — Регина, ахнув, замолчала. Потому что в этот момент Маркус стащил с себя рубашку. Его широченная грудь заставила бы рыдать от зависти любого борца, а прикрывавшая ее броня литых мускулов не оставила бы равнодушным ни одного скульптора. — Святители небесные! — изумленно простонала она.
Усмешка Маркуса стала шире.
— Похоже, моя внешность заслужила твое одобрение?
— Ты выглядишь как… как настоящее чудовище! Быстро стащив с себя бриджи, Маркус вытянулся возле Регины, оставшись в одном нижнем белье, почти ничего не скрывавшем от ее любопытного взгляда.
— Да? Ты считаешь? Что ж, раз так, значит, я и вести себя могу соответственно, — довольно хмыкнул он, прикусив ее сосок и слегка перекатывая его во рту. Из груди Регины вырвался полустон-полувздох. — Тебе приятно? — хрипло спросил он, сладострастно посасывая его.
— О-о-о… да… — выдохнула она, вцепившись пальцами в резную спинку кровати с такой силой, что побелели костяшки пальцев. Сама мысль о том, что он может делать с ней что угодно, доводила ее до экстаза.
— Хочешь еще? — Накрыв ладонью ее грудь, Маркус проложил цепочку поцелуев от ее шеи к животу.
— Да! Да! — прошептала Регина. — Еще, Маркус! Прошу тебя!
Регина повернула голову, и ей вдруг показалось, что зловредные сирены на картине смеются над ней. Уж они бы точно не стали умолять о большем, мелькнуло у нее в голове. Но почему-то ей не было стыдно — странно, но с Маркусом она становилась невероятно испорченной и нисколько не стеснялась этого.
Регина зажмурилась, чтобы не видеть их. Но в этот момент Маркус убрал руку с ее груди, заставив ее выгнуться дугой.
— Маркус… умоляю…
И вдруг его губы прижались к ее телу в том месте, где она совершенно этого не ожидала. Что он делает?! О Господи…
Ее глаза широко раскрылись. Каким-то образом примостившись между раскинутых ног Регины, Маркус осторожно раздвинул нежные складки и опустил голову, словно намереваясь поцеловать…
— Маркус! — совершенно ошеломленная подобным бесстыдством, запротестовала Регина. Она попыталась вырваться, но он держал ее крепко.
— Лежи тихо, дорогая. — В полумраке глаза его блестели, как у зверя. — Дракон обедает.
Не отрывая от нее взгляда, он прижался губами к ее трепещущему телу… к тем самым губам в самом сокровенном местечке у нее между ногами. Регина онемела — он целовал ее с такой же точно страстью, как перед этим, но не в губы, а… а там… И вдруг, будто одного этого было мало, язык Маркуса, словно раскаленное шило, раздвинул ее плоть, и обезумевшая Регина едва не лишилась сознания.
Святители небесные, да что же это такое?! Сладкое… безумие… или что-то еще? Она едва могла дышать. Впрочем, и думать тоже. В эту минуту она вообще ничего не могла — только целиком и полностью отдаться дикому наслаждению, которое дарил ей Маркус.
Самое странное и… и упоительное, что он пустил в ход не только язык, но и зубы! Это было потрясающе! Это шокировало, но… приводило в экстаз. Может быть, дело в том, что те потаенные местечки, которых касался Маркус, не были предназначены для ласк, столь греховных и… и сладких…
— Маркус… — простонала Регина. — Это… о-о… дорогой… Его язык бесстыдно ласкал ее, и Регина выгибалась дугой, словно моля о большем. Каждое жалящее его прикосновение, каждый легкий укус заставляли ее корчиться и извиваться в его объятиях, а с губ ее срывались хриплые стоны наслаждения.
Регина почувствовала, что ее с силой несет куда-то вверх… к сияющим вершинам экстаза… и она зажмурилась, стремясь как можно скорее оказаться там, но…
Маркус с рычанием поднял голову:
— О нет, моя ненаглядная сирена! Только со мной, слышишь? Только когда я буду внутри тебя, чтобы разделить с тобой эту негу!
— Маркус! — воскликнула она, придя в раздражение, потому что в этот момент он скатился с кровати. Забыв обо всем, Регина потянулась за ним. — Куда ты?
— Хочу снять с себя это.
Маркус одним махом стащил с себя то немногое, что еще оставалось на нем, и Регина, открыв от изумления рот, испуганно вытаращила глаза. Его огромное копье горделиво воздвиглось из кущи черных густых завитков, заставив Регину моментально потерять дар речи. Эта… это… окажется внутри ее?! Но это немыслимо!
— Боже милостивый!
В глазах Маркуса сверкнул огонек.
— Я так понимаю, это приглашение? — Потом, переведя взгляд на ее руки, удивленно спросил: — А что с твоими цепями?
Регина даже не заметила, как выпустила из рук изголовье кровати.
— Я их разорвала, — хмыкнула она. Странный сдавленный смешок сорвался с его губ.
— Ай да жена у меня! Даже сталь не удержит ее!
Он уже собрался было лечь возле нее, когда пальцы Регины вдруг вцепились ему в бедро.
— Подожди!
— Не хочу! — прорычал он, стряхнув с себя ее руку. — Я уже устал ждать!
— Я хочу потрогать тебя, — попросила Регина. — И рассмотреть тебя хорошенько.
Багровый румянец окрасил щеки Маркуса.
— Нет!
— Ты-то вдоволь мной налюбовался, — строптиво пробурчала она. — Так что теперь моя очередь.
— Прямо сейчас? — растерялся Маркус.
В ответ на это Регина демонстративно подперла подбородок кулачком.
— Конечно, — проворковала она.
Маркус застонал… но даже не пытался протестовать, когда она осторожно коснулась разбухшего символа его мужского достоинства.
— Послушай, а кто-нибудь вообще объяснил тебе то, что обычно происходит между мужем и женой в первую брачную ночь? — не в силах больше терпеть, осторожно спросил он. — Тебе говорили, как это действует на мужчину?
— Мои замужние приятельницы, да и то немного. Но я все равно не представляла, что ты… что он… кхм… такой огромный.
— Все будет нормально, не волнуйся, — утешил ее Маркус. — Он… кхм… подойдет.
Регина, затаив дыхание, обвела кончиком пальца шелковистую головку, удивляясь и восхищаясь тем, как она пульсирует при каждом прикосновении. Маркус со свистом втянул в себя воздух и вздрогнул, как будто она ударила его. Регина поспешно отдернула руку.
— И что же мисс Тремейн рассказывала тебе? — сдавленным голосом вопросил он.
Регина фыркнула.
— Говорила, что ты будешь чувствовать себя скованно и поэтому делать весьма странные вещи. А я должна лежать смирно и позволить вашей милости творить все, что вы пожелаете, даже если мне будет не слишком приятно. Потому что вы мой супруг.
— Девственница поучает сирену, — насмешливо хохотнул Маркус. — Выкинь из головы все, что она говорила!
— Я так и собиралась. — Улучив момент, Регина тихонько сомкнула пальцы вокруг его копья, невольно удивившись про себя, какой он твердый… и горячий.
— Боже, спаси меня от любопытных девственниц! — прорычал Маркус, отводя ее руку в сторону. — Все, довольно!
— Но я… — запротестовала было Регина.
Он заставил ее замолчать долгим поцелуем, а сам в это время устраивался поудобнее у нее между ног. Пальцы Маркуса, осторожно раздвинув складки ее тела, нежно, но властно гладили и ласкали пухлый бугорок, пока жаркая волна желания не захлестнула ее вновь. И вдруг она сообразила, что это уже не его рука, а напрягшаяся мужская плоть нетерпеливо раздвигает складки ее тела, спеша проникнуть внутрь.
Регина в испуге оттолкнула его.
— Ты разорвешь меня надвое!
— Ни в коем случае, — пробормотал Маркус, лаская губами ее висок.
— Разорвешь! Он такой… а я… я такая.
— Тесная, да. И тугая, — подхватил Маркус, успокаивая ее, но Регина заметила, как окаменел его подбородок. — Именно так и должно быть. Но поверь мне, мужчины делают это сотни лет…
— Но не со мной! — возмутилась она.
С губ Маркуса сорвался сдавленный смешок.
— Боже правый, надеюсь, что нет!
И прежде чем она успела запротестовать, проник глубже. Однако, как ни странно, этим разговором ему удалось ненадолго отвлечь ее внимание от того, что он делал с ней, и Регине пришлось признать, что все не так страшно, как она думала.
— Вот… еще немного… — прошептал он ей на ухо. — Откройся, дорогая! Пусти меня!
Регина послушалась… и очень скоро нашла, что это вполне терпимо… и даже слегка приятно. И тут его копье наткнулось на преграду ее девственности. Она чувствовала его внутри себя, и внезапное предвкушение каких-то необыкновенных перемен заставило ее напрячься.
Маркус приподнялся на локтях, слегка отодвинувшись, чтобы увидеть лицо жены. В его глазах пылал огонь.
— Послушай, Регина… — нерешительно начал он.
— Знаю — сейчас будет больно, — перебила она. И тяжело вздохнула. — Я так понимаю, это неизбежно?
Гортанный смешок сорвался с его губ.
— Во всяком случае, другого пути я не знаю.
Стало быть, ее приятельницы не морочили ей голову. Первая часть — так сказать, интерлюдия — и впрямь была приятной. А вот то, что последует за ней… Это называли странным… ужасным… и жутко неудобным и неприятным.
Регина собралась с духом.
— Тогда давай пройдем через это поскорей! Только постарайся не убить меня, хорошо?
Маркус озадаченно нахмурился:
— Но это не будет… впрочем, какая разница? Все равно ты мне не поверишь, пока худшая часть не останется позади.
И одним резким, коротким толчком ворвался в нее.
Острая боль пронизала все ее тело до кончиков пальцев. И почти сразу же стихла — только где-то глубоко внутри, где был он, осталось неприятное, саднящее ощущение, как от свежей ссадины.
Опершись на локти, Маркус навис над ней. Лицо его напоминало маску, мускулы вздулись буграми, он тяжело и прерывисто дышал.
— Ну как — жива? — хрипло поинтересовался он.
Заранее набрав полную грудь воздуха, Регина до этой минуты не осмеливалась дышать. И только сообразив, что самое страшное позади, отважилась выдохнуть.
— Да… наверное, — робко откликнулась она.
— Вот и хорошо, — кивнул он. — Прикончить собственную жену, да еще в первую брачную ночь, — в свете такое наверняка сочли бы дурным тоном. Вряд ли бы меня после этого пустили в приличное общество.
Его шутка заставила Регину улыбнуться, хотя в душе она и была слегка разочарована тем, что расставание с девственностью прошло так быстро и, главное, болезненно. А ведь в глубине души она надеялась, что на деле все окажется намного приятнее, чем уверяли ее многоопытные приятельницы.
— С тобой все в порядке? Ты уверена? — спросил Маркус, и в голосе его она почувствовала искреннюю тревогу.
Регина слегка подвигала нижней частью тела и страшно удивилась тому, что, хотя Маркус по-прежнему оставался глубоко внутри ее, это тем не менее не доставляло ей никаких неприятных ощущений.
— Похоже, я все-таки уцелела.
— Это ненадолго, — угрожающим тоном предупредил он, — во всяком случае, если ты немедленно не прекратишь.
— Ты имеешь в виду это? — Регина вновь задвигала бедрами, и из груди Маркуса вырвался хриплый стон.
— Если ты не перестанешь, я не смогу проделать все так бережно и медленно, как мне хотелось бы.
— Что проделать? — удивилась Регина. — Я думала, уже все.
— Не надейтесь, мадам!
Хм-м… странно. Если это еще не все…
— Значит, когда я делаю так… — Регина снова поерзала, — это на тебя действует?
— Это сводит меня с ума! — выпалил Маркус. Интересно… возможно, ее приятельницы все же в чем-то ошибались. Регина теперь уже намеренно задвигала бедрами.
— Мне нравится сводить тебя с ума.
— Распутная ведьма! — Маркус отодвинулся — но лишь для того, чтобы снова ворваться в ее. И еще раз. И еще.
Как интересно! И необычно! Где-то глубоко внутри ее разгоралось пламя. Регина чуть-чуть приподняла свои бедра и выгнулась ему навстречу — и едва сдержала крик, когда Маркус тяжело и ритмично задвигался внутри ее. Острое желание пробудилось в ней с такой силой, что она почти потеряла голову.
— О-о-о… Маркус, это… ох!
— Полностью согласен с тобой, дорогая, — прохрипел он, не останавливаясь. — Так я все-таки оказался прав, признайся?
— О чем ты? — Регина пыталась сообразить, что он имеет в виду, но то, что он делал с ней, заставило ее забыть обо всем. Ее кожа стала влажной от пота, и каждый раз, как он толчком врывался в нее, это вызывало в ней новый взрыв наслаждения.
— Ты и впрямь… Прекрасная… но жестокая дама. — Его дыхание опалило ей щеку. — Прирожденная соблазнительница.
— Наверное, — прошептала она, польщенная тем, что он так думает. Возможно, она никогда не научится читать и не сможет подарить ему здоровых детей, но зато хотя бы в постели она сумеет доставить ему удовольствие. — Да, дорогой.
Движения Маркуса стали стремительными, и знакомое сладостное нетерпение внутри ее росло с каждой минутой. Не в силах справиться с собой, Регина с силой притянула его к себе, выгнувшись дугой и желая только одного — чтобы это никогда не кончалось…
Хриплый стон вырвался из груди Маркуса.
— Искусительница! — прорычал он. — Сирена.
Регина перевела взгляд на картину, откуда ей улыбались сирены.
— Да, — прошептала она, вонзив ноготки в его влажные от пота плечи. — Да.
— Моя сирена, — простонал он.
— Да… о да…
Он снова мощно ворвался в нее, пригвоздив ее тяжестью своего тела. Потом поднял голову — глаза его горели.
— Не будет никаких других драконов.
— Никогда… — прошептала она, яростно извиваясь под ним.
Просунув руку между их телами, Маркус ощупью отыскал тот крохотный бугорок, средоточие ее женственности, который с такой готовностью отзывался на его ласки.
— Только я.
— Только ты… — Сдавленный крик вырвался из груди Регины, когда он сжал его. — Обещаю…
После этого слова были уже не нужны. Он тяжелыми, мощными толчками ритмично двигался в ней, а руки его продолжали терзать ее, пока желание не захлестнуло Регину с такой силой, что она уже не помнила себя. Она сгорала в пламени того же нетерпения, которое сжигало и его самого.
— О… дорогой… о-о-о, да… да, да! — вскрикнула она, когда весь мир вокруг нее внезапно разлетелся на куски.
Со стоном выкрикнув ее имя, Маркус в последний раз ворвался в нее. И тяжело рухнул поверх жены, чувствуя, как она цепляется за его плечи и дрожь блаженства сотрясает ее тело.
Теперь он ее муж. Обратного пути нет.
И слава Богу.
Глава 19
Учите свою подопечную на совесть. Иначе, став взрослой, она постарается поскорее забыть все, чему вы ее учили.
Мисс Сайсели Тремейн. Идеальная компаньонка
Усталая Регина уже давно крепко спала, а Маркус все лежал без сна. Наконец-то женщина, которую он страстно желал, принадлежит ему. Раньше ему почему-то казалось, что усилия, которые ему придется приложить, чтобы она оказалась в его постели, притупят его желание. Но он ошибся. Даже сейчас, лежа рядом с ней, он снова мечтал оказаться внутри ее, разбудить ее поцелуем, ласкать ее, возбуждая в ней ответную страсть, пока она…
Нет, остановил он себя. Ей нужно отдохнуть и хоть немного прийти в себя после того, как он так яростно занимался с ней любовью. Маркус от души надеялся, что его безумное желание никак не повредило ей. Что, если его страсть напугала Регину и его молодая жена с утра пораньше сбежит в Лондон в поисках более цивилизованного общества, чем ее необузданный муж?
В попытке прогнать эти мысли, до того как они напоят ядом его кровь, Маркус осторожно уткнулся носом в шелковые волосы Регины и с наслаждением вдохнул знакомый аромат.
И мгновенно успокоился. Он почти не сомневался, что ей понравилось заниматься любовью, даже так неистово и бурно, как прошлой ночью. А когда самое неприятное осталось уже позади, Регина отдавалась ему с такой пылкостью, о которой любой мужчина может только мечтать.
Не просыпаясь, она прижалась к нему, и Маркус со вздохом заключил ее в объятия. Только тогда ему удалось наконец заснуть.
Тусклый рассвет едва начал пробиваться из-за туч, когда его разбудили звуки музыки.
Арфа!
Господи, не иначе как он умер и попал на небеса — всего одна ночь любви с Региной, и пожалуйста!
Но, слегка приоткрыв глаза, Маркус облегченно вздохнул, поняв, что он все еще у себя в Иллирии. Но откуда тогда звуки арфы? Он уже приготовился услышать ангельское пение, когда отчетливое проклятие, произнесенное женским голосом, окончательно развеяло его иллюзии.
Музыка оборвалась. Маркус сел, обвел глазами комнату и в двух шагах от себя обнаружил свою молодую жену. Сидя на стуле, она старательно подбирала какую-то мелодию и что-то бормотала себе под нос.
И при этом была абсолютно голая — в точности как в том его сне!
Его мужское достоинство моментально встрепенулось, разом пробудившись к жизни.
— Надеюсь, ты собираешься будить меня таким образом каждое утро. — Отбросив одеяло, Маркус выбрался из постели, чувствуя невероятное облегчение оттого, что все его ночные страхи оказались вздором.
Регина вздрогнула, вскинула на мужа глаза и нахмурилась:
— Если ты имеешь в виду тот твой сон, где я, обнаженная, играла тебе на арфе, то можешь сразу выбросить это из головы. К слову сказать, играть на арфе голой чертовски неудобно.
На лице у нее было написано такое искреннее возмущение, что Маркус с трудом удержался от смеха.
— Вот как? — только и спросил он, подойдя к ней.
— Эта штука исцарапала мне колени, — пожаловалась она. — А резное дерево постоянно обдирает мне плечо и…
— Ну, такого мы не допустим. — Потянув арфу на себя, Маркус поставил ее стоймя. Потом подал руку жене. — Хотя, должен признаться, зрелище просто ошеломляющее. — И, наклонившись к Регине, прижался губами к ее шее.
— Кстати, так же потрясающе еще вчера выглядел мой дорожный костюм. Вспомни, какие это имело последствия.
Хмыкнув, Маркус накрыл ладонью ее грудь.
Регина судорожно втянула в себя воздух и прижалась лицом к его руке.
Он только этого и ждал. Подхватив жену на руки, Маркус понес ее к постели.
— Что ж, ничего не поделаешь — придется как-то обойтись и без арфы, и без дорожного платья. Ты не против?
Ее ответом был поцелуй.
Немного позже, удовлетворенный и счастливый, Маркус привлек жену к себе. Она охотно свернулась калачиком у него под боком, устроившись головой на его широкой груди.
— Надеюсь, я не сделал тебе больно, дорогая, — виновато пробормотал он. — Наверное, мне следовало дать тебе время хоть немного оправиться.
— Если бы я сама не хотела того же, — лукаво усмехнулась Регина, натягивая на обоих одеяло, — стала бы я тогда чуть свет играть на арфе?! И потом, мне вовсе не больно. А если честно… — Она тихонько засмеялась.
— Что тебя так рассмешило?
— Вспомнила своих приятельниц. Вот дурочки! Слышал бы ты, какие ужасы они рассказывали о первой брачной ночи!
Едва не убедили меня, что моя собственная окажется настоящим кошмаром!
Маркус выразительно вскинул брови:
— Я так полагаю, это должно означать, что в действительности все было несколько иначе?
На губах Регины появилась улыбка настоящей сирены-соблазнительницы.
— Это было умопомрачительно, но ведь ты и сам это знаешь, самодовольный тупица!
— Ну, ты тоже удивила меня, дорогая!
— Тем, что вела себя так бесстыдно? — Регина пытливо вглядывалась в лицо мужа, стараясь догадаться, о чем он думает.
— Совершенно непристойно! — хмыкнул он.
— Похоже, ты не очень разочарован?
— А разве я обманулся в своих ожиданиях? — изумился он. — Моя жена получает огромное удовольствие, занимаясь со мной любовью! Господи, да это же прекрасно!
— Держу пари, ты говоришь так только потому, что ты скупердяй! Пожалел для жены драгоценностей, да? — насмешливо прищурилась Регина.
— Не понимаю… — растерялся Маркус.
— Все мои приятельницы в один голос твердили, что единственное, мол, приятное в супружеских отношениях — это то, что наутро муж осыпает тебя бриллиантами.
— А ты этого хочешь?
— Нет, если придется отказаться от того, чем мы только что занимались.
Улыбка тронула губы Маркуса.
— Ни в коем случае. А насчет бриллиантов… извини, дорогая, я просто не догадался купить тебе какую-нибудь безделушку в подарок.
Регина звонко рассмеялась:
— Я так и знала! Ты вообще не из тех мужчин, кто дарит женщинам драгоценности.
— Зато я преподнес тебе арфу! — обиженно нахохлился Маркус.
— Да. И она очаровательна.
— Даже при том, что ты не смогла прочесть мою дарственную надпись.
Регина застыла, вся ее веселость разом пропала, и Маркус обозвал себя последним идиотом за то, что брякнул не подумав. Но теперь, когда страсть его была утолена, он намерен был докопаться до правды и выяснить наконец, как случилось, что она осталась неграмотной.
— Послушай, так ты и в самом деле не умеешь читать? Покачав головой, она молча отвернулась.
Но Маркус, обхватив жену за талию, моментально опрокинул ее на спину и наклонился, глядя ей в глаза.
— Дорогая, для меня это не имеет никакого значения. Но я просто не понимаю, как же так — чтобы дочка герцога могла…
— = — …оказаться такой тупой? — с горечью подсказала она.
— Неграмотной, — поправил ее Маркус. Прижав жену к груди, он ласково прижался губами к ее шее. — Ты ведь очень даже неглупая — вот это меня и удивляет больше всего. Так как же получилось, что ты не смогла научиться читать?
Регина, отодвинувшись, посмотрела ему в глаза.
— Думаешь, я не старалась? — уныло пробормотала она. — Сотни, тысячи раз! Я просто из кожи лезла вон, но… у меня не получалось. — Губы у нее задрожали. — Наверное, все дело в том, что мои мозги устроены не так, как у всех.
— С чего ты это взяла? — удивился Маркус. Ответом ему был тяжелый вздох.
— Когда Сайсели только начала заниматься со мной…
— Сайсели? А я решил, что она твоя компаньонка.
— Так оно и есть. Но когда-то давно была моей учительницей. И гувернанткой.
Маркус вытаращил глаза:
— Герцог не мог позволить себе нанять для тебя гувернантку?!
— Естественно, мог, — дернула плечиком Регина. — К счастью, Сайсели его отговорила. Видишь ли, Сайсели — двоюродная сестра моего отца, она живет с нами чуть ли не с самого моего рождения. В то время умер ее отец. Особых средств у нее не было, так что ей уже тогда была уготована участь старой девы. Возможно, именно поэтому она так привязалась ко мне. Она-то и обнаружила, что у меня проблемы с чтением. Зная, как строго моя мать подходит к светскому воспитанию детей, она сделала все, чтобы убедить отца доверить мое обучение ей, — тогда ни одна живая душа никогда не узнала бы об этом моем недостатке.
— Так твои родители ничего не знали?! — поразился Маркус.
Регина покачала головой:
— Мама умерла бы, прослышав о таком позоре. А отец редко общался с детьми. Большую часть времени он занимался тем, что положено мужчинам его круга, а не семьей. Даже Саймону ничего не известно.
Маркус нахмурился:
— Так Сайсели — единственная, кто знает, что ты не умеешь читать…
— Я догадываюсь, что ты имеешь в виду. Выбрось это из головы — Сайсели честно старалась меня научить. Но проблема в том, что она показывала мне букву, а я видела совсем другое. А когда я выросла, стало еще хуже. Помню, как попросила Саймона прочесть мне одно слово — совсем простенькое, я даже выучила наизусть, как оно выглядит. Хорошо помню это, — я ждала, что он скажет «луна», а он прочитал «обед». — Глаза Регины наполнились слезами. — Оказалось, что я не способна запомнить даже одно-единственное слово!
— И ты сдалась?
Регина подняла на него глаза:
— Конечно, нет. Но иногда у меня опускались руки. И все bee я не бросила бы это, если бы не мои головные боли.