Джексон Лиза. Если бы знать

   Разозлившись на собственное не в меру буйное воображение, Марла натянула капюшон и двинулась к тому уголку сада, где, должно быть, летом цвели розы, а теперь остались лишь неприветливые колючие кусты.
   Вдруг у нее зашевелились волосы на затылке. Она ясно ощутила на себе чей-то взгляд. Марла обернулась к дому. Что это? Темная фигура теперь маячила у другого окна, с другой стороны... Комната Алекса? Но Алекс запер дверь! Она сама в этом убедилась. Сердце ее отчаянно забилось, но Марла приказала себе не впадать в панику. Наверняка это кто-то из слуг, у кого есть ключи от всех комнат. И все же ее не оставляло ощущение, что за ней наблюдает чей-то пристальный, недобрый взгляд. По верхушкам елей пронесся порыв ветра, и дождевые капли забарабанили по капюшону. Марла моргнула – а в следующий миг зловещая фигура уже не маячила за окном. Исчезла таинственная угроза.
   «Скоро начнешь пугаться собственной тени», – сердито сказала себе Марла и пошла дальше. Скоро она увидела качели на стальных цепях. Может быть, она качала здесь Сисси? Светило солнце, малышка визжала от восторга, взлетая к небесам?
   Марла присела на качели и оттолкнулась ногой. Под качелями собралась лужа – легко было представить, что детские ножки оставили здесь глубокую выбоину. Марла прикрыла глаза и прислушалась к отдаленному городскому шуму. Гудели машины, доносились еле слышные обрывки музыки, где-то неподалеку лаяла собака. Совсем рядом, за кирпичной стеной, соседи, а у подножия холма расстилается город. Но здесь Марла чувствовала себя отрезанной от мира.
   Но ведь Сан-Франциско – совсем рядом, за воротами! Достаточно сделать несколько шагов. «Куда?»
   – Куда угодно, – пробормотала Марла, сжимая холодные, подернутые ржавчиной цепи.
   «Всего в нескольких кварталах – отель Ника.»
   Нет, к Нику она, разумеется, не пойдет; но, может быть, побег из этой элегантной твердыни всколыхнет ее память, поможет обрести душевный мир? Может быть, она сумеет что-то узнать о Памеле Делакруа – кто эта женщина, как они подружились, почему в ту ночь решили ехать к ее дочери?
   Голова ее гудела от вопросов; неотступное чувство вины охватывало всякий раз, когда она вспоминала о двоих погибших. Мужчина и женщина. И у обоих были семьи. Может быть, помолиться? Марла инстинктивно чувствовала, что в той, забытой жизни не слишком часто обращалась к богу; но почему бы не сделать исключение? Немного духовности ей не повредит. Однако Марла обнаружила, что не может вспомнить ни одного слова молитвы.
   Она покачивалась на качелях, и мокрая сталь неприятно холодила ей бедра. Вдруг на дорожке послышались шаги. Марла застыла, крепко схватившись за цепи.
   – Марла!
   Она, к большому облегчению, узнала голос Ника.
   – Я искал тебя. – Он посмотрел на нее с любопытством. – Что ты здесь делаешь?
   – Думаю. Точнее, пытаюсь думать.
   – Вспоминается что-нибудь?
   – Если бы, – невесело усмехнувшись, ответила она. – А ты? Ты что здесь делаешь?
   – Ищу тебя.
   Он стоял в тени деревьев, широко расставив ноги, и словно не осмеливался сделать ни шагу дальше. Лицо его, казалось, все состояло из острых углов и ломаных линий.
   – Я хотел застать тебя одну.
   У Марлы похолодело в груди. Даже на расстоянии она различала темное пламя, горящее в его глазах. На миг закралась запретная мысль: что, если поцеловать его? Каково это – заниматься с ним любовью, касаться его тела, чувствовать под кожей тугие мускулы, гладить по смуглым щекам, затемненным тенью щетины? Но в следующий миг Марла выругала себя за похоть, по-воровски прокравшуюся в сердце. Он – брат ее мужа. Она замужняя женщина. Замужняя! В ее жизни не может быть места подобным фантазиям.
   – Я знал, что сегодня утром никого не будет дома. Сисси в школе, у Алекса деловая встреча в городе, мать на заседании совета директоров в Кейхилл-хаусе, так что ты осталась одна.
   У Марлы вдруг пересохло в горле. Ей показалось, что в глазах его мелькают опасные эротические образы. Те же, что преследуют и ее.
   – Зачем? – спросила она. Голос ей самой показался сдавленным; должно быть, из-за скобок на зубах, подумала Марла, хотя знала, что это не так. – Зачем ты меня искал?
   – Вчера вечером у меня была гостья, – ответил он. – Чериз. Она хочет с тобой увидеться.
   – Тогда почему она не заедет? – поинтересовалась Марла, стараясь не замечать, сколько в нем опасной и неотразимо притягательной сексуальности.
   – Алекс против.
   – Кажется, он не слишком любит Чериз и ее брата, – заметила Марла, отводя глаза. Ей вспомнился услышанный вчера разговор Алекса с матерью. «Кровососы, вымогатели чертовы» – так, кажется, он называл двоюродных брата и сестру?
   – Да, они не поделили кость. Жирную кость, надо сказать. В общем, она попросила меня поговорить с тобой.
   Он скрестил руки на груди, и кожаная куртка скрипнула, натянувшись. Капли дождя падали ему на голову, стекали по шее и исчезали под воротником.
   Марла проследила за ними взглядом, и во рту у нее вдруг стало сухо, как в Сахаре.
   – Я подумал, что ты вправе об этом знать, – добавил он.
   – Д-да. Конечно. – Не сразу ей удалось овладеть собственным голосом. – Конечно, пусть приезжает. В любое время.
   – Хочет почитать тебе Библию, – честно предупредил Ник.
   – А-а. Ну что ж... – Она несмело улыбнулась. – Может быть, господь хочет мне что-то передать через нее. Чтобы я приняла веру или что-нибудь в этом роде.
   – Чериз и ее муженек с радостью тебя направят по нужному пути, – фыркнул он.
   – Ладно, буду иметь в виду.
   Он сунул руку в карман, извлек оттуда визитную карточку и, скрипя ботинками по гравию, подошел к качелям. Протянув визитку Марле, он добавил:
   – Позвони ей сама. Нет нужды использовать меня как посредника.
   Взгляды их встретились – и снова Марла поняла, что в иное время и в ином месте, не удержавшись, потянулась бы к нему, молча пригласила бы к поцелую.
   Несколько секунд растянулись в вечность, наполненную отдаленным шумом улицы, шорохом дождя и отчаянной морзянкой сердца.
   – Спасибо.
   Ник повернулся и пошел прочь, но Марла не хотела его отпускать! Соскочив с качелей, она бросилась по лужам за ним.
   – Ник, подожди! Я хочу тебя спросить...
   Прежде чем он обернулся, она увидела, как напряглись его плечи под кожаной курткой.
   – Да?
   – Ты помнишь, как было раньше... какой я была?
   – Когда это «раньше»?
   – До замужества, – прошептала она. На скулах его заиграли желваки.
   – Стараюсь не вспоминать.
   – Но... я играла в теннис?
   Капюшон соскользнул с головы – она этого не заметила.
   – И всегда выигрывала.
   – А верхом ездила?
   – Не думаю.
   Она шагнула ближе, чтобы заглянуть ему в глаза. Настало время задать вопрос, который мучил ее с самого визита Джоанны.
   – Что я за человек?
   – Опасный вопрос.
   – Ответь мне!
   Ник сжал губы, помедлил, прежде чем произнести:
   – Ты была избалованной девчонкой. Родители давали тебе все, стоило только захотеть.
   – Чего же я хотела?
   На дорожке послышались шаги, но ни он, ни она этого не заметили. Глаза Ника опасно потемнели.
   – Всего. У тебя было все, Марла. Деньги, ум, красота. Но тебе этого было мало. Ты хотела заполучить весь мир. – Губы его изогнулись в кривой безрадостной улыбке. – И почти добилась своего.
   – Я... – Она замолкла, смутившись, но затем договорила: – Я хотела тебя?
   Ник фыркнул.
   – Нет, – коротко ответил он.
   Глаза его сузились, на обычно непроницаемом лице отразилась буря чувств. Внезапно он выкинул вперед руки и схватил ее за плечи, впившись пальцами в тело так, что даже сквозь куртку она ощущала его стальную хватку. Теперь они стояли совсем близко: она чувствовала исходящий от него жар, вдыхала запах его одеколона, видела, как раздуваются от гнева его ноздри.
   – Но я тебя хотел, – прошептал Ник, почти не двигая губами. Слова его сочились презрением. – Больше, чем разумный мужчина может хотеть женщину; больше, чем чего-либо еще в моей распроклятой жизни! Ты это хотела услышать? Ты довольна?
   – Н-нет... – окончательно потерявшись, прошептала она.
   – Тогда все в порядке, Марла. Потому что ты никогда и ничем не была довольна!
   За деревьями послышались тяжелые шаги, и Ник, словно обжегшись, отпустил ее.
   Появился Ларс. Жесткое лицо его было бесстрастно, взгляд перебегал от Марлы к Нику и обратно. «Долго ли он здесь? – подумала она. – Что он слышал? Может быть, он видел нас сквозь туман, прячась за стеной елей и рододендронов?»
   – Вас ищут, – обратился он к Марле.
   – Кто? – спросила она. :
   – Мистер Кейхилл, – ответил Ларс, подходя ближе. В глазах его Марла прочла осуждение. – Ваш муж.
   Она почувствовала, что краснеет.
   – Он привез с собой сиделку.
   Голос Ларса звучал бесстрастно, но во всем облике читалась неприязнь, а в стальном взгляде – молчаливые обвинения. Он кивнул обоим и прошел мимо.
   – Что ж, пойду знакомиться со своим новым охранником, – вздохнула Марла.
   – Ты так его расцениваешь?
   – А ты нет? – Она и не старалась скрыть раздражение. – Господи, Ник, посмотри на меня! Как, по-твоему, нуждаюсь я в сиделке? – Она тряхнула головой. – Зайди в дом, посмотришь на фейерверк.
   – Думаешь, что-то взорвется?
   – Скорее всего, взорвусь я. – Она подошла к задней двери. – Если Алекс думает, что может мной командовать, пусть подумает еще раз!
   Марла вытерла ноги о коврик и вошла в дом.
   – Я никому не позволю водить себя на поводке! Тем более мужу! – горячо говорила она, взвинчивая себя.
   Вместе они поднялись в гостиную, где уже сидел Алекс, а с ним рядом – высокий худой мужчина с аккуратно подстриженной бородкой.
   – Вот и ты наконец! – воскликнул Алекс, вскакивая. – Господи, Марла, где ты была? Я обыскал весь дом, звал тебя, готов был уже отправить людей обыскивать сад!
   – Я вышла немного прогуляться.
   – В такую погоду?
   Марла не ответила. Мокрая куртка и капли дождя на раскрасневшемся от холода лице достаточно ясно подтверждали ее слова.
   – Я думал, у тебя деловая встреча, – заметил Ник, устраиваясь у камина. Там потрескивало пламя, и комнату наполнял смолистый аромат сосны.
   – Ее пришлось отменить в последний момент. Вот я и решил завезти Тома. Марла, Ник, это Том Зейер, он будет присматривать и ухаживать за Марлой.
   Ник перевел взгляд на «сиделку».
   – Я вас знаю? Мы, кажется, встречались?
   – Вполне возможно, – ответил Том. – Я встречался со множеством людей, когда работал в отделении «Скорой помощи» в Бейсайде, а потом – в Кейхилл-хаусе.
   Ника не удовлетворил его ответ.
   – Ваше лицо кажется мне знакомым.
   – Мир тесен. – Том улыбнулся и пожал плечами.
   – В больнице... Да, я уверен, что видел вас в больнице!
   – Очень может быть.
   Марла неискренне улыбнулась и усилием воли заставила себя расслабить сжатые в кулаки руки.
   – Рада с вами познакомиться, – произнесла она. Они с Томом обменялись рукопожатием. – Но, боюсь, мой муж совершил ошибку. Выгляжу я, конечно, не лучшим образом, но, право, мне не нужен ни уход, ни присмотр. Не сомневаюсь, Алекс с готовностью заплатит вам за причиненное беспокойство, но я в ваших услугах не нуждаюсь.
   – Нуждаешься, конечно! – прервал ее Алекс.
   Том отступил назад, поднял руки, словно защищаясь, и с беспокойством переводил взгляд с мужа на жену.
   – Послушайте, если я...
   – Ничего-ничего, все в порядке. – И Алекс метнул на Марлу взгляд, ясно говорящий: «Прекрати! Как тебе не стыдно!»
   Но красноречивый взгляд не подействовал.
   – Я не больна. Сиделка мне не требуется. Это напрасная трата времени Тома, моего терпения и твоих денег.
   – Нанять сиделку мне посоветовал Фил. – На скулах у Алекса выступили желваки, над бровью запульсировала вена. Видно, не часто ему случалось встречать сопротивление, особенно со стороны жены. – Он врач.
   – Тогда я сама поговорю с Филом, – возразила Марла, чувствуя, как самообладание утекает меж пальцев.
   – Послушайте, – подал голос Том, – если у вас какие-то проблемы, может быть, вам стоит наедине...
   Алекс резко обернулся.
   – Никаких проблем! Просто теперь я вижу, что мне стоило все более детально обсудить с женой.
   – Очень верно подмечено, – огрызнулась Марла. На лестнице послышался дробный цокот каблучков Юджинии и коготков Коко. «Замечательно! Только этих двоих здесь не хватало!»
   Собачонка выскочила из-за угла метеором и отчаянно, захлебываясь от злости, залаяла на чужака.
   – Тихо! – прикрикнула на нее Юджиния. – Замолчи, или отправишься в конуру! Сидеть!
   Болонка немедленно повиновалась.
   – Добрый день, Алекс, Ник, Марла, – поздоровалась Юджиния. – Вижу, с Томом вы уже познакомились?
   – А вы его знаете? – спросила Марла.
   – Конечно. Он работал на добровольных началах в Кейхилл-хаусе. Как пожи – ваете, Том?
   – Спасибо, неплохо, – нервно ответил он, и собака снова залилась лаем. – Наверно, мне лучше уйти.
   – Марла не хочет, чтобы за ней присматривали, – объяснил Алекс.
   – Но почему? – поразилась Юджиния. – Дорогая, неужели ты не хочешь поскорее поправиться?
   – Разумеется, хочу.
   – Значит, и говорить не о чем.
   – Ошибаетесь, – отрезала Марла. Том потянулся за своей сумкой.
   – Извините, я правда лучше пойду, а вы разберитесь тут между собой.
   Но Алекс так легко не сдавался.
   – Здесь не в чем разбираться. Я нанял вас на работу – о чем еще говорить? Мы перенесем ваши вещи наверх, в комнаты прислуги. А с женой я сейчас поговорю.
   – Хорошо. Как скажете.
   Неприятную ситуацию разрешила Юджиния.
   – Если хотите, могу пока показать вам дом, – предложила она. – Ник, пойдем с нами!
   – Я этот дом уже видел, – холодно ответил Ник, но, поняв намек, вышел вместе с Юджинией и Томом. Коко снова залилась истерическим лаем.
   – Заткнись! – крикнула Марла и со всей силы топнула ногой. – Хватит, слышишь?
   Болонка сверкнула черными глазками, раскрыла было пасть, чтобы залаять с новой силой, но только коротко рыкнула и, поджав хвост, поплелась следом за хозяйкой.
   – Мерзкое животное! – проворчала Марла и повернулась к Алексу.
   Подождав немного, чтобы убедиться, что их не услышат, она горячо заговорила:
   – Мне не нужна ни сиделка, ни нянька, ни кого ты там нанял! И хватит с меня болтовни о том, что доктор прописал и что я сама не знаю, что мне нужно. Хватит! Я этому не верю. Ни единому слову.
   – Может быть, дело не в тебе, – заговорил Алекс, и над глазом у него снова задергалась голубая жилка. – Может быть, дело в нашем спокойствии – мамы, Сисси и моем? Как, ты думаешь, спокойно я себя чувствую, когда ухожу на работу и оставляю тебя на попечении пожилой женщины и подростка?
   – Я в «попечении» не нуждаюсь.
   – Разумеется, нуждаешься! – отрезал он, и глаза его сверкнули гневом.
   – Я взрослый человек, а этот дом полон слуг. Здесь Фиона, Кармен, Ларс и бог знает кто еще!
   – И ни у кого из них нет никаких медицинских навыков!
   Потеряв самообладание, Алекс схватил ее за плечи, словно собирался встряхнуть – совсем как Ник несколько минут назад. Глаза его сверкали.
   – Боже мой, Марла, – прорычал он, – можешь ты хоть раз в жизни подумать о ком-нибудь, кроме себя? Мы все переживаем трудное время. И лучше пока не становится. Ты знаешь, не ходить на работу я не могу.
   – Вовсе не обязательно обо мне беспокоиться. – пробормотала Марла.
   Однако гнев ее уже стихал, столкнувшись с очевидным и, кажется, неподдельным отчаянием на лице Алекса. За кого он так переживает? За нее? Или за себя? И вдруг ей вспомнилось... Они уже стояли здесь, в этой самой комнате: он так же держал ее за плечи, она выкрикивала ему в лицо что-то злое, и жилка, та же жилка билась у него над глазом. «Сука!» – рявкнул он тогда... или не он? Стальные пальцы впились ей в плечи, как впивались и прежде. Сколько раз повторялась эта безобразная сцена?
   Должно быть, она побледнела, и в ее глазах отразился ужас: словно сообразив, что он делает, Алекс опустил руки и поспешно отступил.
   – Черт побери, Марла, хоть раз в жизни не спорь со мной! – воскликнул он и провел дрожащей рукой по волосам.
   В камине шипел и потрескивал огонь; по стеклам барабанил дождь; из скрытых динамиков доносилась классическая музыка – неуместный аккомпанемент к сцене семейной ссоры. Алекс достал из кармана пачку «Мальборо» и вытащил сигарету.
   – Позволь мне о тебе позаботиться!
   Марла упала в кресло и уронила голову в ладони.
   – Я... я вспомнила... как мы ссорились, – прошептала она.
   Раздался щелчок зажигалки; Алекс глубоко затянулся.
   – А теперь ты стал запирать двери. – Она подняла глаза. Головная боль снова напомнила о себе. – Я хотела поработать на компьютере, но не смогла войти в кабинет.
   – Иногда у меня в кабинете оказываются важные документы. С работы, из больницы или из Кейхилл-хауса. Не хочу, чтобы они попались на глаза прислуге.
   Марле вспомнились шкафы у него в кабинете. Почему нельзя сложить документы в шкаф и закрыть на ключ? Зачем запирать все комнаты?
   – Хотелось бы думать, что у нас работают честные люди, – проговорила она.
   – Разумеется, честные, – раздраженно ответил Алекс. – Но мне приходится быть осторожным. Положение обязывает.
   «А может быть, ты скрываешь что-то еще?» – закралась невольная мысль.
   – Из-за этого я чувствую себя здесь чужой.
   – Напрасно. – Алекс потер висок, словно у него начиналась головная боль.
   Напольные часы равнодушно отсчитывали минуты. Марла вздрогнула: она вдруг почувствовала себя безнадежно одинокой. Похоже, они с мужем очень далеки друг от друга – и, быть может, со временем станут еще дальше.
   – Послушай, милая, – заговорил Алекс. – Ты права, мы ссорились. Гораздо чаще, чем хотелось бы. Но я не поэтому запираю дверь. – Он потряс головой. – Вовсе нет! Просто, я так надеялся... черт побери, Марла, ты понимаешь, что могла умереть? Оставить меня вдовцом, а детей сиротами? Черт, да я все это время только о том и молился, чтобы ты... чтобы все это осталось позади. – Он выпустил длинную струю дыма. – У нас двое детей. Они во всей этой неразберихе не виноваты.
   – Нет, конечно, нет. – Ей и самой очень жалко детей – но это еще не причина, чтобы позволять мужу собой командовать. – Но не думаешь же ты, что я соглашусь просто сидеть сложа руки, не пытаясь вспомнить, разузнать, кто я?
   Слезы обожгли ей глаза; она опустила взгляд на сцепленные на коленях руки. Что с ней? Почему она чувствует потребность бороться с ним, отстаивать свою независимость? Ей вспомнилась собственная реакция на появление Ника в саду – и она прикрыла глаза, чувствуя отвращение к себе. Что же она за человек: пылает похотью к деверю и ровно ничего не чувствует к человеку, которого обещала любить, почитать и повиноваться ему? Впрочем, Марла догадывалась, что с повиновением у нее всегда были проблемы. Повиноваться не в ее натуре.
   – Прости, что я начала спор. – Она подняла глаза. Слезы наполнили их доверху и грозили перелиться через край. – Просто я... – Она беспомощно махнула рукой. – Все это так тяжело!
   – Знаю, знаю. – Он помешал угли в камине. – Нам надо набраться сил и терпения. Всем нам. Знаешь, говорят, беда не приходит одна? Так вот, сегодня я узнал: полиция уверена, что Чарлза Биггса убили. Кто-то пробрался в больницу под видом интерна, задушил его и скрылся.
   У Марлы похолодело внутри.
   – Но почему?
   – Кто знает? – устало откликнулся Алекс. – Может быть, это какой-то сумасшедший, не имеющий с нашим делом ничего общего. Но, так или иначе, нам надо быть осторожнее. Я распоряжусь усилить охрану дома.
   – Думаешь, кто-то может забраться сюда? – спросила Марла, потирая вдруг замерзшие руки.
   Ее била дрожь при мысли о Чарлзе Биггсе – человеке, которого она никогда не видела и которого, сама того не ведая, отправила в могилу.
   – Честно говоря, не знаю, что и думать, – ответил Алекс.
   Марле вспомнилась темная фигура в окне.
   – Кажется, сегодня я видела кого-то в доме. Алекс вскинул голову.
   – Кого?
   – Не знаю. Я решила, что это кто-то из слуг или что у меня просто разыгралось воображение. Я была в саду и вдруг почувствовала на себе чей-то взгляд. Подняла голову – и увидела в окне его или ее. Я не поняла, мужчина это или женщина.
   – Господи, Марла! – прошептал он. – Почему же ты ничего не сказала?
   – Потому что не была уверена. Скорее всего, это был кто-то из прислуги.
   – Но ты испугалась?
   – Немного, – призналась она.
   – Понятно. Я немедленно усилю охрану. И, Марла... пусть Том останется. Пройдет несколько дней или недель, ты окрепнешь, шумиха утихнет, и я подышу ему работу в Кейхилл-хаусе или подергаю кое за какие ниточки в больнице, чтобы его взяли туда.
   – Ты можешь это сделать?
   – Конечно. – Он затянулся в последний раз и швырнул окурок в огонь. – Папа в свое время говаривал, что за деньги можно купить почти все. И это правда. Возьми хоть Ника: если бы старик не заплатил кому следует, сидеть бы ему и по сей день за решеткой!
   – Ник был в тюрьме? – Она этого не ожидала.
   – Только одну ночь. За драку. Он в то время встречался с тобой. Какой-то тип начал к тебе клеиться, и Нику это не понравилось.
   Марла потрясение молчала.
   – Характер у него в то время был взрывной, – пояснил Алекс. – Повезло, что не дали срок. – Он пожал плечами. – Что толку вспоминать старое?
   Он подошел к Марле и снова положил руки ей на плечи, на этот раз – не гневно, а ласково.
   – Послушай, пожалуйста, пусть Том останется, – попросил Алекс. – Ненадолго. На несколько дней. Пока тебе не станет лучше. Хорошо?
   «Возможно, я совершаю чудовищную ошибку», – с такой мыслью Марла медленно но кивнула, позволила ему заключить себя в объятия. Она прижалась щекой к теплой шерсти его пиджака и на секунду закрыла глаза.
   – Хорошо. Ненадолго, – прошептала она.
   Она старалась найти в себе хоть слабый отголосок любви к этому человеку – мужу, отцу ее детей. Отблеск страсти, отзвук нежности – черт побери, хоть что-нибудь, отличное от равнодушия! Но память молчала, а слезы на глазах и тяжесть в груди твердили, что она ошибается. В чем, пока неясно – но очень, очень ошибается. В отчаянной попытке восстановить порванную связь Марла поцеловала мужа в гладко выбритую щеку. Алекс крепко прижал ее к груди. И снова она ничего не почувствовала. Стиснув кулаки в бессильной ярости, она открыла глаза и взглянула через плечо Алекса.
   В дверях, прислонившись плечом к косяку и скрестив руки на груди, стоял Ник, его влажные темные волосы блестели в электрическом свете, синие глаза его обвиняюще сверкали. Марле вспомнилась недавняя встреча в саду – какая страсть была тогда в его взгляде! Теперь от нее не осталось и следа. Губы Ника были плотно сжаты; казалось, он говорит себе: «Я знал, что этим кончится».
   – Марла, – произнес он, не скрывая убийственного сарказма, – добро пожаловать домой.

Глава 9

   «Будь у меня хоть капля разума, мчался бы сейчас во весь опор к себе в Чертову Бухту!» – с такой мыслью Ник достал из мини-бара банку пива, включил портативный компьютер и просмотрел электронную почту. Ага, вот и рапорт Уолта. Ну не смешно ли? Ненавидел век техники, клялся никогда больше не подключаться к Интернету, а вернулся в Сан-Франциско – мигом превратился в раба Всемирной Паутины!
   В ожидании, пока скачается почта, Ник открыл пиво и невидящим взглядом уставился в окно. Думал он о сегодняшней встрече с Марлой – в парке, в туманной полумгле, под надзором хмурых елей. Не стоило ему искать с ней встречи наедине. Не стоило к ней прикасаться.
   Но он совершил очередную ошибку. И теперь мозг с новой силой атаковали запретные воспоминания. С фотографической четкостью и яркостью Ник вспоминал и пламенные волосы, падающие на обнаженные плечи, и груди с темными сосками, и поросль рыжих кудряшек там, где сходятся стройные ноги.
   – Идиот! – вырвалось у него.
   Ник сделал большой глоток пива. Чем же так зацепила его эта женщина? Она изменилась за эти годы – стала старше. Неузнаваемым сделалось лицо, еще испещренное следами катастрофы. Жаркая жадная страсть в глазах сменилась каким-то иным чувством. Тихим. Глубоким. Куда более опасным.
   – Черт!
   Прикончив пиво, Ник сел за чтение рапорта. Он просматривал страницу за страницей, пока с последней на него не глянуло лицо Памелы Делакруа.
   – Вот так так!
   Мертвая женщина, глядящая на него с фотографии, могла бы приходиться Марле сестрой. Не близняшкой, конечно, но достаточно близкой родственницей. Те же волосы цвета красного дерева обрамляли лицо: правда, лоб был шире, глаза немного круглее, а подбородок острее. Были, разумеется, и другие отличия, но в целом... Что это – совпадение?
   Марла изменилась не только душевно, но и физически. Алекс упоминал, что теперь, после пластической операции, она будет выглядеть по-другому. Что, если... может быть, это одна и та же женщина? Может быть, полиция ошиблась при опознании тела? Тьфу, что за безумные мысли лезут ему в голову!
   Он просмотрел остальные фотографии. Пэм с мужем до развода; Пэм с маленькой дочкой на катере; Пэм на выпускном вечере дочери. И везде сходство Пэм с Марлой бросалось в глаза.
   – Что бы все это значило? – пробормотал Ник, чувствуя, как крадется по жилам холод дурного предчувствия.
   Подумать было о чем. Что же произошло той ночью на Семнадцатом шоссе? Кто эта погибшая женщина, которую никто, кроме Марлы, не знал и не видел? Почему этот «несчастный случай» привлек столь пристальное внимание полиции?