Джексон Лиза. Если бы знать

   «Убирайся, пока она тебя не заметила!» – приказал себе Ник – но в этот миг Марла повернулась, и сквозь густую вуаль пара в зеркале мелькнул пушистый темный треугольник.
   Господи, как же она прекрасна! Словно ангел в облаках. Тонкая талия, белоснежная кожа, покрытая капельками воды. Привычные джинсы вдруг стали тесны Нику: мужское естество его напряглось и болезненно запульсировало.
   Он знал, что играет с огнем, что должен забрать чашку и тихонько уйти – но не двигался с места. Прислонившись к раковине, он отхлебывал кофе и не сводил взгляда с зеркала, отражающего Марлу во всей ее торжествующей красоте. Что-то напевая себе под нос, она подняла руки и повернулась под струей: Нику открылись стройные линии спины и две ямочки над ягодицами.
   Она витала в собственном мире и не замечала его. С замиранием сердца ждал он, когда она выключит душ и откроет стеклянную дверь кабинки.
   Взгляды их встретились, и румянец разлился по ее лицу, обрамленному мокрыми темно-рыжими прядями.
   – Что ты здесь делаешь?
   – Принес тебе кофе, – улыбнулся он.
   – И остался посмотреть шоу? – насмешливо спросила она, и зеленые глаза блеснули игриво и порочно.
   – Я застал только последний акт.
   – Ну и как я выглядела?
   – Неплохо.
   – И только-то? – усмехнулась Марла.
   Она не потрудилась прикрыться: бриллианты капель стекали по ее белоснежному телу, собирались на плечах и на кончиках сосков, набухали и срывались вниз.
   – Очень неплохо. Настолько, что я готов вызвать тебя на бис.
   – Что это ты хочешь сказать? – протянула она, надув губы и лукаво изогнув бровь.
   Взгляд ее на долю секунды – всего на одно мгновение! – скользнул к его вздувшейся ширинке.
   – Вот что!
   Ник схватил ее за талию и притянул к себе. Марла рассмеялась, но смех перешел в стон, когда губы Ника прильнули к ее теплым, влажным губам. Большего поощрения ему не требовалось. Ник уже не вспоминал о тысяче причин, запрещающих ему любить Марлу. Время запретов прошло. Настало время исполнения желаний. Крепче прижав ее к себе, он шагнул вперед, заставляя ее отступить обратно в душевую кабину.
   Язык его исследовал нежную глубину ее рта, пальцы скользили по гладкой влажной спине. Он хотел ее – хотел с той же сладкой, мучительной неизбежностью, какую ощущал всегда, когда она была рядом. Много лет он полагал, что убил в себе это желание, – теперь же понял, что напрасно дурачил себя. Он хочет эту женщину. Она ему нужна. Только она. Шагнув за ней следом в душевую, Ник закрыл за собой стеклянную дверь и включил душ.
   —Ник, – вскрикнула она, но поцелуй заглушил ее голос.
   Струи воды расплескивались об их разгоряченные тела. Марла положила руки Нику на плечи: груди ее вздымались в откровенном приглашении. Ник скользил руками по ее телу; возбужденная плоть рвалась наружу из мокрых джинсов. Кровь бешено стучала в мозгу. К черту последствия! Не думая, не останавливаясь, он прильнул губами к изгибу ее шеи.
   – Ник! – прошептала она. – О боже...
   Зарывшись пальцами в его мокрые волосы, она позволила себе забыть обо всех сомнениях, страхах, вопросах своей безумной жизни. Горячая вода стекала по ее спине, но руки Ника были куда горячее. Кровь ее кипела, в сердце и в душе трепетало одно желание – быть с ним, слиться с ним, соединиться с ним. Навсегда. Пусть это безумие – ей плевать. Пусть неясно, друг он или враг, пусть непонятно, кто она сама – неважно. Они жаждут друг друга – вот и все, что ей нужно знать.
   Капли воды стекали по его лицу, словно дождевые струи.
   – Как же я тебя хочу! – прошептал он.
   – И я тебя хочу, – ответила она, внутренне содрогаясь от стыда, но не имея сил отрицать очевидную истину.
   Его руки убеждали лучше любых слов, его губы подлиняли сильнее приказов. Он уже целовал ее в плечи, прижав спиной к стеклянной стене: мокрые волосы в беспорядке спадали ему на лоб, глаза горели жарким синим огнем. Не отрывая глаз от ее лица, он взял в ладони нежные холмики грудей и подарил поцелуй сперва одному, затем другому соску. Марла вздрогнула: его дыхание обожгло ее. С каждым поцелуем, с каждой лаской, с каждым новым движением в ней рождалась и все усиливалась жажда познать Ника до конца.
   – Как ты прекрасна! – прошептал он, поглаживая ее соски большими пальцами.
   Миг – и он зарылся в ее груди лицом. У Марлы подкосились ноги, когда жадные губы его сомкнулись на соске. Выгнувшись дугой и обхватив ладонями его голову, она всецело отдалась желанию, пылающему в самой глубине ее существа.
   Крепко прижимая ее к себе, он целовал, ласкал, дразнил, упивался ее сладостным вкусом.
   – Ник... Ник, пожалуйста... – изнемогая от желания, шептала она.
   Он опускался все ниже, проведя языком по плоскому животу, чуть задержавшись на бутончике пупка. Вот он уже стоит на коленях и ласкает ртом пушистый треугольник. Горячее дыхание обжигало ей плоть. Ни одной мысли не осталось в голове – казалось, вся она растворилась в потоке чувственных ощущений. Нежно, так нежно Ник открывал ее потаенные створки, вкушал ее сладость, изучал ее, колдовал над ней, а вокруг, отгораживая их от целого мира, лились прозрачные водяные струи.
   – Милая моя девочка! – прошептал он, когда ее сотряс первый спазм наслаждения.
   Она хотела прильнуть к нему, обнять, сказать, что любит его, но Ник прижимал ее к стене, и Марла задыхалась в сладкой муке, царапая стену распростертыми руками, умирая от желания схватить его, схватить и никогда не отпускать.
   Ник закинул ее ногу себе на плечо и проник глубже. Может ли такое быть, возможно ли такое противоестественное единение пытки с наслаждением? И все же в глубине души Марла чувствовала: нет на свете ничего более естественного и правильного, чем происходящее между ними.
   Мир вокруг завертелся колесом. Внутри у нее прогремел беззвучный взрыв. Слезы потекли по лицу, мешаясь с водой из душа.
   – Ник, я...
   – Ш-ш-ш. – Он подхватил ее на руки и, оставляя на паркете мокрые следы, понес ее в спальню, на смятую постель.
   – А теперь, Марла... – произнес он серьезно, почти торжественно, глядя на нее с неприкрытым желанием, – займись со мной любовью.
   Марла протянула руку к пряжке его ремня. Она знала, что идет по мосту, разделяющему прошлое и будущее – и мост этот рушится за ней, отрезая путь назад. Дрожащими пальцами она расстегнула ремень, пуговицу, затем потянула за «молнию». Решив не отступать, она потянула вниз тяжелые мокрые джинсы. Ник сам сбросил их на пол и выступил из них, и в первый раз она увидела его нагим.
   Рельефные мускулы. Тугие жилы. Жесткая поросль волос. Воплощение мужественности.
   Он мягко толкнул ее на кровать и замер, глядя ей прямо в глаза.
   – Скажи, что хочешь меня.
   Она взволнованно облизнула губы.
   – Я хочу тебя.
   Ах, Ник, если бы ты только знал, думала она, ощущая, как выжигает ее изнутри пылающая страсть.
   – Скажи, что никогда об этом не пожалеешь.
   – Не пожалею.
   Ложь. Она проклянет себя, едва все закончится. Но сейчас ей было наплевать.
   – Я тоже, – прошептал он и накрыл ее губы своими.
   Сильное колено раздвинуло ее ноги, и Марла вздрогнула, ощутив, как упругий член трется о низ ее живота. Жажда ее стала невыносимой. Воздух вырывался из легких неровными толчками, сердце выстукивало сумасшедший джазовый ритм.
   – Я хотел этого с той секунды, как тебя увидел, – прошептал Ник, целуя ее в щеку. – Ты была страшная, обритая, вся в синяках, но я хотел тебя так же, как раньше.
   – А я хотела тебя, – призналась Марла, чувствуя, как глубоко в сердце счастье мешается с горечью вины.
   Медленно, не отрывая глаз от ее лица, он опустился на нее и замер, опираясь на локти. Над бровями его блестели капельки пота, на лице читалась сладкая мука сдерживаемой страсти. Марла пробежала пальцами по его мускулистой спине. Он снова прильнул к ее губам в жарком, требовательном поцелуе – и она выгнулась ему навстречу, изнемогая от желания, нет, от необходимости ощутить его внутри себя.
   – Милая моя!.. – выдохнул он и вошел в нее одним плавным, мощным толчком.
   Дыхание ее замерло где-то на пути от легких к устам. Медленно – так медленно, что она ощутила себя на грани смерти от наслаждения, – он вышел из нее. Марла вцепилась ему в ягодицы, побуждая вернуться. Впившись ей в губы, он снова рванулся вперед и без остатка отдался блаженству, о котором так долго мечтал.
   Марла выгибалась ему навстречу, отвечая каждому его движению. Каждый новый его рывок был сильнее, глубже, мощнее предыдущего. Первые лучи восходящего солнца, просочившись сквозь жалюзи, залили кровать волшебным золотистым светом, но любовники этого даже не заметили.
   Слившись разгоряченными телами, дыша часто и неглубоко, они любили друг друга с такой страстью, что, казалось, сама смерть не в силах была их остановить. Все быстрее! Все глубже! Все сильнее!
   Марла закрыла глаза, ощутив приближение землетрясения. Из горла ее вылетел крик – на долю секунды раньше его хриплого возгласа:
   – Марла! Любимая!
   Мир вокруг содрогнулся и распался на мириады частиц. Ник сжал ее так, словно хотел слиться с ней навеки, содрогнулся всем телом и бессильно уронил голову ей на плечо.
   – Я знал... – шептал он, непослушными пальцами перебирая ее волосы. – Я знал, что это так и будет!
   – Как раньше? – едва слышно прошептала Марла. Она должна была задать этот вопрос, ибо даже в миг высочайшей страсти не могла совершенно забыть о своих сомнениях. Может быть, они и не были любовниками пятнадцать лет назад. Может быть, она вовсе не Марла Кейхилл.
   – Нет, не как раньше. – Приподнявшись на локтях, Ник устремил на нее взор пронзительно синих глаз. – Гораздо лучше!
   – Держу пари, ты это говоришь всем девушкам! – игриво усмехнулась она, хотя в глубине души страстно желала ему поверить.
   Он рассмеялся:
   – Только одной.
   – Лжец.
   – Только не я.
   Он снова поцеловал ее и откатился в сторону.
   – Ничего мне так не хотелось бы, как валяться с тобой в постели весь день; но, боюсь, нам лучше встать, пока не проснулся весь дом.
   Марла разочарованно застонала. Однако теперь, когда страстное самозабвение уступило место здравомыслию, она понимала, что Ник прав. Довольно испытывать судьбу. И не стоит тратить время зря.
   – Мне нужно очень многое тебе рассказать, – призналась она, прикусив губу.
   – И мне, милая. Начинай.
 
   – Старик мертв.
   Он звонил из своей любимой телефонной будки – у подножия холма, напротив дома богатенького ублюдка. Предутренний туман рассеялся; над городом всходило яркое праздничное солнце.
   – Что? А ты откуда знаешь?
   Убийца с удовлетворением отметил нотки паники в его голосе.
   – Это я его прикончил. Надоело ждать.
   – Черт побери, я же велел тебе лечь на дно!
   – Ты сказал, надо подождать, пока не окочурится старик. Ну вот, старый хрен отбросил копыта.
   – Нас раскроют! Мы все окажемся в тюрьме!
   – Никто ничего не узнает. Прошлой ночью старику начали давать кислород. Я просто перекрыл подачу газа. На пять минут, не больше.
   – Господи, ты все испортил!
   «Голос сукина сына повысился на целую октаву. Паникует. Вот и хорошо!»
   – Хочешь сказать, ускорил события? Да тебе радоваться надо. Он ведь уже однажды изменил завещание – вычеркнул Марлу в пользу внука. Что, если бы ему снова пришло в голову передумать? А теперь твой сын получит все.
   – Болван! Он не мог изменить завещание! Он был не в здравом рассудке!
   – Теперь это уже неважно, – усмехнулся убийца. Он наслаждался своей ролью вершителя судеб.
   – Послушай, если кто-то что-то заподозрит...
   – Никаких подозрений. Старик умирает, твой парень наследует все, ты получаешь деньги и платишь мне. И без фокусов! – зло сощурившись, предупредил он.
   Убийца не сомневался, что, когда дело дойдет до оплаты, этот подонок попытается его надуть. Такая уж у него натура. Он, может, и хотел бы вести дело честно, да фамильная гордость не позволяет.
   – Остается еще Марла.
   – О ней я позабочусь. Она умрет сегодня до заката.
   – Нет! В один день с отцом? Это слишком рискованно!
   – Об этом не беспокойся. Я все устрою как несчастный случай. Как ты и хотел. Помнишь?
   – Нет! Нет, послушай меня. Подожди несколько дней. Пока все не затихнет. И больше не звони мне на сотовый! Слышишь? Я тебя нанял, я плачу тебе за работу, и я, черт побери, здесь командую!
   – Черта с два.
   – Предупреждаю тебя...
   Убийца расхохотался и сунул руку в карман за сигаретами.
   – Расслабься, amigo. Сегодня твой счастливый день. Он бросил трубку и зашагал к своему джипу. Кровь его кипела. Убивать Конрада Эмхерста было легко и неинтересно: вот Марла – другое дело.
   Ему нужна только Марла. Так было всегда. И всегда будет.
 
   –...Я притворилась спящей и, когда он появился, постаралась его одурачить. Сделала вид, что ничего не знаю и не понимаю, – рассказывала Марла, сидя на диване в гостиной.
   Ник помешивал угли в очаге. Дом постепенно просыпался: слышались шаги в комнатах слуг и звон посуды на кухне. Скоро встанет Сисси и начнет собираться в школу.
   – Я кое-что нашла у него в столе. Во-первых, револьвер. Его я спрятала у себя под матрасом. Потом, карточку с именем, адресом и телефоном Кайли Пэрис. Ее я тоже забрала с собой. И, наконец, лист из медицинской карты Марлы Кейхилл, где говорится, что ей сделали операцию по удалению матки и яичников. – Она подняла на Ника тревожные глаза. – Три года назад.
   – Значит, либо ты не Марла, либо Джеймс не твой сын, – сумрачно заметил Ник.
   – Джеймс мой, – без колебаний ответила она.
   Что бы там ни было, одно Марла знала точно: жизнь Джеймсу дала она. Глотнув остывшего кофе, она продолжала:
   – Похоже, доктор Робертсон во всем этом замешан. Он не хотел показывать мне медицинскую карту Марлы. Не разрешил взглянуть даже одним глазком.
   – Дай мне адрес Кайли, и мы туда съездим, – предложил Ник, потирая темный щетинистый подбородок. Марла мгновенно вспомнила, как колола эта щетина ее кожу.
   – А как же револьвер? – При мысли об оружии она невольно вздрогнула.
   – Пусть пока лежит, где лежит. Подальше от Алекса. Горничная его не найдет?
   – Не знаю. Наверно, нет, если не станет менять простыни.
   – Вот и хорошо. – И он двинулся в холл.
   – Ник, я не хочу уезжать без малыша! Не хочу давать Алексу шанс украсть сына.
   – Из собственного дома?
   – Откуда угодно, – с твердостью ответила Марла. Прежде всего она должна защитить сына. – И еще мы должны убедиться, что Сисси в безопасности.
   – От Алекса?
   – И от кого бы то ни было еще.
   При мысли о человеке, называющем себя ее мужем, Марла вздрогнула. Ник уже посвятил ее в финансовые проблемы Алекса и в историю Джули Делакруа. Итак, Алекс соблазнил молоденькую девушку, воспользовавшись ее несчастьем, а затем уговорил преподобного взять вину на себя и заплатил всем участникам истории, чтобы они держали рты на замке. Да, такой человек вполне способен стоять за смертью Памелы Делакруа и Чарлза Биггса. И за покушениями на ее жизнь.
   Так что у Марлы немало причин бояться. За себя. За сына. За Ника.
   – Ты не видел, с какой ненавистью он смотрел на меня. Не слышал, как он мне угрожал.
   – Хорошо, возьмем с собой Джеймса, – согласился Ник.
   – И подождем, пока Сисси не уйдет в школу. Думаю, там ей ничто не грозит, – размышляла вслух Марла. – Не знаю почему, но мне кажется, что Сисси ко всей этой истории отношения не имеет. Это касается только малыша. И меня.
   Ник встретился с ней взглядом.
   – Все дело в малыше, потому что именно он – наследник Конрада Эмхерста.
   Эти слова прозвучали в ушах Марлы, словно похоронный колокол.
   – Все хуже, чем я думала. – Она поставила на стол пустую чашку. – Если ты прав, то Джеймс в безопасности, пока жив оте... Конрад Эмхерст. Но как только он умрет...
   – Тогда он окажется в такой же опасности, как и ты, – закончил пугающую мысль Ник.
   Марла вскочила на ноги. Надо убираться отсюда, и немедленно! Она ни часа больше не останется в этой элегантной мышеловке!
   – Пошли. Разбудим малыша. Возьмем его и Сисси и отвезем их в какое-нибудь безопасное место.
   – Можно поехать в Орегон. У меня там дом.
   – Там безопасно?
   – Может быть, и нет, – нахмурился Ник. Этажом выше раздались тяжелые шаги.
   – У меня, правда, есть сторожевой пес, но сомневаюсь, что Крутой справится с вооруженными бандитами.
   Дом Ника. Как же там, должно быть, тихо, спокойно. Если она выберется из этой передряги живой, ей будет за что благодарить небеса – ведь, если бы не этот кошмар, она бы не встретилась с Ником. Не узнала бы, что значит любить.
   – Хотела бы я как-нибудь там побывать! – проговорила она внезапно охрипшим голосом.
   – Ты обязательно там побываешь, – пообещал Ник. Марла не знала, верить ли этому обещанию. Но ответить она не успела – пронзительно зазвонил телефон.
   – Ну что еще? – Вмиг помрачнев, Ник взглянул на часы, в три шага выбежал в холл и схватил телефонную трубку. – Алло!
   Молчание. Вокруг рта у Ника залегли тревожные складки.
   – Марла Кейхилл? Да, здесь. Сердце Марлы ухнуло вниз.
   – Минуточку. – Он протянул ей трубку. – Тебя. Из хосписа в Тайбероне.
   На подгибающихся ногах Марла поплелась к телефону.
   – Марла Кейхилл слушает, – сказала в трубку, хотя сама не знала, так ли ее зовут.
   – Доброе утро, миссис Кейхилл, – поздоровался звучный женский голос. – Говорит Кара Данвуди, администратор больницы «Круглые Холмы» в Тайбероне. Боюсь, у меня дурные новости. Сегодня утром ваш отец скончался.
 
   – Хочешь послушать о прорыве в деле Памелы Делакруа? – поинтересовалась Дженет Квинн, устроившись в кресле и поставив на пол пухлый портфель.
   – Что, только один прорыв? Я-то надеялся на два или три. – Патерно смял в кулаке пустую упаковку от жвачки, швырнул ее в урну и грустно покачал головой. – Ну, выкладывай.
   – Мы нашли сумочку Марлы Кейхилл, – раздуваясь от гордости, начала Дженет. – Она отлетела футов на пятьдесят от машины и завалилась за куст. Если бы миссис Кейхилл не настояла, чтобы там все обыскали еще раз, ее бы ни за что не нашли.
   По триумфальному блеску в глазах напарницы Патерно без труда догадался, что она принесла по-настоящему важные новости.
   – Ну и?..
   – В сумке нашелся бумажник... ну, собственно говоря, не он один. Но вот что интересно: кредитная карточка, чековая книжка, водительское удостоверение – словом, все документы, удостоверяющие личность, принадлежат вовсе не Марле Кейхилл. Их владелица – некая Кайли Пэрис, жительница Сан-Франциско.
   С этими словами Дженет извлекла из портфеля сперва сумочку, упакованную в полиэтилен, а затем пластиковый мешочек с прочими вещественными доказательствами. Сквозь прозрачный полиэтилен ясно просматривалось водительское удостоверение.
   – Замечаешь что-нибудь? – гордо спросила Дженет.
   – Только то, что Марла Кейхилл и Кайли Пэрис похожи, как близняшки, – ошарашенно пробормотал Патерно, уставившись на документ.
   – Поверь, они – не близнецы.
   – Я-то думал, что Памела Делакруа похожа на Марлу Кейхилл. Но по сравнению с этим сходством – ничего общего!
   – А теперь вспомни, что после аварии миссис Кейхилл перенесла несколько пластических операций. Теперь она выглядит немного не так, как раньше, но это никого не удивляет. Понял, в чем фокус?
   – Кто такая эта Кайли Пэрис? – спросил детектив. Дженет, как видно, только этого вопроса и ждала.
   – Кайли Пэрис на два года младше Марлы Кейхилл. Мать – Долли Пэрис, отец неизвестен. Долли одно время работала официанткой в мужском клубе, где Конрад Эмхерст играл в карты и в гольф. Она не была замужем, не имела постоянного любовника, однако родила ребенка. Ходили слухи, что отец – кто-то из членов клуба, но точно никто ничего не знал. Долли умерла пять лет назад от сердечной недостаточности. До этого Кайли пришлось пройти через серию... скажем, отчимов, за неимением лучшего слова. Девушка умная, трудолюбивая и упорная: училась на «отлично», в колледже получала поощрительные стипендии, после колледжа работала в инвестиционной фирме. Делала очень неплохую карьеру, даже получала предложения от конкурирующих фирм.
   – Почему все в прошедшем времени?
   – Потому что она уволилась. Полтора года назад. Ни с того ни с сего. Совершенно на нее не похоже: она стремительно взбиралась наверх по карьерной лестнице, и сослуживцы полагали, что меньше чем постом директора фирмы она не удовлетворится. Все, кто ее знал, характеризуют ее как человека с большими амбициями. Она знала, чего хотела, и делала все, чтобы этого добиться. И вдруг берет и все посылает к чертям. Не только работу – исчезает из поля зрения друзей и знакомых. Абсолютно. За эти полтора года никто ничего о ней не слышал.
   – Может быть, умерла?
   – Мертвые не платят за квартиру.
   – А она, значит, продолжает платить?
   Патерно задумался. Кто она, это женщина, нежданно-негаданно вынырнувшая из небытия? Сводная сестра Марлы Кейхилл? И какова ее роль во всем этом?
   – Аккуратно, каждый месяц.
   – Ага... – протянул детектив. В нем нарастало радостное возбуждение – как всегда, когда расследование какого-нибудь головоломного дела близилось к развязке. – Как ты считаешь, почему она оставила работу?
   – По-моему, все очевидно. Уволилась и оборвала все связи, чтобы выносить и родить ребенка, о котором никто не должен был знать. Ребенка Марлы Кейхилл.
   – Подожди-ка минутку...
   – Марла Эмхерст Кейхилл бесплодна. Несколько лет назад она сделала гистерэктомию, но ее отец ничего об этом не знал. Все проделали втихаря, но перед операцией она застраховалась – вот по страховке я все и выяснила. Короче, вырезали матку вместе с яичниками. Значит, иметь детей она больше не могла. А потом твердолобый старый черт Конрад Эмхерст изменил завещание в пользу наследника мужского пола, и Марле срочно понадобился сын.
   – Но он же Кейхилл, а не Эмхерст!
   – Для старика это неважно. Он всегда хотел сына. Обожал Марлу, носился с ней, как с принцессой, но не переставал жалеть о том, что она не мальчик.
   – У него был сын, – напомнил Патерно.
   – Рори? Он в заведении для душевнобольных. И ясно как день, что продолжить род он не сможет.
   – Выходит, дочь организовала фальшивую беременность, чтобы подарить Конраду внука? – все еще не до конца веря в эту версию, уточнил детектив. – Кайли Пэрис – сводная сестра или кем она там ей приходится – должна была выносить ребенка вместо нее и изобразить Марлу в родильном отделении?
   – Думаю, именно так. Кайли прекрасно подходила для этой цели: похожа на Марлу как две капли воды, здорова, способна выносить ребенка, имеет ту же группу крови, тот же отрицательный резус. А главное – она рвалась к хорошей жизни и за деньги готова была на все.
   – Да уж, повезло Марле!
   – Ничего удивительного, если они действительно сестры. У Конрада тоже отрицательный резус. Он встречается гораздо реже положительного. Очевидно, обе сестры унаследовали тип крови от отца.
   – Может быть, муж был против? – предположил Патерно.
   – Ты часто видел, чтобы Кейхиллы отказывались от денег?
   – Только один раз, – усмехнулся Патерно.
   – Ник – другое дело. Он паршивая овца в этом стаде.
   – Я не удивлюсь, если окажется, что Алекс все и придумал. Ты, наверно, уже слышал, что у них с Марлой не все было гладко. Пару раз они расходились, потом сходились снова. Ходят слухи, что ни Алекс, ни его половина не придавали большого значения брачным обетам. Еще до свадьбы Марла встречалась с его братом, а после – это мне рассказала горничная, уволенная три года назад, она-то, кстати, и проговорилась насчет операции и подала мне мысль порыться в старых страховых записях – так вот, уже после свадьбы как-то завела интрижку с кузеном Монтгомери. Просто для того, чтобы позлить мужа, – так сказала горничная. – Дженет отбросила волосы с лица. – Вот такая парочка. И тем не менее они так и не разошлись. Что держит их вместе? Любовь? Не похоже.
   – Думаешь, деньги?
   – Об заклад побьюсь, что именно так!
   С этим Патерно спорить не стал. Однако до конца он убежден не был.
   – Как же Марла – настоящая Марла – симулировала несуществующую беременность?
   – Думаю, женщины поменялись местами только в родильном отделении. Селить Кайли в доме под видом Марлы было опасно – дом полон слуг и домочадцев, которые хорошо знали Марлу и непременно заметили бы подмену. Очевидно, Марла носила платья для беременных и подкладывала на живот какие-нибудь подушечки, вроде тех, какими пользуются актрисы в театре. Утреннюю тошноту и другие подобные симптомы изобразить проще простого. Возможно, она даже набрала несколько фунтов, чтобы лицо округлилось. Что же касается докторов – полагаю, в курсе дела был не только муж, но и доктор Робертсон, семейный врач.
   – Почему же доктор пошел на это? – быстро спросил Патерно. Версия Дженет казалась ему все более убедительной.
   – А почему делаются все грязные делишки на этом свете? Ради денег, Тони. Маленькие зеленые бумажки – вот что вертит миром. В последнее время Кейхилл сделал несколько солидных благотворительных вкладов на нужды больницы «Бейвью». Не сомневаюсь, что большая часть этих денег осела на личном счету доброго доктора.
   – Послушай, ты уверена в том, что мне рассказываешь?
   Патерно устало потер затылок. Он знал, что детективу Квинн можно доверять: в отличие от многих молодых следователей, она не увлекается фантазиями. Выдвигаемые ею версии всегда тщательно продуманы и основаны на фактах. Но то, что она сейчас рассказала, звучало слишком уж слишком невероятно. Словно сюжет какой-нибудь распроклятой мелодрамы.