Джексон Лиза. Если бы знать

   – Убирайся, Кайли! – прохрипел Конрад. Толстые стекла увеличивали ярость в его глазах, ноздри раздувались от примитивной, свирепой злобы. – И больше не приходи. Ты ни гроша от меня не получишь, ясно? – Из последних сил он вытянул руку и нажал на кнопку вызова медсестры. – Убирайся! Вон!
   Послышались торопливые шаги, и в дверях возникла грудастая медсестра с постно-ласковой миной.
   – Мистер Эмхерст вызвал дежурную, – объяснила она, склоняясь над кроватью. – Вам что-нибудь нужно, мистер Эмхерст?
   – Да, – прохрипел Конрад. С побелевших губ его на подбородок текла струйка слюны. – Выгоните этих обманщиков и больше их сюда не впускайте!
   – Но это же ваша дочь! – всплеснула руками медсестра.
   – Ха! Мне она не дочь, что бы ни плела эта шлюха, ее мать!
   – Мистер Эмхерст! – в ужасе воскликнула медсестра (хотя Ник подозревал, что к лексикону мистера Эмхерста она давно привыкла).
   Обернувшись, сестра бросила Нику и Марле взгляд, ясно говоривший, что Конрад Эмхерст, как видно, не в полном рассудке.
   – Уберите их отсюда! – приказал он, и сестра жестами показала посетителям, что лучше уйти.
   – Это все морфий, – объяснила она, как только все трое вышли из палаты. – Порой его ум совершенно ясен, а порой – сами видите – он не отличает реальности от сновидений. Пожалуйста, поймите, он очень болен.
   —Мой муж был здесь? – немного оправившись от потрясения, спросила Марла. – Алекс Кейхилл. Может быть, он заезжал сюда с кем-то еще?
   – В мое дежурство – нет. Впрочем, справьтесь в приемной. Может быть, кто-нибудь его вспомнит. Вообще-то посетителям положено регистрироваться в специальном журнале, но этого почти никто не делает.
   – Мы не регистрировались, – подтвердил Ник. Раздался мелодичный звон, и над дверью Конрада Эмхерста, объявляя о новом вызове, замигала лампочка.
   – Похоже, у него сегодня тяжелый день, – извинилась медсестра и побежала в палату.
   – Мы уже уходим. – Ник подхватил Марлу под локоть и почти поволок за собой по коридору.
   Здесь тоже был постелен толстый ковер, приглушающий шаги, а вдоль стен для удобства ходячих больных сделаны деревянные перила. Окна просторного холла выходили на лужайку с безупречными клумбами: здесь и там стояли столы с лампами, кресла и диваны, но Ник заподозрил, что здешние обитатели не часто выходят подышать свежим воздухом. Смерть есть смерть, как ее ни приукрашивай, и в стильном элегантном хосписе для миллионеров она, быть может, еще страшней, чем под забором.
   Ник подошел к конторке и проверил регистрационные записи. Если Алекс здесь и появлялся, то не оставил следов в журнале.
   – Пошли отсюда, – сказал Ник Марле.
   Электронные двери с легким жужжанием распахнулись перед ними, и Ник с облегчением ступил за порог элитной темницы.
   В холодном воздухе, пропитанном солью моря, чувствовалось дыхание близкой зимы. Чайки с криками носились над Заливом. В синем небе неспешно плыли облака.
   – Конрад всегда был редкой свиньей, – заметил Ник, пока они шли по тротуару к автостоянке.
   – Он болен.
   – Поверь, здоровый он был немногим лучше.
   У машины Марла наконец осмелилась поднять на него взгляд. Она почти овладела собой – только на щеках горели красные пятна.
   – В следующий раз, когда мне придет светлая мысль отправиться в гости к кому-нибудь из родственников без приглашения, ты меня просто пристрели, ладно?
   – Постараюсь запомнить. – Ник открыл дверь, и Марла устроилась на пассажирском сиденье. Ник сел за руль и завел мотор.
   – Он не признал в тебе Марлу.
   – Спасибо за разъяснение, я это поняла, – фыркнула она. – Не могу его винить. Я и сама-то себя не узнаю. – Прищурившись, она начала рыться в сумочке в поисках темных очков. – И еще он назвал меня Кайли.
   «Знакомое имя. Но чье? Ее собственное? Нет, вряд ли! Может быть, она знала женщину с таким именем?» Марла напрягла память, но тщетно; прошлое ее по-прежнему скрывалось за опущенным занавесом.
   Выехав на шоссе, Ник взглянул на свою спутницу.
   – Это имя тебе что-нибудь говорит?
   – Да... может быть. – Она нацепила на нос очки. – Кажется... нет, бесполезно – ничего не помню. – Марла неопределенно пошевелила в воздухе растопыренными пальцами. – Плавают какие-то обрывки. Пытаюсь ухватить, а они выскальзывают из рук. Но в одном я уверена – я уже слышала это имя. Знаешь, звучит странно, но мне вдруг показалось, что в каком-то смысле Конрад знает обо мне больше, чем я сама. – Она вздохнула и приоткрыла окно, впуская в машину просоленный морем воздух. – Иногда я не могу отличить реальность от фантазий. Но эта враждебность, откровенная ненависть у него на лице – это ведь было, я это не придумала! И как совместить это со всем, что мне рассказывали о нем и о наших отношениях?
   – Да, он был не очень-то рад тебя видеть, – глубокомысленно заметил Ник, не зная, что еще сказать.
   – Он меня ненавидит!
   – По крайней мере, сегодня, – согласился Ник.
   – А мне твердят, – заговорила Марла, глядя в окно, на зеленеющие холмы, – что мы с ним невероятно близки, что он осыпал меня дорогими подарками, что я для него была единственным светом в окошке. Или я чего-то очень сильно не понимаю, или все это вранье! С того самого момента, как я очнулась, стоило мне подумать об отце, как появлялось смутное ощущение, что в наших отношениях что-то неладно. Что мы не нравимся друг другу. Не нравимся. Это еще мягко сказано, правда?
   Она бы посмеялась над абсурдностью ситуации, если бы все это не было так грустно. Столько родственников, а душевной близости с ними нет. Ни с мужем, ни с дочерью. Только с малышом. И с Ником.
   – Почему, интересно, – помолчав, заговорила Марла, – он решил, что я была здесь с Алексом?
   – Медсестра сказала, что из-за таблеток он не отличает сны от яви, – ответил Ник. Марла взглянула на него.
   – Ты сам-то веришь, что дело в этом?
   – Не знаю. Что-то здесь не так. Спросим Алекса.
   – Интересная получится застольная беседа, – пробормотала Марла и погрузилась в молчание.
   Конрад назвал ее фальшивкой, обманщицей, самозванкой. Похоже, он принял ее за другую. За женщину, которая пыталась выдать себя за его дочь. Было такое в действительности – или это ему приснилось?
   – Ты знаешь, что большая часть состояния Конрада после его смерти отойдет Джеймсу? – спросил вдруг Ник.
   – Малышу? Деньги моего отца получит мой сын? Погоди минуту, – подняла руку Марла. – Откуда ты это узнал?
   – Выполнил домашнее задание.
   – Иными словами, шпионил и разнюхивал?
   Ник включил радио и крутил ручку настройки, пока не нашел музыкальную станцию, передающую мягкий рок. Кабину заполнили звуки старой песенки Билли Джоэла.
   – Называй как хочешь. Я просто стараюсь понять, что здесь происходит.
   – Я тоже, – призналась Марла, хоть и неприятно было сознавать, что Ник знает о ее жизни больше ее самой. – Ты уверен насчет завещания?
   – Абсолютно. На меня работает частный сыщик. У него есть связи – по крайней мере, так он говорит. Содержание завещания в общих чертах таково: основной капитал отходит внуку, прочие родственники получают символические суммы.
   – Боже мой, но почему?
   – Очевидно, твой отец хочет передать свое имя наследнику-мужчине. Рори на эту роль не подходит – он безнадежно болен. Вот почему на твои плечи легла обязанность родить сына. Продолжателя рода.
   – Но ведь его фамилия будет уже не Эмхерст!
   – Он Джеймс Эмхерст Кейхилл.
   – Поверить не могу! Дикость какая-то! Продолжатель рода. Словно в Средние века.
   Однако, вспомнив человека, которого считала своим отцом, Марла не могла не признать, что такое решение вполне в его стиле.
   – Это его деньги. Он вправе делать с ними все, что хочет, – заметил Ник.
   Над Заливом пролетел самолет, расчертив синее небо белой полосой.
   – Но Джеймсу всего девять недель от роду!
   – Этому ребенку повезло родиться мальчиком.
   – Ты уверен, что это везение, а не проклятие? Марла не могла забыть ужас, охвативший ее при виде отца – полутрупа, живого скелета, переполненного злобой и подозрительностью. Где же любящий отец, что покупал ей драгоценности и машины, как другие отцы покупают детям конфеты? Где человек, что вырастил ее, воспитал, с нетерпением ждал от нее внуков?
   – Кто такая Кайли? – спросил вдруг Ник.
   – Если бы я знала! Кажется, я слышала это имя прежде, только не могу вспомнить, где и когда.
   Ник задумался, рассеянно барабаня пальцами по рулю.
   – Может быть, у тебя есть сестра? – заговорил он немного погодя. – Сводная?
   – Об этом я уже думала, – откликнулась она. – Но почему о ней никто ничего не знает?
   – Постыдная семейная тайна. Может быть, в мозгах у Конрада все перепуталось, и он принял тебя за нее.
   – Может быть, – согласилась Марла, хотя такое объяснение показалось ей натянутым. Но почему еще он мог назвать ее чужим именем? – А может, я и есть Кайли? – усмехнулась она, приподняв бровь. – Откуда мне знать?
   – Тогда где Марла и как случилось, что все приняли тебя за любимую дочурку Конрада?
   – Не все, – откликнулась она, глядя в окно, где мелькали вдоль узкоколейки поля, придорожные столбы и редкие коттеджи. – Сисси меня не узнает. И Конрад тоже. Да я и сама себя не узнаю. А ты? – Она повернула голову, чтобы смотреть прямо на него. – Ты меня когда-то знал. И, судя по всему, знал очень близко. Ник молчал, крепко сжимая руль.
   – Как ты считаешь, я – Марла? – спросила она напрямик.
   – Да. – Губы его плотно сжались. Загорелая кожа резко обтянула скулы.
   – Почему? Мое лицо сильно изменилось после операции. Ты не видел меня... сколько – больше двенадцати лет?
   Костяшки его пальцев побелели. На тыльных сторонах кистей вздулись и запульсировали вены.
   – Это верно.
   – Тогда откуда ты знаешь?
   Он молчал. Марла коснулась его руки.
   – Откуда, Ник?
   – Черт побери, да потому, как я реагирую на тебя! – Он бросил на нее пристальный взгляд. – Вспомни хотя бы прошлую ночь.
   – Д-да, – прошептала она, уронив руку.
   – Обычно, Марла, – сухо проговорил Ник, – я не веду себя как озабоченный подросток. Это не мой стиль.
   Взгляд его, синий, пронзительный, острый, проникал в душу, как нож. Марле захотелось сжаться в комок, но она выпрямилась и взглянула ему прямо в глаза.
   – Такое со мной было только однажды. Много лет назад. – Губы его скривились в горькой усмешке, полной презрения к себе. – Какая жалость, что ты этого не помнишь.
   – Мне тоже очень жаль, – ответила она. – Не то, чтобы меня волновали наши с тобой отношения, а просто я хочу все вспомнить.
   – Отлично сказано, леди. А я вот хотел бы забыть, да не могу. И будь я проклят, если когда-нибудь снова соглашусь пройти через этот ад.
   Ник отвернулся и нажал на газ. Пикап рванулся вперед.
   Марла откинулась на сиденье и прикрыла глаза. Она уже не знала, хочет ли вспоминать прошлое: отношения с Ником, бурные, болезненные и опасные, пугали ее до смерти.
   – Надо найти эту Кайли.
   – Если она существует, – бросил Ник.
   Снова наступило молчание. Пикап мчался по проселочной дороге; а Марла размышляла, скрестив руки на груди и нервно постукивая ногой. Кто для нее Ник? Единственный союзник или злейший враг? Может быть, она поторопилась одарить его своим доверием? Ведь у него есть повод для мести, личная причина желать ей зла.
   – Я хочу кое-что тебе показать, – объявил Ник, когда «Додж» подъехал к дорожной развязке.
   Вместо Сан-Франциско Ник свернул в сторону Cocaлито – идиллического пригорода на берегу моря, пригорода с симпатичными одноэтажными домиками, зелеными лужайками и разноцветными клумбами.
   – Что показать? Куда мы едем?
   – К дому Памелы Делакруа. Попробуем пробудить твою память, – ответил Ник. – Согласна?
   – Стоит попробовать.
   Ник въехал в гавань залива Ричардсона и припарковался на автостоянке.
   – Она жила в плавучем доме? – удивленно спросила Марла, глядя на ряды барж и старых катеров, доживающих свой век на якоре в тихом заливе.
   – Да, после развода.
   Ник указал на выцветшую от солнца дверь, ведущую в двухэтажный плавучий домик. Марла молча смотрела на нее – смотрела так, словно увидела привидение. Она пыталась представить, как та женщина с фотографий жила здесь день за днем, покупала еду в магазинах по соседству, звонила дочери, строила планы по торговле недвижимостью... нет, ничего не вспоминалось.
   Преисполненная решимости вспомнить хоть что-нибудь, Марла вышла из машины и постучала в дверь. День был солнечный и ясный, не считая легких перистых облачков в вышине, но Марла чувствовала себя так, словно пряталась в тени, скрываясь от любопытных взоров соседей. Дул холодный, пронзительный ноябрьский ветер. Ник подошел к парадной двери с глазком и надписью: «Добро пожаловать!» и заколотил в нее. Никто не открыл ему дверь. Никто не откликнулся на стук. Ник прильнул к щели между ставнями, пытаясь что-нибудь разглядеть в полутьме опустевшего дома.
   – Вряд ли здесь кто-то есть. – заметила Марла. Она сунула руки глубоко в карманы плаща и втянула голову в воротник.
   – Скорее всего нет. Но, может быть, это поможет тебе что-то вспомнить.
   – Если бы!
   По обеим сторонам двери стояли терракотовые горшки: вместо цветов в них желтели сухие стебли. «Вот так же и сам дом – медленно умирает, потеряв хозяйку», – подумала Марла и зябко поежилась. Памела сотни раз ходила по этой самой палубе, поливала цветы, красила оконные рамы, грелась на солнышке. Марла медленно поднялась по лесенке на верхнюю палубу: сердце ее сжималось от жалости к женщине, которую она даже не помнила.
   И на втором этаже она не обнаружила ничего, кроме запертых ставень.
   – Такое чувство, словно мы ходим по ее могиле, – печально заметила Марла.
   Обхватив себя руками, она вслушивалась в мерный плеск прибоя. Вдали виднелся Остров Ангелов. Марла заставляла себя думать о женщине, которую видела на фотографиях, – женщине, бывшей с ней в машине, но, как ни старалась, не находила у себя в сознании ничего, кроме старых, в зубах навязших вопросов.
   Повернувшись к Нику, Марла покачала головой.
   – Извини. Ничего не выходит. Ты говоришь, что это дом Пэм, и я тебе верю, но подтвердить твои слова не могу.
   – Ладно, не страшно. Просто мне эта мысль показалась удачной.
   – Попытка не пытка, – улыбнулась Марла.
   Похоже, она всерьез начинает ему доверять. Полагается на него. Стремится быть с ним откровенной. Что в ее положении по меньшей мере глупо.
   Вспомни о прошлой ночи, Марла! Нику верить нельзя! И тем более нельзя верить себе, когда ты с ним рядом!
   Ник стоял к ней спиной: перегнувшись через ограждение, он смотрел в воду. Ветер ерошил его темные волосы; кожаная куртка задралась, открывая ремень и джинсы, до белизны вытертые на крепких мускулистых ягодицах.
   Он взглянул на нее через плечо, и Марла поспешно отвела глаза.
   – Наверно, нам пора, – пробормотала она. От нее не укрылась усмешка Ника.
   «Ах, будь он проклят! Понял, куда она смотрела! Может, нарочно выставил себя на обозрение? С него станется – временами он вел себя как настоящий самодовольный мужлан!»
   Садясь в пикап, Марла ругала себя самыми крепкими словами, какие только знала.
   «Что с ней такое, черт побери? Какой может быть секс, когда она еще не распутала загадку своей жизни?»
   В машине Марла отодвинулась от него так далеко, как только могла.
   – Мне нужно увидеться с Патерно, – объявила она. – Я обещала сделать заявление.
   Ник взглянул на часы.
   – Не возражаешь, если сначала кое-куда заедем?
   – Куда?
   – Настало время обратиться к богу, – с усмешкой объявил он и помчал машину прочь от пристани по узким улочкам пригорода меж аккуратных лужаек и ухоженных клумб.
   Проехав пять кварталов, он замедлил ход.
   – Вот здесь обитают Доналд и Чериз Фавьер, – объявил он, указав на церковь весьма современного вида – серую, бетонную, со сверкающим медью шпилем, несомненно, самое внушительное здание в округе.
   Броская афиша у дороги указывала время богослужений на следующей неделе. В следующее воскресенье преподобный Доналд Фавьер произнесет проповедь о тяжести греха. Ниже шла цитата из псалма. На чистенькой стоянке возле церкви отдыхали пара седанов, сверкающий фургончик «Вольво» и темный джип.
   Марла всматривалась в церковное крыльцо и двойные дубовые двери.
   – Кажется, я здесь уже бывала, – прошептала она и прикусила губу, изо всех сил стараясь развеять туман в мозгу.
   – Давай войдем. Посмотрим, что там.
   Ник свернул на стоянку. Не успел он затормозить, как Марла выскочила из машины и поспешила к церкви.
   С каждым шагом смутные воспоминания становились все отчетливее. Да, она здесь была – по крайней мере, один раз. Но не при свете дня, не в толпе прихожан. Не для нее звучали псалмы и слова проповеди. Нет, ее воспоминания об этом месте были темны и отдавались в душе неприятным эхом. Кажется, она с кем-то здесь встречалась.
   Марла взбежала на крыльцо. Ник следовал за ней по пятам. Дверь оказалась заперта.
   – Черт! – выругался Ник.
   – Как всегда, – пробормотала Марла. Ник удивленно взглянул на нее, и она пояснила: – В последнее время мне постоянно приходится иметь дело с запертыми дверьми.
   – Очевидно, бог не работает с девяти до пяти, – заметил он. Или вышел перекусить.
   – Очень смешно. – Марла наградила его уничтожающим взглядом. Здесь не место для зубоскальства. – Но тут же невольно улыбнулась.
   – Я просто хотел поднять тебе настроение.
   – Как ни странно, тебе это удалось.
   Они спустились с крыльца, обошли церковь кругом и обнаружили дверь с табличкой «Контора». Ник постучал, затем дернул за ручку. Безуспешно. Дверь даже не шелохнулась.
   – Похоже, на сей раз мы проиграли, – заметил Ник. В этот миг с другой стороны церкви послышался громкий рев мотора и визг шин по асфальту.
   – Тебе не кажется, что мы кого-то спугнули? – С этими словами Ник бросился бежать. Марла поспешила следом, с трудом поспевая за ним. Они обогнули церковь и выскочили на автостоянку. Автомобиль Ника стоял там же, где они его оставили. Рядом – пара седанов и фургон.
   – Несколько минут назад здесь стоял джип. Правильно?
   – Кажется, да, – задыхаясь после короткой пробежки, пробормотала Марла. – Да, точно. Вон у того куста.
   – Так я и думал, – прищурился Ник.
   – Может быть, это случайное совпадение. Водитель как раз сейчас решил уехать.
   – Черта с два.
   Ник нахмурился, что-то припоминая.
   – Черт побери! – воскликнул он вдруг. – Я же видел точно такую машину! В тот вечер, когда ко мне приезжала Чериз. Ее увез парень на таком же темном джипе.
   – Знаешь, сколько здесь тысяч темных джипов? – поинтересовалась Марла. Прищурившись, она смотрела на запад, где опускалось за горизонт багровое солнце. – А если это и тот самый джип, в этом еще нет ничего подозрительного. Он может принадлежать ее мужу, церкви или кому-то из их друзей.
   – Положим, так. Но почему-то водитель бросился наутек, как только появились мы. Все еще думаешь, что это совпадение?
   – Быть может.
   – А быть может, и нет. – Лицо Ника посерьезнело. – Я, знаешь, не верю в совпадения.
   – Я тоже, – согласилась она. – Но почему он сбежал? Можно было просто спрятаться.
   – Может быть, подумал, что мы его ищем. Что у нас ключ, или что мы собираемся вышибить эту чертову дверь. Кто знает? – Ник подошел к пикапу и распахнул дверцу. – Ладно, поехали отсюда.
   Марла не стала спорить. Она чувствовала себя здесь очень неуютно и рада была поскорее уехать.
   Теперь Ник вел машину на юг. Он молчал и не отрывал взгляда от дороги: брови нахмурены, руки крепко сжаты на руле.
   – Значит, у тебя назначена встреча с Патерно? – спросил он вдруг.
   – Да. Вот адрес полицейского участка. – Открыв сумочку, Марла достала визитку детектива. – Кстати, ты знаешь, что сумку, которая была со мной в ночь аварии, так и не нашли? Я ничем не могу подтвердить свою личность. Ни удостоверения, ни кредитных карточек, ни чековой книжки. Видимо, в сумочке были водительское удостоверение, страховая карточка, кредитные карточки, ключи и, наверное, пульт управления дверью гаража.
   – Значит, сумку при тебе не обнаружили?
   Машина въехала на мост Золотые Ворота. Марла смотрела на запад, где черными точками в бескрайнем просторе океана виднелись танкеры и рыбацкие суда.
   Яркая синева неба постепенно темнела; с материка наплывали тяжелые тучи.
   – Так сказала полиция. И в доме я ее не нашла. А вот кольцо, отцовский подарок, обнаружила. В шкатулке с драгоценностями, где смотрела уже тысячу раз. Такое впечатление, что его туда недавно подложили.
   – Кто знал, что ты его хватилась?
   – Да, по-моему, все в доме знали.
   – И Алекс? – уточнил Ник.
   – Ну да. А что? Думаешь, он мог это сделать? Такая мысль Марле в голову не приходила. А в самом деле, почему бы и нет? Он так скрытен, так усердствует в стремлении ее защитить, ведет себя так, словно бог весть чего опасается.
   – Не знаю, – пожал плечами Ник. – Но прошлой ночью он тайком уезжал из дома. И еще, по-видимому, он навещал Конрада и никому об этом не сказал.
   – Нет ничего дурного в том, чтобы навестить умирающего тестя, – возразила Марла.
   – Да, но почему втихомолку? Алекс всегда был хитрым парнем. Еще мальчишкой обожал делать гадости исподтишка. И с тех пор стал только хуже.
   Фургон, ехавший впереди, резко затормозил, и Ник ударил по тормозам, чтобы избежать столкновения.
   – Хотел бы я знать, во что он ввязался на этот раз! Доехав до Пресидио, Ник свернул на юг.
   – Послушай, прежде чем ехать в полицию, давай навестим твоего брата.
   – Давай, – без всякого энтузиазма согласилась Марла, внутренне приготовившись к новой тяжелой сцене. Ей не верилось, что брат встретит ее дружелюбнее отца.
   Но все получилось еще хуже, чем она думала. Марле и Нику не удалось пройти дальше сверкающей чистотой приемной.
   – Мне очень жаль, – объявила медсестра, – но посещение разрешено только членам семьи. Вы можете подтвердить, что вы Марла Кейхилл?
   – Я деверь Марлы, – Ник достал из бумажника водительское удостоверение, выданное в Орегоне.
   – Прошу извинить. – Медсестра покачала головой и с извиняющейся улыбкой повернулась к Марле. – Когда восстановите ваше удостоверение – добро пожаловать!
   – Но...
   – Таковы правила.
   Они дошли до администратора, но вынуждены были уйти из интерната ни с чем.
   – Пока что все впустую. С визитами нам явно не везет, – вздохнула Марла, поднимая воротник плаща.
   – День еще не закончился, – без особой надежды заметил Ник.
   Они сели в машину и двинулись к полицейскому участку, Небоскребы отбрасывали на улицы густую тень. По тротуарам спешили пешеходы, а на проезжей части наряду с автомобилями часто попадались и велосипедисты. Где-то вдалеке завывала сирена.
   – Алекс не обмолвился, куда ездил ночью? – спросил Ник.
   – Я его сегодня не видела, – ответила Марла. – Даже не знаю, возвращался ли он домой. Кармен сказала, что он ушел рано утром.
   – Он не в первый раз куда-то ездит по ночам, – заметил Ник. – То же было и в ту ночь, когда ты ездила в клинику. Он привез тебя домой, а сам куда-то смылся. Не говорил, куда?
   – Нет, – призналась Марла. Ее охватило неприятное чувство. – Для меня вообще загадка, чем занимается мой муж. – Она пыталась придумать для него оправдание, но не смогла. – Я знаю, что он сейчас ведет переговоры с какими-то важными шишками из Японии – инвесторами, кажется, – но больше мне ничего о его делах не известно.
   – Тебе не кажется, что это странно? Марла горько рассмеялась.
   – Мне вся моя жизнь кажется странной. Муж мне не доверяет, дочь отвергает, свекровь ведет себя так, словно за мной нужен глаз да глаз, отец презирает меня и считает самозванкой, а деверь...
   – Что же деверь?
   Но этого Марла не могла сказать. Не могла выговорить этих проклятых слов – что ее влечет к нему, что от одного его прикосновения у нее вскипает кровь и подкашиваются ноги.
   – Ты меня… смущаешь, – выговорила она наконец, заметив, как недовольно скривились его губы. – В общем образец счастливой американской семьи. Ты прав, Ник: я думаю, что вокруг происходит нечто странное. Очень странное. Я должна в этом разобраться, и быстро, пока не свихнулась.
   – Или пока тебя не убили, – мрачно ответил он.
   – Убили? – недоверчиво повторила Марла.
   Она уже думала о том, что кто-то пытается ее убить, – думала и отбросила эту мысль как дурацкое, безосновательное порождение собственных страхов. Теперь то же подозрение прозвучало из чужих уст. Но Марла все еще не желала этому верить.
   – Подумай об этом, – настаивал Ник. – В ночь аварии кто-то выскочил на дорогу и ослепил тебя, так?
   – Ну... может быть.
   – Это вполне могло быть заранее спланировано. – Ник резко вывернул руль, сворачивая за угол.
   – Подожди минутку! Это ни в какие ворота не лезет! Откуда убийца мог знать, что именно в это время я окажусь именно на этой дороге, причем в чужой машине?
   – Понятия не имею, но это возможно. Дальше. Кто-то стоял над твоей кроватью в твоей собственной спальне и угрожал тебе, а несколько минут спустя ты едва не захлебнулась собственной рвотой. Может быть, приступ спровоцировал укол или какое-нибудь лекарство?
   Марла и хотела бы возразить, но не могла. Ник всего лишь озвучил ее собственные потаенные страхи – страхи, прячущиеся на дне сознания.