Джексон Лиза. Если бы знать

   Кайли все больше узнавала о сестре. Марла путешествовала по всему миру, плавала на яхте в заливе Сан-Франциско, танцевала на балах, покупала модные наряды в Париже и Нью-Йорке, проводила рождественские каникулы в Акапулько, Аспене или на Багамских островах. Она водила собственный «БМВ» и училась в престижном частном колледже, которому ее отец презентовал целую библиотеку.
   Однажды Кайли удалось извлечь выгоду из сходства с сестрой. Выдав себя за Марлу, она поживилась за счет Конрада роскошным и обалденно дорогим платьем из элитного бутика. «Запишите это на папин счет», – небрежно бросила она – и продавщица, предвкушая огромные комиссионные, рассыпалась в комплиментах, уверяя, что платье сшито как раз на нее.
   Что же до Марлы, она никогда не пыталась познакомиться с сестрой. Вплоть до того дня, много лет спустя, когда пришла к Кайли со своим планом.
   Кайли боялась взглянуть на Ника. Мир ее рухнул. Она мечтала о богатстве, она ногтями выцарапывала себе путь в безбедную и привольную жизнь – и чем же это кончилось? Какую цену пришлось ей заплатить за исполнение своих желаний?
   – Я была не слишком хорошим человеком, – прошептала она, рухнув на подушки и уставившись невидящим взором в потолок. – Да что там – я была просто стервой!
   Ей вспоминалась вереница однообразных дней, отравленных завистью, вереница долгих ночей, когда она лежала в постели без сна и спрашивала себя: «Почему она, а не я? Почему отец любит ее, а не меня?» Были и другие ночи, когда в груди ее горело иное, более жестокое и безобразное чувство. Ненависть. Горячая, страстная ненависть к сестре, выросшей в тепле и холе, под крылышком у любящего отца. Кайли питалась этой ненавистью. Все, что она делала, – она делала с тайной мыслью превзойти сестру.
   – Я всю жизнь ненавидела Марлу, – призналась она Нику. – Всю жизнь мечтала взять над ней верх.
   – Так что же произошло? – спросил Ник. – Почему ты оказалась в доме Алекса в роли его жены?
   – Только потому, что не погибла в автокатастрофе, – ответила Кайли. – Марла не могла иметь детей. И вдруг она узнала, что Конрад Эмхерст изменил завещание. Теперь все состояние после его смерти отходило не Марле, а рожденному ею наследнику мужского пола. Сисси как наследница его не устраивала.
   – В наши дни такое странно слышать.
   – Конрад Эмхерст жил по своим правилам, – ответила она. – Ему нравилось подчинять других своей воле. Впрочем, об этом ты и сам знаешь. Однако он не знал, что у Марлы удалена матка. И вот она обратилась ко мне и предложила выносить ребенка. Ее сына. Все, что от меня требовалось, – забеременеть, родить под ее именем и отдать ребенка ей. – Она скривилась от собственных слов. – Знаю, знаю, как это звучит. Я была просто жадной сволочью.
   Подойдя к Нику, она взяла Джеймса у него из рук, вгляделась в милое личико. Сейчас ей самой не верилось, что она могла вести себя так бездушно и расчетливо.
   – И это все, что от тебя требовалось? – холодно спросил Ник.
   – Да. И, разумеется, держать рот на замке.
   Сейчас Кайли казалось, что все это происходило с кем-то другим. Но нет – слишком хорошо помнился тот день, когда Марла изложила ей свой «грандиозный» план.
   – Марла все продумала. Она знала, что у нас с ней одинаковая группа крови, и уговорила врача подделать медицинскую документацию.
   – Робертсона?
   – Да. Он старый друг семьи. Кроме того, ему принадлежит чуть не половина акций больницы и клиники «Бейвью». Алекс и Марла пообещали сделать благотворительный вклад на нужды больницы в обмен на его сотрудничество.
   Кайли устало опустилась на свою любимую кушетку. На этой кушетке сидела Марла в тот роковой вечер.
   «– У меня к тебе предложение, – объявила Марла еще в дверях.
   На ней была широкополая шляпа и темные очки, закрывающие пол-лица. Не снимая пальто и шляпы, она проскользнула в комнату. Тесная квартирка Кайли, должно быть, показалась ей жалкой, но Марла оставила свое мнение при себе.
   – Предложение? – переспросила удивленная Кайли.
   – Да.
   Марла сдернула шляпу, и волосы ее – того же медно-рыжего цвета, что и у Кайли, – рассыпались по плечам. Сощуренными зелеными глазами она пристально, оценивающе разглядывала сестру.
   – Знаю, ты всегда считала, что папа поступил с тобой несправедливо. Думаю, это можно исправить.
   – Откуда вдруг такое великодушие? – скептически поинтересовалась Кайли.
   – Великодушие? – презрительно фыркнула Марла. – Это не для меня! Дело в том, что мне нужна твоя помощь».
   Кто бы мог подумать? Принцесса является к Золушке и просит о помощи! В первый миг у Кайли возникло искушение послать эту богатенькую стерву ко всем чертям. Но любопытство взяло верх над гордостью.
   – И она изложила этот свой безумный план, – рассказывала Кайли. – Я должна была забеременеть от ее мужа, выносить для нее сына, родить и отдать ей. – Господи, как ужасно звучали эти жестокие, бездушные слова! – Мне предстояло на все время беременности куда-нибудь исчезнуть. Она собиралась изображать беременность с помощью подушечек, вроде тех, какими пользуются актрисы в телесериалах, играя беременных – сперва поменьше, затем побольше. Потом, во время родов, мы с ней должны были поменяться местами.
   – А если бы родилась девочка? – с нескрываемым скепсисом заметил Ник.
   – Тут мы с ней разошлись. Она хотела, чтобы я в таком случае сделала аборт и начала все сначала. Я настояла на том, что сохраню ребенка. – Кайли подняла измученные глаза. – Поверь: я тогда не хотела ребенка. – Голос ее упал до шепота. – И еще – я так ненавидела Марлу, так мечтала хоть в чем-то взять над ней верх, унизить ее, что отказалась от искусственного осеменения.
   С ужасом и презрением к себе она вспоминала, как торговалась с сестрой и ставила ей условия.
   – Понятно. – Лицо Ника окаменело, словно высеченное из гранита. – Ты переспала с ее мужем и продала ей ребенка.
   – Так и было.
   Слезы переполняли ее глаза, стояли в горле, мешали говорить. Душу терзали стыд и чувство вины. Как могла она быть такой холодной, злобной, бессердечной стервой?
   – Я наконец-то почувствовала, что взяла верх над Марлой.
   – Тем, что легла в постель с ее мужем?
   – И сделала то, что ей было не дано. Мне кажется даже, что Алекс тоже этого хотел. Когда он... ну, когда он целовал меня, я чувствовала в нем какую-то подавленную ярость. Словно он тоже мстил Марле. У каждого из нас была своя вендетта. По крайней мере, так мне тогда казалось.
   Кайли вспомнились ночи, проведенные в постели Алекса. Вспомнилось и чувство, что обуревало ее тогда, – холодное, злобное торжество. Наконец-то она победила!
   – И ты забеременела, – безжизненным голосом произнес Ник.
   – Да. Через два месяца. – Она сморгнула слезы. – Нам повезло, и у Конрада Эмхерста появился внук.
   – Черт побери! – Плотно сжав губы, Ник подошел к окну, невидящим взором уставился в туманную даль. – И ты пошла на такое...
   – Поначалу у меня не было сомнений. Но потом, когда я почувствовала, как он шевелится... словом, чем дольше длилась беременность, тем отчетливее я понимала, что не смогу через это пройти. Не смогу бросить своего ребенка. Предать его так же, как отец предал меня, и... – Она усмехнулась с горькой иронией. – Как ни странно это звучит, только в миг рождения Джеймса я поняла, что есть на свете вещи важнее денег.
   – Послушай, Кайли, или Марла, или как тебя там зовут! Хватит разыгрывать передо мной кающуюся грешницу! Я давно отучился верить в раскаяние! Сколько они обещали тебе отвалить после смерти старика?
   Кайли содрогнулась, словно от удара. Ник пересек комнату и навис над ней. Лицо его потемнело от гнева и презрения.
   – Говори, милая, не стесняйся. Сколько стоит внук Конрада Эмхерста?
   Закрыв глаза и крепко прижав к себе Джеймса, она прошептала:
   – Миллион. Я согласилась сделать это за миллион.
   – Господи Иисусе!
   – Но...
   – Только не говори, что вдруг в тебе проснулись материнские чувства и ты решила отказаться от денег, – прошипел Ник, и Кайли захотелось умереть.
   Внизу, в холле, стукнула дверь.
   – Нет, – покачала она головой. – Я не стану тебе лгать. Я повысила цену.
   – Черт побери!
   – До трех миллионов.
   – Ну и женщина! – пробормотал он.
   Кайли знала, что выхода нет. Собственными руками она разрушила ту крошечную надежду на счастье, что у нее еще оставалась.
   – Что же было дальше? Они согласились?
   – Не сразу.
   Они тогда втроем сидели в «Ягуаре» Алекса. Он был поражен таким требованием, а Марла рассмеялась ей в лицо. Автомобиль проезжал мимо парка «Золотые Ворота»: в окно Кайли увидела молодую маму с малышом в коляске и вислоухим щенком на поводке. Щенок весело прыгал вокруг коляски, угрожая опутать поводком младенца и его мать, малыш смеялся и тянул ручонки к собаке и в этот миг Кайли поняла, что лжет Алексу и Марле. Никакие деньги не смогут заменить любви к крошечному созданию, растущему в ее чреве. Никакие деньги не заменят желания любить и быть любимой.
   – Ты еще хуже ее! – прорычал Ник. – Еще хуже Марлы!
   – Может быть, – признала она. – Но я обманывала себя до самых родов. Убеждала себя, что ребенку лучше расти в полной семье, что Алекс и Марла будут хорошими родителями, обеспечат ему такую жизнь, о которой большинство детей могут только мечтать... ну, и все в таком роде. – Она горько улыбнулась собственной наивности. – Алекс ясно дал понять, что, став Кейхиллом, мальчик ни в чем не будет нуждаться. А что могу дать сыну я? Жизнь без отца, с матерью, которая, чтобы свести концы с концами, целыми днями пропадает на работе.
   Он будет расти сиротой при живой матери. Будет страдать так же, как страдала я в детстве. Вот что говорил мне Алекс.
   – И что ты ответила?
   – Я велела ему убираться к чертям.
   Кайли невольно улыбнулась: ей вспомнилось, как исказились ужасом при этих словах лица Алекса и доктора Робертсона.
   – Вот как?
   – Да. Но было слишком поздно. Роды уже начались. Алекс заявил, что, если я хотя бы заикнусь о суде, он превратит мою жизнь в пытку. Сказал, что против команды адвокатов «Кейхилл Лимитед» мне не выстоять. Что они переворошат все мое прошлое, раскопают все грехи моей молодости, вывернут перед судом все мое грязное белье и докажут, как дважды два, что мне нельзя доверять воспитание ребенка. Что к тому времени Конрад уже умрет и деньги уплывут из рук. Что мой сын сам, когда вырастет, проклянет меня за то, что лишила его такого шанса. – Кайли покачала головой. – Не могу поверить, что я хоть на миг позволила ему себя убедить! Господи, чего он только не плел! Договорился даже до того, что я, мол, в каком-то высшем смысле примирюсь с отцом, подарив ему то, о чем он всегда мечтал, – внука. – По щекам ее снова потекли слезы. – И я поверила ему. Поверила, что с ним ребенок будет счастлив, что у меня еще будут другие дети.
   – Но потом передумала.
   – Да. – Она взглянула на него сквозь завесу слез. – Едва я увидела Джеймса, услышала его первый крик, как поняла, что ни за какие деньги не отдам его в чужие руки. Плевать мне и на Кейхиллов, и на их адвокатов! Я залезу в долги, я все сделаю, чтобы оставить сына себе!
   Но Ник по-прежнему сверлил ее холодным, презрительным взглядом.
   – Я не жду, что ты мне поверишь, – вздохнула она.
   – Я и не верю.
   – И прекрасно. Думай все, что хочешь. Но я рассказала все, как было.
   Кайли опустила глаза на малыша. Он безмятежно спал, свернувшись клубочком у нее на коленях, – счастливый маленький ангел, не ведающий о том, сколько горя, сам того не желая, он принес своей матери.
   – Прости меня! – прошептала она, испытывая отчаяние и жгучий стыд. – Прости!
   Смахнув ладонью ненавистные слезы, она подняла глаза на Ника.
   – Два человека погибли из-за меня. Из-за того, что я сделала.
   Кайли получила то, что хотела. Она мечтала узнать правду – и узнала. Но правда эта была хуже смерти.
   – Я не та, за кого ты меня принимал. Я не Марла Кейхилл.
   Губы Ника скривились в циничной усмешке.
   – Напрашивается вопрос: где же тогда она?
   – Не знаю, – потирая висок, ответила Кайли. – Или нет, подожди... Прошлой ночью я слышала, как Алекс говорил с ней. Да, я уверена, это была она! И он говорил что-то о загородном доме.
   Улыбка Ника была холодна, как лед.
   – На ранчо?
   – Не знаю.
   – Зато я знаю. – Рывком он поднял ее на ноги. – Пошли!
   Она хотела спросить: «А как же мы?», но не стала. Все кончено. Это она прочла по его глазам.
   – Пошли.
   Она вышла в прихожую и распахнула дверь.
   За дверью стоял человек. Высокий худой мужчина с каштановыми волосами, усами и козлиной бородкой, в темных очках. И пистолет с глушителем в его руках был направлен ей в сердце. Кайли застыла на месте.
   – Кто...
   – Марла! – произнес он низким, хрипловатым голосом, который она уже слышала у себя в спальне.
   «Сдохни, сука!» Вот кто произнес эти слова!
   – Странно видеть тебя в таком непрезентабельном доме, – с холодной, жестокой улыбкой произнес незнакомец.
   – Кто ты? – спросил Ник.
   Но в следующую секунду понял, что это лицо ему знакомо. Да, они не виделись лет тридцать, и за это время оба сильно изменились – и все же сомнений не было: перед ним его двоюродный брат Монтгомери. Монти.
   – Что такое, кузен? Привидение увидал? – ехидно поинтересовался Монти.
   Ник прыгнул на него.
   – Нет! – вскрикнула Кайли, судорожно прижав к себе малыша.
   Монти нажал на курок.

Глава 20

   Взвизгнула Кайли. Завопил ребенок.
   Ник рухнул на пол. Из раны на животе хлынула кровь.
   – Что ты наделал! – Упав перед Ником на колени, Кайли тщетно стремилась нащупать пульс. – Ник, Ник, пожалуйста.....
   – Он мертв.
   – Нет! Не верю!
   – Хочешь, чтобы я всадил в него еще порцию свинца? Она вскочила и бросилась к Монти. Тот отступил и навел пистолет на ребенка. Кайли застыла как вкопанная.
   – Ты не посмеешь!
   – Еще как посмею!
   Господи! Он убьет ее сына. Так же, как убил Ника.
   – Пожалуйста, пожалуйста, не трогай Джеймса! О господи! Ник! Мы не можем бросить Ника!
   – Пошли, Марла, – нетерпеливо скомандовал Монти.
   – Нет... Я не та, за кого ты меня принимаешь.
   – Разумеется, милая кузина. Я тоже. Ну что, пойдешь, или мне придется стрелять?
   Голос его был сух и безжалостен. Кайли не сомневалась: он ни на секунду не задумается, прежде чем спустить курок.
   Выбора не было. Обернувшись, Кайли в последний раз взглянула на Ника: бледный, осунувшийся, он распростерся на полу, и кровь вытекала из его раны на грязный пол.
   – Господи, нельзя же так его оставлять! Надо позвонить в «Скорую», хоть что-нибудь сделать. Ник! Боже мой, Ник! Я люблю тебя!
   – Что ты знаешь о любви, Марла? Не сводя с нее дула пистолета, Монти вытолкнул ее на лестничную площадку, к лифту.
   – Ник! – воскликнула она, едва не теряя сознание от ужаса.
   Она встретила его лишь для того, чтобы тут же потерять. Он умирает. Истекает кровью. Из-за нее. Все из-за нее.
   – Зачем ты его убил? – воскликнула она, не сомневаясь, что не сможет жить, если не выживет Ник.
   – Он был у меня в долгу.
   – В долгу? – прошептала она, судорожно прижимая к себе ребенка. Все закружилось у нее перед глазами. – Но как...
   – Заткнись, дрянь! – рявкнул Монти. – Твой любовничек получил свое! Теперь нам с тобой надо кое-что уладить. Как раньше. Тебе понравится, детка.
   Он ткнул пистолетом ей в щеку. Кайли хотела перехватить оружие, но Монти мгновенно прицелился в голову ее сына.
   – Тише, милая, тише. Ты ведь не хочешь, чтобы его мозги разлетелись по всему лифту?
   К горлу подступила тошнота. Ноги подкашивались. Ужас сжимал сердце ледяными когтями.
   – Ты сумасшедший!
   Монти нажал кнопку подвального этажа и, повернувшись, выхватил мальчика у нее из рук. Кайли хотела его отнять, но Монти оттолкнул ее к стене. Джеймс заплакал.
   – Ты пойдешь со мной, Марла, и будешь делать то, что я скажу. Иначе я убью его у тебя на глазах. Или еще лучше – унесу с собой, и ты не будешь знать, где он и что с ним. Жив ли он, или умер, или я медленно режу его на кусочки. Остаток дней ты проведешь в своем собственном аду.
   – Я убью тебя, подлец! – воскликнула Кайли.
   Она могла бы дотянуться до кнопки «Вызов». Могла бы, но знала, что не станет. Не решится рисковать жизнью сына.
   – Попробуй, сучка, – злобно усмехнулся Монти. Руки ее бессильно упали.
   – Но чего ты хочешь?
   – Того же, что и ты, Марла. Всего. Всего, мать твою! – Взгляд его жадно блуждал по ее телу. – Всего, что я заслужил!
   На миг Кайли показалось, что ее сейчас вырвет.
   – Ты хотел убить меня. Ты выпрыгнул на дорогу перед нашей машиной. Ты подмешал мне чего-то в сок. Ты был в больнице и в моей спальне.
   – Разумеется. Не так-то просто, скажу я тебе, было проникнуть в твою комнату. Смотри-ка, а ты сообразительнее, чем кажешься.
   Ей вспомнилась темная фигура в окне.
   – У тебя ничего не вышло!
   – Поначалу – да. – Он раздраженно взглянул на заливающегося плачем ребенка. – Заткнись, ты, кусок дерьма! Заткни свою вонючую пасть!
   – Оставь его в покое! Он же ребенок!
   – Не просто ребенок. Наследник миллионов Конрада Эмхерста, – со злобой выплюнул Монти.
   Лифт остановился, и Монти ткнул пистолетом вперед, в полутьму подвала, где стоял запах солярки и машинного масла.
   – Сюда! – приказал он и вывел ее по узким крутым ступенькам на улицу.
   Небо потемнело, как перед грозой. Ветер трепал волосы, хлестал по лицу. Кайли отчаянно искала путь к спасению. И еще ей не давали покоя мысли об Алексе, Марле, Юджинии, Филе Робертсоне, Чериз и Доналде Фавьере. Сколько людей были посвящены в этот дьявольский замысел? И сколько человек погибло из-за миллионов Конрада Эмхерста? Пэм Делакруа. Чарлз Биггс. А теперь – Ник. Милый, бесценный Ник!
   Все из-за нее. Из-за ее алчности. Из-за того, что она всегда хотела быть кем-то другим.
   Сунув пистолет в карман и крепко сжимая орущего ребенка, Монти потащил ее к автостоянке. Оглядываясь кругом, Кайли прикидывала, каковы шансы позвать на помощь. Или выхватить у него Джеймса и броситься бежать. Нет. Слишком рискованно.
   – Обещай, что не тронешь малыша! – взмолилась она. – Отнеси его обратно в квартиру. Или найми такси и отправь его домой. Или...
   – Заткнись! – заорал Монти, бросив на нее злобный взгляд. – Мальчишка останется со мной.
   – Но...
   – Садись.
   Перед ней стоял темно-синий джип. Тот самый, в котором Ник угадал преследователя. Тот самый, что они видели тогда на стоянке возле церкви. Ничего другого не оставалось: с чувством отчаяния Марла села в грязную кабину, захламленную окурками и банками пива.
   – Пристегни ремень, – приказал он.
   Сам Монти сел за руль. Плачущего и извивающегося малыша он положил себе на колени. Марла потянулась к нему – но он ткнул ей в лицо пистолетом.
   – Никаких фокусов, – предупредил Монти. – Тебе меня не одурачить!
   Придерживая малыша одной рукой, другой он включил зажигание.
   – Имей в виду: если я резко ударю по тормозам, мальчишка вылетит в окно. Как Пэм.
   Джип рванулся с места и начал взбираться на холм. Кайли застыла, охваченная отчаянием. Ник мертв. Господи, эта мразь убила Ника. И скоро та же судьба ожидает Джеймса. Если она не сделает того, чего хочет убийца. При этой мысли ее передернуло. Сможет ли она вынести его прикосновения? Сможет ли выдать себя за Марлу? Кайли скорчилась на сиденье, стараясь не думать об этом. Но в глубине души она знала: ради спасения сына она пойдет на все.
   Даже ляжет в постель с ублюдком, который держит в своих обагренных кровью лапах жизнь Джеймса.
 
   – Что здесь произошло? – воскликнул Патерно. – Вызывай «Скорую»! Звони!
   Опустившись на колени, он пощупал пульс раненого. Ресницы Ника дрогнули, и глаза приоткрылись.
   – Держись, дружище, – пробормотал Патерно. Дженет Квинн уже набирала номер «Скорой помощи».
   – Кайли... – прошептал Ник, вцепившись детективу в рубашку.
   – Да, знаю. Не разговаривай.
   Расстегнув на Нике рубашку, детектив торопливо осмотрел рану.
   – Кто это с тобой сделал?
   Прижав к ране платок, он попытался остановить кровь.
   – Марла... Кайли... Монтгомери... – шептал Ник.
   – Черт, он бредит!
   – Монти, – из последних сил выдохнул Ник. – Он забрал ее.
   – Кто? Где они? Где Марла?
   – На ранчо Кейхиллов... ранчо... но Кайли... найдите Кайли... – И Ник потерял сознание.
   – «Скорая» уже едет, – объявила Дженет.
   – Надеюсь, они не задержатся в пути, – пробормотал Патерно. – Боюсь, убийца получил очко в свою пользу.
   Дженет склонилась, над раненым.
   – Господи Иисусе! – воскликнула она – и, пожалуй, впервые в ее жизни эти слова прозвучали как молитва.
 
   – Ты ничего не сможешь сделать! – говорила Кайли. – Дом полон слуг!
   Монтгомери вытащил из отделения для перчаток пульт, открывающий электронные ворота, – такой же, какой Кайли видела у Алекса. Она знала, что это приспособление открывает и дверь гаража.
   – Ошибаешься. Старуха в Кейхилл-хаусе, готовится к ежегодному банкету. Ларс дожидается ее в машине. Девчонка в школе. Алекс организует похороны твоего отца. А слуг распустили на выходной по случаю траура.
   Господи! Неужели она останется с ним одна?
   – Так вот как ты проникал в дом, – заметила она. – Тебе это дал Алекс?
   – Умненькая девочка, – усмехнулся Монти. – Пойдем в дом.
   – Зачем? – спросила она. – Чего ты от меня хочешь?
   – Денег.
   – У меня нет ни гроша.
   – Ну, у тебя же есть доступ к деньгам. Через компьютер. Всего-то и нужно – провести несколько операций в Интернете. – Он бросил на нее взгляд, от которого кровь застыла у нее в жилах. – Во сколько ты оценишь жизнь своего ребенка?
   – Я ничего не смогу сделать! – возразила Кайли. – Я не знаю кодов.
   – Не лги. Я тысячу раз видел, как ты этим занималась.
   – Нет, не я! Я не Марла!
   – Ну конечно. А я – папа римский.
   – Но это правда. Мы поменялись местами…
   – Заткнись, сука!
   Отчаяние разрывало ей сердце. Выхода нет. Монти уверен, что перед ним Марла. Переубедить его ей не удастся. Как не удастся и снять деньги со счета. Что же делать?
   – Но я ничего не помню!
   Глаза его за темными стеклами зловеще блеснули.
   – Вспомнишь. Пошли.
   Он вытащил ее из машины и заставил идти впереди, одной рукой прижимая к себе ребенка, а другой держа ее на мушке. Кайли подумала о том, чтобы прыгнуть на него и выхватить сына. Нет, слишком опасно. Подумала о каком-нибудь оружии – но в пределах досягаемости не было ничего подходящего.
   Она приговорена. И малыш тоже. Она не сможет открыть доступ к банковскому счету, Монти разозлится, и страшно представить, что тогда случится с Джеймсом.
   Монти втолкнул ее в лифт и вошел следом. Снова заплакал Джеймс.
   – Заткнись! – заорал Монти.
   – Он устал.
   – Тогда сама его заткни!
   – Дай мне его.
   Она потянулась к ребенку, но Монти оттолкнул ее к стене и дулом пистолета нажал кнопку третьего этажа.
   – Убери руки!
   Господи, хоть бы в холле кто-нибудь оказался! Может быть, Монти не знает, что происходит в доме? – думала она, цепляясь за соломинку. Может быть, не все ушли? Фиона. Или Роза где-нибудь пылесосит. Или Кармен – не могла же Кармен бросить свой пост!
   «Господи, пожалуйста, помоги!»
   Двери открылись. Холл был пуст.
   – Пошли! – рявкнул Монти.
   В длинном, тускло освещенном коридоре было тихо, как в могиле. Не слышался ни звон посуды, ни жужжание голосов, ни звуки шагов. Никого и ничего.
   Монти втолкнул Кайли в гостиную, вошел следом и запер дверь.
   – Смотри-ка, – протянул он, оглядываясь. – Тут совсем ничего не изменилось. – Он усмехнулся – грязной, жестокой усмешкой, не обещающей ничего хорошего. – Мы с тобой немало времени провели в этих комнатах. Вместе.
   От этой мысли у нее сжался желудок.
   – Не помню.
   – Вот как? – На мгновение он задумался. – Ничего, неважно. Я освежу твою память.
   Боже! Вот он, ее шанс. Надо только набраться духу. Смелее! Вспомни прежнюю Кайли – женщину, которую ничто не могло остановить!
   – И как же ты собираешься это сделать?
   – У меня свои способы.
   – Одна болтовня, Монти, – усмехнулась она. Монти заколебался – он явно ей не верил.
   – Посмотрим, – проговорил он. – Ты, щенок, подождешь нас здесь. – И он положил Джеймса на ковер в гостиной.
   – Что ты делаешь?
   – Увидишь.
   – Пожалуйста, не трогай его!
   – Ничего с ним не сделается. Если будешь делать то, что я скажу.
   – Обещай, что не тронешь его! – взмолилась Кайли.
   – Ладно, обещаю. – Глаза его злобно блеснули.
   С отчаянно бьющимся сердцем она вошла в спальню – элегантную и холодную спальню Марлы Кейхилл. Монти шел следом. При виде королевской кровати под балдахином губы его искривила злая усмешка.
   – Вот здесь все и началось, сука. Пусть здесь все и закончится.
   – Если ты уверен, что это хорошая мысль.
   – Превосходная мысль, мать твою! – рявкнул Монти и жадно впился в ее губы.
   От отвратительного вкуса дешевых сигарет Кайли затошнило, но она решила все стерпеть. Она должна затащить его в постель. Ослабить его бдительность. Тогда, быть может, удастся завладеть оружием или сунуть руку под матрас и воспользоваться револьвером Алекса.
   Он грубо толкнул ее к кровати.
   – Посмотрим, на что ты способна, детка. В былые дни ты отличалась большой изобретательностью!