– Но я не могу, – прошептала она, переодеваясь в желтое платье и пряча серебристое под подкладку накидки.
   – Скажи лучше – не хочешь, – разозлился Марк. Он завел мотор.
   – Я люблю тебя, Марк.
   – Не похоже.
   Господи, как ей хотелось сказать, что она согласна! Но страх перед родителями был сильнее. Марк привез ее к дому, Одри пулей выскочила из машины и побежала к двери, надеясь, что родители уже спят. Шэрон поджидала ее на кухне. Седые волосы были накручены на бигуди, старый байковый халат обтягивал располневшую талию, перед ней на столе лежала раскрытая Библия и стояла чашка давно остывшего кофе. Шэрон посмотрела на дочь, затем показала на часы.
   – Ты опоздала.
   – Прости, пожалуйста.
   – Я волновалась.
   – Все в порядке, мама.
   – Ты хорошо повеселилась?
   – Отлично, – сказала Одри, чувствуя, что ее щеки горят, а глаза блестят.
   Девушка поспешила в свою комнату и чуть не упала на лестнице. Голова кружилась от вина, она легла на кровать, закрыла глаза и мгновенно заснула.
   Во сне она была с Марком и разрешила ему делать с ней все, что он хочет, потому что они скоро поженятся. Одри целовала его, когда ее сон нарушили завывания сирен. Сначала ей казалось, что это часть ее сна, но она открыла глаза, и пронзительные звуки не исчезли, а стали громче.
   Ей стало страшно.
   Голова все еще кружилась. Одри нащупала тапки, спустилась вниз и, хотя в холле горел ночник, чуть не упала, наткнувшись на отца, шедшего в кухню. Он прислушивался к реву сирен, разносившемуся по холмам.
   – Похоже, случилось что-то серьезное. На восток едут. «К реке! Господи, молю тебя, только не Марк!» – подумала Одри.
   Шэрон вошла в кухню и включила свет. Зевая, она подошла к окну и уставилась в темноту.
   – Надеюсь, это не пожар.
   Но нигде на горизонте не полыхало.
   – Наверное, какой-то дурак полез ночью купаться, – сказал отец.
   Одри больше ни секунды не могла терпеть неизвестность. Она схватила ключи от машины и направилась к выходу.
   – Мне нужно ехать.
   – В чем дело, Одри? – всполошилась Шэрон. – Ночь на дворе!
   – Это Марк. Он сейчас на реке. Я должна быть там.
   – Ты останешься дома! Одри! Ты меня слышишь?
   Но девушка уже сбегала по ступенькам. Не замечая дождя, она добежала до машины и поехала к реке, продолжая бессвязно молиться. Лысая резина старенького «Плимута» скользила по мокрому гравию, наконец она выбралась на дорогу и изо всех сил нажала на газ.
   Стеклоочистители разбрызгивали дождевые капли, и Одри не видела ничего, кроме полосы разбитого асфальта, освещаемой фарами ее машины.
   – Молю тебя, боже, только не Марк! – снова и снова твердила девушка. – Только бы с ним ничего не случилось!
   Лес и река светились огнями, среди скопища автомобилей и грузовиков она разглядела две полицейские, пожарную и «Скорую». Одри вылезла из своего «Плимута» и пошла к группе школьников, стоящей у леса, не чувствуя, как тапочки скользят по мокрой траве, а дождь поливает голову и плечи.
   Она подошла к «Скорой», когда санитар захлопывал дверцу фургона.
   – Отойди, – резко сказал шофер.
   – Что случилось? – закричала Одри.
   Но включилась сирена, и «Скорая» умчалась, брызгая грязью из-под колес.
   Вокруг толпились люди с угрюмыми лицами.
   – Какая ужасная трагедия для его семьи, – сказала пожилая женщина, всхлипывая.
   – Его мать этого не переживет.
   – Глупые дети.
   – Они совсем безголовые, особенно этот парень.
   Неужели они говорят о ее Марке! Сердце Одри испуганно стучало, ее била дрожь. Двое полицейских разговаривали со школьниками, закутанными в одеяла. Их смокинги и бальные платья промокли от дождя, бледные лица осунулись от пережитого ужаса. Марк должен быть здесь, среди них! Одри заметила его друга, Джеффа Хинсона. Почему он отвернулся от нее?
   – Где же он? – громко спросила Одри, упорно не желая верить своим предчувствиям, и подбежала к ребятам.
   Один из полицейских продолжал говорить:
   – Мы позвоним вашим родителям и развезем вас по домам, но мне нужно будет попозже поговорить с каждым из вас...
   – Где Марк? – перебила его Одри, обводя взглядом бледные, мокрые лица.
   Тут она увидела Элис Уэбер. В свете полицейской мигалки ее обычно загорелое лицо казалось серым, мокрое, грязное платье, покрытое тиной, липло к телу.
   – Кто ты такая? – спросил полицейский.
   – Одри Нэш. Я подруга Марка Кеннеди. Он должен быть где-то здесь.
   Элис громко разрыдалась, Джефф по-детски вытер рукавом покрасневшие глаза.
   – С ним что-то случилось? Это его увезла «Скорая»? Что с Марком?
   Наступило страшное молчание.
   – Я его девушка! – Она схватила полицейского за рукав и затрясла. – Говорите!
   – Мне очень жаль, мисс, – ответил он, отводя глаза.– Его не удалось спасти.
   – Не удалось что? – Наверное, она ослышалась. Это глупая неуместная шутка. Она еще спит и видит этот ужас во сне. Конечно, это сон.
   – Мы пытались, но он слишком долго пробыл в воде. Он утонул, когда пытался спасти...
   – Утонул? – прошептала она онемевшими губами.
   – Мне очень жаль.
   – Нет! – закричала Одри, и земля покачнулась у нее под ногами. – Этого не может быть!
   Она посмотрела на Джеффа, он кусал губы, по его лицу катились слезы.
   – Где он? Где же он?
   – Марк прыгнул в реку, чтобы спасти Элис, и его подхватило подводное течение. Он был пьян и...
   – Нет!
   – Это правда, Одри, – повторил Джефф, размазывая слезы по лицу. – Марк умер. Его пытались откачать, когда вытащили из воды, но было уже поздно.
   Темнота сгустилась перед глазами, и земля все быстрее поплыла ей навстречу.
   Остальное ей рассказали потом. Кто-то из соседей привез ее домой. Она проснулась в своей постели в слезах, обессиленная. И родители, и друзья утешали ее, без конца говорили о путях господних и о мудрости божьей, но эти слова не находили отклика в ее опустевшем сердце.
   Одри была на похоронах. Она едва замечала, что происходит вокруг, не чувствовала, как снег тает на лице. Простой сосновый гроб опустили в черную землю. Вокруг плакали и шептались люди, мать Марка рыдала и теряла сознание. В голове у Одри было пусто, она не понимала, что происходит, и следила за всем будто издалека. Когда девушка вернулась домой с похорон, Шэрон заявила:
   – Хватит плакать, ты не можешь ничего изменить. Надо учиться смиренно принимать все, что посылает господь. На все воля божья.
   – Не говори со мной о божьей воле, – заплакала Одри. – Бог не хотел, чтобы Марк умер.
   – Бесполезно спорить об этом. Пути господни неисповедимы.
   – Все это дерьмо! Бог не для того посылает людей на землю, чтобы убивать их.
   – Замолчи! Ты не должна сомневаться в божьем промысле! Нам не дано понять...
   – Конечно, не дано, – сказала Одри, всхлипывая. – Потому что тут нечего понимать. Я не собираюсь верить в бога, который убивает того, кто пытается спасти чужую жизнь!
   Шэрон отвесила дочери такую пощечину, что у девушки закружилась голова.
   – Никогда не говори так! Бог привел тебя ко мне, Одри, и он может забрать тебя у меня в одно мгновение, вот так!
   – Как он забрал Марка? Кому нужен такой бог?
   На щеках Шэрон выступили красные пятна.
   – Мы все нуждаемся в господе. И ты еще больше, чем другие. Если бы ты встала на колени и помолилась за душу бедного парня...
   – Никогда! – сказала Одри, с вызовом глядя в глаза матери. – Я никогда больше не буду молиться.
   – Тогда ты будешь наказана.
   – Я уже наказана! Разве ты не понимаешь? Марк умер! Мама, он мертв! Его уже никогда не будет. Твой драгоценный бог отнял его у меня.
   – Ты будешь сидеть дома, Одри. – Шэрон поджала губы. – Две недели. И если не раскаешься, то еще две недели.
   – Я не собираюсь раскаиваться. Я не грешила.
   – Ты не считаешь ложь грехом?
   – А кто из нас лжет? Ты забыла, сколько ты лгала мне о моей семье? Почему ты не рассказываешь мне о моей родной матери?
   – Я твоя мать.
   Рыдая, Одри убежала в свою комнату. Она захлопнула за собой дверь и бросилась на кровать. Плача в подушку, девушка думала о побеге. Но зачем теперь бежать? Она не могла убежать с Марком. Она его больше не увидит. Одри зажмурилась. Перед глазами встало милое лицо Марка. Может быть, если бы она пренебрегла запретами родителей и пошла с ним на реку, он был бы жив? Этого она никогда не узнает. Но она никогда больше не полюбит так беззаветно. С любовью приходит страх и боль. Невыносимая непрекращающаяся боль.
   Она никогда не узнает, что было бы, если бы она пошла на реку. Как не знает, кто она на самом деле. До боли закусив губу, Одри решила, что любой ценой выяснит все о своей семье. Теперь, когда Марка больше нет, что ей еще оставалось?
   Начиная с этого дня Одри упорно занималась поисками. Она писала письма, встречалась с юристами, обращалась в правительственные службы и вела дневник. Но не нашла никаких следов Вирджини Уотсон. Только после смерти отца она получила ключ к разгадке своего происхождения. И она была готова пройти через ад, чтобы узнать, является ли на самом деле Ланден Дэнверс.

Глава 9

   Одри проснулась от скрипа тормозов: на стоянке мотеля парковался огромный грузовик. Со стоном она потянулась, встала с постели и осмотрела жалкий интерьер номера. Это определенно не «Ритц», не «Бенсон» и уж тем более не «Дэнверс». Но пока сойдет.
   Не обращая внимания на ржавые трубы и пятна на раковине, она приняла душ, высушила волосы полотенцем и собрала их на затылке в конский хвост. Косметика ей сегодня не понадобится. Она не собиралась блистать красотой ни в библиотеке, ни в городских конторах, ни в историческом обществе, ни в полицейском справочном бюро, если ей понадобится туда зайти. Но, на секунду заглянув в зеркало, она вспомнила семейную фотографию, и ее сердце забилось сильнее. Почти всю ночь она провертелась на продавленном матрасе, думая об этом портрете и о том, как Зак смотрел на Кэтрин, словно ожидая одобрения или прощения.
   – Ненормальный, – пробормотала Одри. – Вся эта чертова семейка – сплошные психи. И ты решила стать частью такой семьи. Идиотка, больше ничего не скажешь.
   Оставив вчерашнее шелковое платье висеть в шкафу, она надела свитер, джинсы и кроссовки, схватила вместительную сумку и выскочила на улицу.
   Пользуясь потрепанной картой Портленда, она подрулила к «Макдоналдсу» и, ожидая кофе, принялась изучать город.
   Река разрезала Портленд на две части. Восточная часть представляла собой простую сетку автострад и извилистых улочек. На западном берегу реки Уиламетт дело обстояло посложнее. Хотя улицы вели с севера на юг и с востока на запад, они были более старыми, узкими, повторяли очертания берега и, кроме того, петляли по холмам, которые начинались прямо на берегу.
   Одри заплатила за кофе и медленно поехала мимо офисов и магазинов на запад, к реке. Ехидно улыбаясь, она подумала: что-то поделывают ее братишки и сестренка? Эта мысль заставила ее взглянуть в зеркало. На нее смотрели встревоженные голубые глаза. Неужели она действительно Ланден Дэнверс, или это заблуждение ее приемного отца? Что ж, слишком поздно, чтобы гадать и сомневаться. Теперь она Ланден Дэнверс, а Джейсон, Нелсон, Триш и даже Зак – это не враги, а самые близкие ее родственники.
   Ее «Нова» проехала по мосту Хауторн и направилась в деловой центр. Библиотека располагалась неподалеку от отеля «Дэнверс», в трех кварталах от офиса «Дэнверс Интернэшнл».
   Одри припарковалась на углу и взяла сумку. Хотя солнце из последних сил старалось принести тепло на мокрые улицы, холодный ветер с реки сводил на нет все его усилия.
   Когда Одри поднималась по ступенькам на крыльцо библиотеки, девушке вдруг стало не по себе, словно кто-то смотрел ей в спину.
   – Не хватало только стать параноиком, – сказала она себе, но неприятное ощущение, что за ней следят, не исчезло.
 
   – Что-то случилось вчера на открытии отеля? – Юнис читала в душе младшего сына, как в открытой книге. Нелсон, нервный, беспокойный, грыз ноготь большого пальца. В мятой рубашке и джинсах, видевших лучшие дни, небритый и даже непричесанный, он не находил себе места.
   – Что-то пошло не так, – повторила Юнис, сгоняя с кресла персидского кота.
   – Ну можно и так сказать, – промямлил Нелсон и уселся напротив матери в кресло у стола в гостиной. Он позвонил из машины и, пренебрегая ограничениями скорости, меньше чем через пятнадцать минут оказался у ворот ее дома на озере Освего.
   – А что все-таки произошло?
   – Еще одна авантюристка.
   – Ланден?
   – Так она заявляет.
   Вздохнув, Юнис отпила кофе и задумчиво посмотрела в окно, выходящее на озеро. В свинцовой воде отражались облака, быстро летевшие на запад. На дальнем берегу качались пустые яхты, стоящие на приколе.
   – Она самозванка, – сказала Юнис.
   – Конечно, она самозванка, но из-за нее все равно будут проблемы. Как только пресса пронюхает об этом, они снова забросают нас дерьмом. Все начнется сначала. Догадки, рассуждения, история похищения, репортеры, фотографы, все сначала. – Нелсон двумя руками отбросил с лица спутанные светлые волосы.
   – Но не так все плохо, – сказала Юнис с нежной улыбкой, предназначенной только для детей. – Попробуй извлечь из этого выгоду для себя. Если ты действительно собираешься в один прекрасный день баллотироваться в мэры...
   – В губернаторы.
   – В губернаторы. – Юнис прищелкнула языком и покачала головой. – Мы серьезно относимся к своему общественному положению, не так ли? – Она не собиралась его обижать, просто хотела слегка подшутить над ним. Но Нелсон не засмеялся.
   – Похоже на то. Мы с тобой готовы пройти через многое, чтобы получить то, что мы хотим, правда?
   Она пропустила укол мимо ушей.
   – Если ты будешь действовать разумно, ты можешь набрать очки на этой истории.
   – Каким образом?
   – Прими ее сочувственно и радушно, – сказала Юнис. Нелсон посмотрел на мать, как на сумасшедшую. – Я серьезно, Нелсон, подумай над этим. Ты защитник сирых и убогих, человек, стремящийся к справедливости. Выслушай ее историю, постарайся ей помочь, а когда будет доказано, что она самозванка, не обвиняй ее, спокойно объясни репортерам, что она просто попыталась воспользоваться горем твоей семьи.
   – Не может быть, чтобы ты серьезно это предлагала.
   – Об этом стоит подумать.
   Юнис добавила в свой кофе сливок – совсем немного, ведь она гордилась тем, что у нее фигура тридцатилетней женщины, – и наблюдала, как меняется цвет напитка.
   – Давай, – добавила она. – Расскажи мне об этой женщине.
   Юнис спокойно пила кофе и терпеливо ждала. Нелсон расскажет ей все. Как всегда. После развода с Уиттом все дети страдали, и она испытывала ужасные угрызения совести. Она не хотела заставлять детей мучиться, они были для нее дороже всего на свете. Никому из них по своей воле она не причинила бы боли. Это Уитта она хотела заставить страдать, но он, казалось, без особых потерь пережил развод, его дела пошли еще лучше, и вскоре он женился на этой молодой шлюхе. От этих воспоминаний Юнис показалось, что ее любимый кофе горчит.
   Нелсон встал лицом к окну и раздраженно барабанил пальцами по подоконнику. Хотя он сам просил разрешения приехать и облегчить душу, Юнис чувствовала, что сын уже жалеет о своем поступке. Он всегда был изменчивым, заряженным каким-то постоянным внутренним раздражением, словно у него внутри бомба замедленного действия. Да и чему удивляться, если вспомнить тот день, когда был зачат Нелсон.
   К тому времени у нее с Уиттом давно не было близких отношений, но, когда он узнал о ее связи с Энтони Полидори, на Юнис обрушился ад.
   – Подстилка даго! – орал Уитт, обнаружив измену. Он получил доказательства, что Полидори только что был в его кровати. Уитт отвесил жене такую пощечину, что ее голова откинулась назад и Юнис упала на кровать. Он обрушился на нее, прижимая к матрасу своим массивным телом.
   – Как ты посмела? – орал он, молотя ее кулаками по лицу. Несмотря на то что Юнис была крупной, сильной женщиной, в его ручищах она превратилась в безвольную куклу. Слезы катились по ее лицу, она думала, что Уитт убьет ее. Его лицо было безумным, изо рта брызгала слюна, глаза горели ненавистью.
   – Ты моя жена! Жена Уитта Дэнверса! Ты что, не понимаешь, что это значит? – Он схватил ее за плечи и затряс. – Нравлюсь я тебе или нет...
   – Меня от тебя тошнит, – не выдержала Юнис.
   – И ты поползла к Полидори? Задрала юбку и раздвинула ноги! Почему? Чтобы отомстить мне?
   – Да! – крикнула она, не смея признаться, что просто любит Энтони и никогда не любила Уитта. Тяжелые кулаки снова замолотили по лицу.
   – Сука! Лживая шлюха!
   – По крайней мере, он мужчина. Он знает, как удовлетворить женщину.
   – Мужчина? – взвыл Уитт. – Я покажу тебе, что такое мужчина!
   Он сел на нее и начал расстегивать пряжку брючного ремня. Она умоляюще прошептала:
   – Не надо, Уитт, прошу тебя...
   – Ты это заслужила!
   – Не надо! – Она закрыла лицо руками. Он тяжело дышал.
   – Ты публичная девка, ты это заслужила! Уитт взял ее руку и поднес к паху.
   – Расстегивай!
   – Но я...
   От последовавшего за этим удара она чуть не потеряла сознание.
   – Расстегни «молнию»!
   – Не надо, Уитт!
   – Давай, ты пока моя жена.
   Ее воля была сломлена. Дрожащими руками она расстегнула его брюки, с удивлением обнаружив его возбуждение. Этого не происходило уже много месяцев, он винил в своей импотенции сначала работу, потом ее.
   – Ты знаешь, что надо делать. Давай, представь, что я – это Полидори! Покажи мне, как ты развлекала этого подонка.
   – Но, Уитт... Он схватил Юнис за волосы.
   – Будет так, как я скажу. Я оттрахаю тебя во все дырки и выкину на помойку. И ты больше никогда не увидишь своего грязного итальяшку!
   Юнис закрыла глаза и сдалась.
   – Мам? – Голос Нелсона вернул ее к настоящему. Он испуганно смотрел на нее. Последний из ее детей, зачатый в ту ужасную ночь. Уитт никогда не сомневался в своем отцовстве. Нелсон всегда был его хрупкой копией. Сейчас он выглядел как Уитт в молодости, в то время, когда она думала, что любит своего будущего мужа. Юнис покорили его энергия, напор, амбиции. Не будучи красавицей, она происходила из хорошей семьи и имела собственное состояние, Уитт решил, что такая жена будет прекрасной опорой и поможет воплотить его честолюбивые планы.
   – Все это в один прекрасный день станет нашим, – говорил он, глядя на Портленд из окна пентхауза. – В каждом квартале будет дом, принадлежащий Дэнверсу.
   Юнис поверила ему. Она была верна мужу, но у него довольно быстро появились другие женщины. И после рождения двух старших детей между ними все реже возникала близость. Она превратилась в молодую вдову при живом муже, который развлекается на стороне.
   С Энтони Юнис словно воскресла, она снова почувствовала себя молодой, желанной. И в первый раз в жизни она полюбила по-настоящему.
   – Мам, да что с тобой? – встревоженно спросил Нелсон. Серьезное лицо, нахмуренные брови, совсем как Уитт. Несмотря на ужасные обстоятельства, при которых он был зачат, Юнис любила младшего сына, как и всех своих детей.
   – Ничего, все в порядке, – соврала она, заставив себя улыбнуться. – Расскажи мне, что ты знаешь об этой девушке, которая называет себя Ланден:
   – Особенно нечего рассказывать. Никто ничего не знает, кроме того, что мы услышали вчера ночью.
   Юнис механически помешивала кофе, слушая Нелсона. Мальчик нервничал, но в этом не было ничего необычного, он родился нервным. В детстве у него бывали странные фантазии, его мучили кошмары. С тех пор как он стал взрослым, он стремился самоутвердиться, как будто в глубине души чувствовал, что не должен был появиться на свет. Отсюда его работа общественным защитником. Нелсон хотел доказать, что хотя сам родился с серебряной ложкой во рту, но готов бороться за права обездоленных. Конечно, она ему поможет, как всегда помогала своим детям. Это ее искупление за все те годы, когда она не могла быть рядом, когда Уитт лишил ее детей и она вынуждена была наблюдать со стороны, как он пытается превратить их в свои маленькие копии.
   Естественно, у него это не получилось. Его отпрыски были для этого одновременно слишком сильными и слишком слабыми. Джейсон больше всего напоминает Уитта по характеру, его тоже мало что волнует, кроме корпорации и состояния. Триш так и не стала самостоятельной женщиной. Уитт сломал ее много лет назад. А Зак – она улыбнулась, подумав о своем втором сыне, – он совсем особенный. Юнис обожала его за дерзость и независимость. Нелсон, конечно, конформист и умел поладить с Уиттом, когда ему что-то требовалось.
   Развод стал для нее кошмаром. Газеты изображали Юнис пресыщенной богатой дамочкой, неразборчивой в связях, включая кровного врага своего мужа. У нее не было ни сил, ни денег, чтобы бороться с Уиттом, и она согласилась на скромные алименты, оставив детей на милость этого чудовища. Даже сейчас при воспоминании о том, что Уитт отнял у нее самое дорогое, она в ярости стискивала зубы. Она должна была пожертвовать собой и жить с ним, терпеть его безразличие, его тяжелый характер, но никогда не расставаться с детьми, но она трусливо приняла деньги и уехала.
   С тех пор в ее жизни не было ни одного счастливого дня. Даже во втором браке, внешне благополучном, она часто засыпала в слезах, тоскуя по своим детям.
   Что касается ее отношений с Полидори, их связь распалась, как только Уитт узнал о ее измене. Она часто думала, что Энтони использовал ее, чтобы отомстить Уитту. Юнис поморгала, чтобы скрыть непрошеные слезы.
   – Ты правда хорошо себя чувствуешь? – Нелсон озабоченно смотрел на нее, не понимая причин ее огорчения.
   – Отлично, – ответила Юнис, не собираясь раскисать. – Ну что ж, давай займемся нашей проблемой. Нужно подробнее разузнать об этой авантюристке, которая называет себя Ланден.
 
   Одри закрыла сумку и откинула назад голову, стараясь избавиться от напряжения в шее. Она просмотрела множество материалов в местной прессе о семье Дэнверс, записала имена и даты, которые не смогла найти в Монтане. Она начала поиски с 1974 года, с момента похищения, но просмотреть все, конечно, не успела. Необходимо было сделать перерыв. Одри собрала газеты и вышла на улицу.
   За это время погода существенно изменилась к лучшему. Ветер стих, ярко светило солнце. Легкие облака медленно плыли по небу. Словом, день выдался хороший, и Одри решила пройтись до торгового центра пешком.
   Она зашла в кафе на первом этаже, но не успела сделать заказ, как заметила Закари. Не ожидая приглашения, он взял стул, стоящий напротив нее, перевернул, уселся, по-ковбойски оседлав его, и недовольно бросил:
   – Ты мне наврала.
   – Неужели? – спросила она, не зная, в чем именно он намерен ее уличить.
   – Не притворяйся. Ты остановилась не в «Бенсоне».
   – Это преступление?
   – Мне безразлично, где ты живешь, но остальным кажется, что это важно.
   – Но если тебе безразлично, почему ты здесь?
   – Меня послала семья.
   Одри не поверила ему: Зак был не похож на человека, которого можно заставить сделать что-то, чего он не хочет.
   – И как же ты меня нашел?
   – Это было несложно.
   Одри постаралась сдержать раздражение.
   – Ты за мной следил!
   Зак пожал плечами. Его притворное безразличие разозлило ее еще больше.
   – Неважно. Я здесь, чтобы передать тебе приглашение.
   Одри посмотрела на него с подозрением, но в этот момент появилась официантка, чтобы принять заказ, и им пришлось прервать разговор.
   – Я тебя не приглашала к моему столу, – сказала Одри, как только официантка отошла к другим посетителям.
   – Как и тебя никто не приглашал вчера вечером.
   – Зачем ты за мной следишь?
   – Ты заставила моих близких поволноваться.
   – А тебя? Тебя я тоже заставила волноваться?
   Зак так холодно посмотрел на нее, что Одри захотелось оказаться за много миль отсюда. Проницательные серые глаза пристально изучали ее лицо.
   – Ты меня беспокоишь, – признался он, откинув голову назад.
   – Ты все еще мне не веришь.
   – На самом деле ты сама не веришь в свою легенду. Бессмысленно было спорить с ним на эту тему. Зак Дэнверс напоминал ей терьера, вцепившегося в кость, он предпочитал верить в то, что ему удобно. Отлично, решила про себя Одри, пусть думает что хочет. Однако от его циничного недоверия ей становилось не по себе. Она решила попытаться наладить контакт с упрямцем. Он по-прежнему единственный из семьи, которому она готова была верить.
   – Так что ты говорил о приглашении? – напомнила Одри, намазывая хлеб маслом.
   – На семейном совете решено пригласить тебя переехать в «Дэнверс».
   Этого следовало бы ожидать, тем не менее она растерялась.
   – Чтобы было легче следить за мной?
   – Можешь так считать.
   – А ты можешь им передать, чтобы они шли к черту?
   – Уже передал. – Уголки его рта дрогнули.
   – Слушай, Зак, я не терплю, когда мной манипулируют, и ненавижу, когда за мной следят.
   – Ты сама к нам приехала, ты еще не забыла об этом?
   Что ж, это правда. Одри сдула челку со лба. Она не должна выходить из себя. Она просто устала, голодна и не выспалась. Да и вчерашний вечер дался ей нелегко. Ее нервы, как натянутые струны, казалось, реагировали на самые слабые раздражители. Одри становилось страшно при одной мысли о новой встрече с семьей Дэнверс.
   – Я просто хотела, чтобы ты помог мне узнать правду.