Джексон Лиза. Самозванка (Сокровища)

   Но Томми задержался. С ненавистью глядя на Одри, он выпалил:
   – Весь город знает, что твоя мать тебя не хотела. Она отдала тебя этим старикам-фермерам, потому что ей было насрать на тебя.
   – Нет!
   – Она была шлюхой, ей нравилось давать всему городу. Она даже не знала, кто твой отец.
   – Заткнись! – закричал Марк. Томми переключился на него.
   – Ты ее защищаешь, потому что такой же, как она. Твой отец пьяница, а мать пошла по рукам!
   Марк сжал кулаки и бросился на Томми, но тот перемахнул через ограду и убежал. Кеннеди несколько раз лягнул загородку, выплескивая накопившуюся злость, затем повернулся к Одри.
   – Ты как, в порядке?
   Она кивнула, пытаясь не плакать.
   – Не обращай внимания на Томми, он просто козел. Сам не знает, что говорит.
   Одри проглотила слезы.
   – Это правда? Что все знают, кто моя мама? Марк вытер нос тыльной стороной руки.
   – Нет, конечно. Он просто кусок дерьма. Ты сама знаешь, какой он придурок.
   – Я его ненавижу!
   – Знаю. Я тоже его ненавижу. Одри не могла смириться с обидой.
   – Я докажу, что он врет!
   – Конечно, докажешь. А потом я его убью.
   – Я... – Неожиданно ей не хватило слов. – Спасибо тебе, ты...
   Марк шмыгнул носом и покачал головой.
   – Нечего меня благодарить, я давно хотел вытрясти дерьмо из Синклэйра.
   С этого началась любовь Одри к Марку Кеннеди и ее поиски настоящих родителей. Ей всегда хотелось узнать о своем прошлом, хотя она ничего не предпринимала для этого. Но после издевательств Томми эта цель захватила девочку, и Одри начала действовать.
   Она начала приставать к родителям с расспросами о своей настоящей семье, но Шэрон Нэш ничего не собиралась рассказывать приемной дочери. Ее вопросы служили источником вечного раздражения. Иногда Одри казалось, что Виктор готов что-то поведать, но сердитый взгляд жены заставлял его придержать язык. И обстоятельства ее рождения оставались для девушки тайной. Одри постоянно чувствовала неудовлетворенность, ее мучили догадки, мерещились страшные тайны. Она никогда не забывала о том, что чужая на этой ферме, и попеременно представляла себе родной дом в виде то бедной хижины, то роскошного дворца. Если бы она только знала правду!
   Одри перерыла все документы, хранившиеся в нижнем ящике отцовского письменного стола, но не нашла ничего интересного. В ее жизни наступило сложное время. Отношения с Марком начали принимать сексуальный характер, и ей все время приходилось бороться со своими желаниями. Но особенно ее выматывали постоянные стычки с матерью.
   Шэрон, казалось, ненавидела Марка, как и всю его семью. Она запретила Одри встречаться с ним, хотя и не объяснила почему.
   Однажды, когда их маленькая семья собралась за крашеным кленовым столом и мать разлила кофе, Одри набралась храбрости и спросила:
   – Мама, что ты имеешь против Марка?
   Кровь бросилась Шэрон в лицо, она часто заморгала и чуть не уронила чашку.
   – Ничего я против него не имею. Одри надоели постоянные недомолвки.
   – Это неправда, мама, – сказала девушка, пытаясь сохранить спокойствие. – Ты позвонила его отцу и сказала, чтобы Марк держался от меня подальше.
   – Я ничего такого не...– Шэрон оборвала оправдания на полуслове, выпрямилась и строго сказала: – Я не должна ничего объяснять тебе, Одри. Я потратила много лет, чтобы вырастить тебя достойным человеком. Я ничего для тебя не жалела. Даже позволяла тебе больше вольностей, чем считала нужным. Ты скакала на лошадях и лазила по горам, и я не возражала. И теперь ты просто не имеешь права, – ее голос дрожал от гнева, – подвергать сомнению мой авторитет!
   – А ты не имеешь права скрывать от меня правду!
   – Я ничего не скрываю!
   – Тогда скажи, за что ты ненавидишь Марка? И кто мои настоящие родители? Ты ведь знаешь, кто они?
   – Господи! – Шэрон буквально трясло. – Я отдала тебе всю свою любовь...
   – Мы сейчас говорим не о любви, мама. Я хочу знать правду. Ты всегда твердишь о боге, я думаю, что он хотел бы, чтобы я знала правду!
   Зарыдав, Шэрон вскочила и выбежала из комнаты.
   – Черт побери, – пробормотал отец и побежал за ней.
   Одри понимала, что должна пойти за ними и извиниться перед матерью, но не смогла себя заставить. Она была в бешенстве.
   Одри поднялась к себе в комнату и устроилась на широком подоконнике. Отсюда ей были видны звезды, и легкий ветерок остужал ее горящие щеки.
   Родители были в саду, недалеко от окна. Одри слышала, как Шэрон тихо плачет и жалуется мужу:
   – Я всегда старалась делать как лучше. Бог знает, как я была счастлива, когда Вирджини привезла девочку. Это было ответом на мои молитвы.
   Одри вся обратилась в слух. Кто такая Вирджини?
   – Я знаю, дорогая, успокойся, – утешал Виктор.
   – Все эти годы я боялась, что она вернется и заберет девочку. Я так боялась, Виктор, я постоянно молилась.
   Одри старалась не упустить ни слова. Значит, ее мать звали Вирджини? Девушка замерла. Она знала, что ее удочерили, что документы оформил дядя Эзра, но никогда не слышала имени своей матери. Вирджини. А фамилия?
   – Никто не собирается забирать ее. Ты, Шэрон, напрасно беспокоишься. Никто не знает, что случилось с Вирджини. Она пропала.
   Шэрон громко всхлипнула.
   – Неважно, Вирджини ее заберет или кто-то другой, вроде этого ужасного парня. Я столько мечтала о ее будущем, Виктор. Я знала, что Одри когда-нибудь выйдет замуж, у нее будет своя семья, и я этого хочу, но...
   – Но ты не хочешь, чтобы она вышла за Марка.
   – Да, не хочу!
   Виктор снова начал успокаивать жену:
   – Не волнуйся, дорогая, они же еще дети, они просто радуются жизни и...
   – Я думаю, что она уже спит с ним!
   Одри виновато покраснела. Хотя они с Марком не перешли еще последней черты, но были близки к этому: он настаивал, а она любила его и готова была уступить.
   – Ну как тебе только пришло это в голову!
   – Этот парень такой же испорченный, как и его мать. Все, что ему надо... ну, здесь нечего объяснять. Если они еще не спят вместе, это скоро случится.
   – Иисус! Подумай, что ты говоришь, Шэрон!
   – Не поминай имя господа всуе, Виктор! – гневно воскликнула Шэрон.
   – Извини, дорогая. Все совсем не так плохо. Одри – хорошая девочка. Мы просто должны верить ей, вот и все.
   – И молиться за нее. Она всегда была дикой, Виктор, ты сам знаешь. И ты ее поощрял. Она носилась по округе, как дикий индеец, а ты вел себя так, словно у тебя не дочь, а сын. А какая она упрямая! Господи, я никогда не видела такой упрямой девчонки. Она совсем не похожа на эту милую Элис Уэбер.
   Одри думала, что ее стошнит. Элис была двуличной подлизой. Последний человек, на которого Одри согласилась бы быть похожей.
   – Элис Уэбер просто притворщица, – ответил отец.
   – По крайней мере, она не огорчает своих родителей, встречаясь с таким негодяем, как Марк Кеннеди. Я не удивлюсь, если узнаю, что именно он скачал бензин на колонке Причарта две недели назад и залез в июне к Макалистерам, когда они уезжали навестить родных в Канзас-Сити.
   Одри прикусила язык, чтобы удержаться от ответа на эту возмутительную ложь.
   – Никто не знает, кто это сделал, Шэрон, – возразил Виктор.
   – Все равно. Мы оба знаем, что от него одни неприятности и что он нравится Одри. Виктор, мы должны молиться. Много молиться.
   Несмотря на запреты, Одри не прекратила видеться с Марком и не перестала выяснять правду о своей настоящей семье. Обрывки разговоров, которые она подслушивала, шепот за закрытыми дверями, виноватые взгляды, которыми обменивались родители, когда она снова затрагивала запретную тему, – все это только разжигало ее азарт. И наступил момент, когда она не смогла больше терпеть неизвестность.
   Однажды утром она спустилась в кухню и села за стол на свое место.
   – Давно пора, ты уже опаздываешь в школу, – неодобрительно встретила ее мать. Она посмотрела на тесно облегающие джинсы, но в первый раз за все время смолчала. – Садись, отец прочтет молитву.
   Пока отец читал молитву, мать постоянно поправляла его.
   – Пусть он читает, как считает нужным, – не выдержала Одри, после этого Шэрон замолчала, но сверлила девушку холодным взглядом, пока Виктор не закончил.
   Намазывая тост маслом, Одри размышляла о том, как несправедлива к ней жизнь.
   – Почему вы никогда не рассказывали мне о моих настоящих родителях? – неожиданно выпалила она.
   Шэрон уронила желток на тарелку, и он растекся желтой лужицей.
   – Мы же сказали тебе, что ты родилась в семье, которая не могла тебя содержать.
   – Как их фамилия?
   Мать нервно облизала губы.
   – Мы ее никогда не знали.
   Одри посмотрела на отца, который не отрывал глаз от тарелки.
   – Папа?
   – Все сделал твой дядя Эзра.
   – Я хочу знать своих настоящих родителей! – упрямо сказала Одри. Она хотела сделать им так же больно, как больно было ей.
   Наступило тяжелое молчание. У Одри было тяжело на сердце, она вела себя эгоистично и жестоко по отношению к людям, от которых не видела ничего, кроме добра.
   – Я посмотрю, что можно узнать, —пообещал Виктор.
   – Но все архивы сгорели при пожаре, – быстро вмешалась Шэрон. Ее лицо было бледным, как бумага.
   – Я хочу знать.
   Одри делала им больно, но не отступала. Ей нужна была правда.
   – Мне кажется, вы знаете имя моей матери. Я слышала, как вы говорили о Вирджини.
   – О боже! – Шэрон закрыла лицо руками.
   – Кто она?
   – Одри, хватит, – попросила Шэрон слабым голосом, для нее это было адской пыткой. Виктор положил вилку и наконец поднял на Одри глаза.
   – Вирджини – это моя родственница, троюродная сестра. Она не могла растить тебя одна.
   – А кто мой отец?
   – Этого я не знаю.
   – А она? Она знала, кто мой отец? – с замиранием сердца спросила Одри.
   – Мы ее никогда об этом не спрашивали, – сказал Виктор.
   – А где она сейчас? Как мне с ней увидеться?
   – Ты не можешь с ней увидеться, – отрезала Шэрон. – Это невозможно.
   – Я старался найти Вирджини, – спокойно ответил дочери Виктор, – но не смог. Честное слово.
   – Но я имела право знать! – Одри безумно разозлилась. – Вы никогда не рассказывали мне об этой женщине, вы говорили, что мои родители умерли.
   – Мы твои родители, – прошептала Шэрон.
   – Мои настоящие родители, – безжалостно поправила Одри.
   Виктор тронул ее за локоть.
   – Мы не лгали. Мы не могли найти Вирджини и никогда не слышали о твоем отце – о твоем настоящем отце. Мы сами предполагали, что они умерли.
   – Разве вы не понимали, что я хочу знать правду? – спросила Одри.
   – Нам хотелось верить, что это несерьезно. – Виктор виновато вздохнул. – Я попробую найти Вирджини. Я постараюсь.
   У Одри больше не было времени спорить с ними. Она проглотила печенье и запила его кофе. Шэрон с начала разговора не съела ни куска.
   – После школы – сразу домой, – строго сказала она. Одри молча подхватила учебники и выскочила из дома.
 
   Теперь, через много лет, она была близка к ответам на так мучившие ее вопросы. Одри расчесала волосы и занялась укладкой своих длинных черных кудрей. «Ведьмины космы», – называла их Шэрон, когда девушка не собирала волосы в прическу и не заплетала косу, а распускала их по плечам.
   Одри собиралась появиться на торжественном открытии отеля «Дэнверс» после реконструкции. Пришла пора встретиться с семьей. После встречи с Закари она несколько раз пыталась поговорить с ним по телефону, но его не звали и он не отвечал на ее просьбы перезвонить. Она не пробовала связаться с кем-нибудь другим из Дэнверсов. Закари был единственным, кому нечего было терять при появлении пропавшей наследницы, единственным из всех детей Дэнверса, у которого было свое дело, остальные – Джейсон, Триш и Нелсон – оставались в тени Уитта и, как стервятники, ждали его смерти.
   Зак совсем не похож на них, он всегда был другим. Не случайно ходили слухи, что он не сын Уитта. Дикие выходки, стычки с законом и, наконец, загадочный скандал с отцом, после которого Уитт выгнал сына из дома и вычеркнул из завещания. Только недавно, перед смертью старика Дэнверса, Зак помирился с семьей.
   Одри считала, что только Зак, который много лет был изгоем, мог быть ее естественным союзником. Что ж, значит, она ошибалась.
 
   «Это просто еще одна авантюристка», – подумал Зак. Он мог учуять обман за милю, эта черноволосая женщина с загадочными голубыми глазами и дерзкой улыбкой такая же охотница за наследством, как и другие, приезжавшие до нее.
   Но почему Заку не удавалось выбросить ее из головы? Как он ни пытался, он снова мысленно возвращался к их встрече, и хрупкая девушка, так похожая на Кэт, вставала перед глазами.
   Настроение у него и так было ни к черту из-за предстоящего открытия отеля. Со стаканом виски в руке он расхаживал по тому же самому номеру, в котором их разместили с Нелсоном много лет назад, когда похитили Ланден, и хотя здесь многое изменилось, но память упорно возвращала Зака к событиям той страшной ночи.
   Ему было некогда предаваться воспоминаниям, и он злился на Одри за то, что она воскресила боль давно прошедших дней. Больше всего Заку хотелось убраться отсюда подальше. Он выполнил свою часть договора, перестроил отель и хотел получить честно заработанную награду, которую старик обещал ему перед смертью.
   Сцена была тягостной. Отец пытался помириться и признать, что был не прав, но не мог заставить себя произнести нужные слова, и они снова поругались. Когда разъяренный Зак был уже на пороге, Уитту удалось вернуть его обратно.
   – Ранчо твое, если хочешь, Зак, – сказал отец, обращаясь к спине сына.
   Зак замер в дверях.
   – Мне ничего не нужно.
   – Но ты ведь хочешь получить ранчо?
   Зак повернулся к отцу и принялся сверлить его взглядом.
   – Ты всегда получал то, что хотел, если я правильно помню.
   – Я ухожу.
   – Подожди, – попросил отец. – Это ранчо стоит несколько миллионов.
   – Мне плевать на деньги.
   – Ну конечно, ты всегда был гордецом. – Уитт стоял у окна со стаканом виски в руке. – Но ты хочешь это ранчо. Интересно, почему? – Он поднял бровь. – Может быть, это ностальгия?
   Укол достиг цели, но Зак не подал виду.
   – Это неважно. Уитт хмыкнул:
   – В любом случае оно твое.
   Зак отлично знал, что за это придется заплатить и цена будет немалой.
   – И что я должен сделать?
   – Ничего особенного. Восстановить отель «Дэнверс».
   – Что?
   – Я не прошу ничего сверхъестественного. У тебя строительная фирма в Бенде. Перетащи ее сюда или найми других людей. Деньги – не проблема. Я хочу, чтобы отель стал как новый.
   – Ты с ума сошел. Это будет стоить целое состояние.
   – Сделай мне одолжение. Это все, о чем я прошу, – тихо сказал Уитт. – Ты любишь ранчо, а я – этот старый отель. Когда-то он был лучшим. Я хочу снова увидеть это.
   – Найми кого-нибудь другого.
   Уитт допил виски и посмотрел сыну в глаза.
   – Я хочу, чтобы это сделал ты. Чтобы ты сделал это для меня.
   – Иди ты к черту!
   – Уже был. И не без твоей помощи.
   У Зака сжалось горло. Отец предлагал ему мир. И по этому мирному договору отдавал то, чего Заку хотелось иметь больше всего на свете.
   – Не позволяй своей гордости стоять на пути к мечте, – сказал Уитт, читая мысли сына.
   – Гордость здесь ни при чем, – солгал Зак.
   Уитт протянул ему свою большую, еще сильную руку.
   – Ну, что ты скажешь?
   Зак колебался всего долю секунды.
   – Я согласен, – наконец ответил он, и отец с сыном пожали друг другу руки впервые за много лет.
   После этого Зак начал работать над реконструкцией отеля, а Уитт изменил свое завещание. Работа по перестройке старого здания и восстановлению былого великолепия заняла два года. Уитт умер задолго до ее окончания, так и не дождавшись воплощения своей мечты. До марта этого года Зак имел возможность проводить на ранчо много времени, но затем ход работ потребовал его постоянного присутствия и ему пришлось переехать в Портленд.
   Зак с отвращением повязал галстук. Он откроет чертов отель, устранит последние недоделки и пошлет к черту этот город с его проблемами.
   «А как же Одри?» – неожиданно подумал Зак.
   Черт, почему он не мог перестать думать о ней! Как будто она постоянно рядом, как когда-то было с Кэт. Проклятье, вот что это. Но нравилось это Заку или нет, Одри была фантастически похожа на его мачеху. Эти черные волосы, ясные голубые глаза, острый подбородок и высокие скулы. Живая копия Кэтрин Дэнверс. Правда, Одри гораздо выше ростом, но обладает той же удивительной грацией, которую он не встречал ни у одной женщины, кроме Кэт.
   Зак вспомнил о фантастической ночи, проведенной с мачехой, и помрачнел еще больше. Страсть, опасность, счастье – ничего подобного у него не было с другими женщинами. При одном воспоминании у него разливался огонь в крови. Кэт соблазнила его, стала его первой женщиной и ввела в ворота рая, из которого он попал прямо в ад и не забудет этого до самой смерти. Но Зак ничего не хотел бы изменить.
   Но почему короткая встреча с Одри Нэш воскресила эту старую историю, о которой он старался не вспоминать? Зак не видел Одри после их первой встречи, но знал, что девушка вернется. Как фальшивая монета. Они всегда возвращались. Она пыталась дозвониться ему, но он не отвечал. Не хотел подавать ложных надежд. Одри – не первая авантюристка, объявившая себя Ланден Дэнверс, и она не будет последней.
   Сунув палец за тесный воротник парадной рубашки, чтобы хоть чуть-чуть ослабить давление, Зак поморщился. Зачем он вообще оделся в этот обезьяний наряд? Он всегда ненавидел формальности. Его заранее тошнит от предстоящего вечера.
   Зак взглянул на стоящие в углу номера сумки: его вещи уже были собраны, чтобы завтра в поддень он мог уехать на ранчо.
   – Наконец-то, – пробормотал Зак, выходя в коридор и направляясь к лифту.
   Никому из своей семьи он не рассказал о визите Одри. Зачем? Они еще больше распсихуются. Дела с наследством Уитта далеко не закончены, и если они узнают, что появилась новая претендентка... Зак ехидно улыбнулся, нажимая кнопку нужного этажа. Что, если бросить сейчас эту бомбочку? Но Зак сразу же отказался от этой мысли. Он уже вырос из того возраста, когда ему нравилось дразнить своих братьев и сестру, чтобы полюбоваться их реакцией.
   Наконец лифт остановился, и Зак заглянул в открытые двери бального зала. Гости уже начали собираться. Когда Зак услышал шуршание шелка, звон бокалов, звуки смеха, ему показалось, что он перенесся в прошлое. Уже двадцать лет в этом зале не было никаких вечеринок. Последней было пятидесятилетие Уитта Дэнверса.
   Заку стало не по себе, как будто и сегодня должно было произойти что-то неприятное.
   Пианист в углу играл на концертном рояле, который блестел, как зеркало. Зак узнал мелодию из последнего кинофильма. Шампанское било фонтаном и стекало в огромную вазу с ледяной скульптурой, изображающей скачущую лошадь, символ отеля «Дэнверс». Розовые розы в хрустальных вазах. Накрахмаленные до хруста скатерти. Сердце Зака сжалось. Слишком похоже. Словно воскресло прошлое.
   Он доверил Триш все приготовления, только равнодушно взглянул на список гостей. Она подбирала музыкантов, дизайнеров, официантов. Сама занималась организацией всей чертовой вечеринки. Зак велел ей делать все, что она хочет. Он выполнил свою часть соглашения, восстановил проклятый отель и даже явился на его открытие.
   Теперь он понял, что выпустил демонов наружу. Праздник как две капли воды был похож на вечеринку по случаю пятидесятилетия Уитта, которую устроила Кэт.
   Зак прошел мимо столов с закусками к бару, оставив без внимания призыв Джейсона, окруженного друзьями. Все они были аккуратно пострижены у дорогих парикмахеров, безукоризненно одеты, их туфли сияли, а фигуры поддерживались в идеальном состоянии в лучших спортивных клубах. Зак готов был держать пари, что они младшие партнеры юридических фирм. Кому они нужны, эти зазнайки?
   Бармен, молодой парнишка с симпатичными маленькими усиками, подстриженной бородкой и серьгой в ухе, приветливо улыбнулся Заку.
   – Что вам предложить?
   – Пива.
   – Простите? – растерялся парень.
   – Пива. Любого. В банке или в бутылке, все равно. То, что у вас есть.
   – Мне очень жаль, сэр, но у нас нет...
   – Так достаньте, – прорычал Зак, и испуганный бармен побежал к распорядителю, который немедленно помчался к служебному лифту.
   – Привет, Зак! Отличная работа. Отель выглядит потрясающе, – послышался сзади женский голос, но Зак проигнорировал комплимент.
   Другая женщина, видимо журналистка, профессионально подхватила его под руку.
   – Всего несколько вопросов, мистер Дэнверс, об этом отеле.
   – Моя сестра разослала пресс-релизы во все издания.
   – Конечно, но я хотела бы задать несколько вопросов. Зак не трудился быть вежливым.
   – Поговорите с Триш Маккитрик. Она занималась внутренним дизайном.
   Зак отошел, оставив даму с ее вопросами. Он нетерпеливо взглянул на часы. Джейсон собирался выступить с небольшой речью. Затем он примет поздравления от мэра, губернатора и президента исторического общества. Зак собирался переждать все это, затем сфотографироваться с семьей и уйти.
   Зак подошел к окну. Ему хотелось, чтобы вечер уже оказался позади. Не надо было оставаться. Черт, он становится мягкотелым. Раньше он послал бы Джейсона подальше и уехал. А может, ему хочется принять свою долю поздравлений по поводу реконструкции отеля?
   «Ты такой же, как и они, Дэнверс. Хочешь получить свою часть славы», – подумал он.
   – Мистер Дэнверс?
   Зак вернулся к действительности. Перед ним стоял официант с серебряным подносом, на котором стояла высокая бутылка пива и замороженный бокал. Зак взял бутылку и, указав на бокал, сказал:
   – Это мне не нужно. – Он отвернул крышку, бросил ее на поднос и добавил: – Но одной бутылки мне мало.
   – Пиво в баре, сэр. Как только вам потребуется.
   – Спасибо.
   Зак с наслаждением отпил из бутылки и почувствовал себя лучше. Он выглянул в окно и увидел целую процессию сверкающих лимузинов, которые по очереди выгружали из своих кожаных недр мужчин в смокингах и женщин в мехах, шелках и бриллиантах. Это были гости Дэнверсов, элита Портленда.
   Все как двадцать лет назад. Похоже на идиотский розыгрыш.
   Ему захотелось курить, хотя он давно бросил эту привычку. Облокотившись о подоконник, он продолжал смотреть в ночь. И увидел ее. Она показалась ему тенью из прошлого. На другой стороне улицы появилась Одри Нэш. Зак смотрел, как она переходит улицу, пробирается между лимузинами, скопившимися у отеля, и приближается к дверям. Значит, у нее хватило духа прийти.
   Одним глотком он прикончил пиво, поставил бутылку на столик и быстро пошел к выходу сквозь толпу гостей. Несколько человек пытались остановить его, но Зак никого не замечал. Он подошел к входу в отель как раз в тот момент, когда Одри пыталась убедить работника отеля, что у нее есть приглашение.
   – Вы сказали, ваша фамилия Нэш? – переспросил клерк, просматривая список гостей.
   – На самом деле моя фамилия Дэнверс.
   – Дэнверс? Значит, вы родственница.
   – Да…
   – Все в порядке, Рич. Она со мной. – Закари с мрачным видом взял Одри за ледяную руку.
   Девушка взглянула на него ясными голубыми глазами, которые, казалось, смотрели прямо в душу.
   – Спасибо, Зак, – сказала она так, словно они были знакомы всю жизнь.
   Зак чувствовал, что совершает огромную ошибку, но он провел Одри в гардероб, помог снять плащ, и они поднялись в зал. Он чувствовал себя предателем почти в такой же степени, как в ту ночь, когда переспал со своей мачехой. Но, несмотря ни на что, позволил Одри опереться на его руку.
   Их появление привлекло внимание. Девушка была не менее красива, чем Кэтрин в свое время. Она изящно уложила густые черные волосы. Ее белое платье, перехваченное в талии поясом, оставляло одно плечо обнаженным, облегало бедра и достигало пола.
   – Что ты здесь делаешь? – спросил Зак, когда они отошли туда, где их не могли слышать.
   – Я член семьи, и здесь мое законное место.
   – Чушь!
   Она загадочно улыбнулась.
   – Почему ты пришел мне на помощь?
   – И не собирался.
   – Если бы ты не подошел, меня бы не пропустили.
   К ним подошел официант и предложил напитки. Одри взяла бокал с подноса, и парень растворился в толпе.
   – Не обманывай себя, Зак. Ты меня выручил.
   – Я хотел избежать скандала. Ее улыбка была чарующей.
   – Значит, ты считал, что я устрою скандал?
   – Я это знал.
   – Ты ничего обо мне не знаешь.
   – Кроме того, что ты очередная кладоискательница.
   – Тогда почему ты не дал мне устроить скандал и не полюбовался, как меня выбрасывают на улицу? Она снова улыбнулась и отпила из бокала.
   – Журналисты не пропустили бы это.
   – С каких пор тебя волнует пресса?
   – Эта семья пережила достаточно скандалов, – ответил Зак.
   – Думаю, что тебе абсолютно наплевать на честь семьи и все такое.
   – Ну почему же.
   Он внимательно наблюдал за девушкой. Она была совсем не так уверена в себе, как стремилась показать. Такая же красивая, как Кэт, с полными губами, высокими скулами, стрелами бровей над загадочными голубыми глазами, она казалась земной и чувственной. И все-таки ее облик говорил о невинности, которой и не пахло в радиусе мили от Кэтрин Ларуш Дэнверс. Даже в самые тяжелые минуты жизни Кэт играла роль, старалась выжать максимум из своей сексуальной привлекательности и манипулировала людьми.