Страница:
– Можно попробовать. Для начала угости меня пивом. Зак молча передал ей банку. Кэт открыла ее, облилась пеной и начала слизывать ее со своих длинных красивых пальцев. Зак старался не думать о том, как она близко, но не мог не чувствовать тепло, исходившее от ее тела.
– Красивая ночь, – сказала Кэт, глядя в небо. – Для тех, кто любит природу.
– Ты не любишь?
– Я выросла в городе. – Она снова отхлебнула пива и облизала губы, затем подогнула колени и обхватила их руками. – В Оттаве.
Зак не ответил.
Молчание затянулось на целую вечность. Зак пытался казаться спокойным, но его сердце билось слишком сильно.
– Я не хотела приезжать сюда, – тихо сказала Кэт. – Я не хотела быть так далеко от поисков Ланден.
У нее перехватило горло, но она не заплакала, только вздохнула и провела рукой по волосам, убирая их с лица.
– Я тебе не слишком нравлюсь? – неожиданно спросила Кэт.
– Ты моя мачеха, – не нашел ничего лучше Зак.
– Злая мачеха?
Он пожал плечами и глотнул пива. Кэт молча повернулась к Заку, обняла и поцеловала в губы.
– Господи, Кэт, – прошептал он, вырываясь. – Не надо!
– Тише. Она снова прижалась к нему нежными губами.
– Не надо, Кэт, – прохрипел он севшим голосом.
– Ты тоже этого хочешь, – прошептала она.
Зак говорил себе, что не собирается даже прикасаться к ней, но не находил в себе сил оторваться. Ее губы не отрывались от его рта, ее грудь, прикрытая только тонкой майкой, терлась о его обнаженную грудь. Но когда ее язык нажал на его губы, пытаясь проникнуть внутрь, он сдался и страстно ответил на поцелуй. Ее нежный язык ласкал его рот, зажигая огонь в крови. Зака бросило в жар, его член так напрягся, что, казалось, должен был разорвать «молнию» на джинсах.
«Не делай этого, немедленно прекрати!» – кричал его внутренний голос. Но Зак не мог остановить начавшееся безумие. Больше всего на свете он хотел целовать, гладить и ласкать ее всю ночь.
«Она жена твоего отца». Эта мысль отрезвила Зака, он собрал все силы и оттолкнул Кэт.
– Мы не должны, – сказал он, тяжело дыша. Кэт застонала.
– Но почему, Зак? – умоляюще прошептала она.
– Мы не должны. – Он отодвинулся, боясь прикоснуться к ней, чтобы безумие снова не охватило его.
– С каких пор ты делаешь то, что должен?
– Не надо играть со мной, Кэт, – упрямо ответил Зак.
– Я думала, мы понимаем друг друга. Кэт пожала плечами.
– Я не играла, Зак. Я знаю, ты тоже этого хотел.
– Нет.
– Я уверена, что тебе это необходимо. Я нужна тебе.
– Ты не нужна мне, Кэт, – жестко сказал Зак, мечтая, чтобы она ушла, пока им снова не овладела слабость. – Я ни в ком не нуждаюсь.
– Ты сильно ошибаешься.
К его ужасу, Кэт потянулась к нему и погладила по голове, как будто он провинившийся ребенок, которому прощают его шалости. Зак дернулся, словно она его ударила.
– Оставь меня в покое, Кэт, – пробормотал он сквозь зубы. Напряжение в паху не спало, кровь стучала в висках, он старался не смотреть на мачеху.
Она вздохнула и отступила к окну в конюшню, около которого стояла лестница. Послышался скрип ступенек, затем легкие шаги по земле, и он остался один.
Зак бросился ничком на теплую крышу и заскрипел зубами. Идиот! Она была так близко, в его объятиях, нежная, сексуальная, желанная. Он еще чувствовал аромат ее духов! Вкус ее рта на губах!
«Ты просто идиот, Закари Дэнверс, я тебя ненавижу!»
Все следующие дни Заку удавалось избегать Кэт. Он вставал с рассветом, когда мачеха только забывалась тяжелым сном, работал в поле и возвращался на закате, когда Кэт сидела в своей комнате перед включенным телевизором. Он даже не встречался с ней. Что касается братьев и сестры, то они постоянно доставали его все вместе и каждый в отдельности.
Джейсон приставал к нему, предлагая поехать в Бенд и развлечься с девушками. Зак отказывался, и Джейсон ехал один. Триш умоляла помочь ей сбежать с ранчо в Портленд, пытаясь шантажировать его. Иногда она курила марихуану, глаза у нее становились стеклянными, она сама – отрешенной. Но Зак предпочитал ее такой. Тогда она не донимала его угрозами и планами побега. Что касалось Нелсона, он восхищался братом и без конца расспрашивал о легендарной ночи в отеле, его отношениях с проституткой и стычке с бандитами. Сколько бы Зак ни объяснял, что у него ничего не было с Софи, Нелсон вбил себе в голову, что брат заботится о чести девушки, или еще какую-то глупость – и продолжал расспросы.
«Парень просто болен», – подумал Зак, выходя из-под душа и надевая шорты. Нелсон помешался на сексе, постоянно расспрашивал о наручниках, плетках и цепях, интересовался всякими извращениями, о которых Зак не знал и знать не хотел.
Зак прошел в кухню. Кухарка уже ушла, оставив приготовленный ужин. Он подогрел себе свиное жаркое, взял из холодильника пиво и отправился на задний двор. Старая колли радостно завиляла хвостом в ожидании подачки.
– Нечего на меня так смотреть, – проворчал Зак. – Ты и так слишком толстая, Шед.
Собака замерла в ожидании. Где-то прокричала сова. Ее голос и шелест крыльев летучих мышей подчеркивали тишину. Зак подумал, что в таком месте он мог бы быть счастлив. Если бы только не его семья! Он нахмурился. Похоже, что он не только внешне, но и внутренне здорово отличался от своих братьев и сестры. Они все продолжали любить мать, предавшую и бросившую их. И старались угодить Уитту, Зак не мог понять – из любви или из корысти.
Он закончил есть, отдал кости собаке и вытер руки о шорты. В два глотка с пивом было покончено, и Зак отправился на кухню за новой порцией. Быстро разделавшись со следующей банкой, он почувствовал шум в голове. В своей комнате Зак включил стерео и бросился на кровать. Звучала старая песня о любви: «Давай, бэби, зажги огонь в моей крови...»
Это о Кэт. Только она может превратить кровь в жидкий огонь. Зак закрыл глаза и отдался музыке.
Скрипнула французская дверь на террасу, и ветерок пошевелил занавески. Зак открыл глаза и уставился в потолок. Он был возбужден. Так же возбужден, как от поцелуев Кэт. Он постоянно думал о ней, и три ночи подряд ему снились эротические сны. Напряжение в паху причиняло боль. Зак даже подумал, что зря не поехал с братом в Бенд и не нашел себе девушку, но воспоминание о визите к Софи отрезвляло. Ему не нужны неприятности, но он больше не мог терпеть это напряжение.
В глубине души Зак знал, что ему нужна не просто женщина. Ему нужна Кэт. Именно Кэт, жена его отца, его мачеха. Самая желанная женщина на свете. Он повернулся на бок. Придется помочь себе самому, как это ни противно. Не то чтобы он никогда не занимался онанизмом, но он ненавидел следующее за облегчением чувство опустошения и отвращения к себе.
«Не лги себе, Дэнверс, ты хочешь ее. Тебе нужно просто пройти по холлу, повернуть за угол и постучать в дверь. Она даст тебе все, о чем ты мечтаешь!» Эти мысли сводили Зака с ума, лишали воли.
Он больше не мог терпеть, рука сама потянулась к паху.
Послышался звук открывающейся двери, ветерок принес знакомый аромат духов.
Зак открыл глаза и увидел ее. Кровь застучала в висках. В комнату в ночной рубашке, с распущенными волосами вошла Кэт. Ее губы дрожали, по щекам текли слезы.
– Зачем?.. Что ты тут делаешь?
– Обними меня, Зак, – прошептала она.
– Что случилось?
Кэт подошла к его кровати и остановилась, словно колеблясь. Зак сел.
– Ты не должна быть тут, Кэт.
– Ты прав, но... – Она зарыдала. Через некоторое время ей удалось немного успокоиться. – Только что звонил Уитт. Полиция и ФБР, они уже сделали все, что могли; они все считают, что Ланден... что Ланден нет в живых.
Последние слова Зак разобрал с трудом. Ему стало безумно жаль Кэт, он встал, подошел к ней и обнял, стараясь успокоить. Зак нежно гладил ее по голове, просил не плакать, шептал глупые слова о том, что Ланден скоро найдется, может быть, уже завтра, и все снова будет хорошо.
Он старался думать о Кэт, как о страдающей матери, потерявшей ребенка, но вместо этого вспоминал, как она целовала его. Когда наконец она немного успокоилась, Зак сказал:
– Иди в свою комнату, прими снотворное.
– Я не могу. Не прогоняй меня, Зак, умоляю тебя. Мне страшно и одиноко. Просто обними меня. Пожалуйста!
Зак знал, что должен отвести Кэт в ее комнату, но у него не хватило духа ей отказать, и, когда она подняла голову, умоляя, он наклонился и поцеловал ее в мокрые соленые губы. Теперь он чувствовал, что переступил черту, за которой жизнь никогда не будет прежней.
Кэт погладила его по спине, ее руки задержались на его бедрах. Заку показалось, что он лопнет от возбуждения. Он знал, что уже не сможет остановиться, и, не шелохнувшись, стоял, пока Кэт расстегивала пуговицы на его шортах.
Зак потянулся к ней, неловкими руками снял с нее ночную сорочку. Она легла на спину, согнула и раздвинула ноги и потянула его к себе.
– Иди ко мне, Зак. Ты мне нужен. Я хочу тебя.
Закрыв глаза, он вошел в ее влажное горячее лоно, и в три быстрых удара все было кончено. Зак опустился на нее, потрясенный. Он подумал, что сын не должен терять девственность с женой своего отца, но ему было наплевать.
Счастливый, Зак поцеловал Кэт. Все будет хорошо. Она научит его. Он будет для нее самым лучшим любовником.
Зак не помнил, когда он так крепко спал. Он пошевелился, почувствовал рядом нежное теплое женское тело.
Небо уже светилось на горизонте, начинался новый день. Ранчо просыпалось. Скоро придут слуги, ей пора уходить.
– Я все время думала, как это будет с тобой, – сказала Кэт, проведя пальцем по шраму на его лице. Она улыбалась, но в глазах была боль.
– И как это было?
После ночи любви он проснулся возбужденным. Может быть, у них еще есть немного времени?
– Это было прекрасно, Зак. Лучше не бывает.
Он улыбнулся, погладил ее по волосам, убирая с лица непокорные локоны. Как ему хотелось, чтобы эти прекрасные глаза улыбались, чтобы из них исчезла горечь. Словно в ответ на его мысли, она заплакала. Зак прижал ее к себе.
– Не плачь.
– Я не могу удержаться.
– Не плачь, мы найдем Ланден. – Он неожиданно почувствовал себя всемогущим. – Я найду ее.
– Но, Зак, что ты можешь сделать?
– Ты меня не знаешь.
Его руки потянулись к ее груди, пальцы гладили напрягшиеся соски. Неожиданно Кэт вздрогнула.
– Ты ничего не слышишь?
– Нет, – лениво ответил он, занятый игрой с ее телом.
– Кажется, шумит мотор. – Она отодвинулась от Зака. Зак прислушался и уловил шум подъезжающего автомобиля.
– Похоже на грузовик. Может быть, Пит приехал пораньше. Иногда он так делает, – сказал Зак. Его возбуждение нарастало. Он не мог насытиться этой женщиной. Зак положил руку ей на живот.
– Ты уверен? – испуганно спросила Кэт.
– Угу, – пробормотал он, его рука потянулась ниже. Шум мотора усилился. Нет, этот приглушенный рокот не мог принадлежать разболтанному грузовику, скорее такие звуки характерны для большого дорогого автомобиля, например, это мог бы быть «Линкольн Континенталь», как у отца.
Машина подъехала к самому дому и остановилась.
– Уитт, – испуганно прошептала Кэт.
– Нет...
Хлопнула дверь автомобиля, и послышались шаги. Эти шаги Зак не мог не узнать. Уверенные, тяжелые шаги его отца.
– Проклятье, Кэт! Тебе надо уходить отсюда!
Но было уже слишком поздно, открылась парадная дверь, и отец быстро прошел к спальне Кэт, к их общей спальне. Кэт замерла от ужаса.
– Господи, – бормотала она, – господи... господи...
– Уходи. Через террасу.
Зак толкал ее к французской двери на общую террасу. Наконец она опомнилась, взяла свою ночную рубашку и выскользнула из комнаты под приближающиеся крики Уитта:
– Кэт? Где ты? Что случилось?
Он шел по коридору и открывал одну дверь за другой, все приближаясь. Зак натянул шорты, в эту минуту дверь его комнаты открылась, и на пороге появился отец. Смятые простыни и запах духов рассказали Уитту обо всем. Его губы побелели от ярости.
– Убирайся вон! – бросил он сыну и с размаху ударил его кулаком по лицу. Зак упал на пол. – Подонок!
– Уитт! – В дверях появилась Кэт. – Не надо! Это я во всем виновата.
Зак вскочил.
– Ты? Ты его заставила тебя трахнуть? – Уитт швырнул парня об стену. В глазах у Зака потемнело. – Ты недоделанный сукин сын! – Его кулаки работали без остановки. – Я всегда подозревал, что ты не мой сын. Теперь я в этом уверен. Убирайся, пока я тебя не убил.
Пошатываясь, Зак направился к двери. В глазах мутилось, липкая кровь текла по затылку, ему стоило большого труда не упасть снова.
– Ты не должен его выгонять! – закричала Кэт. Послышался звук пощечины.
Зак обернулся и увидел на нежной щеке мачехи красный отпечаток пятерни отца. Уитт стоял с глупым видом, словно не понимая, как это могло получиться.
– Никогда не прикасайся ко мне, – сказала Кэт мужу, отступая к стене.
– Прости, Кэтрин, клянусь, я никогда больше... Я был вне себя, Кэт. Прости...
Уитт шагнул к ней, но она отступила еще на шаг.
– Отойди от меня, Уитт! Не смей ко мне прикасаться! – Она повернулась и выбежала на террасу.
Плечи Уитта опустились, он оперся спиной о стену, словно у него подкосились ноги.
– Видишь, что ты наделал, Зак, – сказал он, пытаясь ослабить узел галстука.
Это воскресило худшие воспоминания детства: отец расстегивает ремень и сечет его, маленького, беспомощного, гордо закусившего губу, чтобы не проронить ни звука.
– Убирайся и забудь сюда дорогу, – задыхаясь, прохрипел Уитт, доставая из кармана лекарство и кладя под язык таблетку. – Чтобы я тебя больше никогда не видел.
– Не увидишь. – Зак смотрел на отца с ненавистью. – Я сюда не вернусь.
– Именно этого я и хочу, – ответил отец, так же холодно глядя на сына. – Но если я узнаю, что ты имеешь отношение к похищению Ланден, я найду тебя на том свете и разорву на куски, так и знай.
Зак повернулся и молча вышел. Голова раскалывалась, перед глазами плыли круги. Он уходил навсегда. Уходил от этого человека, которого всю жизнь считал своим отцом. Чем дальше, тем лучше. Он хотел только одного: никогда больше не видеть Уитта Дэнверса.
ЧАСТЬ II
Глава 6
– Красивая ночь, – сказала Кэт, глядя в небо. – Для тех, кто любит природу.
– Ты не любишь?
– Я выросла в городе. – Она снова отхлебнула пива и облизала губы, затем подогнула колени и обхватила их руками. – В Оттаве.
Зак не ответил.
Молчание затянулось на целую вечность. Зак пытался казаться спокойным, но его сердце билось слишком сильно.
– Я не хотела приезжать сюда, – тихо сказала Кэт. – Я не хотела быть так далеко от поисков Ланден.
У нее перехватило горло, но она не заплакала, только вздохнула и провела рукой по волосам, убирая их с лица.
– Я тебе не слишком нравлюсь? – неожиданно спросила Кэт.
– Ты моя мачеха, – не нашел ничего лучше Зак.
– Злая мачеха?
Он пожал плечами и глотнул пива. Кэт молча повернулась к Заку, обняла и поцеловала в губы.
– Господи, Кэт, – прошептал он, вырываясь. – Не надо!
– Тише. Она снова прижалась к нему нежными губами.
– Не надо, Кэт, – прохрипел он севшим голосом.
– Ты тоже этого хочешь, – прошептала она.
Зак говорил себе, что не собирается даже прикасаться к ней, но не находил в себе сил оторваться. Ее губы не отрывались от его рта, ее грудь, прикрытая только тонкой майкой, терлась о его обнаженную грудь. Но когда ее язык нажал на его губы, пытаясь проникнуть внутрь, он сдался и страстно ответил на поцелуй. Ее нежный язык ласкал его рот, зажигая огонь в крови. Зака бросило в жар, его член так напрягся, что, казалось, должен был разорвать «молнию» на джинсах.
«Не делай этого, немедленно прекрати!» – кричал его внутренний голос. Но Зак не мог остановить начавшееся безумие. Больше всего на свете он хотел целовать, гладить и ласкать ее всю ночь.
«Она жена твоего отца». Эта мысль отрезвила Зака, он собрал все силы и оттолкнул Кэт.
– Мы не должны, – сказал он, тяжело дыша. Кэт застонала.
– Но почему, Зак? – умоляюще прошептала она.
– Мы не должны. – Он отодвинулся, боясь прикоснуться к ней, чтобы безумие снова не охватило его.
– С каких пор ты делаешь то, что должен?
– Не надо играть со мной, Кэт, – упрямо ответил Зак.
– Я думала, мы понимаем друг друга. Кэт пожала плечами.
– Я не играла, Зак. Я знаю, ты тоже этого хотел.
– Нет.
– Я уверена, что тебе это необходимо. Я нужна тебе.
– Ты не нужна мне, Кэт, – жестко сказал Зак, мечтая, чтобы она ушла, пока им снова не овладела слабость. – Я ни в ком не нуждаюсь.
– Ты сильно ошибаешься.
К его ужасу, Кэт потянулась к нему и погладила по голове, как будто он провинившийся ребенок, которому прощают его шалости. Зак дернулся, словно она его ударила.
– Оставь меня в покое, Кэт, – пробормотал он сквозь зубы. Напряжение в паху не спало, кровь стучала в висках, он старался не смотреть на мачеху.
Она вздохнула и отступила к окну в конюшню, около которого стояла лестница. Послышался скрип ступенек, затем легкие шаги по земле, и он остался один.
Зак бросился ничком на теплую крышу и заскрипел зубами. Идиот! Она была так близко, в его объятиях, нежная, сексуальная, желанная. Он еще чувствовал аромат ее духов! Вкус ее рта на губах!
«Ты просто идиот, Закари Дэнверс, я тебя ненавижу!»
Все следующие дни Заку удавалось избегать Кэт. Он вставал с рассветом, когда мачеха только забывалась тяжелым сном, работал в поле и возвращался на закате, когда Кэт сидела в своей комнате перед включенным телевизором. Он даже не встречался с ней. Что касается братьев и сестры, то они постоянно доставали его все вместе и каждый в отдельности.
Джейсон приставал к нему, предлагая поехать в Бенд и развлечься с девушками. Зак отказывался, и Джейсон ехал один. Триш умоляла помочь ей сбежать с ранчо в Портленд, пытаясь шантажировать его. Иногда она курила марихуану, глаза у нее становились стеклянными, она сама – отрешенной. Но Зак предпочитал ее такой. Тогда она не донимала его угрозами и планами побега. Что касалось Нелсона, он восхищался братом и без конца расспрашивал о легендарной ночи в отеле, его отношениях с проституткой и стычке с бандитами. Сколько бы Зак ни объяснял, что у него ничего не было с Софи, Нелсон вбил себе в голову, что брат заботится о чести девушки, или еще какую-то глупость – и продолжал расспросы.
«Парень просто болен», – подумал Зак, выходя из-под душа и надевая шорты. Нелсон помешался на сексе, постоянно расспрашивал о наручниках, плетках и цепях, интересовался всякими извращениями, о которых Зак не знал и знать не хотел.
Зак прошел в кухню. Кухарка уже ушла, оставив приготовленный ужин. Он подогрел себе свиное жаркое, взял из холодильника пиво и отправился на задний двор. Старая колли радостно завиляла хвостом в ожидании подачки.
– Нечего на меня так смотреть, – проворчал Зак. – Ты и так слишком толстая, Шед.
Собака замерла в ожидании. Где-то прокричала сова. Ее голос и шелест крыльев летучих мышей подчеркивали тишину. Зак подумал, что в таком месте он мог бы быть счастлив. Если бы только не его семья! Он нахмурился. Похоже, что он не только внешне, но и внутренне здорово отличался от своих братьев и сестры. Они все продолжали любить мать, предавшую и бросившую их. И старались угодить Уитту, Зак не мог понять – из любви или из корысти.
Он закончил есть, отдал кости собаке и вытер руки о шорты. В два глотка с пивом было покончено, и Зак отправился на кухню за новой порцией. Быстро разделавшись со следующей банкой, он почувствовал шум в голове. В своей комнате Зак включил стерео и бросился на кровать. Звучала старая песня о любви: «Давай, бэби, зажги огонь в моей крови...»
Это о Кэт. Только она может превратить кровь в жидкий огонь. Зак закрыл глаза и отдался музыке.
Скрипнула французская дверь на террасу, и ветерок пошевелил занавески. Зак открыл глаза и уставился в потолок. Он был возбужден. Так же возбужден, как от поцелуев Кэт. Он постоянно думал о ней, и три ночи подряд ему снились эротические сны. Напряжение в паху причиняло боль. Зак даже подумал, что зря не поехал с братом в Бенд и не нашел себе девушку, но воспоминание о визите к Софи отрезвляло. Ему не нужны неприятности, но он больше не мог терпеть это напряжение.
В глубине души Зак знал, что ему нужна не просто женщина. Ему нужна Кэт. Именно Кэт, жена его отца, его мачеха. Самая желанная женщина на свете. Он повернулся на бок. Придется помочь себе самому, как это ни противно. Не то чтобы он никогда не занимался онанизмом, но он ненавидел следующее за облегчением чувство опустошения и отвращения к себе.
«Не лги себе, Дэнверс, ты хочешь ее. Тебе нужно просто пройти по холлу, повернуть за угол и постучать в дверь. Она даст тебе все, о чем ты мечтаешь!» Эти мысли сводили Зака с ума, лишали воли.
Он больше не мог терпеть, рука сама потянулась к паху.
Послышался звук открывающейся двери, ветерок принес знакомый аромат духов.
Зак открыл глаза и увидел ее. Кровь застучала в висках. В комнату в ночной рубашке, с распущенными волосами вошла Кэт. Ее губы дрожали, по щекам текли слезы.
– Зачем?.. Что ты тут делаешь?
– Обними меня, Зак, – прошептала она.
– Что случилось?
Кэт подошла к его кровати и остановилась, словно колеблясь. Зак сел.
– Ты не должна быть тут, Кэт.
– Ты прав, но... – Она зарыдала. Через некоторое время ей удалось немного успокоиться. – Только что звонил Уитт. Полиция и ФБР, они уже сделали все, что могли; они все считают, что Ланден... что Ланден нет в живых.
Последние слова Зак разобрал с трудом. Ему стало безумно жаль Кэт, он встал, подошел к ней и обнял, стараясь успокоить. Зак нежно гладил ее по голове, просил не плакать, шептал глупые слова о том, что Ланден скоро найдется, может быть, уже завтра, и все снова будет хорошо.
Он старался думать о Кэт, как о страдающей матери, потерявшей ребенка, но вместо этого вспоминал, как она целовала его. Когда наконец она немного успокоилась, Зак сказал:
– Иди в свою комнату, прими снотворное.
– Я не могу. Не прогоняй меня, Зак, умоляю тебя. Мне страшно и одиноко. Просто обними меня. Пожалуйста!
Зак знал, что должен отвести Кэт в ее комнату, но у него не хватило духа ей отказать, и, когда она подняла голову, умоляя, он наклонился и поцеловал ее в мокрые соленые губы. Теперь он чувствовал, что переступил черту, за которой жизнь никогда не будет прежней.
Кэт погладила его по спине, ее руки задержались на его бедрах. Заку показалось, что он лопнет от возбуждения. Он знал, что уже не сможет остановиться, и, не шелохнувшись, стоял, пока Кэт расстегивала пуговицы на его шортах.
Зак потянулся к ней, неловкими руками снял с нее ночную сорочку. Она легла на спину, согнула и раздвинула ноги и потянула его к себе.
– Иди ко мне, Зак. Ты мне нужен. Я хочу тебя.
Закрыв глаза, он вошел в ее влажное горячее лоно, и в три быстрых удара все было кончено. Зак опустился на нее, потрясенный. Он подумал, что сын не должен терять девственность с женой своего отца, но ему было наплевать.
Счастливый, Зак поцеловал Кэт. Все будет хорошо. Она научит его. Он будет для нее самым лучшим любовником.
Зак не помнил, когда он так крепко спал. Он пошевелился, почувствовал рядом нежное теплое женское тело.
Небо уже светилось на горизонте, начинался новый день. Ранчо просыпалось. Скоро придут слуги, ей пора уходить.
– Я все время думала, как это будет с тобой, – сказала Кэт, проведя пальцем по шраму на его лице. Она улыбалась, но в глазах была боль.
– И как это было?
После ночи любви он проснулся возбужденным. Может быть, у них еще есть немного времени?
– Это было прекрасно, Зак. Лучше не бывает.
Он улыбнулся, погладил ее по волосам, убирая с лица непокорные локоны. Как ему хотелось, чтобы эти прекрасные глаза улыбались, чтобы из них исчезла горечь. Словно в ответ на его мысли, она заплакала. Зак прижал ее к себе.
– Не плачь.
– Я не могу удержаться.
– Не плачь, мы найдем Ланден. – Он неожиданно почувствовал себя всемогущим. – Я найду ее.
– Но, Зак, что ты можешь сделать?
– Ты меня не знаешь.
Его руки потянулись к ее груди, пальцы гладили напрягшиеся соски. Неожиданно Кэт вздрогнула.
– Ты ничего не слышишь?
– Нет, – лениво ответил он, занятый игрой с ее телом.
– Кажется, шумит мотор. – Она отодвинулась от Зака. Зак прислушался и уловил шум подъезжающего автомобиля.
– Похоже на грузовик. Может быть, Пит приехал пораньше. Иногда он так делает, – сказал Зак. Его возбуждение нарастало. Он не мог насытиться этой женщиной. Зак положил руку ей на живот.
– Ты уверен? – испуганно спросила Кэт.
– Угу, – пробормотал он, его рука потянулась ниже. Шум мотора усилился. Нет, этот приглушенный рокот не мог принадлежать разболтанному грузовику, скорее такие звуки характерны для большого дорогого автомобиля, например, это мог бы быть «Линкольн Континенталь», как у отца.
Машина подъехала к самому дому и остановилась.
– Уитт, – испуганно прошептала Кэт.
– Нет...
Хлопнула дверь автомобиля, и послышались шаги. Эти шаги Зак не мог не узнать. Уверенные, тяжелые шаги его отца.
– Проклятье, Кэт! Тебе надо уходить отсюда!
Но было уже слишком поздно, открылась парадная дверь, и отец быстро прошел к спальне Кэт, к их общей спальне. Кэт замерла от ужаса.
– Господи, – бормотала она, – господи... господи...
– Уходи. Через террасу.
Зак толкал ее к французской двери на общую террасу. Наконец она опомнилась, взяла свою ночную рубашку и выскользнула из комнаты под приближающиеся крики Уитта:
– Кэт? Где ты? Что случилось?
Он шел по коридору и открывал одну дверь за другой, все приближаясь. Зак натянул шорты, в эту минуту дверь его комнаты открылась, и на пороге появился отец. Смятые простыни и запах духов рассказали Уитту обо всем. Его губы побелели от ярости.
– Убирайся вон! – бросил он сыну и с размаху ударил его кулаком по лицу. Зак упал на пол. – Подонок!
– Уитт! – В дверях появилась Кэт. – Не надо! Это я во всем виновата.
Зак вскочил.
– Ты? Ты его заставила тебя трахнуть? – Уитт швырнул парня об стену. В глазах у Зака потемнело. – Ты недоделанный сукин сын! – Его кулаки работали без остановки. – Я всегда подозревал, что ты не мой сын. Теперь я в этом уверен. Убирайся, пока я тебя не убил.
Пошатываясь, Зак направился к двери. В глазах мутилось, липкая кровь текла по затылку, ему стоило большого труда не упасть снова.
– Ты не должен его выгонять! – закричала Кэт. Послышался звук пощечины.
Зак обернулся и увидел на нежной щеке мачехи красный отпечаток пятерни отца. Уитт стоял с глупым видом, словно не понимая, как это могло получиться.
– Никогда не прикасайся ко мне, – сказала Кэт мужу, отступая к стене.
– Прости, Кэтрин, клянусь, я никогда больше... Я был вне себя, Кэт. Прости...
Уитт шагнул к ней, но она отступила еще на шаг.
– Отойди от меня, Уитт! Не смей ко мне прикасаться! – Она повернулась и выбежала на террасу.
Плечи Уитта опустились, он оперся спиной о стену, словно у него подкосились ноги.
– Видишь, что ты наделал, Зак, – сказал он, пытаясь ослабить узел галстука.
Это воскресило худшие воспоминания детства: отец расстегивает ремень и сечет его, маленького, беспомощного, гордо закусившего губу, чтобы не проронить ни звука.
– Убирайся и забудь сюда дорогу, – задыхаясь, прохрипел Уитт, доставая из кармана лекарство и кладя под язык таблетку. – Чтобы я тебя больше никогда не видел.
– Не увидишь. – Зак смотрел на отца с ненавистью. – Я сюда не вернусь.
– Именно этого я и хочу, – ответил отец, так же холодно глядя на сына. – Но если я узнаю, что ты имеешь отношение к похищению Ланден, я найду тебя на том свете и разорву на куски, так и знай.
Зак повернулся и молча вышел. Голова раскалывалась, перед глазами плыли круги. Он уходил навсегда. Уходил от этого человека, которого всю жизнь считал своим отцом. Чем дальше, тем лучше. Он хотел только одного: никогда больше не видеть Уитта Дэнверса.
ЧАСТЬ II
СЕМЬЯ
Глава 6
Портленд, штат Орегон. 1993 год
В памяти было все так живо, словно это случилось вчера.
– Бог мстит за грехи, Одри.
И восемнадцатилетняя девушка отвечает:
– Это не мой бог, это твой бог, мама. Твой!
За этим следует пощечина, один из немногих ударов, которые пришлись на долю Одри. Шэрон Нэш редко поднимала руку на свою приемную дочь, но тем больнее бывало девочке.
– Не смей никогда говорить так. – В дыхании Шэрон смешивались запахи кофе и джина. – Сейчас же иди умойся и забудь об этом парне. Ты не должна с ним встречаться. Марк Кеннеди ничтожество, ты слышишь меня? Как и его мать. В его жилах течет испорченная кровь.
– А какая кровь течет в моих жилах? – вызывающе спросила Одри.
– Мы не знаем, и тебе не нужно это знать.
– Мне нужно! Я хочу знать!
– Пути господни неисповедимы, он привел тебя к нам. Грешно сомневаться в его мудрости. Не смей больше задавать глупые вопросы.
Одри повернулась на пятках и побежала по лестнице в свою маленькую комнату под крышей.
Это было несколько лет назад, но кажется, что еще вчера. Одри не случайно вспомнила этот разговор в неуютной комнате мотеля на 82-й улице Портленда, перебирая в памяти стычку с Закари Дэнверсом, еще одним человеком из тех, кого, по мнению ее приемной матери, следовало избегать приличным девушкам.
Хотя она говорила с ним всего несколько минут, Одри довольно много читала о нем и не была разочарована.
Закари всегда был в семье чужаком. В шестнадцать лет отец выгнал его из дома и не раз вычеркивал из завещания. Зак предпочитал делать все по-своему, ему было плевать, чего от него ожидали другие. Благодаря своему духу противоречия он вполне мог стать на ее сторону и помочь ей узнать правду.
А может, и нет. За год до смерти отца Закари помирился с Уиттом. Тем не менее Одри инстинктивно чувствовала, что только он может быть ее союзником в семье, остальные готовы перегрызть горло за наследство Уитта.
А может, Закари такой же, как все? Если это так, то ей придется еще труднее, чем она представляла.
Одри посмотрела на свое отражение в мутном зеркале и прикусила губу. Что, если она затеяла бесполезную войну? Как она могла надеяться выиграть что-то у всесильной семьи Дэнверс? И почему Закари Дэнверс, ее сводный брат, показался ей таким привлекательным?
Одри всегда нравились парни, против которых возражала ее приемная мать. Импульсивные, мужественные, мятежные. Как Закари Дэнверс.
Именно Зак был единственным из семьи Дэнверс, к которому Одри инстинктивно тянулась, единственный, кому она готова была верить.
– Ты дура, – сказала Одри своему отражению. – Верить Заку – все равно что верить леопарду, выслеживающему добычу.
Девушка нашла копию видеокассеты, которая привела ее в Портленд, и положила ее в сумочку. Машинально застегивая «молнию», Одри задумалась, почему она никак не может усвоить такой важный урок о мужчинах.
Хотя Зак мог оказаться ее единокровным братом, но это не значило, что он безопасен для нее. Он был хищником с дикими замашками и животной привлекательностью, грубым и сексуальным. Рядом с ним так же безопасно, как в пороховом погребе с сигаретой.
Ничего удивительного, что Одри тянуло к нему. Всю жизнь ее привлекали именно такие мужчины.
– Только идиоты не учатся на своих ошибках, – объяснила она снова своему отражению, стоя босиком на потертом оранжевом коврике.
Но если она не может доверять Закари, тогда кому из оставшихся членов семьи? Ни одному из них. И никто из них не поверит ей.
Оставшись в белье, Одри отправилась в крошечную ванную, где на крюке, вбитом в дверь, висело ее платье. Она нашла его в магазине среди ношеных вещей; белое шелковое платье с меткой известного дизайнера идеально подходило ей. У нее никогда раньше не было ничего подобного, но Одри никогда и не платила столько за одно платье.
Ее приемная мать была суровой верующей женщиной, не признающей никаких украшений, кроме обручального кольца и креста. Одри одевали в неяркую практичную одежду и покупали ей прочную крепкую обувь.
Отец был совсем другим. В отличие от жены, Виктор был мечтателем, всегда ожидал большего урожая, чем могла дать его земля, и верил, что следующий год будет лучше нынешнего.
Но Одри поверила ему. Когда она узнала, что Виктор считал ее пропавшей дочерью миллионера Дэнверса, Одри проглотила блестящую наживку и до сих пор надеялась доказать это.
Она проделала огромную работу, прочла буквально все, что появлялось в печати о Дэнверсах и о похищении Ланден за эти годы на всем побережье. Изучила старые бумаги в столе отца, звонила бывшей секретарше своего умершего дяди Эзры, чтобы найти хоть какие-нибудь доказательства за или против. Именно Эзра Нэш, юрист, известный своим умением обходить закон, занимался в свое время ее удочерением. Но либо он не вел архивы, либо они были давно уничтожены, либо он намеренно стремился скрыть обстоятельства ее появления в семье Нэш.
Одри ощутила безумное возбуждение, когда узнала, что может оказаться Ланден Дэнверс, пропавшей дочерью миллионера. Наконец-то она узнает что-то о своих родителях, своей семье. И хотя Одри твердила себе, что шансы на это ничтожно малы, в конце концов она все-таки направилась в своем стареньком автомобильчике в Портленд, родной город Ланден. Девушка почти убедила себя, что она пропавшая когда-то Ланден Дэнверс, поверила, что обретет потерянную семью и, когда у ее родных пройдет первое потрясение от встречи, они откроют ей свои объятия.
Одри покачала головой, и циркониевые капельки в ее сережках засверкали, как настоящие бриллианты.
«Это дешевая подделка, – подумала Одри. – Может быть, как и ты сама?»
Нет, она не собиралась верить грязным слухам о своем происхождении, которые ей всю жизнь приходилось слышать в маленьком городке, где она выросла.
Одри с ожесточением потрясла головой, чтобы отогнать воспоминание о самом мерзком эпизоде своего детства. Ей тогда было одиннадцать, а Томми Синклэйру, крупному прыщавому подростку, на два года больше. Он загнал Одри в угол на школьной площадке для игр и пытался потискать ее на глазах у своих приятелей.
Она дралась, как разъяренная дикая кошка, царапалась, лягалась и кусалась, тогда он схватил ее под мышки и, зажав ей рот, утащил с площадки за мусорные баки на пыльный берег пересохшего ручья. Там не было ни души, и почти не слышны были крики и смех играющих детей. Томми бросил девочку на землю и уселся на нее сверху.
Одри сильно ударилась головой, и у нее перед глазами поплыли круги, но она пыталась кричать.
– Заткнись, – довольно засмеялся мучитель. – Тебе это понравится, маленькая грязная шлюшка!
– Пусти сейчас же! – закричала Одри в ужасе.
– Я только посмотрю, что у тебя там в трусиках и здесь в лифчике.
Он так сильно давил ей на ребра, что Одри не могла вздохнуть, но она пыталась извиваться и царапаться.
– Держите ее за руки, – крикнул поцарапанный Томми своим дружкам, Бену Уиттэкеру и Билли Аккерману, которые стояли в кустах и зачарованно глазели на развертывающуюся перед ними сцену.
Бен сказал неуверенно:
– Но, Томми, может, все-таки не надо?..
– Я сказал, возьми ее за руки и держи!
Неохотно Бен подошел и присел на корточки рядом с головой Одри. Томми схватил девочку за руки и прижал их к земле за ее головой.
– Держи крепче, – бросил он приятелю.
Бен послушался и сел Одри на руки. Как она ни пыталась вырваться, у нее ничего не получалось: парень был слишком тяжелым.
– Не делай ей больно, Том, мы же только шутим.
– Заткнись! Это вообще была твоя идея.
– Пустите! Помогите! – закричала Одри.
Но Томми закрыл ей рот ладонью и пересел с ее ребер на колени. Теперь она не могла ни двигаться, ни кричать. Она пыталась извиваться, но ее движения, видимо, только возбуждали. Свободной рукой Томми разорвал на Одри блузку и лифчик и обнажил ее крошечные грудки с большими розовыми сосками.
– Ой, – притворно засмеялся парень, потрогав соски, – у нее и сисек-то нет.
– Давай дальше, Том, – закричал тонким голосом Билли, другой парнишка. Он покраснел, как рак, и держался за ширинку. – Посмотрим, что у нее в трусиках.
Одри было так тошно, что она хотела умереть. Стыд и ярость душили ее. По щекам текли слезы. Она снова и снова пыталась высвободить руки, сбросить с себя тяжелое тело Томми или укусить его жесткую ладонь, но все было напрасно. Наконец ей удалось ущипнуть Бена между ног.
– Да она совсем дикая, – завопил он, подпрыгнув, но не выпустил ее рук.
Том в это время гладил ее грудки и щипал соски.
– Плоская, как доска, – сказал он. Билли захихикал.
– Ну кончай, Том, – опять предложил Бен.
– Как бы не так, веселье только начинается, – хрипло ответил приятель.
Одри согнула ноги и попыталась стряхнуть с себя Томми, но он посмеялся над ней и расстегнул «молнию» на ее шортах.
– Нет! – пыталась крикнуть Одри, дергаясь изо всех сил, но борьба была слишком неравной: он был гораздо сильнее и тяжелее ее.
– Ты незаконнорожденная, Одри; знаешь это? Одна шлюха залетела и родила тебя. Она даже не знала, кто твой отец.
Его толстые пальцы полезли к ней в трусы, а на губах появилась бессмысленная ухмылка.
– Точно знаю, – продолжал он бормотать. – Твоя мать была шлюхой и давала всем подряд за пару баксов. Переспала со всеми мужиками и не по одному разу. И ты будешь делать то же самое, как только у тебя вырастут сиськи.
Рука грубо раздвинула ей ноги, пальцы Томми царапали, нажимали, ей было больно, невыносимо стыдно и страшно.
«Господи, если ты существуешь, убей его! Умоляю тебя! Я всегда буду хорошей!»
– Слушай, может, все-таки хватит, – испуганно сказал Бен.
– Еще нет. Надо рассмотреть, что у нее здесь, между длинных цыплячьих лап. Что она будет предлагать нам всем..
Одри изо всех сил сомкнула челюсти, и ей удалось прокусить его ладонь. Томми взвыл и отшатнулся от нее. Девочка воспользовалась моментом, согнула ногу и ударила его коленкой.
– Сука! – завопил он. – Шуток не понимаешь! Сейчас я сделаю это с тобой по-настоящему.
Он схватился за «молнию», и Одри, к своему ужасу, заметила, что его брюки в паху словно надуты. Она завизжала, получила сильный удар по голове и почти отключилась.
– Прекрати, Том! – закричал Бен, вскакивая на ноги и освобождая ее руки. – Оставь ее.
– Ну, нет. Она такая же шлюха, как ее мать. Ей это понравится.
– Нет! – закричала Одри, вырываясь.
– Пошли, ребята, хватит. – Голос Бена дрожал.
– Он прав, – присоединился к приятелю Билли. – Пошли. О, черт!
Одри увидела мальчика, который налетел на Томми как торпеда и ударил его ногой в зад, освобождая ее. Девочка вскочила и в ужасе смотрела, как маленький Марк Кеннеди сцепился с крупным Синклэйром. От сильного удара Марк отлетел в сторону и упал, но быстро перекатился на живот и встал между Томом и Одри.
– Оставь ее в покое, жирный придурок!
– Вали отсюда, Кеннеди! – тяжело дыша, закричал Том, размазывая рукавом кровь по лицу.
Со стороны игровой площадки послышался свисток.
– Черт! Перемена кончается. – Билли перепрыгнул через низкую ограду и побежал к школе, Бен поспешил за ним.
В памяти было все так живо, словно это случилось вчера.
– Бог мстит за грехи, Одри.
И восемнадцатилетняя девушка отвечает:
– Это не мой бог, это твой бог, мама. Твой!
За этим следует пощечина, один из немногих ударов, которые пришлись на долю Одри. Шэрон Нэш редко поднимала руку на свою приемную дочь, но тем больнее бывало девочке.
– Не смей никогда говорить так. – В дыхании Шэрон смешивались запахи кофе и джина. – Сейчас же иди умойся и забудь об этом парне. Ты не должна с ним встречаться. Марк Кеннеди ничтожество, ты слышишь меня? Как и его мать. В его жилах течет испорченная кровь.
– А какая кровь течет в моих жилах? – вызывающе спросила Одри.
– Мы не знаем, и тебе не нужно это знать.
– Мне нужно! Я хочу знать!
– Пути господни неисповедимы, он привел тебя к нам. Грешно сомневаться в его мудрости. Не смей больше задавать глупые вопросы.
Одри повернулась на пятках и побежала по лестнице в свою маленькую комнату под крышей.
Это было несколько лет назад, но кажется, что еще вчера. Одри не случайно вспомнила этот разговор в неуютной комнате мотеля на 82-й улице Портленда, перебирая в памяти стычку с Закари Дэнверсом, еще одним человеком из тех, кого, по мнению ее приемной матери, следовало избегать приличным девушкам.
Хотя она говорила с ним всего несколько минут, Одри довольно много читала о нем и не была разочарована.
Закари всегда был в семье чужаком. В шестнадцать лет отец выгнал его из дома и не раз вычеркивал из завещания. Зак предпочитал делать все по-своему, ему было плевать, чего от него ожидали другие. Благодаря своему духу противоречия он вполне мог стать на ее сторону и помочь ей узнать правду.
А может, и нет. За год до смерти отца Закари помирился с Уиттом. Тем не менее Одри инстинктивно чувствовала, что только он может быть ее союзником в семье, остальные готовы перегрызть горло за наследство Уитта.
А может, Закари такой же, как все? Если это так, то ей придется еще труднее, чем она представляла.
Одри посмотрела на свое отражение в мутном зеркале и прикусила губу. Что, если она затеяла бесполезную войну? Как она могла надеяться выиграть что-то у всесильной семьи Дэнверс? И почему Закари Дэнверс, ее сводный брат, показался ей таким привлекательным?
Одри всегда нравились парни, против которых возражала ее приемная мать. Импульсивные, мужественные, мятежные. Как Закари Дэнверс.
Именно Зак был единственным из семьи Дэнверс, к которому Одри инстинктивно тянулась, единственный, кому она готова была верить.
– Ты дура, – сказала Одри своему отражению. – Верить Заку – все равно что верить леопарду, выслеживающему добычу.
Девушка нашла копию видеокассеты, которая привела ее в Портленд, и положила ее в сумочку. Машинально застегивая «молнию», Одри задумалась, почему она никак не может усвоить такой важный урок о мужчинах.
Хотя Зак мог оказаться ее единокровным братом, но это не значило, что он безопасен для нее. Он был хищником с дикими замашками и животной привлекательностью, грубым и сексуальным. Рядом с ним так же безопасно, как в пороховом погребе с сигаретой.
Ничего удивительного, что Одри тянуло к нему. Всю жизнь ее привлекали именно такие мужчины.
– Только идиоты не учатся на своих ошибках, – объяснила она снова своему отражению, стоя босиком на потертом оранжевом коврике.
Но если она не может доверять Закари, тогда кому из оставшихся членов семьи? Ни одному из них. И никто из них не поверит ей.
Оставшись в белье, Одри отправилась в крошечную ванную, где на крюке, вбитом в дверь, висело ее платье. Она нашла его в магазине среди ношеных вещей; белое шелковое платье с меткой известного дизайнера идеально подходило ей. У нее никогда раньше не было ничего подобного, но Одри никогда и не платила столько за одно платье.
Ее приемная мать была суровой верующей женщиной, не признающей никаких украшений, кроме обручального кольца и креста. Одри одевали в неяркую практичную одежду и покупали ей прочную крепкую обувь.
Отец был совсем другим. В отличие от жены, Виктор был мечтателем, всегда ожидал большего урожая, чем могла дать его земля, и верил, что следующий год будет лучше нынешнего.
Но Одри поверила ему. Когда она узнала, что Виктор считал ее пропавшей дочерью миллионера Дэнверса, Одри проглотила блестящую наживку и до сих пор надеялась доказать это.
Она проделала огромную работу, прочла буквально все, что появлялось в печати о Дэнверсах и о похищении Ланден за эти годы на всем побережье. Изучила старые бумаги в столе отца, звонила бывшей секретарше своего умершего дяди Эзры, чтобы найти хоть какие-нибудь доказательства за или против. Именно Эзра Нэш, юрист, известный своим умением обходить закон, занимался в свое время ее удочерением. Но либо он не вел архивы, либо они были давно уничтожены, либо он намеренно стремился скрыть обстоятельства ее появления в семье Нэш.
Одри ощутила безумное возбуждение, когда узнала, что может оказаться Ланден Дэнверс, пропавшей дочерью миллионера. Наконец-то она узнает что-то о своих родителях, своей семье. И хотя Одри твердила себе, что шансы на это ничтожно малы, в конце концов она все-таки направилась в своем стареньком автомобильчике в Портленд, родной город Ланден. Девушка почти убедила себя, что она пропавшая когда-то Ланден Дэнверс, поверила, что обретет потерянную семью и, когда у ее родных пройдет первое потрясение от встречи, они откроют ей свои объятия.
Одри покачала головой, и циркониевые капельки в ее сережках засверкали, как настоящие бриллианты.
«Это дешевая подделка, – подумала Одри. – Может быть, как и ты сама?»
Нет, она не собиралась верить грязным слухам о своем происхождении, которые ей всю жизнь приходилось слышать в маленьком городке, где она выросла.
Одри с ожесточением потрясла головой, чтобы отогнать воспоминание о самом мерзком эпизоде своего детства. Ей тогда было одиннадцать, а Томми Синклэйру, крупному прыщавому подростку, на два года больше. Он загнал Одри в угол на школьной площадке для игр и пытался потискать ее на глазах у своих приятелей.
Она дралась, как разъяренная дикая кошка, царапалась, лягалась и кусалась, тогда он схватил ее под мышки и, зажав ей рот, утащил с площадки за мусорные баки на пыльный берег пересохшего ручья. Там не было ни души, и почти не слышны были крики и смех играющих детей. Томми бросил девочку на землю и уселся на нее сверху.
Одри сильно ударилась головой, и у нее перед глазами поплыли круги, но она пыталась кричать.
– Заткнись, – довольно засмеялся мучитель. – Тебе это понравится, маленькая грязная шлюшка!
– Пусти сейчас же! – закричала Одри в ужасе.
– Я только посмотрю, что у тебя там в трусиках и здесь в лифчике.
Он так сильно давил ей на ребра, что Одри не могла вздохнуть, но она пыталась извиваться и царапаться.
– Держите ее за руки, – крикнул поцарапанный Томми своим дружкам, Бену Уиттэкеру и Билли Аккерману, которые стояли в кустах и зачарованно глазели на развертывающуюся перед ними сцену.
Бен сказал неуверенно:
– Но, Томми, может, все-таки не надо?..
– Я сказал, возьми ее за руки и держи!
Неохотно Бен подошел и присел на корточки рядом с головой Одри. Томми схватил девочку за руки и прижал их к земле за ее головой.
– Держи крепче, – бросил он приятелю.
Бен послушался и сел Одри на руки. Как она ни пыталась вырваться, у нее ничего не получалось: парень был слишком тяжелым.
– Не делай ей больно, Том, мы же только шутим.
– Заткнись! Это вообще была твоя идея.
– Пустите! Помогите! – закричала Одри.
Но Томми закрыл ей рот ладонью и пересел с ее ребер на колени. Теперь она не могла ни двигаться, ни кричать. Она пыталась извиваться, но ее движения, видимо, только возбуждали. Свободной рукой Томми разорвал на Одри блузку и лифчик и обнажил ее крошечные грудки с большими розовыми сосками.
– Ой, – притворно засмеялся парень, потрогав соски, – у нее и сисек-то нет.
– Давай дальше, Том, – закричал тонким голосом Билли, другой парнишка. Он покраснел, как рак, и держался за ширинку. – Посмотрим, что у нее в трусиках.
Одри было так тошно, что она хотела умереть. Стыд и ярость душили ее. По щекам текли слезы. Она снова и снова пыталась высвободить руки, сбросить с себя тяжелое тело Томми или укусить его жесткую ладонь, но все было напрасно. Наконец ей удалось ущипнуть Бена между ног.
– Да она совсем дикая, – завопил он, подпрыгнув, но не выпустил ее рук.
Том в это время гладил ее грудки и щипал соски.
– Плоская, как доска, – сказал он. Билли захихикал.
– Ну кончай, Том, – опять предложил Бен.
– Как бы не так, веселье только начинается, – хрипло ответил приятель.
Одри согнула ноги и попыталась стряхнуть с себя Томми, но он посмеялся над ней и расстегнул «молнию» на ее шортах.
– Нет! – пыталась крикнуть Одри, дергаясь изо всех сил, но борьба была слишком неравной: он был гораздо сильнее и тяжелее ее.
– Ты незаконнорожденная, Одри; знаешь это? Одна шлюха залетела и родила тебя. Она даже не знала, кто твой отец.
Его толстые пальцы полезли к ней в трусы, а на губах появилась бессмысленная ухмылка.
– Точно знаю, – продолжал он бормотать. – Твоя мать была шлюхой и давала всем подряд за пару баксов. Переспала со всеми мужиками и не по одному разу. И ты будешь делать то же самое, как только у тебя вырастут сиськи.
Рука грубо раздвинула ей ноги, пальцы Томми царапали, нажимали, ей было больно, невыносимо стыдно и страшно.
«Господи, если ты существуешь, убей его! Умоляю тебя! Я всегда буду хорошей!»
– Слушай, может, все-таки хватит, – испуганно сказал Бен.
– Еще нет. Надо рассмотреть, что у нее здесь, между длинных цыплячьих лап. Что она будет предлагать нам всем..
Одри изо всех сил сомкнула челюсти, и ей удалось прокусить его ладонь. Томми взвыл и отшатнулся от нее. Девочка воспользовалась моментом, согнула ногу и ударила его коленкой.
– Сука! – завопил он. – Шуток не понимаешь! Сейчас я сделаю это с тобой по-настоящему.
Он схватился за «молнию», и Одри, к своему ужасу, заметила, что его брюки в паху словно надуты. Она завизжала, получила сильный удар по голове и почти отключилась.
– Прекрати, Том! – закричал Бен, вскакивая на ноги и освобождая ее руки. – Оставь ее.
– Ну, нет. Она такая же шлюха, как ее мать. Ей это понравится.
– Нет! – закричала Одри, вырываясь.
– Пошли, ребята, хватит. – Голос Бена дрожал.
– Он прав, – присоединился к приятелю Билли. – Пошли. О, черт!
Одри увидела мальчика, который налетел на Томми как торпеда и ударил его ногой в зад, освобождая ее. Девочка вскочила и в ужасе смотрела, как маленький Марк Кеннеди сцепился с крупным Синклэйром. От сильного удара Марк отлетел в сторону и упал, но быстро перекатился на живот и встал между Томом и Одри.
– Оставь ее в покое, жирный придурок!
– Вали отсюда, Кеннеди! – тяжело дыша, закричал Том, размазывая рукавом кровь по лицу.
Со стороны игровой площадки послышался свисток.
– Черт! Перемена кончается. – Билли перепрыгнул через низкую ограду и побежал к школе, Бен поспешил за ним.