Джеймс Элоиза. Пленительные наслаждения

   — Вы не о том говорите, — хмуро заметила Габби. — Питер удивительно непринужден в беседе и самый уважаемый человек в свете. Мадам Карем сама так сказала. Наверняка он мог бы выбрать невесту по своему вкусу. И для этого ему не пришлось бы нарушать приличий.
   К своему облегчению, Квил услышал царапанье в дверь. Вошел Кодсуолл. Когда дворецкий осознал, что в кабинете, помимо сына хозяина, находится несколько растрепанная мисс Дженингем, у него расширились глаза. Кроме того, он ясно слышал, как после его стука в дверь в замке повернулся ключ.
   Слуга вытянул перед собой серебряный поднос с карточкой.
   — Лорд Брексби, сэр. Его светлость особо подчеркнул, что визит неотложный.
   — Хорошо, — кивнул Квил. — Проводи, пожалуйста, лорда Брексби сюда. И попроси леди Сильвию присоединиться к нам, — добавил он с некоторым опозданием, и…
   — О Боже! — Габби провела руками по голове и убедилась, что большая часть волос лежит у нее на спине. — Нет я ухожу, Квил. Развлекайте вашего гостя без меня.
   — Он пришел к вам, — остановил ее Квил.
   — Что? — Габби быстро взглянула на него через плечо забыв про свои шпильки. Она, казалось, не замечала, что наполовину собранная копна уже кренится набок.
   — Позвольте мне. — Квил подошел к ней, вытащил шпильки, и вся огромная масса упала ей на спину. Он ловко скрутил волосы в пучок и закрепил его на макушке.
   Габби очень удивилась:
   — О, спасибо! Где вы этому научились? Впрочем, не важно. — Она повернулась к нему. — Зачем лорд Брексби желает меня видеть? И кто это?
   — Лорд Брексби — статс-секретарь министерства иностранных дел. Первый раз он явился сюда сразу после вашего приезда из Индии в надежде получить информацию о местонахождении Кази-Рао.
   — Нет, — отшатнулась Габби.
   — Да, — сухо подтвердил Квил. — Может, вам следует сообщить ему, Габби? Министерство и Ост-Индская компания — не одно и то же. Мне кажется, Брексби — порядочный человек. Поэтому, если он сочтет, что Кази-Рао не годится в правители, мальчику будет обеспечена безопасность и созданы все надлежащие условия.
   Но Габби покачала головой:
   — Нет, Квил. Вряд ли Брексби можно доверять. У отца большой опыт общения с членами правительства и с чиновниками Ост-Индской компании. Он без конца твердил, что компания посягает на владения Холькара без всяких на то прав, а британский кабинет совершенно не способен контролировать их действия. События в Бхаратпуре, когда погибли сотни людей, это подтвердили. Вы сами знаете.
   После таких аргументов доводы Квила выглядели весьма хлипкими.
   — К великому сожалению, во многом вы правы, — согласился он, — хотя сам Брексби — человек неплохой и его влияние в Лондоне огромно. Поэтому, если он решит, что Кази не подходит на роль правителя — а иного мнения и быть не может, — то компании придется оставить мальчика в покое.
   — Этого никогда не будет, — горячо возразила Габби. — Я достаточно наслышана о махинациях ост-индских руководителей. Эти люди будут изворачиваться, лгать и давать взятки, чтобы обеспечить себе контроль над территориями Холькара. Я не верю в их мнимое благородство. Им нужна пешка. И такой пешкой должен стать Кази. Они только и думают, как бы побольше захапать того, что им не принадлежит.
   Исподволь наблюдая за своей невестой, Квил делал совершенно неожиданные открытия. Он не ожидал встретить такую железную логику и умение трезво мыслить. А ведь кажется такой балаболкой!
   — Вы согласны со мной, Квил? — нетерпеливо спросила Габби, слыша приближающиеся шаги в коридоре.
   — Ост-Индской компании не мешало бы ввести женщин в совет директоров. — Квил склонил голову, поздравляя себя с приятным сюрпризом.
   Дверь открылась, и вошел мистер Брексби.
   — Я статс-секретарь министерства иностранных дел, — представился он. — И счастлив видеть вас, мисс Дженингем.
   Габби села и положила сцепленные руки на колени.
   — Лорд Брексби, — заявила она, — я рада помочь английскому правительству, насколько это в моих силах.
   — Мы знаем, что в Индии, в доме вашего отца, находился некий юноша. Я говорю о сыне Холькара, Кази-Рао, с которым вы вместе росли. Директорат Ост-Индской торговой компании высказал предположение, что лорд Дженингем отправил мальчика в Англию. Его решение выглядит вполне естественным, учитывая, что у вашего отца много связей в этой стране.
   — К сожалению, я не располагаю интересующими вас сведениями, — последовал сладкозвучный ответ.
   И глазом не моргнула, восхитился Квил. Его будущая жена весьма поднаторела во вранье.
   — Некоторые представители компании полагают, что принц, видимо, находится…
   Вошедшая леди Сильвия при виде лорда Брексби издала ликующий звук наподобие вороньего карканья. Как выяснилось — к неудовольствию Габби, — Брексби и леди Сильвия были старыми друзьями. Его жена выросла в поместье, находившемся по соседству с загородным домом леди Сильвии. Брексби, обрадованный встречей с леди Сильвией, уже приготовился описать в подробностях каждую из четырнадцати спален в новом коттедже, который они с женой недавно купили в тех же местах.
   Габби начала терять терпение.
   — Дорогой сэр, — заговорила она просительным тоном, — извините меня, но может, пора вернутся к вопросу о Кази-Рао?
   Брексби добродушно улыбнулся:
   — Извинения излишни, мисс Дженингем. Я так увлекся беседой с этой очаровательной дамой, — он взглянул на леди Сильвию, — что забыл о вашем вполне понятном беспокойстве. Так на чем мы остановились? Ах да… Ост-Индская торговая компания, похоже, уверена, что наследника Холькара нужно искать в Лондоне.
   Габби покусывала нижнюю губу, но ничего не говорила.
   — Пока я не знаю, — продолжал Брексби, — откуда и каким образом они добыли эти сведения. И конечно, не осмелюсь высказываться об их надежности. Но я хотел известить вас об этом факте, мисс Дженингем. И вот почему. По-моему — но это только мое мнение! — для мистера Кази-Рао Холькара будет гораздо лучше, если о его местонахождении узнает правительство, нежели Ост-Индская компания.
   Квил ждал, что ответит Габби.
   Она посмотрела на Брексби с чуть заметной грустной улыбкой.
   — Вы, разумеется, правы, сэр. Я тоже думаю, что ради своих гнусных целей компания захочет отыскать Кази.
   — Да, это так и есть, — с готовностью подтвердил Брексби. — Эти чиновники мечтают возвести на трон слабоумного правителя. Это позволит им подчинить себе маратхов и завладеть огромным регионом.
   — А вы, в правительстве, не можете их остановить? — с мольбой в голосе произнесла Габби.
   Во взгляде Брексби мелькнула печаль — не частое проявление подобных чувств.
   — За все время моего пребывания в этой должности компания потерпела лишь одно поражение, — начал он. — В восемьдесят четвертом году мы добились принятия нашего законопроекта по Индии, но на деле обуздать территориальные притязания компании нам так и не удалось. С этой точки зрения действующий закон — наш постыдный провал.
   Габби, казалось, была довольна исходом разговора. Склонив голову набок, она проворковала:
   — Право же, я всей душой желала бы вам помочь, лорд Брексби.
   Квил наблюдал за ними с другого конца комнаты. Он не верил своим глазам, видя, как лорд Брексби тает под взглядом мисс Габриэлы Дженингем. «Ну что ж, во всяком случае, не я один», — утешил себя он, хотя ему очень хотелось надеяться, что хотя бы ему она не лгала. Но если даже так, решил он, обольщаться не стоит — это всего лишь вопрос времени.
   Лорд Брексби удалился. Дверь закрылась за ним со звонким щелчком. Леди Сильвия в ту же секунду повернулась к племяннику, наградив его холодным как сталь взглядом.
   — Я не знаю, о чем ты думаешь, Эрскин! Но я не хочу, чтобы ты сбывал своему брату порченый товар. Подобные игры недостойны джентльмена!
   Габби почувствовала, как у нее начинают гореть щеки.
   — О, леди Сильвия… я… мы с Квилом… — Он прервал ее невнятное бормотание:
   — Леди Сильвия, вы можете поздравить нас. Сегодня утром мисс Дженингем согласилась стать моей женой.
   — В таком случае я повторю еще раз: ты не должен выставлять порченый товар даже перед собственным алтарем. — Квил стойко выдержал второй уничтожающий взгляд.
   — Вам нет нужды этого бояться, леди Сильвия. И все ж я предпочел бы, чтобы вы не ставили под сомнение честь моей невесты.
   — О?! — Леди Сильвия бросила на Габби гневный взгляд. — Мисс Дженингем, я говорила вам четко и ясно, что вы не должны оставаться наедине с мужчиной. С любым мужчиной! Ваше платье смято на спине, и к тому же по всему ковру разбросаны шпильки. Вы двое катались здесь по полу. Если вы будете уверять меня, что этого не делали, тогда я — мартышкин дядя!
   Трудно представить человека, пребывающего в большей растерянности, чем Габби в данный момент. Прежде чем она смогла собраться с мыслями, чтобы защитить себя, Квил опять ее опередил. Глаза его светились ледяной яростью. — Я буду кататься с моей невестой везде, где мне понравится, черт побери! Запомните это, леди Сильвия!
   Дама резко выпрямилась.
   — Габриэла не коровница с фермы, чтобы ты вел себя таким неподобающим образом, Квил! И пока я приставлена к ней, этого не будет! Подожди, мы еще послушаем, что скажет твой отец!
   Все сразу замолчали, осознав, что виконт Дьюленд уже никогда не сможет этого сделать.
   — Да, бедняга Терлоу не сможет высказаться, — вздохнула леди Сильвия после минутного молчания. — Но ему не понравится, если ребенок появится через шесть месяцев. Мне тоже это не понравится. И я надеюсь этому воспрепятствовать.
   Габби подбежала к своей компаньонке и взяла ее за руку.
   — Леди Сильвия, — взмолилась она, — простите меня за мое поведение. Обещаю вам, я больше ни минуты не останусь с Эрскином наедине до нашего венчания. И… и еще… я — не порченый товар! — добавила она обиженно.
   — Я тоже так думаю, — нехотя согласилась дама и скупо улыбнулась. — Эрскин, может, и горячий парень, но не распутник.
   — Да, тетя, я не должен был разговаривать с вами в таком тоне, — признался Квил. — Прошу простить меня. — Леди Сильвия передернула плечами.
   — Ты не умеешь скрывать своих чувств, Эрскин. Поэтому разговор будет предельно короток. Ты, видимо, хочешь, чтобы венчание состоялось на следующей неделе или близко к этому?
   — Вовсе нет, — оскорблено возразил Квил. Он был настроен отложить процедуру на добрых три месяца — именно на тот срок, который накануне ему рекомендовал Питер. Но поскольку каждый дюйм его плоти подзуживал снова повалить Габби на ковер у камина, терпеть так долго было невмоготу. По этой причине Квил пребывал в дурном настроении. Но ему не хотелось — нисколько не меньше, чем виконту Дьюленду, — чтобы ребенок родился через пять месяцев после помолвки. Поэтому он сказал:
   — Мы с Габби дадим официальное объявление, а затем подождем какое-то время до торжественной церемонии. Вероятно, месяц, — нехотя добавил он.
   — Ты делаешь успехи, Эрскин, — засмеялась леди Сильвия. — Не подумай, что я не одобряю твоей сдержанности, но мой Лайонел прямо-таки рвался в мою постель! Он даже клялся, что закажет себе гроб, если мой отец будет настаивать, чтобы церемония состоялась лишь через шесть месяцев. В данном случае Габриэла вовремя выбрала себе нового жениха. Я как раз получила послание от Китти. Она пишет, что возвращается в Лондон, я думаю, ей хочется поскорее женить Питера. Ты, Эрскин, должен уведомить брата, что он лишился невесты.
   Леди Сильвия взяла свой ридикюль и веер.
   — Габриэла, — буркнула она, — пойдемте со мной. Нужно немедленно привести в порядок ваши волосы. А еще час или около того, я полагаю, вам потребуется, чтобы успокоиться. Теперь, когда вы представлены обществу, более того — привлекли его внимание своим первым скандалом, поток визитеров вам гарантирован.
   Габби покорно встала и, к огорчению жениха, оставила его в комнате вместе с семнадцатью жемчужными шпильками.
   На пороге своей спальни леди Сильвия неожиданно остановилась.
   — Я не такая плохая компаньонка, как вы думаете. Я, как и любой другой, сразу поняла, что вы с Эрскином больше подходите друг другу.
   Габби покраснела.
   — Я ужасно огорчена из-за сегодняшнего утра. Мне не следовало идти в кабинет Квила одной.
   — Всему, и компаньонкам в том числе, свое место и время, — назидательно изрекла леди Сильвия. — Но ни то ни другое не предполагает соучастия в легкомысленных предложениях. Внешне все выглядит так, будто инициатором был Эрскин.
   Увидев озорной взгляд немолодой дамы, Габби не удержалась от улыбки.
   — Так оно и было.
   — Эрскин — мой любимый племянник. Он славный парень. Душевный. Это ничего, что он не больно разговорчив. Он положительный человек.
   Габби кивнула.
   Леди Сильвия гордо прошествовала к себе, напоследок посоветовав Габби прилечь хотя бы минут на сорок перед натиском ожидаемых сплетников.
   — Имейте в виду, их наберется порядочно, учитывая, что прошлой ночью ваш лиф, как говорят моряки, отдал швартовы. Многие придут, чтобы вытянуть шеи — вдруг он снова упадет? Я не сомневаюсь, что история уже известна всему городу. Если б мужчины могли выбирать, которому из лифов упасть, смею заметить, что большинство из них выбрали бы ваш. Поэтому дамы будут раздражены. Обычное дело. Чисто женская зависть.
   Габби ушла в свою комнату и послушно легла на кровать, но расслабиться никак не удавалось. Тогда она села и достала миниатюрный портрет. Ласковые глаза и мягкие каштановые кудри Питера уже не казались такими привлекательными. Потребности в идеально уложенных локонах и утонченных манерах больше не существовало. У Квила был мятущийся взгляд. И волосы его никогда не были так ухожены — дай Бог, чтобы их хоть иногда касался гребень камердинера. Но Габби не хотела думать ни о ком другом и от этого чувствовала себя счастливой. Квил общался с ней глазами, которые говорили, что она красива и желанна. И умна — тоже. Да!
   Квил был большой и суровый. В нем было сильно мужское начало. Габби вздрогнула, поймав себя на мысли, что постоянно думает о своем новом женихе. Даже когда мистер Брексби сидел рядом, она с трудом заставляла себя сосредоточиться.
   Мистер Брексби! Она тут же вспомнила о Кази.
   Ее долг — защитить его. Несомненно, компания интересовалась им гораздо больше, чем полагал отец. Это означало, что его план спрятать мальчика в Лондоне в конечном счете мог провалиться. Компания не прекратит поиски пока не установит его местонахождение. А если у них ничего не получится, эти люди посадят на трон подставное лицо и будут уверять, что это и есть принц.
   Несколько месяцев назад она придумала, как им помешать. Ее отец скривил губы, отнеся этот план к одной из ее очередных абсурдных идей. Вспоминая доверчивый взгляд Кази, Габби почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы. Если его заберут от миссис Мэлбрайт и насильно посадят на трон — страшно даже подумать, к чему это может привести. Как уберечь Кази, если ищейки уже напали на его след?
   Впрочем, выход есть. Попытка не пытка, а отец сейчас слишком далеко, чтобы посвящать его в свои планы.
   Габби встала и решительно прошла к письменному столу. Вынула из ящика чистый лист бумаги, заточила перо и начала писать. Чтобы привести в действие ее план, нужно сочинить четыре письма и как можно скорее отправить их в Индию.
 
   Люсьен стоял в дверях маленького домика, чувствуя, что не может совладать с языком — вещь более чем странная для речистого француза. Все знали, какой он был мастак говорить дамам комплименты.
   — Я пришел спросить, — выговорил он наконец, — не хотите ли вы пойти со мной на мюзикл? Тот вечер, проведенный вместе, доставил мне истинное удовольствие.
   — Как и мне, — пробормотала Эмили.
   Однако Люсьен не увидел на ее лице никаких следов этого самого удовольствия. И вдруг она решительно посмотрела ему в глаза.
   — Я должна поговорить с вами, мистер Бош. Вы уделите мне минуту?
   Люсьен с упавшим сердцем последовал за ней в гостиную и сел напротив.
   — Мистер Бош, к сожалению, я не смогу видеться с вами, — заявила она. — Я безмерно благодарна вам за то приглашение на бал к леди Фестер. И хотя я получила огромное наслаждение… — она запнулась, — это не должно войти в привычку. На мне дом и хозяйство, а теперь еще и Феба, за которую я в ответе.
   Люсьен покачал головой.
   — Неужели вы не видите, что это только на пользу вашему делу? — проговорил он, надеясь, что в его тоне не слышно мольбы. — Мне показалось, что посещение бала принесло вам пользу как журналисту.
   Эмили, потупясь, теребила перчатки.
   — Разве вам не понравилось? — добавил Люсьен, зная, что сейчас в его голосе звучит отчаяние.
   — О да! — Эмили подняла глаза. — Не просто понравилось — это было замечательно. Такое и во сне не приснится! Но повторение невозможно, мистер Бош. Я не принадлежу к этому миру, я — человек труда.
   — Но разве вы не…
   — Нет, — тихо, но твердо отрезала Эмили. — И еще раз нет.
   Люсьен открыл рот, чтобы продолжить, но она подняла руку.
   — Мистер Бош, я буду с вами откровенна. Я не могу позволить себе такую роскошь, как светская жизнь. Всю прошлую неделю, каждый вечер, мы с сестрой шили допоздна, чтобы закончить то платье, что было на мне.
   — Исключительное платье, — быстро подхватил Люсьен. — Меня удостоила чести самая элегантная женщина Лондона.
   Эмили покраснела.
   — Нет, — покачала она головой, — я не могу позволить себе подобных развлечений. Я должна заботиться о Фебе, равно как и о моей сестре. Одни вечерние перчатки уже наносят урон нашему бюджету. — Она встала и направилась к двери.
   Люсьену волей-неволей пришлось сделать то же. Он шел следом за ней, подавляя яростное желание выругать ее за несговорчивость. Но что он мог ей сказать? Предложить купить бальное платье? Этим он нанес бы ей оскорбление.
   — А впредь я могу заглядывать к вам? — робко спросил Люсьен, беря ее руку.
   У Эмили были самые искренние глаза, какие он только видел.
   — Если вы придете, — тихо ответила она, освобождая руку, — меня не будет дома.
   — Я очень сожалею о вашем решении. — Люсьен поклонился, чувствуя свинцовую тяжесть в груди.
   О том, как жалела об этом Эмили, знала только ее сестра. Эмили спустилась с лестницы и застала Луизу вытирающей слезы.
   — Ты отправила его?
   Эмили кивнула, и ее подбородок задрожал самым недостойным образом. Луиза вздохнула:
   — Зачем, Эмили? Почему ты отказываешь себе в удовольствии? Всего несколько вечеров! Ты определенно их заслужила!
   — Его намерения несерьезны, а у меня нет времени для легкомысленных поступков. Я должна думать о Фебе.
   — И о себе тоже!
   — Я слишком увлечена им, — призналась Эмили грустно.
   — Так в чем проблема?
   — Я не хочу становиться его… содержанкой.
   — Ты и не станешь, — заверила ее Луиза. — Почему ты лишаешь себя простых удовольствий, если есть такая возможность? Зачем отказываться от свободы действий, если он ее предлагает?
   — Затем, что я… боюсь.
   — Боишься — чего?
   — Что мне захочется стать его любовницей, — горько прошептала Эмили.
   — Да, проблема, — протянула Луиза после короткого молчания.
   У Эмили снова задрожал подбородок, но ей удалось справиться с собой.
   — Ты считаешь, что мои опасения лишены оснований?
   Луиза крепко ее обняла.
   — Отвлекись — вот что я тебе скажу. Сделай одну вещь для своей колонки.
   Эмили остановилась на лестнице.
   — Если ты честный журналист, — продолжала Луиза, — напиши в следующем номере: «На балу леди Фестер было много прекрасных туалетов, но лучший принадлежал одной молодой даме, сопровождаемой неким джентльменом, в прошлом французским графом».
   — Люсьен — маркиз, — поправила Эмили сестру и улыбнулась.

Глава 12

   Проведя все утро в жестких тисках тревоги, Габби вконец извелась. Когда лучше сообщить Питеру? Или Квил пожелает сам объясниться с братом?
   К тому же ей не давали покоя мысли о судьбе принца. Она вдруг представила себе, как беспомощного Кази-Рао силой вырывают из рук миссис Мэлбрайт.
   Неожиданный приступ беспокойства все-таки привел к положительному результату. Укоренившееся в сознании унижение после вчерашнего конфуза отошло на второй план. Осталось лишь ощущение некоторого неудобства.
   Предсказание леди Сильвии относительно массового паломничества оправдалось полностью. В Индийской гостиной собралась толпа, хотя шел только первый час утренних визитов. Всем хотелось посмотреть на «модную леди в неприличном платье» или, если по-другому, на «неприличную леди в модном платье» — как кому больше нравилось,
   Софи, герцогиня Гизл, приехала раньше всех. При виде Габби в глазах у нее замелькали озорные искорки.
   — Я подумала, если я буду рядом с вами, мы сможем вместе принимать соболезнования. По-моему, нам следует предъявить претензии мадам Карем. Как вы считаете, Габби?
   Дамы вокруг отметили, с какой непосредственностью герцогиня обсуждает с мисс Дженингем щекотливый вопрос. Кое-кто, сверившись с собственным мнением, не преминул высказаться.
   — У этой модистки специфический вкус, — заявила какая-то тощая особа со злым лицом. — Лично я у нее ничего не шью. — Леди патетически возвела глаза к потолку. — И то, что лиф падает, безусловно, ее ошибка.
   — Да вы-то что так беспокоитесь, Амелия? — прокаркала леди Сильвия. — Вам с вашей фигурой это не грозит. Если платье даже и упадет, так не на что будет смотреть! — Леди Сильвия в очередной раз проявила себя выдающимся оппонентом, подтвердив, что способна снять голову с любого, кому достанет храбрости ханжески защищать приличия.
   Габби кивала и улыбалась, что-то вежливо бормотала и краснела, как только упоминали о лифах. И всякий раз у нее возникали спазмы в горле, когда открывалась дверь. Но Квил все не появлялся. Он вообще редко покидал свой кабинет до ужина. Может, сегодня он придет к обеду?
   — Ну что, девушка, жива? — засмеялась леди Сильвия, когда разошлись последние посетители. — Вы еще легко отделались. Скажите спасибо Софи Фоукс. Я же вам говорила, она молодец!
   Дверь снова отворилась. У Габби екнуло сердце. Из-за всех этих трудностей она чувствовала себя как в осажденной крепости, но думала только об одном — как ее ненасытно целовал Квил и как в горле у него застрял стон, когда…
   Она вдохнула поглубже — для большей смелости. Но это был не Квил, а Питер. Она с трудом представляла, как она посмотрит ему в глаза. Что он подумает о ней, когда обо всем узнает? Из-за нее он может оказаться в унизительном положении. Он представил ее обществу, своим друзьям как невесту, а она на следующий же день переметнулась к его брату!
   Габби испытывала страх. Ей хотелось умереть, но еще больше — оказаться в теплых руках Квила и спокойно подумать, как она могла совершить столь недостойный поступок. Почему она согласилась выйти замуж за брата своего жениха?
   Час от часу не легче — сначала ее будоражили воспоминания, а теперь наползала тоска.
 
   Квил вошел в столовую, когда все уже были в сборе. Из чего Габби заключила, что он еще не говорил с Питером. Однако к середине трапезы натянутые отношения между братьями стали настолько очевидны, что она переменила мнение.
   За столом зашел разговор о недавнем пожаре на Арджил-стрит, сгоревшей таверне и пострадавшей пивоварне, находившейся по соседству. Подозрения пали на одного рассерженного клиента, который требовал пирог с мясом, но не получил его.
   — В этой версии есть ряд спорных моментов, — заметила Габби. — Во-первых, маловероятно, что хозяин таверны стал бы отказывать в пироге, если тот человек махал перед ним факелом. Во-вторых, смущают мотивы. Зачем посетителю было сжигать все постройки? Что уж он вошел в такой раж из-за какого-то пирога? Проще было купить в другом месте. А хозяин мог бы не жадничать!
   Квил посмотрел на нее взглядом, более страстным и долгим, нежели предполагало простое согласие с ее логикой. Габби нахмурилась в ответ, предупреждая своего нового жениха, что нужно быть сдержаннее.
   Питер живо вступился за владельца таверны:
   — Очевидно, это был единственный оставшийся пирог, который он еще раньше пообещал сохранить для Уотча. Или, скорее, для его жены. — Он улыбнулся Габби, после чего добавил нараспев: — Мы не вправе осуждать того, кому предназначался пирог, ибо потребителем оказалась прекрасная дама.
   — Из-за прекрасной дамы сгорела Троя, — фыркнул Квил. — Тебя послушать — так целый Лондон потерять не жалко в угоду жене Уотча с ее аппетитом!
   — Хозяин таверны, видимо, ставил обещание даме выше меркантильных забот о всяких там ложках и плошках.
   Квил ответил брату такой насмешливой улыбкой, что Габби с опаской подумала, как бы дискуссия не переросла в семейную ссору. Но тут очень кстати появился Кодсуолл со следующим блюдом.
   После обеда Квил исчез так быстро, что Габби не успела его расспросить. Однако не было еще и пяти, как он заглянул в гостиную и фланирующей — да, именно такой — походкой подошел к Габби выяснить, не угодно ли ей прокатиться в Гайд-парк. Она была готова взреветь белугой и едва не выплеснула на него накопленное за день раздражение. Но вместо этого выдавила из себя «да» и пошла переодеваться.
   Квил с любопытством посмотрел ей вслед. Мисс, кажется, чем-то недовольна? Видимо, перепады настроения — ее природное свойство. То, что у привередливых особ именуется «повышенной чувствительностью».