Страница:
– А куда положили Малика?
– Он сказал, в южной комнате. – Передернув плечами, Лефонт дал понять, что не знает расположения комнат в замке.
Приказав Делмасу следовать за ней, Бринн вошла в дом, миновала главный зал, поднялась по лестнице, прошла по коридору и вошла в комнату Эдвины.
Малик лежал на широкой кровати и с тревогой покачал головой, увидев ее в приоткрывшуюся дверь.
– Со мной все в порядке, мне здесь удобно. Иди к Гейджу, пока он окончательно не разозлился. Словно не слыша его, она вошла в комнату.
– Пока удобно. Я пришла немного потеснить тебя. Подвинься на край.
– Зачем? – Он заметил Делмаса с его ношей. – А, эта женщина будет согревать меня по ночам? Как мило с твоей стороны. Я уж было начал думать, что ты окончательно забросила меня. Мне и правда легче.
– Мне просто надо положить ее в безопасное место, пока я не устрою для нее что нужно. Подвинься.
Малик покорно кивнул.
– Понимаю. У тебя новая больная.
– Это Эдвина, жена лорда Ричарда. Ты спишь на ее постели.
Малик отодвинулся на край, и Делмас положил Эдвину на кровать. Малик не отводил глаз от бледного личика молодой женщины.
– Бедняжка. Она плохо выглядит. Что с ней?
– У нее совсем не осталось сил жить. Она потеряла четверых детей за пять лет, а лорд Ричард в наказание бросил ее в крошечную грязную пристройку позади конюшни и оставил там совсем одну умирать. – Бринн поправила поудобнее подушку Эдвины и повернулась к Делмасу. – Скажи, чтобы принесли горячую воду и чистые простыни. Где Алиса?
– Она не прислуживает ей больше. У нее теперь другие обязанности, – ответил Делмас. Он повторил слова лорда Ричарда.
У Бринн совсем вылетело из головы, что Ричард спал с Алисой. Что ж, придется ему отказаться от ее услуг. Эдвине нужен более тщательный уход, чем тот, который ей могла дать Бринн. Хотя Алиса и не слишком усердствовала, но она никогда не позволяла себе небрежно ухаживать за хозяйкой.
– Сходи за ней.
Делмас упрямо покачал головой.
– Тогда я приведу ее сама.
– Бедная маленькая леди. Я позабочусь о ней, – с нежностью произнес Малик.
– Ты? – Брови Бринн поднялись домиком. – Ты о себе-то еще не в состоянии заботиться.
– Тогда мы станем помогать друг другу. – Он продолжал ласково разглядывать Эдвину. – Похоже, я нужен ей.
– Алиса прекрасно справится.
Малик упрямо стиснул зубы.
– Я нужен ей.
У Бринн не осталось ни сил, ни времени спорить с ним.
– Как хочешь. Я пойду за Алисой, и она будет ухаживать за вами обоими.
Выражение лица Малика изменилось.
– Ступай к Гейджу, Бринн. Не тяни. – Он пристально посмотрел на Делмаса. – И на твоем месте я не брал бы его с собой.
– Нет-нет, мне надо прислуживать лорду Ричарду. – Делмас облизал губы и попятился к двери. – Я уже и так задержался.
Дверь громко захлопнулась за ним.
– Трусливый таракан, – покачал головой Малик. – Гейдж сотрет его в порошок и втопчет в грязь на конном дворе.
– Нельзя убивать человека только за то, что он трус.
– Не вздумай защищать его перед Гейджем, ты только вынудишь его поскорее раздавить таракана. – Махнув рукой, Малик снова взглянул на Эдвину. – Поспеши к нему. Я присмотрю за ней до твоего возвращения.
Постояв в нерешительности, Бринн пошла к двери. Ей не хотелось сейчас сталкиваться с Гейджем, но другого выхода у нее не было. Малик, вероятно, был прав: промедление только усложнит ее положение.
Господи, как же все счастливо оборачивается в этой жизни! Сарацин Малик, замирая от восторга, славил Бога. Жил себе человек один, и вдруг, словно ангел с неба, слетает к нему в постель Эдвина, хрупкая и прекрасная, подобная хрустальному колокольчику, который Малику подарила мать, когда он уезжал из родной деревни. Каким же чудовищем надо быть, чтобы губить такую красоту!
Открыв глаз, Эдвина встретилась с ним взглядом и испуганно вздрогнула.
– Ш-ш. Не бойся, – быстро сказал он. – Бринн скоро вернется. Меня зовут Малик, и я не обижу тебя.
– Незнакомец.
– Ненадолго, – нежно улыбнулся он. – Мы с тобой созданы друг для друга. Разве ты не чувствуешь этого?
Она по-прежнему не сводила с него испуганных глаз, но напряжение постепенно покинуло ее. Эдвина вздохнула и снова прикрыла веки.
Она приняла его. Для Малика это было чудесным подарком.
– Так ты доверяешь мне?
– Нет, – прошептала она, – никогда…
– Потому что я чужестранец?
– Нет.
Малик напрягся.
– Проклятый сарацин?
– Нет.
– Тогда почему?
– Я не могу доверять тебе. – Эдвина зевнула и повернулась спиной к нему. – Ты слишком красив…
***
Бринн резким движением распахнула дверь в спальню Ричарда и вошла. Гейдж сидел в глубоком деревянном корыте в клубах густого пара. Вокруг пахло мылом и травами. Алиса, присев на корточки, терла ему спину.
Остановившись посреди комнаты, Бринн перевела взгляд на служанку. Похоже, Ричард отдал Гейджу не только свои покои, но и собственную любовницу. Представшая ее взору гармония двух тел вызвала в ее душе двойственное чувство – и злость, и острую боль.
– Не стой там, – бархатным голосом произнес Гейдж. – Подойди поближе.
Святые небеса, она и вправду сердилась! Гнев волнами накатывался на нее. Собравшись с духом, Бринн прошла вперед и остановилась перед купелью.
– Я пришла сразу, как только освободилась.
– Полагаю, тебе пришлось выполнять другие «обязанности». Ты ведь давненько не виделась с мужем.
– Верно, – как можно спокойнее ответила Бринн, не сводя глаз с рук Алисы, кругами двигавшихся по телу Гейджа, массируя его широкую грудь. Полные, с ямочками на локтях руки девушки, как и вся она, выглядели невыносимо чувственно. Отведя глаза, Бринн снова посмотрела на Гейджа. По его лицу ничего нельзя было понять. Тело его напряглось, а глаза… Она опять перевела взгляд на Алису.
– Оставь нас. Ты нужна леди Эдвине.
Руки Алисы замерли.
– Не могу.
– Можешь. Она ждет тебя. Вымой ее и уложи поудобнее. Мы перенесли ее в прежнюю комнату.
Алиса испуганно раскрыла глаза.
– Тебе не следовало этого делать. Лорд Ричард очень рассердится.
– Неважно. Ступай к ней.
В глазах Алисы засверкали слезы.
– Не могу. Думаешь, мне не хотелось помочь бедняжке? Он не потерпит такого непослушания.
– Разве он не велел тебе исполнять приказания лорда Гейджа?
Алиса согласно кивнула, и краска бросилась ей в лицо. Бринн повернулась к Гейджу.
– Прикажи ей сделать то, о чем я прошу.
– А может, она нужна мне здесь?
– Не нужна. Тебе хочется отчитать меня.
Он пристально посмотрел на нее и приказал Алисе уйти.
– Иди к этой… – Гейдж замешкался, припоминая имя, – леди Эдвине.
Алиса торопливо вскочила и, обежав вокруг корыта, поспешила к выходу. Проходя мимо Бринн, шепнула:
– Я, правда, не желала ей зла… Он не стал бы… Мне пришлось исполнять его желания.
Бринн почувствовала, что Алиса говорит правду. Страх перед Ричардом заставил ее бросить Эдвину. В любом случае не стоило ругать ее.
– Так исправься, ухаживай за ней с нежностью и заботой.
– Я все сделаю! – Алиса торопливо выбежала из комнаты.
– Итак, я остался без служанки, – мягко заметил Гейдж. – Похоже, тебе придется занять ее место.
– Ничего не имею против. – Бринн встала на место Алисы. – Тебе прекрасно известно, что таков обычай. Не заболей леди Эдвина, она сама вымыла бы тебя.
– Не припоминаю, чтобы ты называла имя леди Эдвины. Впрочем, чему тут удивляться, ты ведь даже о муже забыла мне рассказать.
– Лорд Ричард говорил тебе, что меня привезли в Редферн ухаживать за его женой.
– Но ты-то ничего о ней не рассказывала. Какая же ты скрытная, Бринн из Фалкаара. – Он придвинулся к краю корыта. – Снимай платье и залезай ко мне. От тебя дурно пахнет.
Наверное, не выветрился затхлый запах пристройки на заднем дворе конюшни.
– Я потом помоюсь.
– Нет, сейчас, – тоном, не терпящим возражения, приказал он.
Она сняла через голову платье и, бросив его на мокрый пол, разулась.
– Залезай в корыто.
– Тут нет места.
Он жестом показал на свои колени.
– Найдется.
Постояв в нерешительности, Бринн подчинилась. Ему не придется расстраиваться, а ей лучше поберечь силы для более важных сражений, маячивших на горизонте.
Она неторопливо забралась в корыто. Вода показалась ей очень теплой, почти горячей. Она устроилась на его коленях.
– Вот так. – Он вытянул ее ноги вдоль своих бедер. – Теперь тебе удобно?
– Нет. – Ей было неуютно от своей беспомощности и угрожающе бархатных ноток в его голосе.
Он обернул ее тканью и начал тереть ей спину круговыми движениями.
– Что ты делаешь? Ты велел мне помыть тебя!
– Успеешь. Ты окаменела. Что с тобой?
– Ты злишься, я это чувствую.
Гейдж прижал ее голову к себе и взял в руки тяжелые пряди ее волос.
– Какие они у тебя густые, шелковистые… и живые. Даже в кромешной тьме, только по одной пряди я угадаю тебя. – Он начал мыть ей затылок. – У тебя все мышцы напряжены. Ты боишься меня, Бринн?
– Нет. – У нее заплетался язык. Его руки обвились вокруг ее бедер.
– И напрасно. Временами мне хочется просто раздавить тебя.
– Я поняла, что мужчинам нередко нравится уничтожать женщин.
– Прежде женщина представляла интерес для меня только в определенном смысле. Взяв свое, я тут же забывал ее. Всегда находилась другая. Так было, пока я не встретил тебя. – Помолчав, Гейдж мягко спросил:
– Он взял тебя?
– Делмас?
– Кто же еще, если только у тебя не бродит еще какой-нибудь муженек в этом проклятом месте.
– Нет, конечно, нет.
– Тогда скажи, он бросил тебя на пол в конюшне и попользовался тобой?
– Нет.
Слабое напряжение передалось ей от Гейджа.
– Я не прощу, если ты лжешь мне.
– Я не лгу.
– Ты скрывала правду о нем, а это – тоже ложь. От его расспросов и упреков на нее вдруг навалилась страшная усталость.
– Я не говорила тебе о нем, потому что он ничего не значит. У меня и других забот хватало, чтобы еще забивать голову тем, что тебя не касается.
– Раз для тебя ничего не значит данный ему обет… – он помолчал, – тем лучше. Думаю, я помогу тебе избавиться от мужа, о котором ты так легко забываешь.
– Нет!
– Так, значит, тебе до него есть дело? – еле сдерживался Гейдж. – Ты дорожишь им?
– Я порой ненавижу его, а вообще он мне безразличен, но я не позволю его уничтожить. Не хочу брать на свою душу такой грех.
Гейдж наклонился и поцеловал ее в ямочку у плеча.
– У тебя красивые плечи, и с этим ничего не поделаешь. Уверяю, моей душе не станет тяжелее еще от одного греха.
– Не смей! – Бринн судорожно забилась в его объятиях. – Слышишь? Я не позволю…
– Успокойся. – Он с силой удерживал ее. – Не двигайся. Я не хочу причинить тебе боль.
Снова насилие.
– Зачем? – гневно спросила она. – Он ничем не обидел тебя.
– Неужели? – Гейдж вдруг оттолкнул ее, и его глаза яростно сверкнули. – Меня уже одно оскорбляет, что этот дурак думает, будто ты принадлежишь ему только потому, что священник прожурчал над вами несколько слов. Меня унижает, что он пользовался твоим телом наравне со мной и узнал тебя. Меня выводит из себя само его существование. – Гейдж сжал ее руки.
– И ты готов убить его только ради того, чтобы избавиться от его присутствия?
– А что тут такого? – хищно ухмыльнулся он. – Я вымету его из твоей жизни, как смываю его прикосновение с твоего тела.
Он вынес приговор.
– Большой грех, – выдохнула Бринн. – Жизнь – дар Божий, и нельзя отнимать ее. К Делмасу я равнодушна, но я не перенесу, если стану причиной его смерти. – Слезы брызнули из ее глаз. – Я лечу… Я не разрушаю. Это стало бы… Я не вынесу.
– Хватит ныть, – жестко сказал он. Она не могла остановить слезы.
– Меня оскорбляет и то, что ты скулишь по нему.
– Я не по нему плачу.
– Тогда прекрати ныть! Почему ты вечно плачешь?
– Думаешь, я не перестала бы, если бы смогла? На себя посмотри. За то время, пока я знаю тебя, я слезы лью чаще, чем за всю прошлую жизнь.
– Проклятие, – нахмурился Гейдж. – Перестань. Так и быть, я не трону мерзавца… пока. – Он взял ее голову в свои большие ладони. – Но ты перестанешь видеться с ним. Он не должен прикасаться к тебе. И вообще не упоминай его имени, иначе я распорю его снизу доверху. – Его рот накрыл ее губы, язык проскользнул внутрь. Нежно прикасаясь к небу, он волчком закружился во влажном тепле. Гейдж словно страшно проголодался и никак не мог насытиться. Он поднял голову и жестко произнес:
– Ты принадлежишь мне. И никому больше. Только мне.
Рывком он придвинулся к ней, развел ее ноги и притянул к себе.
Она вскрикнула.
– Только мне! – Обхватив ее за ягодицы, он рывком вошел в нее. Запаленно дыша, он сжимал и разжимал ее податливые и упругие половинки, словно созданные для его широких ладоней. – Я чуть не убил тебя, когда ты покорно поспешила за ним в конюшню. Я передумал обо всем, что он мог сотворить с тобой.
– Я сказала тебе… – слабо выдохнула она. Он заполонил ее горячее раскрытое лоно, теплый, твердый, упругий. Она едва говорила. – Он… ничего не сделал.
– Верю. Только поэтому он протянет подольше. – Он поднял ее, не спеша положил на себя и вытянулся. Еще, снова и снова.
Невыносимо медленно. Она судорожно двигалась, и ее руки невольно устремились к нему.
– Гейдж… Это…
– Тебе хорошо?
– Да…
Он снова, но уже медленными толчками вошел в нее, плотно прижался к ней, и она податливо приняла его, удерживая в себе.
Напрасно. Он опять поднял ее, повторяя все те же неторопливые, подводящие к вершине наслаждения движения.
– Лучше, чем твой лорд Ричард? А твой прохвост муж?
– Мне не нравится… – Бринн закусила нижнюю губу, когда от его упругих толчков, упоительно раскрывающих ее лоно, теплая волна прокатилась по ее бедрам. – Гораздо лучше. Совсем по-другому…
– Тогда забудь их! – Подавшись вперед, он взял ягодицы в ладони. – Их больше не существует для тебя.
Он двигался толчками, поднимая и опуская ее в такт своему бешеному желанию.
Теплая, ласковая вода волнами окатывала ее тело.
Твердая и обжигающая плоть Гейджа трепетала внутри и требовала выхода. Из ее груди вырывались слабые стоны. Бринн пыталась сдержать их, но сладострастие захлестывало ее.
– Вот так, – захрипел он. – Стони! Вой! Я хочу слышать тебя!
Все ее существо разрывалось изнутри, рвалось к вершине и требовало выхода.
И освобождение пришло. Экстаз наступил с такой силой, доходящей до исступления, что Бринн вцепилась в Гейджа, стараясь удержаться за него, видя только в нем спасение от судорожных конвульсий взбунтовавшегося тела.
Он продолжал в ней двигаться, шепча на ухо:
– Видишь, ты моя. Моя…
– Не твоя.
Сильная дрожь сотрясла его тело, когда он кончил, невольно до боли крепко обняв ее.
– Упрямая… – Гейдж внезапно встал и взял из корыта ее на руки.
– Что… – испуганно начала она. Он быстро зашагал к кровати.
– Я мечтаю быть с тобой где угодно, но в постели…
– Мы же совсем мокрые, – возразила она.
– Высохнем, и поверь, тебе не придется дрожать от холода.
Гейдж уложил ее на постель и накрыл своим мощным телом. Его рука скользнула между ее ног.
– Не может быть, чтобы ты так быстро захотел меня снова.
Он глубоко ввел в ее лоно два пальца.
– Хочу, чтобы желание родилось в тебе, чтобы ты наслаждалась и жаждала меня снова и снова. – Его язык ласкал ее ухо, рука медленно гладила бедра. – Еще до наступления вечера ты скажешь, что принадлежишь только мне.
– Нет… – отчаянно сопротивлялась она. Он поднял голову, и его теплый язык нежно заскользил по ее соску.
– Скажешь, Бринн, скажешь.
– Я не то имела в виду. – Не отрываясь, Бринн смотрела в окно на заходящее солнце. – Я солгала, что буду только твоей.
Гейдж накрыл ее плечи покрывалом и положил ее голову себе на грудь.
– Ты сказала правду. Так убедительно не лгут.
Краска залила ее лицо.
– Это все ты. Ты заставил меня сделать это.
– Разве тебе было плохо?
– Нет, но ты… Так нечестно!
Его рука жадно ласкала ее грудь.
– Не стану спорить.
Он считал победителем себя. В самые жгучие моменты охватившего ее безумия она чувствовала себя продолжением. Ей надо гнать от себя такие мысли. Даже теперь, когда способность здраво мыслить вернулась к ней, Бринн ощущала свою уязвимость. Опасно привязываться к Гейджу, она должна держаться от всех подальше.
– Кто такой Селбар? Ты сказала, что доверяешь только ему. Я хочу знать, кто он.
Селбар оставался частью Гвинтала, частью ее самой, куда нельзя допускать посторонних. Она ничего не скажет ему.
Не услышав ответа, Гейдж тихо выругался и спросил:
– Тебя выдал замуж за Делмаса твой отец?
Несмотря на спокойный тон вопроса, Брвин напряглась, хотя в его словах не слышалось той злости, с какой он говорил о Делмасе.
– Нет. Отец бросил нас с матерью, когда я была совсем маленькой.
– Почему?
– Моя мать занималась тем же, чем и я, и он не вынес этого.
– Чем и ты?
– Она была знахаркой.
– Представляю себе. Его жизнь превратилась в кромешный ад, если твоя мать непременно спала со всеми мужчинами, которых лечила.
– Дело не в… Все гораздо сложнее.
Гейдж не стал расспрашивать ее об отце дальше.
– Значит, тебя мать выдала за Делмаса?
– Нет.
– Кто-нибудь из родственников?
– Нет.
В его голосе послышалась скрытая угроза:
– Ты сама выбрала его?
– Меня силой выдали замуж за Делмаса.
– Кто?
Она молчала.
– Я все равно узнаю, Бринн.
Она не могла рассказать ему всей правды, но, возможно, он успокоится, если узнает хотя бы то, что можно рассказать.
– Делмас заставил меня выйти за него.
– Каким образом?
– Он был рабом лорда Келлза, и когда тот приехал в Кайт навестить своего брата, лорда Жиля, он привез Делмаса с собой. – Бринн закрыла глаза. – После того, что случилось, он нашел меня через два дня в кайтском лесу.
– После того, как что случилось?
Она должна была произнести страшные слова, но они застревали у нее в горле.
– После того, как сожгли мою мать.
– Лорд Жиль? – напрягся Гейдж.
– Нет, жители деревни. Лорд Жиль ничего не имел против моей матери. Она лечила его прислугу, а жители деревни боялись ее. Называли ведьмой и винили за любое несчастье, случавшееся в Кайте. Она не была ведьмой. Она была доброй и верующей в Бога. – Бринн судорожно сглотнула комок в горле. – Она просто хотела всем помочь и делала свое дело.
– А они сожгли ее, – сухо заметил Гейдж. – Ты видела?
– Они заставили меня смотреть и хотели сделать то же со мной на следующий день. Огонь. Стоны. Безумная агония. Она долго не могла умереть…
Начав свой горестный и страшный рассказ, Бринн уже не могла остановиться. Слова слетали с ее губ, исполненные такой горечи и страха, такой боли, что у Гейджа, который не побоялся бы и в ад сойти, захолонуло все в душе.
– …Они заперли меня в нашем доме, а сапожник Билвак остался стеречь у дверей. Ночью стражу сняли, и дверь открылась. Я убежала и два дня скрывалась в лесу. Я пыталась добраться до побережья и уплыть в Гвинтал, но Делмас схватил меня. Он слышал о кладе и хотел заполучить его для себя. Он решил, что я все должна отдать ему. – Ее руки впились в покрывало. – Он был рабом и понимал, что, только женившись на мне, сможет привязать меня к себе. Тогда у него будет много времени, чтобы выпытать у меня правду. Он заковал меня в цепи и притащил к отцу Джерому, настоятелю собора. Сказал, что, женившись на мне, он уедет в Англию, чтобы спасти от деревенских жителей. Священник знал мою мать и верил, что она не ведьма… Решив, что лучшего защитника мне не найти, – горько продолжала Бринн, – он не стал слушать мои мольбы и обвенчал нас.
– Глупец!
– Он считал, что делает доброе дело.
– Боже, храни меня от милости дураков!
Тогда Бринн тоже подумала так, но как давно это было.
– Значит, ты не рассказала ему о кладе?
– Нет. Прошло время, и он отчаялся терзать меня. Я оказалась полезной в доме лорда Келлза, и Делмас стал надеяться, что получит свободу в обмен на мое лекарское искусство.
– Он пытался узнать правду насильно? – медленно выговаривая каждое слово, спросил Гейдж. Говорил он тихо, но от его голоса сгустилось пространство.
– А как еще мужчинам добиться своего? – Почувствовав исходившую от него угрозу, Бринн быстро добавила:
– Теперь я от него не завишу, и он не сможет причинить мне зла.
Неожиданно вскочив с кровати, Гейдж большими шагами подошел к. окну. Слабый свет обрисовал его мускулистое обнаженное тело, и отблески алого зарева заплясали в его растрепанных волосах.
«Его волосы освещает пламя… Он придет».
Слова Эдвины неожиданно всплыли в ее памяти.
Но полночь еще не наступила, а Гейдж не собирался стирать Редферн с лица земли. Еще прежде она обратила внимание на слишком явные совпадения с таинственными видениями Эдвины. Они сбывались, но Гейдж, хотя и человек необузданных страстей, никогда не стал бы разорять земли просто из прихоти.
– Почему ты на меня так смотришь?
Гейдж повернулся к ней лицом.
– Ты не свободна от него. Пока не свободна.
От его зловещих слов ей стало не по себе, и она поспешила заговорить о другом:
– Леди Эдвине нужен хороший уход, хотя она и выглядит лучше, чем я ожидала. Малик, похоже, очень рад новому знакомству…
– Чем он обидел тебя?
«Гейдж никак не может прекратить расспросы», – сердито подумала Бринн. У нее и без того достаточно в жизни проблем, она устала с тревогой ожидать его реакцию на самые обычные слова.
– Хватит об этом. Все в прошлом. Какая тебе разница?
Гейдж помолчал, глядя на закат.
– Видит Бог, не знаю.
– Мне кажется, ты не похож на тех, кто находит удовольствие в страданиях других.
Он не спеша направился к кровати.
– Воин создан, чтобы разрушать.
– Но ты… Малик говорит, ты не просто воин.
– Малик всегда думает о людях лучше, чем они есть на самом деле. – Гейдж стоял спиной к свету, и Бринн не могла разглядеть выражение его лица, но голос выдавал его задумчивость. – Предупреждаю тебя, я весь в своего отца, а на свете не было более кровожадного человека, чем Хардраада.
Холодок пробежал у нее по спине.
– Тогда надо бороться с дурной наследственностью.
– Стараюсь. К жажде крови меня взывает разум, а не страсть. Я не убивал никого в порыве ярости, пока мальчишкой ходил с отцом в боевые походы. – Он вытянул руку и погладил ее волосы. – Меня тревожит, что я вспылил и хотел было перерезать твоему мужу горло. Значит, я не так хорошо умею владеть собой, как мне хотелось бы.
Бринн облизала пересохшие губы.
– Если это и правда беспокоит тебя, то ты должен понимать греховность и тяжесть такой жестокости.
– Вот и священники говорят то же. Я соглашался с ними. – Его рука скользнула к ее шее. – Я всегда думал, что иудейский царь, по преданию, человек храбрый, воинственный, разумный в речах и видный собою, совершил глупость.
– Давид?
– Ну да. Он увидел купающуюся Батшебе, жену его верного воина Урин Хеггянина, и отослал его на войну с аммонитянами заведомо на смерть, а ее взял себе.
– Ты прав. Разве можно продать душу дьяволу ради женщины?
– Тогда почему я хочу поступить так же? Да, Батшебе родила ему сына Соломона, угодного Богу.
Неприкрытая горечь, прозвучавшая в его словах, наполнила ее сердце страхом. Он, видимо, опять решил, что другого выхода у него нет.
– Ты ошибаешься. Я не Батшебе, ты не любишь меня так, как ее любил царь Давид. Ты сам сказал, что Делмас не имеет значения, значит, я по-прежнему буду с тобой, и ты станешь пользоваться моим телом.
– Я соврал. Пока он живет на этом свете, я не могу… – Не договорив, Гейдж покачал головой. – Давая не будем вспоминать его. Пускай твой муж не попадается мне на глаза, и он останется жив.
Непримиримость Гейджа напугала Бринн. Она села на постели и, сделав над собой усилие, заговорила ровным голосом:
– Я же обещала тебе не встречаться с ним, но он принадлежит лорду Ричарду. Вот и скажи ему, что не желаешь видеть Делмаса в доме. – Она с пола подняла платье и натянула его на голое тело. – Уверена, он исполнит любое твое желание.
– Куда ты? – нахмурился Гейдж.
– Проведать Эдвину и Малика, а потом подыскать себе место для ночлега.
– Ты будешь спать здесь. – Скривив губы, он показал на кровать. – Тебе не придется привыкать к постели лорда Ричарда, ты ее хорошо знаешь.
– Мне не приходилось бывать в этой комнате прежде. – Она нагнулась надеть башмаки. – Я никогда не спала с этим змеиным отродьем.
Бринн говорила, не поднимая головы, но кожей почувствовала внезапно охватившее ее беспокойство.
– Не спала? Он говорил, ты…
– Мало того, что негодяй, так еще и наглый лгун. – Она надела второй башмак. – А ты глупец, если веришь ему.
– Ты знала об этом? – разозлился он. – Знала и не разубедила меня? Почему?
Она пошла к двери.
– Мне непременно надо было попасть в Редферн, а я не была уверена, что ты поверил моему рассказу о сокровищах. Но ты воин и мог бы просто завоевать то, что тебе потребовалось.
– Он сказал, в южной комнате. – Передернув плечами, Лефонт дал понять, что не знает расположения комнат в замке.
Приказав Делмасу следовать за ней, Бринн вошла в дом, миновала главный зал, поднялась по лестнице, прошла по коридору и вошла в комнату Эдвины.
Малик лежал на широкой кровати и с тревогой покачал головой, увидев ее в приоткрывшуюся дверь.
– Со мной все в порядке, мне здесь удобно. Иди к Гейджу, пока он окончательно не разозлился. Словно не слыша его, она вошла в комнату.
– Пока удобно. Я пришла немного потеснить тебя. Подвинься на край.
– Зачем? – Он заметил Делмаса с его ношей. – А, эта женщина будет согревать меня по ночам? Как мило с твоей стороны. Я уж было начал думать, что ты окончательно забросила меня. Мне и правда легче.
– Мне просто надо положить ее в безопасное место, пока я не устрою для нее что нужно. Подвинься.
Малик покорно кивнул.
– Понимаю. У тебя новая больная.
– Это Эдвина, жена лорда Ричарда. Ты спишь на ее постели.
Малик отодвинулся на край, и Делмас положил Эдвину на кровать. Малик не отводил глаз от бледного личика молодой женщины.
– Бедняжка. Она плохо выглядит. Что с ней?
– У нее совсем не осталось сил жить. Она потеряла четверых детей за пять лет, а лорд Ричард в наказание бросил ее в крошечную грязную пристройку позади конюшни и оставил там совсем одну умирать. – Бринн поправила поудобнее подушку Эдвины и повернулась к Делмасу. – Скажи, чтобы принесли горячую воду и чистые простыни. Где Алиса?
– Она не прислуживает ей больше. У нее теперь другие обязанности, – ответил Делмас. Он повторил слова лорда Ричарда.
У Бринн совсем вылетело из головы, что Ричард спал с Алисой. Что ж, придется ему отказаться от ее услуг. Эдвине нужен более тщательный уход, чем тот, который ей могла дать Бринн. Хотя Алиса и не слишком усердствовала, но она никогда не позволяла себе небрежно ухаживать за хозяйкой.
– Сходи за ней.
Делмас упрямо покачал головой.
– Тогда я приведу ее сама.
– Бедная маленькая леди. Я позабочусь о ней, – с нежностью произнес Малик.
– Ты? – Брови Бринн поднялись домиком. – Ты о себе-то еще не в состоянии заботиться.
– Тогда мы станем помогать друг другу. – Он продолжал ласково разглядывать Эдвину. – Похоже, я нужен ей.
– Алиса прекрасно справится.
Малик упрямо стиснул зубы.
– Я нужен ей.
У Бринн не осталось ни сил, ни времени спорить с ним.
– Как хочешь. Я пойду за Алисой, и она будет ухаживать за вами обоими.
Выражение лица Малика изменилось.
– Ступай к Гейджу, Бринн. Не тяни. – Он пристально посмотрел на Делмаса. – И на твоем месте я не брал бы его с собой.
– Нет-нет, мне надо прислуживать лорду Ричарду. – Делмас облизал губы и попятился к двери. – Я уже и так задержался.
Дверь громко захлопнулась за ним.
– Трусливый таракан, – покачал головой Малик. – Гейдж сотрет его в порошок и втопчет в грязь на конном дворе.
– Нельзя убивать человека только за то, что он трус.
– Не вздумай защищать его перед Гейджем, ты только вынудишь его поскорее раздавить таракана. – Махнув рукой, Малик снова взглянул на Эдвину. – Поспеши к нему. Я присмотрю за ней до твоего возвращения.
Постояв в нерешительности, Бринн пошла к двери. Ей не хотелось сейчас сталкиваться с Гейджем, но другого выхода у нее не было. Малик, вероятно, был прав: промедление только усложнит ее положение.
Господи, как же все счастливо оборачивается в этой жизни! Сарацин Малик, замирая от восторга, славил Бога. Жил себе человек один, и вдруг, словно ангел с неба, слетает к нему в постель Эдвина, хрупкая и прекрасная, подобная хрустальному колокольчику, который Малику подарила мать, когда он уезжал из родной деревни. Каким же чудовищем надо быть, чтобы губить такую красоту!
Открыв глаз, Эдвина встретилась с ним взглядом и испуганно вздрогнула.
– Ш-ш. Не бойся, – быстро сказал он. – Бринн скоро вернется. Меня зовут Малик, и я не обижу тебя.
– Незнакомец.
– Ненадолго, – нежно улыбнулся он. – Мы с тобой созданы друг для друга. Разве ты не чувствуешь этого?
Она по-прежнему не сводила с него испуганных глаз, но напряжение постепенно покинуло ее. Эдвина вздохнула и снова прикрыла веки.
Она приняла его. Для Малика это было чудесным подарком.
– Так ты доверяешь мне?
– Нет, – прошептала она, – никогда…
– Потому что я чужестранец?
– Нет.
Малик напрягся.
– Проклятый сарацин?
– Нет.
– Тогда почему?
– Я не могу доверять тебе. – Эдвина зевнула и повернулась спиной к нему. – Ты слишком красив…
***
Бринн резким движением распахнула дверь в спальню Ричарда и вошла. Гейдж сидел в глубоком деревянном корыте в клубах густого пара. Вокруг пахло мылом и травами. Алиса, присев на корточки, терла ему спину.
Остановившись посреди комнаты, Бринн перевела взгляд на служанку. Похоже, Ричард отдал Гейджу не только свои покои, но и собственную любовницу. Представшая ее взору гармония двух тел вызвала в ее душе двойственное чувство – и злость, и острую боль.
– Не стой там, – бархатным голосом произнес Гейдж. – Подойди поближе.
Святые небеса, она и вправду сердилась! Гнев волнами накатывался на нее. Собравшись с духом, Бринн прошла вперед и остановилась перед купелью.
– Я пришла сразу, как только освободилась.
– Полагаю, тебе пришлось выполнять другие «обязанности». Ты ведь давненько не виделась с мужем.
– Верно, – как можно спокойнее ответила Бринн, не сводя глаз с рук Алисы, кругами двигавшихся по телу Гейджа, массируя его широкую грудь. Полные, с ямочками на локтях руки девушки, как и вся она, выглядели невыносимо чувственно. Отведя глаза, Бринн снова посмотрела на Гейджа. По его лицу ничего нельзя было понять. Тело его напряглось, а глаза… Она опять перевела взгляд на Алису.
– Оставь нас. Ты нужна леди Эдвине.
Руки Алисы замерли.
– Не могу.
– Можешь. Она ждет тебя. Вымой ее и уложи поудобнее. Мы перенесли ее в прежнюю комнату.
Алиса испуганно раскрыла глаза.
– Тебе не следовало этого делать. Лорд Ричард очень рассердится.
– Неважно. Ступай к ней.
В глазах Алисы засверкали слезы.
– Не могу. Думаешь, мне не хотелось помочь бедняжке? Он не потерпит такого непослушания.
– Разве он не велел тебе исполнять приказания лорда Гейджа?
Алиса согласно кивнула, и краска бросилась ей в лицо. Бринн повернулась к Гейджу.
– Прикажи ей сделать то, о чем я прошу.
– А может, она нужна мне здесь?
– Не нужна. Тебе хочется отчитать меня.
Он пристально посмотрел на нее и приказал Алисе уйти.
– Иди к этой… – Гейдж замешкался, припоминая имя, – леди Эдвине.
Алиса торопливо вскочила и, обежав вокруг корыта, поспешила к выходу. Проходя мимо Бринн, шепнула:
– Я, правда, не желала ей зла… Он не стал бы… Мне пришлось исполнять его желания.
Бринн почувствовала, что Алиса говорит правду. Страх перед Ричардом заставил ее бросить Эдвину. В любом случае не стоило ругать ее.
– Так исправься, ухаживай за ней с нежностью и заботой.
– Я все сделаю! – Алиса торопливо выбежала из комнаты.
– Итак, я остался без служанки, – мягко заметил Гейдж. – Похоже, тебе придется занять ее место.
– Ничего не имею против. – Бринн встала на место Алисы. – Тебе прекрасно известно, что таков обычай. Не заболей леди Эдвина, она сама вымыла бы тебя.
– Не припоминаю, чтобы ты называла имя леди Эдвины. Впрочем, чему тут удивляться, ты ведь даже о муже забыла мне рассказать.
– Лорд Ричард говорил тебе, что меня привезли в Редферн ухаживать за его женой.
– Но ты-то ничего о ней не рассказывала. Какая же ты скрытная, Бринн из Фалкаара. – Он придвинулся к краю корыта. – Снимай платье и залезай ко мне. От тебя дурно пахнет.
Наверное, не выветрился затхлый запах пристройки на заднем дворе конюшни.
– Я потом помоюсь.
– Нет, сейчас, – тоном, не терпящим возражения, приказал он.
Она сняла через голову платье и, бросив его на мокрый пол, разулась.
– Залезай в корыто.
– Тут нет места.
Он жестом показал на свои колени.
– Найдется.
Постояв в нерешительности, Бринн подчинилась. Ему не придется расстраиваться, а ей лучше поберечь силы для более важных сражений, маячивших на горизонте.
Она неторопливо забралась в корыто. Вода показалась ей очень теплой, почти горячей. Она устроилась на его коленях.
– Вот так. – Он вытянул ее ноги вдоль своих бедер. – Теперь тебе удобно?
– Нет. – Ей было неуютно от своей беспомощности и угрожающе бархатных ноток в его голосе.
Он обернул ее тканью и начал тереть ей спину круговыми движениями.
– Что ты делаешь? Ты велел мне помыть тебя!
– Успеешь. Ты окаменела. Что с тобой?
– Ты злишься, я это чувствую.
Гейдж прижал ее голову к себе и взял в руки тяжелые пряди ее волос.
– Какие они у тебя густые, шелковистые… и живые. Даже в кромешной тьме, только по одной пряди я угадаю тебя. – Он начал мыть ей затылок. – У тебя все мышцы напряжены. Ты боишься меня, Бринн?
– Нет. – У нее заплетался язык. Его руки обвились вокруг ее бедер.
– И напрасно. Временами мне хочется просто раздавить тебя.
– Я поняла, что мужчинам нередко нравится уничтожать женщин.
– Прежде женщина представляла интерес для меня только в определенном смысле. Взяв свое, я тут же забывал ее. Всегда находилась другая. Так было, пока я не встретил тебя. – Помолчав, Гейдж мягко спросил:
– Он взял тебя?
– Делмас?
– Кто же еще, если только у тебя не бродит еще какой-нибудь муженек в этом проклятом месте.
– Нет, конечно, нет.
– Тогда скажи, он бросил тебя на пол в конюшне и попользовался тобой?
– Нет.
Слабое напряжение передалось ей от Гейджа.
– Я не прощу, если ты лжешь мне.
– Я не лгу.
– Ты скрывала правду о нем, а это – тоже ложь. От его расспросов и упреков на нее вдруг навалилась страшная усталость.
– Я не говорила тебе о нем, потому что он ничего не значит. У меня и других забот хватало, чтобы еще забивать голову тем, что тебя не касается.
– Раз для тебя ничего не значит данный ему обет… – он помолчал, – тем лучше. Думаю, я помогу тебе избавиться от мужа, о котором ты так легко забываешь.
– Нет!
– Так, значит, тебе до него есть дело? – еле сдерживался Гейдж. – Ты дорожишь им?
– Я порой ненавижу его, а вообще он мне безразличен, но я не позволю его уничтожить. Не хочу брать на свою душу такой грех.
Гейдж наклонился и поцеловал ее в ямочку у плеча.
– У тебя красивые плечи, и с этим ничего не поделаешь. Уверяю, моей душе не станет тяжелее еще от одного греха.
– Не смей! – Бринн судорожно забилась в его объятиях. – Слышишь? Я не позволю…
– Успокойся. – Он с силой удерживал ее. – Не двигайся. Я не хочу причинить тебе боль.
Снова насилие.
– Зачем? – гневно спросила она. – Он ничем не обидел тебя.
– Неужели? – Гейдж вдруг оттолкнул ее, и его глаза яростно сверкнули. – Меня уже одно оскорбляет, что этот дурак думает, будто ты принадлежишь ему только потому, что священник прожурчал над вами несколько слов. Меня унижает, что он пользовался твоим телом наравне со мной и узнал тебя. Меня выводит из себя само его существование. – Гейдж сжал ее руки.
– И ты готов убить его только ради того, чтобы избавиться от его присутствия?
– А что тут такого? – хищно ухмыльнулся он. – Я вымету его из твоей жизни, как смываю его прикосновение с твоего тела.
Он вынес приговор.
– Большой грех, – выдохнула Бринн. – Жизнь – дар Божий, и нельзя отнимать ее. К Делмасу я равнодушна, но я не перенесу, если стану причиной его смерти. – Слезы брызнули из ее глаз. – Я лечу… Я не разрушаю. Это стало бы… Я не вынесу.
– Хватит ныть, – жестко сказал он. Она не могла остановить слезы.
– Меня оскорбляет и то, что ты скулишь по нему.
– Я не по нему плачу.
– Тогда прекрати ныть! Почему ты вечно плачешь?
– Думаешь, я не перестала бы, если бы смогла? На себя посмотри. За то время, пока я знаю тебя, я слезы лью чаще, чем за всю прошлую жизнь.
– Проклятие, – нахмурился Гейдж. – Перестань. Так и быть, я не трону мерзавца… пока. – Он взял ее голову в свои большие ладони. – Но ты перестанешь видеться с ним. Он не должен прикасаться к тебе. И вообще не упоминай его имени, иначе я распорю его снизу доверху. – Его рот накрыл ее губы, язык проскользнул внутрь. Нежно прикасаясь к небу, он волчком закружился во влажном тепле. Гейдж словно страшно проголодался и никак не мог насытиться. Он поднял голову и жестко произнес:
– Ты принадлежишь мне. И никому больше. Только мне.
Рывком он придвинулся к ней, развел ее ноги и притянул к себе.
Она вскрикнула.
– Только мне! – Обхватив ее за ягодицы, он рывком вошел в нее. Запаленно дыша, он сжимал и разжимал ее податливые и упругие половинки, словно созданные для его широких ладоней. – Я чуть не убил тебя, когда ты покорно поспешила за ним в конюшню. Я передумал обо всем, что он мог сотворить с тобой.
– Я сказала тебе… – слабо выдохнула она. Он заполонил ее горячее раскрытое лоно, теплый, твердый, упругий. Она едва говорила. – Он… ничего не сделал.
– Верю. Только поэтому он протянет подольше. – Он поднял ее, не спеша положил на себя и вытянулся. Еще, снова и снова.
Невыносимо медленно. Она судорожно двигалась, и ее руки невольно устремились к нему.
– Гейдж… Это…
– Тебе хорошо?
– Да…
Он снова, но уже медленными толчками вошел в нее, плотно прижался к ней, и она податливо приняла его, удерживая в себе.
Напрасно. Он опять поднял ее, повторяя все те же неторопливые, подводящие к вершине наслаждения движения.
– Лучше, чем твой лорд Ричард? А твой прохвост муж?
– Мне не нравится… – Бринн закусила нижнюю губу, когда от его упругих толчков, упоительно раскрывающих ее лоно, теплая волна прокатилась по ее бедрам. – Гораздо лучше. Совсем по-другому…
– Тогда забудь их! – Подавшись вперед, он взял ягодицы в ладони. – Их больше не существует для тебя.
Он двигался толчками, поднимая и опуская ее в такт своему бешеному желанию.
Теплая, ласковая вода волнами окатывала ее тело.
Твердая и обжигающая плоть Гейджа трепетала внутри и требовала выхода. Из ее груди вырывались слабые стоны. Бринн пыталась сдержать их, но сладострастие захлестывало ее.
– Вот так, – захрипел он. – Стони! Вой! Я хочу слышать тебя!
Все ее существо разрывалось изнутри, рвалось к вершине и требовало выхода.
И освобождение пришло. Экстаз наступил с такой силой, доходящей до исступления, что Бринн вцепилась в Гейджа, стараясь удержаться за него, видя только в нем спасение от судорожных конвульсий взбунтовавшегося тела.
Он продолжал в ней двигаться, шепча на ухо:
– Видишь, ты моя. Моя…
– Не твоя.
Сильная дрожь сотрясла его тело, когда он кончил, невольно до боли крепко обняв ее.
– Упрямая… – Гейдж внезапно встал и взял из корыта ее на руки.
– Что… – испуганно начала она. Он быстро зашагал к кровати.
– Я мечтаю быть с тобой где угодно, но в постели…
– Мы же совсем мокрые, – возразила она.
– Высохнем, и поверь, тебе не придется дрожать от холода.
Гейдж уложил ее на постель и накрыл своим мощным телом. Его рука скользнула между ее ног.
– Не может быть, чтобы ты так быстро захотел меня снова.
Он глубоко ввел в ее лоно два пальца.
– Хочу, чтобы желание родилось в тебе, чтобы ты наслаждалась и жаждала меня снова и снова. – Его язык ласкал ее ухо, рука медленно гладила бедра. – Еще до наступления вечера ты скажешь, что принадлежишь только мне.
– Нет… – отчаянно сопротивлялась она. Он поднял голову, и его теплый язык нежно заскользил по ее соску.
– Скажешь, Бринн, скажешь.
– Я не то имела в виду. – Не отрываясь, Бринн смотрела в окно на заходящее солнце. – Я солгала, что буду только твоей.
Гейдж накрыл ее плечи покрывалом и положил ее голову себе на грудь.
– Ты сказала правду. Так убедительно не лгут.
Краска залила ее лицо.
– Это все ты. Ты заставил меня сделать это.
– Разве тебе было плохо?
– Нет, но ты… Так нечестно!
Его рука жадно ласкала ее грудь.
– Не стану спорить.
Он считал победителем себя. В самые жгучие моменты охватившего ее безумия она чувствовала себя продолжением. Ей надо гнать от себя такие мысли. Даже теперь, когда способность здраво мыслить вернулась к ней, Бринн ощущала свою уязвимость. Опасно привязываться к Гейджу, она должна держаться от всех подальше.
– Кто такой Селбар? Ты сказала, что доверяешь только ему. Я хочу знать, кто он.
Селбар оставался частью Гвинтала, частью ее самой, куда нельзя допускать посторонних. Она ничего не скажет ему.
Не услышав ответа, Гейдж тихо выругался и спросил:
– Тебя выдал замуж за Делмаса твой отец?
Несмотря на спокойный тон вопроса, Брвин напряглась, хотя в его словах не слышалось той злости, с какой он говорил о Делмасе.
– Нет. Отец бросил нас с матерью, когда я была совсем маленькой.
– Почему?
– Моя мать занималась тем же, чем и я, и он не вынес этого.
– Чем и ты?
– Она была знахаркой.
– Представляю себе. Его жизнь превратилась в кромешный ад, если твоя мать непременно спала со всеми мужчинами, которых лечила.
– Дело не в… Все гораздо сложнее.
Гейдж не стал расспрашивать ее об отце дальше.
– Значит, тебя мать выдала за Делмаса?
– Нет.
– Кто-нибудь из родственников?
– Нет.
В его голосе послышалась скрытая угроза:
– Ты сама выбрала его?
– Меня силой выдали замуж за Делмаса.
– Кто?
Она молчала.
– Я все равно узнаю, Бринн.
Она не могла рассказать ему всей правды, но, возможно, он успокоится, если узнает хотя бы то, что можно рассказать.
– Делмас заставил меня выйти за него.
– Каким образом?
– Он был рабом лорда Келлза, и когда тот приехал в Кайт навестить своего брата, лорда Жиля, он привез Делмаса с собой. – Бринн закрыла глаза. – После того, что случилось, он нашел меня через два дня в кайтском лесу.
– После того, как что случилось?
Она должна была произнести страшные слова, но они застревали у нее в горле.
– После того, как сожгли мою мать.
– Лорд Жиль? – напрягся Гейдж.
– Нет, жители деревни. Лорд Жиль ничего не имел против моей матери. Она лечила его прислугу, а жители деревни боялись ее. Называли ведьмой и винили за любое несчастье, случавшееся в Кайте. Она не была ведьмой. Она была доброй и верующей в Бога. – Бринн судорожно сглотнула комок в горле. – Она просто хотела всем помочь и делала свое дело.
– А они сожгли ее, – сухо заметил Гейдж. – Ты видела?
– Они заставили меня смотреть и хотели сделать то же со мной на следующий день. Огонь. Стоны. Безумная агония. Она долго не могла умереть…
Начав свой горестный и страшный рассказ, Бринн уже не могла остановиться. Слова слетали с ее губ, исполненные такой горечи и страха, такой боли, что у Гейджа, который не побоялся бы и в ад сойти, захолонуло все в душе.
– …Они заперли меня в нашем доме, а сапожник Билвак остался стеречь у дверей. Ночью стражу сняли, и дверь открылась. Я убежала и два дня скрывалась в лесу. Я пыталась добраться до побережья и уплыть в Гвинтал, но Делмас схватил меня. Он слышал о кладе и хотел заполучить его для себя. Он решил, что я все должна отдать ему. – Ее руки впились в покрывало. – Он был рабом и понимал, что, только женившись на мне, сможет привязать меня к себе. Тогда у него будет много времени, чтобы выпытать у меня правду. Он заковал меня в цепи и притащил к отцу Джерому, настоятелю собора. Сказал, что, женившись на мне, он уедет в Англию, чтобы спасти от деревенских жителей. Священник знал мою мать и верил, что она не ведьма… Решив, что лучшего защитника мне не найти, – горько продолжала Бринн, – он не стал слушать мои мольбы и обвенчал нас.
– Глупец!
– Он считал, что делает доброе дело.
– Боже, храни меня от милости дураков!
Тогда Бринн тоже подумала так, но как давно это было.
– Значит, ты не рассказала ему о кладе?
– Нет. Прошло время, и он отчаялся терзать меня. Я оказалась полезной в доме лорда Келлза, и Делмас стал надеяться, что получит свободу в обмен на мое лекарское искусство.
– Он пытался узнать правду насильно? – медленно выговаривая каждое слово, спросил Гейдж. Говорил он тихо, но от его голоса сгустилось пространство.
– А как еще мужчинам добиться своего? – Почувствовав исходившую от него угрозу, Бринн быстро добавила:
– Теперь я от него не завишу, и он не сможет причинить мне зла.
Неожиданно вскочив с кровати, Гейдж большими шагами подошел к. окну. Слабый свет обрисовал его мускулистое обнаженное тело, и отблески алого зарева заплясали в его растрепанных волосах.
«Его волосы освещает пламя… Он придет».
Слова Эдвины неожиданно всплыли в ее памяти.
Но полночь еще не наступила, а Гейдж не собирался стирать Редферн с лица земли. Еще прежде она обратила внимание на слишком явные совпадения с таинственными видениями Эдвины. Они сбывались, но Гейдж, хотя и человек необузданных страстей, никогда не стал бы разорять земли просто из прихоти.
– Почему ты на меня так смотришь?
Гейдж повернулся к ней лицом.
– Ты не свободна от него. Пока не свободна.
От его зловещих слов ей стало не по себе, и она поспешила заговорить о другом:
– Леди Эдвине нужен хороший уход, хотя она и выглядит лучше, чем я ожидала. Малик, похоже, очень рад новому знакомству…
– Чем он обидел тебя?
«Гейдж никак не может прекратить расспросы», – сердито подумала Бринн. У нее и без того достаточно в жизни проблем, она устала с тревогой ожидать его реакцию на самые обычные слова.
– Хватит об этом. Все в прошлом. Какая тебе разница?
Гейдж помолчал, глядя на закат.
– Видит Бог, не знаю.
– Мне кажется, ты не похож на тех, кто находит удовольствие в страданиях других.
Он не спеша направился к кровати.
– Воин создан, чтобы разрушать.
– Но ты… Малик говорит, ты не просто воин.
– Малик всегда думает о людях лучше, чем они есть на самом деле. – Гейдж стоял спиной к свету, и Бринн не могла разглядеть выражение его лица, но голос выдавал его задумчивость. – Предупреждаю тебя, я весь в своего отца, а на свете не было более кровожадного человека, чем Хардраада.
Холодок пробежал у нее по спине.
– Тогда надо бороться с дурной наследственностью.
– Стараюсь. К жажде крови меня взывает разум, а не страсть. Я не убивал никого в порыве ярости, пока мальчишкой ходил с отцом в боевые походы. – Он вытянул руку и погладил ее волосы. – Меня тревожит, что я вспылил и хотел было перерезать твоему мужу горло. Значит, я не так хорошо умею владеть собой, как мне хотелось бы.
Бринн облизала пересохшие губы.
– Если это и правда беспокоит тебя, то ты должен понимать греховность и тяжесть такой жестокости.
– Вот и священники говорят то же. Я соглашался с ними. – Его рука скользнула к ее шее. – Я всегда думал, что иудейский царь, по преданию, человек храбрый, воинственный, разумный в речах и видный собою, совершил глупость.
– Давид?
– Ну да. Он увидел купающуюся Батшебе, жену его верного воина Урин Хеггянина, и отослал его на войну с аммонитянами заведомо на смерть, а ее взял себе.
– Ты прав. Разве можно продать душу дьяволу ради женщины?
– Тогда почему я хочу поступить так же? Да, Батшебе родила ему сына Соломона, угодного Богу.
Неприкрытая горечь, прозвучавшая в его словах, наполнила ее сердце страхом. Он, видимо, опять решил, что другого выхода у него нет.
– Ты ошибаешься. Я не Батшебе, ты не любишь меня так, как ее любил царь Давид. Ты сам сказал, что Делмас не имеет значения, значит, я по-прежнему буду с тобой, и ты станешь пользоваться моим телом.
– Я соврал. Пока он живет на этом свете, я не могу… – Не договорив, Гейдж покачал головой. – Давая не будем вспоминать его. Пускай твой муж не попадается мне на глаза, и он останется жив.
Непримиримость Гейджа напугала Бринн. Она села на постели и, сделав над собой усилие, заговорила ровным голосом:
– Я же обещала тебе не встречаться с ним, но он принадлежит лорду Ричарду. Вот и скажи ему, что не желаешь видеть Делмаса в доме. – Она с пола подняла платье и натянула его на голое тело. – Уверена, он исполнит любое твое желание.
– Куда ты? – нахмурился Гейдж.
– Проведать Эдвину и Малика, а потом подыскать себе место для ночлега.
– Ты будешь спать здесь. – Скривив губы, он показал на кровать. – Тебе не придется привыкать к постели лорда Ричарда, ты ее хорошо знаешь.
– Мне не приходилось бывать в этой комнате прежде. – Она нагнулась надеть башмаки. – Я никогда не спала с этим змеиным отродьем.
Бринн говорила, не поднимая головы, но кожей почувствовала внезапно охватившее ее беспокойство.
– Не спала? Он говорил, ты…
– Мало того, что негодяй, так еще и наглый лгун. – Она надела второй башмак. – А ты глупец, если веришь ему.
– Ты знала об этом? – разозлился он. – Знала и не разубедила меня? Почему?
Она пошла к двери.
– Мне непременно надо было попасть в Редферн, а я не была уверена, что ты поверил моему рассказу о сокровищах. Но ты воин и мог бы просто завоевать то, что тебе потребовалось.