Джоансен Айрис. Полночный воин (Хранительница сокровищ)

   – Так ты использовала меня.
   – Как и ты меня.
   – Но почему ты так отчаянно рвалась сюда?
   – Из-за Эдвины, – обернулась Бринн. – Только из-за моей леди. Я нужна ей.
   – Могла бы мне сказать, – жестко продолжал Гейдж. – Я не такой уж бесчувственный, чтобы бросить женщину умирать без всякого присмотра.
   – Я не могла упустить случай.
   Тень смущения пробежала по его лицу.
   – Я ведь грубо обошелся с тобой. Наверное, ты правильно не поверила в мою доброту.
   Ей почему-то захотелось успокоить его:
   – Ты вполне сносно обращался со мной. Некоторым мужчинам нелегко быть любезными.
   Гейдж хитро улыбнулся.
   – Особенно если приходится сражаться и внутри, и снаружи. – Помолчав, он спросил:
   – Надо понимать, клада нет?
   – Разумеется, есть. Я не лгу.
   – Ты говорила, доказательство в Редферне?
   – У Делмаса. Он отобрал его у меня в первую же ночь перед женитьбой. – Она открыла дверь. – Но если ты не желаешь видеть моего мужа, то не представляю, как ты сумеешь взять это у него.
   – Подождем, – язвительно ухмыльнулся Гейдж, – пока я остыну.
   Бринн видела наступившую в нем перемену. Его настроение явно улучшилось.
   – Зачем тебе Делмас? Если ты дашь мне свободу, я приведу тебя к сокровищам, – воспользовалась она его добрым расположением. – Но придется подождать, пока Эдвина будет в состоянии отправиться с нами в путь. Я не брошу ее здесь одну.
   – Если я вообще решусь на это путешествие, то уж позабочусь, чтобы леди Эдвина не осталась без защиты. – Его лицо омрачилось. – Проведай их, но возвращайся сюда, я хочу, чтобы сегодня вечером ты сидела рядом со мной в главном зале.
   Бринн испуганно посмотрела на него.
   – Мне не положено. Рабыня не смеет сидеть за одним столом со знатью.
   – Смеет, если ее хозяину так угодно. – Гейдж пробежал взглядом по ее фигуре. – И возьми какое-нибудь платье у леди Эдвины. Меня тошнит от твоих лохмотьев.
   – Я не могу оставить…
   – Хочешь, чтобы леди Эдвина расстраивалась, видя, как я выволакиваю тебя из ее спальни?
   – Зачем все это? – с отчаянием спросила она. – К чему?
   – С тебя довольно того, что я просто так хочу, – отвернулся он. – А я не потерплю отказа. Увидимся в главном зале.

7

   – Где Алиса? – спросила Бринн, войдя в комнату Эдвины. – Я велела ей ухаживать за вами обоими.
   – Я послал ее приготовить бульон для леди Эдвины, – ответил Малик. – Мне не хотелось, чтобы ты накормила ее одним из своих очередных супов.
   – Как она? – Бринн внимательно оглядела Эдвину. После мытья ее кожа и волосы блестели. – Она не просыпалась?
   – Два раза, – улыбнулся Малик. – В первый – после твоего ухода, во второй – когда Алиса мыла ее. – Он поморщился. – Она заставила Алису натянуть между нами занавес, чтобы я не смущал ее.
   – Но я ничего не вижу.
   Малик злорадно усмехнулся:
   – Я сорвал его, как только она снова заснула. Я не желаю, чтобы меня лишали возможности видеть такое чудо. Как ужасно все время оставаться в постели! Неужели я не заслуживаю хоть маленькой награды?
   – Если ждешь ее от Эдвины, то нет. У несчастной женщины уже почти все отняли.
   Улыбка сошла с лица Малика.
   – Бедняжка. Только в замке Редферна могут обидеть столь беззащитное существо.
   Бринн вспомнила о недавнем, на удивление, мощном всплеске воли Эдвины в жалкой пристройке к конюшне.
   – Может, она не так уж и беззащитна, как тебе кажется. – Обойдя кровать, она проверила повязку на ране Малика: ее сменили. Похоже, Алиса не покривила душой, пообещав хорошей работой заслужить прощение. – В мире редко встретишь добро, но в том, что произошло с Эдвиной, виноват ее муж.
   – Тогда этот муж должен гореть в аду, – шутливо заметил Малик. – А я помогу ему туда попасть при первой же возможности. – Он перевел взгляд на Бринн. – Если Гейдж не лишит меня такого удовольствия прежде, чем я смогу ходить. Но не исключено, что он его скорее препроводит туда, если заметит твою привязанность к Ричарду.
   – Кроме презрения и ненависти за Эдвину, у меня никаких чувств нет к этому чудовищу. – Она снова посмотрела на спящую женщину. – Разве я могла позволить себе такое?
   Малик согласно кивнул.
   – Мне это тоже казалось невероятным. Ты ведь рвалась сюда из-за Эдвины, а не из-за хозяина.
   – Я считала, что нужна ей, – подтвердила Бринн.
   – Конечно. – Малик не сомневался.
   – Может быть. – Поговорив с Эдвиной, Бринн уже не была так уверена в собственной незаменимости. Она подошла к резному дубовому сундуку, стоявшему под окном, и открыла крышку. – Сегодня мне приказано явиться к ужину в главный зал. Я вернусь, как только смогу.
   Он покачал головой:
   – Гейдж захочет видеть тебя в своей постели.
   – Придется ему поумерить свой пыл. У меня есть другие обязанности.
   Малик вздохнул:
   – Нет, Бринн. Я видел лицо Гейджа, когда ты торопливо пошла за Делмасом. Ты ходишь по лезвию ножа, если тебе дорога жизнь твоего мужа.
   Страх охватил ее.
   – Ты и вправду думаешь, что он мог бы убить человека из-за подобного пустяка?
   – Я видел его лицо, – повторил Малик.
   – Не могу понять, как мужчины могут отнять жизнь у другого и спокойно жить? Разве им не ясно, что чернота губит их души? – взволнованно говорила Бринн, роясь в сундуке в поисках платья. – Меня он пугает.
   – Думаю, сейчас он сам не вполне сознает, что с ним, – спокойно ответил Малик. – И от этого твое положение становится еще опаснее. С детства Хардраада воспитывал его на крови и насилии, учил брать все, что нравится, и сметать преграды на своем пути. Позже Гейдж приобщился к музыке, поэзии, красоте, но ему недолго вспомнить и уроки своего отца. Разбой, кровь и мрачная тень Хардраады замаячили у Гейджа на горизонте.
   – Не возвращайся к нам сегодня ночью, Бринн. Успокой его. Дай ему, что он просит, – улыбнулся Малик. – Не думаю, что тебе так уж это неприятно.
   Малик даже и представить себе не может, как Бринн сердцем прикипает к Гейджу. Незримые узы между ними становились прочнее, и даже часы разлуки – ощутимее.
   Она уже ловила себя на мысли, что тоскует по нему. Выбрав платье густого винно-красного цвета, Бринн закрыла сундук и поспешила прочь. В дверях она задержалась.
   – Пришли Алису за мной в главный зал, если Эдвине станет хуже.
   – Не волнуйся. Я присмотрю за ней.
   В его словах звучало столько нежной ласки, что она невольно внимательно взглянула на него. Малик смотрел на Эдвину с нескрываемой заботой и любовью. У Бринн сладко заныло сердце. Как хотелось бы, отбросив все заботы, укрыться под чьим-нибудь сильным крылом! Впрочем, о чем она? Она не птенчик и не допустит, чтобы кто-нибудь опекал ее.
   Может, немножко теплоты не так уж и плохо…
   – За собой смотри! – сурово сказала она Малику и закрыла дверь.
 
   ***
 
   Огонь ярко пылал в камине, где на вертеле медленно жарился дикий кабан. Неподалеку молодой музыкант наигрывал на струнном инструменте. За высоким столом слышался громкий смех.
   Бринн в нерешительности остановилась у сводчатого входа в главный зал. Что ей делать? Для нее нет места. Лорд Ричард, похоже, пригласил на праздник всех своих вассалов с их женами.
   Она узнала только немногих – Э дм он да Дэнвортского с супругой Джоан, белокурого Сирила Монтбора и его сына, Герберта Кенмала.
   – Входи. – Ричард, увидев ее, встал из-за длинного стола на помост и протянул ей руку. – Я никогда еще не видел тебя такой привлекательной. – Ослепительная улыбка озарила его лицо. – Садись рядом со мной, Бринн.
   За столом мгновенно наступила тишина. Все смотрели на нее. Мужчины с нескрываемым интересом, их спутницы – с явным презрением.
   – Она сядет со мной, – раздался голос Гейджа у нее за спиной. Взяв Бринн за локоть, он быстро повел ее по застланному тростником полу к скамье. От его нежного и мягкого прикосновения она немного успокоилась и почувствовала себя несколько увереннее.
   – Я, пожалуй, пойду, – шепнула она. – Мое место не здесь.
   – Здесь! – так же тихо, но резко ответил он. – Ты умнее любого мужчины в этом зале и уж гораздо красивее всех женщин. – Он оглядел ее. – Особенно в этом платье. Спасибо… что надела его.
   Она с недоверием посмотрела на него. Удивительно, но Бринн не могла припомнить, чтобы он прежде замечал ее одежду.
   – Плохо сидит. – Она посмотрела на обтягивавший ее лиф платья. – Эдвина меньше меня, она худенькая.
   Он пробежал глазами по ее фигуре.
   – Мне нравится, как оно сидит на тебе. Но если хочешь, я пошлю гонца на мой корабль в заливе Певенс за материей для новых твоих платьев.
   – Материей?
   – Византийский шелк, дамасское кружево. Как всякий считающий деньги купец я никогда не иду на сделку с пустыми руками, – поддразнил он ее.
   – Мне не нужны шелка. Я вполне довольна своим шерстяным платьем. Я и платье Эдвины не надела бы, не захоти ты этого.
   – Знаю. – Он помог ей взобраться по ступенькам за высокий стол. – Ты самая упрямая и настырная женщина в этой проклятой стране. Не слишком ли…
   – Я устроил пир в вашу честь. Думаю, он покажется вам лучше всего того, что вы видели в Нормандии. – Ричард широким жестом обвел стулья с высокими спинками возле себя. – Посмотрите, как искренне я стараюсь сделать вам приятное.
   Гейдж оглядел зал.
   – Вы явно решили доставить мне удовольствие. Куда вы спровадили Делмаса?
   – Неважно, – небрежно махнул рукой Ричард. – Будьте уверены, я избавлю вас от его присутствия на все время вашего пребывания у нас. Я отправил бы его еще до вашего приезда, догадайся, как чувствительны и щепетильны норманны. Боюсь, мы, саксы, гораздо черствее. Делмас всегда служил мне верой и правдой…
   – Его нет. И не будем говорить о нем. – Гейдж посадил Бринн слева от себя, а сам сел в кресло возле Ричарда. – Можете позвать его обратно через несколько дней, когда мы уедем.
   – Только несколько дней? Я надеялся, вы погостите подольше. – Ричард жестом приказал подавать яства. – Впрочем, вы наверняка измените свое решение, познакомившись ближе с поместьем. Редферн такое прекрасное место, оно так красиво. – Он наклонился, обращаясь к Бринн:
   – Ты обязательно покажи гостю наши леса и поля, он должен увидеть, какая великолепная собственность перейдет к нему.
   – У меня не будет времени. – Она посмотрела Ричарду прямо в глаза. – Эдвина неважно себя чувствует, и за ней требуется уход.
   Вкрадчиво-любезное выражение его лица не изменилось.
   – Делмас говорил мне, что по твоему распоряжению он перенес ее в ее старую спальню. Напрасно. У нее заразная болезнь. Знаешь, мне пришлось поместить ее в пристройку к конюшне, чтобы спасти всех нас.
   Не веря своим ушам, она смотрела на него во все глаза. Что он говорит? Так лгать!
   – У нее всего лишь горячка, что и прежде не раз случалась после родов.
   – Неужели? Но мы-то не знали, верно? И нам некому было сказать об этом.
   Ее рука крепко сжала бокал. Она с трудом сдержалась, чтобы не запустить им в его голову.
   Ричард повернулся к Гейджу.
   – Бринн глубоко привязана к моей несчастной жене и не может смириться, что Эдвина не создана для жизни на этой земле, – вздохнул он. – Боюсь, ангелы унесут ее скоро.
   – Нет! – Бринн глубоко вздохнула и выпалила:
   – Я знаю, Эдвина мешает вам, но она не умрет.
   – Мешает? Разве может такая красавица быть в тягость? – Он поднял свой кубок и поднес к ее бокалу. – Не стану отрицать, мне больше по душе женщины с характером. Конечно, мужчины предпочитают тех, которые сидят возле и умеют соединять их силу со своей слабостью.
   Ложь. Лорд Ричард от женщины требовал одного – подчиняться его воле. Вначале – скрытая угроза, потом – лесть. Чего он добивается?
   – Ешь! – Гейдж склонился над столом настолько, чтобы она не могла видеть Ричарда. Он оторвал маленький кусочек мяса от поданного ему блюда и протянул ей. – Лорд Ричард прав. Надо подкрепить тебе силы. – Его голос опустился до чувственного, доверительного шепота:
   – Тебе они скоро понадобятся.
   Краска бросилась ей в лицо, когда она поймала его откровенно жаждущий ее взгляд, настолько прозрачным выглядел его намек. Он заявил о своих намерениях во всеуслышание и в присутствии всех находившихся в зале. Глаза мужчин похотливо ее раздевали, представляя в постели норманна. Их сальные улыбки липли к ее телу.
   Ричард громко рассмеялся и снова поднял свой кубок.
   – Верно сказано. Как я завидую вам! – Он сделал большой глоток. – И не могу не пожалеть о том дне, когда был вынужден преподнести вам такой дар. Рабыни вроде Бринн попадаются редко.
   Рабыня. Собственность. Владения… Они все смотрели на нее, и ей внезапно стало нечем дышать.
   – Я больше не голодна! – вскочила Бринн. – Мне надо вернуться к Эдвине.
   – Бринн, – тихо, но грозно позвал Гейдж.
   Не обращая на него внимания, она выбежала из зала.
   Он догнал ее у лестницы и крепко схватил за руку.
   – Бринн!
   – Я не вернусь туда! – зло ответила она. – Ты не сможешь заставить меня. Поищи кого-нибудь другого для своих насмешек. – Она попыталась вырваться. – Но тебе не удалось осрамить меня. Это тебе и всем остальным надо стыдиться своего права угнетать других людей. Я не стану…
   – Ради Бога, замолчишь ты наконец и выслушаешь меня? – Он схватил ее за плечи и затряс. – Я совсем не собирался унизить тебя. Я никогда не хотел… Он смотрел на тебя, будто… И я разозлился… Так случилось.
   – И для тебя все встало на свои места? Разумеется, так случилось. Ты привел свою рабыню и посадил возле себя за столом, выставив на посмешище перед своими офицерами и вассалами Ричарда. Странно, что ты не заставил меня предстать нагой перед ними.
   – Я не хотел сделать тебе ничего дурного! – резко ответил он. – И ты ничего не поняла, если думаешь, что я позволил бы кому-нибудь, кроме себя, увидеть тебя обнаженной. – Он крепко обнял ее. – Я хотел оказать тебе честь, показать им, что они должны относиться к тебе с уважением, что ты больше, чем просто рабыня.
   – Но для тебя я осталась ею. И ты показал это перед всем Редферном. Рабыня и шлюха. – Она подняла на него глаза, в них стояли слезы. – И еще раз подтвердишь это, когда приведешь в свою спальню. Тут у них разыграется вожделение, и они, обливаясь потом от похоти и брызжа слюной, будут представлять все, что ты сделаешь с моим телом. Ты, как и я, отлично все понимаешь, и тебе все равно.
   Он посмотрел на нее сверху вниз.
   – Будь ты проклята! Я не идеал. Иногда я сержусь и тогда не знаю, что за чушь несу. – Он повернулся и зашагал в главный зал. – Но если бы мне было все равно, я придушил бы тебя прямо сейчас.
   – Мне подождать вас в вашей спальне, милорд? – насмешливо бросила она ему вслед.
   – Не стоит, если ты дорожишь своей жизнью. Иди к Малику и той женщине. Может, ты не станешь их жалить.
   Она смотрела ему вслед широко раскрыв глаза, пока он не скрылся в зале. Она не предполагала, что он разрешит ей вернуться к Малику и Эдвине.
   Впрочем, сегодня все его поведение казалось необычным. Он то поддавался безудержной ревности, но потом, похоже, сожалел о содеянном.
   Неужели он в самом деле попытался поднять ее в глазах других, усадив на почетное место, стараясь защитить ее от клеветы? Она почувствовала, как тает гнев при мысли о такой возможности. Он так сказал, а он не из тех, кто умеет лгать.
   Она ощутила, как ослабло ее напряжение и в душе разлилось теплое озерко надежды. Она поднималась по лестнице, и в ней пела радость, когда она вспоминала, что он пытался защитить ее. И теперь нелепым виделся ей ее гнев.
   Но ей нельзя обольщаться. В конце концов, он потерял терпение и, как знать, не сделал ли ей хуже. Его поведение не отличалось благородством Малика, предложившего свое покровительство Эдвине. Гейдж поступил грубо, жестко и некрасиво. Она должна забыть о его благих намерениях и думать только о его никчемных действиях.
   И все же он пытался защитить ее…
 
   ***
 
   Единственная свеча горела в комнате Эдвины, Алиса клубочком свернулась у трепетавшего пламени очага. Бринн приложила палец к губам, увидев, как вскочила служанка, увидев ее. Взглядом показав на спящих в кровати, Бринн шепотом спросила:
   – Все в порядке?
   – Он немного разволновался, – кивнула Алиса. – И я дала ему лекарство, ты учила меня готовить такое для леди Эдвины. Он успокоился. Оба спят с тех пор, как ты ушла.
   – Хорошо. Можешь идти отдыхать к себе. Теперь я побуду с ними.
   – Ты? Я думала… – Алиса оборвала себя.
   Алиса, как и все в Редферне, считала, что Бринн ляжет с норманном.
   – Иди к себе. Я присмотрю за ними.
   Алиса стояла в нерешительности.
   – В чем дело? – нетерпеливо спросила Бринн.
   – Можно мне остаться здесь? Я не стану мешать. Я тихонько свернусь у очага.
   – Почему бы тебе… – Бринн поняла, почему Алиса чувствовала себя здесь безопаснее. – Лорд Ричард будет недоволен, узнав, что ты помогаешь леди Эдвине.
   – Он бьет меня, если ему что-то не нравится. – Алиса вздрогнула. – Он всегда делает мне больно, но еще хуже будет, когда он разыщет меня и затащит в свою постель.
   – Если ты так ненавидишь его, то почему не убежишь отсюда?
   – Куда мне бежать? – Она закусила нижнюю губу, прежде чем решилась сказать:
   – Я беременна.
   Гнев охватил Бринн.
   – Он знает?
   – Да. Я на третьем месяце.
   – И он посмел послать тебя к лорду Гейджу, чтобы тот воспользовался тобой?
   – Срок у меня небольшой, да и лорд Ричард сказал, что я по-прежнему красивее любой женщины в Редферне. Он хотел угодить лорду Гейджу, но не был уверен, ему казалось, норманн все еще увлекается тобой.
   Бринн почувствовала отвращение.
   – Можно мне остаться? – снова спросила Алиса. Кивком Бринн указала на лежак, который попросила принести для себя, и села у дальней стены.
   – Спи там.
   – Нет, нет, я лучше лягу здесь, у огня!
   – Ложись на лежак. Я здорова, прекрасно себя чувствую и не хожу на третьем месяце. Завтра я велю принести еще один лежак. – Увидев, что Алиса все еще топчется на месте, она резко сказала:
   – Живо!
   Алиса торопливо пошла к лежаку.
   «У Эдвины просторная спальня, но скоро и в ней станет тесно», – подумала с беспокойством Бринн. Ей не следовало грубо обращаться с Алисой, но ее внезапно охватило чувство тревоги еще за одну жертву Ричарда. Она поняла, что и Алису она не может оставить с ним. Как ей освободить себя и вернуться в Гвинтал, если она чувствует себя обязанной позаботиться о безопасности несчастных женщин. Что ж, всему свое время, а сегодня ночью ей надо подумать о другом.
   Что там за шум? Впечатление, что кто-то пытается заглушить рыдания. Она быстро прошла к кровати. Малик глубоко спал, значит, шум мог исходить от Эдвины. Но она тоже лежала не двигаясь…
   Эдвина лежала с открытыми глазами, блестящими от слез.
   – Бринн…
   Господи, неужели в эту ночь придется пережить еще какие-нибудь неприятности?
   – Ты слышала? – шепотом спросила она, сев на постель и взяв в руки ладони Эдвины. – Не плачь, все будет хорошо.
   – Я так долго хотела подарить ему ребенка.
   – Я знаю. Ничего страшного.
   – Он мне тоже делал больно. Но ведь соединяться с мужчиной всегда мучительно, правда?
   Гейдж ласкал ее, входил в нее, поднимал ее.
   – Не всегда.
   Эдвина посмотрела Бринн в глаза.
   – Норманн не причинял тебе боли, когда ложился с тобой в постель?
   – Тебе известно о норманне?
   – Ричард, вернувшись из Гастингса, рассказал мне, что тебе придется заниматься не только лечением. Я молилась за тебя. – Ее руки сжались и разжались, захватив покрывало. – А потом, когда я снова заболела, я молилась за себя. Я знала, что только Бог мог спасти меня. Ричард всегда хотел, чтобы я умерла, но я не поддамся. Я не сразу поверила, что он может быть таким жестоким. Я просто старалась делать то, к чему меня призывал долг жены. Я не виновата, что у меня нет детей, что бы он ни говорил. – Она посмотрела на Алису, уснувшую на лежаке. – Бедняжка, я ей не завидую. Ребенок – это чудо, но я скорее умерла бы, чем родила сейчас ребенка от него.
   – Так нельзя говорить. Ребенок – невинное существо.
   – Знаю, но ребенок обязательно родился бы таким же красивым, как Ричард, и я постоянно помнила бы о его жестокости и своей глупости. Когда я впервые попала в Редферн, Ричард показался мне таким радостным, любезным. Он поразил меня своим великолепием.
   – Тебе было только тринадцать лет.
   – Дело не в этом. Меня всегда поражает красота, и я преклоняюсь перед ней. Даже спустя годы его привлекательность потрясала меня. Я не допускала и мысли, что Бог, сотворив такую красоту, наделил ее черным сердцем. – Она горько усмехнулась. – Помнишь, я радовалась, что мой муж не такой, как Делмас? Ты тогда, должно быть, решила, что я непробиваемая дура.
   – Я никогда так не думала, – мягко не согласилась Брини.
   – Но я научилась думать и делать выводы, я поняла, что моя воля не так уж слаба. Я твердо решила выжить, когда Ричард выкинул меня в пристройку при конюшне. Я хочу жить, Бринн, хочу выздороветь. Ты поможешь мне?
   – Поэтому-то я и вернулась, – улыбнулась Бринн. Эдвина пожала руку Бринн.
   – Я знаю, это не очень благородно с моей стороны, у тебя своих забот хватает. Что с Делмасом?
   – Лорд Ричард отправил его куда-то.
   – Почему?
   Бринн отвела взгляд.
   – Лорд Гейдж не хочет видеть его здесь.
   – Алиса сказала, что норманн возбудил в тебе любовь. Правда?
   – Нет, он просто возжелал то, что лежит у меня между ног.
   – Но ты же сказала, что он не грубо обходится с тобой.
   Мягко как ураган, нежно как обжигающее пламя. Он заполоняет ее всю. Она невольно вспомнила, как сегодня днем они занимались любовью. И в ответ сладко заныл низ живота.
   – Я не говорила, что он был кроток со мной.
   – Тебе нравится. – Эдвина в испуге зажмурилась. – Ты любишь спать с норманном. Я думала, он не оставил тебе выбора.
   – Так и было.
   – Однако же тебе хорошо с ним:
   – Ее брови озабоченно поползли вверх. – Верно? У тебя есть муж. Грех так делать.
   – А разве не грех быть с мужем, силой принуждающим тебя жениться? Я не произносила слова обета.
   – Женщине не требуется давать клятву.
   – В Гвинтале по-другому.
   – Тогда там странные законы.
   – Справедливые. – Она погладила руку Эдвины. – Не волнуйся. Я сплю с норманном, потому что должна. Скоро всему придет конец, и я уверена, что Господь Бог отпустит моему бренному телу его грехи.
   – Тебе все простится, Бринн, другого и быть не может.
   Ты не сердись на меня за расспросы. Не мне судить, что есть грех, а что нет. Все переменится, верно?
   – Успокойся. Не надо никакого прощения. Мы ведь друзья? А теперь спи.
   – Бринн… – нерешительно заговорила Эдвина. – Скажи, все эти чужаки ведут себя так же достойно?
   – Что?
   – Ну, понимаешь, норманн явно нравится тебе и…
   Эдвина нетерпеливо махнула рукой.
   – Он привлекает тебя?
   Широкие мощные плечи, голубые, как северное море, глаза. А у Гейджа они такие яркие.
   – Да. Я о нем думаю, – скорее себе ответила Бринн.
   – А этот? – Эдвина показала на спящего Малика. – Он еще красивее, чем мой муж. Ричард рассказывал мне, что норманны – грубые варвары с кривыми зубами и редко моются. Если все они столь же красивы, то немудрено, как трудно удержаться от греха.
   – Малик не норманн. Он сарацин и не дьявол-искуситель. Его сердце столь же прекрасно, как и его лицо.
   Эдвина в сомнении покачала головой.
   – Я так думала и о Ричарде. Нелегко понять, как может ничтожество скрываться под привлекательной наружностью.
   – Как тебе сказать, норманны похожи на саксов. Но они все разные: одни красивы, на других страшно смотреть. Ты права, главное, разгадать, какой человек. – Она встала и достала шерстяное одеяло из сундука для полотна и теплых вещей. – И вообще, сегодня ни о чем не надо волноваться.
   Эдвина снова посмотрела на Алису.
   – Бедняжка, – выдохнула она. – Как жестока жизнь к женщинам! Мы что-то должны делать…
 
   ***
 
   – Добрый день. – Гейдж стремительно вошел в спальню. – Как ты, Малик?
   – С каждым днем все лучше. – Он показал на Эдвину. – Познакомься, это леди Эдвина. Мой друг, Гейдж Дюмонт.
   – Лорд Гейдж, – едва слышно произнесла Эдвина. Она на мгновение остановила на нем пристальный взгляд, а потом, улыбнувшись, протянула руку. – Спасибо, что приняли приглашение в Редферн.
   Гейдж осторожно взял ее тоненькую руку и грациозно поклонился.
   – Если бы я знал, что здесь скрывается столь прекрасная дама, то убедил бы Вильгельма пойти в поход на Англию гораздо раньше.
   Бринн не могла отвести от него удивленных глаз. Его манеры отличались изысканностью, а улыбка выдавала благородство. Такого Гейджа она еще не знала. Поймав на себе внимательный взгляд Малика, она вспомнила его слова: «Он богатая натура – поэт, торговец, воин. Ты знала только воина».
   Эдвине было позволено увидеть Гейджа во всем его душевном великолепии. Бринн поймала себя на том, что злится. Ей стало стыдно. Эдвина заслуживала самого трогательного к себе отношения.
   – Как мило с вашей стороны, вы так любезны, но во мне не осталось никакой красоты. – Эдвина коснулась черных кругов под глазами. – Мне кажется, я словно потухшая свеча. – Эдвина была так трогательна своей бесхитростностью.
   – Так зажжем свечу! – улыбнулся Гейдж. – Доверьтесь Бринн. Сдается мне, она прекрасно справляется со своим делом.
   – Я искренне верю ей. – Эдвина наклонилась и взяла Бринн за руку. – Всегда. – Она посмотрела на него снизу вверх. Он показался ей великаном из сновидения. – Но иногда она делает то, что ей кажется разумным, а не то, что надо. Нехорошо, что я сплю в одной кровати с мужчиной.