Джоансен Айрис. Полночный воин (Хранительница сокровищ)

   Она испуганно взглянула на него.
   – Ты решился бы?
   Он нахмурился.
   – Конечно. Разве я не ясно выразился?
   – Нет.
   От отчаяния он тихо простонал:
   – Клянусь Господом, неужели ты ничего не понимаешь? Ведь я обращаюсь с тобой уважительно, не беспокою понапрасну и не надоедаю расспросами о твоем прошлом, не ломаю твое упрямое молчание? Разве так ведет себя с женщиной мужчина, не испытывая к ней глубокую привязанность?
   Смешанное чувство радости и печали охватило ее, когда она беспомощно посмотрела ему в глаза.
   – Не похоже.
   – Я никогда не… Я сам этого не ожидал. Я люблю тебя, Бринн из Фалкаара. В тебе я чувствую силу, живой нрав и честность. Мне не приходилось встречать раньше такой женщины. – Его голос зазвучал тише, с бархатной убедительностью:
   – И, полагаю, я тебе тоже не противен.
   Он сама буря и солнце, небо и земля. Вечно меняется, никогда не напоминает себя прежнего.
   – Нет, ты не… противен.
   – Тогда приди ко мне, будем жить вместе, и позволь мне заботиться о тебе. Обещаю жениться на тебе, как только твой негодный муж покинет этот мир. – Он заметил, как она напряглась, и усмехнулся. – Брось, я не собираюсь убивать его. Я достаточно хорошо узнал тебя, чтобы понять, что это самый быстрый способ потерять тебя навсегда. – Он замолчал, а потом добавил:
   – Впрочем, я далеко не всегда поступаю так, как думаю. И с твоей стороны было бы благоразумно принять мое предложение.
   – Не могу, – прошептала она.
   – Почему? – резко спросил он.
   Страдание исказило его лицо. Она не могла не ощутить каждой жилкой его страдания, засевшего у него глубоко внутри. Его боль мучительно отозвалась и в ней. Неужели его переживания будут так же сильно действовать на нее? Его боль, не переставая, мучила ее. Ей захотелось рвануться к нему, прижаться к его груди, облегчить его страдания, снять кривую, горькую усмешку с его губ и увидеть его улыбающимся.
   – Не надо так смотреть на меня. Поговори со мной. Скажи, почему?
   Она не должна прикасаться к нему. Она страшилась почувствовать: так ли глубока его боль, как ей видится?
   – Гвинтал. Я должна получить Гвинтал, а тебе нет там места.
   Он насмешливо улыбнулся.
   – Ты считаешь меня недостойным твоего драгоценного острова?
   Покой и буря. Вечная красота и вечное непостоянство.
   – Дело не в этом. – Она попыталась облечь свои мысли в слова. – Ты – человек другого склада. Ты не смог бы остаться в Гвинтале и не пытаться изменить его по своим меркам. А я не вынесу этого.
   Выражение его лица не изменилось.
   – Значит, сражаться придется не с мужем, а с Гвинталом. Отлично.
   – Почему ты не хочешь понять, что мы не можем быть вместе?
   – Без сомнения, все будет так, как я хочу. – Он встал и поднял ее на ноги. Схватив Бринн за кисть руки, он повел ее к лошадям. – И очень скоро. Ты говоришь, я очень нетерпеливый человек. – Он посадил ее на лошадь и поднял глаза. – Ты хочешь меня. Возьми меня. Мне не нужна рабыня. Приди ко мне по доброй воле, Бринн.
   Она покачала головой.
   Мягкое выражение слетело с его лица, и он с отчаянием усмехнулся.
   – Напрасно. Будем надеяться, что ты изменишь свое решение.
 
   ***
 
   Вечером того же дня, еще до наступления темноты, Лефонт доставил в покои Эдвины резной сундук из тикового дерева.
   Улыбнувшись Бринн, он поставил его к стене.
   – Подарок от милорда. Его только что доставили из Гастингса. Он просил передать вам, что будет рад, если платье вам подойдет. – Он поморщился. – Пришлось моим людям рыскать по всей округе в поисках портнихи. Милорд будет доволен, если вы наденете его к ужину. Он приглашает вас в большой зал сегодня вечером.
   Бринн нахмурилась. Придется ей снова терпеть насмешки за главным столом. Неужели Гейдж таким способом хотел показать ей, во что превратится ее жизнь без его защиты?
   – Милорд сказал, – продолжал Лефонт, видя ее нерешительность, – чтобы я подождал, пока вы откроете сундук. Он хочет убедиться, что оно вам понравилось.
   – Открой сундук, Бринн! – взмолилась Эдвина. – Я хочу посмотреть на подарок тебе.
   Эдвина радовалась за подругу, как ребенок. Бринн не хотелось огорчать ее. Она не спеша подняла крышку.
   Небесная вспышка блестящего лазоревого шелка озарила ее. Прохладная и мягкая ткань трепетала от дуновения воздуха, словно крылья бабочки.
   – Дай взглянуть, – попросила нетерпеливо Эдвина. Бринн достала платье и встряхнула его. Голубое сияние озарило все вокруг.
   – Какое красивое! – восторженно всплеснула руками Эдвина, широко распахнув глаза от восхищения. – Я никогда в жизни не видела ничего более прекрасного.
   – Это византийский шелк, – пояснил Малик. – Гейдж дал за него четверых скакунов.
   – Что ты там копаешься? – теребила Эдвина Бринн. – Ступай и померь его.
   Она не хотела надевать его. Это платье совсем не похоже на то, которое она взяла на вечер у Эдвины. Оно было из мира лорда Гейджа. Бринн мучила мысль, что если она наденет его, то станет частью того же самого мира.
   – Тебе оно подошло бы гораздо больше, Эдвина.
   – Лорд Гейдж хотел, чтобы вы его надели, мадемуазель. – В мягком голосе Лефонта слышались твердые нотки. – А мне приказано сопроводить вас до главного зала. – Он вежливо поклонился. – Могу я передать ему, что вы довольны его подарком?
   – Разумеется, довольна, – ответила за нее Эдвина. – Это платье и королеве не стыдно надеть.
   – Мадемуазель? – обратился к ней Лефонт. Она задумчиво пожала плечами.
   – Платье очень красивое.
   Поклонившись, Лефонт торопливо вышел.
   – Что-нибудь не так, Бринн? – нахмурилась Эдвина. – Оно тебе не нравится?
   Не стоило расстраивать Эдвину рассказами о том, что кроется за сделанным ей подарком. Она не поймет, что за ним может скрываться нечто иное, кроме самых добрых намерений щедрого сердца. Вряд ли Эдвина получила со дня свадьбы хоть что-нибудь от Ричарда.
   – Ты сама сказала, что оно скорее подходит для королевы.
   – В нем ты и будешь ею, – нежно заметил Малик.
   Бринн бросила на него быстрый взгляд. На прошлой неделе Гейдж не один час провел со своим другом. Мог ли он рассказать ему о своих намерениях относительно нее? Если нет, то она не удивилась бы, если бы Малик догадался сам.
   – Я не королева. – И она направилась переодеваться. – Я все равно останусь бурой птицей-крапивницей в павлиньих перьях.
 
   ***
 
   – Отменно, – только и сумел вымолвить Лефонт, потрясенный красотой Бринн в этом платье. Он взял ее под руку и направился с ней через слабо освещенный холл. – Милорд останется доволен.
   Она молчала, не чувствуя себя прекрасной дамой. Сжавшись от напряжения, Бринн только злилась на собственную беспомощность. Что еще задумал Гейдж? Она знала, он ждет ее в главном зале. Они все постараются скрывать свои насмешки над ней, льстя захватчику их страны, но она все равно будет чувствовать на себе их сальные взгляды. Никакими шелками и богатством не скрыть… Что это?
   Она замерла на месте, краем глаза заметив прошмыгнувшую тень.
   – Мадемуазель? – спросил Лефонт. Тень мелькнула в дальнем углу комнаты, скользнула за дверь и исчезла.
   Холодная дрожь пробежала по ее телу. Она узнала эту тень.
   – В чем дело? – Лефонт потянулся к ножнам своего меча. – Может быть, мне…
   – Нет, нет, ничего. Подождите меня здесь! – Она выскочила из комнаты.
   – Мадемуазель!
   Он бросился за ней. В открытую дверь на нее обрушился поток холодного воздуха, пронзивший ее до костей сквозь тонкий шелк платья.
   Где он?
   Дверь на конюшню оказалась открытой.
   Она пробежала по двору в денник.
   – Делмас!
   Он резко обернулся, его глаза дико блестели.
   – Что тебе надо от меня, сука?
   Торопливо оглянувшись, она поняла, что Лефонт не добежал еще до конюшенного двора.
   – Пошли! – Она громко захлопнула дверь в денник и быстро пошла мимо лошадиных стойл в темную комнату. Закрыв за собой дверь, она прижалась к ней телом. – Почему ты вернулся? Немедленно уходи отсюда!
   – Ты очень хочешь этого, правда? – зарычал он в ответ. – Ты в своем красивом платье и твой самозванец-защитничек. Вы мечтаете, чтобы я убрался восвояси, бросив все, что мне причитается за отработанные годы. Ты все хочешь отдать ему. Лорд Ричард сплавил меня в хибару на болотах, но ты напрасно думаешь, что я не следил за вами все это время. Я видел, как вы разъезжали верхом, а ты улыбалась и смеялась, слушая эту норманнскую собаку. Ну, теперь я положу этому конец. Я получу свою долю. Я пойду к норманну и расскажу ему…
   – Нет!
   – Не смей мне возражать! – Она заметила пену в углах его рта. – Вы все против меня! Даже лорд Ричард подумывает обмануть меня. Я этого не допущу. Я пойду к твоему норманнскому любовнику и потребую…
   – Делмас, одумайся. – Она положила его руки себе на грудь, чтобы унять их дрожь. – Не приближайся к норманну.
   Его рука двинула ее с размаху, и Бринн стукнулась о дверь.
   – Шлюха! – Он снова ударил ее. – Мошенница! – Его кулак до крови разбил ей губы.
   «Он сошел с ума», – пронеслось у нее в голове. Похоже, страх и злость с позапрошлого вечера переполнили все его существо безумной яростью.
   – Послушайся меня, Делмас. Не ходи к норманну. Он расправится с тобой.
   – Какая забота обо мне, скажите на милость! – Из его оскаленного в бешенстве рта вырывалось злобное рычание.
   – Я не желаю тебе смерти.
   – Врешь!
   Она не вынесла бы, став причиной смерти хоть одного живого существа. Тогда она не смогла бы смотреть Гейджу в глаза, чувствуя собственную вину.
   – Уходи. Тебе ничего не будет, если ты…
   Он ударил ее кулаком в грудь. Она упала на пол.
   Задыхаясь, она впилась руками в доски пола, пытаясь приподняться, чтобы вдохнуть воздух в легкие.
   – Во всем виновата ты одна… – Делмас схватил ее за волосы и рванул бешено вверх. – Я мог бы стать важным человеком. Ты виновата во всем, ты и твой норманн…
   Она едва удержалась, чтобы не закричать, позвав на помощь. Лефонт ищет ее где-то неподалеку и услышит. Вырвись она или приди Лефонт, Гейдж узнает…
   Вдруг она поняла – ей надо отвести гнев Делмаса от Гейджа. Жестокость всегда помогала Делмасу расслабиться. Излив свой гнев на нее, он, возможно, не станет рваться к Гейджу и, кто знает, может, даже согласиться спрятаться.
   – Никогда не видел тебя такой податливой! – рявкнул Делмас. – Однако как этот негодяй укротил тебя.
   Ей нельзя расслабляться. Надо одержать сейчас маленькую победу, чтобы не потерять все. Если Делмас пойдет к Гейджу, то тот убьет его.
   Кровь. Кровь сочилась на пол из ее разбитой губы, смутно дошло до ее сознания. Господи, ей бы самой спрятаться от Гейджа, пока не заживут эти ужасные раны. Она обхватила себя руками. Пора кончать.
   – Ты навсегда останешься рабом, и никем больше. Только раб бьет слабого, – холодно сказала она. – И ты вечно будешь болтаться под ногами более достойных мужчин.
   Пинком он двинул ее в плечо. Она закусила нижнюю губу, чтобы не завопить от дикой боли. Разозли его. Возьми на себя его гнев. Только так можно уберечь всех от немыслимой беды.
   – Побоями ты не заставишь меня замолчать. Ты никогда не получишь клад из Гвинтала. Не тебе иметь…
   – Шлюха! Дрянь! Воровка! – Каждое слово сопровождал сильный пинок. Он уже топтал ее ногами.
   Боль. Она терпела гораздо худшее в первые дни замужества.
   – Ты сам вор, ты хочешь украсть у меня клад, а еще…
   Темнота.
   Он ударил ее головой об пол, смутно поняла она, теряя сознание. Сколько еще терпеть его слепую ярость? Нельзя допустить, чтобы он убил ее… У нее крепкое тело и сильный дух.
   Она не позволит ему победить себя. Несколькими ударами не лишить ее жизни.
   – Остановитесь, месье. – Ледяной тон, каждое слово прозвучало четко и ясно. – Или я с удовольствием отрублю вам голову.
   Лефонт. Вздрогнув, она открыла глаза и увидела капитана в дверях с обнаженным мечом в руке. Его решительный вид, как и его слова, не оставлял никаких сомнений в его намерениях.
   – Она моя жена. Не твое дело! – прошипел Делмас.
   – Позволю себе не согласиться. Она принадлежит моему господину, а значит, мне есть до нее дело. – Он пошел вперед с мечом. – Отойди от нее.
   – Нет! – выдохнула она. Взглянув на Делмаса, она поняла, что напрасно принесла себя в жертву. Он испугался, но его ярость по-прежнему опасна. – Оставьте нас, капитан.
   Лефонт отрицательно покачал головой.
   – Не могу, мадемуазель. – Он взмахнул мечом, и Делмас инстинктивно отступил. – Впрочем, я позволю вашему мужу спокойно уйти, – мрачно добавил он. – Пока. Вы ранены, а мне не с руки заниматься вами обоими. Кроме того, милорд, несомненно, захочет заняться им лично.
   Лицо Делмаса перекосилось, но она не поняла от чего – ярости или страха. С трудом поднявшись и сжав зубы от боли, она пошла за Лефонтом.
   Сознание вот-вот готово было покинуть ее, и она закрыла глаза.
   – Вы пришли слишком рано, – прошептала Бринн.
   – Приди я чуть позже, тебя бы уже не было в живых, – хмуро заметил Лефонт. – Почему ты не кричала?
   – Слишком рано…
   – Милорд так не подумает. – Он поднял ее и понес прочь от конюшни. – Он приказал мне сопровождать мадемуазель до главного зала. Я недоволен, что вы заставили меня ослушаться приказа. Вам не следовало убегать.
   Холодный ночной ветер разгонял темноту.
   – Оставь меня. Куда ты меня несешь?
   – К милорду Гейджу.
   – В зал? – Дрожь охватила ее. – Я не пойду. Мне надо…
   – В комнату милорда. – Лефонт посмотрел на нее. – Боюсь, вид у вас для зала не вполне подходящий, – поморщился он. – Везде кровь. Схожу-ка я за лордом Гейджем и приведу его к вам.
   Она потрогала свой рот. Губа разбита, но где еще были открытые раны?
   – Много крови?
   – Вы похожи на Малика после того, как сакс пронзил его насквозь. – Войдя в зал, Лефонт стал подниматься по ступенькам.
   Она помнила, в какую дикую ярость пришел Гейдж, увидев раненого Малика. Что же будет, когда перед ним предстанет она? Надо найти способ избежать встречи с ним, спрятаться, пока не заживут раны.
   – Нет, он не должен видеть меня. – Ее начал бить озноб. – Положите меня, капитан, я не…
   – Что такое? – Гейдж стоял у подножия лестницы, глядя на них снизу вверх, из-за его спины выглядывал лорд Ричард. Увидев ее, Гейдж на секунду замер. – Матерь Божья! – Перепрыгивая через две ступени, он помчался вверх. – Что с ней случилось? – спросил он Лефонта.
   – Ничего, – быстро ответила она. Глупый ответ сам собой сорвался с ее губ. Неужели нельзя было придумать что-нибудь получше?
   – Сожалею, что не успел подоспеть раньше, чтобы… – Лефонт замолчал, остановленный нетерпеливым жестом Гейджа. – Это сделал муж мадемуазель, милорд.
   Гейдж напрягся.
   – Ее муж?
   Она закрыла глаза, чтобы не видеть выражения его лица.
   Гейдж продолжал говорить сдержанным тоном:
   – Я возьму ее. – Руки Гейджа подхватили ее, когда Лефонт разжал свою цепкую хватку. – Ступай принеси горячей воды и бинты. В комнате леди Эдвины возьми сумку Бринн с травами и мазями. Они ей могут понадобиться.
   – Позвольте мне помочь, – заискивающе предложил лорд Ричард. – В комнате моей жены я возьму сумку с лекарствами. Не могу выразить словами свое огорчение по поводу возвращения Делмаса. Я предупреждал его, чтобы он не смел…
   – Принеси! – повторил Гейдж.
   Открыв глаза, Бринн увидела спешившего за ними по лестнице Ричарда. «Не очень-то у него расстроенный вид», – мрачно подумала она. Он напоминал ей хитрого рыжего кота, которого только что сытно накормили.
   Гейдж поднимался с ней по лестнице.
   – Мне не нужны отвары, – прошептала Бринн. – Мне не очень сильно досталось. Просто все кажется серьезнее, чем есть на самом деле.
   – Помолчи! – процедил он сквозь зубы.
   – Что ты собираешься делать? Поколотить меня?
   – Нет. – Он посмотрел на нее, в его глазах блестели слезы. – Господи, конечно, нет!
   – Но ты так сердит на меня, что готов отругать. Делмас чувствовал то же самое. Не станешь же ты обвинять его в том, что ощущаешь сам. Это неразумно.
   – Я уже обвиняю его. – Его взгляд упал на нее. – Видит Бог, он виноват во всем. И никакие разумные доводы не заставят меня думать по-другому.
   Бесполезно спорить с ним сейчас. Она попытается поговорить об этом позже, когда пройдет первый испуг. И потом, она так устала…
 
   ***
 
   Через какое-то время, открыв глаза, Бринн смутно ощутила, что лежит раздетая под покрывалом, а вокруг витает мятный запах отвара. Гейдж сидел рядом на стуле, сцепив руки и опустив глаза в пол. Его иссиня-черные волосы отсвечивали кроваво-красным отблеском горящих свечей. Кровь…
   – Гейдж…
   Мягким быстрым движением Гейдж поднял голову.
   – Такое никогда больше не повторится, – бесстрастно произнес он. – Никто никогда не обидит тебя больше. Никто, пока я жив.
   – Мне не было больно. Ну, может, самую малость. Но было…
   – У тебя, возможно, перелом указательного пальца, на него как будто прыгнули сверху. Нижняя губа разбита. Все лицо и тело в кровавых синяках. – Он рассказывал о нанесенных ей ранах без видимого волнения. – Он бил тебя?
   Она промолчала.
   – Он бил тебя ногами, как собаку, не угодившую ему, – продолжал Гейдж. – Лефонту вначале показалось, что он убил тебя.
   – Он ошибся.
   – Еще ты будто бы сказала, что он пришел слишком рано, и просила его уйти. Почему, Бринн?
   – Я не хотела… Он был там лишним.
   – Лишним? – Он вскочил со стула, прошел в другой конец комнаты и принес красивое зеркало в изящной раме. – Лишним? – спросил он, держа его перед ней.
   Она едва взглянула на побитое, в синяках лицо.
   – Не все так страшно, как выглядит. Пройдет несколько дней, и ты даже не вспомнишь…
   – Вспомню, – леденящим душу монотонным голосом продолжал Гейдж. – Я не забуду ни один синяк, ни один нанесенный удар. Вот увидишь.
   Она облизала пересохшие губы.
   – Хватит. Ты не должен… Куда ты собрался?
   Он оглянулся на ходу.
   – А куда, тебе кажется, я иду?
   – Не смей. – Она вскочила с кровати и побежала вслед за ним. – Ты не пойдешь искать его.
   – Вернись в постель.
   Она закрыла собой дверь.
   – Я не пущу тебя! – Голос ее звенел. – Ты не лучше его. Вы все жаждете крови и мести. Неужели ты думаешь, что я не справилась бы с ним? Я сама вызвала его на то, что случилось. Я сделала это, потому что мне так надо, и не позволю тебе вмешиваться.
   – Почему тебе так надо?
   – Не время говорить об этом.
   – Почему?
   Он вцепился мертвой хваткой, и Бринн это понимала. Ей следует ответить ему, иначе он не отстанет.
   – Ему надо было излить свою ярость, иначе он натворил бы много бед.
   – И ты подставила себя ради спасения других?
   – Я не боялась его. Мне стало страшно за него. Он грозился пойти к тебе, и я не сомневалась, что ты… – Она замолчала на полуслове.
   – Убью его… Ты это хотела сказать? – Он приподнял ее и отодвинул от двери. – Как мило с его стороны дать мне такой прекрасный повод!
   – Ты не должен мстить. Синяки – ерунда. Я лечу людей, а лекарь не может стать причиной смерти. – Дрожащим голосом в полном отчаянии она взмолилась:
   – Прошу тебя, Гейдж, умоляю, не убивай его!
   Он прошел мимо нее.
   – Нет!
   Надо пробить эту толстую стену, за которой бушевала злоба. Только так можно спасти их обоих. Подняв руку, она дала ему пощечину.
   По его смуглой щеке растеклось багровое пятно.
   Тошнота подступила к горлу. Именно она действовала сейчас в порыве мести.
   Каменное выражение его лица не изменилось. Почему он не ударит ее? Она сжалась в ожидании его быстрой ответной реакции.
   Еще одна пощечина.
   Своими потемневшими от гнева ярко-голубыми глазами он посмотрел на нее сверху вниз.
   – Я не такой негодяй, как твой муж, и не вымещаю свою злость на беззащитных женщинах. – Ни один мускул не дрогнул на его лице. – Такого больше не случится.
   Дверь за ним захлопнулась.
   Ужас охватил ее при звуке ключа, поворачиваемого в дверном замке. Он запер ее и пошел искать Делмаса.
   Платье… Где ее платье?
   Ноги плохо ее держали, Бринн едва стояла. Вытащив испачканное и смятое платье, она надела его через голову.
   Башмаки… Вот они, с другой стороны кровати.
   С трудом преодолевая слабость, как во сне, она наклонилась и надела их. Скорее. Ей надо торопиться…
   Она подошла к окну и открыла ставни.
   Слишком высоко… Она не сумеет выбраться. Вот если связать вместе несколько простыней и…
   Ключ повернулся в замке!
   В дверях стоял лорд Ричард.
   – Пошли со мной, быстро!
   – Что вы здесь делаете? – тревожно спросила она.
   – Будешь спорить, – нахмурился он, – или поспешишь на выручку Делмаса от норманна? – Он посторонился. – Я видел, как он вошел за Делмасом в конюшню. У тебя мало времени.
   Дверь открыта, потом она решит, с какой стати лорд Ричард пришел за ней. Бринн быстро, как только могла, поспешила из спальни и торопливо пошла по коридору.
   Ричард догнал ее, когда она спускалась по лестнице.
   – Я предупреждал тебя, что это может случиться. Думаешь, тебе удалось укротить этого варвара? Мне говорили, он такой же, как и его отец – весь в крови.
   – Прекратите!
   Перед ее глазами стоял Гейдж с каменным и безжалостным выражением лица. Вылетев в парадную дверь – откуда только силы взялись, – она побежала по двору.
   Стон!
   Она распахнула дверь в конюшню.
   Повсюду кровь. На стенах. На соломе, на полу.
   На Гейдже.
   Он стоял с вилами в окровавленных руках. Делмас висел на другом их конце, зубья пронзили его насквозь. Увидев ее, Гейдж попытался выдернуть вилы. Делмас схватился руками за зубья, все еще торчавшие из его груди. Он злобно посмотрел на Гейджа.
   – Ты сделал это! Ты… во всем… виноват. Все вы…
   Ужасные судороги охватили его тело.
   Смерть.
   Бринн прислонилась к стене. Она задыхалась. Поздно, ничем не поможешь. Делмас мертв. Гейдж убил его. Нет, Бринн – убийца. Это ее вина.
   – Бринн! – Гейдж протянул ей руки. Кровь на его руках. Кровь на ее руках.
   – Нет! – выдохнула она, пятясь. – Нет…
   Резко повернувшись, она выбежала из конюшни. На полпути ее вывернуло наизнанку, тошнота тут же вновь подступила к горлу.
   – Бедняжка Бринн! – Рука Ричарда легла ей на плечо. – Но ведь я же предупреждал, что у тебя небольшой выбор между норманном и мной. – Он нежно поправил прядь волос у нее за ухом. – Разве что теперь ты будешь вспоминать о Гейдже Дюмонте с ужасом. Не лучше ли принять мое покровительство?
   – Убери от нее руки! – тихо произнес Гейдж у них за спиной.
   Она оглянулась. Мощный. Смертельно сильный. Дикий. Ей показалось, что Ричард стоит на волосок от смерти, как и Делмас. Еще одна смерть. Довольно, больше она не вынесет.
   Резко вывернувшись из цепких рук Ричарда, она, прыгнув через порог, бросилась бежать в замок.
   Исчезнуть. Сбежать. Она должна спрятаться и постараться вылечиться.
   Эдвина в испуге ахнула, увидев вбежавшую в комнату Бринн.
   – Боже! – всплеснула она руками, не в силах оторвать глаз от разбитого лица Бринн. – Ричард сказал, что тебе понадобились травы, но мы и предположить не могли, что Делмас… – Она гневно сжала губы. – Он сущий дьявол, Бринн. Он заслуживает наказания.
   – Сдается мне, он его получил. – Малик вгляделся в лицо Бринн. – Гейдж не потерпел бы подобного поведения. Что он сделал ему, Бринн?
   – Насмерть! – Она едва справилась с вновь подкатившей к горлу тошнотой. – Вилами.
   – Ты видела?
   – Да. – Теперь ей никогда не избавиться от этого видения. Она обречена всю жизнь созерцать Делмаса, проткнутого вилами. – Мне необходимо уйти. Не могу больше оставаться здесь… – Бринн вынула глиняный горшок из своей сумки с травами и поставила его у очага. – Тебе, Малик, я больше не нужна. Через несколько дней ты сможешь уже сидеть на коне, только первое время не увлекайся. Прошу тебя, позаботься об Эдвине. Если ее снова начнет бить лихорадка, прикажи Алисе приготовить в этом кувшине для нее отвар из порошка, хотя не думаю, что приступ повторится. Она сейчас окрепла. Такой я еще никогда ее не видела. Верю, что она…
   – Куда ты собралась? – прервала ее Эдвина. – Ты сама не здорова, тебе не надо убегать одной. Это опасно.
   – Не беспокойся! Со мной ничего не случится.
   У Бринн не осталось времени на разговоры, да и Эдвину ей не убедить. Странно, что Гейдж еще не примчался сюда. Надо незаметно проскочить через заднюю дверь, чтобы ни в коем случае не столкнуться с ним. Схватив свою сумку со снадобьями и кое-какие пожитки, она поспешила к двери.
   – Храни вас Господь!
 
   ***
 
   – А, Бринн, как я и думал, ты сбегаешь от нас после такой страшной смерти Делмаса!
   Бринн застыла в ужасе. В тени высоких ворот стоял Ричард.
   – Я ждал тебя, – выступил он вперед. – Вряд ли я смогу убедить тебя остаться?
   – Да.
   – А не позвать ли мне стражу? Норманны так стараются угодить своему господину, что не выпустят тебя, зная, как он дорожит своей рабыней.
   Она встала перед ним лицом к лицу.
   – Так чего же ты ждешь?
   – Просто хотел попугать тебя, – улыбнулся он. – Было бы неразумно выдавать тебя, возвращая норманну в постель. Напротив, моя самая заветная мечта – разлучить вас. Ты мне самому нужна.
   – Тебе нужен клад, – поправила она его.
   – Ах да, клад… Ты готова отвести меня туда, где он лежит?