– Ты права, вторжение для тебя действительно должно было быть ужасным, если… я поверю, что такое могло быть. – Он помолчал. – Докажи мне.
– Свенгард, – начала она. – Ты сказал, что…
– Не надо об этом. Расскажи мне о Делмасе и о том вечере на конюшне.
Ей следовало догадаться, что он прежде всего подумает об этом.
– Ты очень рассердился и хотел убить его. – Ее передернуло. – Ты думал об этом. Знал, что он на конюшне. Дверь оказалась приоткрытой, и, войдя внутрь, ты услышал стон. – Бринн закрыла глаза, перед ней возникла страшная картина случившегося. – Он висел, пригвожденный к стене вилами. И уже начал обмякать. Ты решил было оставить его на вилах, но знал, что он умирает. Тогда ты взялся за конец вил и выдернул их из стены…
– Но если убийца не я, то кто?
– Ты подозревал Ричарда, считая, что Делмас в ярости пришел к нему и Ричард убил его, желая использовать содеянное в своих целях.
– Господи, так ты и правда узнала!
Она открыла глаза и прошептала:
– Прости. Я не верила тебе. Больше такого не случится. Теперь я понимаю, ты никогда не лгал и не солжешь мне.
– И уж никто теперь не знает меня лучше, чем ты, и помнишь ты обо мне больше, чем я, – задумчиво сказал Гейдж, отведя от нее глаза. – Господи!
– Я предупреждала, тебе это будет не по душе. – Бринн постаралась успокоить его и как-то защитить себя. – Но это не значит, что мне неинтересны твои мысли и воспоминания. Они волнуют меня, а кое-какие из них просто смутили.
Он снова перевел на нее взгляд.
– Какие?
На ее щеках выступил густой румянец.
– Проститутка в доме в Зенваре.
– Господи!..
– Уму непостижимо, что там происходило. Я думала, то, что ты делал со мной, греховно, но то, что случилось там, – такого и быть не должно.
– Просто… по-другому. – Он вдруг громко рассмеялся. – Какая досада, что тебе пришлось узнать такое! Не могу поверить. – Он покачал головой. – Бринн, ты волшебница.
Раздражение покинуло его, с облегчением вздохнула она. Все оказалось не так уж страшно, как она думала. Она решила проверить.
– В конце концов, я узнала, что ты не виноват в смерти Делмаса, и это уже хорошо.
– Да.
– И потом, ты бы умер, не проникни я в тебя, в твою прошлую жизнь.
– Убедительно, – нахмурился он, – если не считать того, что теперь перед тобой я чувствую себя… словно голым, прозрачным. Весь на виду.
– Знаю. – Она помолчала. – Это тяжело, но тебе ничего не остается, как смириться с таким состоянием. Вспомни, не веря в твою невиновность, я приняла смерть Делмаса на себя. Для этого потребовалось время, но я так и сделала. – И мягко добавила:
– Потому что я люблю тебя всем сердцем.
Жесткие черты лица Гейджа смягчились, он нежно ей улыбнулся.
– Подойди ко мне, – мягко позвал он. – Я не могу дотянуться до тебя.
Радость охватила ее, когда она легла рядом с ним и тесно прижалась к его телу.
– Я думала, ты разозлишься.
– Так и было бы, если бы не одно обстоятельство.
– Какое?
Его губы коснулись ее щеки.
– Мне кажется, я кое-что вспомнил сам.
Она сжалась.
– Что именно?
– По сравнению со мной ты жила самой невинной жизнью, но все-таки кое-что, как мне думается, тебе не хотелось бы никому говорить.
– Что ты хочешь этим сказать? – тревожно спросила она.
– В основном о чувствах, которые тебя обуревали, когда ты пересказывала случай в Зенваре с проституткой.
Не думал я, что увиденное тобой мое прошлое вызовет у тебя такой восторг.
– Не правда, я просто… – Она замолчала, а потом задумчиво произнесла:
– Ревновала…
– Ревность – один из самых страшных смертных грехов. Когда я наберусь сил, мы это исправим.
– Какие еще воспоминания тебе кажутся неприятными?.. Нет, не буду спрашивать. Лучше об этом не говорить.
– По крайней мере, безопаснее.
– Мне очень неловко, ведь я увидела самое тайное, запретное в потемках твоей души, самое потаенное. Я чувствовала себя очень виноватой.
– Опять это проклятое чувство вины! С этим нам тоже придется бороться. Отказываюсь брать в жены верблюда.
– Они и в самом деле самые странные существа на свете! – резко заметила она. – Я взглянула на них твоими глазами и должна сказать тебе, что не собираюсь походить на этих уродливых животных.
Он застонал.
– Прости, – прижалась она теснее к нему. – Я вовсе не имела в виду… Я знаю, мы договорились не обсуждать…
– Тихо! – Он прильнул к ней. – Со мной случилось необычное. Прыжок к твоему дару.
– Так ты и правда поверил мне?
– А что я могу поделать? – хрипло сказал он. – Не могу сказать, что я верю в магию, но я верю в тебя. Ты не ведьма. – Он губами дотронулся до ее затылка. – Но если и есть волшебство в мире, так это ты, Бринн. Ты – волшебница.
Она спрятала лицо у него на груди, скрывая слезы. Она не могла говорить – ее душили счастливые рыдания. Она не одна. Она никогда больше не останется одна. Он вошел в ее круг.
10 апреля, 1067
Гвинтал
– Бринн! – нетерпеливо позвал Гейдж, входя в зал. – Где ты там, черт побери?
– Здесь! – Бринн спустилась с лестницы. – Хотя с какой стати я должна терпеть такую грубость…
Он обхватил ее за талию, приподнял и покружил вокруг себя.
– Я видел вдали Лефонта. Они всего в нескольких милях отсюда. Пошли встретим их.
Они приехали. Буря смешанных чувств захлестнула ее. Она всегда знала, что этот момент настанет, и думала, что готова к нему. А сейчас ей захотелось просто убежать и спрятаться где-нибудь. Отстранив его, она через силу улыбнулась.
– Иди. Я побегу и обрадую Эдвину и Алису. Гейдж направился к двери, но внезапно остановился и повернулся к ней.
– Что случилось?
Она должна была догадаться, что он почувствует ее состояние, несмотря на свою большую радость. Чем дольше они были вместе, тем более чутким он становился к каждому ее душевному всплеску. Как же ей объяснить ему, если она сама не разобралась еще в своих ощущениях?
– Новое… все теперь изменится.
Он изучающе смотрел ей в лицо.
– Мы уже обсуждали это. – Он бережно поднял ее и поставил на лестницу. – Говори.
– Но ты же хотел пойти и встретить…
– У меня еще есть время. – Он вновь снял ее со ступеньки, подтолкнул к залу и закрыл за собой дверь. – Ну, теперь рассказывай, что случилось.
Она задумчиво оглядела торжественный зал заседаний военных советов. Этой зимой они провели здесь так много счастливых часов. Дни тянулись медленно, перемежаясь в сладкой истоме страстными длинными ночами. Теперь все станет прошлым. Ну а на что она, собственно, надеялась? Не появись тут даже Малик и Лефонт, чудесному времени рано или поздно пришел бы конец. Гейдж выздоравливал, и с каждым днем ему становилось все скучнее и скучнее сидеть на месте. Она это видела. Он не из тех, кто любит нежиться в райском саду.
– Мне будет тоскливо без этого дома. Когда мы уедем, я буду скучать по нему.
– Я тоже, – улыбнулся он. – Впрочем, надеюсь, мы часто будем возвращаться сюда.
– Правда? – обрадовалась она.
– А чему ты так удивляешься? Глупо бросать столь прекрасный замок в запустении. Мы непременно поручим Лефонту заняться его ремонтом.
– Вряд ли его это обрадует. – Бринн обняла его и спрятала лицо у него на груди. – Я поеду с тобой, куда ты захочешь. Тебе не надо… Я хочу, чтобы ты был счастлив.
– Тогда не делай из меня мученика. Ты же прекрасно знаешь, как я буду страдать, видя, что ты изнываешь по Гвинталу. – Он взял ее лицо в свои ладони и невесело улыбнулся. – Ты убедилась, что я теперь чувствую все, что происходит в тебе, чего бы это ни касалось.
– Я не хотела становиться частью тебя. Так получилось, – в который раз принялась объяснять она ему свое вынужденное вторжение. Она вскинула подбородок. – Иначе ты умер бы. Я сделала все, чтобы вернуть тебя обратно. – Бринн посмотрела на него. – Мне от этого тоже не по себе. Отдельные годы твоего прошлого очень нелегки и для меня, но теперь они – часть меня. Если бы я порой не обуздывала себя и не заставляла думать о другом, то, наверное, не удержалась бы от ужасных поступков, какие совершал ты.
– Не могу представить себе такое. – Он провел губами по ее брови. – Но вижу, мне придется остерегаться твоего гнева.
– Очень мудрое решение. – Она едва сдерживала слезы. – Со временем ты научишься заботиться обо мне. Тебе повезло, что я полюбила тебя.
– Я не могу стать абсолютно таким, каким ты хочешь меня видеть, Бринн, – тихо сказал он. – Я не такой доблестный воин, как твой Гевальд, счастливо проживший здесь остаток своих дней. А для меня в мире всегда найдется, что посмотреть и что сделать. Ты ведь тоже не захочешь задерживаться здесь. В последнее время ты тоже заскучала. Признайся хотя бы себе.
– Я всю жизнь хотела вернуться сюда, – возразила она. – С какой стати мне отказываться от своей заветной мечты?
– Я не могу ответить за тебя. Ты сама скажешь мне. Она уже думала об этом.
– У меня есть дар, а в Гвинтале он почти не нужен. Жители деревни не болеют, а войн здесь нет.
– Верно. Не каждый день наткнешься на солдата, который настолько глуп, что позволил убийце напасть на себя в таком райском саду.
Не опровергнув замечания Гейджа о его собственной глупости, она говорила ему о своем, заветном:
– И я задумалась: почему моя мать решила покинуть остров, последовав за моим отцом? Похоже, здесь ей тоже стало не хватать простора.
– Может быть. – Он ласково погладил ее по волосам. – Хорошо, когда душа просит пространства. Нам всегда будет не хватать чего-то, что можно найти в другом месте. Мы всегда будем стремиться к новому, неизвестному, но где бы мы ни оказались, мы постараемся быть довольными своей жизнью и не очень сердиться на себя.
Хорошая участь. Великолепная доля. Бринн едва слышно рассмеялась.
– Господи, какой же ты умный и хитрый! Ты не только незаметно уговорил меня, покинуть Гвинтал, но и убедил в том, что это моя собственная идея.
Он лукаво усмехнулся.
– А почему бы нет? В хорошей сделке выигрывают обе стороны. Я не могу жениться на святой мученице. – Его лицо стало серьезным. – Я хочу сделать тебя счастливой, Бринн. Что нужно для этого от меня? Хочешь, чтобы наш первый ребенок родился здесь, в Гвинтале?
Она подняла глаза на гобелен с изображением Гевальда, жена которого так и не родила ему, и улыбнулась.
– Думается, мы все очень хотели бы этого.
***
Прошло немного времени. Гейдж, Бринн, Алиса и Эдвина вышли навстречу колонне солдат, вступившей во двор замка.
Малик вернулся! Загорелый и улыбающийся, он был так красив, что глазам становилось больно смотреть на это совершенство природы. Эдвина изо всех сил старалась не показать своей радости и нетерпения.
Поймав взгляд Гейджа, Малик широко улыбнулся.
– Отлично выглядишь, дружище! Окреп за то время, пока меня не было здесь.
– Что нового от Вильгельма?
– На Рождество его короновали на трон Англии, и с тех пор он весь в делах, раздает земли своим сторонникам. Если тебе что-то интересно знать, то я готов ответить на любые твои вопросы.
– Вряд ли. На будущей неделе я собираюсь отплыть в Англию. Так что у нас достаточно времени, чтобы приготовиться к путешествию.
Малик повернулся к Эдвине.
– А как вы, миледи? Надеюсь, в добром здравии?
– Спасибо, хорошо! – Ее голос дрожал от волнения, как ни старалась она справиться с ним. – Как вы?
– Хорошо, особенно сейчас. – На его лице появилось хитрое выражение. – Впрочем, возможно, станет еще лучше, но мы это увидим попозже.
Она не могла оторвать от него глаз.
– Ты снова отрастил бороду.
– Решил смилостивиться над теми, кто не так красив, как я.
Господи, ей так не хватало его! Другого такого нет на всем белом свете. Никто в мире не способен на такие шутки. А кто еще так обходителен и благороден? И найдется ли на всей земле такой безумец, к которому бы ей так хотелось броситься и коснуться хотя бы руки?!
– Думаю, мы все благодарны вам за вашу любезность, – перешла она снова на «вы».
– О, я не имел в виду вас! Вы столь же красивы, что и я.
Эдвина рассмеялась.
– Благодарю. Это дает мне право думать…
– Эдвина, скорее!
Эдвина обернулась на крик Бринн, спешившей через весь двор к Алисе, ее поддерживал Лефонт. Капитан был еще бледнее Алисы.
Эдвина поспешила вслед за Бринн.
– Что случилось? – спросил Малик.
– Если бы твой ум был столь же хорош, как и твое лицо, то сам понял бы, – бросила через плечо Эдвина. – Она слишком переволновалась. У нее начались потуги.
***
На следующий день у Алисы, после мучительных схваток ночью, родилась дочь. В эти тяжелые часы Эдвине не раз казалось, что Алиса умрет или потеряет ребенка. Ничего не случилось, и младенец родился здоровым, крепким, огласив громким криком свое вступление в этот мир.
– Разве она не красавица? – с нежностью спросила Бринн, глядя на девочку в руках Алисы. – Каждый раз это похоже на чудо.
– Думаю, я… люблю… ее, – неуверенно произнесла Алиса, дотронувшись до щечки младенца пальцем. – Странно, правда? Пока я носила ее, то не чувствовала к ней никакой привязанности. Мне казалось, что когда она родится, то я возненавижу ее. Я знала, что должна исполнить перед ней свой долг, но не думала… что захочу заботиться о ней.
– Она ведь часть чуда. – Бринн не отводила глаз от малышки. – Может, самая лучшая его часть.
– Правда, – согласилась Алиса и робко взглянула на Эдвину. – Скажи… ты против? Я должна дать ей имя и хотела бы назвать ее Эдвиной.
Замерев от удивления, Эдвина смотрела на нее.
– Ты хочешь назвать ее в мою честь?
– У тебя красивое имя, и ты мой друг. Так что если ты не против… – Она замолчала. – Впрочем, вряд ли ты захочешь, чтобы незаконный ребенок твоего мужа носил твое имя.
– Не будь смешной. – В глазах Эдвины засверкали слезы. – Просто я не ожидала, но я буду гордиться, если ты дашь ребенку мое имя. – Она замешкалась. – А теперь я оставлю тебя. Отдохни. Я знаю, ты устала…
Эдвина почти выбежала из комнаты. Остановившись за дверью, она прислонилась к стене, и слезы хлынули у нее из глаз. Надо вернуться, она может понадобиться Бринн. Нет, еще немного. Ну вот она и успокоилась, чтобы…
– Чем я могу помочь? – спросил Малик, присев рядом с ней у стены.
– Ты давно здесь?
– С утра. Мне показалось, что ты, должно быть, слишком устала, чтобы поговорить со мной, пока ребенок не родился. Как Алиса?
– Усталая, но счастливая. – Эдвина вздохнула. – Очень счастливая. Она собирается назвать девочку в мою честь. Как мило с ее стороны, правда?
– Правда, – поднялся он с пола. – И не надо плакать по этому поводу.
– Не поэтому… Просто… малышка такая красивая. – Эдвина вытерла глаза обратной стороной ладони. – Я расстроилась. Просто я эгоистка. Мне бы хотелось, чтобы это чудо стало моим.
Малик обнял ее.
– Может, однажды, это чудо придет к тебе.
Она покачала головой.
– Алиса понимает, что такого не может случиться, поэтому-то и назвала девочку моим именем. Она хотела, чтобы я не чувствовала себя… Как мило с ее стороны!
– Ты разбиваешь мне сердце, – хрипло отозвался он. – Выходи за меня замуж, Эдвина. Дай мне шанс подарить тебе не одно чудо.
Колющая боль ткнулась в сердце и разлилась по телу. Она оттолкнула его.
– Я эгоистка, но не до такой степени. Не хочу и не могу повесить на твою шею себя, бесплодную женщину.
– Ты не хочешь видеть и знать очевидное. Сколько раз я должен твердить тебе, что никогда не стану винить…
– Станешь!
Надо уходить. Она повернулась и побежала через весь зал к лестнице.
– Эдвина!
Он перегнал ее и, остановившись у лестницы, преградил ей путь.
– Убирайся!
– Никогда. – Он не отрываясь смотрел ей прямо в глаза. – Послушай меня. Твой ребенок стал бы для меня самым дорогим сокровищем в мире, но на земле существуют и другие чудеса. Можно смеяться, испытывать страсть и стареть вместе. Можно жить день за днем с женой, заботиться о ней, помогать друг другу, слышать радость и боль друг друга, оберегать от страданий. Все это чудо, и я не откажусь от него. Ты выйдешь за меня замуж, Эдвина.
– Нет.
– Да.
– Ну и что ты сделаешь, если я откажусь? – с вызовом сказала она.
Он опустил голову, размышляя.
– Я брошусь с этой лестницы.
Она взглянула на каменный пол тридцатью футами ниже, и ее глаза широко раскрылись от испуга.
– Что ты сказал?
– Если ты откажешь, моя жизнь кончена. Что мне еще остается делать?
– Хватит смеяться.
– Думаешь, я из любви к холоду просидел у твоего порога в Селкирке? И хлестал себя прутом по лицу.
– Ты не сделаешь этого! – прошептала она.
– Хочешь проверить?
– Нет! – Она вот-вот готова была опять разрыдаться. – Нет, сумасшедший! Я выйду за тебя. – Она бросилась в его объятия. – Только не пожалей потом. Обещай.
С любовной нежностью сжимая ее в своих объятиях, он прошептал:
– Обещаю тебе, Эдвина, никакого раскаяния и все возможные чудеса на свете.
– Как знать? – все еще сомневалась она. Он улыбнулся в ответ.
– Ты еще не знаешь своего мужа.
Эпилог
– Просто не представляю, куда переставить этот огромный стол. – Бринн была озабочена. – Он занимает много места, и некуда будет поставить кровать малыша.
– Давай выкинем его на конюшню, – предложил Гейдж. – Он просто развалина. Да и зачем он нужен теперь?
– Гевальд так не считал! – сердито посмотрела на него Бринн. – И я так не думаю. Не надо быть неблагодарным.
Он насмешливо поклонился.
– Прошу принять мои извинения вам и Гевальду.
– Я прощу тебя, если найдешь место для стола.
– Может, в спальню у большого зала, – вздохнул он. – Если, конечно, Гевальду не покажется слишком далеко.
– Думаю, так мы и сделаем.
– Какая глупость! – проворчал Гейдж. – В замке столько залов, покоев, столько комнат! Почему именно здесь надо устраивать спальню для ребенка?
– Потому что здесь удобно. – Она повернулась к двум солдатам, нетерпеливо поджидавшим у дверей. – Отнесите эти вещи в спальню у нижнего зала. – Она проследила, как они вынесли стол, и посмотрела на гобелен с изображением Гевальда. – А еще потому, что я хочу, чтобы твой сын родился именно в этом зале для военных советов, в зале заседаний.
– А вдруг будет дочь? – Пройдя через весь зал, он, обняв Бринн, нежно поглаживал ее большой живот. – Подождем еще два месяца.
– У нас будет сын. Я чувствую это, – улыбнулась она ему через плечо. – А рождение девочки тебя очень расстроит?
Он усмехнулся.
– Я буду любить ее, как и ее мать.
– Это не ответ.
Он задумался.
– Я буду рад, если ты разрешишь мне обучать ее владению мечом и луком, а еще…
– Не разрешу!
– Боюсь, придется на это пойти, – поддразнил он ее. – Мужчине нужен рядом надежный союзник, когда он идет на битву.
Улыбка сошла с лица Бринн.
– Собираешься воевать? Неужели Вильгельм решится отобрать Редферн у Малика и Эдвины?
– Не исключено. Ему не понравилось, что я отдал Редферн Малику. Мысль о том, что сарацин отхватил такой лакомый кусок, привела в негодование его баронов.
– Тебе он был ни к чему, у тебя Гвинтал и Бельрив. Вильгельм обещал тебе Редферн, и какое ему дело до того, как ты им распорядился?
– Пока бы я был там хозяином.
– Эдвина, как жена сакса, сохранила его титул. Это-то что-нибудь да значит для Вильгельма?
– Абсолютно ничего, – нахмурился он. – Мне было бы спокойнее, если бы Малик и Эдвина поскорее вернулись с Востока и вступили во владения Редферном. Присутствие там Лефонта – прекрасная защита, но вопрос надо решать. Как только наши друзья поселятся там, у нас не останется забот по этому поводу. Бароны могут подавиться своей злостью и завистью. Со мной они не вступят в борьбу.
– Малик говорит, что восточные врачи умеют многое, что не по силам нам, – сказала Бринн. – Он ищет чуда для Эдвины.
– Помолимся Господу, чтобы он нашел его.
– Уверена, что найдет. Счастье само по себе чудодейственное средство, а я никогда не видела Эдвину более счастливой. – «Почти такой же, как я сама», – подумала Бринн. Нет, никто не испытывал и малой доли ее довольства и радости. – После рождения нашего ребенка я бы хотела поехать к ним, быть рядом с Эдвиной, когда ей понадобится моя помощь.
– Сдается мне, тебе пришлись по нраву переезды.
– Может быть. – Ей понравилось при дворе Вильгельма, но задерживаться там ей не хотелось. С другой стороны, Бельрив оказался столь же красивым, как и Гвинтал, но при этом настолько погрязшим в мирской суете, что ее так и подмывало применить свой дар. – Пока могу бывать в Гвинтале, возвращаться к себе домой…
– А разве мы так не делаем? – Он губами притронулся к мочке ее уха. – Я держу слово, Бринн.
– Это правда. – Она подняла глаза на гобелен. Бринн показалось, что Гевальд улыбнулся ей. Должно быть, солнечный блик или ее воображение. В эти дни ей казалось, что весь мир улыбается. – Я подумала… назовем нашего сына в его честь.
– Если родится сын.
– Я же сказала тебе, что уверена в этом. Ты не возражаешь, если мы дадим ему имя…
– Гевальд? Как хочешь.
– Нет, не Гевальд. Это имя слишком трудное и некрасивое. Честно сказать, мне оно никогда не нравилось. Я думала назвать сына Артуром.
– Но ты ведь сказала, что ты хочешь назвать его в честь Гевальда?
– Воином его знали под именем Артур. Он и все солдаты, что пришли с ним в Гвинтал, стерли следы своей прошлой жизни, поселившись здесь. Они вычеркнули из нее все, что было до прихода сюда.
– И даже изменили имена?
– Для них началась новая жизнь, – согласно кивнула она.
Он задумался.
– Кажется, я слышал об этом Артуре?
– Разумеется. Я же говорила тебе, что он был очень знаменитым.
– Но Британия еще не весь мир. А что ты скажешь о своем предке, о Бентаре? Его главном советнике. Он тоже сменил имя?
Бринн удивленно посмотрела на него.
– Конечно. Он был очень сговорчивым и сделал так, как пожелал Гевальд.
– И как же его звали до приезда в Гвинтал?
Она прижалась к Гейджу, задумчиво глядя на гобелен с выразительной картиной давно минувших лет, чувствуя, как новая жизнь толкается в ней.
– Так вот, его звали Мерлин.
ПОСЛЕСЛОВИЕ АВТОРА
– Свенгард, – начала она. – Ты сказал, что…
– Не надо об этом. Расскажи мне о Делмасе и о том вечере на конюшне.
Ей следовало догадаться, что он прежде всего подумает об этом.
– Ты очень рассердился и хотел убить его. – Ее передернуло. – Ты думал об этом. Знал, что он на конюшне. Дверь оказалась приоткрытой, и, войдя внутрь, ты услышал стон. – Бринн закрыла глаза, перед ней возникла страшная картина случившегося. – Он висел, пригвожденный к стене вилами. И уже начал обмякать. Ты решил было оставить его на вилах, но знал, что он умирает. Тогда ты взялся за конец вил и выдернул их из стены…
– Но если убийца не я, то кто?
– Ты подозревал Ричарда, считая, что Делмас в ярости пришел к нему и Ричард убил его, желая использовать содеянное в своих целях.
– Господи, так ты и правда узнала!
Она открыла глаза и прошептала:
– Прости. Я не верила тебе. Больше такого не случится. Теперь я понимаю, ты никогда не лгал и не солжешь мне.
– И уж никто теперь не знает меня лучше, чем ты, и помнишь ты обо мне больше, чем я, – задумчиво сказал Гейдж, отведя от нее глаза. – Господи!
– Я предупреждала, тебе это будет не по душе. – Бринн постаралась успокоить его и как-то защитить себя. – Но это не значит, что мне неинтересны твои мысли и воспоминания. Они волнуют меня, а кое-какие из них просто смутили.
Он снова перевел на нее взгляд.
– Какие?
На ее щеках выступил густой румянец.
– Проститутка в доме в Зенваре.
– Господи!..
– Уму непостижимо, что там происходило. Я думала, то, что ты делал со мной, греховно, но то, что случилось там, – такого и быть не должно.
– Просто… по-другому. – Он вдруг громко рассмеялся. – Какая досада, что тебе пришлось узнать такое! Не могу поверить. – Он покачал головой. – Бринн, ты волшебница.
Раздражение покинуло его, с облегчением вздохнула она. Все оказалось не так уж страшно, как она думала. Она решила проверить.
– В конце концов, я узнала, что ты не виноват в смерти Делмаса, и это уже хорошо.
– Да.
– И потом, ты бы умер, не проникни я в тебя, в твою прошлую жизнь.
– Убедительно, – нахмурился он, – если не считать того, что теперь перед тобой я чувствую себя… словно голым, прозрачным. Весь на виду.
– Знаю. – Она помолчала. – Это тяжело, но тебе ничего не остается, как смириться с таким состоянием. Вспомни, не веря в твою невиновность, я приняла смерть Делмаса на себя. Для этого потребовалось время, но я так и сделала. – И мягко добавила:
– Потому что я люблю тебя всем сердцем.
Жесткие черты лица Гейджа смягчились, он нежно ей улыбнулся.
– Подойди ко мне, – мягко позвал он. – Я не могу дотянуться до тебя.
Радость охватила ее, когда она легла рядом с ним и тесно прижалась к его телу.
– Я думала, ты разозлишься.
– Так и было бы, если бы не одно обстоятельство.
– Какое?
Его губы коснулись ее щеки.
– Мне кажется, я кое-что вспомнил сам.
Она сжалась.
– Что именно?
– По сравнению со мной ты жила самой невинной жизнью, но все-таки кое-что, как мне думается, тебе не хотелось бы никому говорить.
– Что ты хочешь этим сказать? – тревожно спросила она.
– В основном о чувствах, которые тебя обуревали, когда ты пересказывала случай в Зенваре с проституткой.
Не думал я, что увиденное тобой мое прошлое вызовет у тебя такой восторг.
– Не правда, я просто… – Она замолчала, а потом задумчиво произнесла:
– Ревновала…
– Ревность – один из самых страшных смертных грехов. Когда я наберусь сил, мы это исправим.
– Какие еще воспоминания тебе кажутся неприятными?.. Нет, не буду спрашивать. Лучше об этом не говорить.
– По крайней мере, безопаснее.
– Мне очень неловко, ведь я увидела самое тайное, запретное в потемках твоей души, самое потаенное. Я чувствовала себя очень виноватой.
– Опять это проклятое чувство вины! С этим нам тоже придется бороться. Отказываюсь брать в жены верблюда.
– Они и в самом деле самые странные существа на свете! – резко заметила она. – Я взглянула на них твоими глазами и должна сказать тебе, что не собираюсь походить на этих уродливых животных.
Он застонал.
– Прости, – прижалась она теснее к нему. – Я вовсе не имела в виду… Я знаю, мы договорились не обсуждать…
– Тихо! – Он прильнул к ней. – Со мной случилось необычное. Прыжок к твоему дару.
– Так ты и правда поверил мне?
– А что я могу поделать? – хрипло сказал он. – Не могу сказать, что я верю в магию, но я верю в тебя. Ты не ведьма. – Он губами дотронулся до ее затылка. – Но если и есть волшебство в мире, так это ты, Бринн. Ты – волшебница.
Она спрятала лицо у него на груди, скрывая слезы. Она не могла говорить – ее душили счастливые рыдания. Она не одна. Она никогда больше не останется одна. Он вошел в ее круг.
10 апреля, 1067
Гвинтал
– Бринн! – нетерпеливо позвал Гейдж, входя в зал. – Где ты там, черт побери?
– Здесь! – Бринн спустилась с лестницы. – Хотя с какой стати я должна терпеть такую грубость…
Он обхватил ее за талию, приподнял и покружил вокруг себя.
– Я видел вдали Лефонта. Они всего в нескольких милях отсюда. Пошли встретим их.
Они приехали. Буря смешанных чувств захлестнула ее. Она всегда знала, что этот момент настанет, и думала, что готова к нему. А сейчас ей захотелось просто убежать и спрятаться где-нибудь. Отстранив его, она через силу улыбнулась.
– Иди. Я побегу и обрадую Эдвину и Алису. Гейдж направился к двери, но внезапно остановился и повернулся к ней.
– Что случилось?
Она должна была догадаться, что он почувствует ее состояние, несмотря на свою большую радость. Чем дольше они были вместе, тем более чутким он становился к каждому ее душевному всплеску. Как же ей объяснить ему, если она сама не разобралась еще в своих ощущениях?
– Новое… все теперь изменится.
Он изучающе смотрел ей в лицо.
– Мы уже обсуждали это. – Он бережно поднял ее и поставил на лестницу. – Говори.
– Но ты же хотел пойти и встретить…
– У меня еще есть время. – Он вновь снял ее со ступеньки, подтолкнул к залу и закрыл за собой дверь. – Ну, теперь рассказывай, что случилось.
Она задумчиво оглядела торжественный зал заседаний военных советов. Этой зимой они провели здесь так много счастливых часов. Дни тянулись медленно, перемежаясь в сладкой истоме страстными длинными ночами. Теперь все станет прошлым. Ну а на что она, собственно, надеялась? Не появись тут даже Малик и Лефонт, чудесному времени рано или поздно пришел бы конец. Гейдж выздоравливал, и с каждым днем ему становилось все скучнее и скучнее сидеть на месте. Она это видела. Он не из тех, кто любит нежиться в райском саду.
– Мне будет тоскливо без этого дома. Когда мы уедем, я буду скучать по нему.
– Я тоже, – улыбнулся он. – Впрочем, надеюсь, мы часто будем возвращаться сюда.
– Правда? – обрадовалась она.
– А чему ты так удивляешься? Глупо бросать столь прекрасный замок в запустении. Мы непременно поручим Лефонту заняться его ремонтом.
– Вряд ли его это обрадует. – Бринн обняла его и спрятала лицо у него на груди. – Я поеду с тобой, куда ты захочешь. Тебе не надо… Я хочу, чтобы ты был счастлив.
– Тогда не делай из меня мученика. Ты же прекрасно знаешь, как я буду страдать, видя, что ты изнываешь по Гвинталу. – Он взял ее лицо в свои ладони и невесело улыбнулся. – Ты убедилась, что я теперь чувствую все, что происходит в тебе, чего бы это ни касалось.
– Я не хотела становиться частью тебя. Так получилось, – в который раз принялась объяснять она ему свое вынужденное вторжение. Она вскинула подбородок. – Иначе ты умер бы. Я сделала все, чтобы вернуть тебя обратно. – Бринн посмотрела на него. – Мне от этого тоже не по себе. Отдельные годы твоего прошлого очень нелегки и для меня, но теперь они – часть меня. Если бы я порой не обуздывала себя и не заставляла думать о другом, то, наверное, не удержалась бы от ужасных поступков, какие совершал ты.
– Не могу представить себе такое. – Он провел губами по ее брови. – Но вижу, мне придется остерегаться твоего гнева.
– Очень мудрое решение. – Она едва сдерживала слезы. – Со временем ты научишься заботиться обо мне. Тебе повезло, что я полюбила тебя.
– Я не могу стать абсолютно таким, каким ты хочешь меня видеть, Бринн, – тихо сказал он. – Я не такой доблестный воин, как твой Гевальд, счастливо проживший здесь остаток своих дней. А для меня в мире всегда найдется, что посмотреть и что сделать. Ты ведь тоже не захочешь задерживаться здесь. В последнее время ты тоже заскучала. Признайся хотя бы себе.
– Я всю жизнь хотела вернуться сюда, – возразила она. – С какой стати мне отказываться от своей заветной мечты?
– Я не могу ответить за тебя. Ты сама скажешь мне. Она уже думала об этом.
– У меня есть дар, а в Гвинтале он почти не нужен. Жители деревни не болеют, а войн здесь нет.
– Верно. Не каждый день наткнешься на солдата, который настолько глуп, что позволил убийце напасть на себя в таком райском саду.
Не опровергнув замечания Гейджа о его собственной глупости, она говорила ему о своем, заветном:
– И я задумалась: почему моя мать решила покинуть остров, последовав за моим отцом? Похоже, здесь ей тоже стало не хватать простора.
– Может быть. – Он ласково погладил ее по волосам. – Хорошо, когда душа просит пространства. Нам всегда будет не хватать чего-то, что можно найти в другом месте. Мы всегда будем стремиться к новому, неизвестному, но где бы мы ни оказались, мы постараемся быть довольными своей жизнью и не очень сердиться на себя.
Хорошая участь. Великолепная доля. Бринн едва слышно рассмеялась.
– Господи, какой же ты умный и хитрый! Ты не только незаметно уговорил меня, покинуть Гвинтал, но и убедил в том, что это моя собственная идея.
Он лукаво усмехнулся.
– А почему бы нет? В хорошей сделке выигрывают обе стороны. Я не могу жениться на святой мученице. – Его лицо стало серьезным. – Я хочу сделать тебя счастливой, Бринн. Что нужно для этого от меня? Хочешь, чтобы наш первый ребенок родился здесь, в Гвинтале?
Она подняла глаза на гобелен с изображением Гевальда, жена которого так и не родила ему, и улыбнулась.
– Думается, мы все очень хотели бы этого.
***
Прошло немного времени. Гейдж, Бринн, Алиса и Эдвина вышли навстречу колонне солдат, вступившей во двор замка.
Малик вернулся! Загорелый и улыбающийся, он был так красив, что глазам становилось больно смотреть на это совершенство природы. Эдвина изо всех сил старалась не показать своей радости и нетерпения.
Поймав взгляд Гейджа, Малик широко улыбнулся.
– Отлично выглядишь, дружище! Окреп за то время, пока меня не было здесь.
– Что нового от Вильгельма?
– На Рождество его короновали на трон Англии, и с тех пор он весь в делах, раздает земли своим сторонникам. Если тебе что-то интересно знать, то я готов ответить на любые твои вопросы.
– Вряд ли. На будущей неделе я собираюсь отплыть в Англию. Так что у нас достаточно времени, чтобы приготовиться к путешествию.
Малик повернулся к Эдвине.
– А как вы, миледи? Надеюсь, в добром здравии?
– Спасибо, хорошо! – Ее голос дрожал от волнения, как ни старалась она справиться с ним. – Как вы?
– Хорошо, особенно сейчас. – На его лице появилось хитрое выражение. – Впрочем, возможно, станет еще лучше, но мы это увидим попозже.
Она не могла оторвать от него глаз.
– Ты снова отрастил бороду.
– Решил смилостивиться над теми, кто не так красив, как я.
Господи, ей так не хватало его! Другого такого нет на всем белом свете. Никто в мире не способен на такие шутки. А кто еще так обходителен и благороден? И найдется ли на всей земле такой безумец, к которому бы ей так хотелось броситься и коснуться хотя бы руки?!
– Думаю, мы все благодарны вам за вашу любезность, – перешла она снова на «вы».
– О, я не имел в виду вас! Вы столь же красивы, что и я.
Эдвина рассмеялась.
– Благодарю. Это дает мне право думать…
– Эдвина, скорее!
Эдвина обернулась на крик Бринн, спешившей через весь двор к Алисе, ее поддерживал Лефонт. Капитан был еще бледнее Алисы.
Эдвина поспешила вслед за Бринн.
– Что случилось? – спросил Малик.
– Если бы твой ум был столь же хорош, как и твое лицо, то сам понял бы, – бросила через плечо Эдвина. – Она слишком переволновалась. У нее начались потуги.
***
На следующий день у Алисы, после мучительных схваток ночью, родилась дочь. В эти тяжелые часы Эдвине не раз казалось, что Алиса умрет или потеряет ребенка. Ничего не случилось, и младенец родился здоровым, крепким, огласив громким криком свое вступление в этот мир.
– Разве она не красавица? – с нежностью спросила Бринн, глядя на девочку в руках Алисы. – Каждый раз это похоже на чудо.
– Думаю, я… люблю… ее, – неуверенно произнесла Алиса, дотронувшись до щечки младенца пальцем. – Странно, правда? Пока я носила ее, то не чувствовала к ней никакой привязанности. Мне казалось, что когда она родится, то я возненавижу ее. Я знала, что должна исполнить перед ней свой долг, но не думала… что захочу заботиться о ней.
– Она ведь часть чуда. – Бринн не отводила глаз от малышки. – Может, самая лучшая его часть.
– Правда, – согласилась Алиса и робко взглянула на Эдвину. – Скажи… ты против? Я должна дать ей имя и хотела бы назвать ее Эдвиной.
Замерев от удивления, Эдвина смотрела на нее.
– Ты хочешь назвать ее в мою честь?
– У тебя красивое имя, и ты мой друг. Так что если ты не против… – Она замолчала. – Впрочем, вряд ли ты захочешь, чтобы незаконный ребенок твоего мужа носил твое имя.
– Не будь смешной. – В глазах Эдвины засверкали слезы. – Просто я не ожидала, но я буду гордиться, если ты дашь ребенку мое имя. – Она замешкалась. – А теперь я оставлю тебя. Отдохни. Я знаю, ты устала…
Эдвина почти выбежала из комнаты. Остановившись за дверью, она прислонилась к стене, и слезы хлынули у нее из глаз. Надо вернуться, она может понадобиться Бринн. Нет, еще немного. Ну вот она и успокоилась, чтобы…
– Чем я могу помочь? – спросил Малик, присев рядом с ней у стены.
– Ты давно здесь?
– С утра. Мне показалось, что ты, должно быть, слишком устала, чтобы поговорить со мной, пока ребенок не родился. Как Алиса?
– Усталая, но счастливая. – Эдвина вздохнула. – Очень счастливая. Она собирается назвать девочку в мою честь. Как мило с ее стороны, правда?
– Правда, – поднялся он с пола. – И не надо плакать по этому поводу.
– Не поэтому… Просто… малышка такая красивая. – Эдвина вытерла глаза обратной стороной ладони. – Я расстроилась. Просто я эгоистка. Мне бы хотелось, чтобы это чудо стало моим.
Малик обнял ее.
– Может, однажды, это чудо придет к тебе.
Она покачала головой.
– Алиса понимает, что такого не может случиться, поэтому-то и назвала девочку моим именем. Она хотела, чтобы я не чувствовала себя… Как мило с ее стороны!
– Ты разбиваешь мне сердце, – хрипло отозвался он. – Выходи за меня замуж, Эдвина. Дай мне шанс подарить тебе не одно чудо.
Колющая боль ткнулась в сердце и разлилась по телу. Она оттолкнула его.
– Я эгоистка, но не до такой степени. Не хочу и не могу повесить на твою шею себя, бесплодную женщину.
– Ты не хочешь видеть и знать очевидное. Сколько раз я должен твердить тебе, что никогда не стану винить…
– Станешь!
Надо уходить. Она повернулась и побежала через весь зал к лестнице.
– Эдвина!
Он перегнал ее и, остановившись у лестницы, преградил ей путь.
– Убирайся!
– Никогда. – Он не отрываясь смотрел ей прямо в глаза. – Послушай меня. Твой ребенок стал бы для меня самым дорогим сокровищем в мире, но на земле существуют и другие чудеса. Можно смеяться, испытывать страсть и стареть вместе. Можно жить день за днем с женой, заботиться о ней, помогать друг другу, слышать радость и боль друг друга, оберегать от страданий. Все это чудо, и я не откажусь от него. Ты выйдешь за меня замуж, Эдвина.
– Нет.
– Да.
– Ну и что ты сделаешь, если я откажусь? – с вызовом сказала она.
Он опустил голову, размышляя.
– Я брошусь с этой лестницы.
Она взглянула на каменный пол тридцатью футами ниже, и ее глаза широко раскрылись от испуга.
– Что ты сказал?
– Если ты откажешь, моя жизнь кончена. Что мне еще остается делать?
– Хватит смеяться.
– Думаешь, я из любви к холоду просидел у твоего порога в Селкирке? И хлестал себя прутом по лицу.
– Ты не сделаешь этого! – прошептала она.
– Хочешь проверить?
– Нет! – Она вот-вот готова была опять разрыдаться. – Нет, сумасшедший! Я выйду за тебя. – Она бросилась в его объятия. – Только не пожалей потом. Обещай.
С любовной нежностью сжимая ее в своих объятиях, он прошептал:
– Обещаю тебе, Эдвина, никакого раскаяния и все возможные чудеса на свете.
– Как знать? – все еще сомневалась она. Он улыбнулся в ответ.
– Ты еще не знаешь своего мужа.
Эпилог
6 мая, 1068
Гвинтал
– Просто не представляю, куда переставить этот огромный стол. – Бринн была озабочена. – Он занимает много места, и некуда будет поставить кровать малыша.
– Давай выкинем его на конюшню, – предложил Гейдж. – Он просто развалина. Да и зачем он нужен теперь?
– Гевальд так не считал! – сердито посмотрела на него Бринн. – И я так не думаю. Не надо быть неблагодарным.
Он насмешливо поклонился.
– Прошу принять мои извинения вам и Гевальду.
– Я прощу тебя, если найдешь место для стола.
– Может, в спальню у большого зала, – вздохнул он. – Если, конечно, Гевальду не покажется слишком далеко.
– Думаю, так мы и сделаем.
– Какая глупость! – проворчал Гейдж. – В замке столько залов, покоев, столько комнат! Почему именно здесь надо устраивать спальню для ребенка?
– Потому что здесь удобно. – Она повернулась к двум солдатам, нетерпеливо поджидавшим у дверей. – Отнесите эти вещи в спальню у нижнего зала. – Она проследила, как они вынесли стол, и посмотрела на гобелен с изображением Гевальда. – А еще потому, что я хочу, чтобы твой сын родился именно в этом зале для военных советов, в зале заседаний.
– А вдруг будет дочь? – Пройдя через весь зал, он, обняв Бринн, нежно поглаживал ее большой живот. – Подождем еще два месяца.
– У нас будет сын. Я чувствую это, – улыбнулась она ему через плечо. – А рождение девочки тебя очень расстроит?
Он усмехнулся.
– Я буду любить ее, как и ее мать.
– Это не ответ.
Он задумался.
– Я буду рад, если ты разрешишь мне обучать ее владению мечом и луком, а еще…
– Не разрешу!
– Боюсь, придется на это пойти, – поддразнил он ее. – Мужчине нужен рядом надежный союзник, когда он идет на битву.
Улыбка сошла с лица Бринн.
– Собираешься воевать? Неужели Вильгельм решится отобрать Редферн у Малика и Эдвины?
– Не исключено. Ему не понравилось, что я отдал Редферн Малику. Мысль о том, что сарацин отхватил такой лакомый кусок, привела в негодование его баронов.
– Тебе он был ни к чему, у тебя Гвинтал и Бельрив. Вильгельм обещал тебе Редферн, и какое ему дело до того, как ты им распорядился?
– Пока бы я был там хозяином.
– Эдвина, как жена сакса, сохранила его титул. Это-то что-нибудь да значит для Вильгельма?
– Абсолютно ничего, – нахмурился он. – Мне было бы спокойнее, если бы Малик и Эдвина поскорее вернулись с Востока и вступили во владения Редферном. Присутствие там Лефонта – прекрасная защита, но вопрос надо решать. Как только наши друзья поселятся там, у нас не останется забот по этому поводу. Бароны могут подавиться своей злостью и завистью. Со мной они не вступят в борьбу.
– Малик говорит, что восточные врачи умеют многое, что не по силам нам, – сказала Бринн. – Он ищет чуда для Эдвины.
– Помолимся Господу, чтобы он нашел его.
– Уверена, что найдет. Счастье само по себе чудодейственное средство, а я никогда не видела Эдвину более счастливой. – «Почти такой же, как я сама», – подумала Бринн. Нет, никто не испытывал и малой доли ее довольства и радости. – После рождения нашего ребенка я бы хотела поехать к ним, быть рядом с Эдвиной, когда ей понадобится моя помощь.
– Сдается мне, тебе пришлись по нраву переезды.
– Может быть. – Ей понравилось при дворе Вильгельма, но задерживаться там ей не хотелось. С другой стороны, Бельрив оказался столь же красивым, как и Гвинтал, но при этом настолько погрязшим в мирской суете, что ее так и подмывало применить свой дар. – Пока могу бывать в Гвинтале, возвращаться к себе домой…
– А разве мы так не делаем? – Он губами притронулся к мочке ее уха. – Я держу слово, Бринн.
– Это правда. – Она подняла глаза на гобелен. Бринн показалось, что Гевальд улыбнулся ей. Должно быть, солнечный блик или ее воображение. В эти дни ей казалось, что весь мир улыбается. – Я подумала… назовем нашего сына в его честь.
– Если родится сын.
– Я же сказала тебе, что уверена в этом. Ты не возражаешь, если мы дадим ему имя…
– Гевальд? Как хочешь.
– Нет, не Гевальд. Это имя слишком трудное и некрасивое. Честно сказать, мне оно никогда не нравилось. Я думала назвать сына Артуром.
– Но ты ведь сказала, что ты хочешь назвать его в честь Гевальда?
– Воином его знали под именем Артур. Он и все солдаты, что пришли с ним в Гвинтал, стерли следы своей прошлой жизни, поселившись здесь. Они вычеркнули из нее все, что было до прихода сюда.
– И даже изменили имена?
– Для них началась новая жизнь, – согласно кивнула она.
Он задумался.
– Кажется, я слышал об этом Артуре?
– Разумеется. Я же говорила тебе, что он был очень знаменитым.
– Но Британия еще не весь мир. А что ты скажешь о своем предке, о Бентаре? Его главном советнике. Он тоже сменил имя?
Бринн удивленно посмотрела на него.
– Конечно. Он был очень сговорчивым и сделал так, как пожелал Гевальд.
– И как же его звали до приезда в Гвинтал?
Она прижалась к Гейджу, задумчиво глядя на гобелен с выразительной картиной давно минувших лет, чувствуя, как новая жизнь толкается в ней.
– Так вот, его звали Мерлин.
ПОСЛЕСЛОВИЕ АВТОРА
Артур Бритонский – правда или миф?
В Британском музее немало документов, датированных 499 или 519 годом (точные даты еще оспариваются), о мифическом короле бриттов, герое легенд – об Артуре и рыцарях «Круглого стола». В битве при Бадоне он держал на своих плечах крест Господа нашего Иисуса Христа три дня и три ночи. Позже, в средневековье, уэльский монах Ненниус составил произведение, получившее известность под названием Британская история. В ней Артур представлен как предводитель воинства, последний борец за свободу против англосаксов, а не как король. В этом документе он действует под именем Артура Солдата.
Немногие свидетельства существования этого таинственного воина в изобилии дополнены циклами английских, французских и германских сказаний, где героем выступал Артур. Еще в 1170 году настоятель Тьюкесберрийского аббатства писал: «Кто там, – спрашиваю я, – кто не говорит об Артуре Бритонском, хотя он и менее знаком жителям Азии, чем бритонцам, если верить пилигримам, возвращающимся из восточных земель?» Трубадуры складывали о нем баллады, летописцы воспевали и прославляли его деяния. Легенда обрастала событиями и менялась, став частью нашего бытия.
Какие сказания правдивы, а что есть вымысел, сегодня не скажет никто. Нам только известно, что Артур пробуждает страсти и бередит воображение вот уже четырнадцать веков.
Теперь о моем романе «Полночный воин». Существовал ли Гвинтал? Или им был Авалон, остров здоровья, куда монах Джоффри Монмаусский, прозванный Артуром, был привезен на лечение от смертельной раны? Оставляю выбор за вами. Любая история должна позволять себе и стремиться быть понятой каждым по-своему, с присущим ему воображением… и мечтами.
В Британском музее немало документов, датированных 499 или 519 годом (точные даты еще оспариваются), о мифическом короле бриттов, герое легенд – об Артуре и рыцарях «Круглого стола». В битве при Бадоне он держал на своих плечах крест Господа нашего Иисуса Христа три дня и три ночи. Позже, в средневековье, уэльский монах Ненниус составил произведение, получившее известность под названием Британская история. В ней Артур представлен как предводитель воинства, последний борец за свободу против англосаксов, а не как король. В этом документе он действует под именем Артура Солдата.
Немногие свидетельства существования этого таинственного воина в изобилии дополнены циклами английских, французских и германских сказаний, где героем выступал Артур. Еще в 1170 году настоятель Тьюкесберрийского аббатства писал: «Кто там, – спрашиваю я, – кто не говорит об Артуре Бритонском, хотя он и менее знаком жителям Азии, чем бритонцам, если верить пилигримам, возвращающимся из восточных земель?» Трубадуры складывали о нем баллады, летописцы воспевали и прославляли его деяния. Легенда обрастала событиями и менялась, став частью нашего бытия.
Какие сказания правдивы, а что есть вымысел, сегодня не скажет никто. Нам только известно, что Артур пробуждает страсти и бередит воображение вот уже четырнадцать веков.
Теперь о моем романе «Полночный воин». Существовал ли Гвинтал? Или им был Авалон, остров здоровья, куда монах Джоффри Монмаусский, прозванный Артуром, был привезен на лечение от смертельной раны? Оставляю выбор за вами. Любая история должна позволять себе и стремиться быть понятой каждым по-своему, с присущим ему воображением… и мечтами.