Страница:
– Шикарная, смелая, привлекательная.
– Отлично. Вот теперь мы подберем и вам что-нибудь в этом роде. Классически элегантное, но не слишком вызывающее.
– Мне?! – Кэтлин растерянно посмотрела на нее. – Я думала, что мы пришли, чтобы сделать покупки для вас.
Челси покачала головой:
– У меня уже есть подходящее вечернее платье. Мы приехали сюда ради вас.
– Но этот магазин явно не для меня.
– Посмотрим. – Челси двинулась к парадному входу. – Вы собираетесь продавать духи по двести долларов за унцию. Значит, и выглядеть надо соответственно. И не принимайте это слишком всерьез. Это всего лишь рабочая одежда.
– Но я не могу позволить себе…
– Я могу! – резко оборвала ее Челси. – Вы были так внимательны к Маризе – теперь настал мой черед.
– Но мы провели с ней вместе всего лишь два дня. В основном ею занималась моя мать…
– Значит, мы купим что-нибудь подходящее и для вашей мамы.
– Но мне ничего не нужно…
– Господи! Да замолчите вы наконец или нет! Я оторвала у вас три миллиона долларов! Могу же я расщедриться на такую мелочь.
Кэтлин помедлила немного, прежде чем двинуться за ней следом. Конечно, она уже подумывала о том, что надо купить какое-нибудь платье для презентации. Но никак не представляла, что придется пойти на такие расходы.
– Только что-нибудь предельно простое. Я не считаю нужным менять свой стиль из-за какой-то презентации.
Челси не слушала ее.
– Скорее всего классические цвета, – она изучающе смотрела на Кэтлин. – Изумрудный, цвет бургундского вина и, конечно, черный. С вашими волосами вы будете выглядеть сногсшибательно в черном. Драпировка в греческом стиле. Большая грудь нынче не в моде, и подобрать что-нибудь подходящее непросто. – Она сосредоточенно сдвинула брови. – Никак не могу определить, какой у вас стиль. Я – павлин, а вы… лебедь!
– Лебедь?! – засмеялась Кэтлин. – Конечно, я отнюдь не гадкий утенок, но сказать, что я лебедь, – это слишком.
– Вот увидите!
Элегантно одетая продавщица с легким высокомерием смотрела на Кэтлин, которая шла к прилавку по серебристо-серому ковру. Челси подошла к ней ближе.
– Не позволяйте ей брать верх, – прошептала Челси. – Они получают проценты за то, что ловят на крючок клиентов. Это все – часть представления. Вообще не обращайте на нее внимания, будто ее и не существует. А я позабочусь об остальном.
Кэтлин попыталась последовать советам своей наставницы. Оказалось – это не так-то просто сделать, когда тебя разглядывают в упор.
Челси уверенно вышла вперед, как полководец перед своим войском, призывая его в атаку. Держалась она с достоинством особы королевской крови.
– Бонжур, мадам. Это мадемуазель Кэтлин Вазаро. Вы, конечно, уже слышали о ней? – Челси с удивленным видом посмотрела на продавщицу и покачала головой. – Нет?! Странно! На прошлой неделе президент лично вручил мадемуазель орден за самоотверженную службу в Конго. – В глазах Челси промелькнуло сожаление и даже сочувствие.
Продавщица невольно повернулась к Кэтлин, и холодная презрительная маска начала медленно сползать с ее лица.
– Я понимаю, Кэтлин, тебе хотелось приобрести что-нибудь интересное и неповторимое, и, право, даже не знаю, правильно ли я поступила, приведя тебя сюда. Скажите, в вашем магазине могут предложить мадемуазель что-нибудь такое, чего не может предложить Диор?
9
– Отлично. Вот теперь мы подберем и вам что-нибудь в этом роде. Классически элегантное, но не слишком вызывающее.
– Мне?! – Кэтлин растерянно посмотрела на нее. – Я думала, что мы пришли, чтобы сделать покупки для вас.
Челси покачала головой:
– У меня уже есть подходящее вечернее платье. Мы приехали сюда ради вас.
– Но этот магазин явно не для меня.
– Посмотрим. – Челси двинулась к парадному входу. – Вы собираетесь продавать духи по двести долларов за унцию. Значит, и выглядеть надо соответственно. И не принимайте это слишком всерьез. Это всего лишь рабочая одежда.
– Но я не могу позволить себе…
– Я могу! – резко оборвала ее Челси. – Вы были так внимательны к Маризе – теперь настал мой черед.
– Но мы провели с ней вместе всего лишь два дня. В основном ею занималась моя мать…
– Значит, мы купим что-нибудь подходящее и для вашей мамы.
– Но мне ничего не нужно…
– Господи! Да замолчите вы наконец или нет! Я оторвала у вас три миллиона долларов! Могу же я расщедриться на такую мелочь.
Кэтлин помедлила немного, прежде чем двинуться за ней следом. Конечно, она уже подумывала о том, что надо купить какое-нибудь платье для презентации. Но никак не представляла, что придется пойти на такие расходы.
– Только что-нибудь предельно простое. Я не считаю нужным менять свой стиль из-за какой-то презентации.
Челси не слушала ее.
– Скорее всего классические цвета, – она изучающе смотрела на Кэтлин. – Изумрудный, цвет бургундского вина и, конечно, черный. С вашими волосами вы будете выглядеть сногсшибательно в черном. Драпировка в греческом стиле. Большая грудь нынче не в моде, и подобрать что-нибудь подходящее непросто. – Она сосредоточенно сдвинула брови. – Никак не могу определить, какой у вас стиль. Я – павлин, а вы… лебедь!
– Лебедь?! – засмеялась Кэтлин. – Конечно, я отнюдь не гадкий утенок, но сказать, что я лебедь, – это слишком.
– Вот увидите!
Элегантно одетая продавщица с легким высокомерием смотрела на Кэтлин, которая шла к прилавку по серебристо-серому ковру. Челси подошла к ней ближе.
– Не позволяйте ей брать верх, – прошептала Челси. – Они получают проценты за то, что ловят на крючок клиентов. Это все – часть представления. Вообще не обращайте на нее внимания, будто ее и не существует. А я позабочусь об остальном.
Кэтлин попыталась последовать советам своей наставницы. Оказалось – это не так-то просто сделать, когда тебя разглядывают в упор.
Челси уверенно вышла вперед, как полководец перед своим войском, призывая его в атаку. Держалась она с достоинством особы королевской крови.
– Бонжур, мадам. Это мадемуазель Кэтлин Вазаро. Вы, конечно, уже слышали о ней? – Челси с удивленным видом посмотрела на продавщицу и покачала головой. – Нет?! Странно! На прошлой неделе президент лично вручил мадемуазель орден за самоотверженную службу в Конго. – В глазах Челси промелькнуло сожаление и даже сочувствие.
Продавщица невольно повернулась к Кэтлин, и холодная презрительная маска начала медленно сползать с ее лица.
– Я понимаю, Кэтлин, тебе хотелось приобрести что-нибудь интересное и неповторимое, и, право, даже не знаю, правильно ли я поступила, приведя тебя сюда. Скажите, в вашем магазине могут предложить мадемуазель что-нибудь такое, чего не может предложить Диор?
9
– Господи! Сколько же мы всего понакупили! – Кэтлин со вздохом облегчения откинулась на спинку сиденья. За те три часа, что они провели в магазине высокой моды, она устала намного сильнее, чем после двенадцатичасовой работы на поле в Вазаро. – Хорошо, что мы купили для мамы эти чудесные платья. Она будет страшно рада. Но не знаю, зачем мы набрали столько для меня. Куда их девать?!
– Все до одного тебе пригодятся, – оборвала ее Челси, как-то само собой переходя на дружеский тон. – Три вечерних туалета. Два деловых. Один костюм и платья для коктейлей. Осталось только купить к ним обувь. – Она свела брови. – Думаю, для презентации в Версале более всего подойдет черное бархатное платье. Оно так оттеняет цвет твоей кожи!
– Да! Открывая ее больше, чем требуется, – иронически заметила Кэтлин. – Но почему ты ничего не купила для себя?
– Мне нужны два платья, которые я уже заказала: для презентации и для рекламной распродажи. – Челси, обратившись к водителю, попросила: – Жорж, притормози, пожалуйста, у дома номер четырнадцать по Сен-Жермен.
– Разве мы едем не в отель? – Кэтлин решительно покачала головой. – С меня хватит! Еще одного магазина я уже не вынесу.
– Успокойся! Это не магазин. Мы заедем ненадолго на чай к супружеской паре. Два очень симпатичных старичка.
– С большим удовольствием я бы прилегла на кровати у себя в номере.
– Успеется! – с присущей ей резкостью заявила Челси. – Тебе совершенно необходимо познакомиться с месье Пердо и его женой. Это два самых обаятельных человека в Париже. Они тебе понравятся.
Неожиданно для самой себя Кэтлин с первой же минуты была очарована Жаном Пердо и его женой Миньон. Они занимали небольшой домик, почти такой же старый, как и дом Андреасов. И, переступив порог гостиной, Кэтлин сразу же ощутила уют викторианского стиля, подействовавший на нее самым успокаивающим образом, равно как и ромашковый чай, который мадам Миньон подала им в прозрачных чашках севрского фарфора.
Мадам Миньон – маленькая седовласая женщина в платье мягких оттенков голубого, казалась образцом утонченной нежности и изысканности. Ее муж, напротив, был высок, сухощав, с львиной гривой серебристо-белых волос и пронзительными голубыми глазами. Они обменивались остроумными репликами, не скрывая восторженной привязанности друг к другу. С Челси они держались по-дружески, а к Кэтлин выказали живой интерес.
Когда Челси поднялась и начала прощаться, Кэтлин даже почувствовала некоторое разочарование, что все так быстро кончилось.
Жан Пердо проводил их до двери и поцеловал Челси в щеку.
– Это платье просто ужасно! Ты знаешь, что оно совершенно не в твоем стиле? – нежно проворковал Пердо. – Мы и без того знаем, какая у тебя роскошная фигура. Нет необходимости подчеркивать это лишний раз.
Кэтлин чуть не споткнулась от удивления, услышав столь фамильярную фразу от человека, который всего лишь несколько секунд назад являл образец изысканной куртуазной вежливости.
– Я очень довольна, что вы заметили это, Жан, – радостно отозвалась Челси. – Для того и надела его.
Он улыбнулся, и в глазах его промелькнуло одобрение.
– Ого! Вы набираетесь мудрости не по дням, а по часам.
– Стараюсь. – Челси кивнула в сторону Кэтлин: – Лебедь? Я правильно угадала?
Жан медленно покачал головой:
– Роза. Темно-алая роза! С острыми шипами.
– С шипами? – Челси нахмурилась. – Не думаю!
– Только потому, что еще не успели заметить их, – улыбнулся он. – Может статься, она и сама их не замечает. – Он взял руку Кэтлин и поднес к губам. – Был чрезвычайно рад познакомиться с вами, дитя мое. Будем рады видеть вас в любое время.
– Благодарю за приглашение, месье Пердо.
– Ты ему понравилась, – удовлетворенно сказала Челси, как только их лимузин рванул с места. – Лучшего приема трудно было ожидать.
– Да. Но минуту назад я чувствовала себя, как насекомое под микроскопом.
– Ты не поняла. Это был комплимент. Если бы ты не заинтересовала его, он не стал бы утруждать себя поисками сравнения. Сослался бы на то, что пока не видит твой образ.
– Образ? Он что – психолог?
– Нет. Лучший в мире модельер.
Кэтлин растерянно посмотрела на подругу.
– А почему я никогда не слышала о нем?
– Потому что он, кроме того, лучше всех в мире умеет хранить секреты. Он требует от каждой из своих клиенток, чтобы та не разглашала, кто шил ее платье.
– Но почему?
– Он принадлежит к известной семье банкиров. Никогда не испытывал нужды в деньгах. Занимаясь этим делом в течение сорока лет, он даже не подумал открыть свой Дом высокой моды. Он творит лишь из любви к искусству. Каждое его платье – неповторимое произведение, потому что учитывает индивидуальный образ заказчика. А мадам Миньон шьет.
– Невероятно.
– Мне тоже так казалось. Особенно когда я узнала, что он чаще отказывает клиентам, чем соглашается. – Челси усмехнулась. – Например, принцесса Ди находится в числе тех, кому он отказал. Пердо сам признавался, что у него очень ограниченный круг клиентов. За десять лет появляется всего лишь несколько новых человек.
– И ты оказалась в этом избранном кругу?
– Да, мне повезло. Один из его старейших заказчиков представил меня Пердо. Жан сказал, что я заинтересовала его. Моя внешность – это своего рода вызов модельеру. Как он признался – внешний вид и внутренняя суть не отвечают друг другу. Найти гармоничное сочетание – очень непросто. Задача увлекла его.
Кэтлин поняла, что имел в виду Пердо.
– Он не принимает заказов. Шьет платье, а затем посылает кого-нибудь сообщить вам, что оказал честь, создав для вас наряд. Одно из его платьев я надевала, когда мне вручали «Оскар».
– Жаль, что я пропустила эту передачу.
– Меня поразило то, что он разглядел во мне. – Челси искоса посмотрела на Кэтлин. – Я покажу тебе это платье, когда вернемся в отель.
Кэтлин казалось, что после стольких часов, проведенных в магазине Лакруа, она уже никогда не захочет смотреть ни на один наряд, но тут в ней проснулось любопытство. Ей было интересно узнать, какой увидел Челси этот красивый и умный человек.
– А, вот и он! Молодец! Действительно толковый парень, – сказала вдруг Челси, увидев кого-то за окном лимузина.
Кэтлин не поняла, о чем идет речь.
– О ком ты?
– О человеке в темно-сером костюме.
Кэтлин продолжала недоумевающе смотреть на Челси.
– Это детектив Рено, которого нанял Алекс, чтобы охранять тебя все то время, что ты будешь заниматься перевозкой всяких этих штучек из Версаля и обратно. – Челси удивилась тому, что Кэтлин явно не догадывалась об этом. – Разве он не предупредил тебя? Мне он сказал, чтобы я не волновалась, если замечу «хвост». А он знал, что я сразу замечу. – Она слегка скривилась. – Во время съемок студия всегда нанимает детективов, чтобы застраховаться от всевозможных случайностей. Ведь тогда неустойку платят они.
Алекс не стал предупреждать Кэтлин о том, что теперь за ней повсюду будет следовать по пятам телохранитель. Приехав в Париж, Кэтлин сразу оказалась столь загружена работой, что почти забыла о Ледфорде. Теперь прежние страхи вновь проснулись в ней.
– Эй! Что с тобой? – Челси внимательно заглянула ей в глаза.
Кэтлин через силу улыбнулась:
– Видимо, просто устала. Столько новых и непривычных впечатлений…
– Я подойду к тебе попозже. – Челси поправила шифоновую оборку на своем светлом воздушном платье, на секунду задержавшись в дверях Зеркального зала Версаля и окидывая взглядом его пышное великолепие. Озорно и в то же время подбадривающе подмигнула Кэтлин. – Представление начинается!
Кэтлин торопливо отступила в сторону, увидев, что на встречу улыбающейся актрисе ринулись репортеры с диктофонами, блокнотами и телевизионными камерами. Она уже выдержала несколько встреч и всякий раз ловко уходила в тень, предоставляя Челси возможность справляться с ними в одиночку. Челси ловко вертела ими как хотела, направляя внимание журналистов туда, куда требовалось и в то же время сохраняя непринужденность, придавая блеск происходящему, наполняя пространство вокруг себя жизнью, энергией и весельем. И Кэтлин в который раз порадовалась, что Алекс остановил свой выбор на ней. Челси блестяще справлялась с возложенной на нее задачей.
После того как репортеры, отщелкав положенное число кадров, оставили Челси в покое, к ней устремились, будто мухи на мед, многочисленные гости. Кэтлин по-прежнему держалась несколько в стороне. Отлаженный механизм великосветского приема работал плавно, без сбоев, и ее часть работы на сегодня была закончена.
В дальней части зала оркестр играл Вивальди, но Кэтлин улавливала лишь отдельные такты: ровный гул голосов и звон бокалов заглушал отдаленные звуки музыки. Повсюду сновали официанты в белых костюмах и с подносами в руках. Полы были устланы коврами. Светились люстры. А над длинным столом, уставленным блюдами с белугой, икрой, омарами, возвышалась великолепная статуя Танцующего Ветра работы Ле Клерка.
Статуэтка, как и приглашенные гости, отражалась в семнадцати зеркалах, увеличивая глубину зала и создавая впечатление более многолюдного собрания, чем это было на самом деле. И Кэтлин всматривалась в этот призрачный мир зеркал, в котором, как в калейдоскопе, группки людей то сходились, то расходились в разные стороны, образуя новые узоры и сочетания цветов. И в какой-то момент у нее возникло ощущение, что это пышное сборище, в сущности, мало отличается от тех, что проходили в те времена, когда жила Катрин. Она никогда не была здесь на балу, но Жюльетта вполне могла однажды оказаться в этом самом зале и также могла смотреть на свое отражение в зеркале и на сводчатый потолок, расписанный сценами, прославляющими Короля – Солнце, как делала это сейчас Кэтлин.
– Вот вы где! А я высматриваю вас повсюду!
Кэтлин оторвала взгляд от узоров на потолке, расписанном Ле Брюном, и увидела Джонатана, показавшегося ей еще более громадным, чем в его собственном кабинете.
– Здравствуйте, Джонатан. До чего же приятно встретить в этой толчее знакомое лицо, – улыбнулась она ему. – И уже увидела за последние несколько минут трех кинозвезд, премьер-министра и одного нефтяного магната. Это начинает подавлять меня.
– Сегодня у вас нет повода испытывать иные чувства, кроме гордости и удовлетворения. Вы блестяще все организовали. Словно у вас за плечами не одна презентация, а по крайней мере десятки. – Джонатан взял ее под руку, и Кэтлин снова ощутила невероятный ток уверенности, благополучия и покоя, что исходили от него. – И кроме того, им выглядите великолепно. Как королева. Словно родились в этом дворце.
Она засмеялась, с сомнением покачав головой:
– А у меня уже несколько раз возникало ощущение: не сбежала ли я из психиатрической лечебницы? Не чудится ли все это мне? Последние дни были самыми тяжелыми. Теперь смотрю и не верю своим глазам. Неужели кто-то может чувствовать себя комфортно в этой обстановке? Столько людей, столько света, столько отражений!
– И все – дело ваших рук! – Джонатан взял бокал с шампанским с подноса проходящего официанта и протянул ей. – Выпейте и перестаньте терзать себя. Наслаждайтесь тем, что видите. – Он сделал глоток из своего бокала и посмотрел поверх голов. – Миссис Бенедикт, кажется, пользуется успехом.
– Поразительная женщина! Стоит ей заговорить с кем-нибудь, и через пять минут он готов ради нее в лепешку расшибиться. Она может вертеть этими журналистами как хочет. Видели бы вы, как они вытягиваются перед ней в струнку. Ни одному генералу не удается добиться такого от своих солдат.
– До меня доходили слухи, что она отнюдь не всегда ведет себя таким дипломатическим образом и далеко не всегда соглашается подлаживаться к – ситуации. Должно быть, вы и ваши духи ей понравились, если она согласилась на время укротить свой норов, – задумчиво сказал Джонатан. – Она нравится вам?
Кэтлин с воодушевлением кивнула:
– Да, очень! Она такая… настоящая. Ни капли фальши. Хотите, я познакомлю вас с ней?
– Мы познакомились в прошлом году. На одном из званых обедов в Белом доме. Я знаком почти со всеми, кто приглашен сегодня сюда. Хотите, я представлю вас Миттерану или Кракову?
– И Краков тоже здесь? Я не видела его.
– Вон он стоит, возле искусственной пальмы. Кэтлин с интересом посмотрела на легендарного героя, и он не разочаровал ее. Он был высок, строен и одет с той же безликой элегантностью, что и остальные мужчины явившиеся на прием. Лишь неровный шрам, который проходил по его левой щеке, да глубоко посаженные печальные глаза заставляли взгляд задержаться на его лице. Он казался святым или… мучеником. Ее мать pacсказывала, что этот шрам остался с юности, когда Кракова пытали гестаповцы, пытаясь выведать у него, где находится штаб датского Сопротивления в Копенгагене. Им не удалось выбить из него ни единого слова. И после того, как его освободили, два года ушло на лечение: настолько он был избит и покалечен. Он стал национальным героем. А после окончания Второй мировой войны вошел в число виднейших европейских политиков.
– Я столько слышала о нем! Моя мама его боготворит. И вы с ним знакомы?
– Встречались на нескольких конференциях. Это прирожденный лидер.
Кэтлин уловила странную интонацию, прозвучавшую в его голосе.
– Но вы его не очень жалуете? Чем он вам не нравится?
– Это неординарный человек. Я знаю его слишком мало, чтобы составить свое мнение. – Он взглянул на собеседника Ларса Кракова и помрачнел. – Но зато я хорошо знаю месье Далпре. Это глава Интерпола. И он допек нас с Питером своими бюрократическими играми вокруг Танцующего Ветра. Я предупредил его о том, что у нас своя собственная охрана, но он желает знать о каждом шаге нашего маршрута.
Личность Кракова настолько завладела вниманием Кэтлин, что она почти не обратила внимания на худощавого темноволосого человека, стоявшего рядом с легендарным героем и со страстной настойчивостью пытавшегося что-то внушить ему.
– Кажется, что он хочет в чем-то убедить Кракова.
– Рауль Далпре – убежденный сторонник объединения Европы. Наверное, хочет привлечь Кракова в свой лагерь. – Джонатан пожал плечами. – Для него Краков – как нарядное перышко на шляпе. Но, кажется, Краков не разделяет его энтузиазма по поводу «великой» идеи.
– А что вы сами думаете о ней?
– Объединение стран Европы под началом одного правительства может создать сверхвласть, а в этом больше опасности, чем экономической выгоды. За этим Далпре нужен глаз да глаз.
– Но многие газетчики постоянно твердят о том, что справиться с захлестнувшим страну потоком террористических актов, что положить конец кражам из музеев можно только в том случае, если будет единый центр и единый контроль за положением дел в Европе. Сейчас почти все убеждены в том, что только бюрократические проволочки и отсутствие взаимодействия мешают успешной борьбе с террористами.
Джонатан пожал плечами:
– Возможно. – И тут же перешел на другую тему: – Вы мне так и не ответили: хотите познакомиться с Краковым?
Кэтлин снова взглянула на кумира своей матери. Как бы мама была рада послушать рассказ о том, как ее дочь встретилась и разговаривала с самим Краковым! Но, похоже, он был полностью поглощен разговором с не умолкающим ни на секунду Далпре. И Кэтлин отрицательно покачала головой.
– Моя мама, конечно, не простит мне этого, но сейчас мне не хочется разговаривать ни с кем из посторонних. Лучше я буду по-прежнему держаться в стороне и следить, все ли в порядке…
– Так не пойдет! Красивая женщина имеет право оставаться скромной. Но нельзя допускать, чтобы она осталась незамеченной и не оцененной по достоинству. – Джонатан снова взял ее под руку и повел сквозь толпу на другой конец зала. – Подойдите хотя бы к Питеру и поздоровайтесь с ним. Он так и не выслал вам перевод и боится, как бы вы не велели зажарить его заживо.
Кэтлин свела брови:
– Не отказала бы себе в этом удовольствии.
Губы Джонатана сложились в добродушную усмешку.
– Тогда давайте подойдем, и вы сможете спустить с бедняги шкуру. Уверен, что это доставит вам больше удовлетворения, чем общение с автоответчиком.
– Как он, Питер?
– Отлично. Увидите сами. Ему мало того, что здесь повсюду установлены скрытые камеры, что включена сигнализация, везде стоят охранники. Он сам не спускает глаз с Танцующего Ветра. – Джонатан ловко обошел человека в униформе со значком службы охраны. – Хотя на него произвело впечатление все, что сделал Каразов для обеспечения безопасной перевозки статуэтки.
– Алекс всегда все делает в совершенстве. Я рада, что вы оценили его усилия по достоинству.
– Было бы трудно не оценить того, что он сделал. Алекс сам встретил нас в аэропорту в полдень, дважды проверил наших охранников и сам сопроводил машину со статуэткой в Версаль. Его собственная группа работает вместе с нашими охранниками. Недавно я видел, как он оглядывает зал, будто поле сражения. – Он нахмурился. – Боюсь, что я ошибался на его счет. Мне почему-то казалось, ему больше нравится стоять за кулисами и следить за тем, как развивается действие, оставаясь невидимым для зрителей.
– Вы делаете из него настоящего Макиавелли.
– Возможно, так оно и есть, – улыбнулся Джонатан. – Хотя Макиавелли во многом оклеветан. Он всего лишь продукт времени и обстоятельств. Так же, как и Алекс, по всей видимости.
Они подошли к небольшому квадратному подиуму, огороженному толстым бархатным шнуром. За этой «оградой» стоял Питер, одетый, как и все, в смокинг, который, впрочем, не делал его выше и значительнее, как это случилось с Джонатаном. Напротив, он показался Кэтлин бледнее и стройнее, чем при первой встрече.
Тонкие черты лица Питера озарила сияющая улыбка, когда он увидел Кэтлин.
– Привет! – Он указал на Танцующий Ветер, стоявший позади него на черном мраморном пьедестале. – Вы пришли проведать меня или моего малыша?
– Вас обоих, – улыбнулась ему в ответ Кэтлин. – Ну как вы тут, мистер Масквел? Вы выглядите немного усталым.
– Прекрасно! – Он усмехнулся. – Вернее, почти прекрасно. Без задних ног!
Джонатан нахмурился:
– Ради бога! Отправляйся отдыхать. Ты уже сделал все, что можно.
– Уйду только тогда, когда прием закончится, а Танцующий Ветер будет надежно заперт в сейфе «Континенталя».
– Вас удобно разместили? – поинтересовалась Кэтлин. – Мы с Челси устроились в одном номере на четвертом этаже.
Джонатан кивнул:
– Наши номера там же. Алекс забронировал целый этаж для удобства охраны.
– Значит, мы соседи, – Питер радостно улыбнулся Кэтлин. – А с соседей не полагается живьем сдирать кожу.
Кэтлин, грозно нахмурив брови, сурово посмотрела на него:
– А жаль! Так и чешутся руки! Где перевод, Питер?
– Вот кто настоящий рабовладелец. Джонатану далеко до вас, – вздохнул Питер. – Отец Доменик уже закончил перевод. Дело только за мной. Через неделю дневник будет перепечатан.
Кэтлин удивленно вскинула брови:
– Отец Доменик?
– А где найти специалиста – знатока архаичного итальянского языка пятнадцатого столетия? Пришлось обратиться в один из монастырей в штате Виргиния, и отец Доменик любезно согласился помочь нам.
Кэтлин вспомнила все свои весьма мало любезные послания, которые она оставляла для Питера на автоответчике, и ей стало неловко.
– Я думала, что вы просто наняли кого-то. Почему вы ничего мне не сказали?
– Разумеется, Джонатан внес щедрый вклад в монастырскую казну. – Он посмотрел на нее ясными глазами. – Мне хотелось сделать вам сюрприз. Ну и, кроме того, мне начали доставлять огромное удовольствие ваши энергичные послания на автоответчике. Они давали мне заряд бодрости на весь день.
Кэтлин рассмеялась:
– Боже мой! Ну и коварный же вы человек! В глазах Питера мелькнули озорные искорки.
– Вы не представляете, каких трудов мне стоило удержаться от искушения и не показать ваши предложения «дать переводчику под зад» отцу Доменику. Единственное, что удерживало, – это боязнь, что он неправильно вас поймет. Как только я закончу перепечатывать его текст, перевод будет у вас. Мне осталось страниц двадцать. Ведь он отдал мне рукописный текст. А у него не самый разборчивый почерк.
– В таком случае придется мне создать вам как можно более подходящие условия для работы. Что вы скажете насчет того, чтобы отправиться на какое-то время в Вазаро? – Кэтлин улыбнулась, заметив, как просияло его лицо. – Не представляю себе более удобного и более подходящего места для чтения дневника Катрин.
– Вы серьезно?
Кэтлин кивнула:
– Должна же я как-то вознаградить вас за то терпение, с которым вы выслушивали все мои проклятия.
– Когда я могу туда поехать?
– Когда захотите.
– Завтра? – встрепенулся он, но тут же спохватился: – Нет. Завтра я буду сопровождать Танцующий Ветер в Ниццу. Послезавтра можно?
Кэтлин засмеялась, видя, с какой ребячливой радостью он принял ее предложение.
– Я позвоню маме, предупрежу ее о вашем приезде.
– И сколько я смогу пробыть там?
– Сколько захочется. Челси и я тоже выезжаем в Ниццу снимать рекламный клип в отеле «Негреско», а затем отправимся в Вазаро отдохнуть.
– Теперь у меня сразу прибавилось сил! – Питер шагнул к ней, взял в свои ладони ее руку и нежно пожал ее. – Спасибо. Вы даже не представляете, как много это значит для меня.
– Хочу предупредить, что дневник Катрин вряд ли сможет помочь в расшифровке.
– Восстановление истории семьи важнее самой надписи. – Питер мягко улыбнулся. – Мы могли бы работать вместе, Кэтлин. Мне хочется помочь вам. Я не пытаюсь состязаться с вами. Главной скрипкой останетесь вы.
Кэтлин ощутила прилив радостной теплоты и одновременно раскаяния, что целый месяц не давала ему покоя.
– Все до одного тебе пригодятся, – оборвала ее Челси, как-то само собой переходя на дружеский тон. – Три вечерних туалета. Два деловых. Один костюм и платья для коктейлей. Осталось только купить к ним обувь. – Она свела брови. – Думаю, для презентации в Версале более всего подойдет черное бархатное платье. Оно так оттеняет цвет твоей кожи!
– Да! Открывая ее больше, чем требуется, – иронически заметила Кэтлин. – Но почему ты ничего не купила для себя?
– Мне нужны два платья, которые я уже заказала: для презентации и для рекламной распродажи. – Челси, обратившись к водителю, попросила: – Жорж, притормози, пожалуйста, у дома номер четырнадцать по Сен-Жермен.
– Разве мы едем не в отель? – Кэтлин решительно покачала головой. – С меня хватит! Еще одного магазина я уже не вынесу.
– Успокойся! Это не магазин. Мы заедем ненадолго на чай к супружеской паре. Два очень симпатичных старичка.
– С большим удовольствием я бы прилегла на кровати у себя в номере.
– Успеется! – с присущей ей резкостью заявила Челси. – Тебе совершенно необходимо познакомиться с месье Пердо и его женой. Это два самых обаятельных человека в Париже. Они тебе понравятся.
Неожиданно для самой себя Кэтлин с первой же минуты была очарована Жаном Пердо и его женой Миньон. Они занимали небольшой домик, почти такой же старый, как и дом Андреасов. И, переступив порог гостиной, Кэтлин сразу же ощутила уют викторианского стиля, подействовавший на нее самым успокаивающим образом, равно как и ромашковый чай, который мадам Миньон подала им в прозрачных чашках севрского фарфора.
Мадам Миньон – маленькая седовласая женщина в платье мягких оттенков голубого, казалась образцом утонченной нежности и изысканности. Ее муж, напротив, был высок, сухощав, с львиной гривой серебристо-белых волос и пронзительными голубыми глазами. Они обменивались остроумными репликами, не скрывая восторженной привязанности друг к другу. С Челси они держались по-дружески, а к Кэтлин выказали живой интерес.
Когда Челси поднялась и начала прощаться, Кэтлин даже почувствовала некоторое разочарование, что все так быстро кончилось.
Жан Пердо проводил их до двери и поцеловал Челси в щеку.
– Это платье просто ужасно! Ты знаешь, что оно совершенно не в твоем стиле? – нежно проворковал Пердо. – Мы и без того знаем, какая у тебя роскошная фигура. Нет необходимости подчеркивать это лишний раз.
Кэтлин чуть не споткнулась от удивления, услышав столь фамильярную фразу от человека, который всего лишь несколько секунд назад являл образец изысканной куртуазной вежливости.
– Я очень довольна, что вы заметили это, Жан, – радостно отозвалась Челси. – Для того и надела его.
Он улыбнулся, и в глазах его промелькнуло одобрение.
– Ого! Вы набираетесь мудрости не по дням, а по часам.
– Стараюсь. – Челси кивнула в сторону Кэтлин: – Лебедь? Я правильно угадала?
Жан медленно покачал головой:
– Роза. Темно-алая роза! С острыми шипами.
– С шипами? – Челси нахмурилась. – Не думаю!
– Только потому, что еще не успели заметить их, – улыбнулся он. – Может статься, она и сама их не замечает. – Он взял руку Кэтлин и поднес к губам. – Был чрезвычайно рад познакомиться с вами, дитя мое. Будем рады видеть вас в любое время.
– Благодарю за приглашение, месье Пердо.
– Ты ему понравилась, – удовлетворенно сказала Челси, как только их лимузин рванул с места. – Лучшего приема трудно было ожидать.
– Да. Но минуту назад я чувствовала себя, как насекомое под микроскопом.
– Ты не поняла. Это был комплимент. Если бы ты не заинтересовала его, он не стал бы утруждать себя поисками сравнения. Сослался бы на то, что пока не видит твой образ.
– Образ? Он что – психолог?
– Нет. Лучший в мире модельер.
Кэтлин растерянно посмотрела на подругу.
– А почему я никогда не слышала о нем?
– Потому что он, кроме того, лучше всех в мире умеет хранить секреты. Он требует от каждой из своих клиенток, чтобы та не разглашала, кто шил ее платье.
– Но почему?
– Он принадлежит к известной семье банкиров. Никогда не испытывал нужды в деньгах. Занимаясь этим делом в течение сорока лет, он даже не подумал открыть свой Дом высокой моды. Он творит лишь из любви к искусству. Каждое его платье – неповторимое произведение, потому что учитывает индивидуальный образ заказчика. А мадам Миньон шьет.
– Невероятно.
– Мне тоже так казалось. Особенно когда я узнала, что он чаще отказывает клиентам, чем соглашается. – Челси усмехнулась. – Например, принцесса Ди находится в числе тех, кому он отказал. Пердо сам признавался, что у него очень ограниченный круг клиентов. За десять лет появляется всего лишь несколько новых человек.
– И ты оказалась в этом избранном кругу?
– Да, мне повезло. Один из его старейших заказчиков представил меня Пердо. Жан сказал, что я заинтересовала его. Моя внешность – это своего рода вызов модельеру. Как он признался – внешний вид и внутренняя суть не отвечают друг другу. Найти гармоничное сочетание – очень непросто. Задача увлекла его.
Кэтлин поняла, что имел в виду Пердо.
– Он не принимает заказов. Шьет платье, а затем посылает кого-нибудь сообщить вам, что оказал честь, создав для вас наряд. Одно из его платьев я надевала, когда мне вручали «Оскар».
– Жаль, что я пропустила эту передачу.
– Меня поразило то, что он разглядел во мне. – Челси искоса посмотрела на Кэтлин. – Я покажу тебе это платье, когда вернемся в отель.
Кэтлин казалось, что после стольких часов, проведенных в магазине Лакруа, она уже никогда не захочет смотреть ни на один наряд, но тут в ней проснулось любопытство. Ей было интересно узнать, какой увидел Челси этот красивый и умный человек.
– А, вот и он! Молодец! Действительно толковый парень, – сказала вдруг Челси, увидев кого-то за окном лимузина.
Кэтлин не поняла, о чем идет речь.
– О ком ты?
– О человеке в темно-сером костюме.
Кэтлин продолжала недоумевающе смотреть на Челси.
– Это детектив Рено, которого нанял Алекс, чтобы охранять тебя все то время, что ты будешь заниматься перевозкой всяких этих штучек из Версаля и обратно. – Челси удивилась тому, что Кэтлин явно не догадывалась об этом. – Разве он не предупредил тебя? Мне он сказал, чтобы я не волновалась, если замечу «хвост». А он знал, что я сразу замечу. – Она слегка скривилась. – Во время съемок студия всегда нанимает детективов, чтобы застраховаться от всевозможных случайностей. Ведь тогда неустойку платят они.
Алекс не стал предупреждать Кэтлин о том, что теперь за ней повсюду будет следовать по пятам телохранитель. Приехав в Париж, Кэтлин сразу оказалась столь загружена работой, что почти забыла о Ледфорде. Теперь прежние страхи вновь проснулись в ней.
– Эй! Что с тобой? – Челси внимательно заглянула ей в глаза.
Кэтлин через силу улыбнулась:
– Видимо, просто устала. Столько новых и непривычных впечатлений…
– Я подойду к тебе попозже. – Челси поправила шифоновую оборку на своем светлом воздушном платье, на секунду задержавшись в дверях Зеркального зала Версаля и окидывая взглядом его пышное великолепие. Озорно и в то же время подбадривающе подмигнула Кэтлин. – Представление начинается!
Кэтлин торопливо отступила в сторону, увидев, что на встречу улыбающейся актрисе ринулись репортеры с диктофонами, блокнотами и телевизионными камерами. Она уже выдержала несколько встреч и всякий раз ловко уходила в тень, предоставляя Челси возможность справляться с ними в одиночку. Челси ловко вертела ими как хотела, направляя внимание журналистов туда, куда требовалось и в то же время сохраняя непринужденность, придавая блеск происходящему, наполняя пространство вокруг себя жизнью, энергией и весельем. И Кэтлин в который раз порадовалась, что Алекс остановил свой выбор на ней. Челси блестяще справлялась с возложенной на нее задачей.
После того как репортеры, отщелкав положенное число кадров, оставили Челси в покое, к ней устремились, будто мухи на мед, многочисленные гости. Кэтлин по-прежнему держалась несколько в стороне. Отлаженный механизм великосветского приема работал плавно, без сбоев, и ее часть работы на сегодня была закончена.
В дальней части зала оркестр играл Вивальди, но Кэтлин улавливала лишь отдельные такты: ровный гул голосов и звон бокалов заглушал отдаленные звуки музыки. Повсюду сновали официанты в белых костюмах и с подносами в руках. Полы были устланы коврами. Светились люстры. А над длинным столом, уставленным блюдами с белугой, икрой, омарами, возвышалась великолепная статуя Танцующего Ветра работы Ле Клерка.
Статуэтка, как и приглашенные гости, отражалась в семнадцати зеркалах, увеличивая глубину зала и создавая впечатление более многолюдного собрания, чем это было на самом деле. И Кэтлин всматривалась в этот призрачный мир зеркал, в котором, как в калейдоскопе, группки людей то сходились, то расходились в разные стороны, образуя новые узоры и сочетания цветов. И в какой-то момент у нее возникло ощущение, что это пышное сборище, в сущности, мало отличается от тех, что проходили в те времена, когда жила Катрин. Она никогда не была здесь на балу, но Жюльетта вполне могла однажды оказаться в этом самом зале и также могла смотреть на свое отражение в зеркале и на сводчатый потолок, расписанный сценами, прославляющими Короля – Солнце, как делала это сейчас Кэтлин.
– Вот вы где! А я высматриваю вас повсюду!
Кэтлин оторвала взгляд от узоров на потолке, расписанном Ле Брюном, и увидела Джонатана, показавшегося ей еще более громадным, чем в его собственном кабинете.
– Здравствуйте, Джонатан. До чего же приятно встретить в этой толчее знакомое лицо, – улыбнулась она ему. – И уже увидела за последние несколько минут трех кинозвезд, премьер-министра и одного нефтяного магната. Это начинает подавлять меня.
– Сегодня у вас нет повода испытывать иные чувства, кроме гордости и удовлетворения. Вы блестяще все организовали. Словно у вас за плечами не одна презентация, а по крайней мере десятки. – Джонатан взял ее под руку, и Кэтлин снова ощутила невероятный ток уверенности, благополучия и покоя, что исходили от него. – И кроме того, им выглядите великолепно. Как королева. Словно родились в этом дворце.
Она засмеялась, с сомнением покачав головой:
– А у меня уже несколько раз возникало ощущение: не сбежала ли я из психиатрической лечебницы? Не чудится ли все это мне? Последние дни были самыми тяжелыми. Теперь смотрю и не верю своим глазам. Неужели кто-то может чувствовать себя комфортно в этой обстановке? Столько людей, столько света, столько отражений!
– И все – дело ваших рук! – Джонатан взял бокал с шампанским с подноса проходящего официанта и протянул ей. – Выпейте и перестаньте терзать себя. Наслаждайтесь тем, что видите. – Он сделал глоток из своего бокала и посмотрел поверх голов. – Миссис Бенедикт, кажется, пользуется успехом.
– Поразительная женщина! Стоит ей заговорить с кем-нибудь, и через пять минут он готов ради нее в лепешку расшибиться. Она может вертеть этими журналистами как хочет. Видели бы вы, как они вытягиваются перед ней в струнку. Ни одному генералу не удается добиться такого от своих солдат.
– До меня доходили слухи, что она отнюдь не всегда ведет себя таким дипломатическим образом и далеко не всегда соглашается подлаживаться к – ситуации. Должно быть, вы и ваши духи ей понравились, если она согласилась на время укротить свой норов, – задумчиво сказал Джонатан. – Она нравится вам?
Кэтлин с воодушевлением кивнула:
– Да, очень! Она такая… настоящая. Ни капли фальши. Хотите, я познакомлю вас с ней?
– Мы познакомились в прошлом году. На одном из званых обедов в Белом доме. Я знаком почти со всеми, кто приглашен сегодня сюда. Хотите, я представлю вас Миттерану или Кракову?
– И Краков тоже здесь? Я не видела его.
– Вон он стоит, возле искусственной пальмы. Кэтлин с интересом посмотрела на легендарного героя, и он не разочаровал ее. Он был высок, строен и одет с той же безликой элегантностью, что и остальные мужчины явившиеся на прием. Лишь неровный шрам, который проходил по его левой щеке, да глубоко посаженные печальные глаза заставляли взгляд задержаться на его лице. Он казался святым или… мучеником. Ее мать pacсказывала, что этот шрам остался с юности, когда Кракова пытали гестаповцы, пытаясь выведать у него, где находится штаб датского Сопротивления в Копенгагене. Им не удалось выбить из него ни единого слова. И после того, как его освободили, два года ушло на лечение: настолько он был избит и покалечен. Он стал национальным героем. А после окончания Второй мировой войны вошел в число виднейших европейских политиков.
– Я столько слышала о нем! Моя мама его боготворит. И вы с ним знакомы?
– Встречались на нескольких конференциях. Это прирожденный лидер.
Кэтлин уловила странную интонацию, прозвучавшую в его голосе.
– Но вы его не очень жалуете? Чем он вам не нравится?
– Это неординарный человек. Я знаю его слишком мало, чтобы составить свое мнение. – Он взглянул на собеседника Ларса Кракова и помрачнел. – Но зато я хорошо знаю месье Далпре. Это глава Интерпола. И он допек нас с Питером своими бюрократическими играми вокруг Танцующего Ветра. Я предупредил его о том, что у нас своя собственная охрана, но он желает знать о каждом шаге нашего маршрута.
Личность Кракова настолько завладела вниманием Кэтлин, что она почти не обратила внимания на худощавого темноволосого человека, стоявшего рядом с легендарным героем и со страстной настойчивостью пытавшегося что-то внушить ему.
– Кажется, что он хочет в чем-то убедить Кракова.
– Рауль Далпре – убежденный сторонник объединения Европы. Наверное, хочет привлечь Кракова в свой лагерь. – Джонатан пожал плечами. – Для него Краков – как нарядное перышко на шляпе. Но, кажется, Краков не разделяет его энтузиазма по поводу «великой» идеи.
– А что вы сами думаете о ней?
– Объединение стран Европы под началом одного правительства может создать сверхвласть, а в этом больше опасности, чем экономической выгоды. За этим Далпре нужен глаз да глаз.
– Но многие газетчики постоянно твердят о том, что справиться с захлестнувшим страну потоком террористических актов, что положить конец кражам из музеев можно только в том случае, если будет единый центр и единый контроль за положением дел в Европе. Сейчас почти все убеждены в том, что только бюрократические проволочки и отсутствие взаимодействия мешают успешной борьбе с террористами.
Джонатан пожал плечами:
– Возможно. – И тут же перешел на другую тему: – Вы мне так и не ответили: хотите познакомиться с Краковым?
Кэтлин снова взглянула на кумира своей матери. Как бы мама была рада послушать рассказ о том, как ее дочь встретилась и разговаривала с самим Краковым! Но, похоже, он был полностью поглощен разговором с не умолкающим ни на секунду Далпре. И Кэтлин отрицательно покачала головой.
– Моя мама, конечно, не простит мне этого, но сейчас мне не хочется разговаривать ни с кем из посторонних. Лучше я буду по-прежнему держаться в стороне и следить, все ли в порядке…
– Так не пойдет! Красивая женщина имеет право оставаться скромной. Но нельзя допускать, чтобы она осталась незамеченной и не оцененной по достоинству. – Джонатан снова взял ее под руку и повел сквозь толпу на другой конец зала. – Подойдите хотя бы к Питеру и поздоровайтесь с ним. Он так и не выслал вам перевод и боится, как бы вы не велели зажарить его заживо.
Кэтлин свела брови:
– Не отказала бы себе в этом удовольствии.
Губы Джонатана сложились в добродушную усмешку.
– Тогда давайте подойдем, и вы сможете спустить с бедняги шкуру. Уверен, что это доставит вам больше удовлетворения, чем общение с автоответчиком.
– Как он, Питер?
– Отлично. Увидите сами. Ему мало того, что здесь повсюду установлены скрытые камеры, что включена сигнализация, везде стоят охранники. Он сам не спускает глаз с Танцующего Ветра. – Джонатан ловко обошел человека в униформе со значком службы охраны. – Хотя на него произвело впечатление все, что сделал Каразов для обеспечения безопасной перевозки статуэтки.
– Алекс всегда все делает в совершенстве. Я рада, что вы оценили его усилия по достоинству.
– Было бы трудно не оценить того, что он сделал. Алекс сам встретил нас в аэропорту в полдень, дважды проверил наших охранников и сам сопроводил машину со статуэткой в Версаль. Его собственная группа работает вместе с нашими охранниками. Недавно я видел, как он оглядывает зал, будто поле сражения. – Он нахмурился. – Боюсь, что я ошибался на его счет. Мне почему-то казалось, ему больше нравится стоять за кулисами и следить за тем, как развивается действие, оставаясь невидимым для зрителей.
– Вы делаете из него настоящего Макиавелли.
– Возможно, так оно и есть, – улыбнулся Джонатан. – Хотя Макиавелли во многом оклеветан. Он всего лишь продукт времени и обстоятельств. Так же, как и Алекс, по всей видимости.
Они подошли к небольшому квадратному подиуму, огороженному толстым бархатным шнуром. За этой «оградой» стоял Питер, одетый, как и все, в смокинг, который, впрочем, не делал его выше и значительнее, как это случилось с Джонатаном. Напротив, он показался Кэтлин бледнее и стройнее, чем при первой встрече.
Тонкие черты лица Питера озарила сияющая улыбка, когда он увидел Кэтлин.
– Привет! – Он указал на Танцующий Ветер, стоявший позади него на черном мраморном пьедестале. – Вы пришли проведать меня или моего малыша?
– Вас обоих, – улыбнулась ему в ответ Кэтлин. – Ну как вы тут, мистер Масквел? Вы выглядите немного усталым.
– Прекрасно! – Он усмехнулся. – Вернее, почти прекрасно. Без задних ног!
Джонатан нахмурился:
– Ради бога! Отправляйся отдыхать. Ты уже сделал все, что можно.
– Уйду только тогда, когда прием закончится, а Танцующий Ветер будет надежно заперт в сейфе «Континенталя».
– Вас удобно разместили? – поинтересовалась Кэтлин. – Мы с Челси устроились в одном номере на четвертом этаже.
Джонатан кивнул:
– Наши номера там же. Алекс забронировал целый этаж для удобства охраны.
– Значит, мы соседи, – Питер радостно улыбнулся Кэтлин. – А с соседей не полагается живьем сдирать кожу.
Кэтлин, грозно нахмурив брови, сурово посмотрела на него:
– А жаль! Так и чешутся руки! Где перевод, Питер?
– Вот кто настоящий рабовладелец. Джонатану далеко до вас, – вздохнул Питер. – Отец Доменик уже закончил перевод. Дело только за мной. Через неделю дневник будет перепечатан.
Кэтлин удивленно вскинула брови:
– Отец Доменик?
– А где найти специалиста – знатока архаичного итальянского языка пятнадцатого столетия? Пришлось обратиться в один из монастырей в штате Виргиния, и отец Доменик любезно согласился помочь нам.
Кэтлин вспомнила все свои весьма мало любезные послания, которые она оставляла для Питера на автоответчике, и ей стало неловко.
– Я думала, что вы просто наняли кого-то. Почему вы ничего мне не сказали?
– Разумеется, Джонатан внес щедрый вклад в монастырскую казну. – Он посмотрел на нее ясными глазами. – Мне хотелось сделать вам сюрприз. Ну и, кроме того, мне начали доставлять огромное удовольствие ваши энергичные послания на автоответчике. Они давали мне заряд бодрости на весь день.
Кэтлин рассмеялась:
– Боже мой! Ну и коварный же вы человек! В глазах Питера мелькнули озорные искорки.
– Вы не представляете, каких трудов мне стоило удержаться от искушения и не показать ваши предложения «дать переводчику под зад» отцу Доменику. Единственное, что удерживало, – это боязнь, что он неправильно вас поймет. Как только я закончу перепечатывать его текст, перевод будет у вас. Мне осталось страниц двадцать. Ведь он отдал мне рукописный текст. А у него не самый разборчивый почерк.
– В таком случае придется мне создать вам как можно более подходящие условия для работы. Что вы скажете насчет того, чтобы отправиться на какое-то время в Вазаро? – Кэтлин улыбнулась, заметив, как просияло его лицо. – Не представляю себе более удобного и более подходящего места для чтения дневника Катрин.
– Вы серьезно?
Кэтлин кивнула:
– Должна же я как-то вознаградить вас за то терпение, с которым вы выслушивали все мои проклятия.
– Когда я могу туда поехать?
– Когда захотите.
– Завтра? – встрепенулся он, но тут же спохватился: – Нет. Завтра я буду сопровождать Танцующий Ветер в Ниццу. Послезавтра можно?
Кэтлин засмеялась, видя, с какой ребячливой радостью он принял ее предложение.
– Я позвоню маме, предупрежу ее о вашем приезде.
– И сколько я смогу пробыть там?
– Сколько захочется. Челси и я тоже выезжаем в Ниццу снимать рекламный клип в отеле «Негреско», а затем отправимся в Вазаро отдохнуть.
– Теперь у меня сразу прибавилось сил! – Питер шагнул к ней, взял в свои ладони ее руку и нежно пожал ее. – Спасибо. Вы даже не представляете, как много это значит для меня.
– Хочу предупредить, что дневник Катрин вряд ли сможет помочь в расшифровке.
– Восстановление истории семьи важнее самой надписи. – Питер мягко улыбнулся. – Мы могли бы работать вместе, Кэтлин. Мне хочется помочь вам. Я не пытаюсь состязаться с вами. Главной скрипкой останетесь вы.
Кэтлин ощутила прилив радостной теплоты и одновременно раскаяния, что целый месяц не давала ему покоя.