Джоансен Айрис. Пьянящий вкус жизни (Сильнее времени)

   – Если вы скучаете, почему бы вам не заняться своим романом?
   – Муза оставила меня. Хочется заняться каким-то простым делом, после которого лучше засыпаешь.
   Ей показалось, что плечи его в самом деле поникли, словно он нес какой-то тяжкий груз. Грустная усталость, которую она сразу почувствовала в нем, сегодня снова ощущалась с особенной силой.
   – Ступайте к пикапу и возьмите себе корзину у Жака.
   – Кэтлин просила вас выдать мне корзину, д’Аблер.
   – В самом деле? – спросил Жак, выгружая принесенные сборщицей цветы. – И для чего она вам?
   Раздраженный его тоном, Алекс вскинул глаза и, встретил неприязненный взгляд Жака, почувствовал вдруг прилив злобной радости. Наконец-то он нашел того, на ком можно выместить гнев, обиду, недовольство собой, так мучившие его все это время.
   Жак д’Аблер – достойный противник. Хотя он немолод, но мускулист и крепок, как скала. И в нем ощущалась уверенность человека, способного физически расправиться со своим противником. Алекс оценивающе оглядел его, пытаясь угадать слабое место.
   – А для чего они остальным сборщикам?
   – Для того, чтобы они могли заработать себе на жизнь, на кусок хлеба. – Жак спокойно выдержал его взгляд. – Но Кэтлин говорила, что у вас нет надобности добывать себе на хлеб насущный. Вы достаточно богаты. Настолько, что можете себе позволить ни с того ни с сего дать ей большие деньги.
   – И вы ей не поверили?
   – Поверил, что вы пообещали ей это. – Он пожал плечами. – Мы знаем, что Кэтлин не глупа. И у нас глаза не на затылке.
   – Так я могу взять корзину?
   Подошла еще одна сборщица, и Жак вывалил в кузов прицепа корзину, полную цветов.
   – Как я уже сказал, Кэтлин не глупа. Но ей очень хочется спасти Вазаро. Вот почему она с такой легкостью доверилась вам. Именно это меня и беспокоит.
   – Сочувствую.
   – Да. Это так. И если вы разочаруете ее, если причините ей боль, то я… я не знаю, что с вами сделаю.
   – И что же вы можете сделать? – поинтересовался Алекс, вплотную подступая к нему.
   – Когда Кэтлин была еще совсем маленькой девочкой, – начал Жак, – отец подарил ей золотой кулон – Пегаса с изумрудными глазами. Все знали, как ее заворожила легенда о Танцующем Ветре. Ридо умел играть на струнах женской души. Она не снимала кулон ни днем, ни ночью души в нем не чаяла. Словно это был волшебный талисман, который приведет ее к Танцующему Ветру. – Жак д’Аблер задумчиво глядел прямо перед собой. – Однажды ночью ее отец ушел из Вазаро. И Пегас исчез вместе с ним. – Он едко улыбнулся. – К этому времени в поместье не осталось уже ничего более ценного, что он мог бы унести с собой.
   – Уверяю вас, я не ворую драгоценности. И это все, что вы хотели мне рассказать?
   – Нет, не все, – улыбка Жака стала еще шире, обнажая чистый белый ряд зубов на бронзовом лице. – Я отправился к этому сукину сыну в Канны, где он остановился в отеле, и попробовал отобрать украшение. К сожалению, я переусердствовал и сломал ему нос и три ребра.
   – Как интересно. И он вернул кулон?
   – Нет. Он успел перепродать его одной из своих богатых подружек, которая, как выяснилось, в этот день уехала. Тогда я вернулся в отель и сломал Ридо обе руки. Он был последним человеком, который сумел огорчить Кэтлин.
   Алекс попытался воскресить прежнее враждебное чувство к этому человеку… и не смог. Что-то в нем – искреннем, простом и свирепом – напомнило ему Павла в те дни, когда они только познакомились в спецназе.
   – Что ж, это могло отбить охоту у любого. И теперь, когда мы так хорошо поняли друг друга, я могу взять корзину?
   – Боюсь, что вы не все поняли.
   – К сожалению, слишком хорошо, – глядя в глаза Жаку, ответил Алекс. – У меня нет охоты драться с вами. И мы хотим одного и того же.
   Жак какое-то мгновение стоял, изучая его, затем нагнулся, вытащил корзину из стопки и кинул ее Алексу.
   – Третий ряд. Я там буду через минуту и покажу, как надо собирать.
   Кэтлин думала, что, получив корзину и выслушав наставления Жака, Алекс встанет рядом с нею. Но вместо этого он выбрал место рядом с Пьером Ледо и шел вдоль грядки до полудня, пока Жак не крикнул, чтобы сборщики несли свои корзины к пикапу. Алекс закинул свою, наполненную до краев, и, не говоря ни слова, направился к дому.
   На следующее утро Алекс снова был в поле и опять пошел не рядом с нею, а выбрал место в другом конце. Во время короткого перерыва в десять утра, когда они пили кофе с рогаликами, Кэтлин увидела, что он устроился на дне прицепа и о чем-то беседует с Жаком.
   На третий день Жак, проходя мимо по полю, остановился рядом с Кэтлин и ворчливо проговорил:
   – Сначала он мне не показался, но… Думаю, ему можно доверять.
   Кэтлин с удивлением подняла на него глаза.
   Жак никогда не торопился с выводами. И ей казалось, что такого загадочного человека, как Алекс, Жак примет далеко не сразу.
   – Его не так просто понять, – пробормотала Кэтлин. – Ты что-нибудь узнал о нем?
   – Он недавно пережил тяжелую утрату…
   – Как ты угадал? Жак пожал плечами:
   – Знаю. Слишком неистово работает… Обычно таким образом хотят отвлечься.
   Кэтлин невольно посмотрела в ту сторону, где работал Алекс. На этот раз он выбрал место рядом с Рене Буассен.
   – Он довольно быстро освоился.
   – Сильный парень, – с оттенком уважения сказал Жак. В этом не было никаких сомнений. Эти два дня Алекс работал с таким азартом, что его неуемная энергия заражала всех вокруг.
   Жак развернулся и пошел между грядок к прицепу.
   А Кэтлин вновь украдкой бросила взгляд на Алекса. Он смеялся, перебрасываясь шутками с Рене. Его лицо оживилось. Отчужденная холодность, которая, как маска, сковывала его черты, смягчилась. Сейчас нельзя было поверить, что его терзает какая-то душевная боль. Он выглядел очень земным и основательным. Между тем лощеным красавцем, что появился в Вазаро несколько дней назад, и сегодняшним Алексом пролегла пропасть. Волосы его взмокли и прилипли ко лбу. Потемнела от пота и голубая рубашка с закатанными рукавами. Он стоял, слегка расставив ноги в своих потертых, слишком облегающих джинсах. У Кэтлин перехватило дыхание, в ушах зазвенело – она вдруг невольно представила его раздетым, стоящим в такой же позе. Она быстро отвела взгляд. То, что произошло между ними в лаборатории, – всего лишь случайность. Им лучше обоим забыть о ней. Алекс Каразов явно преследовал какую-то свою цель так же, как и она свою.
   – Давайте прогуляемся после обеда…
   Кэтлин передала Жаку полную корзину.
   – Но у меня нет на это времени. – Снова Алекс застал ее врасплох, когда она не ждала этого. Сначала Кэтлин почувствовала, что сердце ее взметнулось куда-то вверх, а потом тяжело ухнуло вниз и снова громко и быстро застучало.
   – Мы ненадолго. За эти дни я обошел Вазаро, и у меня есть несколько вопросов к вам. – Он улыбнулся. – В конце концов, будьте справедливы. Я неплохо поработал на поле.
   – Вы сами напросились.
   Он кивнул.
   – И теперь прошу вас о маленьком одолжении – прогуляться со мной. – Он кивнул головой на юг.
   Кэтлин помедлила, а затем неуверенным шагом двинулась в ту сторону, куда он показал.
   Солнце светило ясным ровным светом. Ароматы земли и цветов обступили их со всех сторон. И присутствие Алекса тоже на этот раз не было тягостным. Давно она уже не гуляла ни с кем вот так, просто ради прогулки. Всегда спешила куда-то, торопилась…
   – А вы не болтливы, – заметил Алекс после десятиминутного молчания.
   – Так же, как и вы. – Она испытующе посмотрела на своего спутника. – Жак сказал, что вы хороший сборщик. И если вы потеряете свой капитал, он с радостью примет вас на работу.
   – Буду иметь в виду. И давно он здесь – всезнающий и вездесущий Жак?
   – Он родился и вырос в Вазаро. Я помню его с самого детства. Помню, как он поднимал меня и усаживал на собранные цветы, когда я еще, спотыкаясь, училась ходить.
   Алекс показал на белые цветы, растущие в поле справа от нее:
   – Жасмин?
   Кэтлин кивнула.
   – На следующей неделе уже можно приступать к сбору. – Она как завороженная смотрела на поле цветущего жасмина. – Я сейчас вспоминаю о том, как мы приходили ни эти поля с Жаком в сумерки, когда я была совсем маленькой. Это было все равно что войти в какой-то сказочный мир. Золотистое сияние, казалось, повисало в воздухе.
   Этот свет насыщал белый жасмин глубокими кремовыми оттенками. Небеса приобретали цвет лаванды и темно – розовых гвоздик…
   – Вас приводил сюда Жак, а не отец?
   Ее улыбка погасла.
   – Жак вел меня сюда, когда в доме затевали очередную вечеринку. Отец не любил, когда дети путаются под ногами у взрослых. – Она смотрела вперед. Ее шаги ускорились. – В Вазаро так часто устраивались в те времена вечеринки.
   Она чувствовала на своем лице взгляд Алекса, но он не стал продолжать разговор на эту тему, и некоторое время они снова шагали молча, пока не поднялись на гребень следующего холма. Их взору открылся захватывающий вид на море, небо и горы.
   – Что это за город там, внизу? – Алекс показал на домики вдоль побережья.
   – Это Канны.
   – А вон это что? – и он кивнул на маленький коттедж из камня с соломенной крышей, что стоял неподалеку от подножия холма. – Кто там живет?
   – Никто, – улыбнулась Кэтлин.
   – Он выглядит таким старинным…
   Она кивнула и начала спускаться с холма.
   – Филипп Андреас построил его еще до Французской революции. Он служил управляющим у Катрин Вазаро.
   – Он использовал его как склад для цветов?
   – Нет. Он слыл местным донжуаном и приводил сюда поселянок для любовных забав.
   Она распахнула дверь и, сморщив нос от густого запаха пыли и гнилого дерева, вошла в коттедж. Паутина свисала со всех сторон. Огромная кровать перегораживала проход к окну. Покрывало из хлопка обветшало и пожелтело от времени. Кресло у камина сплошь затянула паутина, и громадная охапка спрессованной соломы с крыши свалилась через дымоход в камин.
   – Какое чудесное место. Мне так давно хотелось отреставрировать коттедж. Но постоянно не хватало денег.
   Алекс оглядел кирпичную кладку камина.
   – Зачем хлопотать, если никто здесь не бывает? Она удивленно посмотрела на него:
   – Потому что это часть истории Вазаро.
   – Простите меня, – он отвесил ей шутливый поклон. – Я должен был сразу догадаться: все, что связано с Вазаро, – свято. Даже приют свободной любви, которой предавались на этой кровати.
   Кэтлин внезапно ощутила какую-то неловкость от того, что они остались наедине в этой комнате. Алекс казался очень уж оживленным и заинтересованным.
   – Нет. Кровати в то время здесь не было.
   Он с любопытством огляделся.
   – А что же было?
   – Если верить дневнику Катрин, то здесь лежал огромный тюфяк, наполненный сухими травами, перемешанными с лепестками цветов. Филипп распорядился застелить его атласным покрывалом. Так что он предавался любовным утехам на ложе из цветов. – Пристальный взгляд Алекса вызывал у Кэтлин чувство неловкости. Кэтлин принудила себя улыбнуться. – Вот почему его называют «Приют цветов», – закончила она.
   – Но назвать эти утехи любовью нельзя, не так ли, Кэтлин? – Его голос звучал мягко, но требовательно. – Они приходили сюда, чтобы сбросить накопившееся в них напряжение. Чтобы разрядиться. Только ради этого.
   Она через силу улыбнулась.
   – Думаю, что он не терял голову. Но… до чего же беден наш словарь.
   – Чтобы найти слова, выражающие суть? Для этого нужно быть всего лишь искренним с самим собой. – Алекс помолчал. – Я хочу, чтобы мы легли с вами прямо здесь и чтобы вы позволили мне обладать вами.
   Ошеломленная его прямотой, она растерянно молчала, не зная, что ответить.
   – Я хочу, чтобы вы стонали, кусались, царапались, извивались подо мной от страсти. – Он посмотрел на нее. – Я вижу, что и вы хотите того же.
   – О боже! – Она облизнула внезапно пересохшие губы. – Никто никогда не посмел бы говорить со мной так…
   – А вот я осмеливаюсь сказать прямо, что хочу вас. Но это будет не любовь. А только секс в чистом виде, – продолжал он. – Я не хочу лгать вам. Я не верю в романтическую любовь и никогда не испытывал ничего подобного. А вы?
   Она покачала головой, с изумлением глядя на него:
   – И вам не хочется заманивать меня сладкими речами?
   – Нет. Я предпочитаю говорить прямо и откровенно. – Он запнулся, потом неловко добавил: – Вы можете подумать, что я холодный и бессердечный человек. На самом деле это не так. Я знаю, как сделать женщине приятное. Я умею быть добрым. Согласитесь, это тоже важно.
   – Наверное, – кивнула она, все еще не совсем понимая, как они могут вести разговор на эту тему.
   – Думаю, что я высказался достаточно ясно.
   – Вполне. – Она повернулась, чтобы уйти. – Должно быть, своеобразие этого приюта вскружило вам голову.
   – Филипп и его цветочное ложе тут ни при чем. Я уже три дня неотступно думаю о том, как бы переспать с вами. Это всего лишь повод.
   – Вы не затрудняли себя ухаживаниями.
   – Это могло лишь насторожить вас, – откровенно признался он.
   Она широко распахнула глаза, пораженная его проницательностью.
   – Я понял, что хочу вас, при первой же встрече. Но мне казалось, что это пройдет. Мне представлялось, что если как следует поработать и устать, то… – Он покачал головой. – Но это не помогло. Теперь еще хуже, чем вначале. Я собирался соблазнить вас. Но это оказалось не так просто. Вы всегда внимательно следите за собой и стараетесь не давать себе воли.
   Стряхнув растерянность, Кэтлин резко спросила:
   – Вы закончили?
   – Почти. Я сказал главное: что хочу вас.
   – И все?
   – Вы нужны мне.
   Он произнес эти слова с такой мукой, что ее будто током ударило. Это была правда. Почему-то он нуждался в ней. И этот призыв был таким настоятельным, что ее потянуло к нему как магнитом.
   Не отдавая себе отчета, она сделала шаг навстречу. Небо! Что она делает! Она не хочет этого!
   – Нет!
   Он глубоко вздохнул:
   – Подумайте на досуге. Никаких обязательств. Только взаимное уважение и то наслаждение, которое мы можем дать друг другу.
   – Не желаю даже думать об этом. – Она повернулась, чтобы уйти.
   Он открыл дверь и отступил, пропуская ее.
   – Я попытаюсь еще раз, Кэтлин. Я настойчив.
   Она знала это. Она уже видела, с каким упорством он работал на полях эти дни.
   – Я не хочу ничего менять в наших отношениях. Меня устраивает то, что есть. – Она прямо взглянула ему в глаза. – И я буду очень рада, если весь ваш пыл пойдет на дела, связанные с Вазаро.
   – Наш разговор еще не окончен, – он как будто не обратил внимания на ее последние слова.
   За то короткое время, что Алекс был в Вазаро, она постоянно ощущала его сокрушительное обаяние; никогда еще ни один мужчина с такой силой не притягивал ее воображения. Вот и сейчас она с трудом выдержала пристальный взгляд его синих глаз.
   – Надеюсь, вы перемените свое решение.
   Ничего не ответив, она зашагала вверх по крутому холму.
   Он снова смотрел в ее сторону.
   Кэтлин, не оборачиваясь, краем глаза видела, как Алекс движется в соседнем ряду, обрывая цветки лаванды. Могло показаться, что он не обращает на нее никакого внимания. Но время от времени оба ловили себя на том, что смотрят друг на друга. Бросив цветок в корзину, она словно автомат потянулась за другим.
   Она уже поняла, что у нее нет сил не смотреть на него. Ни какие внутренние запреты не срабатывали.
   День был жаркий, и мужчины работали без рубашек. Капли пота блестели на загорелых плечах и груди Алекса. Вот Алекс остановился, откинул со лба волосы и повязал их бело-голубым платком, который ему одолжил Пьер, что сразу придало ему какой-то разбойничий вид. Кэтлин невольно залюбовалась его стройной фигурой и гладкой упругой кожей, под которой перекатывались мускулы.
   – Неплохо. – Рене озорно посмотрела на Кэтлин. – Если бы не мой муж, я бы позавидовала тебе, Кэтлин.
   Воздух был до предела насыщен ароматом лаванды, которую они собирали. И вдруг… Кэтлин могла бы поклясться, что уловила слабый запах лайма с мускусом.
   – Нечему завидовать, – ответила она сухо.
   – В самом деле? Неужели такой лакомый кусочек томится в прихожей? – Рене кинула цветок в корзину. – Как же так?
   – Вот так, – отрезала Кэтлин.
   – Ну и ну! У тебя что, с головой не в порядке? – иронически заметила Рене. – Почему ты отказываешь себе в такой радости? Он смотрит так, будто готов проглотить тебя. И вполне может. Такой мужчина даже…
   – Я не хочу говорить о нем…
   – Собралась в монастырь, как я погляжу?
   – Занимайся своим Пьером!
   – Непременно. Уж я своего не упущу. – Рене обернулась. – Он снова смотрит на тебя!
   Кэтлин не поднимала головы от грядки, стараясь смотреть только под ноги… И все же против воли скосила глаза в его сторону. Алекс стоял, глядя на нее, и она забыла, что нужно отвернуться.
   Слабый ветерок коснулся ее лица своим горячим дыханием, прижимая ткань блузки к телу. Она почувствовала, как напряглись соски мгновенно набухшей груди, как легкое покалывание в лоне сменилось болью.
   Она услышала, как присвистнула Рене:
   – Ого! Смотри не завались с ним прямо в поле. Запомни: постель будет помягче земли.
   Кэтлин заставила себя отвести взгляд от Алекса и продолжить работу.
   Нет, она не собирается сдавать свои позиции. Мешало только одно – она стала неважно спать и ей все время хотелось свежего воздуха.
   Кэтлин бессильно опустилась в кресло у окна и устремила невидящий взгляд на раскинувшиеся перед ней поля, залитые лунным светом. Она обманывала саму себя. Сон не шел потому, что этот чертов Алекс торчал у нее перед глазами.
   Последние две ночи она провела, стоя у окна, и видела, как он спускался с холма и уходил в поля. Он выглядел подавленным. Походка его была усталой. Обе эти ночи он пропадал надолго, и она тоже, не смыкая глаз, ждала его возвращения.
   Вот и теперь он снова возвращался уже под утро. Ночь была такой тихой, что она слышала шорох его шагов и его дыхание. Луна стояла высоко и высвечивала его темные полосы и высокую крепкую фигуру. Остановившись на нижней ступеньке, он внезапно поднял голову и посмотрел в сторону ее окна на втором этаже. Она отпрянула, захваченная врасплох.
   – Кэтлин?
   Она не отвечала.
   – Я знаю, что ты там. Я видел тебя.
   Молчание.
   Он снова заговорил, и в голосе его звучала боль:
   – Не заставляй меня ждать, ты очень нужна мне.
   Он уже говорил это. Она прижала к пылающим щекам холодный бледно-зеленый шелк гардин, чувствуя, как снова набухает грудь, как ткань ночной рубашки мешает глубоко вздохнуть.
   «Боже!» Она начала понимать, что и он тоже нужен ей.
   Алекс постоял еще немного. И каждый мускул его тела был напряжен до предела. Потом он медленно начал подниматься вверх по каменным ступенькам, пока не исчез из поля зрения. У нее перехватило дыхание, когда его шаги послышались на втором этаже;
   Он прошел мимо ее двери и зашагал дальше по коридору в свою комнату.

4

   Было уже далеко за полночь, когда она увидела Алекса, спускавшегося вниз с холма, к полям.
   Она закрыла глаза и прижалась горячей щекой к холодному оконному стеклу.
   Кэтлин чувствовала, что ее неумолимо тянет выйти следом за ним. Господи! И за что ей эта мука? Отчего она не может избавиться от наваждения? Ни думать, ни работать, ни сосредоточиться на чем-то.
   Кэтлин вдруг замерла, когда до нее дошла очень простая мысль. Не мужчина мешал ей! А желание, которое она испытывала к нему. И если это желание удовлетворить, то она сразу станет сама собой. Как же глупо она себя вела все это время!
   Кэтлин вскочила и бросилась к двери.
   Нельзя оставлять времени ни на размышления, ни на отступление. Она стремительно сбежала по ступеням вниз. Теплый ветерок принес запах лаванды. Ткань сорочки ласково прильнула к ее телу. Алекс уходил все дальше, его почти не было видно, и она бегом устремилась за ним. Должно быть, он миновал уже недавние посадки роз. Его шаг становился все шире и стремительнее.
   Почему-то ей не приходило в голову, что можно окликнуть Алекса, и он остановится, подождет…
   Окликать его не пришлось. Алекс почувствовал ее присутствие. Не доходя до жасминового поля, он остановился и обернулся.
   Выражение его лица поразило Кэтлин.
   Она почувствовала вдруг такую слабость во всем теле, что вынуждена была остановиться.
   – Все хорошо, – сказал Алекс низким, грудным голосом. Его взгляд пробежал по ней – по ее растрепавшимся волосам, развевающейся ночной рубашке без рукавов, комнатным туфлям на босу ногу. Протянув ей навстречу руки, он позвал: – Иди сюда.
   И она медленно пошла к нему.
   Он смотрел на нее сверху вниз, и, казалось, даже скулы его заострились от напряженного ожидания.
   – Да? – спросил он севшим голосом.
   Она еле смогла шевельнуть пересохшими губами:
   – Да.
   Он схватил ее за руки и увлек за собой на жасминовое поле. Кэтлин почти не чувствовала земли под ногами, несмотря на то что подошвы туфель были совсем тонкими. Тяжелый аромат жасмина, лунное серебристое свечение на темных волосах Алекса – каждая деталь воспринималась по отдельности. Но смысл происходящего расплывался.
   – У меня больше нет сил ждать, – проговорил Алекс, остановившись и глядя ей в глаза. Его руки уже расстегивали «молнию» на джинсах. – Ради бога! Сними сама сорочку!
   Она в некотором смущении смотрела на него. Скулы Алекса еще больше заострились, и она внезапно почувствовала новый приступ страха, как только что на дороге, когда он обернулся к ней.
   – Быстрее. – Он как бешеный срывал с себя одежду, по-прежнему не отрывая глаз от ее лица. И вот он уже стоял перед ней совершенно обнаженный. – Я больше не могу терпеть, – сказал он, рывком сдергивая с нее сорочку, которую Кэтлин так и не успела снять, и крепко прижал к себе девушку.
   Ее набухшая грудь прижалась к его покрытой темными полосами груди, и Алекс ощутил ее упругость и тепло. Из его горла вырвались какие-то хриплые звуки.
   Соски Кэтлин горели, как в огне. И она сама вся была как огонь. И унять этот жар можно было, только еще теснее прижавшись к нему.
   Он наклонился к ее соску и приник к нему ртом так, как умирающий от жажды припадает к живительному источнику. Прикосновение его горячего влажного языка чуть не свело ее с ума.
   Кэтлин задыхалась. Ее пальцы запутались у него в волосах. Ее бесконечно возбуждала сила его желания.
   – Алекс, это… – Она плыла как на волнах и не могла бы сказать, что в эту минуту они делали.
   Он не отпустил ее груди даже в тот момент, когда положил ее на землю. И оторвался лишь на миг, чтобы сказать:
   – Это не очень удобно, но ты потерпи… – и лег на нее сверху, касаясь ее бедер своими. Его ладони гладили и сжимали ее бедра. Казалось, он трогал ее одновременно и снаружи и внутри. Кэтлин вскрикнула от того, что мускулы непроизвольно сократились. А его пальцы продолжали двигаться в ней равномерными толчками.
   – Боже мой! Какая же ты тугая! – пробормотал он. Движения пальцев прекратились, и она почувствовала, как его восставшая плоть уперлась в нее. – Я хочу войти в тебя! – пробормотал он сквозь стиснутые зубы.
   Сердце ее билось с такой неистовой силой, что было трудно дышать. Руки сомкнулись на его плечах, и она, не в силах более выносить этой муки, попросила:
   – Алекс, возьми меня.
   И он почти с яростью исполнил ее просьбу.
   Тело Кэтлин выгнулось, огонь пробежал по телу волнами неизъяснимого блаженства.
   Потом он остановился. Лицо его покраснело. Глаза затуманились выражением какого-то первобытного удовольствия.
   – Боже! Как хорошо!
   – Не останавливайся! – выдавила она сквозь зубы. Кэтлин, не в силах сдержаться, изгибалась под ним. Тело ее само то поднималось, то опускалось вниз.
   – Я боюсь продолжать. – Его глаза закрылись. – Я никогда не испытывал ничего подобного. Мне хочется разорвать тебя, мне хочется…
   – Мне все равно! – Кэтлин выгнулась навстречу ему. – Двигайся, черт побери!
   Судорога прошла по его телу, веки Алекса медленно открылись, глаза невидяще уставились в пространство.
   – Я… предупреждал тебя, – его голос походил скорее на рычание.
   – Возьми меня.
   Кэтлин видела, что он начинает терять контроль над собой. С каждой секундой он все больше напоминал жеребца, который покрывает кобылу. Она чувствовала, как вся напрягается и содрогается, когда Алекс входил в нее. Он подложил ладони под ее ягодицы, приподнимая их при каждом толчке, которые следовали один за другим все быстрее, становясь все более необузданными, отчего у Кэтлин помутилось в голове и перехватило дыхание.
   – Кэтлин, дай же, – пробормотал он тяжело дыша. – Мне этого мало! Я хочу продолжать… – Его бедра с силой прижимались к ее бедрам. – Помоги мне…
   Она не могла помочь ни ему, ни себе. Она будто со стороны слышала свои собственные короткие, почти сумасшедшие вскрики. Судорога пробегала по телу. И она не в состоянии была думать связно, воспринимая лишь обрывки идущих к ней откуда-то фраз.
   Лунная ночь. Земля. Аромат жасмина и мускуса. Алекс.
   – Черт! – вырвалось у него, а затем снова что-то неразборчивое.
   Но Кэтлин уже вздохнула с облегчением. Напряжение, охватившее ее, спало, закончившись взрывом. Теперь каждый мускул ее тела расслабился. И тотчас же, мгновением позже, она ощутила содрогания Алекса и семя, которое он изверг в нее. И даже после этого он еще долго не мог остановиться. Бедра его продолжали двигаться, и он стискивал ее с прежней силой, не желая выпускать из рук.