Джойс Бренда. Неукротимое сердце

   Дати сдавленно ахнула, а старуха издала торжествующий возглас.
   Потрясенная, Кэндис уставилась на скользкий красноватый комочек, который старая индианка вытащила из промежности Дати, одним движением перерезав пуповину. Краснолицый младенец издал вопль. Дати обессилено прислонилась к дереву.
   Старуха положила ребенка на траву и выпрямилась с мрачной гримасой.
   — В чем дело? — воскликнула Кэндис. — С ним что-нибудь не так?
   Она подошла ближе, чтобы лучше разглядеть заливавшегося плачем младенца. Сердито сверкнув глазами, старуха подхватила его на руки, что-то буркнула и скрылась за деревьями. Хотя Кэндис видела ребенка лишь мельком, он показался ей вполне обычным.
   — Дати? Как ты?
   Дати открыла глаза, ее лицо было залито слезами. Ужаснувшись, Кэндис перерезала веревки, и та тяжело опустилась на землю.
   — Тебе больно?
   — Нет, — ответила индианка.
   — Что-нибудь не так с мальчиком?
   — Он плакса, — односложно бросила Дати.
   — Ну и что? Все дети плачут!
   — Дети апачей не плачут.
   Предчувствие неминуемой беды охватило Кэндис.
   — Что эта ведьма собирается сделать с твоим ребенком?
   — Предать смерти.
   Бросив взгляд на Дати, Кэндис помчалась вслед за старухой. Она не могла поверить этому. У нее не укладывалось в голове, что ребенка Джека убьют только потому, что он плачет. Неужели апачи настолько жестоки?
   Она нашла старуху у ручья в тот самый момент, когда та опустила орущего младенца в свежевырытое углубление.
   — Нет! — закричала Кэндис.
   Наградив женщину свирепым взглядом, индианка начала забрасывать мальчика землей. Кэндис подняла камень и швырнула его в старуху, угодив ей в плечо. Старуха опешила. Воспользовавшись моментом, Кэндис упала на колени и вынула ребенка из готовой закрыться могилы. Он жалобно плакал. Крохотное тельце все еще покрывал белесый налет послеродовой слизи. Кэндис прижала его к груди, ощущая резкую боль в боку.
   — Убирайся! — прошипела она. — Пошла прочь, старая ведьма! — И крепко обняла младенца.
   Старуха что-то сказала и заковыляла прочь. Кэндис всхлипнула. Невероятно! Ведьма намеревалась убить невинное беззащитное дитя, и Дати позволила ей это.
   Мальчик разевал ротик, прижимаясь к ее груди.
   — Проклятие! — прошептала Кэндис. — Ты голоден. Разве можно убивать ребенка только потому, что он голоден?
   Она поднялась на нетвердые ноги. Сердце ее гулко билось, бок болел, но едва ли это были схватки. Спустившись к ручью, она быстро вымыла плачущего младенца, тихонько напевая, в надежде успокоить его. Затем вытерла мальчика своей нижней юбкой и завернула его в нее. У него были необычно светлые серо-голубые глаза.
   — Ты и вправду сын Джека, — сказала Кэндис, охваченная неодолимым желанием защитить это крохотное существо.
   Когда она двинулась к стойбищу, мальчик неожиданно притих. Кэндис вознесла благодарственную молитву и, помедлив на краю леса, огляделась. Что, если кто-нибудь отберет у нее ребенка и убьет его прежде, чем вернется Джек? И где она возьмет молоко? Может, Дати согласится кормить мальчика? Должен же он есть!
   Кочис.
   Кэндис решительно направилась к вигваму вождя. Ребенок успокоился и заснул. Кочиса не было видно, но его первая жена, которую Кэндис знала только в лицо, с любопытством наблюдала за ее приближением, помешивая что-то в чугунном котле.
   — Мне нужен Кочис, — сказала Кэндис. — Кочис.
   Женщина встала и что-то крикнула мальчугану лет девяти. Тот повернулся и убежал. Индианка с улыбкой взглянула на Кэндис. Сообразив, что ей предлагают сесть, Кэндис опустилась на землю, сомневаясь, что найдет в себе силы подняться снова. Ее спина чудовищно ныла.
   Воспользовавшись передышкой, она рассмотрела сморщенное красное личико. Неужели все младенцы такие забавные? Даже сейчас он казался Кэндис очень красивым. Она погладила покрытую пушком головку.
   Спустя несколько минут показалась рослая фигура Кочиса. Лицо его хранило бесстрастное выражение, в черных глазах светилось любопытство.
   — Ты искала меня? — спросил он, глядя на младенца.
   — Мне нужна ваша помощь, Кочис. Он спокойно смотрел на нее:
   — Это сын второй жены?
   — Да. Они хотели убить его. Из-за того, что он плакал. Кочис ничуть не удивился.
   — Плачущий ребенок представляет собой угрозу для всего племени, а не только для собственной семьи.
   — Значит, новорожденных, которые плачут, положено убивать? — ужаснулась Кэндис.
   — Как правило.
   — Мне нужно молоко. Я не позволю убить мальчика.
   Улыбка тронула губы Кочиса. Повернувшись к жене, он что-то сказал на языке апачей. Та с заинтересованным видом кивнула и отправилась выполнять его поручение. Ребенок проснулся и заплакал. Кэндис нахмурилась, осознав, что он не плакса, а настоящий крикун. Она начала баюкать его, не решаясь взглянуть на Кочиса.
   — Ну и голосок, — отметил вождь.
   Кэндис не ответила, издавая воркующие звуки, как подсказывал ей инстинкт. «Перестань плакать, — безмолвно молила она. — Пожалуйста!»
   — Здесь ему ничто не угрожает, — сказал Кочис суровым и властным тоном. — Но если нам придется оставить стойбище, спасаясь от солдат, ребенку, который так плачет, немедленно перережут горло.
   Кэндис подавила испуганный возглас.
   — Иногда приходится выбирать между одной смертью и многими, — веско добавил Кочис.
   Кэндис онемела от ужаса. Она понимала логику вождя, но не могла принять ее и испытала несказанное облегчение, когда вернулась жена Кочиса с кожаной соской и тыквенной бутылью с молоком.
   — Спасибо, — сказала Кэндис.
   Вставив соску в крошечный ротик младенца, молодая женщина зачарованно наблюдала, как он жадно пьет. «Ненасытный, — нежно подумала она. — Совсем как отец». Она взглянула на Кочиса.
   — Дати откажется от него?
   — Не знаю. Можешь передать ей, что я распространяю свою защиту на мальчика до того момента, как мы оставим этот лагерь. С помощью богов такой день, возможно, никогда не наступит.
   Взглянув на Кэндис с таким видом, словно находил ситуацию забавной, вождь ушел.
   Когда ребенок заснул, Кэндис поднялась на ноги не без помощи жены Кочиса, которая отправила с ней сына, чтобы помочь донести молоко и соску. Кэндис гадала, как поступит Дати, надеясь, что та не откажется от собственного ребенка.
   Стоя на коленях, Дати резала лук и бросала его в горшок, словно и не родила в этот день. Увидев Кэндис со своим сыном на руках, она замерла и побледнела.
   — Что случилось?
   — Я не позволю его убить, — заявила Кэндис, баюкая спящего младенца, все еще завернутого в ее нижнюю юбку. — Ему нужна мать. Ты возьмешь его?
   Слезы выступили на глазах у Дати. Кэндис медлила, не решаясь доверить ей мальчика, но, когда та протянула руки, отдала индианке ребенка. Прижав его к груди, Дати беззвучно заплакала.

Глава 80

   Отряд возвращался усталый, но в приподнятом настроении. Им удалось захватить караван фургонов с припасами и оружием. Двое воинов были убиты, несколько ранены, но белые потеряли впятеро больше. Воины ликовали, однако Джек не видел причин для радости. Если в каждой схватке терять по одному-два воина, скоро у апачей не останется мужчин, способных держать в руках оружие. Эта мысль безмерно удручала Джека.
   К тому же его раздирали внутренние противоречия.
   Он неустанно казнил себя за проявленную нерешительность. Нахилзи здорово повезло, что остался в живых. Если бы он погиб, его смерть была бы на совести Джека. И все из-за сомнений, одолевших его в самый неподходящий момент. Нельзя идти в бой, если ты не готов броситься на выручку товарищу. Таким, как он, не место на поле битвы. Его колебания чуть не стоили жизни выдающемуся воину.
   Джек понимал, что его нравственные ориентиры неустойчивы, и пытался разобраться в себе. Он по-прежнему считал, что его место среди апачей. Но какой прок от воина, неспособного беспощадно сражаться с врагом?
   Усталый вороной медленно продвигался через стойбище. Племя торжествовало победу, но Джек был слишком подавлен, чтобы принять участие во всеобщем ликовании. Ему не терпелось увидеть Кэндис и найти утешение в ее объятиях.
   Он заметил ее в ту же секунду, как показался его вигвам. Кэндис смотрела на него, и сердце Джека подпрыгнуло при виде радости на ее лице. Кэндис почти бегом кинулась ему навстречу. Джек соскочил с коня.
   — Дурочка! — воскликнул он, подхватив ее. — Не смей бегать!
   — Джек! — Она обвила его руками. Улыбнувшись, он крепко поцеловал ее.
   — Как ты себя чувствуешь? — нежно спросил он, оторвавшись от ее губ.
   — Прекрасно. Джек… — Она осеклась, услышав громкий плач младенца.
   Вздрогнув, Джек уставился на вигвам, затем на Кэндис.
   — У тебя сын, — сказала она, пристально глядя на него. — Красивый мальчик.
   Джек вздохнул:
   — Как… они?
   — Теперь хорошо, — загадочно ответила Кэндис. — Почему бы тебе не взглянуть на них? А потом я выскажу тебе все, что думаю. — Ее глаза сверкнули.
   Джек поспешил к вигваму. Войдя, он остановился как вкопанный при виде Дати, кормившей ребенка. Она подняла глаза и мягко улыбнулась. Джек подошел ближе и посмотрел на своего сына. Нежность захлестнула его.
   — У него совсем светлые глаза, — поразился он, с радостью удостоверившись, что ребенок его.
   — Как у отца, — сказала Дати.
   Джек молчал, вглядываясь в крохотное смуглое личико и иссиня-черный пушок на голове. Черты ребенка свидетельствовали о смешанном происхождении. Джек нахмурился. Его называли полукровкой, и он ненавидел это прозвище. Сыну предстоит нести тяжкий крест, от которого он не в силах его избавить.
   — У малыша хороший аппетит, — заметил он, коснувшись шелковистой головки. Ребенок, казалось, смотрел на него, продолжая жадно сосать. Джек улыбнулся: — Мы назовем его Шоц. — Он взглянул на Дати: — Малыш такой красивый. Спасибо тебе.
   Дати помолчала, явно колеблясь:
   — Он оказался плаксой.
   — Что ты хочешь этим сказать? — Джек отлично знал, как поступают с крикливыми младенцами. Если его сын плакса, почему он еще жив?
   — Кэндис не дала его убить. А я… я позволила забрать его. Это ее ты должен благодарить. Она спасла нашего сына.
   Джек был потрясен. Он не верил тому, что слышал.
   — Но каким образом?
   — Она обратилась к Кочису. Он обещал защиту, пока мы остаемся в этом лагере.
   Ребенок насытился и уперся кулачком в материнскую грудь. Джек коснулся крохотной ручки. Младенец фыркнул и вцепился в его палец. Улыбнувшись, Джек осторожно взял его на руки.
   — Шоши, — сказал он, глядя на мальчика. Джек и не представлял себе, что будет испытывать столь сильные отцовские чувства к какому бы то ни было ребенку, за исключением ребенка Кэндис. — Ты должен научиться не плакать, Шоши.
   Дати встала.
   — Хочешь, чтобы я взяла его?
   Джек неохотно кивнул. Дати повернулась к нему спиной, и он осторожно положил сына в закрепленную у нее на спине колыбель.
   Снаружи его поджидала Кэндис. Едва Джек вышел из вигвама, она набросилась на него:
   — Почему ты не рассказал мне о жестокости апачей? Они пытались убить твоего сына! Из-за того, что он плакал! Никто не посмеет убить моего сына! Предупреждаю тебя, Джек!
   Джек притянул ее к себе:
   — Спасибо тебе, любимая, за то, что ты сделала. И клянусь, никто не тронет нашего ребенка. Я больше не оставлю тебя, пока он не родится. Обещаю.
   — И я не желаю, чтобы меня привязывали к дереву!
   — Это совсем не так ужасно, как кажется… — начал Джек.
   — Нет! — В ее голосе прозвучали панические нотки.
   — Хорошо, тебя не будут привязывать. Кэндис немного успокоилась.
   — Джек, а ты бы позволил забрать его, если бы был здесь? Он поморщился:
   — Не думаю.
   — Дати позволила старой ведьме забрать ребенка.
   — Почему тебя так волнует судьба Шоши, Кэндис?
   — Ты назвал его Шоши?
   — Это уменьшительная форма от его имени. Кэндис улыбнулась:
   — Шоши. Хорошее имя для ребенка, но как его будут звать, когда он подрастет?
   — Его будут звать Шоц.
   — Ты назвал его в честь Шоцки?
   — Да. Кэндис, ты не ответила. Почему?
   — Он же человек, Джек. Все очень просто.
   Кэндис нахмурилась, не решаясь признаться, что это крохотное существо успело запасть ей в душу. Ей хотелось подержать его на руках, но она не осмеливалась обратиться к Дати. Разве перешагнешь через несколько месяцев вражды? Тем более что дружить с Дати она не собиралась. Они соперницы. Может, между ними и нет ненависти, но и неприязнь никуда не делась. А то, что Дати родила Джеку сына, только осложняет дело, хотя с некоторых пор Кэндис перестала винить во всем соперницу. Какая женщина способна устоять перед Джеком? Не будь он таким похотливым, ей не пришлось бы сейчас делить его с Дати. Но как бы там ни было, Шоши ни в чем не виноват.
   А теперь Дати в долгу перед ней. Кэндис понимала, что со временем Дати не откажется помочь ей с побегом. Эта мысль должна была бы поднять ей настроение. Но почему-то привела в уныние.

Глава 81

   Пока Дати прибирала после обеда, Джек держал Шоши на руках, корча смешные гримасы и издавая забавные звуки. Мальчик радостно гукал и пускал пузыри, улыбаясь беззубым ртом. Махнув ручонкой, он задел подбородок отца. Джек засмеялся.
   Подняв глаза, он увидел Кэндис и ощутил укол вины. Она стояла в стороне, наблюдая за ними, но как Джек ни всматривался, он не заметил в ней ни малейших признаков ревности. Когда Дати, прихватив котелок, отправилась к ручью, чтобы вычистить его песком, Кэндис подошла и опустилась на землю у ног Джека.
   — Наверное, я ужасно глупо выгляжу, — смущенно сказал Джек.
   Кэндис улыбнулась, но ее взгляд был устремлен на ребенка.
   — Можно?
   Джек удивленно взглянул на нее:
   — Конечно.
   Он протянул ей мальчика и поразился мягкой улыбке, осветившей ее прекрасные черты. Кэндис прижала Шоши к груди и начала ворковать над ним, слегка покачивая. Джек был потрясен, глядя, как она баюкает его сына.
   Ночью он лег рядом с Кэндис. Она все еще спала на его скатке. В последнее время Кэндис моментально засыпала, стоило ее голове коснуться подушки. Но Джек так боялся потревожить ее, что спал вполглаза. Этим вечером, однако, Кэндис не спала. Склонившись над женой, он легко коснулся ее губ. Она обвила его руками и призывно приоткрыла рот. Джек поцеловал крепче. Невероятно, но волны жгучего желания затопили его. Даже сейчас, за несколько недель до родов, Джек хотел ее. Больше, чем когда-либо.
   —Джек?
   — Что?
   — Обещай мне одну вещь.
   — Если это в моих силах. Кэндис посмотрела на него.
   — Не позволяй привязывать меня к дереву, как Дата. — Ее голос дрожал.
   — Кэндис, это помогает, уверяю тебя!
   — Нет! — выкрикнула она.
   — Хорошо. — Джек сел и притянул ее к себе. — Я сам буду держать тебя. Не всех женщин привязывают. Некоторые сидят на корточках. Но поверь мне, так легче, чем лежа.
   Кэндис не ответила. Опустив глаза, он увидел страх на ее лице. Внезапно его охватил панический ужас. Джек вспомнил безжизненное тело Чилы, лежащей в луже крови после того, как она родила их ребенка. Боже, Джек не хотел даже думать об этом! Он крепче прижал к себе Кэндис. Что, если у нее будут трудные роды? Нет, не может быть. Со здоровьем у нее все в порядке.
   — Не беспокойся, — прошептал он, почувствовав себя больным от тревоги.
   — Я не беспокоюсь, — сказала она, хотя они оба знали, что это не так.
   Все последующие дни Джека не покидали страхи— Его преследовали воспоминания о том, как умерла Чила. Шаман сказал, что у Чилы были слишком узкие бедра, поэтому Джек настоял на том, чтобы Кэндис осмотрела знахарка. Та заверила его, что Кэндис здорова и никаких проблем не предвидится. Когда он поинтересовался шириной ее бедер, знахарка со смехом посоветовала ему заниматься своими делами. Но Джек не мог успокоиться. Мысль, что он может потерять Кэндис, ужасала его.
   Джек понимал, что ведет себя глупо. Кэндис создана для того, чтобы вынашивать и рожать детей. Она крепкая женщина со стройными, но сильными бедрами. Ее грудь набухла от молока. Кэндис олицетворяла собой здоровье, но Джек терзался от страха.
   Наступил июль. Как-то Джек отправился к ручью на рыбалку. Апачи не употребляли рыбу в пищу, но он хотел хоть чем-нибудь отвлечься. Джек за версту услышал шаги Кэндис. Теперь она переваливалась на ходу, производя еще больше шума, чем раньше. «Когда-нибудь, — подумал Джек, — я научу ее передвигаться бесшумно». Повернув голову, он смотрел, как жена выходит из-за деревьев.
   — Я видела, куда ты пошел, — сообщила Кэндис, слегка запыхавшись.
   — Что-то ты слишком раскраснелась, — обеспокоенно заметил он. — Тебе не следует бродить по лесам.
   — Ты превратился в настоящую наседку, Джек, — улыбнулась она и внезапно дернулась.
   — В чем дело? — Его охватила паника.
   — Джек, кажется, началось.
   — Ты уверена?
   Кэндис вздрогнула и поморщилась.
   — Боль была тупая, и я подумала… — Она охнула и опустилась на колени.
   — Кэндис! Проклятие! Ты что…
   — Да, по-моему, да. — Она застонала, ощутив очередной приступ боли.
   — Кэндис, опять схватка? — Джека охватил ужас. Схватки следовали одна за другой слишком часто, почти без перерыва.
   — Джек! — вскрикнула Кэндис, вцепившись пальцами в его плечи, и застонала.
   — Боже! Кэндис, я побегу за помощью! Ничего не делай, пока я не вернусь! Когда начались боли?
   — Несколько часов назад.
   Она со стоном опустилась на землю и откинулась на спину, пыхтя и тужась.
   — Несколько часов назад!
   — Откуда я знала, что это предродовые схватки! Дже-ек!
   — О черт! — застонал он и, не решаясь оставить жену, опустился на колени. Ноги Кэндис были полусогнуты и широко раздвинуты. Джек поднял ее юбку. — Как же можно не знать, Кэндис!
   Она тяжело дышала.
   — Они были… такими слабыми. Просто… О-о!
   — Тебе придется присесть на корточки, — сказал он, приподняв ее.
   — Нет, Джек. О-о!
   — На корточках легче, поверь мне. — Он обхватил се руками, заставляя привстать.
   — Откуда ты знаешь? О-о Господи! — Кэндис вцепилась в его руки.
   — Говорю тебе, я знаю! Ты тужишься? Дышишь? Дыши и тужься!
   — Я дышу и тужусь! Ради Бога, Джек, ты слишком крепко меня держишь…
   — Тебя вообще надо было привязать, черт возьми!
   — Не смей — о-о! — не смей даже думать об этом! Кэндис попыталась отстраниться от Джека, и тот от неожиданности оступился и упал на землю, не выпуская Кэндис из рук.
   — Посмотри, что ты наделала!
   Джек встал на колени, пытаясь перевести жену в сидячее положение. Пот ручьем катился по его лицу.
   — Я ложусь, Джек, — заявила Кэндис.
   — Доверься мне, — взмолился Джек, скользнув рукой ей под спину с намерением снова приподнять, но в следующую секунду ахнул: — Дьявол!
   — О-о!
   — Боги, дайте мне силы! — пробормотал он, забыв при виде показавшейся головки ребенка, что его жена находится не в том положении. — Я вижу головку, Кэндис, тужься сильнее!
   — Я тужусь.
   — Он выходит! — крикнул Джек, и, прежде чем он успел осознать, что происходит, ребенок выскользнул ему в руки.
   Закрыв глаза, Кэндис лежала на спине и хватала ртом воздух.
   — Девочка, Кэндис, это девочка! — воскликнул Джек, испытывая восторг, благоговение и крайнюю усталость.
   Смахнув заливавший глаза пот, он потянулся за ножом и перерезал пуповину.
   — О, — выдохнула Кэндис. — Дай мне ее, Джек…
   — Сначала я вымою ее, — сказал он, глядя на краснолицего младенца с зажмуренными глазками.
   Джек быстро спустился к ручью, вымыл девочку и завернул ее в свою набедренную повязку. Она открыла глаза и моргнула. Джек улыбнулся, охваченный восторгом. Головку покрывал темный пух. Девочка разинула рот и потянулась к его животу. Джек с ребенком на руках поспешил назад.
   Сияющая Кэндис встретила его счастливой улыбкой. Опустившись на колени, Джек вложил ребенка ей в руки.
   — Она такая красивая! — прошептала Кэндис.
   — Как ее мама, — нежно сказал Джек и рассмеялся от бесконечного облегчения и радости. — Ты заткнула за пояс всех женщин в племени, Кэндис. Неужели ты действительно не подозревала, что начались роды?
   — Да, — подтвердила она, гладя покрытую пушком головку.
   — Как ты себя чувствуешь?
   — Чудесно, — ответила Кэндис. — Привет, Кристина. Ты такая красивая. Моя маленькая леди.
   — Ты хочешь назвать ее Кристиной?
   — Это очень благородное имя, — отозвалась Кэндис, даже не взглянув на него. — Христианское. Когда девочка вырастет, она станет настоящей леди.
   Джек увидел, как Кэндис высвободила грудь и поднесла к ней Кристину. Слова жены наполнили его безотчетной тревогой. Но внимание Джека тут же переключилось на девочку, которая нашла сосок и начала сосать. Он ощущал невероятную гордость, наблюдая за этой сценой. Его прекрасная жена и красавица дочь. Пристроившись за спиной Кэндис, Джек положил ее голову себе на колено.
   — Удобно?
   Кэндис удовлетворенно улыбнулась.

Глава 82

   Кэндис перемалывала семена диких ягод в муку, из которой потом пекли хлебцы. В люльке за ее спиной спала их дочка. Видя Кэндис за подобным занятием, Джек должен был хотя бы улыбнуться: из-за теплых чувств, которые питал к ним обеим, или из-за усердия, с которым она трудилась, как настоящая индианка. Но Джек не улыбался.
   Кэндис совсем не походила на индианку. Ее толстая коса была небрежно переброшена через плечо. Покрытое золотистым загаром лицо обрамляли белокурые локоны. Джек подавил желание. Слишком рано, да и вообще что-то не так. Глядя на Кэндис, он поневоле задавался вопросом: не впадают ли некоторые женщины в меланхолию после родов?
   Внезапно решившись, Джек повернулся и быстро зашагал через лагерь. Решение созрело в его голове во время последнего губительного налета на долину Аравиапа, простиравшуюся неподалеку от форта Брекенридж. Вдруг Морис еще там?
   Кочис встретил его улыбкой:
   — Что заставило моего брата покинуть свое счастливое семейство и прийти ко мне?
   Джек нахмурился.
   — Как твои жены и дети? — участливо спросил Кочис.
   — Прекрасно. Я уезжаю, — спокойно сообщил Джек. — В форт Брекенридж. Я намерен убить лейтенанта Мориса. Душа моего брата должна обрести успокоение и покинуть этот мир.
   — Это очень опасная затея для одного человека. Как ты проберешься в форт?
   — Я собирался прибегнуть к хитрости, пользуясь тем, что похож на белого, но потом передумал. Ночью я перелезу через стену, проскользну в дом Мориса и перережу ему горло во сне. И уйду тем же путем, каким пришел.
   — Твой поступок, несомненно, пойдет во благо нашему народу. Если кто-нибудь и способен это сделать, то только ты.
   — Я хотел бы, чтобы Кэндис и Кристину доставили на ранчо «Хай-Си», если я не вернусь.
   — Это будет сделано.
   — И еще. Не хотелось бы, чтобы о моей цели стало известно. Кэндис будет беспокоиться, если узнает. Я скажу ей, что отправляюсь на разведку.
   Кочис кивнул и обнял его.
   — Начиная с сегодняшнего вечера и до твоего возвращения духи будут танцевать и возносить молитвы. Пусть все думают, что они посвящены очередному походу, но я буду знать, что это ради тебя.
   — Спасибо.
   Он шел назад к своему вигваму, размышляя о стоящей перед ним задаче. Джек не сказал Кочису всего. Не сказал, что если вернется, то уйдет из племени навсегда. Шоцки будет отмщен. Это все, что он может сделать для брата. Оставаться с апачами и сражаться и далее за их дело выше его сил. И едва ли честно по отношению к воинам, которые не могут положиться на него в бою. К тому же это несправедливо по отношению к Кэндис и Кристине.
   О том, что придется оставить Шоши, Джек старался не думать. Это нужно сделать, и точка.
   Он облачился в кожаные штаны и рубаху, но обошелся без боевой раскраски и оседлал вороного. Взял ружье, «кольт», нож, лук и стрелы. Последние понадобятся ему, чтобы без лишнего шума подстрелить дичь, если возникнет нужда. Закончив сборы, Джек зашел за вигвам, где Дати долбила камнем шкуру, чтобы придать ей мягкость. В люльке за ее спиной дремал Шоши.
   Джек коротко попрощался с ней, сообщив, что вернется через несколько дней, и погладил сына по головке. Шоши проснулся и заплакал, уставившись на него серыми глазками. Дати поднесла его к груди.
   — Куда ты едешь? — спросила Кэндис.
   Бросив последний взгляд на сына, Джек подошел к ней.
   — На разведку. Дня на три, самое большее — на четыре. Она не сводила с него расширившихся глаз и казалась очень испуганной. Джек заподозрил, что Кэндис боится за него.
   — Иди сюда, любимая. — Он заключил ее в объятия. Она отчаянно прижалась к нему.
   — Джек, — прошептала Кэндис и, пригнув голову мужа, прильнула к его губам.
   Они не могли оторваться друг от друга.
   — Тебе придется потерпеть, — усмехнулся Джек. — Когда я вернусь, мы займемся любовью по-настоящему.
   — Как ты можешь думать об этом сейчас? — удивилась она. Сердце ее неистово забилось при мысли о том, что ей предоставляется шанс. Она покинет лагерь задолго до того, как Джек вернется. Кэндис охватила паника. Она ощущала вину и ужас одновременно. И не чувствовала себя в силах расстаться с ним.