Джойс Бренда. Скандальная любовь

   Боже, как давно это было! Он думал, что все это забыто. Но боль оттого, что отец отверг его, вернулась и каким-то непостижимым образом переплелась с болью, которую ему принес отказ Николь.
   Он задумался о ненависти, которая никогда не умирала в нем, ненависти к отцу. Она дала ему силы, на которые отец не рассчитывал. На самом-то деле неженкой был Френсис. Именно потому, что он был слабым, он и издевался над теми, кто еще слабей, — женой и сыном. Как понятно все сейчас и как трудно было понять это тогда.
   Он не станет больше размышлять о Френсисе и отказе Николь. Френсис мертв, прошлое ушло. Он горд тем, каков он есть. Если она думает, что он похож на отца, то она сильно ошибается, и он ей это докажет. Зверь, который обнаружил себя, больше наружу не выйдет. Успокоившись, он стал обдумывать ситуацию с Николь спокойно, без каких-либо эмоций. Неважно, что она о нем думает. Она безрассудная, необузданная, не признает условностей света и в этом смысле глупая. Она не хочет за него замуж, но это не помешает ему сделать то, что он считает достойным и правильным.
   А это значит — сделать ее своей женой.
   Не прошло и часа, как герцог был на Тэвисток-сквер, у дома Шелтонов. Слуга впустил его, принял перчатки и пальто. Граф был дома, и герцога проводили в его кабинет.
   Конечно, он нарушает этикет. В подобных случаях следовало отправить письмо с просьбой срочно принять отправителя, но Хэдриан чувствовал, что ему нужно решить это дело как можно быстрей.
   Граф был крайне удивлен и не пытался этого скрыть. Но Хэдриан надеялся на то, что его благородные намерения смогут как-то исправить сложившуюся ситуацию, которая могла бы приобрести крайне неприятный характер.
   — Привет, Хэдриан! Что заставило вас навестить меня без предварительного уведомления?
   — Николас, — мужчины пожали друг другу руки, — я должен извиниться за такой визит… — начал было он, но граф перебил его:
   — Вам следовало бы знать меня получше. Я гроша ломаного не дам за то, что считается приличным или неприличным, и никогда не обращал внимания на приличия. Приказать подать чай, который вы так любите?
   Хэдриан отказался и подумал, что пренебрежение приличиями Николь, пожалуй, переняла от отца. Он сел напротив графа в изумрудно-зеленое плюшевое кресло.
   — Я перейду сразу к делу, Николас. Я хочу жениться на вашей дочери.
   Шелтон вытаращил на герцога глаза:
   — Николь?
   — Да.
   — Признаюсь, что вы меня застали врасплох.
   — Я знал, что удивлю вас, — буркнул Хэдриан.
   Шелтон наклонился к нему с озабоченным видом:
   — Но ведь Элизабет только что умерла.
   — К несчастью, это так.
   Лицо графа посуровело.
   — Почему вы с этим пришли сейчас? Вам же хорошо известно, что у Николь не много предложений подобного рода и можно было бы просить ее руки месяцев через шесть.
   Хэдриан скривился. Он понимал, что через шесть месяцев положение станет еще хуже, но говорить ему об этом не хотелось. Вдруг Шелтон резко встал:
   — Что, есть причина для такой спешки?
   Хэдриан тоже поднялся:
   — К сожалению, есть.
   Шелтон застыл на месте. Тяжелое молчание в ответ.
   — До какой степени неосторожно?
   — Возможно, будет ребенок.
   Шелтон на миг перестал дышать.
   Хэдриан молчал, давая возможность графу переварить услышанное.
   Шелтон оттолкнул стул и зашагал по гостиной, заинтересованно разглядывая через окно сад.
   — Понятно. — Он мог говорить только отрывистыми фразами. — Теперь мне понятно ваше предложение.
   Серые глаза графа потемнели и стали пугающе колючими. Этот взгляд мог смутить кого угодно.
   — Мне очень хочется дать тебе по физиономии, Хэдриан.
   Герцог промолчал.
   — Но я не дурак, пусть даже дочь моя позволила, чтобы ею воспользовались, как последней… Несмотря на неприятную сторону этого дела, мы оба знаем, что брак — это самое лучшее, что можно теперь придумать.
   Хэдриан кивнул с облегчением — самое худшее позади.
   — Завтра утром, если вам это удобно, я пришлю к вам своих юристов для составления брачного контракта.
   — Вы не хотите обговорить подробности сейчас?
   — Если за вашей дочерью не будет ни гроша, я все равно женюсь на ней, — сказал Хэдриан резко.
   — Конечно, — согласился Шелтон, — честь прежде всего, но, может быть, вам следовало вспомнить о девизе вашей семьи до того, как вы обесчестили мою дочь?
   — Не надо, — сказал Хэдриан, изменившись в лице. — Мне остается только извиниться. Мне глубоко противно то, что я сделал, и всю вину за случившееся я беру на себя.
   Шелтон с интересом посмотрел на герцога:
   — Лучше всего эти извинения передать Николь.
   — Она отказалась принять их. Возможно, вам известно, что ее не привлекает идея нашего бракосочетания.
   — Почему?
   — Не знаю.
   — Не беспокойтесь по поводу Николь, — сказал Шелтон твердо. — Хоть мне и не совсем по душе принуждение в этом деле, — вы, конечно, знаете, что случилось, когда я хотел насильно выдать ее за Перси Хемпстеда, — но на сей раз она пойдет под венец.
   — Я полагал, что именно такие чувства вызовет у вас данная ситуация.
   — Вы решили, когда состоится свадебная церемония?
   — Да. Я уже начал дело о предоставлении мне особого права на скорейшее оформление брака. У вас нет возражений против воскресенья, через две недели?
   — Но такая поспешность может вызвать пересуды. Люди начнут гадать, почему вы так внезапно решили жениться.
   — Я возьму все пересуды на себя. Скандала не будет. Я всем дам понять, что без ума от Николь, что я очень влюблен, просто не могу дождаться, когда мы поженимся. Меня будут осуждать из-за Элизабет, но не из-за Николь.
   Хэдриан не мог прочитать по лицу графа, о чем он думает.
   — Хорошо. Благодарю вас за желание избавить ее от дальнейших унижений.
   Хэдриан сжал зубы. Он решил не оставлять без ответа эту колкость графа.
   — Извините, если я обидел вашу дочь, Николас, — сказал он грустно. — Если это вам принесет утешение, то я могу вам сообщить, что, когда мы только познакомились и Николь не знала о моей помолвке, она хотела стать моей женой. Со временем все уладится само по себе, я в этом уверен.
   — Вопрос в общем-то в том, что вы будете испытывать друг к другу.
   Хэдриан задумался на какое-то время, а потом ответил со всей уверенностью:
   — Я буду относиться к Николь как к своей жене.
   Шелтон смотрел на него испытующе. Хэдриан почувствовал, что граф воспринимает его заявление как убаюкивающую концовку сказки.
   Вдруг граф улыбнулся и сказал, смягчившись:
   — Я думаю, вы правы в том, что очень скоро все переменится к лучшему.
 
   — Ты еще не готова? — спросила Регина.
   Николь сидела на кровати в нижнем белье. Она смотрела на сестру, которая великолепно выглядела в платье из желтого шифона, и вздохнула:
   — Жаль, что я пообещала пойти.
   — Николь! Ты же сказала, что не придешь только в том случае, если заболеешь. Дядюшка Джон очень расстроится, если тебя не будет.
   Джон Линдли вовсе не был им дядюшкой. Она знала его с младенческих лет и очень любила. Не было случая, чтобы дядюшка Джон приехал в Драгмор без подарков для нее, сестры и братьев. Конечно, не следовало огорчать старика, но Николь еще не пришла в себя после последнего разговора с герцогом и его «благородного предложения». Пожалуй, ей теперь вообще будет трудно обрести душевное равновесие. Да и возможно ли это?
   Она страдала, мечтая выйти за него замуж, но будет неизмеримо больнее, если она станет не любимой мужем герцогиней Клейборо. Шурша юбками, подошла Регина:
   — Что случилось, Николь? Пока мы в Лондоне, я еще ни разу не видела тебя в таком подавленном состоянии.
   Янтарные глаза Регины выражали озабоченность. Она села рядом с сестрой и тихо спросила:
   — Это из-за него, да?
   Николь кивнула. Регина взяла ее за руку.
   — Ты нравишься ему, Николь, и это бросается в глаза! Вот увидишь, как только он снимет траур по Элизабет… Я уверена, он будет ухаживать за тобой. А ты должна поощрить его. Я тебе подскажу как.
   Николь чуть не расплакалась.
   — Он уже сделал мне предложение.
   Регина раскрыла от удивления рот:
   — Что? Боже, поразительно!
   Николь покачала головой:
   — Я отказала ему.
   — Что?
   — Отказала ему.
   — Ты в своем уме?
   Николь взяла Регину за руку:
   — Он не любит меня. Он любил Элизабет. Он сделал мне предложение, потому что… целовал меня не так, как надо, интимно.
   Ей стало стыдно. Сказать всю правду она не осмелилась. Регина, ничего не понимая, не спускала с сестры глаз.
   — Что ты имеешь в виду, когда говоришь «интимно»?
   — Разве лорд Хартенс не целовал тебя?
   — Конечно, целовал.
   По тому, как Регина произнесла это, Николь поняла, что сестра понятия не имеет о существовании интимных, бесстыдных поцелуев с открытым ртом, с соприкосновением языков.
   — Что он сделал, Николь? Что значит «целовал интимно»? Поцелуй всегда интимен.
   — Есть разные поцелуи, — сказала Николь.
   Регина была озадачена, ее разбирало любопытство.
   — Ты не хочешь мне рассказать?
   — Хорошо! — Николь почти крикнула, обливаясь слезами. — Он целовал меня так сильно, что губы у меня вспухли! Он целовал долгим-предолгим поцелуем. Наши языки касались, а он в это время трогал меня за места, которых не следовало бы касаться! Это наконец удовлетворило твое любопытство?
   От неожиданности Регина обомлела.
   — Никогда не позволяй лорду Хартенсу или другому какому-нибудь мужчине таких вольностей, или ты окажешься в таком же положении, как я. — Николь горько рыдала.
   — Ты должна выйти за него! — наконец произнесла Регина.
   — Нет, не выйду, не могу. Он сам признался, что просит моей руки лишь из чувства долга, и больше ничего.
   — Хорошо, пусть это не идеальный брак. Но он герцог Клейборо, ты должна согласиться.
   — Не могу. Он обращается со мной отвратительно. Я люблю его, а он ко мне ничего не испытывает. Как ты не понимаешь! Я не смогу вынести его постоянные измены! Любя его, знать, что нелюбима и что он развлекается где-то с другими? Неужели ты не можешь это понять?
   — Нет, — резко возразила Регина. — У всех мужчин есть любовницы, Николь. Но мы говорим о герцоге Клейборо. Ты будешь глупой, если не выйдешь за него. Особенно если любишь.
   — Мне все равно, что он герцог. Мне важно, что он чувствует ко мне. И совсем не у всех мужчин есть любовницы. Возьми, например, отца или виконта Серль, у них нет любовниц.
   — Они исключение, а ты ведешь себя удивительно глупо.
   — Если ты выйдешь замуж за лорда Хартенса и узнаешь, что у него есть любовница, ты что же, будешь по-прежнему жизнерадостна?
   Регина слегка покраснела:
   — Меня это не удивит.
   — Тогда ты его не любишь.
   Николь вскочила с постели и нервно заходила по комнате.
   — Я люблю, я безумно люблю его! — с жаром воскликнула Регина.
   — Если бы ты его любила, то не согласилась бы на его увлечения другими женщинами.
   — Наверно, я реалист, а ты, Николь, романтик.
   Сестры уставились друг на друга: эти характеристики были абсурдными. Любой, хорошо знавший их, сказал бы, что все как раз наоборот, но в этот момент правота Регины казалась очевидной.
   Стук в дверь избавил Николь от необходимости отвечать.
   Джейн просунула голову в дверь:
   — Николь, когда ты оденешься, зайди в библиотеку к нам с папой.
   Николь стало не по себе.
   — Зачем, мама?
   — Папа хочет кое-что обсудить с тобой, — сказала Джейн серьезно.
   Николь испугалась. Это, наверное, связано с Хэдрианом. Она почти не сомневалась в этом. Неужели они узнали о ее вчерашнем посещении герцога Клейборо?
   — Что обсудить?
   — Пожалуйста, зайди к нам в библиотеку.
   Это была уже не просьба. Джейн улыбнулась и закрыла дверь.
   Николь поняла, насколько она взвинчена, когда по ее телу пробежала дрожь в ответ на прикосновение Регины.
   — Быстрее одевайся, — серьезно посоветовала обычно веселая Регина. — Тебе бы лучше побыстрее передумать и сказать герцогу, что ты примешь его предложение.
 
   — Прикрой, пожалуйста, двери.
   Николь переводила взгляд с отца, стоящего за письменным столом, на мать, сидевшую на диване.
   — Я сделала что-то такое, чего и сама еще не знаю? — Она попыталась улыбнуться.
   Ни отец, ни мать не ответили на ее улыбку. Отец был необычайно серьезен. Ей опять стало страшно, особенно когда мать, поднявшись с дивана, с озабоченным видом направилась к ней.
   — О Боже, — сказала ласково Джейн.
   — В чем дело? — спросила Николь.
   — Сегодня у нас был герцог Клейборо, — произнес отец. — Он просил твоей руки, и я дал согласие.
   Сначала Николь подумала, что отец говорит о том визите Хэдриана, когда в гостиной он сделал ей предложение. Николь понадобилось время, чтобы понять: герцог вернулся к ним в дом уже после ее отказа и направился со своим предложением к отцу.
   — Наши юристы встречаются завтра утром.
   — Нет! — закричала она. — Я не выйду за него!
   Джейн сжала руку Николь, но не успела ничего сказать. Отец вышел из-за стола и подошел к дочери:
   — Я полагаю, у тебя нет выбора.
   Николь замерла. Взгляд отца пригвоздил ее к месту. Он знает. Хэдриан ему все сказал. Она застонала.
   — Немного поздно сожалеть, — сказал отец, пристально глядя на нее. — И так как есть вероятность, что у тебя будет ребенок, свадьба состоится через две недели, в воскресенье.
   — Я убью его! — воскликнула Николь.
   — Никакой истерики, Николь. Если ты так настроена против замужества, то об этом надо было думать раньше и не позволять ему затащить себя в его постель.
   Пораженная резкостью слов отца, Николь отстранилась от матери и подбежала к нему, пытаясь хоть как-то справиться с волнением. Она была зла, чрезвычайно зла на Хэдриана, рассказавшего все отцу. Он не только унизил ее, он вынудил графа согласиться на этот брак. Отчаяние охватило ее.
   — Дорогая, — обратилась к ней мать, нарушая невыносимую тишину, — в этом нет ничего плохого. Хэдриан замечательный человек. Он будет отличным мужем. Я знаю, ты к нему неравнодушна. Даже если тебе кажется, что ты его больше не любишь, со временем, я уверена, это чувство вернется.
   Николь посмотрела на родителей:
   — Он любит другую женщину! Он любит Элизабет!
   Отец с матерью переглянулись, поняв смысл ее эмоционального взрыва. Джейн попыталась обнять дочь:
   — Элизабет умерла.
   — Это еще хуже. Неужели вы не видите? Я не могла соперничать с ней, пока она была жива, а теперь, теперь воспоминания о ней будут преследовать меня всю жизнь!
   — Ты его любишь, — сказала мать, ласково дотронувшись рукой до ее щеки.
   Николь отпрянула:
   — Вы убежали от моего отца, потому что любили его! И я именно потому не могу выйти за Хэдриана. Из всех одна вы, мама, можете понять меня!
   — Я была глупая, — сказала Джейн. — Самое счастливое событие моей жизни — это когда твой отец нашел меня и заставил выйти за него.
   Николь поджала губы и со злостью произнесла:
   — Я не выйду за него.
   В разговор вмешался Николас:
   — Я принял предложение Хэдриана, и тебе не изменить моего решения. Ты забыла о том, что ты, возможно, беременна.
   Николь вытаращила глаза и заморгала, не ожидая таких возражений от отца.
   — Да, Николь, беременна, — грубо продолжал Николас. — И я не позволю родить мне внука-ублюдка.
   Слезы выступили на глазах у Николь. Никогда еще отец не говорил с ней так грубо и так жестоко.
   — Может, мы подождем, может быть…
   — Нет, хватит. Во всяком случае, ты любишь этого человека.
   — Я не люблю его! Я его ненавижу! — В этот момент она действительно ненавидела герцога.
   — Независимо ни от чего мое решение остается твердым, — резко заявил отец.
   — Милая, все уладится, — утешала ее мать.
   Николь отбросила руку матери:
   — Папа, будет скандал. Я не выдержу еще одного скандала.
   — Скандала не будет. Герцог берет на себя всю вину за поспешный брак. Он заставит общество поверить, что по уши влюблен. Никто ничего не заподозрит, а если кто-то и заподозрит, то это будут всего-навсего смутные догадки.
   — Он притворится, что любит меня? — Стерпеть это было трудно.
   — Он защитит тебя от скандала, — сказал Николас.
 
   — Вы опять принуждаете меня?
   — Да.
   — Неужели вы забыли, что было в прошлый раз?
   Ее слова повисли в воздухе. Она тут же пожалена о том, что сказала. Николас строго посмотрел на дочь:
   — Ты угрожаешь мне, Николь?
   Впервые в жизни она испугалась отца, но сдаваться не хотела.
   — Не делайте этого.
   — Я не позволю тебе убежать, на этот раз не позволю, — сказал он жестко.
   — Вам придется на привязи вести меня к алтарю.
   — Если ты хочешь еще одного скандала, ты его получишь.
   Джейн что-то крикнула мужу в знак протеста.
   Николь уже не контролировала свои действия. Она замерла и в следующую секунду выскочила из библиотеки.

ГЛАВА 21

 
   Николь была в отчаянии. Если два самых могущественных, по ее понятиям, человека — отец и герцог Клейборо — решили, что свадьба состоится, то так оно и будет. Она очень удивила отца, сбежав из-под венца, но тогда она не могла поступить иначе. Если признаться, то ей было стыдно за этот поступок, но она ни разу не пожалела о том, что не вышла замуж за Перси Хэмпстеда. Тем не менее тогда она не противилась браку, как в этот раз. Теперь отец предупрежден заранее. На этот раз он не позволит ей убежать до венчания, он свяжет ее и потянет к алтарю, если сочтет это нужным! Ничто не заставит его изменить решение.
   Она, как безумная, ходила по комнате. Когда-то отец был ее союзником, лучшим другом. Как он мог так с ней поступить? Как он только мог выдавать ее насильно замуж, как будто она вещь или рабыня, которую можно продать по своей прихоти! Хотя другие женщины не выбирают и даже не рассчитывают на то, что им дадут право выбрать себе мужа, Николь воспитывалась в других условиях и на других принципах: она пользовалась полной свободой. Николас не хотел делать из нее глупую изящную фарфоровую куклу, женщину для украшения, и только. Он поощрял ее интерес к ведению фермерского хозяйства и выведению пород скота и уходу за ним, поддерживал ее стремление к математике. Ему всегда было интересно ее мнение по самым разным вопросам — от дел в Драгморе до политики. Ему было не безразлично, как она одевается: для верховой езды, по его мнению, самой подходящей одеждой были бриджи. Что касается занятий искусством, то они оба считали, что если нет таланта рисовать, то нечего переводить краски, а если нет вокальных данных, то и не следует петь. Это во многом облегчало жизнь Николь. Отец всегда гордился ее необыкновенным умом и знаниями.
   Но сейчас он выдавал ее замуж, не обращая никакого внимания на ее чувства. Теперь он ей не союзник и не друг. Он настроен против нее, и это дело рук Хэдриана. Николь проклинала герцога: помимо всего остального он умудрился разрушить ее отношения с отцом!
 
   Кто-то тихонько поскреб в дверь. Николь узнала — так стучалась в дверь только мать — и насторожилась. Она не ответила на стук, не предложила войти: мать взяла сторону отца, предала ее. Николь никогда ей этого не простит.
   Но Джейн вошла без приглашения. Николь отвернулась.
   — Не злись на отца и на меня, — сказала она с нежностью в голосе. — Мы очень любим тебя и хотим тебе самого хорошего.
   — Если бы вы меня действительно любили, то не заставляли бы выходить за него замуж.
   — Со временем ты будешь оценивать все иначе и поймешь, что мы правы.
   — Сомневаюсь в этом.
   Джейн собиралась еще что-то сказать, но не решалась.
   — Мы уходим в гости к Джону, я скажу ему, что ты нездорова.
   — Зачем? Я здорова, но ужасно зла.
   — Лучше, если ты не пойдешь, — спокойным голосом ответила Джейн. — Николас сказал мне, что герцог в списке приглашенных. Я сомневаюсь, что он придет, но если он будет там, я полагаю, вам лучше не встречаться. Пусть у тебя сначала пройдет плохое настроение.
   Меньше всего ей сейчас хотелось встречаться с Хэдрианом.
   — Полностью согласна с этим, — сказала Николь.
   Мать ушла. Через несколько минут она увидела в окно коляску Драгморов, которая выезжала на улицу. Николь смотрела ей вслед.
 
   Первыми, кого увидела Николь, входя в Красную гостиную дома Джона Линдли, были герцог Клейборо и Стаси Вортингтон.
   Николь, поразмыслив, решила поехать в гости. Она не слишком надеялась на встречу, но ей захотелось ему кое-что сказать. Но на такой поворот событий она явно не рассчитывала. Слуга подошел к ней с подносом шерри. Она взяла рюмку и сделала глоток. Сердце безудержно билось — Стаси флиртовала с Хэдрианом. Николь не сводила с них глаз.
   Стаси смеялась всему, что говорил герцог, прижималась к нему, с восторгом смотрела ему в глаза.
   Но это Николь не беспокоило. Ее не беспокоило, что вчера она была у него в объятиях, сегодня утром он сделал ей предложение, и, можно считать, она стала его невестой. Если ему сегодня вечером хочется подурачиться с другой женщиной — стройной, красивой, — что ж, прекрасно. Может быть, он решится сделать своей женой Стаси? Ну что ж, это ее вполне устраивает.
   Боже, кого она обманывает!
   Николь расстроилась, очень расстроилась. Выпив шерри залпом, чего никогда не делают леди, она отвернулась. На душе было очень тяжело. Она оглядела гостиную, полную народа, и пожалела, что пришла. Родителей она проигнорировала, но увидев Марту и ее мужа, весело болтавших с Региной, обрадовалась. Она поприветствовала их через весь зал и тут же почувствовала на себе взгляд двух дам, старавшихся смотреть на нее незаметно.
   Николь стало очень неуютно, внутри все сжалось. Она забыла и герцога, и Стаси. Ее по-прежнему считают странной и эксцентричной, несмотря на годы, прошедшие после скандала. Неужели ничего нельзя уже изменить? Неужели она всегда будет для них посторонней?
   Лавируя между гостями, она прошла к Серлям и Регине, изо всех сил стараясь не смотреть в сторону герцога. Но как только он увидел ее, она стала предметом его пристального наблюдения. Она почувствовала, что он не выпускает ее из своего поля зрения.
   Подруги обнялись, а муж Марты чмокнул Николь в щеку.
   — Николь, — сказала Регина после того, как муж Марты отлучился, — я бы на твоем месте поговорила с герцогом. Эта маленькая ведьма Стаси Вортингтон имеет на него виды, и, если ты не побеспокоишься, она его уведет.
   Николь холодно посмотрела на сестру. Слава Богу, что она не знает о договоренности отца и герцога.
   — Мне все равно.
   — Он пришел один, но Стаси определенно бегает за ним.
   — Хорошо. Пусть возьмет его.
   Николь сняла с подноса рюмку шерри. Обычно леди больше одной рюмки не пьют, но Николь не леди, не так ли? При одном воспоминании о сцене в библиотеке кровь прилила к лицу. Она чувствовала, что он смотрит на нее, возможно, тоже вспоминает. Она обернулась.
   Стаси продолжала что-то говорить, но он, похоже, не слышал ее. Николь подумала, как настойчиво он стремится стать ее мужем, и опять разозлилась. Она зло взглянула на него, а он вежливо поклонился. Николь отвернулась.
   — Можешь лгать мне сколько угодно, Николь, но я вижу, что ты чувствуешь, — сказала Марта.
   Регина что-то хотела сказать, но Николь так сверкнула глазами в ее сторону, что та лишь улыбнулась.
   В это время возле них остановились двое молодых людей. Марта представила их девушкам, и Николь сразу почувствовала, что один из них, лорд Глейзер, интересуется ею.
   — Как вам нравится вечер, леди Шелтон? — спросил Глейзер.
   Николь, скрывая удивление, вежливо что-то ответила: уже давно в обществе никто из мужчин с ней не заговаривал, не интересовался ею. Что же изменилось? Она не выходила в свет после благотворительного пикника и похорон Элизабет.
   Неужели ее стали принимать из-за покровительства Хэдриана? Никто еще, конечно, не знает о помолвке, да никто и не узнает, подумала она решительно.
   Неожиданно она обратила внимание на то, что Глейзер поглядывает на нее точно так же, как уже не раз смотрел Хэдриан. Лорд Глейзер быстро отвел глаза, но Николь стало неловко. Она призналась себе, что жадные взгляды Хэдриана ей были приятны.
   — Должен признать, что я счастлив видеть вас на этом вечере, леди Шелтон. Вы так украшаете и оживляете его.
   Ей оставалось только поблагодарить его.
   — Вы будете в Лондоне весь сезон?
   — Не уверена, — с сомнением ответила Николь. Он явно интересовался ею, а она не знала, плакать ей или смеяться.
   — Вы должны остаться до конца сезона, — сказал Глейзер.
   — Я еще не решила.
   Она заметила, что Хэдриан наблюдает за ними. Ей никогда не приходилось кокетничать, и она не знала, как это делается. Но ей вдруг так захотелось попробовать, что она сразу же забыла, что когда-то осуждала женщин, заставлявших своих любимых ревновать.
   Она улыбнулась лорду Глейзеру и посмотрела ему прямо в глаза:
   — Но, возможно, вы уговорите меня.
   Как только эти слова были произнесены, она сообразила, что они слишком смелы и имеют неприличный смысл. Марта пришла в ужас. Глейзер смутился.
   — Я хочу сказать… — она покраснела, — я хочу сказать… мне хорошо… и… О! Извините!