Джойс Бренда. Соперник

   Выбежав из спальни, Оливия бросилась к мисс Чайлдс. Громко стуча в дверь, она в глубине души молила небеса, чтобы Анна оказалась у нее, но чуда не произошло. Дверь открыла заспанная Люси Чайлдс, и когда Оливия сбивчиво сказала ей об исчезновении Анны, она, округлив глаза, решительно заявила:
   – Я помогу вам ее найти!
   – Должно быть, она снова пошла куда-то во сне. С ней это уже бывало, – лихорадочно проговорила Оливия. – Другого объяснения нет! А когда она все же проснется, то испугается, не поняв, где она и почему!
   – Не волнуйтесь, миледи, с ней собака, – попыталась успокоить ее гувернантка.
   – Надо разбудить лорда Кэдмона! – воскликнула Оливия и бросилась к лестнице.
   – А я разбужу миссис Райли! – крикнула Люси Чайлдс.
   Спустившись на второй этаж, где обычно размещались спальни хозяев дома, Оливия громко замолотила в первую же дверь:
   – Милорд, проснитесь! Лорд Кэдмон!
   Но никто не отзывался. Она бросилась к другой двери и тут услышала за спиной удивленный голос Гаррика:
   – Оливия? Ты?!
   Резко обернувшись, она увидела стоящего позади нее Гаррика. На нем не было никакой одежды, кроме наполовину расстегнутых панталон. Судя по всему, он спал практически нагишом. Однако у Оливии не было времени любоваться его сильным мускулистым торсом.
   – Анна пропала! Она ходит во сне! Надо найти ее, милорд! – бросилась она к Гаррику.
   – Успокойся, Оливия, – рассудительно произнес он. – С Анной ничего не случится.
   Взглянув ему в глаза, она ощутила его уверенность, почувствовала облегчение и чуть не разрыдалась у него на груди от страха и бессилия.
   – Мы найдем ее, но, возможно, не так скоро, как хотелось бы. Дом очень большой.
   Оливия кивнула, сердце ее снова билось ровно и уверенно. Неожиданно на нее пахнуло терпким запахом мужского тела. Его широкая мускулистая грудь была покрыта жесткими курчавыми волосами, которые сбегали по животу вниз, под полурасстегнутые панталоны…
   Оливия покраснела и поспешно отвернулась.
   Гаррик прошел в свою комнату и через секунду появился уже в рубашке и тщательно застегнутых на все пуговицы панталонах. Остановившись в коридоре, он внимательно оглядел Оливию.
   Она только теперь осознала, что стоит перед ним в одной батистовой ночной рубашке. В ужасе выбегая из спальни в поисках дочери, она и не подумала о том, чтобы что-то накинуть поверх нее. Рубашка была без рукавов, а под ней Оливия была и вовсе голая.
   – Давай искать, – хрипло выдохнул Гаррик, метнув на Оливию недвусмысленный взгляд и тут же опустив глаза. – Трив с ней?
   Оливия молча кивнула, потом добавила:
   – Мисс Чайлдс пошла будить экономку и прислугу…
   – Отлично! Начнем поиски с того места, где вы ее видели в последний раз. – Он пропустил Оливию вперед. – И часто она ходит во сне?
   Оливия ответила не сразу:
   – Это началось у нее совсем недавно, и я очень беспокоюсь.
   – Не стоит так волноваться, – отозвался де Вер, спускаясь вместе с Оливией по лестнице и направляясь к центральной части дома, к комнатам для гостей. – Анна слепа и привыкла жить в темноте.
   – Нет, она боится темноты! – горячо возразила Оливия. – Перед сном я всегда оставляю у нее в спальне зажженные свечи, которые горят до самого утра. Таково ее желание.
   Гаррик внезапно остановился и повернулся к ней лицом.
   – Она слепая от рождения? – спросил он, касаясь ее обнаженной руки. Его властное прикосновение было неожиданно приятным.
   – Да, – коротко ответила она.
   Они вышли в вестибюль, где уже собрались заспанные слуги со свечами в руках. Де Вер быстро распределил всех по секторам и, когда слуги поспешно удалились выполнять приказ хозяина, повернулся к Оливии:
   – А мы начнем поиски со второго этажа, с комнат для гостей.
   В этот момент к Оливии и Гаррику подошла мисс Чайлдс и осторожно спросила:
   – Миледи, может, вы что-нибудь чувствуете?
   Оливия замерла на месте, не смея взглянуть на де Вера. Только бы он ничего не понял! Теперь ее давние опасения получили несомненное подтверждение – Люси знала правду!
   – Поговорим об этом позже, – тихо ответила она мисс Чайлдс, надеясь, что та поймет ее нежелание говорить на эту тему в присутствии лорда Кэдмона.
   Поколебавшись, гувернантка бросила неуверенный взгляд на де Вера и тут же отправилась вслед за горничной, чтобы вместе с ней искать пропавшую воспитанницу.
   Стараясь не смотреть на Гаррика, Оливия направилась к лестнице, громко окликая дочь по имени. Де Вер молча следовал за ней, и Оливия затылком чувствовала на себе его пристальный взгляд. Спустя секунду-другую он пронзительно свистнул, но Трив не откликнулся на зов хозяина.
   Поднявшись на второй этаж, они стали методично обходить все комнаты одну за другой. Оливия звала Анну, а Гаррик свистел Триву. Вокруг них стояла тишина, не нарушаемая ни детским криком, ни собачьим лаем. Добравшись до своей спальни, Оливия и вовсе пала духом. Взяв теплую большую шаль, она укуталась ею.
   – Похоже, на этом этаже никого нет, – тихо пробормотала она.
   – По всей видимости, – кивнул Гаррик. – Трив непременно прибежал бы ко мне на свист. С другой стороны, он ни за что не оставит Анну, если она в опасности…
   – Вы пугаете меня, милорд, – вздрогнула Оливия.
   – В этом доме нет привидений, – едва заметно улыбнулся Гаррик, скользя восхищенным взглядом по стройной фигуре Оливии. – Просто здесь много коридоров и пустых комнат. С Анной все в порядке, я уверен.
   – А что на четвертом этаже? – спросила Оливия, снова поднимаясь по лестнице.
   – Детская, комнаты прислуги и… чердак.
   Внезапно перед мысленным взором Оливии предстало видение: два мальчика увлеченно играют друг с другом… Она вздрогнула, узнав в них Гаррика и его брата Лайонела.
   – В детстве я часто играл на этом чердаке, – сухо сказал де Вер, подтверждая правильность ее ощущений, и снова призывно свистнул.
   И тут до них долетел приглушенный собачий лай. Встревоженно переглянувшись, Гаррик с Оливией стали поспешно подниматься по лестнице.
   – Откуда слышался лай? – задыхаясь, спросила она.
   – Это с чердака, они там! – ответил Гаррик.
   Почему Анне вздумалось забраться именно на чердак?
   В конце подъема был еще один узкий коридор, а дальше виднелась крутая высокая лестница на чердак.
   В несколько прыжков преодолев оставшееся расстояние, де Вер распахнул дверь на чердак.
   Рыжий сеттер всем своим видом тотчас выразил свою радость при виде хозяина.
   – Молодец, Трив, – негромко похвалил пса де Вер и, обернувшись к неотступно следовавшей за ним Оливии, крикнул: – Она здесь!
   Преодолев последние ступеньки, Оливия из-за спины де Вера увидела наконец свою дочь.
   Анна неподвижно сидела на полу, прислонившись к стене. В сумраке чердака белела ее ночная рубашка. Окно чердака было раскрыто. Дождевые капли стучали о подоконник, брызги обдавали подол рубашки, но девочка, казалось, не замечала.
   – Анна! – воскликнула Оливия.
   Девочка даже не шевельнулась.
   – Детка, что с тобой? – встревожилась мать, бросилась к дочери и заключила ее в свои объятия.
   Как только она коснулась девочки, ее обдало волной нестерпимой боли и горя, да такой сильной, что на какое-то мгновение все тело женщины парализовало.
   – Со мной все в порядке, мамочка, – тихо проговорила Анна без тени улыбки на печальном лице.
   – Как ты здесь оказалась? Ты опять стала ходить во сне? – никак не могла успокоиться Оливия.
   – Нет, это было не во сне, – покачала головой девочка.
   Оливия молча уставилась на дочь. Значит, ее предчувствия вновь оправдались: этот огромный мрачный дом таил в себе страшные, трагические тайны… И одна из них касалась Лайонела де Вера. Теперь Оливия ничуть не сомневалась в этом.
   – Она разбудила меня, – неожиданно продолжила Анна. – Эта печальная женщина разбудила меня, мама. Я хотела найти ее.
   У Оливии застучало в висках. Она не смела взглянуть на стоящего поодаль де Вера, у ног которого сидел верный сеттер. Гаррик смотрел на Анну и Оливию и напряженно прислушивался к их странному разговору.
   – Позже поговорим, – прошептала она дочери.
   Словно не слыша ее, девочка покачала головой:
   – Но ее здесь нет, я не нашла ее. Я знаю, она была здесь, мамочка, это она оставила окно открытым…
   Оливия поспешно взяла Анну за руку и потянула к себе, побуждая встать. Оказалось, девочка сидела на старом, потрепанном шотландском пледе. Странно, ведь в жилах семейства Стэнхоупов нет ни капли шотландской крови!
   – Уже очень поздно, ты всех нас заставила изрядно поволноваться. Больше не исчезай так, детка, – укоризненно проговорила Оливия.
   Анна молча пошла вслед за матерью.
   – О чем она говорит? – не выдержал наконец Гаррик, все это время безмолвно внимавший их беседе.
   – Понятия не имею, – пожала плечами Оливия.
   – Эта женщина очень печальна. Я хотела помочь ей, – снова заговорила Анна.
   Внимательно посмотрев на девочку, Гаррик поставил свечу на пол и протянул руки навстречу ребенку.
   – Давай я выведу тебя отсюда, Анна, – проговорил он.
   Анна уверенно, словно зрячая, доверчиво шагнула прямо в его объятия. Виконт перенес девочку через высокий порог и бережно опустил на лестничной площадке. Пес уже был там. Оливия не стала мешать Гаррику, хотя быстро установившийся контакт между ним и Анной причинял ей смутное беспокойство.
   Проходя мимо собаки, она внимательно посмотрела на нее. Сеттер, не выказывая никакого беспокойства, дружелюбно вилял хвостом, значит, животное не чует ничьей неприкаянной души, никакой чуждой миру живых сущности. Оливия облегченно вздохнула.
   – Что с тобой? – моментально повернулся к ней Гаррик, ищущим взглядом впиваясь в ее лицо.
   – Ничего. Просто уже очень поздно, и мне нужно уложить Анну в постель.
   – Я сам отнесу ее в спальню, – решительно произнес Гаррик, – а ты возьми свечу и прикрой дверь.
   На этот раз Оливия возражать не стала.

Глава 11

   Переодев Анну в сухое белье и уложив в постель, Оливия присела рядом с дочерью и ласково погладила ее по голове. Сеттер задремал на полу у кровати.
   – Ты выглядишь крайне усталой, детка, – прошептала Оливия, уверенная в том, что Анна скоро заснет крепким сном.
   Анна зевнула, и это было красноречивее всех слов.
   – Послушай, – осторожно начала Оливия, – эта печальная женщина… Ты знаешь, кто она?
   Анна снова зевнула и тихо сказала:
   – Она очень красивая. Если я когда-нибудь ее встречу, то сразу же узнаю.
   У Оливии округлились глаза от удивления. Значит, это был не дух умершей, а живая женщина?
   – Анна, я полагала, речь идет о духе…
   – Я не знаю, – сонно потерла глаза девочка. – Иногда мне кажется, что это был дух, а потом я вижу, что печальная женщина принадлежит миру живых.
   – Был ли кто-нибудь с тобой на чердаке, когда пришли мы с лордом Кэдмоном?
   – Нет, она ушла, – едва слышно отозвалась Анна, закрывая глаза.
   Через секунду-другую она уже крепко спала, смежив густые темные ресницы.
   Оливия глубоко задумалась. Может, Анна вступила в контакт с духом одного из предков рода Стэнхоупов?
   Внезапно она заметила мерцающий отсвет свечи и оглянулась. К ней в спальню со свечой в руке осторожно вошел де Вер. Босой, в шелковой рубашке и обтягивающих панталонах, он был удивительно хорош. Да еще эти темные густые волосы до плеч… У Оливии сильно забилось сердце, и она вскочила с места.
   – Сюда нельзя! – приглушенно воскликнула она, боясь разбудить Анну.
   – Она заснула? – деловито осведомился он, и на его губах мелькнула улыбка.
   Оливия бросила взгляд на дочь.
   – Да, она спит, и я прошу вас немедленно удалиться!
   Поставив подсвечник на край стола, Гаррик приблизился к Оливии.
   – Что имела в виду мисс Чайлдс, когда спрашивала, не чувствуешь ли ты что-нибудь? – чуть хрипло спросил он.
   На Оливию словно вылили ушат ледяной воды.
   – Не понимаю, о чем вы, милорд… – пробормотала она, покрываясь испариной.
   – Ты что-то утаиваешь от меня, Оливия. Но что? – мягко произнес он. Под ласковым взглядом его золотисто-карих глаз Оливия чувствовала себя загипнотизированной. Она с трудом перевела взгляд ниже и вздрогнула, заметив игравшую на его губах улыбку. Неужели он прочел ее мысли?!
   – Что видела Анна на чердаке? Вернее, что она чувствовала? Или кого?
   Оливия молчала затаив дыхание.
   – Я не враг тебе, Оливия, – произнес Гаррик и взял ее за плечи. – Я хочу тебе помочь. Неужели в нашем доме водятся привидения?
   – Не знаю, – смущенно отозвалась она. Прикосновение его руки заставило ее вспомнить жаркие поцелуи в саду Лейтонов.
   – Анна слепа, поэтому чувствует то, что не ощущают зрячие? Она чувствует присутствие духов?
   Оливия отчаянно замотала головой.
   – Это все богатая фантазия ребенка, привыкшего играть в одиночестве!
   – Вряд ли, – покачал головой Гаррик. – И она вовсе не лунатик.
   Помолчав несколько секунд, он продолжил теперь почему-то глухим голосом:
   – В детстве мы с братом часто играли на этом чердаке, и за это нам здорово доставалось от отца… Собственно говоря, я был уверен, что чердак давно заперт на замок и там нет ровным счетом ни единой живой души…
   – Гаррик, ты когда-нибудь чувствовал рядом чье-нибудь присутствие? Присутствие кого-то невидимого и неосязаемого? – сдавленным голосом поинтересовалась Оливия, неожиданно для себя переходя на более интимное обращение к виконту.
   – Не знаю, – неуверенно ответил он. – Может быть… Там, на чердаке, всегда темно и мрачно, даже в самый яркий солнечный день… Впрочем, – внезапно улыбнулся он, – это, наверное, тоже мальчишеские фантазии.
   Протянув к ней руку, он дерзко погладил ее по щеке, и Оливия отпрянула в сторону.
   – Ты боишься меня?
   – Я боюсь твоей дерзости! – воскликнула Оливия.
   – Я знаю, чего ты боишься, – вдруг уверенно произнес он. – Не бойся…
   Его руки, скользнув по ее плечам, ласково коснулись атласной кожи рук. Какое наслаждение! Оливия едва сдержала невольный крик. В этот момент она напрочь забыла о том, что позади нее спала в кровати ее маленькая дочь.
   А он своими сильными руками уже ласкал ее плечи и грудь, медленно поглаживая тугие полушария снизу и с боков. Оливия прерывисто вздохнула, чувствуя, как напряглись и затвердели от возбуждения розовые соски, мгновенно натянув тонкую ткань ночной рубашки. Это не укрылось от глаз Гаррика.
   Теперь его ладони, осмелев, накрыли собой полную грудь Оливии, а пальцы принялись нежно массировать набухшие соски.
   У нее перехватило дыхание от приятного возбуждения.
   Внезапно он обнял ее голову, и Оливия сразу почувствовала себя такой хрупкой, такой слабой… Его губы жадно впились в ее уста, и она, не помня себя, стала отвечать на его страстные поцелуи и дерзкие ласки.
   Когда руки Гаррика властно стиснули ее нежные ягодицы, раздвигая их и пытаясь проникнуть между бедрами, она чуть не потеряла сознание от острой волны чувственного наслаждения. О, это было невыносимо! И она вскрикнула от мучительно-сладкого прикосновения его умелых рук, сквозь тонкую ткань рубашки ласкавших самое сокровенное местечко женского естества.
   С трудом оторвавшись от нее, Гаррик повернулся в сторону кровати, рядом с которой мирно дремал сеттер. Едва слышно свистнув, он щелкнул пальцами, показав псу на спавшую Анну, и тот, послушно вскочив на постель, улегся в ногах девочки.
   – Что, если Анна проснется? – испуганно пробормотала Оливия, в которой снова заговорил рассудок.
   – И будет счастлива обнаружить на своей постели Трива, – ответил Гаррик, выводя Оливию из спальни девочки.
   – Гаррик, – нерешительно начала Оливия, остановившись в полутемном коридоре. Ее тело требовало близости с ним, но рассудок продолжал сопротивляться.
   – Нет, – отрезал Гаррик, словно читая ее мысли.
   Открыв одну из пустовавших комнат для гостей, он буквально втолкнул туда Оливию и запер за собой дверь.
   Оба тяжело дышали и молча смотрели друг на друга, видя в глазах истинную страсть. Оливия в жизни еще не испытывала настоящего желания близости с мужчиной. Грубые объятия и поспешные ласки мужа никогда не вызывали в ней ответного любовного пыла. Если она сейчас уступит желанию де Вера – впрочем, и своему собственному тоже, – конец света не наступит. Подавляющее большинство замужних светских дам имели любовников, и это не считалось чем-то постыдным.
   Но загвоздка заключалась в том, что Гаррик де Вер был официально помолвлен с подругой Оливии, юной Сьюзен Лейтон! К тому же не стоит забывать и об Арлене, тиране жестоком и непредсказуемом.
   – Сейчас не время предаваться размышлениям, – хрипло пробормотал Гаррик, опять читая ее мысли, и стал расстегивать на себе рубашку.
   Оливия неотрывно смотрела, как под гладкой смуглой кожей перекатываются твердые мускулы. Ее взору медленно открылась широкая грудь, потом плоский живот, потом… Она едва переводила дыхание от возбуждения, между бедрами у нее появилась горячая влага. Ее женская суть бесстыдно заявляла о себе…
   Наконец он отбросил рубашку в сторону, и Оливия заметила, что он расстегнул панталоны.
   Гаррик шагнул к ней, Оливия уже приготовилась к жарким поцелуям и… Но он незаметным движением скинул с нее шаль, и она осталась в одной лишь тоненькой батистовой рубашке без рукавов.
   Гаррик, не двигаясь с места, жадно ел ее глазами, а потом хрипло произнес:
   – Я хочу, чтобы ты распустила волосы…
   Вздрогнув от неожиданности, Оливия принялась послушно вынимать из волос многочисленные шпильки. Сердце ее сильно билось, без горничной справиться с прической оказалось нелегко, и на помощь ей пришел сгоравший от нетерпения Гаррик.
   Оливия испытала неземное наслаждение от его прикосновений к голове, к волосам, к шее… Закрыв глаза, она представила себе, как оба они падают на постель, абсолютно нагие, и с бесстыдной жадностью ласкают друг друга, как их тела сливаются в единое целое…
   – О чем ты сейчас думаешь, Оливия? – спросил Гаррик.
   – Сам знаешь, – прошептала она и, перебросив косу через плечо, принялась с лихорадочной поспешностью расплетать ее.
   Неотрывно глядя на Оливию восхищенным взглядом, Гаррик зашел сзади и нежно и в то же время властно обнял ее, накрыв горячими ладонями мягкие груди и прижавшись набухшей плотью к ее округлым ягодицам.
   Оливия чуть не задохнулась.
   Он тотчас стал целовать ее шею, плечи… Его руки заскользили вниз, к животу, потом еще ниже, к самому лону…
   – Я хочу тебя, – хрипло прошептал он, и Оливия радостно выдохнула:
   – Я хочу тебя тоже!..
   Он рывком повернул ее к себе. В глазах его пылала первобытная страсть. Сорвав с плеч узкие кружевные бретельки, он стянул рубашку вниз и стал жадно целовать ее грудь, лаская соски пальцами и горячим влажным языком.
   У Оливии закружилась голова, и она запустила руки в его волнистые волосы, принялась лихорадочно перебирать густые пряди, потом стала гладить его плечи и спину. Тем временем Гаррик продолжал осыпать все ее тело жаркими поцелуями. Оливия хотела было остановить его бесстыдные ласки, но противиться им не было сил.
   Вскоре он уже стоял перед ней на коленях. Замерев на миг, он заглянул Оливии в глаза.
   – Мне еще никогда не было так хорошо, – прошептала она, облизнув пересохшие губы.
   – Мне тоже, – шепотом отозвался он и рывком стянул с нее рубашку; она упала на пол к ее ногам. Умелые пальцы осторожно раздвинули складки ее горячей плоти, язык проник в ее потаенные глубины…
   – О Боже! – вырвался из ее груди вопль доселе не испытанного наслаждения. Она едва стояла на ногах.
   Гаррик выпрямился и, крепко прижав ее к своему напряженному телу, прошептал в самое ухо:
   – Пойдем в постель…
   Усадив Оливию на край огромной кровати, он стащил с себя панталоны. Оливия глаз не могла оторвать от его восставшей плоти.
   – Если ты будешь так смотреть, я долго не продержусь, – прошептал он, укладывая ее на спину и осторожно раздвигая ноги.
   – Тут есть на что посмотреть, – забыв все условности, улыбнулась Оливия, и Гаррик удовлетворенно кивнул.
   Встав на колени между ее раздвинутыми ногами, он легонько провел горячей плотью по внутренней стороне бедер, потом коснулся лона и уперся в самое чувствительное местечко, заставив Оливию стонать и извиваться.
   – Скажи еще раз, что хочешь меня, – прохрипел он.
   – Да… Да! Я хочу тебя, Гаррик! Хочу!
   Его глаза затуманились, и он прошептал:
   – Все, я больше не могу…
   В следующую же секунду он резко вошел в нее, и Оливия застонала от сладкой муки. Она была глубоко потрясена тем, что близость с мужчиной может доставлять неземное блаженство. Они двигались ритмично, вместе, усиливая взаимное наслаждение, хотя прежде ее никто этому не учил. Повинуясь древнему инстинкту, она обхватила ногами его торс, и он еще глубже погрузился в нее. Достигнув пика наслаждения, она дико вскрикнула и чуть не потеряла сознание. В следующую секунду она услышала хриплый крик Гаррика, и животворящее семя оросило ее. Содрогнувшись всем телом, он обессиленно замер.
   Чувствуя приятную тяжесть, Оливия не двигалась, а только ласково гладила его широкие плечи и спину. Так вот что такое настоящая страсть! Она закрыла глаза и мечтательно улыбнулась. Она была счастлива…
   Откатившись наконец в сторону, он блаженно вздохнул и неожиданно произнес:
   – Я готов всю ночь заниматься с тобой любовью.
   Удивленная его словами, Оливия встрепенулась и увидела в его глазах нечто большее, чем просто вожделение. Это испугало и обрадовало ее одновременно. Неужели это… любовь? Настоящая любовь?..
   – Надеюсь, у тебя нет возражений? – обезоруживающе улыбнулся он, отлично зная ответ.
   Оливия хотела было уже ответить радостным согласием, как вдруг перед ее мысленным взором мелькнуло беспомощное лицо Анны, потом рассерженное – Арлена, потом удивленное и обиженное – Сьюзен, потом укоризненные лица четы Лейтонов… Боже!
   Словно прочитав ее мысли, Гаррик ласково поцеловал ее в щеку.
   – Ни о чем сейчас не думай, – нежно проговорил он.
   Но судя по всему, и он в этот момент задумался о будущем.
 
   Разбудил ее Гаррик. Сначала она почувствовала, как его пальцы осторожно откинули с ее лица прядь волос. Еще не проснувшись окончательно и не открыв глаза, она улыбнулась, ощутив рядом его присутствие. Душа ее пела от счастья…
   Склонившись к уху любимой, он прошептал:
   – Оливия, я должен идти. Прислуга, должно быть, уже на ногах.
   Она стряхнула с себя остатки блаженного сна и открыла глаза.
   Гаррик уже был одет. Вскочив с постели, она поспешно схватила свою ночную рубашку и спросила:
   – Который сейчас час?
   – Светает. Наверное, половина шестого, – ответил он, любуясь Оливией.
   Надев рубашку и завернувшись в шаль, она хрипло выдавила:
   – Теперь наверняка все узнают…
   Обычно прислуга поднималась рано, в пять утра, чтобы приступить к бесконечной работе по дому.
   – По всей видимости, так, – отозвался Гаррик.
   Не такого ответа она ждала от него! Ей захотелось упрекнуть его в легкомыслии, но она тотчас вспомнила, что и сама была не прочь… На нее накатила волна горячей благодарности Гаррику за то, что он открыл ей настоящую радость физической любви, открыл в ней страстную женщину. Кроме того, она, кажется, впервые в жизни по-настоящему влюбилась!.. Последняя мысль ее не на шутку испугала.
   – Поторопись, и, возможно, тебе удастся вернуться в свою спальню незамеченным, – поспешно выдохнула она. – А после завтрака мы с Анной и мисс Чайлдс, как и собирались, отправимся дальше.
   – Хорошо, – коротко ответил Гаррик. – Когда мы увидимся снова?
   Тот же вопрос вертелся и у нее на языке, но она ответила уклончиво:
   – Не знаю… Наверное, мы оба сошли с ума… Надо ли возобновлять это безумие?
   – Надо, – прервал он ее неуверенный монолог. – И ты сама это прекрасно понимаешь.
   Красная от смущения, Оливия покачала головой и поспешно отвернулась. Подойдя к двери, она отперла ее, но открыть не успела. Тяжелая рука Гаррика властно легла ей на плечо.
   – Я приеду к тебе в Эшбернэм сегодня же вечером и остановлюсь в деревенской гостинице. Когда твои домашние заснут, ты придешь ко мне, договорились?
   Оливия замерла на месте. Ее парализовал страх перед мужем и тошнотворное чувство собственной вины.
   – Значит, ты обманешь свою невесту, а я наставлю рога Арлену? Это и есть наше будущее? – горько прошептала она.
   – Черт бы их всех побрал! – тихо выругался Гаррик и тут же развернул Оливию лицом к себе. Прижав ее к двери всем своим телом, он проговорил: – Я с самого начала знал, что у нас с тобой не флирт на одну ночь. Не сомневаюсь, ты тоже очень серьезно относишься к происходящему.
   – Я и сама не знаю, как я к этому отношусь, – всхлипнула Оливия.
   Он вздрогнул словно от удара, и его лицо исказила гримаса боли и удивления.
   Оливия хотела объяснить, что вовсе не собиралась его обижать, но так и не сказала ни слова. Она мысленно корила себя за то, что с самого начала не сумела твердо и решительно отказать Гаррику во взаимности.
   Минуты потянулись в тягостном молчании, потом Гаррик глухо произнес:
   – Хорошо, давай вернемся в Лондон. Там нам будет проще встречаться.
   Твердо сжатые губы и подрагивавшие желваки говорили о его крайнем напряжении.
   Она покачала головой, готовая расплакаться в любую секунду: