Джойс Бренда. Соперник

   Окинув жену снисходительно-презрительным взглядом, Арлен удалился к гостям, оставив Оливию в полной растерянности. Рассеянно оглядевшись по сторонам, она неожиданно совсем рядом увидела… де Вера! Значит, он слышал весь ее разговор с Арленом? Слышал, как он унижал и оскорблял ее… Виконт смотрел на нее без всякого стеснения, словно хотел прочесть ее мысли, и Оливии вдруг нестерпимо захотелось броситься к нему в объятия в поисках помощи и защиты.
   Нет! Ведь именно он был причиной всех несчастий этого вечера! Поспешно подобрав юбки, Оливия быстро удалилась наверх, в отведенные ей покои.
 
   – Эшберн!
   Услышав голос графа Стэнхоупа, Арлен остановился. Он только что вошел в бильярдную и не ожидал встретить там графа, к которому питал давнюю вражду.
   Отвесив учтивый поклон, Арлен вежливо сказал:
   – Мои поздравления, милорд, с удачной партией для вашего сына.
   – Благодарю, – бесстрастно ответил граф. – Мы все рады этому браку.
   Арлену хотелось расхохотаться, но он сдержался. Стоило только раз взглянуть на Кэдмона, чтобы понять, что этот человек относится с крайней неприязнью и к своей невесте, и к грядущему бракосочетанию.
   – Моя сестра на днях вспоминала вашего сына и говорила, что пора бы ему вернуться домой, дабы исполнить свой сыновний долг, – продолжил разговор Арлен.
   – Маркиза всегда относилась к тем редким женщинам, в которых ослепительная красота сочетается с острым умом, – любезно отозвался граф Стэнхоуп.
   – Моя сестра действительно уникальная женщина. Ею нельзя не восхищаться.
   – И вы восхищаетесь ею больше всех? – улыбнулся граф.
   Это был тонкий намек, и Арлен внутренне напрягся.
   Стэнхоуп улыбаясь добавил:
   – Весьма похвально, что вы так заботитесь о своей сестре, Эшберн.
   – Благодарю, – процедил Арлен, облизывая внезапно пересохшие губы. – Ей было всего десять лет, когда мне пришлось заменить ей семью и стать ее опекуном. Я очень серьезно отношусь к исполнению братского долга.
   – Не кажется ли вам, Эшберн, что не мешало бы с такой же тщательностью и серьезностью заботиться и о своей жене?
   – Вы говорите об Оливии? – удивился Арлен, и в его голосе явственно прозвучало недоумение.
   Улыбка на лице графа погасла, и он, посерьезнев и понизив голос, проговорил:
   – Мой сын очень упрям и привык добиваться своего, не обращая внимания на приличия. Возможно, я совершил большую ошибку, позволив ему когда-то покинуть Англию.
   Арлен молча смотрел на графа, не понимая, куда тот клонит.
   – Честно говоря, он нисколько не изменился к лучшему за эти годы. Так и остался в душе упрямым и своенравным подростком, стремящимся досадить своему отцу.
   – Мне тоже так показалось, – осторожно согласился Арлен.
   – Интересно, сколько гостей видели его в саду вместе с графиней несколько минут назад?
   Арлен опешил от такого поворота событий.
   – Оливия? Моя жена была в саду с Кэдмоном?
   Арлен ушам своим не мог поверить. Его жена была серой мышкой, затворницей, без твердого характера, без авантюрной жилки. В ее жилах текла холодная водица вместо горячей крови. В этом он не раз убеждался на собственном опыте.
   – Иногда слишком долгое пренебрежение собственной женой приводит к неприятным последствиям. Я прекрасно знаю женщин. С одной стороны, они не хотят слишком частого подтверждения супружеской любви, но с другой, когда мы оставляем их без своего мужского внимания, им становится обидно, и они от огорчения готовы на любой опрометчивый поступок, – самоуверенно улыбнулся граф Стэнхоуп. – Мужчина, похоже, в любом случае оказывается виноватым, если в деле замешан женский пол.
   – Милорд, вы своими глазами видели мою жену в парке с вашим сыном? – недоверчиво переспросил Арлен.
   – Да, своими глазами, – мрачно улыбнулся граф. – Эшберн, советую вам крепче держать в руках поводья, иначе ваша жена под влиянием моего безрассудного сына может натворить бог знает что. Лично у меня нет ни малейшего сомнения относительно опасных намерений виконта.
   Арлен все еще не верил в реальность происходящего. Оливия не принадлежала к числу страстных женщин. Она скорее убежала бы прочь от такого дикаря, как Кэдмон, чем упала бы в его объятия.
   – Впрочем, пусть делают что хотят, но только после бракосочетания Кэдмона с мисс Лейтон, – улыбнулся граф и, прежде чем Арлен успел вымолвить хотя бы слово, удалился.
   Эшберн так и остался стоять на месте. Он молча смотрел вслед графу, и до его сознания постепенно доходила вся скандальность невероятной ситуации, в которой он оказался по милости своей жены.

Глава 8

   На следующий день Оливия вместе с Анной и мисс Чайлдс отправились на городскую ярмарку.
   Вокруг них кипела нарядная толпа, кричали балаганные зазывалы, разносчики всякой снеди наперебой предлагали свой товар, с веселым звоном кружилась карусель.
   Но все это проходило мимо сознания Оливии, занятого одной-единственной мыслью: до свадьбы Кэдмона и мисс Лейтон осталось три месяца, три месяца, три месяца… и все три месяца ей придется провести в Лондоне, потому что таков был каприз Арлена.
   – Мама, зачем ты так сильно сжимаешь мою руку? – жалобно захныкала Анна.
   Слова дочери вернули Оливию к реальности. Отпустив руку дочери, она виновато улыбнулась:
   – Извини, детка, просто я задумалась.
   – А я чувствую запах пряников, – потянула носом девочка. – И еще слышу, как играет скрипка.
   Неподалеку от них действительно стоял бедно одетый скрипач и выводил на своем инструменте нехитрую мелодию, под которую забавно танцевала маленькая обезьянка на длинном поводке.
   В этот момент вернулась отошедшая на минутку мисс Чайлдс и протянула Анне с Оливией большие медовые пряники.
   – Спасибо, – поблагодарила Оливия, пробуя приправленное имбирем и корицей лакомство. В голове неотвязно вертелось: неужели все лето ей придется провести у Лейтонов, опекая Сьюзен и де Вера? Эта мысль причиняла ей невыносимую боль.
   Подойдя ближе к скрипачу, Оливия распознала в нем цыгана. Вокруг плясавшей обезьянки собралась стайка детей, смехом и радостными возгласами сопровождавших каждое ее движение. Когда к ним подошла Анна, дети внезапно замолчали, догадавшись по ее поведению, что она ничего не видит. Потом какой-то мальчишка хихикнул и громко крикнул:
   – Смотрите! Слепенькая! Слепенькая!
   И разразился жестоким смехом.
   Вслед за ним и остальные дети стали хохотать и показывать на Анну пальцем.
   Девочка перестала улыбаться, и ее невидящие глаза наполнились слезами.
   Дети тотчас почувствовали безотчетный страх. Какой-то сорванец даже запустил в нее камнем, но, к счастью, промахнулся.
   Однако уже через несколько секунд дети забыли про слепую девочку, увлеченно глядя на выкрутасы обезьянки скрипача и от души смеясь над забавным животным. Стоя рядом с матерью, Анна тоже смеялась тихим счастливым смехом. Слезы ее мгновенно высохли, как это часто бывает у маленьких детей. Боль обиды утихла, но именно из-за подобных горьких минут Оливия предпочитала жить с дочерью в деревне в покое и мирном уединении.
   – Что она делает? – тихо спросила Анна, имея в виду обезьянку.
   – Танцует, – ответила Оливия, – и очень хорошо: один прыжок направо, два налево и поклон.
   – А как она одета?
   – На ней красный маленький камзол и маленький серый цилиндр на голове, – стала описывать Оливия, – а ошейник и поводок золотистого цвета.
   – Эта обезьянка… она коричневая, мягкая и пушистая? – спросила Анна.
   – Да, – подтвердила Оливия, в который раз уже удивляясь способности дочери видеть без помощи глаз.
   Обезьянка ловко перевернулась, и дети залились счастливым смехом. Вместе с ними смеялась и Анна. Оливия была рада видеть свою дочь довольной и счастливой, пусть и на краткий миг.
   Пока Анна и мисс Чайлдс внимали скрипачу и следили за обезьянкой, Оливия рассеянно осмотрелась, чтобы решить, куда идти дальше. В центре ярмарочной площади начинался кукольный спектакль, поодаль вот-вот должно было начаться состязание стрелков из лука, в большом павильоне шла бойкая торговля тканями, преимущественно шелком, своим отменным качеством славившимся на всю Англию. Но Оливии сейчас было не до шелка.
   С того самого дня, как она впервые увидела де Вера, все ее мысли были только о нем. Она гнала прочь воспоминания о встречах с ним, сердясь на себя за легкомыслие, но все было тщетно.
   – Смотри, мама! – радостно воскликнула Анна.
   Повернувшись, Оливия увидела, что обезьянка, приблизившись, принялась с любопытством разглядывать девочку. Оливия с опаской взглянула на скрипача-хозяина, и цыган, словно прочитав ее мысли, сказал:
   – Не бойтесь, мадам, она не кусается.
   Тем временем обезьянку заинтересовали ласково протянутые к ней руки Анны. Еще мгновение, и она прыгнула к девочке на руки и доверчиво прижалась к ней всем тельцем.
   – Она мягкая! – радостно воскликнула Анна, нежно поглаживая обезьянку.
   Цыган удивленно покачал головой:
   – Еще ни разу в жизни моя обезьянка не давалась в руки чужим людям, особенно детям.
   – Ну хватит, Анна, отпусти ее, – попросила Оливия, опасаясь, что обезьянка может оказаться больной, и в то же время сожалея, что ей приходится лишать дочь маленькой радости.
   Анна с неохотой опустила обезьянку на землю, и та, подскочив к хозяину, мигом взобралась ему на плечи.
   Достав кошелек, Оливия протянула ему целую гинею. Глаза цыгана расширились от удивления, и он низко склонился перед Оливией, бормоча слова благодарности.
   – Ну пойдем теперь смотреть кукольный спектакль? – сказала она, беря дочь за руку.
   Та грустно кивнула: жаль было расставаться с обезьянкой.
   Однако Оливия так и не сдвинулась с места. В толпе зрителей, окруживших бойцовский ринг, она увидела де Вера. Увидела со спины, но не сомневалась в том, что это именно он.
   Мгновенно испугавшись, Оливия забыла о намерении смотреть кукольный спектакль и торопливо потянула Анну к павильону, где торговали тканями.
   – Мама, ты делаешь мне больно! – охнула девочка.
   – Что-то случилось, леди Эшберн? – встревоженно спросила мисс Чайлдс.
   – Нет, ничего, идемте же, – отмахнулась Оливия.
   Настойчиво увлекая за собой Анну и мисс Чайлдс, она обернулась. Виконт в упор смотрел на нее и ее спутниц.
   Оливия остановилась, словно загипнотизированная его пристальным взглядом. У ног виконта замер большой рыжий сеттер. Секундой позже де Вер неторопливо двинулся к Оливии и, остановившись на почтительном расстоянии, поклонился и произнес:
   – Добрый день, леди Эшберн!
   Потом он окинул взглядом Анну и мисс Чайлдс.
   Сердце Оливии бешено колотилось. Она явно не сумеет сдержаться, если виконт посмеет хоть единым взглядом или словом выразить свое отвращение или снисхождение.
   – Добрый день, милорд, – торопливо проговорила она, обнимая дочь.
   – Какая неожиданная встреча! – отозвался виконт.
   – Моя дочь, как и я сама, обожает ярмарки, – натянуто улыбнулась Оливия. – Знакомьтесь, моя дочь Анна, а это ее гувернантка мисс Чайлдс.
   Де Вер снова учтиво поклонился, а Анна улыбнулась и сделала грациозный реверанс.
   – Мне тоже нравится бывать на ярмарках, – обратился он к девочке. – Прошло немало лет с тех пор, как я в последний раз получал это удовольствие.
   – Почему? – спросила девочка.
   Виконт горько улыбнулся:
   – Потому что давно не был в Англии. Я живу на далеком острове в Карибском море.
   – Но почему? Разве вы не англичанин? У вас чистое английское произношение, а мама назвала вас милордом.
   Оливия была поражена поведением дочери. Как правило, Анна не разговаривала со взрослыми, особенно с незнакомыми ей людьми. А сейчас она непринужденно болтала с де Вером, словно они были давними друзьями!..
   – Да, я англичанин, но предпочитаю жить на Барбадосе, а не на родине, – просто ответил Гаррик.
   – Какое интересное название у этого острова, – задумчиво проговорила Анна и протянула руку.
   Сеттер, до той минуты спокойно стоявший у ноги хозяина, неожиданно подался вперед и дружелюбно ткнулся носом в ладонь девочки.
   – Сидеть, Трив! – резко скомандовал Гаррик, и пес послушно сел на некотором расстоянии от Анны.
   – Нет-нет, не надо! – запротестовала девочка. – Я очень люблю собак! Ваш пес красивый? Какого он окраса?
   Де Вер посмотрел на Оливию и сказал:
   – Не волнуйтесь, леди Эшберн. Трив любит детей и не причинит вашей дочери никакого вреда.
   Оливия понимающе кивнула:
   – Да, конечно… Можно моей дочери немного поиграть с вашей собакой?
   Гаррик кивнул, глядя на Оливию. Спустя минуту догадался, что Анна не могла видеть его кивка, и поспешно проговорил:
   – Конечно, Анна, поиграй с Тривом.
   Негромко щелкнув пальцами, он показал собаке на девочку, и пес вскочил, радостно виляя хвостом.
   Анна медленно провела пальцами по его широкому лбу, по длинным шелковистым ушам, потом порывисто обняла сеттера за шею и прижалась к мягкой шерсти.
   – Он такой большой, такой мягкий, – прошептала она.
   – Это сеттер, детка, – пояснила Оливия, и у нее перехватило дыхание от внезапно подступивших слез. – Он чудесного золотисто-рыжего окраса, – шепотом закончила она.
   – Трив – ирландский сеттер, – мягко добавил Гаррик, не сводя глаз с Оливии.
   – Как жаль, что у меня нет собаки, – вздохнула Анна.
   – Зато у тебя есть кошка, – возразила Оливия.
   – Неужели в Эшбернэме нет охотничьих собак? – удивился Гаррик.
   – Есть, но они принадлежат моему отцу и предназначены для охоты, а не для детских забав, – снова вздохнула Анна, явно повторяя слова, сказанные кем-то из взрослых. – Сестра отца не любит животных, так что мне еще повезло, что у меня есть Томас.
   – Ясно, – помрачнел Гаррик. – Анна, ты можешь брать к себе Трива, когда захочешь. Он отличный товарищ для игр и забав, очень послушный и… чистоплотный. Он не станет гонять твоего кота Томаса, если ты запретишь ему.
   – Неужели правда, милорд? Вы разрешаете мне играть с вашей собакой? – обрадовалась Анна.
   – Да, пока не настанет время возвращаться на Барбадос. Трив поедет со мной, – улыбнулся Гаррик, и его глаза посветлели.
   Оливия молча наблюдала за беседой Анны и Гаррика. Она не верила в то, что виконт и в самом деле такой добрый человек по натуре. Скорее всего он просто пытался добиться расположения Оливии через приветливое и ласковое обращение с ее слепой дочерью. Так твердил ей голос рассудка. Однако интуиция подсказывала, что де Вер не принадлежит к числу холодных и жесткосердных людей, способных на подлость.
   – А когда вы собираетесь покинуть Англию, милорд? – спросила Анна с детской непосредственностью.
   Желая скрыть свой интерес к ответу виконта, Оливия тоже наклонилась к собаке, чтобы погладить ее.
   – Я еще не решил, – коротко ответил Гаррик, и Оливия почувствовала на себе его взгляд. – Вы уже видели кукольное представление?
   – Нет, – отрицательно покачала головой Анна.
   – Леди Эшберн, вы позволите мне сопровождать вас, Анну и мисс Чайлдс? Нам следует поторопиться, если мы хотим посмотреть на кукол.
   Оливия выпрямилась, чтобы ответить вежливым отказом. Десятки благовидных предлогов вертелись у нее на языке, но ей не хотелось столь откровенно лгать в присутствии дочери и мисс Чайлдс. Поэтому она лишь слабо улыбнулась:
   – Конечно, если вы этого так хотите, милорд.
   – Хочу, – незамедлительно подтвердил свои намерения виконт.
   И вся компания – мужчина, две женщины, ребенок и огненно-рыжий сеттер – отправилась на кукольный спектакль.
 
   Когда представление началось, Анна целиком и полностью увлеклась незамысловатым сюжетом, радостно смеясь проделкам кукол вместе с остальными детьми.
   Де Вер неожиданно наклонился к самому уху Оливии и тихо произнес:
   – Давайте отойдем в сторону. Анна побудет с мисс Чайлдс. Мне необходимо поговорить с вами.
   Оливия вздрогнула, почувствовав на шее его жаркое дыхание, подняла глаза, чтобы ответить решительным отказом, но встретившись с ним взглядом, моментально покраснела.
   Не успела она вымолвить и слова, как Гаррик решительно приблизился к мисс Чайлдс и тоном, не допускающим возражений, произнес:
   – Мы с леди Эшберн отправимся взглянуть на ткани. Вернемся через полчаса, а вы с Анной пока посмотрите представление. Трив тоже останется с вами.
   Скомандовав псу сторожить девочку, Гаррик властно взял Оливию под руку и повел сквозь толпу зрителей назад, к центру ярмарочной площади.
   Остановившись неподалеку от павильона с тканями, он выпустил ее руку и отрывисто произнес:
   – Прошу прощения за то, что излишне погорячился вчера вечером.
   – Это все, что вы хотели мне сказать?
   – Нет, не все, – помедлив, ответил Гаррик. – Могу я пригласить вас на прогулку в центральный парк?
   Оливия молчала.
   – Оливия, я не прошу вас о свидании, я всего лишь приглашаю вас на невинную прогулку, – уже настойчивее повторил Гаррик.
   – Ваша невеста тоже пойдет с нами?
   – Нет, – буркнул он.
   – Тогда я вынуждена отказаться, – откликнулась Оливия, пытаясь скрыть свое огорчение.
   Внезапно Гаррик порывисто схватил ее за руки:
   – Оливия, почему мы не можем делать то, что хотим? Или тебе нравится чувствовать себя жертвой мужа-мерзавца и ханжеской общественной морали?
   Его слова попали в точку! Оливия пошатнулась, словно от удара, и попыталась отойти от него.
   – Отпустите меня, вы ничего не понимаете…
   – Не понимаю? Ты несчастна, и это слишком очевидно! Я хочу сделать тебя счастливой, черт побери!
   – Отпустите меня, – тихо повторила Оливия, – прошу вас…
   Гаррик послушно отпустил ее, отступив на шаг назад.
   – Вы пытаетесь соблазнить меня, – проговорила она, стараясь казаться строгой и неприступной. – И вас ни в коей мере не касается мое счастье… или несчастье.
   Гаррик иронически выгнул бровь.
   – У меня прекрасная дочь, – продолжала Оливия, – и я абсолютно довольна своей жизнью в Эшбернэме. И если мне вдруг вздумалось пожить немного в городе, то это еще не конец света!
   – Если вы так обожаете свое поместье, почему же не хотите поскорее вернуться туда? – ухмыльнулся Гаррик.
   Оливия молчала, не в силах сказать ему правду. В самом деле! Не могла же она сказать ему, что Арлен решил примерно наказать ее и заставил остаться в Лондоне до самой свадьбы виконта и мисс Лейтон! К тому же она очень вовремя вспомнила, что де Вер обещал последовать за ней в Эшбернэм.
   – Я нужна Сьюзен, – нашла она наконец правдоподобное объяснение.
   – Вот уж точно! – язвительно хмыкнул он. – Остается только надеяться, что за оставшееся до свадьбы время эта скучная дурочка станет хоть немного похожа на вас!
   – Она добрая, милая девушка, – возмутилась Оливия.
   – Мне не нужны такие добрые и милые, как вы изволили выразиться, девушки! Так согласны вы прогуляться со мной в парке или нет, черт побери?!
   – Нет!
   – Тогда, может, пообедаем вместе или поедем в театр? – понизил голос де Вер.
   – Нет, – отказалась Оливия, – я не могу…
   – А если бы я не был связан этим проклятым обручением с мисс Лейтон?
   – Вы забыли, что я замужем? – вскинула голову Оливия.
   Гаррик вмиг покраснел от досады, огорчения и гнева.
   – Этому никогда не бывать, – прошептала Оливия, глядя в его рассерженные, но все равно прекрасные и притягательные глаза.
   И тут перед ее мысленным взором предстали она сама и де Вер совершенно нагие и страстно обнимающие друг друга, а внутренний голос отчетливо произнес: «Это твоя судьба». У Оливии закружилась голова.
   – Нет, я не могу с этим согласиться! – возмутился де Вер. – Вы мне нужны как воздух, леди Оливия! И я не понимаю вашей готовности жертвовать собой ради человека, который не стоит даже вашего мизинца, который вас не любит!

* * *

   Виконт настоял на том, чтобы отвезти Оливию, Анну и мисс Чайлдс домой в своей карете. Оливия не смогла отказать ему, потому что его предложение очень обрадовало Анну. С одной стороны, Оливии и самой хотелось продлить пребывание в обществе де Вера, но с другой – не дай Бог их снова увидят вместе. И это на следующий же день после праздничного приема в доме Лейтонов!
   Когда карета де Вера подъехала к дому, к дверце проворно подскочил лакей, чтобы помочь дамам выйти. Оливия осторожно огляделась. На тротуаре стояли две госпожи и без всякого стеснения разглядывали подъехавших.
   Внезапно на крыльце показалась леди Лейтон, и у Оливии замерло сердце. Почему Лейтоны так рано вернулись домой?
   Виконт проследил за направлением ее встревоженного взгляда и саркастически заметил:
   – А, моя будущая теща…
   – Благодарю вас, милорд, за чудесную прогулку в вашей карете, – звенящим от напряжения голосом произнесла Оливия. – Анна, мисс Чайлдс, идемте!
   – Мама, ты не заболела? – встревоженно спросила девочка, послушно выбираясь из кареты вслед за мисс Чайлдс.
   – Нет, конечно! С чего ты взяла, детка? – преувеличенно бодро откликнулась Оливия, но на сердце у нее было тяжело.
   На лице леди Лейтон красовалась фальшивая, словно приклеенная улыбка. «Неужели ей все известно?» – пронеслось в голове у Оливии.
   – Леди Эшберн, что так рано вернулись? Вам понравилась ярмарка? – с деланной приветливостью поинтересовалась леди Лейтон.
   – Да, мы чудесно провели время, – ответила Оливия.
   – Ах, лорд Кэдмон! Какая приятная неожиданность! – воскликнула леди Лейтон, заметив в карете своего будущего зятя, и теперь уже с искренней радостной улыбкой.
   Выйдя из кареты, виконт поцеловал ей руку, как того требовали приличия.
   – Я тоже был на ярмарке, леди Лейтон, – пояснил он. – Увидев, что леди Эшберн и ее дочь собираются нанять экипаж, чтобы вернуться домой, я счел необходимым предложить им свою карету.
   – Как любезно с вашей стороны! – воскликнула леди Лейтон. – Прошу в дом! Мы с дочерью как раз собирались пить чай. Она будет весьма рада вашему неожиданному визиту!
   – Боюсь, не смогу принять ваше приглашение, мадам, – категорическим тоном произнес де Вер, едва заметно улыбаясь. – У меня сегодня много неотложных дел. Я постараюсь заехать к мисс Лейтон на днях.
   Лицо леди Лейтон приняло чрезвычайно огорченное выражение, но она все же нашла в себе силы снова улыбнуться:
   – Тогда ждем вас завтра, милорд!
   Виконт учтиво поклонился и исчез в глубине большой графской кареты. Леди Лейтон повернулась к Оливии, стоявшей за ее спиной. Лицо молодой женщины выражало смятение и не совсем понятную леди Лейтон вину.
   – Идемте пить чай, леди Эшберн, – вежливо, но несколько прохладно пригласила она. В ее голосе прозвучала озабоченность.
 
   Ремонт городского дома Хоутонов, длившийся без малого пять лет, наконец завершился, и Арлен радовался этому едва ли не больше всех его обитателей. Он был частым гостем в доме своей сестры, и годы бесконечного стука молотков и визга ручных пил чуть не свели его с ума.
   Сидя в гостиной в ожидании сестры, он с восхищением осматривал роскошное убранство просторной комнаты с высокими потолками и огромными окнами. Во всем чувствовалась рука Элизабет. Арлен всегда восхищался ее тонким, изысканным вкусом.
   А вот и она – стремительно вошла в гостиную, почему-то в домашнем бледно-розовом платье… Сестра была явно чем-то сильно расстроена. Голубые глаза ее гневно сверкали, губы были сурово поджаты.
   – Дорогая, мы же собирались сегодня вместе пообедать, или ты забыла? – растерянно спросил он.
   Она молча протянула руку для поцелуя, потом сердито ответила:
   – Я ничего не забыла, но у меня пропало всякое желание куда-либо ехать сегодня вечером. Если хочешь, мы пообедаем дома. Маркиза в Лондоне нет.
   – А ты уверена, что он сегодня не вернется? – осторожно спросил Арлен.
   – Да, – коротко ответила она, исподлобья метнув на брата недовольный взгляд. – Как хочешь, Арлен… Но я сегодня очень сердита.
   – Да, это заметно. Закрыть дверь?
   Бросив на брата почти неприязненный взгляд, Элизабет сама подошла к двери и плотно закрыла ее.
   – Ты что, ничего не знаешь?
   – О чем ты? – облизнул он внезапно пересохшие губы.
   – О твоей жене и Кэдмоне!
   – Что? Что ты сказала? – притворился непонимающим Арлен, хотя внутри у него все сжалось от дурных предчувствий. Он сразу вспомнил вчерашний разговор с графом Стэнхоупом. Впрочем, граф сказал, что видел их вдвоем в парке, и только. Да и что могло быть между ними? Оливия настолько холодна, что ей можно в монашки подаваться.
   – Как, ты ничего не слышал? Твоя робкая невзрачная мышка была вместе с Кэдмоном на городской ярмарке! Поверить не могу!
   Арлен тоже не мог в это поверить.
   – Они назначили на ярмарке свидание? – переспросил он.
   Элизабет выразительно подняла брови:
   – Арлен, дорогой, я не думаю, что дело зашло так далеко, к тому же с ними была твоя дочь и ее гувернантка. Он их всех привез домой к Лейтонам в своей карете, представляешь?
   У Арлена сильно забилось сердце. Анна была на ярмарке? Как посмела Оливия появиться на публике с неполноценным ребенком, которого следовало держать подальше от посторонних глаз?! Она хочет, чтобы весь мир узнал об этой трагедии?!
   – Ты сама там была? – перебил он сестру.
   – Нет, но их видела леди Синтия. – Глаза Элизабет вмиг потемнели. – Вчера у Лейтонов я заметила, как жадно твоя жена смотрела на Кэдмона. Она была готова сожрать его со всеми потрохами! Кажется, у твоей женушки проснулся адский темперамент!