Джойс Бренда. Соперник

   Она изменилась в лице.
   – Ни о чем не волнуйся, – ласково попросил Гаррик. – Положись на меня.
   Она кивнула, но больше уже не улыбалась.
   Он знал, что теперь она думала об Арлене и своем крайне неопределенном будущем.

Глава 21

   Было уже поздно. Луна то и дело скрывалась за темными, летевшими по небу облаками. Время от времени на небе появлялись яркие звезды, но потом куда-то исчезали. Неподалеку от дороги на Кэдмон-Крэг слышался грозный рев морского прибоя.
   Стало довольно прохладно, и Оливия, тщательно укрыв пледом спавшую Анну, тоже закуталась в шерстяную шаль. Поежившись от холода, она взглянула на широкую спину сидевшего на козлах Гаррика. Он не поворачивался и не разговаривал с ней вот уже несколько часов.
   Оливия понимала, что возвращение в те места, где четырнадцать лет назад бесследно пропал его брат, было для Гаррика делом нелегким. Она всем своим существом чувствовала его горе, смятение, гнев и страх. Но почему? Что могло его пугать?
   С одной стороны, Гаррик, конечно, желал, чтобы Лайонел действительно оказался тем, за кого себя выдает. Но с другой стороны, Оливия сама была свидетельницей яростного соперничества братьев, не говоря уже о явном предпочтении, которое граф Стэнхоуп отдавал старшему. Должно быть, Гаррик мучился теперь от раздирающих его противоречий.
   Сама же Оливия терзалась исключительно от страха, ведь Арлен рано или поздно настигнет беглецов, без сомнения, настигнет. Она не хотела оставаться в Корнуолле и вообще в Англии, раз уж на то пошло, дольше двух-трех дней. Страшно было даже представить себе, что ждет их с Анной, если Арлен бросится им вдогонку. А что будет с Гарриком? Он заявил, что не оставит их, но бежать вместе с ним – значит лишь еще больше распалить Арлена, утроив его решимость наказать беглянок. Чем дольше Оливия размышляла о сложившейся ситуации, тем безнадежнее она ей казалась.
   Внезапно ее внимание привлек появившийся слева силуэт какого-то сооружения. Стараясь не тревожить Анну, Оливия наклонилась к Гаррику и тихо спросила:
   – Это уже Кэдмон-Крэг?
   – Нет, – коротко бросил он через плечо.
   Она помолчала, ожидая, что Гаррик что-то добавит, и спустя какое-то время он вдруг произнес:
   – Это развалины старинной крепости одиннадцатого века. Внизу, на берегу моря среди скал, есть множество пещер, которые раньше часто использовали контрабандисты.
   Оливия внезапно ощутила, как у нее мурашки побежали по телу. Сеттер, до того спокойно лежавший у ног Анны, встревоженно вскочил, поднял уши и едва слышно заскулил.
   Сквозь шум прибоя и завывание ветра Оливия вдруг услышала едва различимое «Гаррик!..» и насторожилась, ничего не понимая.
   – Что? – обернулся к ней Гаррик. – Ты что-то сказала?
   – Нет, – покачала она головой, чувствуя неуловимые перемены, произошедшие вокруг усталого экипажа с тремя путешественниками. Поддавшись порыву, она вытянула руку вперед и ощутила чье-то невидимое присутствие, но никак не могла понять, чье именно. «Подойди ближе!» – мысленно попросила она.
   – Ты что-то чувствуешь? – тихо спросил ее Гаррик.
   – Да, – прошептала она с замирающим сердцем. Но сейчас не время разговаривать, надо забыть себя, свои проблемы и заботы и направить все свои чувства на точное определение той сущности, присутствие которой уже не вызывало у нее никаких сомнений. – Здесь случилось что-то ужасное… Это здесь исчез твой брат?
   Она чуть было не сказала: «Это здесь погиб твой брат?»
   Гаррик внезапно остановил лошадей.
   – Мы были здесь, в этой крепости, вдвоем, – хрипло проговорил он. – Потом Лайонел ушел, а я остался. Больше его никто не видел…
   Оливия ничего не сказала и продолжала сидеть не двигаясь. Гаррик тоже замер в неподвижности. Обе лошади, опустив головы, жадно щипали придорожную траву. Анна крепко спала, а сеттер все никак не мог успокоиться. Он беспрестанно вилял хвостом и едва слышно скулил.
   – Что с тобой, приятель? – тихо спросил Гаррик.
   В этот момент ветер заметно усилился, зашумели придорожные кусты, послышался шорох морской гальки.
   И вдруг Оливия совершенно отчетливо почувствовала сначала удивление, потом гнев и, наконец, страх, глубокий, почти животный страх!
   Она замерла затаив дыхание. Главное – не спугнуть видение. Голос Гаррика доносился до нее словно издалека, и она никак не могла разобрать слова. И вдруг все исчезло! Так же внезапно, как и появилось. Вокруг была только холодная ветреная ночь, шум морского прибоя, мерцание звезд на небе, тихий шелест листвы да развалины старинной крепости неподалеку.
   На лбу Оливии от напряжения выступила испарина. Она взглянула на дочь в надежде, что та проснулась от неожиданного появления невидимого существа, но девочка все так же крепко спала. Дыхание ее было ровным и глубоким.
   Оливия озадаченно нахмурилась.
   Неужели это был Лайонел? Неужели это его дух бродил вокруг них, не решаясь приблизиться? Со времени предполагаемой гибели Лайонела прошло уже много лет, может, поэтому дух пребывал в отдалении.
   – Что это было, Оливия? – шепотом спросил Гаррик, пристально глядя на нее. – Что ты видела?
   Оливия даже вздрогнула от неожиданности.
   – Только что рядом с нами кто-то был, Гаррик. – Она замолчала и откинулась на спинку сиденья. – Он снова попытается приблизиться. Обязательно!
   – Я тоже почувствовал что-то странное, – хрипло прошептал Гаррик. – Это был… Лайонел?
   В его голосе слышался гнев, и Оливия прекрасно понимала причину его появления: если это был дух Лайонела, значит, настоящий Лайонел давно уже не принадлежал миру живых.
   – Я не могу сказать наверняка, – мягко проговорила она, желая его утешить.
   Он помолчал, потом покачал головой и, натянув вожжи, тронул лошадей. Экипаж снова покатил по дороге.
   – Возможно, нам все лишь показалось. Про эти развалины всегда говорили, что в них водятся привидения. Мне было не по себе всякий раз, когда я сюда приходил. Здесь какая-то тяжелая, давящая атмосфера…
   Оливия хотела добавить, что здесь явственно ощущалось горе, но не стала.
   – Я думаю, ты прав, – кивнула она. – Похоже, правда, которую ты ищешь, где-то здесь, рядом.
   Гаррик ничего не ответил. Спустя десять – пятнадцать минут экипаж въехал на подъемный мост замка Кэдмон-Крэг.
 
   Внутри старинного и уже порядком обветшавшего хозяйского дома было темным-темно, пока Гаррик не зажег факел. Каменные стены, увешанные ржавыми копьями и мечами, тут же озарились неровным светом.
   – Слуг здесь нет, – отрывисто произнес Гаррик. – Пойду принесу Анну.
   Он обернулся к Оливии, и их взгляды встретились. В эту секунду она вдруг поняла, почему замок Кэдмон-Крэг был заброшен, и у нее перехватило дыхание при мысли о том, что, кроме них троих, здесь никого нет. Она молча взяла факел из рук Гаррика. Через несколько секунд входная дверь за ним захлопнулась.
   Оливия огляделась. Огромный зал был почти пуст, если не считать длинного массивного дубового стола и стульев. На одной из стен висел большой гобелен с изображением охотничьей сцены. Внезапно перед мысленным взором Оливии предстало видение: два мальчика, играя, фехтовали друг с другом перед огромным – в человеческий рост – камином. Она даже улыбнулась, глядя, как они смеясь делали выпады… Один был светлокожий блондин, другой – смуглый брюнет. Появилась графиня и принялась бранить мальчиков за опасную игру, но те только кивнули ей и продолжили свою игру. А вот вошел граф, статный, разодетый. Он нахмурился, и словно туча набежала на яркое солнышко! Внезапно видение исчезло…
   Оливия поежилась, обняла себя за плечи. Было ли это видение игрой ее воображения или настоящей картинкой прошлого, она не знала, но ее поразили теплые дружеские отношения, несомненно, существовавшие между мальчиками, столь не похожими друг на друга братьями.
   Спустя несколько минут в зал вошел Гаррик с Анной на руках и ногой закрыл за собой дверь.
   – Мы займем комнаты над этим залом, – сказал он, бросив пристальный взгляд на Оливию.
   Она кивнула и пошла вперед, освещая дорогу факелом, по узким каменным ступеням лестницы. Поднявшись на второй этаж, она открыла первую же дверь и увидела большую темную комнату, побеленные каменные стены которой теперь приобрели такой же серый цвет, как природный камень. В середине стояла огромная кровать под балдахином на четырех столбах по ее углам. Гаррик прошел мимо замершей Оливии, положил Анну на кровать и, наклонившись к бельевому ящику, стал в нем что-то искать.
   – Мама! – сонным голосом позвала девочка. – Мы уже приехали?
   – Да, детка, – поспешно подошла к ней Оливия. – Спи, милая, еще ночь на дворе.
   Наконец Гаррик нашел шерстяное одеяло и бережно укрыл им Анну. Внезапно внизу раздался громкий стук, словно что-то упало на каменный пол, и хлопнула входная дверь. Оливия вздрогнула всем телом.
   – Кажется, надвигается гроза, – произнес Гаррик, недоуменно поморщившись.
   Сидевшая рядом с Анной Оливия кивнула, мысленно напоминая себе, что не боится духов, даже самых злых и отчаянных. Она не стала спрашивать Гаррика о том, что могло так грохнуть внизу и почему хлопнула закрытая им же самим входная дверь.
   Взяв настенный факел, Гаррик зажег его от факела Оливии.
   – Надо позаботиться о лошадях, – сказал он. – Я скоро вернусь. Спать буду в соседней комнате, – многозначительно добавил он, глядя на Оливию блестящими влюбленными глазами.
   Она снова вздрогнула всем телом. Мысли о призраках и духах испарились сами собой, дыхание ее участилось при воспоминании о его жарких объятиях. Оливия тотчас взглянула на Анну: девочка снова заснула, измученная долгой дорогой и переживаниями.
   – Трив, сидеть здесь! – скомандовал сеттеру Гаррик и вышел из комнаты.
   Спускаясь по лестнице, он размышлял о том, что же упало на пол с таким грохотом. Похоже, звук донесся не снизу, а сверху. В детстве именно там, этажом выше, располагались их с братом комнаты.
   Оказавшись в зале, Гаррик остановился в удивлении. Он ведь закрыл входную дверь, когда вошел с Анной на руках! А теперь она настежь отворена…
   Пересекая зал, он в страхе вглядывался во все темные углы, но ничего не увидел.
   Гаррик дрожал всем телом, лоб его покрылся холодной испариной.
   Никогда еще старый замок не казался ему таким мрачным и неприветливым. Впрочем, он не был здесь со времени исчезновения Лайонела. Возможно, ему только казалось, что в замке царила мрачная атмосфера.
   Гаррик вышел во двор, на сей раз со всей тщательностью закрыв за собой дверь. Ветер усилился, рев морского прибоя становился все яростнее. Не оставалось никаких сомнений в том, что приближалась буря. К утру Кэдмон-Крэг явно окажется в эпицентре разбушевавшейся стихии. Вот и хорошо: если Арлен гонится за ними, ему придется остановиться, чтобы переждать непогоду.
   Подойдя к усталым лошадям, Гаррик принялся распрягать их. Было очень темно, поэтому ему приходилось действовать на ощупь. К тому же мешали выступившие на глазах слезы.
   Справившись наконец с упряжью, он взял обеих лошадей под уздцы и остановился, вглядываясь в ночную мглу. У него сжалось сердце. Неужели Лайонел тогда все-таки погиб?
   Ему нестерпимо захотелось дать увесистую пощечину тому негодяю, который так умело притворялся его братом. Если бы он не появился, не было бы необходимости спешно отправляться в Кэдмон-Крэг в поисках правды и уединения, вновь бередя старые раны.
   Держа лошадей под уздцы, Гаррик повел их по вымощенному камнем двору к конюшне и, на ходу вытирая непрошеные слезы, завел их в просторные удобные стойла и наполнил ясли овсом.
   Черт побери! Самозванец, внезапно вторгшийся в его жизнь, не был его давно оплаканным братом Лайонелом! Гаррик нутром чувствовал это. Когда-то, в далеком детстве, они с Лайонелом были очень близки, и Гаррик прекрасно знал все повадки и пристрастия брата. Даже если время изменило его, превратив в коварного хитреца, умеющего ловко манипулировать людьми к своей выгоде, Гаррик все равно узнал бы его. А он им не был! Этот человек был самым настоящим мошенником! Значит, настоящий Лайонел действительно мертв. Иного быть не могло.
   Гаррик ни секунды не сомневался в том, что должен разоблачить самозванца любой ценой, даже ценой собственной жизни.
   Де Вер вышел из конюшни. От резкого порыва ветра ему невольно пришлось опустить голову. Сердце щемило от горьких воспоминаний. Он был уверен, что истинная причина неожиданного появления так называемого Лайонела скрывалась где-то здесь, в Кэдмон-Крэг.
   Открыв входную дверь, он вошел в зал и снова тщательно запер за собой и даже задвинул тяжелый засов. Направляясь к лестнице, он вновь огляделся по сторонам, однако ничего подозрительного не заметил. Несомненно, все, что произошло полчаса назад, было лишь игрой воображения.
   Из приоткрытой двери в комнату Оливии сочился приглушенный свет. Гаррик шагнул на порог, и появившаяся было улыбка враз слетела с его лица. На кровати мирно спала Анна, на полу рядом с ней чутко дремал Трив, а Оливии нигде не было!
   – Гаррик…
   Он резко обернулся и замер на месте: за дверью стояла совершенно обнаженная Оливия. Длинные светлые волосы ее струились по высокой полной груди, по изящным бедрам, меж которых виднелись тугие завитки, скрывавшие самую сладкую на свете тайну.
   Теперь в голове Гаррика билась только одна мысль.
   Он вышел из комнаты Анны, притворил за собой дверь и, крепко обняв Оливию, стал целовать ее с такой жадностью, с какой изголодавшийся человек набрасывается на еду. Его руки скользнули по ее плечам и спине к гладким тугим ягодицам и властно сжали их.
   Издав хриплый стон, Оливия с готовностью ответила на страстные поцелуи Гаррика. Лаская языком его губы, она провела руками по его груди, потом спустилась к плоскому животу, потом еще ниже… Гаррик замер на месте, ощутив, как ее пальцы исследуют выпирающую из-под грубой ткани панталон набухшую плоть. Прикрыв глаза, он наслаждался нежной лаской. Потом, не выдержав, прижал Оливию к стене и стал торопливо расстегивать гульфик, то и дело наталкиваясь на пальцы любимой, пытавшейся помочь ему. Целуя и покусывая его шею, шепча его имя, Оливия приводила его в еще большее возбуждение.
   Наконец горячий освобожденный пенис ткнулся в ее обнаженное бедро. Взглянув в потемневшие от страсти глаза любимой, Гаррик приник губами к ее розовым соскам. В ответ пальцы Оливии нежно коснулись пениса и принялись скользить по всей его длине, массируя напряженную мужскую плоть. Застонав от наслаждения, он еще сильнее прижал ее к стене и коленом раздвинул ей бедра, приподняв рукой одну ногу. Теперь пенис дерзко уперся в самую чувствительную точку ее лона. Прерывисто вздохнув, Оливия обняла его за шею и прижалась к нему всем телом. Когда он вошел в нее, она вскрикнула и сильно выгнулась навстречу его мощным нетерпеливым толчкам. Ритм их движений все ускорялся, и Оливия теперь громко стонала от нарастающего чувственного наслаждения. Гаррик прильнул к ее губам, заглушая стоны, лаская языком внутреннюю поверхность ее рта и все глубже погружаясь во влажный горячий шелк ее плоти. Оливия вдруг дико вскрикнула в экстазе и, прошептав имя любимого, бессильно прильнула к его мускулистой груди. Не выпуская ее из объятий, Гаррик счастливо улыбнулся и тут же достиг вершины блаженства. Когда же волна неземного счастья схлынула, он не стал торопиться. Ему было так хорошо сейчас, когда их тела слились воедино, и в этот сладкий миг он окончательно уверился, что никогда не расстанется с Оливией, и будь что будет.
 
   Рука, коснувшаяся щеки спящей Анны, была мягкой, прохладной и ласковой.
   Девочка пошевелилась, сквозь сон чувствуя приятное прикосновение, и проснулась, но не сразу поняла, где находится.
   – Мама? – нерешительно позвала она, потом присела в постели, поняв, что рядом с ней никого нет. Наверное, ей приснилось чье-то прикосновение. Она теперь вспомнила, что находится в фамильном замке лорда Кэдмона в Корнуолле, куда они с матерью приехали вчера поздно вечером.
   За окном завывал ветер, и по стеклу стучали первые, пока еще редкие капли дождя – кап, кап, кап… Анна не могла их видеть, зато прекрасно слышала их стук. Она знала, что наступившее утро было пасмурным и неприветливым. Откуда-то снизу то и дело доносился громкий стук: наверное, хлопала дверь или оконные ставни. За окном внезапно ослепительно вспыхнула молния, и Анна почувствовала это, а затем услышала оглушительный раскат грома.
   Девочка вздрогнула, но не от холода или страха. Она снова ощутила чье-то прикосновение, на сей раз у локтя, потом кто-то взял девочку за руку и, чуть сжав, потянул к себе. Анна послушно встала.
   «Кто ты?» – мысленно спросила она.
   «Идем со мной, – прозвучал в ее голове ответ. – Я не сделаю тебе ничего плохого».
   Анна, все еще одетая по-дорожному, послушно пошла вслед за невидимкой. Лежавший у постели Трив вскочил и завилял хвостом. Найдя на ощупь свои туфли, Анна нагнулась, чтобы надеть их. Пес тут же лизнул ее в щеку. Она улыбнулась и ласково потрепала сеттера по шелковистой шерсти.
   Чья-то рука снова коснулась ее. На этот раз это было нетерпеливое прикосновение к плечу. Смысл этого прикосновения был ясен без всяких слов. Взявшись одной рукой за ошейник Трива, Анна вышла вместе с ним и невидимкой из комнаты.
 
   Он вглядывался в предрассветный мрак, чувствуя приближение грозы. Вот уже несколько часов подряд он скакал верхом на чистокровном жеребце, потому что это был самый быстрый способ передвижения. Непроглядная мгла раздражала его. Внезапно почти над самой его головой вспыхнула молния, и раздался оглушительный раскат грома. Он вздрогнул всем телом и пришпорил коня. Он ненавидел грозу и боялся ее с самого детства. Ненавидел он и эту местность и имел на то свои причины.
   Он всегда знал, что рано или поздно Гаррик вернется сюда, в Кэдмон-Крэг, это было лишь делом времени. Но он и представить себе не мог, что де Вер приедет сюда вместе с Оливией и Анной.
   Его душила ярость. Пришло время прекратить безумие! Надо их всех остановить!
   Начался дождь. Всадник предусмотрительно закутался в длинный плащ с капюшоном, так что не защищенным от дождя оставалось только лицо. Перед его усталыми глазами замаячил силуэт старинного замка, и он пришпорил коня, не обращая внимания на протестующее всхрапывание.
   Он не был здесь со времени трагического исчезновения сына графа Стэнхоупа, и теперь старый замок показался ему совсем обветшалым и заброшенным. Внезапно он увидел бежавшую по подвесному мосту Анну в сопровождении огненно-рыжего сеттера и натянул поводья, останавливая коня.
   Девочка и собака неожиданно замерли на месте, словно увидели его, хотя ребенок был слеп от рождения. Он тут же тронул коня рысью. Анна повернулась, явно намереваясь убежать. Он пустил коня галопом и через секунду оказался рядом с ней. Если бы не собака, он схватил бы ее за шиворот и усадил к себе в седло. Но сеттер, грозно оскалившись, встал между лошадью и девочкой.
   Заставив себя широко улыбнуться, он откинул с лица капюшон и приветливо произнес:
   – Здравствуй, Анна! Прости, что напугал тебя. Что же ты делаешь здесь в такое грозовое утро? Может, ты заблудилась? А где твоя мама?
   Анна повернулась и, глядя на него невидящими глазами, тихо проговорила:
   – Вы меня напугали.
   На ее щеках выступил лихорадочный румянец, в невидящих и оттого уродливых, на его взгляд, глазах явственно читался страх.
   – Я вовсе не хотел тебя пугать, – простодушно улыбнулся он. – Давай я отвезу тебя домой. В такую грозу можно запросто встретиться со смертью, разве ты не знаешь?
   Она упрямо замотала головой, не соглашаясь с его предложением.
   – Может, ты отзовешь этого злобного пса?
   Она снова отрицательно покачала головой. Сейчас она была похожа на маленького солдата, готового к бою… или спасению бегством.
   – Что с тобой? – спросил он, придав голосу всю мягкость, на которую только был способен. – Ты боишься меня? – Он снова широко улыбнулся. – Иди ко мне. Я отвезу тебя в замок, прежде чем твоя мама заметит, что тебя нет. Ох, и достанется нам обоим!
   Анна молча попятилась, а пес злобно зарычал, не давая схватить маленькую негодницу.
   – Но как же ты оказалась здесь, на дороге, под дождем? – скрывая раздражение, спросил он.
   – Оставьте меня в покое! – отчаянно вскрикнула девочка и, повернувшись, бросилась прочь по узкой тропинке, которая под натиском дождя на глазах превращалась в вязкую грязь. Пес неотступно следовал за ней.
 
   Улыбаясь, он смотрел, как Оливия просыпалась. Он испытывал одновременно величайшее счастье и огромную ответственность. Им предстояло решить массу проблем, но даже одна ночь, проведенная в объятиях друг друга, стоила того, чтобы преодолеть любые, даже самые трудные препятствия.
   – Доброе утро, – прошептал он ласково.
   Глаза ее нехотя открылись, и она сонно улыбнулась.
   – Боже мой, какое приятное пробуждение!
   – Я знаю, как сделать его еще более приятным, – прошептал он, прижавшись к ней напряженным пенисом. Он лежал с ней рядом, смотрел на нее, думал о ней, и все это снова привело его в состояние крайнего возбуждения. Его рука нетерпеливо скользнула по ее бедрам, но она вдруг встревоженно приподнялась и прошептала:
   – Гаррик, я чувствую, что-то случилось. Боже!
   Она резко села на постели, одеяло упало вниз, обнажив прелестную грудь.
   – О чем ты, Оливия? Что ты чувствуешь? Может, тебя испугала гроза?
   За окном лил дождь. В доме хлопала покосившаяся и оттого незапертая ставня. Гаррик не спал всю ночь, и не только потому, что лежал рядом с прекрасной и самой желанной женщиной на свете, но и потому, что ему не давали покоя мысли об исчезнувшем брате, о призраках и пока что не найденной истине.
   – Нет, это не гроза, – сказала Оливия, вскакивая с постели. Натянув рубашку и набросив на плечи шерстяную шаль, она босиком выбежала из комнаты. Гаррик нехотя вылез из постели вслед за Оливией. Прошлой ночью у него тоже появилось ощущение, что у стен есть глаза и уши. Казалось, кто-то следит за ними. Впрочем, он не испугался. При сером свете пасмурного утра ощущение чьего-то присутствия покинуло его.
   Уже надевая панталоны, он внезапно услышал отчаянный вопль любимой.
   Опрометью бросившись в комнату Анны, он застал там остолбеневшую Оливию и пустую смятую постель девочки.
   – Я знаю, что произошло, – тревожно выдохнула она и бросилась в комнату Гаррика одеваться. Она не стала тратить время на нижнее белье и многочисленные юбки.
   – Скажи мне, в чем дело? – спросил Гаррик, помогая ей застегивать платье на спине.
   – Тот, кто был здесь вчера вечером, – наверное, дух Лайонела, – вступил в контакт с Анной, – торопливо проговорила Оливия и повернулась к Гаррику. Их взгляды встретились.
   У него мурашки побежали по телу. Неужели на него вчера смотрел дух Лайонела? Неужели это его взгляд Гаррик чувствовал на себе весь вечер?
   – Но почему с Анной? Почему не с тобой?
   – Потому что мне мешает любовь к тебе, Гаррик. Из-за этого сильного чувства мои способности вступать в контакт с потусторонним миром притупились. Но Анна – сверхчувствительная натура. Боже мой! Он ее куда-то увел. Но куда?
   – Постарайся сохранять хладнокровие. Мы обязательно найдем ее, – спокойно сказал Гаррик, застегивая свою рубашку.
   Но на душе у него кошки скребли. Что, если Оливия права? Что, если призрак, пусть даже призрак Лайонела, увлек ребенка за собой? Уж не сошел ли он сам с ума, если всерьез рассуждает о призраках? Он вспомнил, что произошло с Анной в Стэнхоуп-Холле. Девочка почувствовала чье-то присутствие на чердаке, но кто ее туда привел?
   – Боже мой, – пробормотал Гаррик в замешательстве.
   – Единственное, что меня хоть как-то успокаивает, это то, что я не чувствую никакого зла, ни здесь, ни в Стэнхоуп-Холле, – призналась Оливия. – И все же Анна слепа и во многом совершенно беспомощна.
   У нее сдавило горло от едва сдерживаемых слез.
   Поспешно одеваясь, Гаррик попытался ее утешить:
   – Не забывай, с ней Трив. Он будет защищать ее даже ценой собственной жизни.
   Оливия теперь едва не плакала:
   – Ну почему она сначала не пришла ко мне?
   Гаррик начал было отвечать на ее вопрос, но она вдруг приложила палец к губам и испуганно прошептала:
   – Тихо! Слышишь?
   Она с такой силой вцепилась ему в плечо, что он едва не вскрикнул.
   В коридоре, совсем рядом с комнатой, где они стояли, отчетливо послышались тяжелые шаги. Мужчина в сапогах. Эти шаги не могли принадлежать призраку.
   Решив, что это Арлен, Гаррик пожалел, что у него под рукой нет ни пистолета, ни ножа. Он все же выглянул в коридор… и замер от неожиданности. Ему приветливо улыбался Лайонел.
   – Я стучал в парадную дверь, но мне никто не открыл, поэтому я решил войти без приглашения, – как ни в чем не бывало сказал он и сделал еще шаг вперед, что позволило ему увидеть полуодетую Оливию и широкую смятую постель, красноречиво свидетельствовавшую о жаркой ночи любви. – Доброе утро, леди Эшберн, – учтиво поклонился он. – Надеюсь, я вам не помешал?
   Оливия вспыхнула, но все же ответила:
   – Доброе утро, милорд. Не кажется ли вам, что сейчас слишком ранний час для визитов?
   – Приношу свои извинения, но когда мой брат в спешке и дурном настроении покинул Стэнхоуп-Холл, я счел своим долгом прийти к нему на помощь, – с притворным смущением проговорил Лайонел. – Если бы я знал, что у него здесь гости, то вряд ли приехал бы без приглашения. Еще раз прошу прощения, но, уверяю, вы можете рассчитывать на мое молчание.