Эддингс Дэвид. Потаенный город (Тамули - 3)

   - Мне и не пришлось открывать ее, старина, - улыбнулся Сетрас. - По правде говоря, они открыли ее сами.
   - Но почему?
   - Я постучал, дорогуша. Просто постучал. Даже у таких тварей существует некоторое понятие о хороших манерах. Ну что же, в путь?
   - Прочие киргаи весьма страшатся их, - говорила Ксанетия, - и всякий уступает им дорогу.
   - Это могло бы оказаться полезным, - заметил Бевьер, - если бы не расовые различия.
   - Различия сии не являются неодолимым препятствием, сэр рыцарь, - ответила Ксанетия. - Случись в том нужда, твои черты и черты твоих спутников могут быть изменены вторично. Божественная Афраэль, вне всякого сомнения, сумеет заменить сестру свою в заклинании, коим мы уже изменяли вам обличья.
   - Об этом мы поговорим чуть позже, - сказала Флейта. - Вначале, полагаю я, нам нужно понять, как расположена эта часть города. - Богиня вновь приняла свой знакомый облик, и Бевьер, судя по всему, первым вздохнул с облегчением.
   - Мнится мне, Божественная, что гора сия не природного происхождения, сказала Ксанетия. - Склоны ее повсюду равной крутизны, и улицы, кои ведут к вершине, скорее можно бы назвать лестницами. Улицы же, кои их пересекают, обегают гору на равных расстояниях друг от друга.
   - Киргаям явно недостает воображения, - заметила Миртаи. - И много их бродит сейчас по улицам?
   - Совсем немного, атана. Час поздний, и киргаи по большей части уже спят в своих постелях.
   - Это можно использовать, - задумчиво проговорил Келтэн. - Если Флейта и Ксанетия могут сделать нас похожими на киргаев, мы запросто поднимемся на гору.
   - Только не в этой одежде, - возразил Спархок.
   Телэн, выскользнув из ночного мрака, нырнул в проулок, ведущий к главной шахте городского колодца. Гибкий и ловкий, юный вор во многих отношениях умел становиться невидимкой не хуже Ксанетии.
   - Еще солдаты, - прошептал он.
   - Эти патрули мне уже надоели, - проворчал Келтэн.
   - Эти солдаты не похожи на других, - сказал Телэн. - Они не патрулируют продольные улицы, а поднимаются по ступеням к вершине горы. И доспехи у них другие.
   - Опиши их мне, молодой господин Телэн, - напряженно попросила Ксанетия.
   - Во-первых, - сказал Телэн, - на них плащи, а во-вторых, на нагрудниках какой-то знак. И шлемы у них совсем другие.
   - Стало быть, храмовая стража, - сказала Ксанетия. - Те самые, о ком я вела речь совсем недавно. Из мыслей немногих встречных узнала я, что прочие киргаи избегают их, насколько это возможно, а когда они проходят мимо, всем надлежит низко кланяться.
   Спархок и Бевьер обменялись долгим взглядом.
   - Вот тебе и одежда, Спархок, - сказал Бевьер.
   - Сколько их? - спросил Спархок у Телэна.
   - Я насчитал десятерых. Спархок задумался.
   - Попробуем, - наконец решил он, - но постараемся не нашуметь. - И он повел своих спутников из проулка на ближайшую улицу.
   - Боже милосердный, Улаф! - воскликнул Итайн. - Больше так не делай! У меня едва сердце из груди не выпрыгнуло!
   - Извини, Итайн, - сказал рослый талесиец. - Из He-Времени просто невозможно выйти иначе, как вывалиться. Мне нужно поговорить с Бетуаной и Энгессой.
   Они отъехали назад, к королеве и ее полководцу.
   - Сэр Улаф прибыл с новостями, ваше величество, - вежливо сказал Итайн.
   - Вот как? - отозвалась Бетуана. - С хорошими или дурными, Улаф-рыцарь?
   - Всего понемногу, ваше величество, - ответил он. - Тролли в паре миль к востоку отсюда.
   - И какова же хорошая новость?
   Улаф слегка усмехнулся.
   - Это и есть хорошая новость, ваше величество. Плохая новость состоит в том, что к югу отсюда поджидает в засаде еще один большой отряд солдат Клааля. Не пройдет и часа, как они нападут на нас. Они преграждают нам путь, а мы должны торопиться. Спархок и те, кто с ним, собираются этой ночью освободить Элану и ее камеристку, и он хочет, чтобы все мы к утру собрались под стенами Кирги.
   - Значит, нам придется драться с тварями Клааля, - сказала она.
   - А это грозит немалыми осложнениями, - пробормотал Итайн.
   - Мы с Тиниеном уже кое-что придумали, ваше величество, - продолжал Улаф, - но поскольку мы не хотим оскорбить вас, то решили вначале обсудить наш замысел. Солдаты Клааля устроили засаду вам. Я понимаю, что вы предпочли бы справиться с ними собственными силами, но, быть может, в интересах дела вы откажетесь от этого удовольствия?
   - Я охотно выслушаю тебя, Улаф-рыцарь, - сказала Бетуана.
   - Мы могли бы придумать, как обойти эту засаду, но Клааль наверняка способен проделывать со временем и расстоянием то же, что Афраэль и ее семейство, а нам вовсе ни к чему, чтобы эти бестии нас догнали.
   - Каково же твое решение, Улаф-рыцарь?
   - В моем распоряжении немалое войско, ваше величество, - ответил он, немалое и очень голодное. Если мы сейчас слишком заняты, чтобы устраивать скачки в пустыне, почему бы не предложить троллям позавтракать солдатами Клааля?
   У сэра Анозиена, выехавшего вперед, чтобы поговорить с Тикуме и Крингом, вид был слегка ошалелый.
   - Что с тобой, друг Анозиен? - спросил Тикуме у облаченного в черные доспехи пандионца. - Ты выглядишь так, словно увидел призрак.
   - Хуже, друг Тикуме, гораздо хуже, - ответил Анозиен. - Я только что получил выволочку от бога. Не всякий способен пережить это и остаться в живых.
   - Снова Афраэль? - спросил Кринг. - Нет, друг Кринг. На сей раз это был ее родич Ханка. У него крутой нрав. К нему обращаются со своими заклинаниями генидианские рыцари.
   - Ты вызвал его недовольство? - спросил Тикуме. - Что стряслось на этот раз?
   Анозиен скорчил кислую гримасу.
   - Мои заклинания порой бывают невнятны, - признался он. - Афраэль достаточно великодушна, чтобы простить это. Ее родич - иное дело. - Он содрогнулся. - Божественный Ханка намерен слегка нас поторопить.
   - Вот как?
   - Мы должны к утру быть у ворот Кирги. - А это далеко? - спросил Кринг.
   - Понятия не имею, - сознался Анозиен, - а учитывая некоторые обстоятельства, расспрашивать об этом было бы сейчас нескромно. Ханка хочет, чтобы отсюда мы повернули на запад.
   Тикуме нахмурился.
   - Если мы не знаем, сколько пути до Кирги, как же мы можем быть уверены, что попадем туда к утру?
   - Обязательно попадем, друг Тикуме, - заверил его Анозиен. - Впрочем, полагаю, нам лучше трогаться в путь. Божественный Ханка знаменит своей вспыльчивостью. Если мы очень скоро не поскачем на запад, он запросто может сгрести нас в охапку и швырнуть прямо под стены Кирги.
   Храмовый страж принял воинственный вид, встав в довольно чопорную и формальную стойку, какие можно увидеть на фризах, высеченных посредственным скульптором. Келтэн выбил у него меч и со всей силы грохнул кулаком по шлему. Стражник пошатнулся и грузно рухнул на мостовую. Попытавшись подняться, он тут же получил от Келтэна удар ногой в лицо.
   - Потише, Келтэн! - хриплым шепотом предостерег Спархок.
   - Извини, увлекся. - Келтэн нагнулся и оттянул веко упавшего стражника. Проспит до полудня, - сообщил он и, выпрямившись, огляделся. - Кажется, все?
   - Это последний, - прошептал Бевьер. - Давайте оттащим их с середины улицы. Скоро луна заглянет в котловину, и здесь будет светло как днем.
   Бой был недолог и отвратителен. Спархок и его друзья, вынырнув из темноты проулка, набросились на стражников сзади. Внезапность нападения во многом способствовала его успеху, а что не сделала внезапность, довершила неуклюжесть, свойственная церемониальным войскам. Спархок заключил, что киргаи выглядят внушительно, но за долгие столетия их боевая подготовка стала настолько формальной и оторванной от жизни, что превратила бой в набор танцевальных па. Поскольку киргаи не могли пересечь невидимую черту стирикского проклятия, они вот уже десять тысячелетий не участвовали в настоящих сражениях и были безнадежно неготовы ко множеству коварных трюков, придуманных для рукопашного боя.
   - Я все же не понимаю, как мы это проделаем, - пропыхтел Телэн, волоча неподвижное тело стражника в густую тень у стены. - Часовые у ворот с первого же взгляда поймут, что мы не киргаи.
   - Мы уже обсуждали это, пока ты ходил на разведку, - пояснил Спархок. Ксанетия и Афраэль смешают заклинания, как это уже проделали в Материоне анара и Сефрения. Мы будем достаточно похожи на киргаев, чтобы свободно пройти через ворота, - особенно если и впрямь остальные киргаи, по словам Ксанетии, до судорог боятся храмовой стражи.
   - Кстати, если уж речь зашла о перемене лиц, - вмешался Келтэн, - после того как мы одурачим часовых, я бы хотел получить назад свое собственное лицо. Этой ночью мы запросто можем погибнуть, а я бы хотел, чтобы на моей могильной плите красовалось мое имя. Кроме того, если мы каким-то чудом все же победим, я не хочу испугать Алиэн, появившись перед ней с лицом чужака. После всего, что ей довелось пережить, она заслужила право увидеть меня настоящего.
   - Думаю, что с этим не будет проблем, - согласился Спархок.
   ГЛАВА 30
   Капитан Джордал вернулся, когда стемнело. Просторное одеяние болталось на нем, как мешок, и он с обезумевшими глазами нахлестывал коня.
   - Мой генерал, - визгливо прокричал он, - мы обречены!
   - Возьми себя в руки, Джордал! - рявкнул генерал Пирас. - Что ты видел?
   - Их миллионы, генерал! - Джордал все еще был готов удариться в истерику.
   - Джордал, да ты в жизни не видел миллиона чего бы то ни было! Так что же случилось?
   - Они переправляются через Сарну, генерал, - ответил Джордал, безуспешно стараясь сдержать дрожь в голосе. - Донесения о флоте истинны. Я сам видел корабли.
   - Где? Мы в десяти лигах от побережья.
   - Они поднялись вверх по Сарне, мой генерал, и связали канатами суда, чтобы устроить переправу.
   - Чепуха! Сарна здесь в пять миль шириной. Что за чушь ты городишь, парень?
   - Я говорю то, что видел, генерал. Другие разведчики скоро будут здесь, они подтвердят мои слова. Аэфталь в огне. Отсвет пожара виден даже отсюда. Джордал обернулся и указал рукой на юг, где гигантское оранжевое зарево поднималось над низкими прибрежными горами, отделявшими кинезганскую армию от моря.
   Генерал Пирас выругался. Уже в третий раз на этой неделе его разведчики сообщают, что враг переправился через Сарну или Верел в нижнем течении, а он до сих пор в глаза не видел вражеских сил. При обычных обстоятельствах он бы попросту приказал высечь разведчиков плетями, а то и похуже, но сейчас обстоятельства не были обычными. Вражеское войско, чей призрак застращал все южное побережье, составляли рыцари Церкви Чиреллоса - все как один колдуны, которые вполне способны исчезнуть и появиться вновь за много миль у него в тылу. Все еще бормоча ругательства, он вызвал своего адъютанта.
   - Саллит! - рявкнул он. - Поднимай войско. Передай приказ - готовиться к бою! Если эти проклятые рыцари и впрямь переправляются через Сарну именно здесь, мы должны перехватить их, прежде чем они захватят плацдарм на этом берегу реки.
   - Но это всего лишь очередной слух, генерал, - возразил адъютант, с презрением поглядывая на капитана Джордала. - Всякий раз, как какой-нибудь болван видит пару-тройку рыбаков в лодке, нам сообщают о переправе рыцарей через Сарну.
   - Знаю, Саллит, - устало ответил Пирас, - но я должен двинуться им навстречу. Король Джалуах снимет мне голову, если я позволю рыцарям переправиться через эти реки. - Генерал беспомощно развел руки. - Что я могу сделать? - осведомился он и вновь выругался. - Передай приказ готовиться к бою, Саллит. Может быть, на этот раз мы найдем у реки врагов из плоти и крови.
   Алиэн била нестихающая дрожь, когда Заласта вернул пленниц в их крохотную, но теперь старательно вычищенную темницу после одного из чудовищных безмолвных разговоров с Клаалем; Элана, однако, не чувствовала ничего, словно ее выжали досуха. Было что-то извращенно-соблазнительное в странно мягком прикосновении этого бесконечного разума, и всегда, когда это прекращалось, Элана казалась себе оскверненной, словно ее подвергли насилию.
   - Это в последний раз, Элана, - извиняющимся тоном проговорил Заласта. Если тебя это хоть немного утешит, твой муж все еще остается загадкой для Клааля. Он не в силах понять, как существо, обладающее такой мощью, может добровольно подчиняться... - Он заколебался.
   - Всего лишь женщине, Заласта? - сухо уточнила она.
   - Нет, Элана, дело не в этом. В иных мирах, где главенствует Клааль, правят исключительно женщины. Мужчин там держат лишь для размножения. Он просто не может постичь сути отношений между тобой и Спархоком.
   - Ты бы мог объяснить ему, что такое любовь. - Элана помолчала. - Но ведь ты и сам не знаешь, что это такое, не так ли, Заласта?
   Лицо стирика заледенело.
   - Спокойной ночи, ваше величество, - бесстрастно проговорил он и вышел, заперев за собой дверь.
   Не успел затихнуть лязг засова, как Элана бросилась к двери и прижала к ней ухо.
   - Я их не боюсь, - услышала она голос короля Сантеокла.
   - Значит, ты еще глупее, чем я думал, - грубо бросил ему Заласта. - Все твои союзники постепенно оказались не у дел, а враги окружили тебя.
   - Мы - киргаи, - не отступал Сантеокл. - Никто не устоит против нас.
   - Возможно, так оно и было десять тысяч лет назад, когда ваши враги одевались в шкуры и атаковали ваш строй копьями с кремневыми наконечниками. Теперь же перед тобой рыцари церкви, закованные в сталь; воители-атаны, что способны убить твоих воинов кончиком пальца; пелои, которые промчатся сквозь ваши ряды, точно вихрь; тролли, что не только убивают, но и съедают твоих солдат. Хуже того, перед тобой Афраэль, которая может остановить солнце или обратить тебя в камень. И в довершение худшего, перед тобой Анакха и Беллиом, а это означает погибель.
   - Могучий Киргон защитит нас, - с тупым упрямством заявил Сантеокл.
   - Почему бы тебе не поговорить с Оттом Земохским, Сантеокл? - с презрением осведомился Заласта. - Он расскажет тебе, как вопил старший бог Азеш, когда Анакха уничтожал его... - Заласта вдруг осекся.
   - Он идет! - сдавленно вскрикнул он. - Он куда ближе, чем мы думали!
   - О чем ты говоришь? - спросил Экатас.
   - Анакха здесь! - воскликнул Заласта. - Ступай к своим военачальникам, Сантеокл! Вели им призвать войска - пусть обшарят все улицы Кирги, ибо Анакха уже в стенах твоего города! Спеши же! Анакха здесь, и смерть наша идет по улицам рядом с ним! Со мной, Экатас! Предостережем Киргона и вечного Клааля! В эту ночь решится наша судьба!
   И ты, о Сини Синь, печаль изгонишь прочь,
   И вздымешъ смертный дух наш ввысь, что изничтожит ночь.
   Элрон сосчитал на пальцах слоги и выругался. Как он ни бился, как ни сжимал и ни коверкал слова последней строчки, все равно она не укладывалась в размер. Он швырнул перо через всю комнату и уронил лицо в ладони в картинной позе поэтического отчаяния. Элрон частенько делал это, сочиняя стихи.
   Затем он с надеждой поднял голову, осененный нежданной мыслью. В конце концов, он уже слагает завершающие строфы своего шедевра, а небольшое нарушение александрийского стиха только прибавит им выразительности. Однако... что-то скажут критики?
   Элрон терзался сомнениями. Он проклинал тот день, когда решил запечатлеть грандиознейший труд своей жизни александрийским стихом. Он ненавидел ямб. Этот размер был так безжалостно правилен и непрощающ, а пентаметр, точно цепь на шее, немилосердным рывком останавливал его в конце каждой строчки. "Ода к Голубому" повисла на волоске, покуда ее творец сражался с угрюмой непреклонностью поэтических размеров.
   Элрон не смог бы точно сказать, когда именно начались душераздирающие вопли и как долго они продолжались. Его мозг, охваченный творческим безумием, отбросил все внешнее, сосредоточившись на непокорной строчке. Наконец поэт раздраженно вскочил и, подойдя к окну, взглянул на озаренные факелами улицы Натайоса. Что это они так разорались?
   Солдаты Скарпы, по большей части невежественные и грязные крепостные, мчались по улице сломя голову и вопя от ужаса, точно стадо блеющих овец. Что там еще стряслось?
   Элрон перегнулся через подоконник, выглянув на улицу. Из кварталов разрушенного города, которые до сих пор были погребены под зеленью джунглей, двигался какой-то иной свет. Элрон нахмурился. Определенно, это был не свет факелов. Бледное, ослепительно белое ровное сияние двигалось, не колеблясь на ветру, одновременно с нескольких сторон.
   И тут Элрон услышал крик Скарпы, перекрывший вопли толпы. Сумасшедший шарлатан повелительно выкрикивал какие-то приказы, но чернь, обезумевшая от паники, не обращала на них никакого внимания. Солдаты мчались по мощеным улицам Натайоса к главным воротам, толкались, выли, дрались, теснились, пытаясь пробиться к безнадежно забитому людьми проему ворот. За воротами Элрон разглядел цепочки факелов, растекающиеся в темноте джунглей. Что, во имя Божье, здесь происходит?
   И вдруг он похолодел, в ужасе уставясь на сияющие фигуры, которые выходили из боковых улиц разрушенного города, неумолимо продвигаясь к широкой мощеной улице, которая вела к городским воротам. Сияющие! Сияющие, которые обезлюдили Панем-Деа, Норенджу и Синакву, теперь явились в Натайос!
   На миг поэт застыл, а потом его мозг заработал куда быстрее, чем он мог когда-нибудь вообразить. Бегство было бессмысленно, это он понял сразу. В воротах так тесно, что даже те, кто уже сумел добраться до них, вряд ли смогут протиснуться наружу. Элрон метнулся к столу и ударом ладони смял горевшую свечу, погрузив комнату во мрак. Если в окнах верхнего этажа не будет света, овеществленному ужасу, что ходит там, на улицах, ни к чему будет обыскивать дом. Спотыкаясь в темноте, поэт, как безумный, метался из комнаты в комнату, неистово разыскивая горящие свечи, которые могли бы выдать его.
   Потом, решив, что, покуда он в относительной безопасности, тот, кто в Астеле был известен как Сабр, прокрался назад в свою комнату и боязливо выглянул из-за подоконника на улицу.
   Скарпа, стоявший на полуразвалившейся стене, все еще раздавал противоречивые приказания бравым полкам, которые видел, вероятно, он один. Потертый бархатный плащ был наброшен на его плечи, самодельная корона съехала набекрень.
   Неподалеку от него Кизата что-то произносил своим гулким голосом заклинание, подумал Элрон, - и пальцы стирика сплетали в воздухе сложные невидимые узоры. Все громче и громче звучали гортанные стирикские слова, призывая одному богу известные ужасы сразиться с наступавшими на Кизату безмолвными сияющими фигурами. Голос стирика сорвался на визг, и он неистово замолотил руками по воздуху, ускоряя жесты.
   А затем один из светящихся пришельцев протянул к нему руку. Кизата завизжал и отпрянул, но было слишком поздно. Сияющая рука уже коснулась его. Он отшатнулся, словно едва заметное касание было на деле мощным ударом. Шатаясь, он повернулся, словно собираясь бежать, и тогда Элрон увидел его лицо.
   Поэта затошнило, и он поспешно прижал руки ко рту, чтобы не выдать себя случайным звуком. Кизата из Эсоса разлагался. Его уже почти неузнаваемое лицо сползало с черепа, словно расплавленный воск, и влажное пятно стремительно расползалось по белому стирикскому одеянию. Он сделал несколько неверных шагов к беснующемуся Скарпе, жадно протягивая к безумцу руки, с которых уже сползала плоть, обнажая кости. Затем стирик рухнул на камни с жутким булькающим клокотанием, и его разлагающаяся плоть хлынула сквозь ткань одеяния.
   - Лучники вперед! - повелительно закричал Скарпа звучным актерским голосом. - Засыпьте их стрелами!
   Элрон рухнул на пол и на четвереньках отполз от окна.
   - Конница на фланги! - слышал он крик Скарпы. - Сабли наголо!
   Элрон пополз к столу, ощупью шаря в темноте.
   - Императорская гвардия! - вопил Скарпа. - Строевым шагом, марш!
   Элрон наткнулся на ножку стола, потянулся выше и лихорадочно принялся сгребать со стола бесценные листы бумаги.
   - Первый полк - в атаку! - оглушительно ревел Скарпа.
   Элрон опрокинул стол и заскулил в лихорадочной спешке.
   - Второй полк... - голос Скарпы вдруг оборвался, и Элрон услышал его вопль.
   Поэт растопырил руки, пытаясь нашарить в кромешной темноте драгоценные страницы "Оды к Голубому".
   - Мама! - пронзительно завопил Скарпа. - Нет-нет-нет-нет-нет! - Звучный голос безумца превратился в булькающее верещанье. - Нет-нет-нет-нет-нет! казалось, что человек пытается кричать из-под воды. - Нет-нет-нет-нет-нет!
   Вопль угас, и наступила зловещая клокочущая тишина.
   Схватив в охапку уже найденные листы, Сабр прекратил поиски, на четвереньках прополз через комнату и забился под кровать.
   На лице Блоква, косолапо шагавшего по ночной пустыне, был немой укор.
   - Плохо, У-лав, - укоризненно сказал он. - Мы из одной стаи, а ты сказал мне то, чего нет.
   - Я не мог так поступить, Блокв, - возразил Улаф.
   - Ты запустил в мой желудок-в-голове мысль, что большие твари с железом на лицах - хорошая еда. Они - плохая еда.
   - Очень плохая, Блокв? - с сочувствием спросил Тиниен.
   - Очень-очень плохая, Тин-ин. Я никогда не ел такой плохой еды.
   - Я не знал этого, Блокв, - попытался извиниться Улаф. - Я думал, что они большие, такие большие, что наполнят твой желудок.
   - Я съел только одного, - ответил Блокв. - Это была такая плохая еда, что я не хотел больше. Даже огры не стали бы их есть, а огры едят все. Я недоволен, У-лав, что ты сказал мне то, чего нет.
   - Я тоже этим недоволен, - покаянно признал Улаф. - Я сказал то, чего нет. Я поступил плохо. Королева Бетуана отвела Тиниена в сторону.
   - Сколько времени займет у нас путь до Потаенного Города, Тиниен-рыцарь? спросила она.
   - Ваше величество желает знать, сколько времени это займет на самом деле или по нашим ощущениям?
   - И то и другое.
   - Нам покажется, что пройдет не одна неделя, Бетуана-королева, но на самом деле это произойдет почти мгновенно. Мы с Улафом покинули Материон несколько недель реального времени назад, но, по моим ощущениям, мы путешествуем уже почти год. Это очень странно, но можно привыкнуть.
   - Мы должны скоро тронуться в путь, если хотим добраться до Кирги к утру.
   - Придется нам с Улафом поговорить об этом с Гхномбом. Именно он останавливает время, но он еще и бог еды. Вполне возможно, что он нами недоволен. Идея отдать на съедение троллям солдат Клааля была, конечно, блестящей, но Гхномб хочет, чтобы они ели тех, кого убивают, а солдаты Клааля пришлись им не по вкусу.
   Бетуана содрогнулась.
   - Как ты можешь переносить соседство троллей, Тиниен-рыцарь? Это ужасные твари.
   - Не такие уж и ужасные, ваше величество, - вступился Тиниен за троллей. Они, между прочим, очень высоконравственны. Они неистово преданны своей стае; они не знают, что такое ложь; они не убивают", если не хотят есть - или если на них не нападают. Как только Улаф закончит извиняться перед Блоквом, мы призовем Гхномба и поговорим с ним о том, чтобы он остановил время и помог нам вовремя прибыть к Кирге. - Тиниен скорчил гримасу. - Вот это как раз может продлиться очень долго. Чтобы что-то растолковать Троллю-Богу, требуется немалое терпение.
   - Так значит, вот чем занят Улаф-рыцарь? - с любопытством спросила Бетуана. - Он извиняется? Тиниен кивнул.
   - И это не так просто, как может показаться, ваше величество. В языке троллей нет слова, даже отдаленно близкого к нашему "прошу прощения", потому что тролли никогда не совершают поступки, за которые они могли бы просить прощения.
   - Замолчишь ты или нет? - прошипела Лиатрис на протестующую Гахенас. - Они уже в соседней комнате.
   Три императрицы затаились в темной передней, примыкавшей к личным покоям тэганки. Лиатрис стояла у двери с кинжалом в руке.
   Они напряженно ждали.
   - Ушли, - сказала Лиатрис. - Впрочем, лучше нам немного переждать.
   - Кто-нибудь соизволит объяснить мне, что происходит? - осведомилась Гахенас.
   - Шакола послала к тебе убийц, - ответила Элисун. - Лиатрис и я узнали об этом и пришли, чтобы спасти тебя.
   - С чего бы это Шаколе убивать меня?
   - Потому что ты слишком много знаешь о ее замыслах.
   - Ты об этом дурацком плане впутать Сиронну в фальшивый заговор?
   - Заговор не фальшивый, и Сиронна не имеет к нему совершенно никакого отношения. Шакола и Тореллия замыслили убить нашего мужа.
   - Измена! - выдохнула Гахенас.
   - Пожалуй что нет. Шакола и Тореллия принадлежат к королевским домам, которые сейчас находятся в состоянии войны с Империей, так что убийство Сарабиана можно было бы назвать военными действиями. - Элисун запнулась, преодолевая нахлынувшую тошноту. - О Боже, - едва слышно пробормотала она.
   - В чем дело? - строго спросила Лиатрис.
   - Да так, ничего. Пройдет.
   - Ты больна?
   - Вроде того. Ничего страшного. Мне просто следовало что-нибудь съесть, когда ты меня разбудила.
   - Ты побелела как мел. Что с тобой?
   - Если уж тебе так хочется это знать - я беременна.
   - Рано или поздно это должно было произойти, - самодовольно заметила Гахенас. - Удивлена, что этого не случилось раньше - при твоем-то образе жизни. Ты хотя бы знаешь, кто отец ребенка?
   - Сарабиан, - ответила Элисун, пожав плечами. - Как ты думаешь, Лиатрис, уже можно идти? Полагаю, мы должны поспешить к нашему мужу. Шакола не послала бы убийц к Гахенас, если бы в ту же ночь не замышляла покушение на Сарабиана.
   - Ее люди наверняка следят за всеми выходами, - заметила Лиатрис.
   - Не за всеми, дорогая, - улыбнулась Элисун. - Мне известны по меньшей мере три выхода, о которых она понятия не имеет. Вот видишь, Гахенас, есть свои преимущества в том, чтобы вести оживленную светскую жизнь. Проверь коридор, Лиатрис. Выведем отсюда Гахенас, прежде чем вернутся наемные убийцы Шаколы.