Эмар Густав. Закон Линча

   — Мы вступим сейчас в такую местность, где наши лошади будут нам только помехой, — отвечал Андрес Гарот. — Пеший может пройти в горах где угодно, а конный — почти нище.
   — Это верно. Оставим лошадей здесь — они не уйдут далеко, и когда снова нам понадобятся, то мы без труда найдем их.
   — Вы согласны с этим, сеньорита? — почтительно обратился гамбусино к Белой Газели.
   — Вполне, — отвечала она.
   — В таком случае, расседлаем их и пустим пастись на свободе.
   Все трое спешились, расседлали лошадей и отпустили их.
   Благородные животные отошли на некоторое расстояние и начали мирно щипать густую траву.
   — Теперь позаботимся о себе, — сказал гамбусино.
   Действительно, уже наступил вечер и необходимо было поспешить сориентироваться, пока совсем не стемнело.
   Так они и сделали и, заметив местоположение горных вершин, тронулись в путь.
   Пройдя около часа по склону, который становился все круче и круче, путники достигли небольшого плато. Здесь они остановились, чтобы передохнуть и решить, что делать дальше.
   Гамбусино предложил своим спутникам остаться на месте и ждать его возвращения, а сам удалился.
   Он отсутствовал довольно долго, и дону Пабло, так же как и молодой девушке, наскучило ждать его.
   Наконец, почти через два часа, гамбусино возвратился.
   — Ну что? — спросил его дон Пабло.
   — Идемте, — коротко отвечал Андрес Гарот.
   Они последовали за ним, и он повел их по тропинке в гору. Подъем этот был так крут, что им приходилось цепляться руками и ногами, чтобы не свалиться в пропасть.
   После довольно продолжительного подъема гамбусино наконец остановился и выпрямился. Его спутники последовали его примеру.
   Они опять находились теперь на площадке, подобной той, на которой они останавливались в предыдущий раз. Площадка эта с одной стороны упиралась в почти отвесную скалу, в которой зияло темное отверстие пещеры. В глубине этой пещеры, на очень большом расстоянии, подобно звездочке, мерцал огонек.
   — Смотрите! — сказал гамбусино.
   — Что же это такое? — с удивлением прошептал дон Пабло.
   — Неужели мы наконец нашли то, что искали? — воскликнула Белая Газель.
   — Тише! — остановил ее Андрес Гарот шепотом. — Мы у входа в пещеру. Эти подземные ходы очень хорошо проводят звуки, и Красный Кедр, при его тонком слухе, легко может нас услышать, даже находясь далеко отсюда.
   Они довольно долго смотрели на мерцающий вдали огонек — единственную светлую точку во мраке, казавшуюся глазом пещеры. Иногда какая-то тень заслоняла его на мгновение, и тогда он исчезал.
   Наконец гамбусино взял их за руки и осторожно отвел назад.
   — Идемте дальше, — сказал он.
   Они снова начали взбираться на гору. Приблизительно через полчаса гамбусино опять остановил их и, указав рукой на какую-то точку, произнес:
   — Вглядитесь повнимательнее.
   — О, — воскликнул дон Пабло через мгновение, — я вижу дым!
   Действительно, легкая струйка дыма выходила как бы из земли и извивалась тонкой спиралью, поднимаясь к небу.
   — Нет дыма без огня, — с усмешкой произнес гамбусино. — Я показал вам сначала огонь, и теперь — дым. Убедились вы, наконец, что нашли логовище тигра?
   — О, да, — отвечали оба.
   — Это лучше, чем лечь спать, не так ли? — продолжал гамбусино не без торжества.
   — Что же нам теперь делать? — с живостью спросила Белая Газель.
   — Все очень просто, — отвечал Андрес Гарот. — Один из вас немедленно отправится в лагерь известить Сына Крови о нашем открытии, а там посмотрим, что он решит.
   — Хорошо, — сказала молодая девушка, — я отправлюсь.
   — А вы? — спросил гамбусино, обращаясь к дону Пабло.
   — Я останусь.
   Гарот ничего не возразил.
   Белая Газель с лихорадочной поспешностью начала спускаться с горы.
   Гамбусино, между тем, бережно разостлал на земле бизонью шкуру, завернулся в нее и улегся.
   — Что вы делаете? — спросил его дон Пабло.
   — Вы же видите, что, — отвечал тот. — Я собираюсь спать. В настоящее время нам нечего больше делать, надо подождать до завтра. Советую и вам последовать моему примеру.
   — Вы правы, — произнес молодой человек и, завернувшись в плащ, также улегся.
   Час спустя они оба уже спали — или притворялись спящими.
   Вдруг дон Пабло тихо приподнялся на локте, наклонился над товарищем и внимательно посмотрел на него.
   Андрес Гарот в самом деле спал спокойным сном.
   Убедившись в этом, молодой человек встал, тщательно осмотрел свое оружие и, бросив последний взгляд на спящего, спустился с горы.
   Луна уже взошла, и ее бледные лучи распространяли слабый свет, едва достаточный для того, чтобы различать дорогу и не скатиться в пропасть.
   Достигнув нижней площадки, где был вход в пещеру, в глубине которой все еще мерцал слабый огонек, молодой человек на мгновение остановился, мысленно сотворил молитву, подняв глаза к небу, усеянному звездами и, еще раз осмотрев оружие, перекрестился и решительно вошел в подземелье.
   Очевидно, необходима была изрядная доля смелости, чтобы идти таким образом навстречу опасности, тем более страшной, что она была неизвестна.
   Не спуская глаз с огонька, служившего ему путеводной звездой, дон Пабло осторожно продвигался вперед, немного наклонившись и чутко прислушиваясь, готовый каждую минуту встретиться с невидимым врагом.
   Так шел он довольно долго, а огонек, по-видимому, нисколько не приближался. Вдруг он почувствовал, что стена, за которую он придерживался левой рукой, кончилась, и в глубине узкого коридора, слабо освещаемого догоравшим факелом, он увидел на голой земле коленопреклоненную Эллен, погруженную в горячую молитву.
   Молодой человек остановился, пораженный этим неожиданным зрелищем.
   Молодая девушка с распустившимися по плечам локонами, с побледневшим и залитым слезами лицом, казалось, жестоко страдала.
   Рыдания и тяжелые вздохи вырывались из ее стесненной груди.
   Дон Пабло не в силах был совладать с охватившим его волнением. При виде страданий Эллен он забыл всякую осторожность и с раскрытыми объятиями бросился к ней, воскликнув:
   — Эллен! Эллен! Что с вами?
   При звуке этого голоса, так неожиданно поразившего ее слух, молодая девушка порывисто вскочила, но тотчас же овладела собой.
   — Бегите, несчастный! — воскликнула она. — Спасайтесь, или вы погибли!
   — Эллен, — произнес он с мольбой, опускаясь перед ней на колени и протягивая руки, — молю вас, выслушайте меня!
   — Зачем вы явились сюда? — спросила она.
   — Чтобы спасти вас или погибнуть.
   — Спасти меня? — повторила она горестно. — Нет, дон Пабло, судьба моя решена. Оставьте меня и спасайтесь, я умоляю вас!
   — Нет, ни за что. Вашему отцу грозит неминуемая гибель. Бегите отсюда, еще есть время. О, Эллен! Во имя нашей чистой, бескорыстной любви, молю вас, последуйте за мною!
   Молодая девушка отрицательно покачала головой.
   — Я осуждена на гибель, дон Пабло, — сказала она, — но я не перенесу вашей смерти. Уходите скорее отсюда.
   Дон Пабло скрестил руки на груди и гордо поднял голову.
   — Нет! — произнес он решительно. — Я не уйду. Да и что для меня жизнь, если я не буду видеть вас? Эллен, мы погибнем вместе!
   — О, как он меня любит, Боже мой! — воскликнула она в отчаянии. — Господи! Неужели я недостаточно страдала? Дай мне силы перенести все это! Слушайте, дон Пабло, — продолжала она, взяв его за руку и крепко сжав ее, — мой отец осужден и отвергнут всеми. У него одна радость, одно счастье — это я, его дочь! Я не могу и не хочу его покинуть. Как бы я ни любила вас, дон Пабло, но я никогда не оставлю своего отца. Теперь я вам сказала все, друг мой. Оставаться здесь дольше значило бы для вас без пользы рисковать своей жизнью. Уйдите, дон Пабло, уйдите — так нужно!
   — Подумайте, — возразил молодой человек со слезами в голосе, — подумайте, Эллен, что ведь эта наша встреча будет последней.
   — Я знаю это.
   — И все-таки вы хотите, чтобы я ушел?
   — Я требую этого.
   — Но я не желаю этого, — раздался вдруг грубый голос.
   Оба в изумлении обернулись и увидели Красного Кедра, который, опершись на ружье, злобно усмехаясь, смотрел на них.
   Эллен бросила на отца столь гневный взгляд, что скваттер невольно опустил глаза.
   Затем она повернулась к дону Пабло и взяла его за руку.
   — Идемте, — сказала она и решительно двинулась к отцу.
   Скваттер не пошевельнулся, загородив выход.
   — Пустите! — произнесла Эллен.
   — Нет, — возразил скваттер.
   — Слушайте же, отец, — сказала она, — я пожертвовала для вас всем, пожертвовала счастьем, радостями, но с условием, чтобы его жизнь была священна для вас. Позвольте же ему уйти, я требую этого!
   — Нет, — отвечал скваттер, — он должен умереть!
   Эллен рассмеялась таким страшным смехом, что оба мужчины вздрогнули. Затем она с быстротою молнии выхватила у отца из-за пояса пистолет и приставила его к своему лбу.
   — Пустите! — воскликнула она.
   Красный Кедр зарычал от ужаса.
   — Остановись! — крикнул он, бросаясь к дочери.
   — В последний раз прошу, позвольте ему уйти — или я покончу с собой!
   — О-о! — заревел скваттер яростно. — Ступай, уходи, демон! Но я еще найду тебя!
   — Прощай, мой дорогой! — воскликнула Эллен с нежностью. — Прощай в последний раз!
   — До свиданья, Эллен! — отвечал молодой человек. — Я спасу тебя, даже против твоего желания!
   С этими словами он бросился к выходу и скрылся.
   — Теперь, отец, — сказала молодая девушка, бросив пистолет, как только шаги дона Пабло затихли в отдалении, — делайте со мной что хотите!
   — Тебя, дитя мое, я прощаю, — отвечал Красный Кедр, заскрежетав зубами, — но его… его я убью.

ГЛАВА XXXIX. Травля

   Дон Пабло почти бегом выбрался из пещеры и поспешно возвратился к Андресу Гароту.
   Гамбусино спокойно спал, и дону Пабло стоило немалого труда разбудить его.
   Наконец он проснулся, приподнялся, протер глаза и, увидев над собой звезды, произнес с неудовольствием:
   — Какая муха вас укусила? Дайте мне поспать, я только что заснул. До рассвета еще долго.
   — Я знаю это лучше вас, потому что я еще не ложился, — отвечал дон Пабло.
   — И совершенно напрасно, — отвечал тот, зевая во весь рот. — Ложитесь и спите, спокойной ночи!
   Гамбусино собирался снова улечься, но дон Пабло не дал ему сделать этого.
   — Теперь некогда спать, — сказал он, сдергивая с гамбусино плащ, в который тот было завернулся.
   — Что вы, с ума сошли? Зачем вы меня мучаете? — вскричал тот со злостью. — Что случилось? Говорите!
   Дон Пабло рассказал ему все, что произошло.
   Гамбусино внимательно выслушал его и почесал затылок.
   — Demonios! — произнес он наконец. — Это важно, очень важно! Все влюбленные сходят с ума. Вы испортили весь наш план.
   — Вы думаете?
   — Я уверен в этом. Красный Кедр — старый плут, хитрый как лиса. Теперь он предупрежден, и нелегко будет его поймать.
   Дон Пабло растерянно посмотрел на своего собеседника.
   — Что же делать? — сказал он.
   — Удалиться отсюда, это самое лучшее. Вы понимаете, что он теперь настороже.
   Оба долго молчали.
   — Con mil demonios! — произнес наконец гамбусино. — Мне пришла в голову блестящая мысль, и я, пожалуй, сыграю хорошую шутку с этим старым плутом.
   — Что вы придумали?
   — Это уж мое дело. Если бы вы мне больше доверяли, то ничего бы не случилось и мы бы устроили все ко всеобщему удовольствию. Впрочем, что сделано, то сделано, и я теперь хочу исправить вашу оплошность. Что же касается вас, то вы должны уйти.
   — Уйти? Но куда?
   — Спускайтесь вниз, а затем возвращайтесь с товарищами. Вы укажете им дорогу сюда.
   — А вы?
   — Обо мне не беспокойтесь. Прощайте.
   — Хорошо, — сказал молодой человек, — предоставляю вам действовать так, как вы сочтете нужным.
   — Об этом вам следовало догадаться раньше. Ах, да! Оставьте мне вашу шляпу, если вы не против.
   — Извольте… Но у вас есть своя.
   — Значит, одной мне мало. Еще одно слово.
   — Говорите.
   — Если случайно вы услышите здесь шум, выстрелы или что-нибудь в этом роде, то не беспокойтесь, а продолжайте идти своей дорогой.
   — Хорошо, согласен. До свиданья!
   — До свиданья!
   Бросив гамбусино свою шляпу, молодой человек начал спускаться с горы и вскоре исчез за одним из многочисленных поворотов тропинки.
   Оставшись один, Андрес Гарот поднял шляпу дона Пабло и, швырнув ее в пропасть, наклонился и начал смотреть, куда она упадет.
   Перевернувшись несколько раз в воздухе, шляпа наконец упала на один из выступов на большой глубине.
   — Хорошо, — произнес гамбусино, очень довольный, — будем действовать дальше.
   Затем он сел на землю и выстрелил из ружья в воздух, после этого он выхватил из-за пояса пистолет и, вытянув левую руку, вскользь выпустил в нее пулю.
   — Карамба! — произнес он, опускаясь на землю. — Это больнее, чем я думал! Впрочем, главное, чтобы мне все удалось. Будем ждать.
   Прошло около четверти часа, но кругом царила полная тишина.
   Андрес Гарот, растянувшись на земле, так охал и стонал, что мог бы разжалобить камни. Наконец невдалеке послышался легкий шорох.
   — Ага, — прошептал гамбусино, — кажется, клюнуло.
   — Что там за дьявол? — послышался грубый голос. — Посмотри-ка, Сеттер.
   Андрес Гарот открыл глаза и увидел Красного Кедра с сыном.
   — Ах, — простонал он, — это вы, старый скваттер? Откуда вы явились? Если я и ожидал кого-нибудь, то никак не вас, хотя я очень рад вас видеть.
   — Знакомый голос, — произнес Красный Кедр.
   — Это Андрес Гарот, гамбусино, — отвечал Сеттер.
   — Да, это я, мой добрый Сеттер, — сказал мексиканец. — Ай-ай-ай! Как я страдаю!
   — Что же с вами приключилось и как вы сюда попали?
   — Все ополчились против меня с тех пор, как я покинул свое ранчо и вступил в эти проклятые прерии, — стонал гамбусино.
   — Будете вы отвечать или нет? — гневно произнес Красный Кедр, стукнув прикладом о землю и бросив на раненого подозрительный взгляд.
   — Я ранен, вы видите, в руке у меня пуля, и я серьезно контужен. О, как я страдаю! Но, по крайней мере, бандит, так меня отделавший, никому больше не причинит зла.
   — Вы его убили? — с живостью спросил Красный Кедр.
   — Кажется. Посмотрите в пропасть. Может быть, вы увидите там его тело.
   Сеттер наклонился над обрывом и заглянул.
   — Я вижу шляпу, — сказал он через мгновение, — тело, должно быть, тоже недалеко.
   — Если только оно не скатилось на самое дно пропасти, — заметил Андрес Гарот.
   — Вполне возможно, — согласился Сеттер, — скала почти отвесная.
   — О, demonios! Как я страдаю! — снова начал стонать гамбусино.
   Скваттер также наклонился над пропастью. Узнав шляпу дона Пабло, он облегченно вздохнул и возвратился к Андресу Гароту.
   — Однако, — сказал он более мягким тоном, — не можем же мы провести здесь всю ночь? У тебя хватит сил идти?
   — Не знаю, попытаюсь.
   — Попробуй же, карай!
   Гамбусино с притворными усилиями поднялся, сделал несколько шагов и снова опустился на землю.
   — Нет, не могу, — простонал он.
   — Что же делать? — произнес Сеттер. — Придется мне его нести, он, вероятно, не слишком тяжел.
   Молодой человек наклонился, поднял гамбусино и словно ребенка посадил его себе на спину.
   Через десять минут Андрес Гарот лежал в пещере около огня, и брат Амбросио перевязывал ему руку.
   — Эге, compadre, — сказал монах, — тебя ловко ранили.
   — А что? — с беспокойством спросил мексиканец.
   — Конечно, рана в левой руке не помешает тебе в случае тревоги стрелять вместе с нами.
   — Будьте уверены, что я буду стрелять, — отвечал гамбусино значительно.
   — А все-таки ты не сказал мне еще, каким образом ты попал в горы, — заметил Красный Кедр.
   — Очень просто. После поражения и уничтожения нашей шайки я брожу, как бездомная собака. Индейцы гоняются за мной, чтобы снять с меня скальп, а белые, — чтобы повесить меня за участие в шайке Красного Кедра, и я не знаю, куда мне деться. Уже третий день, как случай завел меня в эти горы. Сегодня ночью я только успел немного поужинать и собирался лечь спать, как какой-то человек, которого я не мог в темноте разглядеть, внезапно напал на меня. Остальное вы знаете, я с ним расправился…
   — Хорошо, хорошо, — поспешно перебил его Красный Кедр, — можешь не продолжать. Спокойной ночи. Тебе необходим отдых — ложись и спи, если можешь.
   Хитрость гамбусино была слишком проста и в то же время слишком ловко придумана, чтобы не иметь успеха.
   Никому не могло прийти в голову, чтобы человек сам нанес себе довольно тяжелую рану. Кроме того, всякие подозрения должны были исчезнуть у Красного Кедра, когда он увидел шляпу дона Пабло.
   Совершенно невероятно было, чтобы два столь различных по положению, характеру, репутации человека сговорились и действовали заодно. Можно было предположить все что угодно, но только не это.
   Поэтому бандиты, узнав гамбусино, не возымели к нему ни малейшего недоверия.
   Почтенный ранчеро, счастливый тем, что проник в логовище льва, и почти уверенный в успешном выполнении своего плана, снова погрузился в сон, так неожиданно прерванный доном Пабло, и проспал до самого утра.
   Когда он проснулся, то увидел возле себя брата Амбросио, который готовил завтрак.
   — Ну что, — спросил его монах, — как вы себя чувствуете?
   — Гораздо лучше, чем я предполагал, — отвечал он. — Сон принес мне пользу.
   — Осмотрим вашу рану, compadre.
   Андрес Гарот показал ему руку, и монах обмыл и перевязал рану.
   Затем они начали разговаривать, как два старых приятеля, которые рады встрече после продолжительной разлуки.
   Вдруг появился Красный Кедр, запыхавшийся и с ружьем в руках.
   — К оружию! К оружию! — крикнул он. — Враги наступают!
   — Враги? — переспросил гамбусино. — Где мое ружье? Если я не в силах буду стоять, то начну стрелять сидя, чтобы никто не мог сказать, что я не помогал друзьям.
   В это время с другой стороны появился Сеттер, крича:
   — К оружию!
   Это одновременное нападение с двух противоположных сторон заставило Красного Кедра задуматься.
   — Мы преданы! — воскликнул он.
   — Кем? — простодушно спросил гамбусино.
   — Тобою, должно быть! — злобно отвечал скваттер.
   Андрес Гарот рассмеялся.
   — Вы с ума сошли, Красный Кедр, — сказал он, — опасность лишила вас разума. Ведь вы знаете, что я не выходил отсюда.
   С этим нельзя было не согласиться.
   — И все-таки я готов поклясться, что кто-нибудь нас выдал, — возразил скваттер.
   — Вместо того, чтобы препираться, — сказал на это гамбусино с видом оскорбленного достоинства, — вы бы лучше пытались бежать. Вы хитрая лиса и у вас, наверное, есть несколько выходов из этой норы. Все они не могут быть заняты. Бегите, а я буду прикрывать ваше отступление, так как не могу идти. Тогда вы увидите, я ли вас выдал.
   — Ты действительно исполнишь то, что обещаешь?
   — Исполню.
   — В таком случае, ты настоящий мужчина, и я возвращаю тебе мое уважение.
   В эту минуту под сводами пещеры послышался громкий боевой крик команчей, между тем как с другой стороны раздавалось:
   — Сын Крови! Сын Крови!
   — Торопитесь! Торопитесь! — воскликнул гамбусино, хватая ружье.
   — О, они меня еще не поймали! — вскричал Красный Кедр, схватив на руки дочь, которая прибежала при первом шуме и в страхе прижалась к нему.
   Трое бандитов исчезли в глубине подземелья.
   Андрес Гарот стремительно вскочил и кинулся вслед за ними, сопровождаемый толпой команчей и апачей, во главе которых находились Единорог, Черный Кот и Паук.
   Вскоре они услышали треск выстрелов, повторяемый эхом пещеры.
   Бой начался.
   Красный Кедр надеялся воспользоваться выходом, который он считал незанятым, но столкнулся лицом к лицу с Валентином и его товарищами.
   Он поспешно отступил, но было уже поздно. Его заметили, и началась перестрелка.
   Ужасен был этот бой под темными сводами огромной пещеры. Никто не мог ожидать пощады для себя.
   Но Красный Кедр не пал духом. Продолжая яростно отстреливаться, он бросал кругом взгляды, надеясь найти какой-нибудь другой выход из пещеры.
   Кромешная темнота, царившая в пещере, пришлась очень кстати бандитам, которые благодаря свое малочисленности укрывались от неприятельских пуль за обломками скал, тогда как их выстрелы, направленные в сплошную массу врагов, сеяли среди них ужасное опустошение.
   Вдруг скваттер торжествующе вскрикнул и исчез со своими товарищами, точно по волшебству.
   Индейцы и охотники рассыпались во все стороны на поиски врага.
   Но бандиты исчезли без следа.
   — Так мы их никогда не найдем, — крикнул Валентин, — мы рискуем подстрелить своих. Пусть несколько воинов отправятся за факелами, а мы покараулим выходы.
   — Вот факелы, — произнес Курумилла, появляясь с целой охапкой смолистых палок.
   Через мгновение пещера осветилась, и тогда присутствующие заметили боковой коридор, в который скрылся Красный Кедр и мимо которого они прошли раз двадцать, не замечая его в темноте.
   Индейцы с громкими криками устремились в него, но были встречены таким ужасным огнем, что вынуждены были немедленно отступить, причем трое из них пали в предсмертных конвульсиях.
   Коридор был низкий, узкий и шел в гору, что было очень удобно для обороняющихся.
   Десять раз кидались команчи на приступ и десять раз должны были отступить, неся большой урон.
   Раненые и убитые усеяли землю.
   Положение становилось критическим.
   — Стойте! — вскричал Валентин.
   Все остановились.
   Тогда Валентин, дон Мигель, дон Пабло, Единорог, Белая Газель, Сын Крови и несколько вождей собрались на совет.
   Курумилла, между тем, вышел из пещеры с несколькими воинами, которых он знаком пригласил следовать за ним.
   Как часто случается в подобных случаях, каждый предлагал свой совет и не хотел слушать других, считая свое мнение правильным.
   Между тем Курумилла с воинами возвратились. Они несли с собой хворост и сухие листья.
   — Подождите, — сказал Валентин, указывая на них, — Курумилле пришла в голову блестящая мысль.
   Остальные не понимали еще, в чем дело.
   — Ну, друзья! — крикнул охотник. — Попытаемся в последний раз.
   Команчи яростно ринулись в коридор, но тотчас же отступили, встреченные дружным залпом.
   — Довольно! — скомандовал француз. — Я узнал все, что мне было необходимо.
   Затем он обратился к вождям.
   — Очевидно, — сказал он, — что этот коридор не имеет выхода. В первую минуту Красный Кедр не заметил этого, иначе он не вошел бы в него. А если бы был другой выход, то он воспользовался бы той передышкой, которую мы ему дали, и давно бы сбежал.
   — Это верно, — согласились вожди.
   — То, что я вам сообщил сейчас, Курумилла угадал еще раньше. Доказательством служит то, что он нашел единственное средство заставить этих демонов сдаться, а именно выкурить их дымом.
   Одобрительные крики заглушили слова охотника.
   — Воины, — продолжал Валентин, — набросайте в этот коридор как можно больше хвороста и листьев. Когда будет готово, то мы зажжем огонь.
   Индейцы бросились исполнять приказание охотника.
   Красный Кедр и его товарищи, угадав, вероятно, намерение неприятеля, попытались помешать приведению его в исполнение и открыли бешеный огонь, но индейцы, наученные горьким опытом, ловко укрывались от их пуль за камнями.
   Скоро почти весь вход в коридор был завален горючим материалом.
   Тогда Валентин взял горящий факел, но, прежде чем поджечь костер, он громко крикнул:
   — Красный Кедр, сдавайтесь, или мы вас выкурим!
   — Убирайся к черту, проклятый французишка! — отвечал скваттер, и вслед за тем снова раздался залп.
   — Теперь внимание, — сказал Валентин, — ибо когда эти демоны увидят, что мы их поджариваем, то сделают попытку пробиться.
   Он бросил факел в костер, и через несколько мгновений столб дыма и пламени закрыл вход.
   Все приготовились встретить осажденных, зная, что схватка предстоит отчаянная.
   Через несколько минут, действительно, из пламени показались три фигуры, которые в бешенстве ринулись на осаждающих.
   Загорелся ужасный бой, который длился несколько минут.
   Дон Пабло, заметив Красного Кедра, кинулся на него и, несмотря на жестокое сопротивление бандита, вырвал у него из рук Эллен и унес ее.
   Скваттер дрался, как разъяренный тигр, сокрушая все, что попадалось ему навстречу. Сеттер и брат Амбросио также защищались с отчаянной храбростью людей, которые не могут рассчитывать на пощаду.
   Но эта неравная борьба троих против нескольких сотен не могла продолжаться долго.
   Несмотря на отчаянное сопротивление, все три бандита были наконец связаны при помощи лассо и лишены возможности пошевелиться.
   — Убейте меня, негодяи! — в отчаянии ревел Красный Кедр.
   — Нет, вас будут судить по закону Линча, — возразил, подойдя к нему, Сын Крови.
   При виде Мстителя скваттер сделал страшное усилие, чтобы разорвать узы и кинулся на него, но это ему не удалось, и он в бессильной злобе упал на землю и с пеной у рта начал грызть ее.
   Как только бой кончился, Валентин вышел из пещеры, чтобы глотнуть свежего воздуха.
   У входа его ожидала Солнечный Луч.
   — Кутонепи, — сказала она, — отец молитвы Серафим послал меня к вам. Ваша мать умирает.
   — Моя мать! — в отчаянии воскликнул охотник. — Боже мой! Как бы мне поскорее поспеть к ней!