Сколько парень ни смотрел по сторонам, ни изучал комнату, он не мог найти ни названия этой небольшой выставки, ни наименования работ, ни автора картин.
   – Откуда ты знаешь, кто автор всех картин?- наконец спросил он у своей милой собеседницы.- Я не вижу здесь ни одной таблички! Или ты знакома с ним?
   – О, нет!- засмеялась Беттелз.- С капитаном я лично не знакома, к сожалению. Но поскольку я изучаю искусство и различных художников, мне должно быть известно имя Томаса Хайнлайна. Я считаю его одним из лучших мастеров нашего времени. Не так давно мне посчастливилось посетить персональную выставку мистера Хайнлайна в своем городе Хьюстоне. Там я и познакомилась поближе с его творчеством. Оно мне сразу понравилось. А то, что он свои картины не подписывает, это его дело. Не нам его судить.
   Девушка перешла в другую часть комнаты и указала на две работы небольшого формата в тонкой рамке и сказала:
   – Вот эти произведения мне уже знакомы, я видела их в Хьюстоне.
   На картинах, на которые она указала, было изображено море во время шторма, обрушивавшее на скалистый вечерний берег высокие волны. Кристофер не сразу заметил, что берег на них был показан один и тот же. Только на первой картине под натиском моря разрушался маяк, а на второй разбушевавшееся море выбросило на берег небольшой корабль, и тот лежал на правом борту посреди руин маяка.
   – А в этих картинах что-то есть,- задумчиво произнес Катферт.
   На самом деле он только казался сосредоточенным. На самом деле он не мог сконцентрировать своего внимания ни на одной из картин: все его внимание упорно обращалось в сторону Джинивы. Он почти не сводил с нее глаз, и с каждой минутой все больше убеждался в том, что она ему очень нравится, что он влюбляется. И каждый раз, когда она смотрела на него, ему становилось хорошо, почти радостно.
   Общаясь с Джинивой, молодой астроном старался говорить четко и ясно, правильно выражать свои мысли. Он не хотел показаться ей смешным или глуповатым из-за невнятной от радостного волнения речи. И пока у него неплохо получалось владеть собой. Сегодня он чувствовал себя рядом со своей прелестной знакомкой несколько увереннее, чем накануне.
   Осмотрев и обсудив все картины, находившиеся в комнате, прилегающей к читальному залу, пара молодых пассажиров "Амбассадора" покинула библиотеку и направилась к лифтовой площадке. Несколько секунд они оба молчали. Каждый задумался о своем.
   Кристофер не мог знать и даже не догадывался, о чем думала Джинива, но сам он думал только о ней. Ему хотелось, чтобы их встреча продолжалась как можно дольше, и он искал, что бы такого сказать или сделать, дабы продлить свое пребывание в обществе этой восхитительной девушки. Эх, если бы Кристофер знал, что Джинива думает о нем!
   Она размышляла о том, что общение с ним доставляет ей удовольствие, что он не раздражает ее так, как раздражают многие молодые люди, с которыми она имела сомнительное счастье быть знакома. Нет, Кристофер оказался не таким, как другие.
   Все, кого она знала и кому нравилась, не стеснялись дать ей знать о том, чего они хотят от нее. Крис был гораздо более скромным, осторожным в общении с ней, спокойным юношей. Особенно Беттелз понравилось в нем то, что он не таращился на нее так, как это делали некоторые, не разглядывал некоторые части ее тела, истекая слюной и мечтая стянуть с него одежду.
   Джинива, разумеется, заметила, что она ему очень симпатична, если не сказать большего, но парень вел себя очень сдержанно и галантно, практически не показывая этого.
   – Значит, ты увлечена искусством и знаешь многих художников?- переспросил Крис Катферт, чтобы молчание не слишком затягивалось.
   Самое главное в общении с девушкой – не молчать дольше минуты. С ней постоянно нужно о чем-нибудь говорить. Пусть беседа зачастую будет не о чем, но зато у тебя появится шанс не показаться ей слишком скучным, неинтересным собеседником.
   Беттелз чуть засмеялась и весело отвечала:
   – Я же сказала, что изучаю искусство! Это увлечение всей моей жизни! В школе я ходила на дополнительные занятия по истории европейского искусства!
   – И сама пыталась рисовать, но потом вдруг оставила попытки,- опередил ее парень.- Но отчего же? Считаешь, что этому нужно специально учиться?
   Девушка пожала плечами:
   – Так просто из тебя не получится первоклассного художника. Одного присутствия таланта недостаточно. Его нужно развивать, а правильно развить свой талант можно, как мне кажется, только под присмотром хорошего преподавателя. Да и с образованием гораздо легче чего-то добиться в жизни.
   – Наверное, ты права,- задумчиво протянул Кристофер.- В научном мире та же самая история. Там вообще нельзя сделать карьеру, если не имеешь образования. Чтобы с человеком считались и прислушивались к его мнению, ему необходимо иметь высшее научное образование, зачастую даже не одно, а затем еще массу грамот, ученые степени или звания… Я с этим сталкивался… Вернее, не я – мой отец. Да, и мама тоже.
   – А кто твои родители?- поинтересовалась его милая собеседница.
   Крис был неописуемо рад, что она продолжала с ним говорить и задавала вопросы. И он с воодушевлением начал отвечать:
   – Моя мать начинала работать в одной малоизвестной компании дизайнером интерьера.
   Это было в Сан-Франциско. Там же она вышла замуж за папу. Он был тогда младшим научным сотрудником Ликской обсерватории. Потом отец написал диссертацию на тему "Скорость гравитации и ее изменения", которая возвысила его в глазах других ученых и послужила первым большим шагом к его нынешней всеобщей признанности и славе. Ему предложили заняться своими собственными научными исследованиями на обсерватории имени Фреда Уиппла в Аризоне. Там как раз требовался молодой талантливый ученый. Отец не смог отказаться от такого предложения, и мы переехали в город Тусон, где живем до сих пор. В момент переезда мне было где-то четыре года, может, пять лет. Сейчас отец занимается научной деятельностью на одной из крупнейших обсерваторий США Китт-Пик, занимает должность старшего сотрудника и директора собственной программы по составлению высокоточных атласов звездного неба. Он уже профессор и преподает в Аризонском университете. Но если бы он не написал ту диссертацию и не доказал, что способен на подобное, он так и остался бы на неопределенно долгое время рядовым сотрудником обсерватории, которого никто из больших ученых не стал бы слушать. Да-а-а, карьеру ученого сейчас сделать невероятно сложно! Столько людей этого хочет, происходит огромнейшая конкуренция среди начинающих ученых!
   – Вот как!- удивилась Джинива, а затем задумалась не на долго.- Значит, все-таки не вся молодежь безобразничает, занимается черт знает чем, попусту теряет лучшие годы своей жизни?
   Катферт не сдержал улыбки и спросил:
   – Откуда такие сведения насчет молодежи?
   – Не знаю,- пожала плечами Беттелз.- Просто мне так кажется.
   Парень вспомнил своих друзей, с которыми отправился в это путешествие, и заговорил:
   – Есть люди, которые, как ты выразилась, теряют время, впустую проживают свои годы. Я лично знаком с двумя из них. Но поверь: такие не все. У меня очень много знакомых и друзей, которые занимаются серьезными делами и уже в моем возрасте добились гораздо большего, чем я.
   – Ты меня обрадовал, Крис! Честное слово!- сказала Джинива.- Я очень рада, что не все так плохо, как мне казалось. Чем сейчас занимается твоя мама? Ведь ей пришлось бросить ту работу из-за вашего переезда в другой город?
   – Я не сказал о ней?- спохватился Катферт.- Да, она прервала карьеру дизайнера.
   Через некоторое время пыталась начать все с начала в Тусоне, но у нее ничего не получилось. Крупные конторы ее не брали из-за отсутствия опыта работы и хороших рекомендаций, которые она не успела заслужить на прежнем месте работы. Другие профессии, которые ей предлагали, ей не нравились, или что-то в них ее не устраивало. Но, в конце концов, мама нашла себе достойное занятие: пошла в университет за вторым образованием. Так и осталась в нем. Сейчас вместе с отцом преподает, параллельно с этим занимаясь фотографией и писательством. В скором времени хочет издать свою первую книгу.
   – Как это замечательно!- воскликнула Джинива.- Я бы с удовольствием прочла книгу твоей мамы. Как ее зовут?
   – Маму? Ее зовут Джудит Катферт.
   – Я запомню,- пообещала девушка.
   За разговором они и не заметили, как вышли на площадку перед лифтами и уже несколько минут стояли на одном месте. Обнаружив, наконец, что они топчутся перед лифтами, мешая другим людям, новая знакомая Катферта оглянулась назад, туда, откуда они пришли, затем вздохнула с усталым видом и, нажимая кнопку вызова одного лифта, спросила:
   – Тебе куда сейчас нужно идти?
   – Мне?
   Парень понял, что, как бы ему ни хотелось продлить их встречу, она не сможет тянуться вечно: у него были свои дела, у нее – свои. И он, с чуть погрустневшим лицом, проговорил:
   – Пока особо никуда не нужно. Наверное, пойду к себе.
   – А я отправлюсь вниз, на нижние палубы. Где-то там, говорят, есть большой фитнес-центр.
   Хочу найти его и записаться на несколько посещений. Раз мне вниз, а тебе наверх, то, получается, нам не по пути.
   Она вновь улыбнулась ему и нажала кнопку другого лифта – для него. Спустя четверть минуты раздался короткий электронный сигнал, и дверь первого лифта, который она вызвала пару минут назад, медленно раскрылась.
   – Мне пора!- произнесла Джинива.- Всего хорошего!
   Она прошла внутрь кабины и хотела уже нажать кнопку нужного ей этажа, как вдруг парень шагнул за ней и, придержав лифтовую дверь, быстро, взволнованно заговорил:
   – Вот, журнал… Совсем забыл про него! Он не очень новый, но там есть хороший материал об исследовании комет, если тебе это интересно…
   Беттелз звонко рассмеялась и, выхватив у него из рук журнал, проговорила:
   – Давай, посмотрю! Спасибо!
   Прежде чем дверца лифта встала на свое место, Крис успел выкрикнуть, сам не зная для чего:
   – Если что, мой номер под цифрой 27.
   Девушка уехала куда-то вниз, а через несколько мгновений, открылась дверца второго лифта. Так закончилась их вторая встреча, доставившая молодому астроному истинное удовольствие. Со счастливой улыбкой, удивляясь тому, что с ним происходило и, не веря в то, что ему посчастливилось познакомиться с такой невероятно прекрасной девушкой, Катферт отправился в свой номер.
   Подумать только: Кристофер Катферт, у которого раньше никогда не было девушки, который не умел толком ни за кем ухаживать, вдруг встретил девушку, которая ему безумно понравилась, и сразу начал предпринимать попытки для сближения с ней, для развития их отношений и даже смог, как ему казалось, оставить у нее хорошие впечатления о себе. Нет, с ним, явно, что-то происходило очень странное.
   Наверное, влюбился!
 

ГЛАВА LII

 
   Очередная теплая ночь легла на остров Пуэрто-Рико. Природа застыла вокруг многофункциональной радиооптической обсерватории Аресибо в сонном молчании.
   Гигантская чаша одного из главных радиотелескопов планеты, недавно полностью обновленная и блестевшая в лунном свете, пряталась между трех холмов, на которых стояли массивные цельнометаллические вышки. Между ними были натянуты стальные тросы, державшие над чашей телескопа платформу с радиопередатчиком и облучателем.
   Платформа светилась несколькими тусклыми красными огоньками маяков. Такие же маяки были на кончиках вышек и по краю отражательной чаши. Здесь же, на одном из холмов, стояло небольшое здание с научными лабораториями и офисами. На соседнем холме в полной темноте затаилась куполообразная башня, створки которой были раздвинуты в стороны. Из проема, образовавшегося в куполе, в усыпанное звездами небо смотрел глаз двадцатифутового рефлектора.
   В павильоне на площадке, приподнятой над основным полом, возле окуляра телескопа сидел мужчина. Перед ним работал компьютер. На жидкокристаллическом мониторе высвечивались различные изображения: ученый делал с помощью телескопа фотоснимки и обрабатывал их в предназначенной специально для этого программе.
   Закончив с очередной фотографией, астроном щелкнул несколькими клавишами, переключая что-то в компьютере, и припал одним глазом к окуляру.
   – Никуда ты от нас теперь не денешься, приятель! Скоро мы узнаем о тебе все!- пробормотал он себе под нос.
   В павильоне больше никого не было, и вокруг стояла тишина, лишь слегка разбавляемая чуть слышным шипением системных блоков компьютеров, расставленных по его периметру, и легким гулом гидравлических машин большого оптического инструмента.
   Но вот в воздухе послышались чьи-то шаги, и в башню с нижнего этажа строения поднялся еще один человек.
   Не приближаясь к коллеге, сидевшему на смотровой площадке, вошедший мужчина обратился к нему:
   – Как идут дела, Марк?
   Тот на мгновение оглянулся и бодро ответил:
   – Отлично идут, Мирро. Мне удалось его сфотографировать. КМО-2020 сейчас виден как расширяющееся темное образование, напоминающее обыкновенное облако. Его блеск не выше 20-ти звездных величин!
   – Двадцать? Так мало?
   – Да! Альбедо некоторых крупных метеорных тел очень близко к нулю.
   – Как же любители из Аризоны и других штатов со своими ручными телескопами заметили этот объект?
   – Они отметили появление темного объекта на фоне звезд. Сейчас наше облако начинает терять былую плотность. Видимо, приближается к Земле.
   – Хорошо. Слушай, Марк! Меня прислал к тебе Уильям. Он хочет, чтобы ты взглянул на материалы, полученные с космической орбитальной обсерватории,- проговорил Флорио Мирро.- Похоже, наш космический друг преподносит нам сюрпризы!
   – Сейчас приду!
   Приглашение озадачило и заинтересовало Марка Харпера одновременно. На что еще Блэк и Мирро могли наткнуться? Что еще увидели в этом потоке?
   Харпер спустился со смотровой площадки на основной пол павильона, сделал несколько распечаток своих астроснимков на фотопринтере и спустился за Флорио вниз.
   Прямо под башней находилось несколько небольших кабинетов, в одном из которых сидел Уильям Блэк. У него был усталый и напряженный вид.
   Когда Марк вошел к нему в кабинет, перед ним уже сидел Мирро. И лицо последнего также было встревожено.
   – Вот фотографии КМО-2020, сделанные только что,- проговорил пришедший ученый, усаживаясь напротив начальника и протягивая ему несколько листов фотобумаги формата А4.- Большая часть объектов по-прежнему почти невидима, а само облако…
   – Я в курсе всего,- прервал его Блэк.- Я собрал вас для того, чтобы объявить об открытии, которое я совершил совсем недавно. О нем еще никто не знает.
   Руководитель группы астрономов НАСА не стал рассматривать фотоснимки Марка Харпера и, отложив их в сторону, кивнул на 22-дюймовый монитор компьютера, на котором работал. На нем была открыта фотография группы космических тел в красном сиянии:
   – Взгляните сюда.
   Выждав несколько секунд и предоставив своим коллегам, возможность хорошо рассмотреть изображение, Уильям Блэк продолжил говорить:
   – Это одно из лучших отображений центральной части метеорного потока в инфракрасном диапазоне спектра, полученное с орбитальной многофункциональной обсерватории "Скайлаб-2". Что вы здесь видите?
   Молодые астрономы не видели для себя ничего особенного в картинке, которую показал им руководитель, и Мирро сказал:
   – Я не знаю, что тут можно сказать! Сфотографирована небольшая часть центральной области КМО-2020. Видны мелкие метеоры и крупные.
   – Немного вы можете сказать,- заметил Блэк.
   Затем он указал курсором мышки на верхний правый угол фотографии, где виднелся малоприметный серп света, похожий на серп молодого месяца.
   – Обратите внимание на это. Этот серп вам ни о чем не говорит?
   Ученые задумались, после чего Харпер произнес:
   – Наверное, это крупный астероид.
   – А вот и нет!- с торжествующим видом выговорил Уильям Блэк.- Это Марс, искривленный гравитационным полем. Мощным гравитационным полем, которое, явно, исходит от нашего метеорного потока!
   – Но это невозможно, ты хочешь сказать!- закончил вместо начальника Мирро.- Я правильно понимаю?
   – Правильно. Это я и хотел сказать.
   – Но там же есть несколько астероидов, которые…
   – Астероиды могут обладать магнитными полями,- согласился Блэк,- но не такими сильными.
   Затем он предложил коллегам распечатку результатов последних исследований и заговорил следующим образом:
   – Исследование Облака орбитальными обсерваториями показало, что в его центре находится цельнометаллическое тело. Чтобы создавать такое магнитное поле, как мы сейчас наблюдаем, обнаруженный объект должен иметь размер порядка нескольких тысяч ярдов.
   – Астероид из чистого железа?- изумленно вопросил Марк Харпер.- Не знал, что такое возможно.
   – И его диаметр или поперечник измеряется в тысячах ярдов!- продолжил задумчиво Мирро.
   – Размер необходимо уточнить,- сказал Уильям Блэк.
   – Тебе удалось определить орбиту потока и вычислить дату, когда он подойдет к Земле?- спросил Харпер, подозревая, что изучаемый ими объект представляет некую угрозу для планеты Земля, и любой из ответов шефа ему не понравится.
   – В основном об этом я и хотел поговорить,- начал Блэк, понизив голос и придав обстановке определенную таинственность.- Пока вы занимались оптическими наблюдениями здесь, в обсерватории, я добился куда больших результатов, используя космические аппараты. С их помощью я определил точную скорость метеорного потока, его размеры и протяженность по орбите. Вот все данные, включая такие детали, как скорость движения отдельных частей потока и каждого отдельно взятого астероида, их блеск и плотность Облака.
   Произнося последние слова, ученый передал коллегам лист бумаги с данными. Те молча, с замирающими сердцами стали читать.
   Спустя минуту один из компьютеров в помещении издал мягкий электронный писк, и руководитель группы мгновенно повернулся к нему, начал проводить с ним какие-то манипуляции по средствам его мыши, а затем промолвил:
   – Программа только что завершила вычисления. С этой минуты у нас есть дата столкновения КМО-2020 с нашей планетой!
   Двое его подчиненных резко перевели на него взгляды, и Флорио Мирро с неподдельной тревогой в голосе произнес:
   – Если верить информации на твоей распечатке, мы имеем дело не только с метеорами, но и целым потоком астероидов, которые в окружении мелких частиц идут по гиперболической орбите!
   – Да, метеорный рой – лишь прикрытие,- достаточно спокойно отозвался Уильям.- За облаком из мелких частиц, которое служит как бы завесой, скрывающей от нас истинную суть происходящего, идут несколько небольших астероидов и как минимум один очень большой – то самое железное тело.
   – Ты уверен, что все твои расчеты сделаны правильно?- решил уточнить Марк Харпер.
   – Абсолютно,- кивнул Блэк.
   – И никто не знает ничего из того, что сейчас узнали мы?
   – Ни одна живая душа, кроме нас троих!- подтвердил Уильям Блэк.- И данная информация пока объявляется секретной, она не подлежит разглашению. Нам нужно собрать все результаты нашей работы за последнее время и передать их по электронной почте на личный компьютер Кларка Трумана.
   – Все настолько серьезно?- взволнованно спросил Марк.
   – Думаю, ты сам уже понял.
   – Если КМО-2020 лоб в лоб столкнется с планетой, тут уж будет не до шуток!- молвил Флорио, размышляя над всем тем, что узнал в течение последних нескольких минут.
   – Будет паника среди простого населения,- поправил его руководитель.- Нельзя допустить утечки информации в СМИ! Вы понимаете это?
   – Да, конечно!- ответили те двое в один голос.
   – Наши дальнейшие действия таковы,- начал деловым тоном Блэк.- Я собираю всю информацию, а вы в срочном порядке пишите отчеты о своей работе за последние часы. Через два часа я должен отправить материалы в НАСА!
 

ГЛАВА LIII

 
   В космосе…
   В ночь с 7-го на 8-е июля луна вступила в фазу убывающего месяца и светила на земном небосклоне уже не так ярко, как всего пару дней назад. Полнолуние закончилось.
   В Море спокойствия, где солнечного света уже почти не было, располагались корпуса сроившейся лунной научной базы. Несколько куполообразных строений стояли в сером песке, возвышаясь над поверхностью Луны на пару-тройку десятков футов, разместились на небольшой площади в два ряда. Между ними возвышались башни с радиолокационными антеннами и прожекторами, освещавшими территорию, а чуть в стороне блестели фермы из солнечных элементов. За полем из солнечных батарей монтировался аффинажный завод, на котором впоследствии намеревались обрабатывать извлеченный из глубин Луны грунт и добывать из него различные полезные ископаемые. Кое-где уже стояли башни для подвесного канатного транспортера, по которому добытую руду должны будут направлять из пока еще не открытых рудников к перерабатывающему заводу и в складскую зону. Рядом виднелось расчищенное и выровненное пространство для гидрофонического купола – большого помещения наподобие теплицы, только герметичной, для выращивания в специальной жидкости овощей.
   Хотя база во многом была еще не готова к введению ее в эксплуатацию, на ней уже проживали первые ученые и исследователи, которые помогали простым рабочим и инженерам заниматься ее возведением.
   Над постепенно погружавшейся в темноту базой завис большой космический челнок. В его днище работало несколько двигателей, не позволявших ему упасть на поверхность естественного спутника Земли. Пилоты настраивали связь с диспетчерской лунной базы, а когда им ответили, они запросили дальнейшие инструкции и стали ждать.
   – Герд, какого черта ты здесь делаешь?- воскликнул рослый небритый мужчина, быстро вошедший в отсек одного из жилых корпусов, представлявший собой переговорный пункт, откуда велись диалоги с Землей и всеми кораблями, находившимися в космосе.- Мне казалось, ты должен заниматься ремонтом третьего лунохода вместе с Даном! Что ты делаешь?
   – Белен, у нас "Атлантик" на подлете,- отозвался диспетчер базы, названный Гердом.
   – "Атлантик"?- переспросил небритый мужчина.- Но Хьюстон остановил все работы на Луне и должен был отозвать космические корабли на Землю в связи с угрозой метеоритной бомбардировки! Разве я ошибаюсь?
   – Не ошибаешься. Но этот груз нам необходим,- молвил Герд Вадлоу.- Если бы шаттл сейчас улетел, мы бы не получили дополнительного запаса провизии!
   – ЦУП в курсе, что ты собрался принять шаттл?
   – Разумеется. Не было смысла отпускать груз обратно на Землю: на момент сообщения о приближающихся метеорах "Атлантик" находился уже рядом с нами. У нас еще достаточно времени, чтобы спокойно выгрузить продукты.
   – Хорошо,- кивнул Белен Лайтоллер.- Но как только груз будет получен, запираем отсеки всех корпусов и спускаемся в бункер.
   – Ты думаешь, все настолько серьезно?- спросил диспетчер.
   Начальник базы на секунду задумался, а затем выговорил:
   – Если в НАСА отнеслись к этим метеорам столь серьезно, значит и мы должны поступить так же. У нас нет оснований проигнорировать их предупреждение.
   Диспетчер отвернулся к монитору и другим приборам и, поправив на голове небольшие аккуратные наушники с отходившей от душки ко рту спицей, на конце которой был микрофон, переключился на канал, по которому его вызывали пилоты челнока.
   В кабине "Атлантика" сидело трое астронавтов. Приняв от диспетчера лунной базы разрешения на посадку и выслушав некоторые рекомендации насчет того, как ее выполнить, направил шаттл к взлетно-посадочной платформе. Космический корабль медленно прошел над главными корпусами базы, придерживаясь высоты в несколько сотен футов, и вскоре оказался над площадкой, куда ему посоветовали приземлиться.
   Место посадки освещали три прожектора, а по периметру горели красные огни.
   Мерно попискивали в кабине приборы, на панелях и пультах управления горели разноцветные лампочки, посадка шла в штатном режиме. Казалось, еще пара минут, и приземление будет завершено. И тут вдруг перед лобовыми стеклами кабины что-то ярко сверкнуло, стремительно приближаясь к шаттлу. Никто не успел ни понять, в чем дело, ни испугаться. Все произошло слишком быстро. Крупный метеорит ударил в нос "Атлантика", разворотил кабину, прошел в грузовой отсек, а затем добрался до его задней части с маршевыми двигателями и топливными баками. Поверхность Луны осветила ярчайшая вспышка большого взрыва. Многочисленные фрагменты космического челнока разлетелись в стороны и стали падать на территорию базы.
   Заметив за стеклом круглого иллюминатора вспышку света, Вадлоу и Лайтоллер бросились к нему, надеясь что-нибудь увидеть, но за окном ничего не было кроме привычного лунного пейзажа и черного неба, которое оставалось таким даже в дневное время. Однако через несколько секунд сверху посыпались куски корабля, и ученые поняли, что случилось.
   – О, черт!- вскричал диспетчер.- Как такое возможно?
   Он метнулся к аппаратуре и, судорожно нацепив на себя наушники, начал вызывать Центр управления полетами.
   Начальник лунной базы быстро снял со стены микрофон, подключенный к системе оповещения, и выговорил неровным от волнения голосом:
   – Дан Пиньон, немедленно оставить починку лунохода и перебраться в бункер.