Страница:
- Я скучаю по тебе, Митя!
И опять та же фраза - все громче, все отчаяннее:
- Я скучаю по тебе, Митя! Я скучаю по тебе, Митя! А ты обо мне скучаешь?
Митя бросается к Кате, но путь к ней преграждают медицинские работники, отталкивая его от больничной койки, потому что кончилось его время, когда он мог помочь Кате справиться с настроением, которое привело ее к этому исступленному состоянию,- теперь только врачи могут вывести ее из сильнейшей истерики, которая сотрясает и корчит ее тело и душу. На этой пронзительной ноте фильм заканчивается.
Света вспомнила все мелочи, сопутствующие взаимоотношениям главных героев картины после ссоры: и так это все было похоже на их с Геной безмолвный поединок, что Света не захотела еще раз смотреть этот фильм. Потому что не героиня фильма, а она сама будет опять корчиться на узкой больничной койке, и не Катю, а ее, Свету, увидит и узнает Гена в истерике бьющейся героине, вызывающей сострадание. И не хотела Света вместе с ним еще раз смотреть эту сцену и рыдать еще горше, потому что теперь она будет рыдать о самой себе. Как только на экране в зал судебных заседаний вошли главные герои картины, Света встала и вышла из зала, осторожно прикрыв за собою дверь. Пусть Гена думает, что она вышла из кинозала якобы из-за того, что фильм показался ей скучным, что ей надоело смотреть на бесконечный грустный парад семейных пар, потерявших свое счастье на крутых ступенях совместной жизни и теперь надеющихся найти его в одиночку. То, что она вышла раньше, чем развернулся основной сюжет киносценария, он поймет если не сейчас, то потом, когда зажгут свет, потому что увидит, что ее нет на своем месте, а в том, что он обязательно глянет в ее сторону, она не сомневалась. Пусть считает, что она не смотрела этой кинодрамы и не может проводить параллели между героями фильма и ими самими. Пусть он сам проведет эту параллель, а что он увидит в этой картине их самих, она была уверена. И может быть, эта некоторая схожесть ситуаций заставит его задуматься о странностях его поведения, сделавших их любовь заложницей его ревнивого характера.
ДЕНЬ ДВАДЦАТЬ ТРЕТИЙ
После завтрака, на котором она опять разминулась с Геной, Света поднялась к Анжеле, захватив из палаты библиотечные книги.
Все, Анжела, пришла к тебе подписывать обходной, в двенадцать - к врачу за документами. Всего две книги и прочитала за целый месяц. Завтра уезжаю. Сегодня провожаю своих застольников и Елену Ивановну.
Да, сегодня много уезжает, массовый отъезд. Марина тоже уезжает,Анжела списала книги со Светиного формуляра.
И Марина уезжает? Так и проходила без кавалера весь месяц. Не могу понять, в чем дело.
Я тебе скажу, в чем дело. Я вот вчера с ее сопалатницей разговаривала. Было у нее достаточно желающих поухаживать за ней. Она поставила себе задачу - найти здесь мужа с хорошей зарплатой, то бишь с соответствующим званием. Стал к ней один сверхсрочник шиться, ее ровесник, симпатичный, холостяк - она не захотела с ним встречаться. Потом один лейтенантик, но женатый. Она его спросила: "А жену ради меня можешь бросить?" Он отвечает: "Еще и закадрить как следует не успела, а уже с женой разводишь". А она ему: "А чего же я буду зря время с тобой терять?" Тоже дала от ворот поворот. Дело на научную основу поставила: узнала у Галины, кто холостякует, стала сама разговоры заводить. Кажется, она и с Сережкой какой-то разговор имела.
Это я знаю. Он рассказывал.
Потом еще здесь есть один мужчина разведенный, немного постарше Сережки - ему чуть ли не предложение сделала. А он ей говорит: "Марина, ты для меня молодая, я тебя не потяну, я и с женой-то из за этого разошелся, мне бы постарше женщину". Стал с другой встречаться. Она все ждала, что кто-нибудь подъедет подходящий. Вано подъехал, на него Галина сразу глаз положила. Ты ей малость сначала карты спутала, но теперь у нее так и живет.
Как-то появлялся в санатории, видела я его.
Чемодан свой забрал - для этого и появлялся.
А... Понятно. Может, сладится у них.
Не знаю. Все может быть. У Галины хватка есть. А Марине не повезло: не получилось - сразу в дамки.
Если такая молодая и красивая девка, как Маринка, не может замуж выйти, то нам про замужество и вообще забыть надо. Впрочем, я об этом и не думаю даже, давно крест поставила. Теперь уже и страшно менять уклад жизни. Это в молодости все легко и просто, а теперь семь раз отмеривать будешь. У Маринки сейчас возраст переломный - вот она и суетится. Но я уверена, что в одиночестве она не останется. Пусть покопается, пока есть возможность. А что не любовь, а мужа подходящего ищет, так, может, и правильно делает. Сейчас романтика не в моде, время романтиков прошло. Только вот заранее планы строить - пустое дело, я даже на следующий день никогда ничего не планирую из того, что планируется, всегда говорю себе: утро вечера мудренее.
Да, суетись не суетись, а от того, что на роду написано, не уйдешь. Так моя бабушка говорила.
Старые люди мудрее нас были. Мало мы к ним прислушивались, себя умнее считали, как же, с образованием. Как нас учили? Наша судьба - в наших собственных руках. Невезение надо измором брать. И лезли к дьяволу на рожон, в результате получали одни неприятности. Ну ладно, Анжела, посплетничали малость, пойду. Завтра забегу к тебе попрощаться.
Света прогулялась до залива, постояла на берегу, любуясь игрой света на поверхности воды, отражающей цвет небес, и снова побрела в корпус: пора на прием к лечащему врачу. Леонид Васильевич был на месте.
Ну как? Набрались положительных эмоций, Светлана?
Набралась, Леонид Васильевич, и положительных, и отрицательных, но положительных - больше.
А вы вот что сделайте. Когда приедете домой, то отрицательные эмоции выбросьте, а положительные положите в кошелек вместе с деньгами или в карман и носите с собой. Знаете, сколько много на них здоровья можно купить, гораздо больше, чем на деньги. И когда дома или, там, на работе появляется у вас отрицательная эмоция, то вы вытаскиваете из кошелька положительную и бьете ею отрицательную, как козырной картой.
Как здорово! Я так и сделаю, Леонид Васильевич.
И вообще не ленитесь почаще вытаскивать их на свет Божий, они обладают способностью опять возвращаться на свое место. Обходной подписали? Так, история болезни остается у нас, а санаторная книжка - у вас. Вы ее тоже положите в какой-нибудь укромный уголок, и когда вдруг через много лет она попадется вам на глаза и вы ее подержите в руках или полистаете, то к вам сразу придут приятные воспоминания - даю вам сто процентов гарантии.
Ой, Леонид Васильевич, какие вы ценные советы даете, я ими обязательно воспользуюсь. Хотите, я вам дам тоже один хороший совет?
Не откажусь.
Начинайте писать стихи, если до сих пор не пишете. Это у вас обязательно должно получиться, тоже даю сто процентов гарантии.
Попробую, попробую, Светланочка, а то вдруг и правда стану поэтом с вашей легкой руки. Вот этот отрывной талончик отнесете в свой профком, где путевку получали. Ну что, Светланочка, до свиданья. Приезжайте к нам на будущий год. К нам все возвращаются еще раз, кто у нас побывал: небо Финского залива никого не оставляет равнодушным.
Спасибо, Леонид Васильевич, может, приеду. До свиданья.
Счастливого пути, Светланочка! И не забывайте о том, что вы увозите от нас в чемодане положительные эмоции, и можете уже сейчас переложить их в кошелек, чтобы далеко не лезть, если они понадобятся в дороге, дорога -она иногда и неприятная бывает.
- Хорошо, Леонид Васильевич, все беру на вооружение. Думаю, что до следующего отпуска обеспечена и здоровьем, и хорошим настроением.
- Вот и прекрасно,- они обменялись рукопожатием. Света документы в палату занесла, подумала: чем же
теперь заняться? До обеда еще полтора часа оставалось. Даже книги у нее теперь не было. Можно было, конечно, просто посидеть на скамеечке, но не хотелось, чтобы Гена подумал, что она ждет, когда он к ней подсядет. В лес одной идти тоже не было охоты. "Схожу-ка я на часок позагорать",решила Света. Быстро собралась, оделась соответственно, положила в сумку полотенце и отправилась в сторону пляжа. Пляж был почти совсем пуст, всего три-четыре человека подставляли свои спины полуденному солнцу. Света тоже разделась, нашла тенистый уголок под высоким деревом, с краю пляжа, и не заметила, как уснула. Когда она проснулась - то на пляже никого, кроме нее, не было. Света на ручные часы взглянула: так и есть, проспала обед, пять-семь минут оставалось до закрытия столовой. Света собралась, как по команде "тревога", тем не менее, когда она, не заходя в палату, появилась на пороге столовой, последняя была пуста. Официантка, убиравшая со столов, сказала:
- Ой, как поздно, я уже думала, у меня все пообедали.
Я могу потерпеть до ужина,- сказала Света, собираясь уйти.
Нет, нет, я вас покормлю, садитесь. Только без претензий: что осталось,- официантка пошла за перегородку.
Какие претензии, когда так основательно опоздала,- сказала Света ей вслед, усаживаясь за свой столик.
Официантка принесла все сразу, и Света пообедала в полном одиночестве, спеша освободить столовую.
В палате было пусто, Елена Ивановна в последнее время совсем не соблюдала санаторный час, а Света прилегла и опять уснула. Проснулась, когда Елена Ивановна осторожно прикрыла за собой дверь, входя в палату:
Загуляли совсем, Елена Ивановна, а я что-то сплю и сплю. На пляже сегодня полтора часа продрыхла - в конце обеда пришла в столовую, хорошо официантка сжалилась - покормила, и вот опять два часа проспала. Что со мной - не знаю.
Нервы успокоились,- сказала Елена Ивановна, бывшая в курсе всех перипетий Светкиной любви.- Да и то сказать, случайный человек что дождевик: вскочил и лопнул, и переживать нечего. Не твое это, значит.
Да, я помню, когда первый раз его увидела, то первая моя мысль была: не для меня этот парень, так оно и получилось. А как у вас дела, Елена Ивановна?
А мне Иван Иванович предложение сделал. Решили сойтись, чтоб веселее было старость коротать.
Ой,- воскликнула Света.- Как хорошо-то, Елена Ивановна. Я вас поздравляю, здорово. Съезжаться будете?
Наверное, съедемся, а ведь тоже уже ничего не ждала от жизни.
Видите, как бывает?! Я за вас рада. Мне кажется, он неплохой человек. Да, Елена Ивановна?
Самое главное, спокойный очень, и я с ним рядом спокойной становлюсь. У него тоже жизнь нелегкая была, а вот не сломался человек. Говорит: "Я ехал сюда - и знал, что встречу тебя, вот такую, какая ты есть". А у меня и никаких предчувствий на сей счет не было. Когда познакомились - подумала: все есть с кем на скамеечке посидеть, поговорить, а вот как все обернулось.
Рады, Елена Ивановна? Только честно?
Да как сказать? Немножко тревожно, сживемся ли?
Сживетесь, Елена Ивановна. Раз до сих пор не поссорились, то сживетесь. Самое главное, чтобы не ревнивый был.
К кому меня ревновать-то,- засмеялась Елена Ивановна.- Теперь уж какая ревность? Привычки у нас разные, уже укоренившиеся, кто знает, как это скажется на совместной жизни. В молодости легче притираться, а сейчас...
А я так думаю, Елена Ивановна, если есть любовь и уважение друг к другу, то все остальное - ерунда. Главное, чтобы характеры сошлись, а у вас сошлись - проверено курортным сезоном.
Так-то оно так, но это теория, а как будет на практике - кто знает. Жизнь - не курортный сезон.
Скучно бы было жить, если бы люди знали заранее, к чему приведет каждое их решение. Дерзайте, Елена Ивановна! Доля риска у вас практически на нуле. Все ж вы его неплохо узнали за месяц, и по виду - мужчина положительный.
Ну что получится! Не пьет, не курит - вот что меня радует, а там - что Бог даст. Только, Света, одной тебе сказала: считай по секрету. Не говори никому, даже Анжеле. Пока неизвестно, что из этого получится, чтоб разговоров не было. А то еще смеяться надо мной, старухой, будут.
- Ох уж, Елена Ивановна, до старухи вам еще далеко. Хорошо, что предупредили, не проговорюсь, можете быть спокойной.
- Иван Иванович приглашает нас с тобой по этому поводу к себе ближе к ужину. Он бутылочку вина купил, еще чего- то, торт к чаю. С сестричкой договорился, чтобы нас пропустили.
Когда они пришли в палату Ивана Ивановича, он резал колбасу. Елена Ивановна стала ему помогать, Свету от дел отстранили. Скоро все сидели за столом. Иван Иванович стал разливать вино в стаканы.
Иван Иванович, мне чуть-чуть плесните, а то я не осилю, а хочу до дна за вас выпить,- попросила Света.
Да и так всем понемногу наливаю, все такие же любители горячительных напитков. Так уж, чисто символически.
Ну что,- произнесла Света, когда они подняли стаканы, на треть наполненные красным вином,- за вас пью, чтобы дружно жили, чтобы счастливы были.
Все выпили до дна, потянулись за закуской.
Иван Иванович, не обижайте Елену Ивановну, потому что она вас, знаю, не обидит.
Что вы, Света, я тоже не умею обижать, мы с Варей, женой, душа в душу жили, царствие ей небесное. Была жива... А так человеку одному плохо, она меня простит.
Посидели, поговорили, потом чай с тортом попили. Света и не заметила, как время пролетело, взглянула на часы: кинокартина вот-вот должна была начаться.
Прошу извинить, оставляю я вас, всего самого доброго, спасибо за угощение. Пойду в кино схожу.
Свет, никому ни слова,- сказал Иван Иванович.
Нет, нет, Иван Иванович, не беспокойтесь, моему слову верить можно.
Не заходя в палату, Света поднялась в зрительный зал. Сеанс вот-вот должен был начаться. Света, как всегда, хотела сесть на свое привычное место. Заходя в зал, взглянула туда и увидела, что рядом с обжитым ею местом сидел Гена. Он оглянулся в это время, и они встретились глазами. "Ага, созрел для примирения или фильм вчерашний все же оказал свое влияние,- мелькнуло в голове Светы.- Ждет, чтобы я села рядом..."
Но не знал, совсем не знал Гена Светы. Ну никак, никак не могла она сесть с ним рядом, ну просто никак: это было для нее непреодолимо. Словно какая-то посторонняя сила пронесла ее мимо этого ряда, где они когда-то сидели сначала втроем, а потом вдвоем. После всех его обидных выходок не могла она откликнуться на потаенный безмолвный призыв, ну, не могла, и все. Для этого ей нужно было опять переступить через все свои убеждения и привычки, вынашиваемые годами: поступок, подобный недавно совершенному, она повторить не могла. Так она могла поступить только один раз, когда рядом был Сережа, придававший Свете смелость и уверенность в себе, и когда она не чувствовала себя такой униженной, какой почувствовала себя после того, как Гена не пришел к ней на свидание. А это его высокомерное: "Чего еще тебе?.." Нет, нет, теперь она могла откликнуться только на извинение и прямое обращение к ней, а не на это завуалированное желание возобновления их отношений. Света прошла вперед и села недалеко от экрана, так как середина зала была заполнена плотно. Сразу же начался фильм, который Света и смотрела и не смотрела, то и дело отвлекаемая своими мыслями.
Когда зажегся свет, она, пробираясь к центральному проходу, взглянула в сторону Гены: публика выходила из кинозала, показывая свои спины, и только он стоял лицом к выходившим возле своего места и смотрел на Свету, ждал, вероятно, когда она будет проходить мимо. И снова как будто кто-то со стороны, очень недобрый, не умеющий прощать и идти навстречу доброму, продиктовал Свете неожиданный для нее самой зигзаг ее поведения: она не стала выходить в центральные двери, а повернулась и вышла в боковые, чтобы не проходить мимо Гены, хотя обычно в боковые двери выходили немногие, только те, кто очень торопился, потому что они вели в темный закуток, из которого нужно было подниматься по ступеням в коридор четвертого этажа, тогда как центральные двери вели прямо в коридор. Но Света вышла именно через эти двери, и это выглядело как вызов и нежелание иметь с Геннадием какой бы то ни было контакт.
Когда она пришла в палату, то уже пожалела о своем опрометчивом поступке. Подумала: нужно было пройти мимо, не обращая на Гену никакого внимания, и посмотреть, что бы он предпринял в этой ситуации. Она была уверена, что он бы не заговорил с ней первым, но теперь проверить, как бы он поступил, было нельзя, оставалось только гадать и предполагать. Возможно, результат был бы тот же самый, потому что сама она первой бы не заговорила, но это не выглядело бы так непримиримо вызывающе. А вдруг бы он заговорил... Хотя это так было на него не похоже. Но может быть, он все-таки сделал кое-какие выводы после просмотра фильма "С любимыми не расставайтесь"? Теперь же Свете ничего не оставалось, как смириться с происшедшим. "А... Какое теперь все это имеет значение?" - подумала она вяло, настраивая себя на безразличное восприятие своего необдуманного поступка. Она старалась заглянуть поглубже в себя и там отыскать объяснение своему внезапному капризу. И ей показалось, что это ее обида мстила за нее помимо ее воли.
Пришла Елена Ивановна, взялась за собранные еще с утра чемоданы:
Ну что, Света, давай прощаться, всего тебе доброго...
Я вас провожу,- Света взяла в руку дорожную сумку Елены Ивановны.- Тем более что мне с Аней проститься надо, на ужине не была - не простилась.
В дверь постучали, вошел Иван Иванович, отобрал у Елены Ивановны чемодан, в другой руке свой держал. Они вместе вышли из корпуса и поднялись в поджидавший на "круге" автобус. Аня с Саней сидели на передних сиденьях.
- Где это ты пропадаешь, Свет? - спросила Аня с намеком на какие-то особые обстоятельства.
Нет, Аня, не с Геной. Еду вас провожать, чтобы искупить свою вину, что не пришла на ужин попрощаться.
Я и не думаю, что с Геной, потому что он приходил и на обед, и на ужин и, по-моему, ждал тебя: оглядывался и очень неспокойно вел себя.
А я была на проводах Елены Ивановны и Ивана Ивановича.
Света оглядела автобус, он уже наполовину был заполнен. На задних сиденьях автобуса сидела Маринка со своей сопалатницей. Света обменялась с ней кивком головы. Села с Еленой Ивановной позади своих застольников, Иван Иванович - чуть подальше. Потом вошло еще несколько человек, полностью заполняя автобус. Водитель включил мотор.
- Прощай, Финский залив,- грустно сказала Елена Ивановна...
Света вышла с отъезжающими возле вокзала, пожелала им счастливого пути. Вместе с ней возвращалась только Маринкина сопалатница, видно, она провожала Марину.
Ну вот,- сказала она Свете,- и вы остались одна.
Почему же? - ответила Света.- Со мной все те, кого я впустила в свое сердце.
Она поняла "тонкий" намек Маринкиной приятельницы.
ДЕНЬ ПОСЛЕДНИЙ
Света проснулась рано. Вот он и наступил - последний день пребывания в санатории, день отъезда. Этот день всегда был самым ненужным и самым длинным днем, который хотелось поскорее прожить. Вот и сегодня Света была уже дома и душой, и мыслями. Было впечатление, что этот день и существовал только для того, чтобы собрать вещи и проститься с приобретенными друзьями и знакомыми.
Посмотрев на аккуратно застеленную кровать Елены Ивановны, она подумала: вот и ее кровать будет завтра такой же аккуратной и чистенькой, а потом здесь поселятся новые люди, которые будут, как она когда-то, радоваться своему первому дню пребывания в этом санатории и гадать, как они проведут здесь свои двадцать четыре дня. У Светы все было позади, все было угадано, и ей очень хотелось, чтобы этот день промелькнул как можно быстрее, стал прошедшим днем, который если и останется в памяти, то только как день дорожных хлопот.
Как ни странно, ей сегодня не хотелось видеть Геннадия. Его вчерашнее поведение говорило о том, что он знал: она сегодня уезжает, подсчитать несложно, и именно поэтому у него появилось желание перешагнуть через ту пропасть, что теперь их разделяла, но он не знал, как это сделать, потому что тот гордый и самолюбивый человек, что охранял подступы к его сердцу, не хотел помочь в этом тому легко ранимому неопытному человечку, который, это Света знала наверняка, страдал от нелепого поведения своего двойника. Светлана знала, что сегодня он постарается сделать так, чтобы каким-то образом опять сблизиться с ней, но этому сближению он может только чуть-чуть посодействовать, а инициатива должна принадлежать ей, и не иначе. Но Света знала и другое: ни за что на свете не возьмет еще раз эту инициативу в свои руки. Никогда! Да и ни к чему уже это - их примирение, завтра она опять попадет в свое прежнее измерение, а Гена останется в этом. Ну что им может дать этот день? Ничего! Впереди - все равно разлука. А ничего серьезного у них быть не может: гордый с гордым гнездо не вьют. Света все это прекрасно понимала и примирения почти не желала; быть может, где-то подспудно ей хотелось за ту боль, что он ей причинил, рассчитаться с ним той же монетой, уйдя от продолжения каких бы то ни было отношений между ними. Поэтому она пришла в столовую одной из первых и, быстренько позавтракав, выскочила в свежесть прекрасного солнечного утра. "Пойду попрощаюсь со всем тем, что окружало меня целых двадцать четыре дня, пусть останется в памяти эта широкая тропа, ведущая вверх, к доброму одинокому столику, который всегда так радушно встречал всех приходивших к нему".
Она шла медленно-медленно, запоминая очертания деревьев по сторонам тропы, выбоины и вросшие в тропу камешки, голубое спокойное небо и валуны, проглядывающие сквозь стволы сосен и елей.
Света остановилась возле старой водонапорной башни, запоминая ее оригинальную архитектуру и орнаментальное оформление, где они с Геной оставили свой совместный детский автограф: "Гена плюс Света равняется навсегда".
"А что навсегда? - спросила сама себя Света.- Там не хватает еще одного слова, надо подняться и дописать". Очень осторожно, то и дело останавливаясь и отдыхая, Света добралась до верхней площадки, куда они еще недавно поднимались вместе. Вот и надпись, нацарапанная ее рукой... Она подняла осколок стекла, лежащий там, где она его положила, и тем же ровным почерком после "навсегда" дописала слово "расстались" и поставила жирную точку. "Вот теперь - законченная фраза",- Света положила осколок стекла в уголок, постояла, думая о том, что башня будет хранить эту надпись так долго, насколько долго будет стоять сама на ровной площадке возвышенной местности в окружении деревьев, и так же не торопясь, держась за выщербленные перила, спустилась вниз, продолжая привычный маршрут. Радужный лучик прыгал с ветки на ветку и разбивался где-то чуть-чуть впереди Светы о блестящие камушки.
Вот и сгорбленная полуразвалившаяся избушка, в которую они заходили когда-то втроем. Света свернула на заросшую тропинку, ведущую к ней, почти непроизвольно: почему-то опять захотелось заглянутъ в нее и проститься с ней, такой заброшенной и одинокой, как сама Света в этот грустный день расставания с тем, что составляло фон для ее беззаботной санаторной жизни. Задумчивая и притихшая, она перешагнула порог избушки и остановилась в изумлении. Избушка была прибрана: исчезли все ржавые, разбитые железки и прочий хлам, который был разбросан по полу тогда, когда она с ребятами заходила сюда на второй день по приезде на берег Финского залива. Только в углу стояло старое, ржавое, но не дырявое ведро, а в нем торчал полынный веник, связанный и обвязанный куском проволоки. Пол был чисто выметен, а полка, на которой раньше валялись старые худые кастрюли и чайники и которая была покрыта мохнатым слоем пыли, была вымыта и даже выскоблена. На ней ничего не стояло, только в углу лежала пачка газет. "Кто же навел здесь такой порядок?" - подумала Света и тут же получила ответ. На единственной непродырявленной стене избушки было написано куском известняка: "Рыжик, привет! Твой Конек-Горбунок". Сережка! Сережка навел здесь порядок. Может быть, приходил сюда и сидел здесь, когда она с Генкой проводила время возле залива, и оставил ей эти слова, которые понятны были только ей одной. Рыжик! Свете сразу вспомнился ресторан "Только для иностранцев", их показной вход в ресторан, финны, приславшие ей коробку конфет, музыкальный ящик и "Катюша", под звуки которой они уходили из ресторана.
- Привет, Сережка,- сказала Света вполголоса.- Откуда ты знал, что я приду сюда?
Света подошла к лавке, провела пальцем по ее шершавой поверхности, пыли было совсем немного. Она вытащила из пачки газет одну и, расстелив ее на лавке, села. Взяла в руки остальные, посмотрела на число, ровно восемь дней назад они появились на свет, наверное, в этот день Сережа купил их в газетном киоске, расположенном рядом с их санаторием, и читал здесь. А убрался он в этой развалюхе наверняка раньше. Когда? Может быть, в тот день, когда она проводила время с Геной, скорее всего, а может, когда она ездила с Вано в пивбар, где встретила Гену с Толей, а он в это время где-то крутился один, теперь разве узнаешь, да и неважно это. Предали они Сережу, она и Гена, но все равно ничего хорошего у них не получилось, были звездные минуты, была радость общения наедине на краю той черты, за которую они не переступили, но все развеялось как дым. А Сережа ходил в одиночестве по этой тропе и, может быть, вспоминал ее, когда они с Геной были заняты только друг другом. Навел порядок в этой избушке и даже ни слова не сказал об этом, но, значит, надеялся, что она опять заглянет сюда, если написал это послание.
Ей вспомнились слова из кинофильма "Мужчина и женщина" - "Какая странная судьба... . Только вспомнились они совсем не в контексте той песни, в которой продолжением этой фразы были слова: "как долго прятала тебя..." Эта фраза пришла к ней именно в связи с ее странной судьбой, которая то и дело выкидывала с ней всякие фокусы. Не было бы Гены, она, возможно, влюбилась бы в Сережу, но нет же, судьба нарочно подкинула ей сначала Гену, который с ходу вторгся в ее душу своей похожестью на героя ее романа, и рядом Сережу, хорошего, покладистого парня, но в душе ее уже поселился Гена, и Сереже там не осталось места. Не зря говорят: "сердцу не прикажешь", нет, не прикажешь ему, оно не слушается слов рассудка, это известно давно. И вот результат: ее даже некому проводить до вокзала. Смешно! Она вспомнила, с какой радостью сообщал ей Гена о том, что он продлил путевку еще на неделю, чтобы проводить ее... Впрочем, обойдется она без провожатых, не в первый раз. А отдохнула она неплохо: масса впечатлений, событий, есть что вспомнить на досуге, если он у нее еще будет, этот досуг. А что касается любовных переживаний, так дай Бог, чтобы они всегда были, это гораздо лучше, чем отсутствие оных в связи с отсутствием самой любви. И даже тихая заводь семейной жизни, где все покойно и гладко,- такая неинтересная картина по сравнению с бурей чувств, пережитых Светой за эти двадцать четыре коротких, и очень длинных дня. А что все когда-то кончается - так ведь это не новость, и к этому надо всегда быть готовой. Света опять взглянула на Сережины каракули. "Вот и с Сережкой опять свиделась. Спасибо тебе, Сережка, ты сразу изменил мое минорное настроение в лучшую сторону. До свиданья. Я долго буду помнить тебя, как хорошего друга. И ты, избушка на курьих ножках, до свиданья, может быть, тоже свидимся, если у меня хватит терпения еще целый год писать скучную канцелярскую фразу". Света опять сложила газеты в одну пачку, подвинув их поближе к стене, и вышла из развалюхи, чтобы продолжить свое последнее "турне".
И опять та же фраза - все громче, все отчаяннее:
- Я скучаю по тебе, Митя! Я скучаю по тебе, Митя! А ты обо мне скучаешь?
Митя бросается к Кате, но путь к ней преграждают медицинские работники, отталкивая его от больничной койки, потому что кончилось его время, когда он мог помочь Кате справиться с настроением, которое привело ее к этому исступленному состоянию,- теперь только врачи могут вывести ее из сильнейшей истерики, которая сотрясает и корчит ее тело и душу. На этой пронзительной ноте фильм заканчивается.
Света вспомнила все мелочи, сопутствующие взаимоотношениям главных героев картины после ссоры: и так это все было похоже на их с Геной безмолвный поединок, что Света не захотела еще раз смотреть этот фильм. Потому что не героиня фильма, а она сама будет опять корчиться на узкой больничной койке, и не Катю, а ее, Свету, увидит и узнает Гена в истерике бьющейся героине, вызывающей сострадание. И не хотела Света вместе с ним еще раз смотреть эту сцену и рыдать еще горше, потому что теперь она будет рыдать о самой себе. Как только на экране в зал судебных заседаний вошли главные герои картины, Света встала и вышла из зала, осторожно прикрыв за собою дверь. Пусть Гена думает, что она вышла из кинозала якобы из-за того, что фильм показался ей скучным, что ей надоело смотреть на бесконечный грустный парад семейных пар, потерявших свое счастье на крутых ступенях совместной жизни и теперь надеющихся найти его в одиночку. То, что она вышла раньше, чем развернулся основной сюжет киносценария, он поймет если не сейчас, то потом, когда зажгут свет, потому что увидит, что ее нет на своем месте, а в том, что он обязательно глянет в ее сторону, она не сомневалась. Пусть считает, что она не смотрела этой кинодрамы и не может проводить параллели между героями фильма и ими самими. Пусть он сам проведет эту параллель, а что он увидит в этой картине их самих, она была уверена. И может быть, эта некоторая схожесть ситуаций заставит его задуматься о странностях его поведения, сделавших их любовь заложницей его ревнивого характера.
ДЕНЬ ДВАДЦАТЬ ТРЕТИЙ
После завтрака, на котором она опять разминулась с Геной, Света поднялась к Анжеле, захватив из палаты библиотечные книги.
Все, Анжела, пришла к тебе подписывать обходной, в двенадцать - к врачу за документами. Всего две книги и прочитала за целый месяц. Завтра уезжаю. Сегодня провожаю своих застольников и Елену Ивановну.
Да, сегодня много уезжает, массовый отъезд. Марина тоже уезжает,Анжела списала книги со Светиного формуляра.
И Марина уезжает? Так и проходила без кавалера весь месяц. Не могу понять, в чем дело.
Я тебе скажу, в чем дело. Я вот вчера с ее сопалатницей разговаривала. Было у нее достаточно желающих поухаживать за ней. Она поставила себе задачу - найти здесь мужа с хорошей зарплатой, то бишь с соответствующим званием. Стал к ней один сверхсрочник шиться, ее ровесник, симпатичный, холостяк - она не захотела с ним встречаться. Потом один лейтенантик, но женатый. Она его спросила: "А жену ради меня можешь бросить?" Он отвечает: "Еще и закадрить как следует не успела, а уже с женой разводишь". А она ему: "А чего же я буду зря время с тобой терять?" Тоже дала от ворот поворот. Дело на научную основу поставила: узнала у Галины, кто холостякует, стала сама разговоры заводить. Кажется, она и с Сережкой какой-то разговор имела.
Это я знаю. Он рассказывал.
Потом еще здесь есть один мужчина разведенный, немного постарше Сережки - ему чуть ли не предложение сделала. А он ей говорит: "Марина, ты для меня молодая, я тебя не потяну, я и с женой-то из за этого разошелся, мне бы постарше женщину". Стал с другой встречаться. Она все ждала, что кто-нибудь подъедет подходящий. Вано подъехал, на него Галина сразу глаз положила. Ты ей малость сначала карты спутала, но теперь у нее так и живет.
Как-то появлялся в санатории, видела я его.
Чемодан свой забрал - для этого и появлялся.
А... Понятно. Может, сладится у них.
Не знаю. Все может быть. У Галины хватка есть. А Марине не повезло: не получилось - сразу в дамки.
Если такая молодая и красивая девка, как Маринка, не может замуж выйти, то нам про замужество и вообще забыть надо. Впрочем, я об этом и не думаю даже, давно крест поставила. Теперь уже и страшно менять уклад жизни. Это в молодости все легко и просто, а теперь семь раз отмеривать будешь. У Маринки сейчас возраст переломный - вот она и суетится. Но я уверена, что в одиночестве она не останется. Пусть покопается, пока есть возможность. А что не любовь, а мужа подходящего ищет, так, может, и правильно делает. Сейчас романтика не в моде, время романтиков прошло. Только вот заранее планы строить - пустое дело, я даже на следующий день никогда ничего не планирую из того, что планируется, всегда говорю себе: утро вечера мудренее.
Да, суетись не суетись, а от того, что на роду написано, не уйдешь. Так моя бабушка говорила.
Старые люди мудрее нас были. Мало мы к ним прислушивались, себя умнее считали, как же, с образованием. Как нас учили? Наша судьба - в наших собственных руках. Невезение надо измором брать. И лезли к дьяволу на рожон, в результате получали одни неприятности. Ну ладно, Анжела, посплетничали малость, пойду. Завтра забегу к тебе попрощаться.
Света прогулялась до залива, постояла на берегу, любуясь игрой света на поверхности воды, отражающей цвет небес, и снова побрела в корпус: пора на прием к лечащему врачу. Леонид Васильевич был на месте.
Ну как? Набрались положительных эмоций, Светлана?
Набралась, Леонид Васильевич, и положительных, и отрицательных, но положительных - больше.
А вы вот что сделайте. Когда приедете домой, то отрицательные эмоции выбросьте, а положительные положите в кошелек вместе с деньгами или в карман и носите с собой. Знаете, сколько много на них здоровья можно купить, гораздо больше, чем на деньги. И когда дома или, там, на работе появляется у вас отрицательная эмоция, то вы вытаскиваете из кошелька положительную и бьете ею отрицательную, как козырной картой.
Как здорово! Я так и сделаю, Леонид Васильевич.
И вообще не ленитесь почаще вытаскивать их на свет Божий, они обладают способностью опять возвращаться на свое место. Обходной подписали? Так, история болезни остается у нас, а санаторная книжка - у вас. Вы ее тоже положите в какой-нибудь укромный уголок, и когда вдруг через много лет она попадется вам на глаза и вы ее подержите в руках или полистаете, то к вам сразу придут приятные воспоминания - даю вам сто процентов гарантии.
Ой, Леонид Васильевич, какие вы ценные советы даете, я ими обязательно воспользуюсь. Хотите, я вам дам тоже один хороший совет?
Не откажусь.
Начинайте писать стихи, если до сих пор не пишете. Это у вас обязательно должно получиться, тоже даю сто процентов гарантии.
Попробую, попробую, Светланочка, а то вдруг и правда стану поэтом с вашей легкой руки. Вот этот отрывной талончик отнесете в свой профком, где путевку получали. Ну что, Светланочка, до свиданья. Приезжайте к нам на будущий год. К нам все возвращаются еще раз, кто у нас побывал: небо Финского залива никого не оставляет равнодушным.
Спасибо, Леонид Васильевич, может, приеду. До свиданья.
Счастливого пути, Светланочка! И не забывайте о том, что вы увозите от нас в чемодане положительные эмоции, и можете уже сейчас переложить их в кошелек, чтобы далеко не лезть, если они понадобятся в дороге, дорога -она иногда и неприятная бывает.
- Хорошо, Леонид Васильевич, все беру на вооружение. Думаю, что до следующего отпуска обеспечена и здоровьем, и хорошим настроением.
- Вот и прекрасно,- они обменялись рукопожатием. Света документы в палату занесла, подумала: чем же
теперь заняться? До обеда еще полтора часа оставалось. Даже книги у нее теперь не было. Можно было, конечно, просто посидеть на скамеечке, но не хотелось, чтобы Гена подумал, что она ждет, когда он к ней подсядет. В лес одной идти тоже не было охоты. "Схожу-ка я на часок позагорать",решила Света. Быстро собралась, оделась соответственно, положила в сумку полотенце и отправилась в сторону пляжа. Пляж был почти совсем пуст, всего три-четыре человека подставляли свои спины полуденному солнцу. Света тоже разделась, нашла тенистый уголок под высоким деревом, с краю пляжа, и не заметила, как уснула. Когда она проснулась - то на пляже никого, кроме нее, не было. Света на ручные часы взглянула: так и есть, проспала обед, пять-семь минут оставалось до закрытия столовой. Света собралась, как по команде "тревога", тем не менее, когда она, не заходя в палату, появилась на пороге столовой, последняя была пуста. Официантка, убиравшая со столов, сказала:
- Ой, как поздно, я уже думала, у меня все пообедали.
Я могу потерпеть до ужина,- сказала Света, собираясь уйти.
Нет, нет, я вас покормлю, садитесь. Только без претензий: что осталось,- официантка пошла за перегородку.
Какие претензии, когда так основательно опоздала,- сказала Света ей вслед, усаживаясь за свой столик.
Официантка принесла все сразу, и Света пообедала в полном одиночестве, спеша освободить столовую.
В палате было пусто, Елена Ивановна в последнее время совсем не соблюдала санаторный час, а Света прилегла и опять уснула. Проснулась, когда Елена Ивановна осторожно прикрыла за собой дверь, входя в палату:
Загуляли совсем, Елена Ивановна, а я что-то сплю и сплю. На пляже сегодня полтора часа продрыхла - в конце обеда пришла в столовую, хорошо официантка сжалилась - покормила, и вот опять два часа проспала. Что со мной - не знаю.
Нервы успокоились,- сказала Елена Ивановна, бывшая в курсе всех перипетий Светкиной любви.- Да и то сказать, случайный человек что дождевик: вскочил и лопнул, и переживать нечего. Не твое это, значит.
Да, я помню, когда первый раз его увидела, то первая моя мысль была: не для меня этот парень, так оно и получилось. А как у вас дела, Елена Ивановна?
А мне Иван Иванович предложение сделал. Решили сойтись, чтоб веселее было старость коротать.
Ой,- воскликнула Света.- Как хорошо-то, Елена Ивановна. Я вас поздравляю, здорово. Съезжаться будете?
Наверное, съедемся, а ведь тоже уже ничего не ждала от жизни.
Видите, как бывает?! Я за вас рада. Мне кажется, он неплохой человек. Да, Елена Ивановна?
Самое главное, спокойный очень, и я с ним рядом спокойной становлюсь. У него тоже жизнь нелегкая была, а вот не сломался человек. Говорит: "Я ехал сюда - и знал, что встречу тебя, вот такую, какая ты есть". А у меня и никаких предчувствий на сей счет не было. Когда познакомились - подумала: все есть с кем на скамеечке посидеть, поговорить, а вот как все обернулось.
Рады, Елена Ивановна? Только честно?
Да как сказать? Немножко тревожно, сживемся ли?
Сживетесь, Елена Ивановна. Раз до сих пор не поссорились, то сживетесь. Самое главное, чтобы не ревнивый был.
К кому меня ревновать-то,- засмеялась Елена Ивановна.- Теперь уж какая ревность? Привычки у нас разные, уже укоренившиеся, кто знает, как это скажется на совместной жизни. В молодости легче притираться, а сейчас...
А я так думаю, Елена Ивановна, если есть любовь и уважение друг к другу, то все остальное - ерунда. Главное, чтобы характеры сошлись, а у вас сошлись - проверено курортным сезоном.
Так-то оно так, но это теория, а как будет на практике - кто знает. Жизнь - не курортный сезон.
Скучно бы было жить, если бы люди знали заранее, к чему приведет каждое их решение. Дерзайте, Елена Ивановна! Доля риска у вас практически на нуле. Все ж вы его неплохо узнали за месяц, и по виду - мужчина положительный.
Ну что получится! Не пьет, не курит - вот что меня радует, а там - что Бог даст. Только, Света, одной тебе сказала: считай по секрету. Не говори никому, даже Анжеле. Пока неизвестно, что из этого получится, чтоб разговоров не было. А то еще смеяться надо мной, старухой, будут.
- Ох уж, Елена Ивановна, до старухи вам еще далеко. Хорошо, что предупредили, не проговорюсь, можете быть спокойной.
- Иван Иванович приглашает нас с тобой по этому поводу к себе ближе к ужину. Он бутылочку вина купил, еще чего- то, торт к чаю. С сестричкой договорился, чтобы нас пропустили.
Когда они пришли в палату Ивана Ивановича, он резал колбасу. Елена Ивановна стала ему помогать, Свету от дел отстранили. Скоро все сидели за столом. Иван Иванович стал разливать вино в стаканы.
Иван Иванович, мне чуть-чуть плесните, а то я не осилю, а хочу до дна за вас выпить,- попросила Света.
Да и так всем понемногу наливаю, все такие же любители горячительных напитков. Так уж, чисто символически.
Ну что,- произнесла Света, когда они подняли стаканы, на треть наполненные красным вином,- за вас пью, чтобы дружно жили, чтобы счастливы были.
Все выпили до дна, потянулись за закуской.
Иван Иванович, не обижайте Елену Ивановну, потому что она вас, знаю, не обидит.
Что вы, Света, я тоже не умею обижать, мы с Варей, женой, душа в душу жили, царствие ей небесное. Была жива... А так человеку одному плохо, она меня простит.
Посидели, поговорили, потом чай с тортом попили. Света и не заметила, как время пролетело, взглянула на часы: кинокартина вот-вот должна была начаться.
Прошу извинить, оставляю я вас, всего самого доброго, спасибо за угощение. Пойду в кино схожу.
Свет, никому ни слова,- сказал Иван Иванович.
Нет, нет, Иван Иванович, не беспокойтесь, моему слову верить можно.
Не заходя в палату, Света поднялась в зрительный зал. Сеанс вот-вот должен был начаться. Света, как всегда, хотела сесть на свое привычное место. Заходя в зал, взглянула туда и увидела, что рядом с обжитым ею местом сидел Гена. Он оглянулся в это время, и они встретились глазами. "Ага, созрел для примирения или фильм вчерашний все же оказал свое влияние,- мелькнуло в голове Светы.- Ждет, чтобы я села рядом..."
Но не знал, совсем не знал Гена Светы. Ну никак, никак не могла она сесть с ним рядом, ну просто никак: это было для нее непреодолимо. Словно какая-то посторонняя сила пронесла ее мимо этого ряда, где они когда-то сидели сначала втроем, а потом вдвоем. После всех его обидных выходок не могла она откликнуться на потаенный безмолвный призыв, ну, не могла, и все. Для этого ей нужно было опять переступить через все свои убеждения и привычки, вынашиваемые годами: поступок, подобный недавно совершенному, она повторить не могла. Так она могла поступить только один раз, когда рядом был Сережа, придававший Свете смелость и уверенность в себе, и когда она не чувствовала себя такой униженной, какой почувствовала себя после того, как Гена не пришел к ней на свидание. А это его высокомерное: "Чего еще тебе?.." Нет, нет, теперь она могла откликнуться только на извинение и прямое обращение к ней, а не на это завуалированное желание возобновления их отношений. Света прошла вперед и села недалеко от экрана, так как середина зала была заполнена плотно. Сразу же начался фильм, который Света и смотрела и не смотрела, то и дело отвлекаемая своими мыслями.
Когда зажегся свет, она, пробираясь к центральному проходу, взглянула в сторону Гены: публика выходила из кинозала, показывая свои спины, и только он стоял лицом к выходившим возле своего места и смотрел на Свету, ждал, вероятно, когда она будет проходить мимо. И снова как будто кто-то со стороны, очень недобрый, не умеющий прощать и идти навстречу доброму, продиктовал Свете неожиданный для нее самой зигзаг ее поведения: она не стала выходить в центральные двери, а повернулась и вышла в боковые, чтобы не проходить мимо Гены, хотя обычно в боковые двери выходили немногие, только те, кто очень торопился, потому что они вели в темный закуток, из которого нужно было подниматься по ступеням в коридор четвертого этажа, тогда как центральные двери вели прямо в коридор. Но Света вышла именно через эти двери, и это выглядело как вызов и нежелание иметь с Геннадием какой бы то ни было контакт.
Когда она пришла в палату, то уже пожалела о своем опрометчивом поступке. Подумала: нужно было пройти мимо, не обращая на Гену никакого внимания, и посмотреть, что бы он предпринял в этой ситуации. Она была уверена, что он бы не заговорил с ней первым, но теперь проверить, как бы он поступил, было нельзя, оставалось только гадать и предполагать. Возможно, результат был бы тот же самый, потому что сама она первой бы не заговорила, но это не выглядело бы так непримиримо вызывающе. А вдруг бы он заговорил... Хотя это так было на него не похоже. Но может быть, он все-таки сделал кое-какие выводы после просмотра фильма "С любимыми не расставайтесь"? Теперь же Свете ничего не оставалось, как смириться с происшедшим. "А... Какое теперь все это имеет значение?" - подумала она вяло, настраивая себя на безразличное восприятие своего необдуманного поступка. Она старалась заглянуть поглубже в себя и там отыскать объяснение своему внезапному капризу. И ей показалось, что это ее обида мстила за нее помимо ее воли.
Пришла Елена Ивановна, взялась за собранные еще с утра чемоданы:
Ну что, Света, давай прощаться, всего тебе доброго...
Я вас провожу,- Света взяла в руку дорожную сумку Елены Ивановны.- Тем более что мне с Аней проститься надо, на ужине не была - не простилась.
В дверь постучали, вошел Иван Иванович, отобрал у Елены Ивановны чемодан, в другой руке свой держал. Они вместе вышли из корпуса и поднялись в поджидавший на "круге" автобус. Аня с Саней сидели на передних сиденьях.
- Где это ты пропадаешь, Свет? - спросила Аня с намеком на какие-то особые обстоятельства.
Нет, Аня, не с Геной. Еду вас провожать, чтобы искупить свою вину, что не пришла на ужин попрощаться.
Я и не думаю, что с Геной, потому что он приходил и на обед, и на ужин и, по-моему, ждал тебя: оглядывался и очень неспокойно вел себя.
А я была на проводах Елены Ивановны и Ивана Ивановича.
Света оглядела автобус, он уже наполовину был заполнен. На задних сиденьях автобуса сидела Маринка со своей сопалатницей. Света обменялась с ней кивком головы. Села с Еленой Ивановной позади своих застольников, Иван Иванович - чуть подальше. Потом вошло еще несколько человек, полностью заполняя автобус. Водитель включил мотор.
- Прощай, Финский залив,- грустно сказала Елена Ивановна...
Света вышла с отъезжающими возле вокзала, пожелала им счастливого пути. Вместе с ней возвращалась только Маринкина сопалатница, видно, она провожала Марину.
Ну вот,- сказала она Свете,- и вы остались одна.
Почему же? - ответила Света.- Со мной все те, кого я впустила в свое сердце.
Она поняла "тонкий" намек Маринкиной приятельницы.
ДЕНЬ ПОСЛЕДНИЙ
Света проснулась рано. Вот он и наступил - последний день пребывания в санатории, день отъезда. Этот день всегда был самым ненужным и самым длинным днем, который хотелось поскорее прожить. Вот и сегодня Света была уже дома и душой, и мыслями. Было впечатление, что этот день и существовал только для того, чтобы собрать вещи и проститься с приобретенными друзьями и знакомыми.
Посмотрев на аккуратно застеленную кровать Елены Ивановны, она подумала: вот и ее кровать будет завтра такой же аккуратной и чистенькой, а потом здесь поселятся новые люди, которые будут, как она когда-то, радоваться своему первому дню пребывания в этом санатории и гадать, как они проведут здесь свои двадцать четыре дня. У Светы все было позади, все было угадано, и ей очень хотелось, чтобы этот день промелькнул как можно быстрее, стал прошедшим днем, который если и останется в памяти, то только как день дорожных хлопот.
Как ни странно, ей сегодня не хотелось видеть Геннадия. Его вчерашнее поведение говорило о том, что он знал: она сегодня уезжает, подсчитать несложно, и именно поэтому у него появилось желание перешагнуть через ту пропасть, что теперь их разделяла, но он не знал, как это сделать, потому что тот гордый и самолюбивый человек, что охранял подступы к его сердцу, не хотел помочь в этом тому легко ранимому неопытному человечку, который, это Света знала наверняка, страдал от нелепого поведения своего двойника. Светлана знала, что сегодня он постарается сделать так, чтобы каким-то образом опять сблизиться с ней, но этому сближению он может только чуть-чуть посодействовать, а инициатива должна принадлежать ей, и не иначе. Но Света знала и другое: ни за что на свете не возьмет еще раз эту инициативу в свои руки. Никогда! Да и ни к чему уже это - их примирение, завтра она опять попадет в свое прежнее измерение, а Гена останется в этом. Ну что им может дать этот день? Ничего! Впереди - все равно разлука. А ничего серьезного у них быть не может: гордый с гордым гнездо не вьют. Света все это прекрасно понимала и примирения почти не желала; быть может, где-то подспудно ей хотелось за ту боль, что он ей причинил, рассчитаться с ним той же монетой, уйдя от продолжения каких бы то ни было отношений между ними. Поэтому она пришла в столовую одной из первых и, быстренько позавтракав, выскочила в свежесть прекрасного солнечного утра. "Пойду попрощаюсь со всем тем, что окружало меня целых двадцать четыре дня, пусть останется в памяти эта широкая тропа, ведущая вверх, к доброму одинокому столику, который всегда так радушно встречал всех приходивших к нему".
Она шла медленно-медленно, запоминая очертания деревьев по сторонам тропы, выбоины и вросшие в тропу камешки, голубое спокойное небо и валуны, проглядывающие сквозь стволы сосен и елей.
Света остановилась возле старой водонапорной башни, запоминая ее оригинальную архитектуру и орнаментальное оформление, где они с Геной оставили свой совместный детский автограф: "Гена плюс Света равняется навсегда".
"А что навсегда? - спросила сама себя Света.- Там не хватает еще одного слова, надо подняться и дописать". Очень осторожно, то и дело останавливаясь и отдыхая, Света добралась до верхней площадки, куда они еще недавно поднимались вместе. Вот и надпись, нацарапанная ее рукой... Она подняла осколок стекла, лежащий там, где она его положила, и тем же ровным почерком после "навсегда" дописала слово "расстались" и поставила жирную точку. "Вот теперь - законченная фраза",- Света положила осколок стекла в уголок, постояла, думая о том, что башня будет хранить эту надпись так долго, насколько долго будет стоять сама на ровной площадке возвышенной местности в окружении деревьев, и так же не торопясь, держась за выщербленные перила, спустилась вниз, продолжая привычный маршрут. Радужный лучик прыгал с ветки на ветку и разбивался где-то чуть-чуть впереди Светы о блестящие камушки.
Вот и сгорбленная полуразвалившаяся избушка, в которую они заходили когда-то втроем. Света свернула на заросшую тропинку, ведущую к ней, почти непроизвольно: почему-то опять захотелось заглянутъ в нее и проститься с ней, такой заброшенной и одинокой, как сама Света в этот грустный день расставания с тем, что составляло фон для ее беззаботной санаторной жизни. Задумчивая и притихшая, она перешагнула порог избушки и остановилась в изумлении. Избушка была прибрана: исчезли все ржавые, разбитые железки и прочий хлам, который был разбросан по полу тогда, когда она с ребятами заходила сюда на второй день по приезде на берег Финского залива. Только в углу стояло старое, ржавое, но не дырявое ведро, а в нем торчал полынный веник, связанный и обвязанный куском проволоки. Пол был чисто выметен, а полка, на которой раньше валялись старые худые кастрюли и чайники и которая была покрыта мохнатым слоем пыли, была вымыта и даже выскоблена. На ней ничего не стояло, только в углу лежала пачка газет. "Кто же навел здесь такой порядок?" - подумала Света и тут же получила ответ. На единственной непродырявленной стене избушки было написано куском известняка: "Рыжик, привет! Твой Конек-Горбунок". Сережка! Сережка навел здесь порядок. Может быть, приходил сюда и сидел здесь, когда она с Генкой проводила время возле залива, и оставил ей эти слова, которые понятны были только ей одной. Рыжик! Свете сразу вспомнился ресторан "Только для иностранцев", их показной вход в ресторан, финны, приславшие ей коробку конфет, музыкальный ящик и "Катюша", под звуки которой они уходили из ресторана.
- Привет, Сережка,- сказала Света вполголоса.- Откуда ты знал, что я приду сюда?
Света подошла к лавке, провела пальцем по ее шершавой поверхности, пыли было совсем немного. Она вытащила из пачки газет одну и, расстелив ее на лавке, села. Взяла в руки остальные, посмотрела на число, ровно восемь дней назад они появились на свет, наверное, в этот день Сережа купил их в газетном киоске, расположенном рядом с их санаторием, и читал здесь. А убрался он в этой развалюхе наверняка раньше. Когда? Может быть, в тот день, когда она проводила время с Геной, скорее всего, а может, когда она ездила с Вано в пивбар, где встретила Гену с Толей, а он в это время где-то крутился один, теперь разве узнаешь, да и неважно это. Предали они Сережу, она и Гена, но все равно ничего хорошего у них не получилось, были звездные минуты, была радость общения наедине на краю той черты, за которую они не переступили, но все развеялось как дым. А Сережа ходил в одиночестве по этой тропе и, может быть, вспоминал ее, когда они с Геной были заняты только друг другом. Навел порядок в этой избушке и даже ни слова не сказал об этом, но, значит, надеялся, что она опять заглянет сюда, если написал это послание.
Ей вспомнились слова из кинофильма "Мужчина и женщина" - "Какая странная судьба... . Только вспомнились они совсем не в контексте той песни, в которой продолжением этой фразы были слова: "как долго прятала тебя..." Эта фраза пришла к ней именно в связи с ее странной судьбой, которая то и дело выкидывала с ней всякие фокусы. Не было бы Гены, она, возможно, влюбилась бы в Сережу, но нет же, судьба нарочно подкинула ей сначала Гену, который с ходу вторгся в ее душу своей похожестью на героя ее романа, и рядом Сережу, хорошего, покладистого парня, но в душе ее уже поселился Гена, и Сереже там не осталось места. Не зря говорят: "сердцу не прикажешь", нет, не прикажешь ему, оно не слушается слов рассудка, это известно давно. И вот результат: ее даже некому проводить до вокзала. Смешно! Она вспомнила, с какой радостью сообщал ей Гена о том, что он продлил путевку еще на неделю, чтобы проводить ее... Впрочем, обойдется она без провожатых, не в первый раз. А отдохнула она неплохо: масса впечатлений, событий, есть что вспомнить на досуге, если он у нее еще будет, этот досуг. А что касается любовных переживаний, так дай Бог, чтобы они всегда были, это гораздо лучше, чем отсутствие оных в связи с отсутствием самой любви. И даже тихая заводь семейной жизни, где все покойно и гладко,- такая неинтересная картина по сравнению с бурей чувств, пережитых Светой за эти двадцать четыре коротких, и очень длинных дня. А что все когда-то кончается - так ведь это не новость, и к этому надо всегда быть готовой. Света опять взглянула на Сережины каракули. "Вот и с Сережкой опять свиделась. Спасибо тебе, Сережка, ты сразу изменил мое минорное настроение в лучшую сторону. До свиданья. Я долго буду помнить тебя, как хорошего друга. И ты, избушка на курьих ножках, до свиданья, может быть, тоже свидимся, если у меня хватит терпения еще целый год писать скучную канцелярскую фразу". Света опять сложила газеты в одну пачку, подвинув их поближе к стене, и вышла из развалюхи, чтобы продолжить свое последнее "турне".