Ерошевская Лира. Под небом Финского залива

Ерошевская Лира Алексеевна
Под небом Финского залива

   Ерошевская Лира
   Под небом Финского залива
   роман
   ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ
   До сих пор Лира Ерошевская была известна как лирическая поэтесса, автор стихотворных сборников "Палитра души", "Кружной маршрут", Причал свершений", Морские камешки" и других. О лиричности, мелодичности и напевности ее стихов говорит тот факт, что многие из них стали песнями. Сила ее поэзии, как писал в одной из газет известный литературовед Леонид Ханбеков, "в продолжительности паузы, которая поверяет душевный отклик после прочтения, она - в глубине сердечного эха после примерки чужой строки, чужой судьбы к себе. Ее стихи, как правило, легки, одухотворенны, хотя порой и не без иронии, усмешки над собой. Но они всегда лишены какой-либо натужности, поскольку искренность скорее и вернее протопчет дорогу к читательскому сердцу".
   И вот теперь перед вами написанный ею роман "Под небом Финского залива", не менее лиричный и проникновенный, читаемый легко и увлеченно. В нем нет выстрелов, погонь, убийств, людей-монстров, сверхчеловеков - на страницах книги живут обыкновенные люди, такие же, как мы с вами, со своими чувствами и переживаниями, достоинствами и недостатками, ошибками и заблуждениями. И всякий, кто когда-либо отдыхал в непринужденной обстановке санатория, где развертываются описываемые события, читая книгу, наверняка вспомнит что-то свое, сокровенное, что пришлось пережить в беспечной атмосфере отдыха, располагающей к человеческому общению и откровенности, когда знакомства между людьми завязываются легко и естественно.
   Любовь, к которой во все времена стремился и стремится человек, и судьба, о существовании которой все чаще спорят философы и ученые, вступают на страницах романа в единоборство, подтверждая идею о высшем предназначении каждой человеческой личности. Но это не философский роман, ни в коем случае, это роман о любви,
   и внуков переступают этот порог легко, незаметно и естественно, не задумываясь о том, что переходят в какое-то новое качество, которое накладывает на их характер что-то несвойственное им до сих пор: одни становятся мягче и женственнее, другие, наоборот, жестче и грубее, но что-то в них меняется не так на физическом, как на психологическом уровне. Законы времени диктуют и расставляют свои акценты на поведении любой особы женского пола, вне зависимости от того, замужем она или нет.
   И горе тем, чья жизнь в семейном плане не сложилась, как не сложилась она у Светланы. Переживания этих женщин в связи с переходом за порог сорокалетия всегда глубже и острее, нередко это некий психологический перехлест, который они стараются погасить напускным безразличием: "А, подумаешь...", в глубине души ужасаясь, как близко к ним подступает тот предел, за которым одиночество становится неотъемлемой спутницей жизни.
   Это позже они найдут себя в чем-то другом, которое будет казаться им более значительным, чем семья, мужчины станут незаметным и мало нужным фоном для других увлечений, а одиночество покажется приятным состоянием души, способствующим самовыражению и самоутверждению в какой-либо области искусства, общественной деятельности или написания мемуаров, если есть о чем поведать миру. А бывает, что и в довольно преклонном возрасте они встречают того человека, которого искали всю жизнь, и тихое семейное счастье скрашивает их последние годы жизни. Конечно, это редкое явление, но случается. Но они в любом случае обязательно найдут себя, эти одинокие и потому - достаточно активные женщины, и этот сублимат будет более значительным, чем обычное житье-бытье в семье, откуда разлетаются в разные стороны ставшие взрослыми дети, а лимит любви к мужу нередко исчерпывается, оставляя только привычку совместного решения семейных проблем. И не дай бог женщинам, прожившим долгие годы за спиной мужа - неважно, плохого или хорошего потерять его, и они уже не смогут оправиться от свалившегося на их голову потрясения. Навалившееся внезапно одиночество раздавит их своей непривычной тяжестью, если рядом нет других родственников.
   Но этих закономерностей еще не знают те стойкие на невзгоды одинокие женщины, которых судьба подвела к сорокалетнему переломному моменту, не дав того единственного шанса стать счастливой, над которым не раздумывают и который не отвергают, как те неприемлемые варианты, которые судьба подсовывает ради своей эгоистической прихоти поиздеваться над чувствами человека, а может быть, испытать его приверженность выношенным с детства принципам.
   Создание семьи, и именно на основе любви и взаимного расположения, исконное желание каждого человека, и когда он чувствует, что остается за ее бортом, то горечь невольно, то и дело заглядывает в его душу и совершает там свое разрушительное действо.
   Эта горечь не обошла и душу Светланы, и хотя она не свила там гнезда, но ее визиты иногда отравляли своим ядом хорошее настроение. Правда, Света не очень комплексовала, так как пока пользовалась некоторым мужским вниманием. Но сорок - это сорок, пришлось отметить юбилей и дома, собрав близких подруг, и на работе: празднично накрытый стол во время обеденного перерыва, и чай вместо крепких напитков - железная дисциплина царила в том военном заведении, где она работала.
   Обеспечение особыми печатными материалами учебного процесса было главной задачей того отдела, куда пришла Света несколько лет тому назад и влилась в его коллектив так быстро и легко, как редко бывает, особенно в женских коллективах, а коллектив был именно такой, и только начальник отдела, красивый мужчина, носивший звездочки майора, нарушал его единообразие. Он был не просто хорошим, а по-настоящему талантливым руководителем и без особого труда справлялся со своим разновозрастным штатом бойких женщин, что обычно удается очень редко, да и женщины, в большинстве своем офицерские жены, имели характеры без особых амбиций.
   Привыкшие жить большими дружескими коллективами в тех частях, где служили их мужья раньше, они и в этот служебный коллектив принесли свою благорасположенность, готовность всегда прийти на помощь нуждающемуся я ней, какой-то ненавязчивый интерес и внимание к каждому человеку и душевное тепло, которое уравнивало молодых девчонок с пожилыми дамами, а заведующих подотделами с их рядовыми членами. Здесь каждый чувствовал себя единственным и неповторимым, достойным всех остальных и равным им, несмотря на занимаемую должность. И хотя были и здесь свои ЧП и всякого рода служебные разборки, но справедливость, сопровождавшая всегда как поощрения, так и порицания, не создавала предпосылок для появления обиженных, а тем более обиженных незаслуженно. Правда, любили женщины поболтать, посудачить в свободные от работы минуты, обсудить чей-то имидж, но делалось это так деликатно и беззлобно, что даже сплетни, как правило, оставались на том месте, где родились.
   Уже в первый день Света почувствовала себя среди этих женщин так, как будто работала здесь всю жизнь. Ей нравилась ее работа с людьми, да еще с галантным офицерским составом, хотя неимоверно трудно было быть весь день на ногах, лазая по полкам и выискивая слушателям и преподавательскому составу нужные материалы. И когда освободилось место в более спокойном подотделе, Светлана перешла туда. Сначала новая работа казалась ей отдыхом: пиши целый день одну и ту же короткую фразу, отыскивая нужный инвентарный номер: "Списано актом №...", но к концу третьего года однообразие этой фразы, где менялся только номер акта, стало так муторно, что время словно останавливалось и "дольше века длился день". Светлана теперь ходила на работу не только без удовольствия, но и с большим нежеланием. Она начала уже подумывать о том, чтобы найти какую-либо более живую работу, но близость отпуска, который почти в массовом порядке предоставлялся всегда в июле - августе, как во всех учебных заведениях, заставила ее мобилизовать все свое терпение, чтобы дотянуть до того заветного мгновения, когда она закроет все инвентарные книги, чтобы не открывать их целый месяц. Короче, Света еле дождалась отпуска. И когда ей еще предложили путевку в санаторий общего типа, то радости ее не было конца. Она устроила небольшое чаепитие для коллектива с тортом и конфетами, как было у них заведено перед уходом в отпуск, выслушала массу пожеланий и напутствий и распрощалась с теми, кто тоже в ближайшее время собирался последовать в отпуск вслед за Светланой.
   И вот наконец-то наступил этот самый солнечный во всех отношениях день, обещающий отрешение от всего, что связано с работой. Что сулил он, пока было покрыто мраком, но этот мрак был приятен тем, что он обещал обязательно рассеяться, чтобы погрузить Свету в состояние новизны и необычности в пространстве и времени.
   Хлопоты по сборам были, казалось, необременительными и даже приятными, но к концу дня Светлана все-таки устала и вечером ехала на вокзал, мягко говоря, не в лучшей физической форме. Поезд уже стоял на платформе, когда Светлана с трудом дотащила чемодан до своего, самого последнего от начала платформы, вагона, полностью выложившись.
   Плацкарта и верхняя полка не располагали к особым удобствам, а соседство с купе проводников, постоянные посадки, связанный с ними шум и ведро или еще что-то железное, которое грохотало о перегородку с обратной стороны, так и не дали Светлане возможности уснуть хотя бы на несколько минут. Света себя успокаивала только тем, что это последние ее мучения такого рода.
   ДЕНЬ ПЕРВЫЙ
   Измученная бессонной ночью, Светлана добралась на автобусе до здания санатория, расположенного на окраине небольшого городка, раскинувшего свои строения на побережье Финского залива. Оформив в "Приемном покое" санатория свои документы на право проживания в двухместной палате и отказавшись от утреннего посещения столовой, Света решила хоть немного отдохнуть с дороги - прилегла, разобрав постель, и тут же погрузилась в глубокий сон.
   Проснулась она оттого, что соседка по палате уронила на пол расческу, и этот, по сути, слабый звук оторвал Свету от созерцания чего-то суетного и нереального. Часы на руке показывали время, близкое к обеденному. Сопалатница, лет на десять постарше Светланы, которая приехала вчера, улыбнулась:
   - Я разбудила вас?
   - И очень хорошо, сколько же можно спать? Хватит! Давайте знакомиться, - Света откинула одеяло и потянулась за халатиком, который предусмотрительно повесила на спинку кровати, перед тем как ее занять.
   - Елена Ивановна, - представилась женщина, расчесывая свои шикарные черные волосы перед зеркалом, вделанным в шифоньер.
   Света тоже заглянула в шлифованную поверхность: лицо было заспанное, помятое, веки припухли, прическа повисла неровными прядями.
   - А меня зовите просто Светланой или Светой, может, от этого почувствую себя чуть-чуть помоложе.
   - Ой, что вы! Вы и так молодая. Сколько вам? Наверное, лет тридцать? Елена Ивановна свернула волосы красивым узлом на затылке.
   - Если бы! - весело воскликнула Света; было приятно, что ей давали так мало лет. - Но уточнять не будем, а то у меня испортится настроение.
   - У вас очень милая мордашка, с такой мордашкой долго можно быть молодой.
   Света засмеялась. ЕЙ всегда почему-то давали возраст на восемь десять лет моложе, чем настоящий. И эпитет "милая" тоже часто сопровождал ее внешнюю характеристику: девушка с милым лицом, милые черты лица. Наверное, это было самым характерным в ее внешности, которую нельзя было назвать красивой, потому что мелкие, славянского типа, черты лица: голубые глаза, чуть вздернутый нос, небольшой рот, а главное - круглый овал лица, не давали никаких надежд на восхищенное: красавица! Да, милая! И только. Ну, симпатичная! Ну, хорошенькая! Не больше. И конечно, фигура ее выручала - не своей утонченностью, а всего лишь отсутствием лишнего, здесь уж Света за собой следила: комплекс упражнений был постоянной составляющей ее утренних процедур. И пока еще ее все звали девушкой - не гражданочкой, не женщиной, обращение, которое только появлялось в русском лексиконе для не молодых, а вот так ласково: девушка - добрая русская привычка.
   - Ну, вас тоже Бог внешностью не обидел, - не осталась Света в долгу перед Еленой Ивановной, любуясь умным, интеллигентным лицом немного располневшей женщины, именно последнее - полнота - выдавало ее истинный возраст, а глаза были молодые, красивые и выразительные.
   - Спасибо, обменялись комплиментами, - Елена Ивановна улыбнулась. - Но поспешите, обед пропускать не стоит, кормят вкусно, а я пойду, прогуляюсь пока.
   Елена Ивановна вышла. Света тоже взяла в руки расческу. "Ну что тут сделаешь расческой? - подумала с досадой. - А... Никакой косметики! Разве только губы подкрасить. Все должно соответствовать! Нечего краситься, когда волосы как солома висят".
   Света оделась просто: черные брюки и белая, свободного покроя блузочка - как раз то, что не бросится в глаза и не привлечет внимания к ее измученному дорогой лицу, нетронутому никаким макияжем. А вообще-то Света любила ходить в брюках. Спортивный стиль придавал Светлане некую элегантность, и все ее движения, уверенные и непринужденные, были рассчитаны на эту не стесняющую и не обязывающую ни к каким дополнительным украшениям одежду. Она так к ней привыкла, что когда, в общем-то, достаточно редко, надевала платье или юбку, то начинала, как она говорила, подгонять себя под образ: сдерживала свой несколько размашистый шаг, выискивала мягкие жесты и интонации, отчего чувствовала себя какой-то неестественной и смешной, к тому же ей казалось, что это заметно и со стороны, поэтому она надевала платья, не делавшие ее ни более женственной, ни более обаятельной, только тогда, когда этого требовал этикет, например, в театр или на какой-либо юбилейный прием, где надо было танцевать. Добро и мода пока благоволила к брючным костюмам. Света имела несколько брючных костюмов разных расцветок, но ее любимыми брюками были белые, а к ним она имела пропасть блузочек и кофточек разнообразных фасонов, которые Света любила менять чуть ли не каждый день, хорошо, что сама шила: метр ткани новая блузка и обновленный облик деловой женщины.
   Пока белые брюки дожидались своей очереди, когда Света полностью приведет себя в порядок, чтобы и ноготки розовые, и прическа - на высшем уровне. Света любила короткую стрижку, уложенную в высокую прическу, что делало не таким круглым ее лицо, как сегодня, когда волосы жалко висели вдоль бледных не нарумяненных щек,- без косметики Света вообще становилась незаметной беленькой мышкой, так она, по крайней мере, считала.
   Света спустилась со второго этажа, где ее поселили, по широкой, застеленной бордовым ковром лестнице на первый этаж, где находилась столовая. Здесь же располагалась и санчасть с кабинетами лечащих врачей и процедурным кабинетом. Кинозал с широкоэкранной киноустановкой, а также библиотека и спортивный зал находились на четвертом этаже. Средние этажи занимали отдыхающие: женщины - второй, мужчины - третий. У входа в коридор этажей, где жили отдыхающие, был оборудован пост дежурной медицинской сестры. Мужчины - в женское отделение, а женщины - в мужское могли заходить только с разрешения и ненадолго, что случалось довольно редко. За пределами санатория - делай, что хочешь, но в стенах санатория нравственность отдыхающих находилась под наблюдением.
   "Очень удобно для лентяев", - подумала Света, познакомившись с тем, как оборудовано старинное здание готической постройки под санаторий. Говорили, что во время второй мировой войны здесь размешалась немецкая разведшкола.
   Входя в большую и светлую столовую с массивными колоннами, по бокам просторного зала и небольшими столиками, расставленными ровными рядами обычный для санаторных столовых дизайн, - Света почувствовала, как хорошее настроение заполняет все ее существо. Она любила это вхождение в атмосферу беспечной жизни съехавшихся из самых различных уголков Союза людей. Высокий потолок, легкие портьеры на окнах и сами окна своими огромными размерами создавали ощущение простора и праздничности.
   Света подошла к столу диетсестры, расположенному в углу столовой. Пока диетсестра листала толстую растрепанную тетрадь с замусоленными нижними углами, отыскивая свободное место, Света оглядела сидящих за столиками. Мужчин было мало, особенно среднего возраста: или очень молодые, или очень старые. Женщин было больше. Примерно на каждый четырехместный столик приходился один мужчина, и это несмотря на то, что санаторий принадлежал Министерству обороны. Правда, были столики, где сидели одни мужчины, но их, таких столиков, было немного.
   - Проблемы с желудочно-кишечным трактом есть? спросила Свету диетсестра.
   - Нет, вроде все нормально, - ответила рассеянно Света.
   - Значит, назначаю вам общин стол. Смотрите на меня: вон ваш столик, во втором ряду. Приятного аппетита! - она сунула в руку Свете бумажку с номером столика и стала записывать Светину фамилию.
   Света направилась к своему месту. Шла неторопливо, смотря по сторонам, обходя углы попадавшихся на пути столиков из других рядов. Потом перевела взгляд на свой столик, и сердце ее затрепетало от неожиданности. Ах, какой парень сидел за ее столиком, как раз напротив того места, где должна была сесть она.
   Света почти каждый год ездила если не в санаторий, то в дом отдыха, но еще никогда за ее столиком не сидел такой красивый парень. Он был из тех парней, которые нравятся всем женщинам без исключения. Света не могла оторвать взгляд от его лица. "Молодой...- подумала она с разочарованием, подходя ближе.- Нет, не для меня... Сколько ему может быть? Тридцать? Тридцать пять? По крайней мере - не больше. Парень тоже глядел на подходившую Свету с серьезным и, казалось, растерянным видом.
   О, какой старой, неубранной и затрапезной почувствовала себя Света настоящей дурнушкой. Тысячи мыслей пролетали в ее голове одновременно. Сознание того, что она без прически, без макияжа, без маникюра, придавило ее окончательно. Она еле-еле собрала воедино свое самообладание. "Чего это я так? - спросила она себя.- Красивых парней, что ли, не видела?" - Не в этом дело, совсем не в этом дело,- нашептывал Свете чей-то голос.- Это тот из немногих, встречавшихся на твоем пути парней, который может тебе по-настоящему понравиться. Внешность - только толчок к тому интересу, который он в тебе вызывает. Этот парень наверняка красив и внутренне. Какие у него чистые глаза, какое нетронутое пороками современности лицо, какая скромность лежит на всем его облике".
   "Боже, какой парень! Но он опоздал, опоздал для меня родиться... Нет, нет! Для этого парня здесь найдется молодая девочка. Как жаль, что я такая старая... Никакой надежды... Ну что ж! Пусть так! Все равно приятно с таким парнем сидеть за одним столом. Даже не верится, что мне так повезло. Только не показать вида, какое огромное впечатление он на меня произвел - ни словом, ни взглядом. Непринужденность и спокойствие! Спокойствие и непринужденность!" - Света немного овладела собой и своими неожиданными для нее эмоциями.
   - Здравствуйте, - сказала она, усаживаясь и бросая приветливый взгляд на него и на соседей, сидящих напротив друг друга за этим же столиком: женщина - рядом со Светой, а мужчина - с другой стороны. "Супруги", подумала Света, заметив на правой руке обоих одинаковые обручальные кольца. Обычно отдыхающие редко афишировали свою несвободу от мужа или жены: свои обручальные кольца они оставляли, как правило, дома, здесь всем хотелось быть холостыми. В санаториях дежурно шутили: "Здесь нет женатых и замужних, все - свободные люди".
   На приветствие ответили все трое. Обед еще не подавали, и пока они праздно сидели за столом.
   - Давайте знакомиться... Светлана.
   - Гена, - представился парень, выражение его лица было чересчур серьезным.
   - А вас? - улыбнулась Света.- Вы - супруги?
   - Да,- удивленно сказала женщина.- Как вы догадались? Меня зовут Аней, а его - Саней.
   - Догадаться нетрудно, ваши обручальные кольца говорят за вас. И потом вы чем-то похожи друг на друга,
   Да и имена у вас, оказывается, в рифму. Давно приехали?
   - Второй день,- ответил Саня и добавил: - Нас так обычно и зовут друзья: Аня - Саня. Нам - нравится.
   - А вы, Гена, когда приехали? - обратилась Света к Гене как можно непринужденнее.
   - А я четвертый,- ответил Гена, опять побивая все рекорды серьезности, его красивые глаза поражали своей отрешенностью от происходящего, ну просто глаза отшельника.
   - Гена, а вы всегда такой серьезный? - мягко спросила Света.
   И тут Гена улыбнулся. И опять у Светы горько защемило сердце: какая же красивая улыбка была у Гены, какими лучистыми, наполненными светом и жизнью стали его глаза. У Светы даже дух захватило, она опять не могла оторвать глаз от его лица, и даже Аня - Саня заулыбались, Света смутилась, опустила глаза и почувствовала, что краснеет. "Вот еще чего не хватало! - подумала она.- Я уж считала, что и краснеть давно разучилась, да и вроде не с чего... Не к тебе это лучистое сияние относится, просто у человека такая улыбка". Ее выручила официантка, подкатившая свой раздаточный столик с салатами и первыми блюдами. Она стала переставлять тарелки на их столик:
   - Девушка, вы только приехали? Новенькая? Сегодня у вас дежурные блюда. Впрочем, все равно можете выбирать, многие уехали раньше срока. Что вам поставить? Это? Пожалуйста. И это? Товарищи, не забудьте сегодня сделать заказ на три дня. Бланочки на заказ меню лежат у вас на столе.
   Все принялись за обед. "Как хорошо, что можно не разговаривать,подумала Света.- По-моему, я растеряла весь свой запас дежурных фраз". Привезли вторые блюда, компоты и соки расставлялись на столах заранее. Свете опять разрешили выбрать то, что хотелось. Все было очень вкусно, к тому же Света проголодалась, пропустив завтрак, поэтому уплетала за обе щеки.
   - У врача уже были? - спросила Аня Свету. Нет еще. На вторую половину дня назначено.
   - Значит, у вас лечащим врачом будет главврач, он совмещает, врачей не хватает. Обычно на утро прием назначают, но он сегодня дежурит, а когда он дежурит, то для своих больных прием назначает во второй половине дня.
   - Вчера только приехали, а уже все знаете, - удивилась Света.
   - А мы здесь уже второй раз отдыхаем. Потом он - и наш лечащий врач. А вообще-то здесь обо всем становится известно с феноменальной скоростью.
   - ВТО мне знакомо,- улыбнулась Света. - Обстановка отдыха располагает к коммуникабельности. В санаториях - так: и захочешь что-то утаить, - не получится.
   Света опередила с обедом всех. Взяла листочки с заказами, карандаш, торчащий из прибора со специями, стала всех опрашивать и ставить галочки напротив заказываемых блюд. Поставив последнюю галочку, опять засунула карандаш между баночками со специями и первой вышла из-за стола, пожелав всем приятного отдыха. И только придя в палату, она поняла, в каком неимоверном напряжении она пребывала все время обеда.
   "Надо всю эту дурь с себя сбросить,- никогда еще не было со мной ничего подобного. Это от переутомления в дороге, -решила Света.- Ну, чего это я превратилась в туго закрученную пружину? Включаю раскрутку! Немножко отдохнем и на прием к врачу. А потом в библиотеку надо заглянуть, книгу какую-нибудь взять, чтобы голову не забивать всякой несуразицей". Она не раздеваясь, прилегла поверх покрывала. Спать не хотелось: куда уж - полдня проспала. Пришла Елена Ивановна:
   - Ну, как, Светлана, первые впечатления?
   - Пока все нравится. Кормят действительно превосходно, я ни крошки в тарелке не оставила. Но и больше ни крошки не смогла бы съесть - до отвала наелась.
   - Ну, а дальше и подавно понравится, без внимания здесь не останешься. Кто у тебя за столиком сидит?
   - Одна очень симпатичная семейная пара и еще более симпатичный молодой человек, настолько симпатичный, что будь я помоложе, то, пожалуй, влюбилась бы.
   - Вот и влюбляйся, для романов в санатории возраста не существует: здесь все молодые и красивые. Был бы только объект для внимания, а завлечь его - это наше женское умение. Как говорится - вопрос техники. Любовь не считает годов, есть такая русская пословица. Русские пословицы -моя слабость. А может, и не так молод, как показалось?
   - Не больше тридцати пяти, Елена Ивановна.
   - Да это разве возраст для тебя? Вот выдумщица! Современная женщина и должна быть старше мужчины. Они, мужики-то, теперь рано в тираж выходят.
   Елена Ивановна разделась, нырнула под одеяло и через десять минут уже сладко похрапывала. А Света лежала и никак не могла отделаться от бесконечного прокручивания сегодняшнего обеда и Гениной улыбки. "Дался же он мне,-рассердилась она на себя.- Мальчишка совсем!" Встала и, не торопясь, начала собираться на прием к врачу: подкрасилась немного, подначесала волосы. Потом спустилась на первый этаж.
   На двери, номер которой совпадал с номером, написанным на Светином талончике, выданном ей в приемном покое, висела табличка: "Леонид Васильевич Березин. Главный врач". Света постучалась, вошла и поздоровалась.
   - Здравствуйте, здравствуйте. Садитесь,- сказал мужчина среднего возраста, с серыми проницательными глазами. Белый халат был надет поверх офицерской формы -военный санаторий обязывал.
   Света положила на стол свой талончик, рассматривая медицинские плакаты и таблицы, развешанные по стенам кабинета. Главный врач санатория, он же теперь лечащий врач Светы, вытащил из ящика стола разлинованный двухстраничный бланк, положил перед собой:
   - Так... Давайте знакомиться. Сейчас все запишем -заведем на вас "досье". Вот ваша санаторная карта... Светлана... Какое красивое имя. Москвичка... Мало к нам москвичек приезжает. Сердечно-сосудистая дистония... Сердечно-сосудистая система самая главная в организме человека, за все ответственная, как голова. За ней следить в первую очередь надо. Так, померяем давление. Граница нормы...